Текст книги "Неформальные отношения (ЛП)"
Автор книги: Рэйчел Ван Дайкен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Вместо этого я упала на него.
И он завладел мной.
Возможно, мы просто завладели друг другом.
Санчес уже сводил с ума своими быстрыми толчками.
– Ты нужна мне, детка. – Опьяняющие поцелуи сводили меня с ума, а рот накрывал мой снова и снова. Я не могла разумно мыслить. Каждый сантиметр моего тела пылал для него, удерживая его рядом, умоляя его не останавливаться.
Или, возможно, это был только мой крик:
– Не останавливайся! Не смей останавливаться!
– Даже не планирую. – Он проглотил мой крик и наполнил меня, замирая на короткое мгновение, прежде чем снова начать двигаться. Холодный воздух коснулся моей попки, когда Санчес поднял меня с пианино и отнес к дивану. Он сел и откинулся на спинку, глядя на меня из-под полуприкрытых глаз, покачал головой и пробормотал:
– Черт.
– Что?
Я чувствовала, как член пульсировал внутри меня, и все же Санчес не двигался. Он держался изо всех сил, каждая мышца его тела была напряжена.
– Что это за взгляд?
– Самодовольное удовлетворение. – Он украл еще один поцелуй, затем обхватил мои бедра и подтолкнул меня двигаться на нем. Я никогда не чувствовала себя уверенно, когда была обнаженной. Даже когда была одна.
Свет был включен.
И у меня, в сущности, была поездка всей жизни.
На Гранте Санчесе.
Не знаю, стоило ли мне быть в ужасе от своего собственного поведения.
Или быть благодарной за то, что я так сильно чувствовала его любовь, что ни разу не подумала о жире на моих боках или о целлюлите на ногах. Потому что он смотрел на меня так, как того заслуживает внимания каждая девушка.
Словно он был счастливчиком.
Когда я двигалась на нем, отдавая ему все, что у меня было, то влюбилась в него еще немного больше, даже не понимая, что такое возможно.
И вот он закатил глаза.
Сжал челюсть.
– Детка, ты меня убиваешь.
Я наклонилась, пока вершинки моих грудей не начали тереться о его грудную клетку.
– Ну и отлично.
– Ты заплатишь за это, дразнилка. – Он схватил меня за попку и так сильно вонзился в меня, что я увидела звезды… и почувствовала, как мое тело взорвалось из-за этого удара.
Грудь Санчеса вздымалась, а он ухмылялся.
– Я же тебе говорил.
– Дерзкий… нахал, – запинаясь, сказала я, положив голову на его теплую голую грудь.
– Именно поэтому ты меня и любишь, – уверенно сказал он. – Ты всегда будешь знать, что у меня на уме, потому что у меня в голове нет цензора, который бы сдерживал мою болтовню, хорошую или плохую. Так что ты всегда будешь знать, Соблазнительные Изгибы.
Я сглотнула.
– Так значит, встреча прошла плохо?
Он застыл, а потом провел ладонями по моим рукам.
– Не пойму. Но знаю лишь одно. – Он захватил мой подбородок большим и указательным пальцами. – Ты для меня все. Я понимаю, что прошло всего два месяца. Но понимаю, что чувствую. Просто знаю. И мне насрать, если об этом узнает весь мир. Я просто… наверное, мне нужно знать, чувствуешь ли ты то же самое.
Я накрыла ладонью его рот, а затем ударила его по руке.
– Что? – застонал он. – Какого черта? Ты же знаешь, что меня сегодня избили!
– Ой, прости. Неужели мальчишки на детской площадке грубо с тобой обращались? – поддразнила его я.
– Саркастичная маленькая зара…
Я снова накрыла его рот своим и отстранилась
– Я здесь. С тобой. – Я обняла его за шею. – Грант Санчес, ты во мне, – я вздохнула и положила руку ему на голову. – Не только здесь, ты тупой футболист…
Санчес улыбнулся.
– Но и здесь. – Я схватила его за руку и положила ее на свое сердце. – Еще будут глупые вопросы, или я могу испечь тебе печенье?
Он застонал.
– Печенье, а потом еще больше секса?
– Ты не можешь заниматься сексом все свободное время.
Санчес надулся.
– Кто такое сказал?
– Люди, которым нужен сон! – Я слезла с него только, чтобы получить шлепок по заднице.
– Люблю эту попку, – с благоговением прошептал Санчес. – Можешь наклониться для меня?
Мои щеки загорелись ярко-красным. А Санчес рассмеялся.
– Ах, вот оно. Вот что мне сегодня нужно, Соблазнительные Изгибы. Этот румянец, который только для меня. Спасибо за это.
– Иногда я тебя ненавижу, – скрестила руки на груди я.
– Эй, Эм, не прикрывай их. Что я тебе сказал? Это вызывает рак!
– Да уж, конечно! – Этот парень неподражаем.
– Я читал об этом в Интернете, – кивнул он. – В лифчике – плохо. Без лифчика – зашибись.
– Ты невозможен.
– Ты меня любишь. – Санчес встал. Его тело было таким накаченным, что я втянула ртом воздух и снова почувствовала, как загорелись мои щеки. – Узнаю этот взгляд.
Не говоря ни слова, он повернул и толкнул меня на диван.
– И вот это, люди, тот самый вид, за который я убил бы.
Я открыла рот, чтобы сказать что-то остроумное, но закрыла его, как только снова почувствовала головку его члена. Он снова был готов для меня, страстно меня желал.
Я выгнула спину и взглянула через плечо.
– Ты что-то сказал?
Грудь Санчеса поднималась и опускалась так быстро, что я подумала, что у него может начаться гипервентиляция.
– Ты идеально мне подходишь. Ты создана для меня. – Он провел руками по моей спине, потом костяшками пальцев скользнул по коже моих бедер, встретился со мной взглядом и спросил: – Все в порядке?
– Больше, чем просто в порядке.
– Слава Богу, потому что не знаю, что бы я сделал, если бы ты сейчас меня отвергла.
– Плакать не о чем, Санчес, расслабься, – подмигнула я.
А затем не могла не смотреть с застенчивостью на то, как он вошел в меня и сделал то, что делал лучше всего. Любил меня.
Глава 40
САНЧЕС
Игра: 3
«Пилоты» против «Смельчаков»
Игра на своем поле
Команда-фаворит: «Смельчаки» Белвью
Мне требовался нужный настрой, а у Эм как раз была эта сверхъестественная способность помочь сосредоточиться там, где никто другой не мог. Она была моим центром, моим притяжением. Я хорошо размялся перед игрой и выкинул из головы слова придурка Джексона.
Сосредоточься, сосредоточься, сосредоточься.
Я досчитал до десяти.
Подпрыгнул двадцать раз.
Потом шел по полю и слушал Моцарта – мой секрет, и я знал, что, в конце концов, признаюсь в этом Эм. Но только потому, что не хочу, чтобы что-то стояло между нами. Я опустился на колени и ощупал траву под пальцами, потом грязь. Просчитал расстояние от пятидесятиярдовой линии до ворот.
И представил себе каждый перехват, который сделаю.
Подумал о слабых сторонах «Пилотов» и о том, как раскрыть эти стороны и обыграть каждый маневр, который собирался провести Джекс.
Я был готов.
Через полчаса я шел вместе с Джексом к середине поля, чтобы бросить монету.
– «Смельчаки», что выбираете?
– Решка. – Джекс всегда выбирал решку. В последний раз, когда он выбрал орла, мы проиграли. Это была его причуда.
– Решка. – Судья свистнул в свисток. – Подавать или принимать?
– Принимать, – сказал Джекс скучающим голосом, и мы пожали руки капитанам «Пилотов». Мог поклясться, что Хеннеси пользовался автозагаром. Либо так, либо он путешествовал и тратил свои миллионы, как идиот… снова.
Когда мы пошли назад, Джекс пробормотал:
– Этот придурок пользуется автозагаром?
– Ага, – ответил я.
Специальные команды вышли и сделали свое дело. Джонсон побежал с хорошим приемом мяча в тридцать ярдов, от чего я облегчено вздохнул, так как Джекс терпеть не мог начинать игру с паса. Он любил погонять игроков обороны противника, чтобы они устали до того, как мы начнем бросать мяч. Это был его способ избежать перехвата мяча. Джекс был параноиком (и хотя болельщики знали, как он действовал – как наша команда действовала – им все еще сложно было принять наше поражение на этом этапе) и поэтому мы начинали играть так каждый раз, пока этот маневр нам удавался.
Первый розыгрыш – обманный маневр Миллера. Джекс побежал, чтобы сделать первый тачдаун и проехался по траве, прежде чем ему оторвал голову один из лайнменов.
– Киска! – крикнул кто-то из «Пилотов».
Да ладно, Джекс – «киска» только потому, что не хотел, чтобы ему сломали ногу? Иногда я ненавидел американский футбол из-за таких парней. Парней, которые были слишком тупыми, чтобы что-то понять.
– «Кола лайт», игра на два! – Джекс хлопнул в ладоши.
Это означало, что пора действовать.
Как только подбросили мяч, я быстро побежал по полю, сделал обманный маневр вправо и сделал пас.
Я почувствовал, что игрок защиты противника идет за мной, так что осталось два варианта: либо передать мяч, либо ловить и сгруппироваться.
Я поймал мяч и повернулся.
Наткнувшись на другого игрока защиты.
В меня прямо в воздухе с обеих сторон врезались эти два игрока, затем я шмякнулся на землю и увидел пятна перед глазами.
Я моргнул, попытался встать и рухнул.
Миллер сразу же оказался около меня.
– Ты в порядке?
– Да. – Я покачал головой. – Просто сильно ударился. Я был в чертовом сэндвиче с сыром. Мне не нравится быть сыром.
Миллер фыркнул.
– А это вообще хоть кому-то нравится?
– Сыр воняет, – добавил Джекс, когда узнал, что я в порядке, и меня не контузило. – Кроме того, я бы предпочел быть…
– Салатом-латук, – сказали мы с Миллером в унисон. – Мы уже запомнили.
Я остался на поле для следующего розыгрыша, благодарный, что Джекс собирался сделать все сам, но к тому времени, когда мы добрались до третьего тачдауна, нам не хватало еще пятнадцать ярдов.
Нам нужны эти очки, чтобы все было круто.
В куче игроков, Джекс прослушал, что ему говорят в наушник и сказал:
– Двойной «Маунтин Дью» на два, – усмехнулся он Миллеру.
– Ну, дерьмо, – вздохнул Миллер. – Ладно, давайте это сделаем.
Когда началась игра, я подбежал, чтобы блокировать противника, в то время как Джекс сделал пас Миллеру, а затем побежал, чтобы встать в позицию для тачдауна.
Миллер так сильно бросил крученый мяч, что я поморщился, когда Джекс его поймал в зоне защиты.
Естественно, Миллер был сбит одним из дефенсив-эндов, но он был здоровяком, так что уверен, что с ним все будет в порядке.
– Тачдаун за «Смельчаками»! – сказал диктор, когда над стадионом раздался поддельный звук фейерверков и музыки.
Мы это сделали. Я знал, что мы это сделали.
Я посмотрел на Эм и подмигнул ей.
Расслабление было ошибкой.
Это было ошибкой, потому что внезапно я вспомнил, что нахожусь на поле.
Это было ошибкой, потому что, как только я оглянулся, одна из камер была наведена на Эмерсон, и ее лицо закрасовалось на большом экране.
Да, я только что нарисовал гигантскую цель на ее спине.
И знал, что после этого СМИ будут неумолимы.
Особенно Джеки.
Вот дерьмо.
Глава 41
ЭМЕРСОН
Они выиграли следующие пять матчей подряд.
И даже после того, как меня показали на большом экране, никто не задавал вопросы Санчесу о его личной жизни.
Казалось, что все, наконец-то, налаживалось.
Единственное, что я ненавидела – это игры на чужой территории. Не то, чтобы я не доверяла Санчесу; просто знала, что происходило, когда парни собирались вместе. И знала, что существовало много девушек, которые мечтали соблазнить кого-то вроде Санчеса.
В такие моменты в моем воображении появлялась Лили.
Так что я делилась этим с Кинси, мы над этим смеялись, и я избавлялась от страха.
Мы находились в доме Джекса, смотрели, как ребята уничтожали «Тигров» Джексонвилля, когда у меня появилось плохое предчувствие. Я не могла его объяснить, но, когда разговаривала с Грантом по телефону, мне казалось, что я сходила с ума. Мне просто… просто не хотелось, чтобы он играл. Какой девушкой я была с такой реакцией? Я даже написала Миллеру и убедилась в том, что он будет присматривать за Санчесом.
Я знала, что сейчас что-то произойдет. Мы поддразнивали друг друга, и Грант говорил, что хорошо знает мою схему игры, и что пора бы и мне разбираться в его. Что я и сделала, в основном потому, что это его заводило, и мне нравились грязные разговоры о футболе, которые за этим следовали.
Джекс сделал сильную подачу мяча. Миллер должен был его забрать, но его обступили игроки, и Санчес оказался открыт.
Оставалось только молиться.
Санчес, будучи Санчесом, поймал мяч, но его настолько сильно ударило, что у него слетел шлем.
Я закричала, закрыв лицо руками.
Санчес не двигался.
– Он не двигается. – Я не могла перестать трястись. – Кинси, он не двигается!
– Успокойся. – Она схватила меня за руки. – Иногда игрокам говорят не двигаться, особенно если речь идет о травме головы.
– Окей. – Мои глаза наполнились слезами. – С ним все хорошо, правда? С ним все будет хорошо?
Она молчала.
Ее лицо из зеленого стало бледным.
Что-то было не так.
Камера приблизилась. Санчес мигал, глотал. Команда опустилась на одно колено, только Миллер и Джекс стояли над Санчесом. (Примеч.: При серьезной травме одного из игроков, команда становится на одно колено – традиция в американском футболе; при таком поведении игроков, не создается психологического давления на травмированного игрока, чтобы не было ощущения, что все ждут, пока его уберут с поля, и ощущения что он испортил игру.)
У меня началась гипервентиляция легких.
– Нет, нет, просто дыши, вдох и выдох. Вот так. – Кинси терла мою руку, пока мы ждали информацию от диктора.
– Ребята… – вздохнул диктор. – Я получил новости от тех, кто находится внизу, и мне сказали, что Грант Санчес отправляется в больницу из-за возможной травмы позвоночника.
Это будет концом его карьеры.
Концом его жизни.
Концом всего.
– Пожалуйста, боже, нет, – прошептала я. – Пожалуйста, нет.
Включили рекламу. Я схватила ноутбук, чтобы заказать билет, когда зазвонил мой телефон. Миллер.
– Тащи сюда свою задницу, сейчас же. – Он не походил на самого себя. – Эм, мне так жаль. Я не… я должен был быть открыт. Мне так…
– Нет, – всхлипнула я. – Это не твоя вина, Миллер. Не твоя, хорошо?
– Мой агент позвонит тебе и сообщит все подробности о твоем рейсе. Я об этом позабочусь. Приезжай вместе с Кинси. Они вышлют самолет.
Телефон выпал из моих рук.
Кинси побледнела.
– Он сказал…
– Они отправляют самолет, – прошептала я.
– О, Эм. – Слезы заполнили ее глаза, она обняла меня и удерживала, пока я плакала.
Я была словно в тумане. Попыталась упаковать вещи, но не могла сосредоточиться даже на том, какие носки взять. Возможно, он сейчас умирал, а я могла думать лишь о дурацких носках, и совпадали ли они, и…
Я ломалась слишком много раз, чтобы вести себя нормально.
Я всегда задавалась вопросом, могло ли быть еще хуже. Потеряв Миллера, потеряв нашего неродившегося ребенка, я думала… Что могло быть хуже? Как человеческое сердце могло справиться с большим количеством боли?
И вот, я это знала.
Действительно знала.
Это. Это было хуже. Знать, что любовь всей твоей жизни находилась в сотнях километрах от тебя, вероятно, делая свои последние вздохи, и ты ничего не могла с этим поделать, лишь молиться.
Было хуже.
Намного хуже.
– Машина уже здесь, Эм. – Кинси схватила меня за руку. – Поехали.
♥♥♥
Миллер присылал сообщения о том, что происходило, весь наш полет. Ребята выиграли игру, но мне было все равно. Мне просто хотелось почувствовать, как Грант обнимает меня. Хотелось услышать его смех. Хотелось войти в комнату и увидеть, что он сидит с глупой усмешкой на дерзком лице.
Хотелось большего, чем я заслуживала.
Было так больно, что я думала, что упаду в обморок.
Машина забрала нас из аэропорта, вся поездка прошла в напряжении, и Кинси ни разу не отпустила мою руку. В вестибюле больницы повсюду сновали игроки «Смельчаков», большинство из них были бледными, грязными после игры и все еще в форме.
Миллер вздохнул с облегчением, когда меня увидел.
– Эм!
Я побежала в его объятия, бесконтрольно рыдая, пока он гладил меня по спине.
– Тсс… – Он крепко меня обнял. Его форма терлась о мою кожу. – Все будет хорошо. Я это знаю.
– Как… – закричала я. – Откуда ты можешь знать это?
– Потому что… – Он поцеловал меня в голову. – Он тот еще неустрашимый ублюдок. Он не позволит какому-то сильному удару его подкосить, ведь так?
Миллер пытался сделать все, чтобы я чувствовала себя лучше. Но я понимала, что была лишь одна причина, по которой за мной отправили самолет.
Одна причина.
Это было во всех контрактах игроков, когда они с кем-то встречались.
Если появлялся риск, что парень мог умереть, за его подружкой посылали самолет.
Если он уже был мертв, посылали самолет.
Если он делал свой последний вдох, посылали самолет.
Я не могла перестать об этом думать. Боялась даже произнести это вслух, поэтому ждала, зажатая между Миллером и Кинси, ждала… хоть чего-то.
Но отсутствие новостей – было хорошей новостью. Я должна в это верить. Правда, же?
Из того, что рассказал Миллер, я поняла, что врачи беспокоились, что у Гранта поврежден спинной мозг, что возможно, парализовано все тело, что сломана шея или что он в коме.
Все это было плохо, очень плохо.
– А еще у него возможно растяжение, – вклинилась Кинси. – Я изучала спортивную медицину, знаю, я не врач, но все же растяжения тоже могут травмировать тело таким образом. Я просто… Не прекращайте надеяться, ладно, ребята?
Я кивнула.
Вышел доктор с мрачным выражением на лице.
Я даже не помню, как упала на колени. Только то, что Миллер поймал меня, а затем я упала в обморок.
Глава 42
МИЛЛЕР
Если бы я мог занять его место, то сделал бы это. И я говорю серьезно.
Видеть мою подругу полностью разбитой…
Я бы лучше умер.
Я бы предпочел быть мертвым.
Я крепко обнял Эм. Я дал Санчесу обещания и знал, что умру, но сдержу их. И я молился…
Богу, который так и не услышал, когда я просил вернуть мою маму.
Богу, который не слышал, когда мой папа превратился в алкоголика.
Богу, который игнорировал меня, когда я плакал из-за потери Эм.
«Ты мне должен», – сердито подумал я.
И клянусь, услышал голос: «Верь мне».
Глава 43
САНЧЕС
Мне снились ее губы. Они были горячими, потом холодными, касались моей горящей кожи. Каждый раз, когда видел ее лицо, я пытался дотянуться до него, но ничего не чувствовал, даже ее рта, когда она касалась моего. Это была пытка. И затем сон заканчивался, и меня снова поглощала темнота.
Либо это был самый худший кошмар…
Либо я умер…
Думаю, я бы выбрал смерть, чем постоянные мечтания о женщине, к которой не мог прикоснуться, которую не мог поцеловать, чей вкус не мог ощутить.
– Грант? – позвал меня ее голос.
Я открыл рот.
Раскрыл губы.
– Грант! – голос стал громче. Боже, мне хотелось протянуть руку и прикоснуться к ее голосу. – Открой глаза.
Я пытался.
Почувствовал, как движется мое запястье, а затем мои пальцы.
– Он двигается! – крикнул Миллер.
Почему, черт возьми, Миллер был в моем сне? Держись подальше от моего сна, мужик! У меня особый момент с моей девушкой! Мог бы поклясться, что она собиралась снять свою рубашку.
Я ухмыльнулся.
– Почему этот ублюдок улыбается? – громко произнес Миллер. – Клянусь, если он притворяется, я надаю ему по шарам.
Я попытался рассмеяться.
Раздался приглушенный мяукающий звук, который, уж точно издал не я, не так ли?
– Грант. – Я ощутил ее запах, ее, моей девочки, Соблазнительных Изгибов, а затем она коснулась моих рук, моего лица. – Пожалуйста, малыш, открой глаза.
Да ладно, мужик, это легко! Просто открой глаза! Я так сконцентрировался, что почувствовал головную боль, и вдруг они распахнулись.
Миллер отскочил назад.
– Серьезно? Ты не мог это сделать немного медленнее, чтобы, блядь, не пугать меня так?
– Я ничего не делаю медленно, – прохрипел я. – Только быстро.
Миллер ужасно выглядел, был в грязной форме. Серьезно, на нем было больше грязи, чем на поле. Уверен.
– Дерьмово выглядишь.
Его брови взлетели.
– О, это ты еще себя не видел.
Я поморщился.
– Что случилось?
Эм залилась слезами и не переставала плакать, по крайней мере, минут десять.
Мое сердце разбилось на миллион осколков, когда я потянулся к ней и притянул как можно ближе к себе, учитывая все мониторы и провода, подключенные ко мне.
– Ты посчитал что это охрененно весело – сыграть в американский футбол без шлема, – сказал Миллер. – И кое-кто буквально, чуть не оторвал тебе голову.
– Тяжелое растяжение связок, – объявил вошедший мужчина в синей медицинской униформе. – Что странно, так как я был готов объявить тебя мертвым, как только ты оказался здесь.
– Бля! Могу я попросить врача, у которого манеры получше в обращении с больными? – прорычал я.
– Это правда, – фыркнула Эм. – Даже я не знала что с тобой, пока медсестра не выбежала из палаты, чтобы сказать врачу, что ты двигался, но…
– Послушай… – вмешался доктор. – Либо тебе очень повезло, либо Большой Мужик наверху не хочет, чтобы твоя надменная задница занимала место на небесах, по крайней мере, пока.
– Ой, он сказал, что я попаду на небеса, – усмехнулся я. – Видишь? Так-то лучше, Док.
Эм ударила меня в плечо.
– Конечно же, попадешь! Ты… ты… – Она покачала головой, и по ее лицу покатилось еще больше слез.
– Детка, я же пошутил. Извини. – Я обхватил ее щеки ладонями и поцеловал в лоб.
Миллер удивленно уставился на нас.
– Ты в порядке, мужик? – спросил я.
– Да, – нахмурился он, потом почесал голову. – Неважно. Я просто… – ухмыльнулся он, глядя на пол, затем на потолок, слезы наполняли его глаза. – Кажется, у меня был один из тех особенных моментов.
– С самим собой? – спросил я.
– Вроде как, – чертовски рассеянно сказал он. – Постарайся не умереть в следующий раз, когда тебя ударят, ладно, мужик? А теперь дам вам немного времени наедине.
Раздражающий доктор продолжал писать какую-то хрень в моей карте. Я уставился на него; он уставился в ответ.
Вздохнув, я ждал.
– Тебе нельзя слишком много двигаться. Еще нужно будет повторно сдать анализы, но, похоже, ты полностью восстановишься. Скорее всего, ты не попадешь в плей-офф в этом году, но если через три недели будешь хорошо выглядеть… – Он пожал плечами. – И если твоя команда победит… – еще одна усмешка, – то сможешь играть в чемпионате.
– Спасибо, Док. – Я был просто счастлив, что не умер, хотя, похоже, он на это надеялся. Вот же ублюдок.
– Обращайся, – сказал он. – Я дам вам две минуты наедине.
Эм хлюпнула носом, а потом прижалась лицом к моей груди.
– Они отправили самолет за мной.
– Вот блин. – Мои глаза наполнили слезы. Я попытался их сдержать, но они все равно покатились. – Мне так жаль, детка. Мне очень жаль. – Я так сильно держал Эм, что у меня побледнели костяшки пальцев. – Ужасно жаль.
– Я думала, ты умер, – прошептала Эмерсон. – Я не могу… – Она обхватила мое лицо ладонями. – Ты так облажался! – Она слегка шлепнула меня рукой и поцеловала. – Ты заставил меня так сильно тебя полюбить, и теперь… теперь я не могу, Грант. Я не могу жить без тебя. Не могу. Я бы сошла с ума.
– Я не хочу, чтобы ты это делала, с тобой все будет в порядке, – сказал я успокаивающе. – Ты сильная.
– Ты делаешь меня сильнее. – Эм хлюпнула носом. – Храбрее. – Она поцеловала меня в щеку. – Ты улучшаешь во мне все, делаешь такой, какой я бы хотела стать. Ты делаешь меня совершенной, ты – дерзкий нахал, и мне бы хотелось все бросить и уйти, потому что мне было больно, очень больно, но я не такая девушка.
– Не какая девушка? – спросил я, когда огромный комок появился в моем горле, из-за чего стало невозможно дышать.
– Я не из тех девушек, которые все бросают, – тихо сказала она. – Я – девушка, которая остается.
Да, эти слезы как будто пришли из ада. Они просто продолжали наполнять мои глаза, словно так и надо, поганые сволочи.
– Так что, несмотря на боль, я остаюсь. Несмотря на боязнь, я остаюсь, потому что ты делаешь меня храбрее. И я так сильно тебя люблю, что не могу дышать без тебя.
Комок в горле был слишком большим, чтобы я не мог сказать что-то другое, кроме того, о чем кричало мое сердце:
– Выходи за меня.
Эм моргнула, а затем покачала головой.
– Что?
– Выходи за меня. Выходи за меня замуж. – Я неистово поцеловал ее в губы. – Не прямо сейчас, я ведь должен охрененно выглядеть, а Грант Санчес совсем не охрененно выглядит в больничном халате.
Эмерсон ударила меня в живот.
– Ты говоришь о себе в третьем лице, делая мне предложение. Ну, ты и ублюдок!
– Я хотел, чтобы ты рассмеялась, – честно признался я. – Выходи за меня замуж, Соблазнительные Изгибы. Я всегда хотел жениться на своем лучшем друге.
– Ты навязал мне эту дружбу, и ты это знаешь.
– Тебе это было нужно, и ты это знаешь.
Она кивнула, и по ее щекам пробежали слезы.
– Ненавижу, когда ты прав. Знаешь, с тобой невозможно жить.
– Детка, это потому, что у меня есть ответы на все.
Эм закатила глаза.
– Это – «да»?
– При одном условии. – Она прижала палец к моим губам. – Я хочу, чтобы мое кольцо стоило больше, чем эта дурацкая кровать…
Я всосал в рот ее палец и обвел языком.
– Сделано.
– И рояль.
Я вздохнул.
– Детка, я не печатаю деньги.
Эмерсон наклонила набок голову. Она знала о моих доходах. Да я и не скрывал эту инфу от моей девушки…
– Ну, хорошо-хорошо, у меня действительно много денег, – пожал плечами я. – И надеюсь, что, не благодаря им, ты позволишь мне отнести тебя на кухонный стол и съесть твою…
Кто-то кашлянул.
Бедная Кинси стояла с красными ушами и щеками.
– Извините. – она помахала рукой. – Я боялась услышать конец этого предложения.
– Думаю, мы все боялись, – сказал Миллер, встав рядом с ней, и скрестил руки на груди. – Санчес, почему тебе обязательно нужно быть таким пошлым засранцем?
– Это в моей крови, – честно ответил я. – И моей девушке это нравится.
Миллер закатил глаза.
– Кинс хотела убедиться в том, что ты дышишь, но думаю, что скажу за всех нас: я собираюсь вывести ее отсюда, прежде чем вы начнете срывать друг с друга одежду. – Он отсалютовал нам и обнял рукой Кинси и, выходя, закрыл за собой дверь.
– Что скажешь? Маленькое воспоминание о больнице? – Я мог бы даже начать умолять.
– Доктор сказал…
– Доктор решил, что я мертв. Мы теперь будем доверять этому доктору? – Я поднес руку к ее правой груди и сжал ее.
Эм вздрогнула.
– Просто… окей, хорошо, но просто… тебе нельзя двигаться.
– Блин, думаю, я на небесах. Ты собираешься доставлять мне удовольствие, пока я не отключусь? Я обеими руками за это, просто позволь мне сначала попить.
Она указала на пакет с кровью IV группы и пожала плечами.
– Валяй. Итак, на чем конкретно мне сейчас сосредоточиться?
Я положил руки за голову и вздохнул.
– Везде.
– Эксплуататор.
– Напомни мне, чтобы я купил веревку, немного клейкой ленты и…
Эмерсон заткнула меня своим ртом, чуть не скинув с кровати. Я перестал смеяться, хотя и не мог много двигаться…
Да, я был на небесах.
Эпилог
МИЛЛЕР
Вечеринка после чемпионата
Лас-Вегас, Ария Пентхаус
3:00 утра.
Я проснулся из-за сильной боли во лбу, которая ощущалась так, словно кто-то взял отбойный молоток, засунул в мой нос и стучал там часами. Вздрогнув, я попытался подвинуться и так отвратительно себя почувствовал, что застыл на месте.
Я никогда не ходил на вечеринки в течение сезона.
А это означало только одно. Наша команда выиграла чемпионат, и мы с ребятами и нашими друзьями решили, что нам нужно оторваться по-полной.
У нас была вечеринка в Вегасе!
Мы рванули туда вечером после победы и с тех пор пили не останавливаясь.
Нас предупреждала Эмерсон.
Нас предупреждала Кинси.
«Эй, парни», сказали они своими раздражающими голосами. «Помните, что вы давно не употребляли алкоголь, а значит не можете пить столько вздумается и не почувствовать наутро похмелье».
Да, это ни к чему хорошему не привело.
Мы выпили еще больше, чтобы доказать, что они ошибались.
Хотя, Санчес остановился, потому что хотел проявить себя в сексуальном плане. Но когда он произнес слово «сексуальный», я мог бы поклясться, что он добавил в несколько лишних букв «С» и чуть не врезался в стену.
Комната, наконец-то, перестала вращаться. Я потянулся за бутылкой воды на своей тумбочке, и мне удалось медленно встать, чтобы сходить, найти несколько таблеток «Адвила». В нашем пентхаусе было три спальни, но бедной Кинси достался диван, так как за нее платил Джекс, который занял одну из комнат.
Я тихонько вышел в гостиную, чтобы ее не разбудить, порылся вокруг в поисках ибупрофена, принял пять таблеток, потом споткнулся о мусорную корзину.
Поморщился; теперь у меня болела и голова, и нога.
Но с дивана не последовало никакого звука или движения.
Что за фигня?
Ее даже не было на диване.
Ох, блин, Джексу это точно не понравится. Мне нужно хотя бы написать ей, чтобы вернула свою задницу в комнату, иначе ее снова где-нибудь закроют.
Я вернулся к своей тумбочке, схватил телефон и вдруг увидел движение в своей кровати.
Какого.
Хрена.
Из-под одеяла высунулась женская рука, а затем женщина повернулась набок.
Я не мог различить черты ее лица.
С кем я переспал, черт побери?
В панике я включил фонарик на своем телефоне.
И встретился глазами с Кинси.
– Серьезно? Ты сейчас светишь мне в лицо фонариком? – прошипела она: Выключи эту хрень, Миллер! Я пытаюсь… – она схватила простынь и рывком села, схватившись за голову, а затем и за простынь, пока та не упала. – Нет. Неа. Нет. Нет. Нет!
Я быстро накрыл рукой ее рот.
– Ты хочешь разбудить Джекса?
Она покачала головой.
Я посмотрел вниз.
Ага. Голый.
Я облизал губы, пока она наклоняла голову, заглядывая под простынь, и так громко выругалась, что я чуть снова не заставил ее замолчать, а затем она глубоко вздохнула.
– Что произошло?
– Ты это серьезно? – я взмахнул руками. – Тебе не кажется, что я бы не выглядел таким паникером, если бы знал?
Ее взгляд упал на мой член.
– Это… – отметил я. – Потому, что… Перестань пялиться, Кинс, серьезно.
– А эта штуковина…
– И не называй его штуковиной! Черт, нельзя так поступать с парнем!
– Но…
Я хлопнул ее по лицу подушкой.
– Лучше?
Она кивнула.
– Готова поговорить со своим внутренним голосом?
Еще один кивок.
– Давай просто… поспим и разберемся с этим утром.
– Хорошо, – она вздохнула с облегчением и скользнула обратно под одеяло.
– Какого черта ты делаешь?
Она резко перевернулась набок.
– Ты же сказал, что мы должны лечь спать!
– Ты спишь на диване. Я сплю здесь.
– О, ну уж нет, – она ударила меня по руке. – Из-за дивана у меня болит спина!
– Да я в четыре раза больше тебя! – огрызнулся я.
– Ребята! – Эмерсон пробралась в мою комнату. – Что вы так кричите…
Ее ухмылка была такой широкой, что мне хотелось задушить ее подушкой.
– А вот это… – она положила руки на бедра, – забавно.
– Поклянись своей жизнью, Эм…
– Детка, где Адвил… О, блин, здрасте, – Санчес прислонился к стене, а Кинси накрыла простыней голову. – Небольшое полуночное рандеву?
– Ненавижу футболистов, – сказала Кинси под простыней.
– И все же, кажется, ты позволила одному из них прикоснуться к своему особому месту, – просто сказал Санчес, вот засранец. – Подумать только. Мне стоит позвать Джекса?
– Не смей! – Эмерсон ударила его в живот. – Он убьет Миллера! А он нам нужен в следующем сезоне!
– Спасибо, Эм, – я кивнул. – Рад, что это единственная причина. Посмотрим, захочется ли мне когда-нибудь снова дарить тебе рождественский подарок.
– А что такого? – она пожала плечами.
