Текст книги "Неформальные отношения (ЛП)"
Автор книги: Рэйчел Ван Дайкен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Я сглотнул и забил на свою боль.
На свою гордость.
И на свое разбитое сердце, когда кивнул ему и сказал:
– Друзья.
Глава 15
ЭМЕРСОН
Я сказала «да».
Но только от отчаяния. Когда Санчес заявил, что у него есть запасная машина (как люди обычно говорят о запасных зубных щетках или о туалетной бумаге), я сдалась. Возможно, из-за того, что я всю ночь не спала, разрываясь между кошмарами папы и тем, что он бродил по квартире, разыскивая маму. А когда я проверила свой банковский счет, то чуть не разрыдалась, кто бы знал? Моя мечта, наконец-то, сбылась, но теперь, когда она была у меня в руках, я видела, как легко она от меня ускользает. Все, что я пообещала отцу, все, к чему стремилась, и ради чего? С таким же успехом я могла надеть свою униформу и закричать.
Я чувствовала себя такой эгоисткой.
И вдобавок ко всему я играла с огнем, с тем самым огнем, который выжжет меня изнутри, если хотя бы подумаю выйти за рамки. Санчес ясно дал понять, что хочет лишь секса, а Миллер не хотел иметь со мной ничего общего. Но факт заключался в том, что я хотела их обоих, и чтобы потерять все, нужна лишь одна ошибка с моей стороны, или Санчес, наконец-то, получивший то, что хочет, выкинет меня на обочину.
А теперь машина.
Это противоречило каждой клеточке моего существа – принимать благотворительность.
Так как я, по сути, не спала всю ночь, потому что корпела над расчетами, пытаясь понять, как заставить заработать финансовый план, то единственное, что я смогла придумать: либо я нахожу, на чем добираться на тренировки и домашние игры, либо бросаю черлидинг.
Если каждый день вызывать «Убер», даже если разделять его с другим пассажиром, это все равно больше, чем я могла себе позволить, и, вдобавок ко всему, тренировки по черлидингу проходили не совсем в удобное время; плюс, у меня не было лишнего времени. И чем больше я переживала, тем сильнее хотелось, попридержать у себя бутылку вина, которую оставила в квартире Санчеса – так я могла утопить в алкоголе свои проблемы.
Санчес сказал, что машина будет ждать меня у стадиона.
Поездка до стадиона заняла пятнадцать минут. Да, я не могла делать это каждый день, особенно если каждый водитель «Убер» будет также громко слушать музыку.
Я выскочила из такси и огляделась. Но ничего не увидела.
Машины Санчеса тоже не было.
Раздался громкий гудок и совершенно новая красная «Хонда» быстро въехала на стоянку и сделала маленький круг, прежде чем остановиться в нескольких метрах от меня.
Машина была великолепна.
И явно недешевой.
Опять же, это был Грант Санчес. Он ведь никогда ничего не делал без вкуса или шика?!
Санчес открыл дверь. На нем были узкие черные футбольные штаны и джерси для тренировок, ключи свисали с его гигантской ладони, а на лице была самая широкая улыбка, которую я когда-либо видела. Я сглотнула, избавляясь от сухости во рту. Его улыбка делала забавные вещи с моим животом и побуждала хотеть того, что я не имела права хотеть. Особенно потому, что с самого начала Санчес довольно болезненно ясно дал понять, что хочет лишь секса. А я? Возможно, это было самой жестокой шуткой из всех, потому что все, чего я когда-либо хотела… это любви.
Санчес медленно шел ко мне в своей хищной невероятной манере.
Я снова сглотнула.
– Узнаю этот взгляд. – Он остановился, возвышаясь надо мной, а затем руками притянул за мои бедра к себе. – Это – тот взгляд, который говорит: «Пожалуйста, поцелуй меня, Санчес. Я тебя хочу. Ты мне нужен. Ты… – Он моргнул. – Потрясающий».
– Я не произношу слово «потрясающий» таким высоким голосом, – сказала я, слегка задыхаясь, когда он начал наматывать на свой палец прядь моих светлых волос.
– Все белые девушки именно так произносят слово «потрясающий».
– Я – не все.
– Нет… – Зеленые глаза Санчеса опаляли, когда он, опустив голову, осматривал меня. – Ты – определенно, не все.
Мы поцеловались.
На стоянке.
Перед теми, кто приехал на тренировку на полчаса раньше. И мне все больше хотелось его целовать. Санчес был просто потрясающим на вкус, как теплая жвачка с ароматом корицы… и специй.
Я рассмеялась ему в рот.
– Никогда не смейся над мужчиной в середине поцелуя, Соблазнительные Изгибы.
– Этот поцелуй просто потрясающий, – сказала я высоким голосом, вызывая громкий смех Санчеса, а затем он снова прижался ртом к моим губам, заставив забыть собственное имя.
Шесть лет назад я поцеловала футболиста и потеряла свое сердце.
Пять секунд назад я почувствовала себя так, словно мне вернули эту часть сердца, и ощущать это было хорошо, очень хорошо.
Ключи оказались в моей ладони, затем Санчес отстранился и поцеловал меня в нос.
– Важно, чтобы все Девочки «Смельчаков» вовремя приезжали на тренировки, а у меня силен командный дух. – Он опустил взгляд на свои штаны. – И об этом свидетельствует… вот это.
Я закрыла лицо ладонями.
– Боже…
– Ты краснеешь? – Санчес убрал мои ладони. На его лице сияла огромная улыбка, а еще эти ямочки…
Ему нужно перестать быть таким сексуальным, иначе я сделаю что-то глупое, например, снова его поцелую, а это мог заметить мой тренер или кто-нибудь из команды.
– Ты краснеешь! Мне это нравится, – прошептал Санчес, все еще удерживая мои руки, и снова поцеловал меня в нос. – Мне нравится, что именно я стал тому причиной.
– Ну еще бы.
– Я же потря-са-а-ающий, – растянул он последнее слово и подмигнул мне. – Постарайся ее не поцарапать, Соблазнительные Изгибы. – Улыбка Санчеса стала еще шире, когда он осмотрел меня с головы до ног, облизывая свои губы, словно еще несколько секунд, и тот меня съест. – С этой малышкой нужно бережно обращаться.
– С малышкой?
– Все красные машины – девочки. Что? Разве тебя не этому учили в школе?
Я закатила глаза.
– Ты невозможен.
– И потрясающий… скажи это.
– Тебе не нужно, чтобы я это говорила. Ты и так об этом знаешь. – Я скрестила руки на груди и попыталась думать о чем угодно, лишь бы не о его заднице, каменно-твердой в узких штанах. Какого черта я делала? Это была не я.
Флиртовать с футболистом, из-за которого меня могли уволить с работы моей мечты?
На стоянке?
Взять у него машину?
Неужели я была в таком отчаянии?
Или это часть его обаяния? Санчес заставлял девушек чувствовать себя в гармонии с самими собой, такими соблазнительными и желанными, но, как только получал то, чего хотел, бросал их и все, что с ними связано.
Я не была уверена, что смогу ему доверять.
И мне не особо нравилось то, что я хотела ему доверять.
Я сожалела о том, что он напомнил мне о большой зияющей дыре в моем сердце, которую раньше занимал Миллер. И меня немного огорчало, что именно Грант Санчес немного ее заполнил.
А не мой лучший друг.
– Эй… – Санчес подмигнул. – Не вынуждай меня поцелуями убирать этот хмурый вид с твоего лица, Соблазнительные Изгибы.
Я улыбнулась, и в тот момент внедорожник Миллера въехал на стоянку и остановился рядом с моей новой вишнево-красной «Хондой». Не моей. Санчеса. На время, я брала ее на время.
Мне не из-за чего чувствовать себя виноватой.
У него уже была машина.
Правильно?
Не похоже, что Санчес мог водить две машины одновременно.
Так почему мне стыдно?
Почему у меня не было сомнений, что цвет моего лица точно соответствовал цвету машины, когда Миллер заглушил двигатель и подошел к нам, одетый в такую же аппетитную форму, как и Санчес?
Интересно, человек мог умереть, если в течение одной минуты прочувствует слишком много сексуальной энергетики?
Миллер снял свои солнечные очки и засунул их в сумку, все это время широко улыбаясь.
– Красная, ну, конечно. Этот цвет ей подходит.
Подождите, что только что произошло?
Он мне улыбался.
Миллер.
Мой бывший лучший друг, который меня ненавидел.
Который вчера вечером насильно кормил меня едой из «Макдональдса», высадил у дома и сбежал, словно у меня была чума.
– Я такая же красная, как и она, – ответила я с улыбкой.
В течение нескольких секунд Миллер удерживал мой взгляд, видимо, осматривая, затем облизал свои полные губы, и протянул руку Санчесу. Они стукнулись кулаками.
– Санчес! – раздался еще один голос.
Я обернулась. К нам приближались Джекс и Томас. Санчес в последний раз мне улыбнулся и пошел им навстречу.
Оставив меня наедине с Миллером.
– Итак… – Миллер кивнул в сторону машины. – Как ты себя чувствуешь по этому поводу?
Я фыркнула.
– А ты как думаешь?
– Думаю, что прежняя Эмерсон почувствовала бы себя проституткой, но в хорошем смысле, как в «Красотке», – усмехнулся он. – А теперешняя Эм? – Миллер осмотрел меня с головы до ног, сморщил нос. – Полагаю, ты просто достаточно отчаялась для того, чтобы принять его предложение, и вероятно, не сможешь уснуть, пока решаешь эту проблему.
– Проклятье. – Я отвернулась. – И ты еще говоришь, что больше меня не знаешь.
Миллер рассмеялся.
Я держалась за этот смех.
Вдыхала его.
Запоминала то, как дрожало мое тело в ответ.
Я так сильно по нему скучала, что слезы быстро сменили волнение из-за того, что я его слышала.
Миллер взглянул на меня, а потом я оказалась в его объятиях.
В.
Его.
Объятиях.
– Я все еще сержусь, – хрипло прошептал он. – На самом деле, злюсь.
Я напряглась.
Миллер обнял меня крепче.
– Но… – Он прочистил горло. – Прошлым вечером Санчес помог мне кое-что вспомнить.
– Правда? – Джерси на его груди заглушила мой голос. Мне стало трудно дышать. Неужели он понятия не имел, насколько силен? Его бицепсы пытались прорваться сквозь ткань!
– Ага. – Миллер вздохнул, его сердце учащенно забилось, а мое сердце совершенно естественно решило подстроиться под этот ритм. Глупое сердце. – Помнишь, когда я в шестом классе прилепил жвачку к твоим волосам, а ты рассказала всем моим друзьям, что я писаюсь в постель?
Я расхохоталась.
– Как я могла забыть? А еще я им рассказала, что на твоих простынях нарисован Дональд Дак, потому что ты боишься Бэтмена.
Его смех присоединился к моему смеху.
– У нас было много битв, Эм. Думаю, я пытаюсь сказать… Если я смог их пережить, а ведь это средняя школа, практически самые травмирующие годы нашей жизни, то смогу пережить и это. Мне просто нужно время.
– Вот в чем проблема, – прошептала я, внезапно весь юмор исчез. – В последний раз, после того, как я дала тебе то, чего ты хотел, я больше ничего от тебя не слышала.
Миллер отстранился и нахмурился.
– О чем ты говоришь?
Я покачала головой.
– Ты прав. Это уже не имеет значения. Давай просто… попытаемся начать все с чистого листа.
– Зароем топор войны, – согласился он.
– Помиримся, – кивнула я.
Миллер нахмурился.
– Начнем все заново.
Мы направились к стадиону, идя бок о бок.
– Договорились!
– Наладили отношения! – завопил он победно.
Я открыла рот, но мне ничего не пришло на ум.
– Что тут скажешь?
– Я выиграл. – Он поднял руку, чтобы я дала пять.
Я закатила глаза.
– Такое чувство, что твое восемнадцатилетнее «я» застряло в твоем двадцати четырехлетнем теле!
И вот так…
Ко мне вернулась часть его.
Так почему же я все еще чувствовала себя виноватой?
Почему смутилась, когда Санчес встретил меня у входа на стадион с удовлетворенной улыбкой? И почему я почувствовала пустоту, когда Миллер проявил себя с лучшей стороны и, быстро помахав, отступил, чтобы присоединиться к другим парням?
– Повеселись на тренировке, Соблазнительные Изгибы! – Санчес усмехнулся.
Миллер обернулся и добавил:
– Два, четыре, шесть, восемь, за кого болеть мы просим?!
– За Джекса! – крикнул Томас, а квотербек закатил глаза и прошел мимо всех.
Я рассмеялась.
Возможно, я слишком много думала.
Я прошмыгнула мимо парней, пытаясь добраться до раздевалки девушек, и почувствовала, что кто-то смотрит на меня.
Быстро взглянула через плечо.
В то время как остальные ребята боролись, смеялись и вели себя как незрелые тупицы, Миллер молча стоял, а его горячий взгляд был направлен лишь на меня.
Я вздрогнула.
Его губы изогнулись в знающей усмешке.
Вот дерьмо.
Я почувствовала эту усмешку до самых кончиков пальцев ног и обругала себя за то, что позволила одной простой усмешке повлиять на меня больше, чем горячий поцелуй Санчеса.
Глава 16
МИЛЛЕР
Друзья все время смотрят на задницы друг друга. По крайней мере, именно это я себе говорил, пока смотрел, как бедра Эм покачиваются то в одну, то в другую сторону. От вида ее попки в форме сердца мой рот наполнялся слюной, а поскольку никто на меня не смотрел…
То все в порядке вещей, да?
Но затем она повернулась, и наши взгляды встретились.
Мы ведь говорим об Эм, так что…
Она знала.
Она почувствовала мой взгляд.
И, вероятно, частично я хотел, чтобы она повернулась, хотелось, чтобы она увидела выражение моего лица, голод, который я все еще испытывал, несмотря на то, что на нее злился.
– Эй… – Санчес ударил меня по спине. – Ты в деле?
– В деле, – повторил я, ломая голову над тем, о чем они говорили.
– Ужин с новичками. – Джекс схватил свой шлем. – Мы не такие плохие, как некоторые команды. Не скажу, что мы всегда оставляем счет, чтобы новички о нем позаботились. Иногда мы их выручаем.
Санчес и Томас дали друг другу пять, а затем Томас засмеялся.
– В прошлом году счет составил более семи тысяч долларов.
– Как вы смогли так много потратить на ужин? – поразился я.
– Чувак, я слышал, что в прошлом году парни из Новой Англии оставили своим новичкам счет в сорок восемь тысяч долларов, – серьезно сказал Томас, широко раскрыв глаза.
Я покачал головой, а Санчес присвистнул.
– У Джекса изысканный вкус, – заявил Томас с бесстрастным лицом, когда подошел наш квотербек.
– Да пошел ты. – Джекс толкнул его. – Это предсезонная традиция. Новички ведут нас на ужин, а мы делаем заказ, так что скажешь?
– Я скажу… – Я зажмурился, пытаясь припомнить первый ресторан, который пришел на ум. – «Чизкейк Фэктори»?
Ребята застонали.
– Что? – рассмеялся я. – Это будет не особо дорого, мы сможем разговаривать так громко, как захотим, а еще у них огромные порции и там продают алкоголь.
– Он меня зацепил, сказав слово «алкоголь», – вздохнул Томас. – Хорошо, парни, сегодня в семь.
Тренер выбрал именно этот момент, чтобы войти в раздевалку.
– Дамочки, я плачу вам не за то, чтобы вы составляли планы на ужин.
– На самом деле, вы нам вообще не платите, – отметил Санчес.
Тренер Майк свирепо на него посмотрел.
– Ты прав. – На его лице появилась дьявольская ухмылка. – И, кстати, Грант, большое тебе спасибо за то, что предложил нам сегодня заняться тренировкой на выносливость.
– Гребаный ад, – простонал Санчес. – Скажите, что нам сегодня не нужно тягать шины.
– Хорошие новости! – прокричал тренер. – Сегодня мы будем тягать шины!
Я ударил Санчеса по спине, когда все мы вывалились из раздевалки и вышли на поле.
Если наши тренировки проходили в одно время, черлидеры обычно тренировались на другом поле. И сейчас была слышна музыка одной из их танцевальных программ.
Я выбежал на пятидесятиярдовую линию и надел шлем.
И меня словно током поразило от мысли…
Что Эмерсон сейчас тренируется на соседнем поле.
А я стал тайт-эндом «Смельчаков».
Мечта, которая объединила нас много лет назад, стала реальностью. Просто не так, как планировалось.
Потому что в каждом моем плане я всегда видел ее рядом со мной.
Казалось, Санчес читал мои мысли. Этот говнюк обернулся и завыл, когда подбежал к первой шине.
Наш тренер по выносливости, Роб, нас ненавидел.
Или ненавидел жизнь.
И дыхание.
Крайне редко можно было выйти со стадиона, не молясь об инвалидной коляске или, хотя бы, о носилках.
Прошло всего несколько дней тренировок, а я уже осознавал, что еще никогда в жизни у меня ничего так сильно не болело. Большинство команд по американскому футболу придерживались стратегически важных программ по поднятию тяжестей с помощью специального оборудования, но не «Смельчаки». Нет, «Смельчаки» любили использовать для этого большие предметы, делали упражнения на поднятие живого веса, спринты и чертовски много упражнений на тренировку ловкости, которые с виду казались легкими, но в итоге давали тебе пинка под зад.
– Вперед, Миллер!
Я сделал глубокий вдох и схватил рядом лежащую шину.
– Миллер! – Роб так громко выкрикнул мое имя, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. – Сделай подходов на один больше, чем уже сделал; когда закончишь, падай на землю, чтобы грудь касалась земли, затем вставай на ноги и беги пятьдесят метров, высоко поднимая колени, а затем снова на землю, понял?
Мне хотелось спросить, когда я смогу остановиться.
Но я знал, что если сделаю это, он просто увеличит количество.
С ворчанием я еще пять раз перевернул шину, затем упал на землю, вскочил на ноги, пробежал пятьдесят метров, высоко поднимая колени, и снова упал на землю. Роб ничего не сказал, и я повторил этот процесс, пока мои ноги не начали болеть.
Через пятнадцать минут он засвистел в проклятый свисток.
Через. Пятнадцать. Минут.
Из-за этого дерьма у людей мог развиться рабдомиолиз (Примеч.: Рабдомиолиз – синдром, представляющий собой крайнюю степень миопатии и характеризующийся разрушением клеток мышечной ткани).
Но именно поэтому «Смельчаки» были лучшими. Тренировки на ловкость, растяжки во время занятий йогой, и в целом растяжки – все это делало их на поле чертовски быстрыми и выносливыми. Прошли дни ста сорока килограммовых неповоротливых лайнменов, теперь у нас были парни под два метра ростом с весом около ста двадцати килограмм, которые могли бегать так же быстро, как раннинбеки. (Примеч.: Раннинбеки – игроки, находящиеся перед розыгрышем за линией схватки – их задачей, чаще всего, является получение мяча из рук квотербека и «вынос» – проход с мячом как можно большего количества ярдов по направлению к зачетной зоне соперника)
Атлеты. Я тренировался с настоящими атлетами. И мне это нравилось.
– Еще раз! – заорал Роб.
Санчес посмотрел на меня с чистейшим раздражением, а затем сложил пальцы, словно держал в руке пистолет, и приставил их к своей голове, затем поднял шину и пошел с ней. Я должен был отдать ему должное, он много шутил и дразнился, но одно в этом парне всегда было неоспоримо: он работал, как проклятый, и ожидал, что и все остальные будут делать также. Этого мужика было трудно уважать вне поля, но на поле?! Я мог смириться с таким типом лидерства. Неохотно, но я должен был это признать.
– Вода! – крикнул Роб. – Санчес, еще два подхода с шиной и можешь отдохнуть.
Санчес застонал.
– Эй. – Джекс бросил мне бутылку с водой. – Ну что, пока тебе все нравится?
– Это разговор между игроком и квотербеком – капитаном команды, или ты спрашиваешь серьезно?
Джекс выдавил улыбку.
– Это разговор в стиле «эй, пацан, у тебя хорошо получается, не испогань все». Как я справился?
– Отлично, – ухмыльнулся я, а затем повернулся, чтобы увидеть, как Санчес переворачивал шину, доходя буквально до конца поля. – Что он делает, черт возьми?
– Руководит, – Джекс пожал плечами. – Похоже, Роб хотел, чтобы мы сделали еще несколько подходов с переворачиванием шин, но нам их простили, а вместо того, чтобы парни прыгали на поле во время короткого перерыва, Санчес сам выполнил эти упражнения. Он такой.
– Санчес? – я повторил его имя. – Серьезно?
– Ага. – Тон Джекса стал серьезным. – Трудно поверить, но я терплю его дерьмо не потому, что он так хорош, и мне пришлось прогнуться. Я делаю это потому, что парни его уважают, другие команды боятся, и, ну, он, наконец-то, забил на свою бывшую невесту, которая практически уничтожила его жизнь, изменив ему со старым добрым Томасом.
– Эй, сдай назад. – Я поднял руку. – С Томасом?
– Это слухи. Ни один из них не подтвердит это. Черт, я даже не знаю, как ребята все еще остаются друзьями, не говоря уже о том, что они в одной команде. Тогда в раздевалке была нефиговая драка. Они орали и обвиняли друг друга. Это произошло в прошлом году в середине плей-офф. Я думал, что Санчес оторвет Томасу голову… Я сказал Санчесу, чтобы он оставил это на поле, и он послушался, хотя это не помешало ему поставить Томасу фингал. Парень извинился, сказал, что она сама подошла к нему или что-то в этом роде, что, вероятно, было правдой, девушка-то была той еще сукой.
– Девчонки, что делаем? Сплетничаем? – голос Санчеса прервал наш разговор. – Не думаю, что мое прошлое так уж интересно. – Он выпил немного воды и бросил стаканчик в мусор.
– Сколько еще подходов с шинами? – спросил я.
Он посмотрел мне в глаза.
– Десять, а что?
– В следующий раз их сделаю я.
Он сжал губы, а затем кивнул.
– Да, спасибо, ты же знаешь, что не обязан это делать.
– Точно. – Я хлопнул его по спине и схватил свой шлем. – Но и ты тоже не обязан.
Джекс с интересом наблюдал за нашим разговором, а затем пошел следом на поле.
Роб взглянул на нас и крикнул:
– Побежали!
Этот день будет чертовски длинным.
♥♥♥
– Я не чувствую своих ног, – простонал я из ванны со льдом, находящейся рядом с ванной Санчеса. Он устанавливал рекорд по количеству раз, сколько можно сказать слово «блядь» за минуту.
– Миллер! – голос Джекса прервал сеанс боли, когда сразу миллион маленьких иголочек атаковали мое тело. – Сегодня ты хорошо поработал. – Он остановился перед моей ванной и посмотрел на меня.
Этим взглядом смотрели все квотербеки, когда не хотели использовать слова, чтобы сказать: «ты не слишком дерьмово сыграл». Я всегда уважал Джекса, как квотербека. С ним заключили контракт десять лет назад, и сейчас, в тридцать два года, он все еще был так же хорош, как и тогда, когда начал играть за «Смельчаков». Он был привилегированным квотербеком, из тех, которые начинали играть в одной команде и уходили на пенсию из той же команды.
Говорил он редко, но когда это делал, мой слух всегда напрягался, чтобы его услышать, потому что, по какой-то причине, тот мне нравился. Я едва знал этого парня, но уже хотел отправиться с ним на войну.
На футбольную войну.
– Спасибо, мужик, – наконец сказал я. – Я все еще привыкаю к некоторым упражнениям. Знаю, сегодня кое в чем у меня был дерьмовый результат, но я тебя понял.
– Я знаю, – быстро сказал он. – Просто позаботься о том, чтобы через двенадцать дней ни один из твоих старых товарищей по команде не оторвал мне голову, когда мы будем играть с «Пилотами», и у нас все будет хорошо.
Я кивнул.
– Именно ради этого я здесь: чтобы сохранить тебе жизнь.
– И чтобы твой член работал, хотя все мы знаем, как редко ты его используешь, – вмешался Санчес, из-за чего Джекс закатил глаз, а затем ушел.
– Ты продолжаешь говорить ему этот бред, а он все это терпит и не бросается на тебя. – Я видел такое раньше: квотербеки злились на своих ресиверов и были готовы бросить мяч кому угодно, даже в центр, чтобы не заработать хорошую статистику.
– Джекс? – Санчес снова выругался и посмотрел на таймер. – Могу поклясться, что прошло больше пяти минут. – Он откинул голову назад на серебристую жестяную ванну; чертовски неудобную. – Мы с ним давно знакомы. Я говорю ему всякое дерьмо. Он его игнорирует, в любом случае пасует мне мяч, а я зарабатываю нам очки. Единственное, что могло бы стать между нами, это его сестра, и поверь мне, я этого не хочу.
– Его сестра? Я не понимаю.
– Ха! – Санчес усмехнулся, глядя в потолок. – Кинси. Новая лучшая подруга твоей бывшей лучшей подруги, лучшая подруга моей в-скором-времени-девушки-черлидера – это его младшая сестра.
– Кинси? – повторил я. Маленькая раздражительная брюнетка, которая выглядела так, словно готова зарезать Санчеса, если он хотя бы дыхнет в ее сторону. – Она…
– Абсолютная противоположность Джекса, поверь мне. Там, где он успокаивает целую комнату одним лишь гребаным взглядом, она вызывает бурю своим голосом. Настоящий позор, ведь она такая секси. Но этот ее голос. Словно ногтями царапают школьную доску. Мой член дрожит, мужик, и не в хорошем смысле.
Мое тело онемело.
Мой мозг разогнался до скорости миллион километров в минуту. Он сказал: «его девушка». Санчес хотел, чтобы Эмерсон стала его девушкой, и дерьмо в том, что это было его право. Он не притворялся, что не знает ее, не игнорировал ее. Не заставлял ее есть еду из «Макдональдса» и не требовал, чтобы она пролила свет на последние шесть лет своей жизни.
Она бросила меня.
Я сжал бортики ванны и попытался взять под контроль дыхание, когда воспоминания обвили мою грудь, из-за чего стало трудно дышать.
Прошлое
– Ты поздно пришел, – пробормотал отец. – Спишь с кем попало?
– Нет.
Я его ненавидел. Так сильно его ненавидел, что это все, что чувствовал, когда смотрел на его остекленевшие глаза и грязные волосы. Он пил. Снова. Я приготовился к худшему.
Но он начал что-то бормотать о том, что позаботился о «той катастрофе, Эмерсон». У меня сердце сжалось в груди.
Теперь мы созванивались не очень часто и на прошлой неделе, во время нашей пятничной беседы, Эм сказала, что ей нужно поговорить со мной о чем-то важном, а затем заплакала. Я надавил на нее, чтобы получить информацию, но она сказала, что нужно подождать…
– Я пошел спать. – Я пихнул его, проходя мимо.
– Ты жалок. Опять собираешься звонить этому белому мусору? – Отец покачнулся и раздался его злой смех. – У меня для тебя новость. Она больше тебя не побеспокоит.
Я его проигнорировал.
И вошел в свою комнату в поисках телефона.
Только ничего не нашел.
Отправился к отцу.
– Где, черт возьми, мой телефон?
– Он сломался. – Отец пожал плечами. – Утром получишь новый.
Я помнил ее номер; так что все было нормально.
Но ничего нормального не было.
Потому что на следующий день я ей позвонил со своего нового телефона и знаете что?
Ее номер был отключен.
– Вытаскивай свою задницу, – Санчес брызнул холодной водой мне в лицо. – Я проголодался, и мне нужно, чтобы ты меня довез до нашего дома.
Я застонал.
– Пожалуйста, больше не говори «наш дом». Мы не живем вместе.
– В любом случае, ты был бы хреновым сожителем, – проворчал Санчес. – Ты вообще знаешь, как улыбаться? Как хорошо проводить время?
Я схватил полотенце и выбрался из ванны.
– Да. Я просто предпочитаю придерживать свои хорошие времена для себя, – подмигнул я.
Брови Санчес поднялись.
– Пожалуйста, скажи, что ты неправильно выразился.
– Абсолютно, – рассмеялся я.
Он присоединился.
И вдруг я понял, что произошло невозможное. Парень, который ухлестывал за любовью всей моей жизни, который мечтал увидеть ее голой, стал моим другом.
И я так сильно из-за них переживал…
Что даже не думал о себе.
Или о том, каким одиноким был.
Возможно, в этом состояла его суперсила; Грант Санчес мог проложить себе путь в любой ситуации и выходил победителем.
Я лишь надеялся, ради Эм, что она действительно ему нравится.
И не только потому, что у нее была офигенная задница.
– Ты только что застонал? – спросил Санчес.
– Нет. – Вот же дерьмо.
– Да, ты точно стонал.
– Ты воображаешь себе всякую хрень, потому что у тебя почти отмерз член. – Я пошел к своему шкафчику.
– Угу, и как так получилось, что твой не пострадал от… усадки. – Он указал на мою промежность.
Я быстро прикрыл полотенцем свое «добро».
– Серьезно? Ты прямо сейчас смотришь на мой член?
– О ком ты думал? – усмехнулся он. – Ну же, скажи. Мы ведь друзья, да?
– Мужик, мы никогда не будем достаточно хорошими друзьями, если для тебя это нормально – пялиться на чей-то член. – Я бросил полотенце ему в голову и закончил одеваться под смех Санчеса.
Несколько минут спустя я повез нас к нам домой.
Дерьмо.
Я сказал: «к нам домой».
Словно мы с ним были вместе.
– Ты только что громко вздохнул? – спросил Санчес.
– Ты ХОТЬ КОГДА-НИБУДЬ держишь хоть что-то в себе? – спросил я.
Он поколебался, а затем сказал:
– Нет, мне не нравится тишина.
– Я в шоке.
– Увидимся через несколько часов. – Он отпер дверь.
– А?
– Ужин всей командой. Новички платят. Я закажу стейк. Салаты для сучек.
– Джекс ест салат, – заметил я, так как несколько дней назад видел, как он его ел.
– Он говорит, что если положит сверху стейк, то это не считается. Поверь мне, я много раз с ним спорил, но всегда позволял ему выигрывать. Видишь? Я могу быть хорошим.
– Когда это тебе на руку. – Я отпер дверь и открыл ее.
Санчес откинул назад голову и засмеялся.
– Это правда. Просто не спорь со мной и все будет хорошо, ладно?
Его смех исчез.
Оставив в глазах многообещающий блеск.
И я внезапно почувствовал себя крайне дерьмово.
Санчес все время мне помогал.
А я думал о заднице определенной девушки.
– Я услышал тебя, мужик, – сказал я. – Я собираюсь немного вздремнуть перед сегодняшним вечером.
Санчес отсалютовал мне и зашел в свою квартиру.
Глава 17
МИЛЛЕР
Ужин команды прошел так же хорошо, как и любой ужин команды. Мы заказали безумное количество алкоголя и даже не выпили большую его часть, так как на следующий день нас ждала изнурительная тренировка. То же самое было и с едой.
В общем, окончательный счет составил около восьми тысяч, немного, по стандартам большинства ужинов для новичков.
Джастин Ранц, наш самый последний новичок, взглянул на счет и побледнел.
– Остынь, мужик. – Санчес ударил его по спине. – Ты скоро получишь свой бонус… Когда там точно? Через несколько дней?
– Через неделю. – Его голос был возмущенным.
– Точно, – кивнул Санчес. – А еще ты получишь бонус в три миллиона за подписание контракта. Это – мелочь конечно, – нахмурился он. – Ну, я имею в виду, технически, после того, как вычтут налоги, ты получишь, где-то около половины. Учитывая, что такие деньги для тебя совершенно новое, то сразу захочется купить новую машину, ведь кому не нужен хороший автомобиль?
– Не покупай дом, – подхватил я, точно зная, что задумал Санчес.
Я слышал об этом раньше – опытные товарищи следили за тем, чтобы новички не транжирили все свои деньги только потому, что внезапно становились профессиональными спортсменами. Я щелкнул пальцами.
– И все члены семьи. Друзья. Кузены, которые появляются из-под земли и просят об услуге, – присвистнул я. – Серьезно, ребята, с чем в итоге останутся наши новички?
Игра была простой. Нужно внушить новичкам, чтобы они думали дважды, прежде чем начнут опустошать свои кредитные карты. Ужины для новичков были хреновыми по многим причинам. Вот у меня, например, в прошлом году было действительно ужасно, так как мне еще не выплатили бонус. Пришлось просто умолять хозяина ресторана дать отсрочку, чтобы я расплатился с ним, когда появятся деньги. Я даже дошел до того, что подписал чек на сумму, которой у меня тогда еще не было, и написал на нем номер моего агента, чтобы владелец понимал, что все будет в порядке.
Черт, это было унизительно, тем более, я считал себя куском дерьма, несмотря на то, должен получить более восемнадцати миллионов долларов за три года. Будучи новичком. Такого никогда не случилось с тайт-эндами, даже с хорошими. Это был унизительный опыт, и я никогда его не забуду. И рассчитывал сделать то же самое с новыми парнями этой команды, с теми, которые смотрят на нас так, словно мы настоящие монстры.
