Текст книги "Неформальные отношения (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Ван Дайкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Либо Миллер смотрел в дверной глазок, поджидая, когда же мы выйдем, либо я самый невезучий человек на свете.

Сначала я услышала, как открылась дверь.

Затем почувствовала запах его одеколона.

Этот аромат отличался от того, каким он пользовался в школе, но почему-то мои ноги все еще подкашивались, а сердце колотилось немного быстрее.

Санчес властно обнял меня одной рукой и потащил в лифт, но придержал двери для Миллера.

– Забавно, – сказал Миллер, казалось бы, сам себе.

Мои губы дернулись, а потом, возможно, из-за завтрака, а может от того, что у меня была ужасная ночь, я почувствовала, как у меня сжимается сердце.

И я рассмеялась. Сильно.

Оба парня смотрели так, словно у меня только что выросла вторая голова.

– Не обращайте на меня внимания, – вытерла слезы я. – Я смеюсь, когда мне становится неловко.

– Какого хрена? – Санчес покачал головой. – Что в этом может быть неловкого?

– Она рассмеялась на похоронах своего дедушки, – почувствовал необходимость добавить Миллер.

Санчес усмехнулся.

– Серьезно?

– Мне пришлось дать ей носовой платок и встать рядом, чтобы люди думали, что она просто очень сильно всхлипывает, а не то, что она бессердечная. – Миллер говорил это со злостью, но я помнила этот момент и он, наверняка, не забыл, что держал меня за руку. А еще он тогда задрал вверх мою юбку, по крайней мере, до середины бедра, чтобы меня отвлечь.

Прошлое

Простите меня Святой отец, ибо я согрешила.

Я все еще ощущала, как губы Миллера шептали у моего уха, когда он признавался в том, что больше всего на свете хочет поцеловать меня.

А я все еще встречалась с кем-то другим.

Это казалось таким… запретным.

В лифте раздался звуковой сигнал.

Я слегка дернулась и взглянула на них обоих, полностью осознавая, что мои щеки стали розовыми, а дыхание слегка затрудненным из-за воспоминаний.

Гневное выражение лица Миллера сменилось на… проницательное. А между парнями что-то изменилось. Понятия не имела, что именно.

Когда двери лифта открылись, Санчес пропустил меня вперед, а затем Миллера. Я могла поклясться, что слышала, как Миллер пробормотал: «Первое очко в мою пользу», когда он направился к своему «Мерседесу».

Санчес потер челюсть, словно его только что ударили.

– Все в порядке? – спросила я. Мне потребовалось много сил, чтобы не оглянуться назад, когда Миллер завел свою машину.

– Да. – Санчес схватил мою свободную руку и поднес ее к своим губам. – Сколько лет вы были друзьями? Только в старших классах, да?

Я сглотнула.

– С тех пор как нам исполнилось семь.

– Вот дерьмо.

– Что?

– Ничего. – Его сексуальная улыбка выглядела натянутой. – А теперь, тащи свою симпатичную попку в мою машину, чтобы я мог отвезти тебя на тренировку. Если твой тренер нас увидит, просто скажи, что твоя машина не завелась, и я был единственным доступным рыцарем в сияющих доспехах.

Я закатила глаза.

– Ты больше похож на парня, который убивает рыцаря в сияющих доспехах, а затем надевает упомянутые доспехи и похищает девиц.

Он откинул назад голову и рассмеялся.

– Видишь? Мы уже лучшие друзья, а прошло всего два дня.

Я отвела взгляд.

– А я думала, что ты хотел всего лишь секса.

– Лучшие друзья, которые занимаются сексом. Именно секс делает «лучшую» часть в словосочетании «лучшие друзья»… лучшей. – Санчес выехал из гаража и включил музыку. – А теперь, пообещай, что мы сходим на свидание на этой неделе.

– Нет.

– Пожалуйста?

– Когда ты вежлив, это звучит странно.

Санчес еще раз рассмеялся.

– Тебе бы больше понравилось что-то вроде: «Сучка, ты идешь со мной!»?

Мы оба рассмеялись.

– Пожалуйста, больше никогда так не говори. – Я проверила свой телефон и запаниковала. – Дерьмо!

– Что? – побледнел он.

– Если мы не приедем через пять минут, меня заставят бегать.

– Черт, нет. – Он надавил ногой на акселератор, из-за чего мне показалось, что мое тело осталось на расстоянии в пяти километрах позади нас, а машина двинулась в сторону стадиона. – Я не позволю им отнять у меня эту задницу.

Итак, мое утро началось плохо.

Но после этого комментария?

Точно. Все пошло на лад.

♥♥♥

– Ты покраснела, – прокомментировала Кинси после тренировки.

Я проглотила оставшуюся воду и вытерла рот тыльной стороной руки.

– Думаю, после этой тренировки мы все красные.

– Хм, я на это не куплюсь. – Кинси в подозрении прищурила глаза.

Я закатила глаза.

– Соблазнительные Изгибы! – закричал Санчес изо всех сил, привлекая внимание каждого человека на стоянке.

Великолепно.

– Подожди, – снова позвал он, его голос звучал все ближе.

Кинси одарила меня знающим взглядом и скрестила руки.

– Похоже, кто-то запал.

– Не я, – быстро сказала я.

– Я говорила не о тебе, Эм, – сказала она нараспев, а затем: – Эй, Санчес. Быстро, сколько будет два плюс два?

Его ледяной взгляд настолько не соответствовал его, казалось бы, легкому характеру, и я не знала, что сказать, чтобы убрать явное напряжение между ними.

– Я не знаю, Кинси. Скажи, как утопить черлидера?

– Если ты скажешь: «Положив зеркало на дно бассейна», я дерну тебя за шары и покажу Эмерсон, какие они на самом деле маленькие.

– Тайм-аут! – Я шагнула между ними. – Мне следует о чем-то знать?

– Она не спала со мной. – Санчес пожал плечами, а Кинси закатила глаза.

– Я бы никогда не стала с ним спать.

– Так вся эта враждебность из-за отсутствия секса? – предложила я.

Кинси весело улыбнулась.

– Что я могу сказать? Думаю, что Грант, – она впервые назвала его по имени, – все еще считает, что если не пользоваться кое-чем, то это кое-что отвалится. Думаю, его самый большой страх – проснуться без эрекции.

– Это, да… – Санчес кивнул с серьезным видом. – А еще проснуться рядом с тобой голой.

Она показала ему средний палец.

– Миллер! – позвала Лили, одна из черлидеров, и практически повисла на его бицепсе, как дешевый рождественский венок. Ее спортивный бюстгальтер прикрывал огромные сиськи, а крошечные шорты можно было скорее принять за нижнее белье. – Я устраиваю предсезонную вечеринку. Ты должен прийти.

Кинси с Санчесом засмеялись.

Я чего-то не понимала?

– Хм… – Миллер вежливо отцепил ее руку от своего тела. – Я подумаю об этом. Спасибо.

Лили ушла, ее волосы «подпрыгивали» на плечах, словно она была на подиуме, а не на тренировке.

– Спроси меня, со сколькими звездами НФЛ была Лили, – сказала со смехом Кинси. – Смешно, как быстро она запускает в них свои когти. В прошлом году, после того, как она преследовала Томаса в течение всего предсезонного периода, он, наконец-то, запал на ее прелести. В итоге бедный парень купил ей серьги с бриллиантами и оплатил поездку в Мексику, прежде чем понял, что она уже переспала с половиной его команды.

Вау. Ну, ок.

– Думаю, каждый новичок в какой-то момент на них западает, – сказал Санчес, его глаза потемнели, прежде чем он посмотрел прямо на меня и пожал плечами. – Все дело в сиськах.

Я ударила его по руке.

– Что? – пробурчал он, потирая место, которое, как я знала, даже не болело от моего слабого удара. – У нее хорошие буфера, и иногда так приятно просто на минуту уткнуться лицом в эти «подушечки»… закрыть глаза… слегка потереться…

Я подняла вверх руки.

– Я действительно не знаю, зачем с тобой разговариваю.

– Лучшие друзья, – уверенно кивнул он. – Но только если ты скажешь «нет» сельдерею.

– Смешно, – Кинси скорчила рожу.

Санчес отошел от нас и кивнул Миллеру.

Я не слышала их разговор.

Но нервничала каждый раз, когда они разговаривали.

А затем почувствовала себя глупо из-за этой мысли, потому что, насколько же я самонадеянна, раз предполагала, что они обсуждали меня?

Миллер посмотрел через плечо Санчеса, когда тот уткнулся в свой телефон. Наши взгляды встретились.

Его глаза всегда были такими голубыми.

Такими ясными и красивыми.

Идеальным образом контрастировали с кожей цвета мокко и полными губами.

Губами, которые знали, как делать вещи, о которых никогда не должен знать ни один мальчик из средней школы.

И рот под стать.

Дрожь пробежала по телу, прежде чем я смогла ее проконтролировать.

– Эти двое. – Кинси указала на двух парней. – Хотелось бы мне быть сыром в этом мясном сандвиче. – Она вздохнула: – Только нужно удостовериться, что буду стоять лицом к Миллеру, а не к Санчесу, ну, ты знаешь, из-за… Гранта.

То, как она произнесла его имя, подтолкнуло задуматься над тем, действительно ли она его ненавидела. Или же просто ненавидела то, что не только она, но еще и каждая вторая девушка, испытывала к нему влечение. А он – зараза – знал, что мы, девушки, ничего не можем с этим поделать.

– Прошлым вечером Миллер отбуксировал твою машину. – Санчес протянул мне в руки свой мобильный телефон. – Дай мне свой номер, и я позвоню в компанию, занимающуюся буксировкой, чтобы они доставили машину к твоему дому.

– Какой удобный способ получить чей-то номер телефона, – проворчала я. Пальцы не слушались, когда я пыталась как можно быстрее вбить свой номер. По какой-то причине давать ему мой номер перед Миллером казалось неправильным. Словно я изменяла.

– Ну, Миллер попытался отбуксировать ее к твоему старому дому и обнаружил, что ты там больше не живешь. А еще там не знали твой новый адрес.

Кинси медленно покачала головой.

– Ты кто? Шпион?

– Я задаю правильные вопросы, чтобы получить правильные ответы. – Он поймал свой телефон, когда я бросила его обратно. – И именно у меня теперь есть телефонный номер девушки, хотя вчера вечером этот придурок сделал всю работу. Видишь? Очко за мной.

Я посмотрела сначала на одного, потом на другого.

Очко?

Разве Миллер не сказал что-то подобное этим утром?

Я тряхнула готовой, отгоняя дурное предчувствие, а потом поняла, что мне не на чем вернуться домой.

– Дерьмо, – выругался Санчес, потом посмотрел на свои дорогие часы «Ролекс» и надел, вероятно, такие же дорогие солнечные очки. – У меня через час фотосессия для «Армани». – Он притянул меня для быстрых объятий, а затем легко поцеловал в губы, прежде чем я смогла запротестовать. – Тебе что-нибудь нужно?

Я покачала головой, на мгновение ошеломленная тем, что мои губы все еще гудели из-за его прикосновения.

– Я позвоню тебе позже, Соблазнительные Изгибы.

Он сел в свою машину и уехал.

К тому времени, когда я обернулась, Кинси разговаривала с другим нашим черлидером, Кэсси, очень высокой девушкой, которая много улыбалась. Мне действительно нравилось, когда она зависала с нами, чтобы поболтать, но у нее была маленькая дочка, поэтому Кэсси обычно разрывалась между домом и тренировками. Они с Кинси были заняты разговором. Поэтому оставались только мы с Миллером.

Наедине.

В любом случае, выражение его лица ничего не выдавало, но напряжение между нами служило индикатором – мы были на незнакомой территории – и такого между нами никогда раньше не было.

Мы, буквально, были самыми преданными поклонниками друг друга.

Сердце слегка закололо, когда он продолжил безучастно пялиться на меня, словно не узнавал. Мне хотелось на него накричать. Сказать ему, что он может катиться в ад, что его осуждение ничего не значит, что он больше не может причинить мне боль.

Но все это было бы ложью.

Нельзя не чувствовать боль после того, как сказали, что тебя забыли. Сказали, что ты раздражаешь. После того, как человек, которого ты любила больше всего на свете, избегал тебя. Что он мог так легко тебя подвести…

Он предназначен для чего-то большего и лучшего.

Те слова все еще причиняли боль.

Висели над моей головой, словно светящийся неоновый знак.

Миллер открыл дверь своего «Мерседеса», затем повернулся ко мне.

– Тебя подвезти?

Я покачала головой.

– Погоди, дай-ка мне разобраться. Значит, Санчес может подвозить тебя куда угодно, а я словно чумой болен?

– Ты меня ненавидишь.

– Я тебя не знаю, – пожал плечами он. – Нельзя ненавидеть того, кого ты, на самом деле, не знаешь. Ведь так, Эм?

Я подняла телефон.

– Я воспользуюсь «Убером».

– В восемь часов утра, – он скрестил руки на груди. – Когда все остальные только этим и занимаются, чтобы успеть вовремя на работу? В центр Белвью? – Он сделал еще один шаг в мою сторону. – Я тебя подвезу.

– Ты стал еще более властным, чем я помню, – проворчала я.

– А ты стала еще красивее, – прошептал Миллер, а затем, словно осознав, что сказал вслух, покачал головой. – Извини, выскочило. Старые привычки.

Я улыбнулась.

– У тебя никогда не было внутреннего цензора.

– Цензоры для…

– … слабаков, – закончили мы в унисон.

Миллер слегка улыбнулся и отвернулся.

– Залезай в машину, Эм.

Он был прав. Но я все еще не хотела, чтобы он увидел, где я живу.

У меня все еще была гордость.

И моя, действительно, дрянная преподавательская онлайн-работа, так что через час я должна быть в сети.

– Хорошо, – быстро сказала я. – Спасибо.

Я просто скажу ему «выбросить» меня на перекрестке.

Миллеру не нужно знать, что я живу в убогом многоквартирном доме.

Или что мой отец болен.

Или что мой мир рухнул, как только он ушел.

– Итак… – Миллер захлопнул дверь. – Куда?

Я выпалила инструкции и попыталась приклеиться к двери, чтобы не пришлось ощущать запах его одеколона или чтобы не выглядеть психопаткой, которая собирается наклониться над консолью и понюхать его.

Миллер не имел права так хорошо пахнуть с утра!

Поток машин был не так уж плох, а это означало, что я, смогу что-нибудь перекусить, прежде чем войду в систему и начну свой рабочий день.

Никто из нас не говорил, но мы никогда не были такими друзьями, которым нужно заполнять воздух ненужными словами.

Наши слова, даже при поддразнивании, всегда имели цель.

По какой-то причине от простой мысли о том, как мы раньше общались, на глаза навернулись слезы.

А затем, ну, конечно, нам обязательно нужно было заехать именно в тот «Макдональдс», где мы с Миллером впервые поцеловались.

Я втянула в себя воздух.

В машине все замерло.

Словно кто-то поставил на паузу наши жизни и одновременно показал нам отрывок из нашего прошлого.

Прошлое

Я стояла у большого синего грузовика Миллера.

Я чувствовала его руки в своих волосах, а его язык у себя во рту.

Внедорожник так резко дернулся вправо, что щекой я практически встретилась со стеклом.

А потом мы парковались именно на том самом месте.

Краска на асфальте стоянки была выцветшей.

А запах был тем же.

Почему-то даже запах был тем же.

– Когда ты ушел… – Я сглотнула, несмотря на комок в горле. Его рука напрягалась на руле, а машина все еще ехала, словно Миллер пытался выяснить, стоит ли ему ехать напролом через здание или же выключить мотор и припарковаться. – Я заказывала маленькую порцию картошки фри и сидела здесь… и притворялась, что ты был со мной. Глупо. – Зачем я это сказала? – Я знаю.

Я взглянула на Миллера краем глаза.

Обеими руками он все еще сжимал руль.

Его челюсть была наряжена.

Глаза Миллера быстро закрылись, затем распахнулись, прежде чем он выдернул ключ из зажигания и пробурчал:

– Завтрак.

Словно в замедленной съемке, я выпрыгнула из внедорожника в своих спортивных штанах и потащилась позади него, идущего к дверям.

Миллер пропустил меня вперед.

Казалось, мои ноги стали свинцовыми, а на коже появились миллионы мурашек, когда я пыталась обрести голос, чтобы отказаться от еды, пока мы параллельно находились в поездке по переулкам воспоминаний.

– Чем могу помочь? – спросил подросток, стоящий за кассой, не поднимая головы.

– Пять Макмаффинов с колбасой и сыром, два апельсиновых сока и… – он сделал паузу. – Воду.

Парень повторил заказ.

Миллер не спрашивал, хочу ли я есть, пить или что-то еще.

Я предположила, что получу, по крайней мере, апельсиновый сок.

Опять же, я никогда не заказывала в ресторанах быстрого питания. Я всегда чувствовала, что меня осуждали, даже если выбирала здоровую пищу; словно я не могла свободно есть то, что ели другие люди. Потому что я, почему-то, не заслуживала этого, хотя и была здорова. Я это преодолела… но все еще ненавидела то, что приходилось иметь дело с косыми взглядами, поэтому избегала таких заведений любой ценой.

Мы ждали еду.

Я старалась смотреть куда угодно, только не на Миллера. Но, куда бы ни посмотрела, все напоминало о прошлом.

Даже дурацкие красно-желтые соломинки напоминали о том дне, когда мы, стащив их, пили в школе газировку. О том, как он играл своей соломинкой, зажимая ее между зубами, от чего внутри все трепетало, а ноги сжимались.

– Святое дерьмо, ты – Миллер Квинтон! – закричал ломающийся голос. Парень, который нас обслуживал, наконец, поднял взгляд. Я винила технологии в том, что люди не смотрели друг другу в глаза.

– Да. – Все поведение Миллера изменилось. Из разгневанного бульдога он превратился в вежливого, уверенного в себе сексуального мужчину. Прямо на моих глазах он стал именно тем, кого мне так хотелось увидеть во время просмотра каждого глупого интервью на ESPN, которое тот когда-либо давал.

– Как дела, мужик? – Миллер пожал ему руку.

И затем подписал столько автографов, что могли заболеть пальцы.

К внедорожнику мы шли молча.

Забрались внутрь, и он бросил мне бургер.

– Что это? – Я подняла вверх эту пропитанную жиром штуку. Бумага смялась, когда я пальцами вонзилась в подогретую пищу богов. Слюна уже собиралась во рту, черт побери.

– Еда.

– Я знаю, что это еда. Просто подумала, что ты заказал все это для себя.

– Ешь.

– Теперь мы перешли к односложным разговорам?

Миллер хмыкнул и откусил огромный кусок. Его идеальные зубы оторвали, практически половину бургера.

Аромат меня просто убивал. Мне так сильно хотелось съесть эту чертову штуку, что желудок заурчал, полностью выдавая меня Миллеру, который уже приканчивал последний Макмаффин, и со знающей ухмылкой потягивал апельсиновый сок.

– Мне запрещено это есть согласно руководству черлидеров. – Я попыталась вернуть ему бургер, хотя и хотела его съесть. Дело было даже не в голоде, который побеждал, просто какая-то больная неуместная ностальгия, говорившая, что если бы я съела бургер, то все снова стало нормально.

Он не сдвинулся с места.

– Миллер, – простонала я. – У меня каждую неделю взвешивание.

Он громко потянул апельсиновый сок, втягивая в рот соломинку и опустошая стакан с каждым глотком. Миллер сунул пустой стакан в держатель для стаканов, забрал бургер, медленно его развернул, укусил, а затем снова протянул его мне.

– Это не сработает, – со вздохом солгала я и облизала губы. Да уж, это уже работало.

Бургер коснулся моих губ. Миллер усмехнулся, а затем наклонил голову в очень дразнящей, чертовски сексуальной манере.

В тот момент он не мог стать еще сексуальнее.

Миллер держал бургер у моих губ так, словно это было лучше, чем секс. Что, давайте будем честными… это действительно было близко к правде.

– Я не расскажу, – прошептал он.

Мой мозг просто жаждал этот бургер.

И я откусила.

Огромный кусок.

Слишком большой для моего рта.

Глаза Миллера излучали жар.

Это были грязные предварительные ласки с едой из «Макдональдса».

Я жевала.

Миллер издал горловой звук, а затем заметно поправил штаны в промежности и прошептал «проклятие».

Я взяла бургер из его руки, аккуратно завернула оставшуюся часть, засунула в сумку и вытерла рот салфеткой.

Дыхание Миллера было тяжелым. Он вложил в мою руку апельсиновый сок, а затем завел машину и поехал к моей квартире.

– Возьми правее, – прошептала я, чувствуя тяжесть в груди. – А затем налево. Я живу дальше по дороге, так что смогу оттуда дойти.

Миллер смотрел на ту часть города, где мне было стыдно жить. Он жил в пентхаусе, а я жила в самой дешевой части города, которую с натяжкой можно отнести к Белвью. На заправке напротив моей квартиры были решетки на окнах, к которым был прикреплен знак какой-то залоговой компании.

– Нет, – Миллер процедил это слово так, словно разозлился. – Я не позволю тебе идти домой пешком. Мне все равно, что сейчас день. А теперь скажи, где ты живешь?

Мои глаза были на мокром месте.

Но это были не слезы, верно? Потому что это было бы несправедливо. Он взял меня в путешествие по переулкам воспоминаний, а потом еще раз напомнил, как низко я без него пала.

– Эм. – Его глаза умоляли.

– Вперед еще полмили, – прошептала я.

Когда он подъехал к моему многоквартирному дому, я закрыла глаза и сказала:

– Мы приехали, направо.

«Роскошные апартаменты» – было написано на знаке у дома.

Но любой, у кого было хорошее зрение, видел, что краска отставала от стен, траву не подстригали много недель, а на знаке все еще были написаны цены трехлетней давности.

У некоторых еще с прошлого года весели рождественские огоньки, и вокруг четырехэтажного здания валялся мусор.

– Ты живешь здесь одна? – спросил он.

– Нет. – Я вздохнула с облегчением, так как мне не приходится жить здесь одной. – Я живу с отцом.

– Что случилось с твоим домом?

– Достаточно вопросов на сегодня, – сглотнула я, избавляясь от резкой боли, набухающей у меня в горле и затрудняющей дыхание.

– Эм…

– Прекрати. – Я открыла дверь и схватила сумку. – Это не твоя проблема, хорошо? Я не твоя проблема, помнишь? Ты меня даже не знаешь.

Я бросила в Миллера его же слова, надеясь причинить боль, даже если она была мизерной по сравнению с той пустотой, которую чувствовала каждый день.

Зазвонил мой телефон и на экране появилось имя Санчеса.

Миллер медленно кивнул, его глаза сверкнули.

– Ты права. Не знаю.

– Спасибо, что подвез. – Я запнулась на этих словах и быстро хлопнула дверью. Я была удивлена, что не споткнулась, пока шла домой, поэтому не ответила на звонок, и он перешел на голосовую почту.

Я позволила нескольким слезинкам скользнуть по щекам, а затем снова надела свои невидимые доспехи и вошла в квартиру с высоко поднятой головой.

– Привет, детка! – Папа широко улыбнулся с дивана. – Надеюсь, сегодня на занятиях все было хорошо!

– Да. – Я выдавила улыбку и солгала: – Мне, ммм, нужно делать домашнюю работу. Так что, я пойду заниматься.

– Я так тобой горжусь. – Он посмотрел на книгу в своих руках и нахмурился.

Папа ничего не сказал, но я понимала, что он не помнил, что читал эту книгу, что это была его любимая. Бывали дни, когда она помогала ему обрести ясность ума; в другие – она его просто злила и ставила в тупик.

Хороших дней было все меньше и меньше.

И я знала, что это лишь вопрос времени, скоро придется придумать для него что-то еще. Государство оплачивало не так уж много, а чтобы пристроить его в дом престарелых, нужно больше, чем пошло бы на оплату обучения в университете Лиги Плюща.

Моя единственная надежда – найти работу получше.

Но работа получше также означала, что я не могла бы заниматься черлидингом.

Что я не могла бы следовать своей мечте.

До того, как папе стало настолько плохо, он заставил поклясться, что я никогда не откажусь от своей мечты.

Просить меня об этом было очень несправедливо с его стороны, ведь он не знал, насколько быстро болезнь разрушит его разум. Мы думали, что пройдут годы, прежде чем он потеряет работу, прежде чем он потеряет рассудок.

Мы ошибались.

Глава 14

МИЛЛЕР

Не знаю, как долго я ездил по городу. По крайней мере, несколько часов. Наконец возвратился в свою пустую квартиру, в одной руке сумка с вещами, а в другой пустой пакет из «Макдональдса».

Я мог бы его выбросить в гараже.

Но почему-то мне было тяжело разжать пальцы и выбросить пакет, а вместе с ним и еще одно воспоминание, которое, как я знал, скоро будет забыто.

Я не понимал.

Почему Эмерсон и ее отцу пришлось уехать из своего дома?

У него была хорошая работа преподавателя в Шорлайн Комьюнити Колледж. Чувак был доктором философии.

Чем больше я об этом думал, тем любопытнее становилось. И тем больнее становилось из-за того, что она так жила… Что, возможно, я в ней ошибся.

А затем открылась дверь лифта и меня поприветствовала громкая музыка.

Гребаный Санчес.

Сначала я подошел к его двери и так сильно ударил по ней кулаком, что удивительно, как она не раскололась.

Санчес открыл дверь и кивнул головой на гостиную.

Это было приглашение войти?

Проклиная его, я бросил у двери свою сумку и вошел.

– Можешь сделать потише?

– Неа.

Несколько моих товарищей по команде, в том числе Джекс, сидели на диване и махали мне. Ну, конечно, они играли в Madden, нам ведь было недостаточно того количества футбола, которым мы занимались каждый день (Примеч.: Madden NFL – компьютерная игра, посвященная американскому футболу).

– Я играю за Брэди! – закричал кто-то(Примеч.: Том Брэди – игрок в американский футбол, распасовщик команды «Нью-Ингленд Пэтриотс», выступающей в Национальной футбольной лиге).

– Пиво? – Санчес бросил мне бутылку «Сэм Адамс», прежде чем я запротестовал.

Я не хотел пива. Мне нужно что-нибудь покрепче, раз придется весь сезон смотреть на уродливую рожу этого парня, особенно в случае, если он будет продолжать целовать Эмерсон прямо передо мной.

Со вздохом я сел, понимая, что если вернусь в свою квартиру, то просто буду хандрить или изучать прошлые игры, а это звучало удручающе и чертовски скучно.

Это просто доказывает, что на деньги нельзя купить счастье.

Я не был счастлив, по-настоящему счастлив, после Эмерсон.

Футбол. Колледж. Улыбки на камеру. Иногда ходил на свидания. Но всегда присутствовала какая-то пустота, словно Эм вырвала мое сердце и оставила дыру в груди.

– Пей пиво! – Санчес ударил меня по плечу. – А затем возьми еще одно. Ты слишком напряжен, мужик, наверное, именно поэтому я выигрываю.

Я нахмурился.

– Я никогда не соглашался на это бредовое соревнование.

– И все же, кто ведет счет?

Я показал капитану средний палец и выпил.

– Я одолжу ей машину.

Пиво выстрелило из моего рта, попав в затылок Джекса и капая на красивый белый кожаный диван.

– Ну, спасибо, мужик! – сказал Джекс, а Томас схватил на кухне полотенце и бросил его в голову Джекса.

– Ты не посмеешь, черт подери!

Ухмылка Санчеса была чистым злом. Руки чесались от желания ему врезать, покалечить, выкинуть его из его собственного окна и переехать это тело машиной!

– Почему? – нахмурился Санчес. – Когда я позвонил механику, кстати, спасибо за эту информацию, – он сделал большой глоток пива, – мне сказали, что на починку машины уйдет больше денег, чем она стоит. Так что Эм продаст машину на запчасти, сэкономит немного денег и купит новую, а пока я позволю ей пользоваться одной из моих машин.

Я сощурил глаза.

– И сколько же у тебя машин?

Санчес ничего не сказал, затем посмотрел в сторону и произнес:

– Ну, вчера у меня была одна.

Я провел рукой по раскалывающейся голове.

– А сегодня?

– Две, – медленно сказал он. – Извини. Тебе никогда не заработать столько же очков.

– Так, получается… ты купил Эмерсон машину, которую собираешься ей одолжить, и все потому, что хочешь заняться с ней сексом? Я все правильно понял?

– Кому? – спросил Джекс.

– Никому, – ответили мы с Санчесом в унисон.

Я кивнул в сторону кухни и встал.

Он последовал за мной.

– Она не возьмет машину, поверь мне. Это же Эм! Кроме того, она видит тебя насквозь. И поймет, что это – подарок ради секса. Ты не можешь дарить ей секс-подарок, если… – Я замолчал. Что, черт возьми, я делаю? Помогаю ему с ней встречаться? Я тупо пялился на бутылку пива, а затем взглянул на Санчеса. – Ты подмешал мне наркоты?

Он рассмеялся.

– Вообще-то, я тоже об этом подумал. Это не похоже на тебя. Ты не из тех, кто будет выбалтывать секреты, особенно о девушке, которую так сильно хочешь. А ты хочешь Эм.

– Не хочу, – солгал я.

– Хорошо. – Он облизал губы. – Значит, тогда ты действительно не возражаешь? Если я просто займу место, которое ты когда-то оставил, и стану ее бойфрендом, лучшим другом, «приятелем по кровати» и во всех смыслах самым лучшим сексуальным партнером, который у нее когда-либо был?

– Делай что хочешь, мужик, – попытался я сохранить свой голос ровным. – Только не делай ей больно.

– Что-то мне подсказывает, что она уже некоторое время заботится о себе сама и «благодарить» за это нужно тебя. – Санчес бросил пустую бутылку в мусор. – Да и вообще, я не покупал ей новую «Мазератти» с конвейера.

Я нахмурился еще сильнее.

– А что ты купил?

Он усмехнулся, словно только что одержал победу в президентских выборах.

– «Хонду» только с конвейера.

Да. Я его точно убью.

Из-за любой другой машины она бы смутилась.

А Санчес поиграл в благородство и купил Эм новую модель машины, которая у нее уже есть? Чтобы она не чувствовала себя неловко?

– Вот же ублюдок, – пробормотал я себе под нос.

– Эй, по крайней мере, я тебя предупредил.

У меня закружилась голова из-за того факта, что он беспокоился о ней, и что главный потаскун нашей команды готов сделать все что угодно, чтобы с ней переспать. Санчес не был плохим человеком. Но я знал, как и все остальные, что этот парень чертовый серийный маньяк, когда дело касалось свиданий, что он переходил от женщины к женщине; а тот факт, что Санчес когда-то был помолвлен, не имел абсолютно никакого значения.

Когда я ездил по городу, жалея себя и злясь на Эм за то, что она меня бросила, мне даже в голову не приходило, что ей необходима машина, чтобы остаться в команде черлидеров, или во сколько ей обойдутся поездки, если она будет каждый день по четыре раза пользоваться «Убером». Я вел себя, как эгоист, и злился.

И снова позволил Санчесу сделать ход и сыграть роль героя, а это только лишний раз доказывало, что я действительно не знал Эм.

Прошло всего лишь три дня с их знакомства…

А Санчес уже понял то, на осознание чего мне потребовались годы.

Он беспокоился… знал, что необходимо сдержаться при выборе машины для Эм, чтобы она не стоила больше, чем дома обычных людей…

Он сделал невозможное… заслужил ее дружбу.

А это означало, что все, что ему еще осталось сделать, это заслужить ее доверие и преданность.

А потом и ее сердце.

Меня начало подташнивать.

– Два варианта. – Санчес все еще был здесь? Наблюдал за моим нервным срывом? Великолепно. – Ты можешь позволить ей быть счастливой, позволить ей попробовать быть с кем-то вроде меня… с кем-то, кто не пришел с багажом из прошлого… или же можешь сразиться со мной, причинив ей боль в процессе.

– Почему это имеет значение? Когда все только лишь из-за секса? – возразил я.

– Такие девушки, как Эм, не спят с такими парнями, как я, – признался Санчес. – Итак, что ты намерен делать? Будешь и моим, и ее другом? Станешь хорошим товарищем по команде и поможешь нам выиграть чемпионат? Или мы будем воевать?

– Да кто вообще так говорит? – У меня начало стучать в голове из-за всего этого стресса.

Санчес пожал плечами, а затем ухмыльнулся, когда на столе зажужжал его телефон; провел по экрану пальцем и посмотрел на меня, прежде чем сказать:

– Эй, Соблазнительные Изгибы, я только что говорил о тебе.

Его поведение менялось, когда она была рядом.

И хотя она умрет, но не признается в этом, но ее поведение тоже менялось, когда она находилась рядом с ним. Эмерсон была менее осторожной… и улыбалась.

Она улыбалась, черт подери.