Текст книги "Огненная буря (ЛП)"
Автор книги: Рэйчел Кейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– Что...? – я покрутилась на своем сиденье, которое к счастью было с пассажирской стороны и посмотрела на водителя. – Имара.
Моя дочь – думаю я все еще была дезориентирована – посмотрела на меня. Имара выглядела бледной в свете приборной панели. – Я начала волноваться.
– Где...?
– Отец? Он побыл с нами некоторое время, но ему пришлось уйти. Дела джиннов. Я думаю, что это связано с Меткой Демона. – Как и ее отец, она обладала навыками вождения, при которых можно не обращать ни малейшего внимание на дорогу и продолжать смотреть прямо на меня. – Тебе лучше?
Я не чувствовала себя лучше. Нет, я чувствовала, будто меня сварили, потушили, отделили мясо от костей, и выбросили из самолета с тридцати тысяч футов. Со сломанным парашютом. Дэвид излечил мои сломанные кости, но остальные были моей заботой. – Замечательно, – солгала я. – Сколько времени я была в отключке?
Ей потребовалась секунда, манипулируя человеческим понятием времени в ее голове. – Четыре часа, я думаю. Ты сильно ударилась о землю. Отец сделал всё, что смог, чтобы помочь тебе. Он не был уверен, что этого будет достаточно. – Ее руки продолжали вести автомобиль точно, даже в то время когда мы поворачивали. – Ты действительно уверена, что в порядке?
Что-то всколыхнулось во мне, немного погодя. – И сколько времени ты уже умеешь водить автомобиль?
Имара моргнула и пожала плечами, в знак того, что она не поняла вопроса.
– Малыш, ты живешь всего, сколько, пару дней? Ты просто проснулась зная всё, что тебе нужно знать? Как это работает?
Еще одно беспомощное пожатие плечами. – Я не знаю. Если бы мне пришлось предполагать, я бы сказала, что знаю все, что знали мои родители. Таким образом, я извлекаю знания из твоей жизни и жизни отца. Это экономит время.
Я вспомнила Джонатана, посылающего меня к Патрику, единственному другому джинну, который должен был действительно знать как стать джином – кто был превращен из человека другим джинном, а не создан старомодным путем, из апокалипсиса и смерти. Я должна была маленькими шажками учиться, как использовать то, что мне дали, потому что Дэвид был не в состоянии передать мне жизненный опыт тем способом, которым он сделал это с Имарой.
Но мысль, что ваша дочь знает всё, что знали вы? Не очень утешительно. В моей жизни было много моментов, которыми я не хотела бы делиться со своим потомством...
Я отбросила эти мысли, прижала руку к моей больной голове и спросила, – Где мы?
– Штат Мэн?
По крайней мере, Дэвид сказал ей ехать в Сикаскет. И, очевидно, определение месторасположения было одной из вещей, которые она унаследовала от него.
Я кивнула и попыталась вытянуться. Это не было великолепно. – Что относительно несчастного случая? Никто не пострадал?
– Несчастный случай? – Она либо прикидывается дурочкой, либо вся эта резня и искореженный металл ничего для нее не значили.
– Была авария... там была.... – Маленькая девочка. Блуждающая, окровавленная, напуганная. Я пыталась спасти ее, не так ли? Мои воспоминания были нечеткими, несвязными изображениями которые не имели никакого смысла в переливчатых водоворотах, жаре и падении…
– Я не знаю, – призналась она и пожевала губу. Я знала этот жест. Его она переняла у меня. Она была моим ребенком, хорошо. – Я не знала, что это было важно, я бы уделила больше внимания.
– Не важно? – я произнесла это с оттенком обвинения прежде, чем я смогла остановить себя. Имара переключила внимание на дорогу. Не сосредотачиваясь на вождении, а лишь для того, чтобы избежать моего осуждения.
И затем она возвратила абсолютно чуждый зрительный контакт. – Я должна была уделить больше внимания, но теперь ты должна оставить это позади. Отец просил тебя сделать кое что более важное, и ты теперь не можешь отвлекаться на отдельные жизни, – Она покачала головой. – Его просьба очень, очень опасна. Мне это не нравится.
– Я просто поджарила все свои нервные импульсы при контакте с молнией и затем упала с неба. Опасность всегда со мной.
– Мама, – Она казалась несчастной. Сердитой. – Пожалуйста, пойми: Независимо от того, с чем ты сталкивалась прежде, это другое, и ты должна оставаться сосредоточенной на цели. Я знаю, что это для тебя трудно, но если ты будешь волноваться о спасении каждого человека, то в итоге потеряешь всех. Позволь другим людям внести свой вклад. Это – работа джинов, и это не те вещи, которые люди способны сделать.
По своей природе, я не была хороша в представлении всей картины в целом; для меня весь мир был той потерянной, испуганной маленькой девочкой, блуждающей в поле. Теми студентами, зажатыми в искореженном грузовике. Мир представлялся мне по одному человеку за один раз.
Но я глубоко вздохнула и кивнула. – Я сосредоточена, правда. Как долго еще...?
– Еще приблизительно семь часов, – сказала Имара. – Я останусь с тобой. Есть вещи, которые ты не можешь делать самостоятельно. Ты будешь нуждаться в помощи. Отец сказал..., – она замолчала, быстро. Отец. Я задалась вопросом, был ли Дэвид так же напуган отцовством, как я – материнством. Или как он был этим восхищен. Или и то, и другое. – Это все еще странно для тебя?
– Что?
– Я, – сказала она мягко и обратила свое внимание на дорогу. – Человеческие матери вынашивают своих детей в себе. Они держат их младенцами, учат их всему и направляют. Я родилась такой, какая я есть. Это странно, не так ли?
Она казалась задумчивой, даже грустной. Я была так занята, думая о себе и моих реакциях на нее, что не обратила внимание, насколько странным это могло бы быть для нее. Возможно, она чувствовала себя потерянной в лабиринте человеческих чувств, которые она не понимала. Вероятно, даже предположить не могла.
– Имара, – сказала я, – Остановись.
– Что?
– Пожалуйста.
Она неторопливо остановила автомобиль на гравийной обочине, недалеко от знака, предупреждающего о крутых поворотах впереди, и посмотрела мне в лицо. Казалось, будто я смотрю в зеркало – настолько похожи, что где-то глубоко внутри меня прокатилась волна дрожи. Была неопределимая связь между нами, которую я любила и боялась в то же время.
– Ты так похожа на меня, – пробормотала я и взяла ее руки в свои. Они были теплыми, настоящими, и безоговорочно знакомыми.
Я – это ты, – сказала она. – Большая часть меня. Я не столько твой ребенок, сколько твой клон – ДНК джина не очень хорошо смешивается с ДНК человека. Таким образом, моя плоть – главным образом твоя плоть, а мой дух – дух Отца.
Я поежилась. Как я должна была ко всему этому относиться? И что я должна была сказать?
– Я...
– Я не совсем джинн, – сказала она. – Ты ведь знаешь это? Я не могу делать многие вещи, которые подвластны моему отцу. Я не могу защитить тебя.
– Матери защищают детей. Не наоборот.
Она немного наклонила в бок голову, хмуро глядя на меня. – Как ты можешь защитить меня?
Отличный вопрос. – Я не узнаю, пока не доберусь до места, – сказала я, и импульсивно потянулась, чтобы коснуться ее щеки. – Милая, я не собираюсь притворяться, что ты не сильнее меня, или быстрее, или умнее, или... что-либо еще, что может тебе дать часть джинна. Но дело в том, что я буду защищать тебя как смогу, и не хочу, чтобы ты подвергала себя риску из-за меня. Хорошо?
Хмуро посмотрев, – Это не то, что сказал делать отец.
– Тогда я должна поговорить с твоим папой, – мне было любопытно, что же она мне не сказала. – Когда ты говоришь, что ты не полностью джинн...
– Ты имеешь ввиду какие у меня пределы? – спросила она. Я кивнула. – Я сильна в том же в чем и ты – особенно в погоде и огне. Я могу перемещаться тем же способом, что и джинны. Но я, в отличие от них, связана со своим телом. Я не могу изменить свою форму. Я не могу использовать другие элементы, которыми ты не можешь управлять
Она продолжала тщательно наблюдать за мной. Ее голос был сух, но я не могла не думать, что Дэвид, Джонатан и я сделали что-то ужасное, приведя Имару в этот мир. Я не могла сказать, была ли она недовольна своими ограничениями, которые ей дало полукровное рождение.
– Но, – продолжала она, когда я ничего не произнесла, – даже в этом случае, я – одна из джиннов. Они все чувствовали это, когда я родилась. Я – все еще часть их, маленькая часть.
Я молчала, думая. Она, возможно, не была в состоянии прочитать мои мысли, но могла легко прочитать эмоции на моем лице – то, чего я не могла делать с ней.
– Ты беспокоишься, что если я останусь с тобой, они смогу выследить тебя через меня. Слабое звено.
– Немного. С джиннами так ненадежно… – Я видела, как преобразились джинны, когда Земля позвала их; даже при том, что Имара казалась невосприимчивой к этому, ясно, что она была гораздо уязвимей, чем мне бы хотелось. И я сама не смогла бы противостоять полноценной атаке джинна, не больше нескольких секунд. На один человек этого не смог бы, если бы джинн применил весь свой потенциал.
Она кивнула головой, лишь раз. С достоинством джинна. – Я не думаю, что смогу защитить тебя от них, если они выступят в полную силу. Ты хочешь, чтобы я тебя оставила?
– И пошла куда? – спросила я.
– Куда угодно. Я только что родилась. Я даже не начала узнавать мир. – Она улыбнулась, но ее речь больше походила на браваду. Мой ребенок пытался заставить меня чувствовать себя лучше от того, что она уйдет.
– Имара...
– Нет, пожалуйста. Я хочу помочь тебе, но я понимаю, что ты не можешь мне доверять – ты только что встретила меня. Ты была бы сумасшедшей, если бы не обеспокоилась.
Я не собиралась разбивать сердце своей дочери. Пока что. – Давай не будем торопиться с предположением о недоверии, хорошо? Я просто не знаю тебя.
– Но я знаю тебя, – ответила она спокойно. – И я вижу, что тебе от этого... не комфортно.
На этом я сдалась. – Если Дэвид всегда может определить твое местоположение, я предполагаю, что ты всегда можешь определить мое местоположение, независимо от того, где ты. Правильно? Таким образом, действительно не имеет значения, здесь ты, или изучаешь молитвенные места Тибета. И я бы предпочла, чтобы ты была здесь. Узнать тебя поближе.
Она снова улыбнулась. – А что если я тебе не понравлюсь?
Это была печальная, полунасмешливая улыбка, и внезапно я уже не видела металлические глаза джинна или жуткую копию моего собственного лица – я видела ребенка, и этот ребенок жаждал того же, чего желают все дети: любви, принятия, защиты. Места в мире.
Она заставила меня затаить дыхание, заставила мое сердце заполниться и растаять. – Не понравишься? Ни за что на свете, – сказала я. Мой голос дрожал. – Я люблю тебя. Ты – чертовски удивительный ребенок. И ты – мой ребенок.
Ее глаза яростно сверкнули, и мне потребовалась секунда, чтобы понять, что это была не магия, а слезы.
– Нам лучше продолжить свой путь, – сказала она и повернулась, чтобы завести автомобиль. – Что ты думаешь? Сначала завтрак или апокалипсис?
Она унаследовала мое чувство юмора. Мммммм. Завтрак казался довольно заманчивым. Намного заманчивее, чем апокалипсис.
С последним практически никогда не подавали кофе.
Глава 4
Часть поездки я дремала, и видела сновидения. Не хорошие сны. Почему мне не мог присниться отдых на курорте с Дэвидом, делающим мне приятный расслабляющий массаж? Почему мой мозг наказывает меня? Я была абсолютно уверена, что действительно не заслуживаю этого, по крайней мере, не на регулярной основе.
Расстроенная кошмарами, я высадила Имару с водительского сиденья, как только убедилась, что не отправлюсь в страну грез без предупреждения. Я всегда чувствовала себя лучше за рулем, и шелковистое, мощное урчание Камаро поприветствовало меня, пропустив волну колебаний через всё мое тело, как только я завела ее. Надо ее как-то назвать, решила я. Что-то пугающее и все же сексуальное. Ничего не приходило на ум.
Мы ехали вперед, каждый час меняя шоссе, потому что, не дай Бог, чтобы поездки по Восточному побережью были легкими. Я поймала себя на мысли, что тоскую по бесконечно Запада и Юга. Без сомнения, Мэн был красивым штатом, но я хотела ехать быстро. Видимо сказывалась ответственность и паника. Пребывание за рулем дало мне время подумать, а подумать было над чем, но ни одна из тем не была хорошей. Все это пугало.
Я не могла прекратить вытирать руки об юбку, пытаясь отделаться от фантомного ощущения приклеенной ко мне Метки Демона. Я не была заражена. В душе, я знала это, но мысли о том, насколько я была близка к ней, все еще заставляли мой живот скручиваться.
Мы остановились на завтрак на стоянке для грузовиков, и я купила несколько пар синих джинсов и обтягивающих футболок. Моя обувь пропала целиком и полностью, поэтому к своим покупкам я добавила крепкую пару ботинок для путешествий и кое-какие женственные сандалии. Лучше быть подготовленной.
Я дополнительно раскошелилась на душ, дабы смыть грязь и истощение под теплыми массирующими ударами струй воды. Роскошь. Я хотела свернуться в тепле и спать в течение многих дней, но вместо этого я вытерлась, уложила волосы феном в относительно прямой, мерцающий каскад и оделась в джинсы, футболку и ботинки для пеших прогулок.
Это казалось подходящим для Сикаскета, во всяком случае.
Вновь отправившись в путь, я боролась с все более возрастающим нервным желанием вмешаться в погоду, кружащую над морем. Шторма, конечно же. Большие электрические шторма, с множеством ветров и сильным дождем; я не ощущала смертельных тенденций во фронте, но там не пахло пушистыми белыми облаками. Черные грозовые, несли серые завесы по океану, освещенному изнутри постоянными пастельными трепыханиями молний. Это было началом шторма, не что иное как неприветливый ребенок, но он мог нарастать и стать агрессивным. Прямо сейчас он должен был ярко светить и бормотать в море. Ударяя ногой по вершинам волн. Это было хорошо; я не смогла бы сейчас справиться с большим.
Вкус в музыке у Имары был мой. Это не сильно удивляло, но было приятно. Мы громко хором пели «Правильному месту, Неправильное время», обе знали какое место занимала та или иная песня в плейлисте на радио.
Мы заехали в Сикаскет в 7 утра.
Это был один из тех городов Нормана Роквелла с изящными старыми колокольнями, развесистыми дубами и вязами. Несколько стеклянных зданий эры 1960-ых, которые были похожи на неуместные, неловкие попытки вывести Сикаскет из Золотого Века. Это было единственным впечатлением, которое у меня было, потому что единственный раз я материализовалась в центре города будучи джином с непреодолимой командой сжечь город и всех в нем, превратить в пепел; у меня не было времени для осмотра достопримечательностей, так как я отчаянно пыталась найти способ не выполнить приказ и спасти несколько жизней.
Главная улица называлась… Мэйн-Стрит. Антураж вековой давности в центре был все еще отлично сохранен, хотя хозяйственные магазины и модистки давно превратились в магазины ремесла («загаженные магазины», как всегда говорила о них моя сестра) и "антикварные" лавки, запас товаров которых был китайскими копиями воспроизводства и вещами, которые стали слишком пыльными в ремесленных магазинах. Некоторые были новыми: был открыт Старбакс, также вниз по улице был Макдональдс. Я нашла два гигантских магазина фасфуда, конкурирующих за внимание; в Сикаскете, должно быть, было одно из тех постановлений «никаких уродливых знаков», который сохранял вещи осторожными и расположенными на уровне глаз, вместо Золотого церковного апелляционного суда, становящегося опасностью к низколетящему самолету.
Дальше был супермаркет «Уолмарт». Везде есть «Уолмарт».
Я подъехала на автостоянку – около «Уолмарта» конечно же была толпа – которая лишила ненадолго автомобиль движения. Когда я опустила окно Камаро, стало слышно немного пронзительное пение птиц и почувствовала пропитанный солью бриз, дующий внутри страны. Температура была прохладной и освежающей, и все казались правильным в мире Сикаскета.
Который сам по себе был странным.
Имара с пассажирского сиденья наблюдала за мной. – Что ты делаешь? – спросила она.
– Я думала, что ты знаешь, все что я делаю, – сказала я.
– Прошлое, а не настоящее или будущее. Ты считываешь погоду?
– Не совсем, – поскольку казалось странным, что в Сикаскете не было никакой погоды. Несомненно, шторм, который я заметила, все еще находился у моря, но в этом городе работала какая-то странная энергия. То, что я никогда не чувствовала прежде. Как будто все место климатически контролировалось, в чем не было никакого смысла, даже если бы был локальный Хранитель, которого, я могла точно сказать, не было. Ма’ат, возможно? Я так не думала. У Ма’ат, конкурирующей организации Хранителям, был свой способ, который главным образом разрешал природе идти своим путем, без сглаживания максимумов и понижения излишков, в соответствии с теорией, если вы позволяете системе естественные исправления – даже дорогостоящие – в конечном счете, вся система будет более устойчивая, менее склонная к смертельному колебанию.
Была ли определенная логика в этом, и я не была уверена, но была не согласна с Ма’ат в принципе … просто практически. Поскольку я просто не была достаточно хладнокровной, чтобы расслабиться и наблюдать бедствие. Я могла легко препятствовать тому, чтобы спасать невинные жизни. Не в теории. Меня не удивляло, что Ма’ат главным образом, казалось, состоял из пожилых людей, которые выросли из политиков и генеральных директоров.
Все же это не был Ма’ат, это больше походило на работу джинна..
Я повернулась на месте и столкнулась с Имарой. – Ты что-нибудь можешь сказать мне?
Она подняла голову, выглядя заинтересованной, но не преданной.– О чем? …
– Ты же знаешь то, что знал Дэвид, правильно? Что ты можешь мне сказать о Сикаскете?
Она унаследовала от отца больше, чем просто знание, я видела это во вспышке тайн в ее глазах. – Не очень много.
– Я должна знать, где найти Оракула. Предполагается, что ты являешься моим собственным инструктором. Итак, инструктируй.
– Возможно, я не знаю, как найти его. – Она пожала одни плечом, задержав свой металлический взгляд джина на мне. Пугающий, но это не скрывало факт, что она была уклончива.
– Да, ты знаешь. Почему ты ведешь себя так...?
– Уклончиво? – ответила она и провела пальцами по длинным, прямым темным волосам. Мои волосы снова вились от влажности. Я возмущалась, почему с ее этого не происходило. Тайно. – Возможно, потому что попытка – это верная смерть для человека, и все же не хотела бы, чтобы ты умерла.
– Если ты думала, что я не смогу сделать этого, почему пошла со мной?
Она слегка улыбнулась, но ее глаза выглядели чужими. – Возможно, мне Отец так сказал.
– Возможно ты и твой Отец... – я остановила себя, разжала кулаки и глубоко вздохнула. – Не заставляй меня делать это.
– Делать что?
– Тест, являешься ли ты действительно джинном.
Она улыбнулась. – Если ты думаешь вытребовать их у меня, та договоренность умерла с Джонатаном. Ничего не выйдет.
– Кое-что более простое, чем это. – Я вздохнула и быстро произнесла. – Где я могу найти Оракула?
– Мама...
– Где я могу найти Оракула?
Ах, теперь она поняла. И удивилась. Я увидела вспышку характера в ее глазах. – Правило трех. Ты не сделаешь этого.
– Где я могу найти Оракула?
После тройного вопроса, джинн должен ответить правдиво. Конечно, у правды есть почти безграничный оттенок интерпретаций; я, вероятно, не задала вопрос подробно, чтобы получить реальный ответ от нее, но она должна будет придерживаться близко к предмету…, если правило трех все еще действовало.
Похоже было, что не работало, моя дочь продолжала сверлить меня яркими неистовыми глазами, которые начинали напоминать мне больше Рэйчел, чем Дэвида – хищные, вечные. Нехорошо бесить любого джинна, особенно теперь, когда у людей не было фактически защиты от них …
Имара резко сказала: – Он близко.
Она говорила с неохотой, казалось, это вытянули из нее, и когда она добралась до конца предложения, она сжала зубы и затихла.
Ох, теперь я должна была быть осторожной. Очень осторожной.
– Где точно Оракул? Где точно...
– Остановись! – Она вскинула свою руку. – Если ты делаешь это снова, я уйду, и ты никогда не увидишь меня снова. Когда-либо.
Я тяжело сглотнула. Она выглядела серьезной и сердитой. – Я сожалею,– сказала я. – Но мне нужна информация. В случае, если ты не заметила, это становится немного более важным, чем просто уважение твоих чувств, Имара. Я должна сделать это. Здесь все выглядит хорошо, но поверь мне, в большом мире это не выглядит прекрасным. Если ты хочешь увидеть кого-нибудь когда-нибудь из него, ты должна помочь мне. Прямо сейчас.
Она моргнула и отвела взгляд на мягко трепещущие листья дуба, тени которых ложились на автомобиль. Несколько детей пронеслись на велосипедах, а другой прогрохотал на скейтборде. Никто не обращал много внимания. Автостоянки «Уолмарта» были анонимными.
– Ты не понимаешь, каково это, – сказала она. – Ты теряешь себя. Становишься... опустошенной.
– Я не понимаю?
– Хорошо... возможно понимаешь. – К ее чести Имара выглядела немного смущенной. У нее были мои воспоминания; она знала время, которое я провел как любимый джин Кевина, вынужденная ходить в одежде французской горничной, девицы, исполняющей его юные желания. – Хорошо. Просто спроси. Но не делай этого снова. Пожалуйста.
– Я не буду, если ты ответишь.
– Хорошо, – она сделала глубокий вдох и отвернулась, не встречаясь со мной глазами, – Есть несколько мест – меньше десятка по всему миру, где материя между плоскостями существует толщиной с бумажный лист. Где Джинн может проникнуть в самую высокую точку или глубоко вниз. Это – святые места, и существует единственный способ, который мне известен, чтобы добраться до него. Трубопровод. Место, где мы сможем прикоснуться к матери, где мы сможем..., – Это не выглядело, как будто она избегает объяснений, она просто не могла побрать слова, – Там можно добраться до Оракула, но мам, не поймите меня неправильно, Джинны защищают эти места.
Имаре не легко было использовать слова «святые места». Я не знала, что у Джиннов есть религия, помимо родовой материи Матери-Земли, но если бы это было так, то они бы держали это в секрете. Они были бы расой рабов все время, чтобы защищать то, что дорого для них.
Особенно от вторжения людей.
– Сикаскет,– произнесла я вслух и покачала головой. Поскольку Сикаскет точно не похож на то место, где можно найти экзотические духовности. Или, может быть, это потому что я не могу представить себе что-то духовное, сидя на стоянке супермаркета «Уолмарт», – Ты все еще не сказала мне, куда нужно направляться, чтобы отыскать Оракула.
– Это не далеко. – Она испытывала неудобство и в течение нескольких секунд я думала, что придется снова использовать Правило Трех, даже при том, что это сломало бы что-то хрупкое между нами.
– Да, ты уже это говорила. Можешь туда меня с собой взять?
– Нет! – вскрикнула она сердито, и вывернула руль в припадке ярости. – Это не место для людей. Даже Джинны там иногда повреждаются. Ты не сможешь! Я даже не уверена, что я смогу!
Возможно Имара и знала мой опыт – возможно она и была создана из частичек моей личности – но она, конечно, не понимала меня на самом базовом уровне. Странно, но это было утешительно. Она не была просто зеркальным отображением меня с причудливыми глазами; она была своей собственной личностью, отдельной от меня.
И я все еще могла удивить ее.
– Я найду путь, – сказала я. – Ты просто покажи мне дверь. Я пройду через нее, даже если мне придется взломать замок.
Это походило на браваду – черт, это была бравада. Я не была больше способна надрать задницу новорожденному Джинну; я не была на это способна даже в мою бытность Джинном (хотя я была довольно самодовольна относительно части про малыша). Мои силы Хранителя пришли в норму, и были значительней, чем были в ту ночь, когда Плохой Боб Бирингейнин наградил меня Меткой Демона, подарок, который перевернул всю мою жизнь навсегда.
Но я все еще была просто человеком. Душа и тело. Которые я надеялась удержать вместе подольше, несмотря на апокалипсис.
Имара думала об этом, я видела, но наконец она просто вздохнула. Возможно она действительно понимала меня, в конце концов.
По крайней мере, достаточно, чтобы признать, что я не собираюсь отказываться от «пути в ад».
Она сказала, – Есть кладбище в центре города. Оно очень подходит, потому что ты собираешься убить себя.
В Сикаскете даже кладбище было фотогенично. Норман Роквелл не специализировался на болезненном искусстве, но если бы он им занимался, он нарисовал бы это место; у него была определенная наивность, которая так и просила симпатичных детей в восхитительных костюмах Хэллоуина играть в прятки позади очаровательно пережитых могильных камней. Или диснеевских ведьм, предлагающих лимонад из котлов. Это было самое полезное кладбище, которое я когда-либо видела.
Мы припарковались на улице, около городской площади, и направились к черному забору из кованого железа. Ворота были открыты, дорожки были засыпаны чистым белым гравием, и трава была почти невозможно зеленой. Жирные белки прыгали в пышных деревьях. Некоторые достойные (и некоторые изворотливые) надгробные камни были ухожены, на других росли полевые цветы и виноградные лозы. Не грязно. Даже пренебрежение выглядело запланированным.
Шаги Имары замедлились и остановились, я остановилась следом. Она уставилась на землю, я наблюдала: она опустилась на колени на гравий и подняла обе руки вверх.
– Имара? – Без ответа. – Имара, куда мне идти?
Она была потеряна в молитве, независимо от того, что это было. Я ждала в течение нескольких секунд, затем стала озираться. Впереди был большой белый мавзолей. Имя на перемычке гласило ГРЕЙСОН. Двери были закрыты.
Я сделала несколько шагов к нему, гравий оживленно хрустел.
Голос Имары заморозил меня. – Не двигайся!
Я колебалась, затем восстановила баланс и поглядела вокруг. В доказательство не было никого больше. Кроме нас, белок и некоторых птиц, которые не думали, что это было подходящим местом для прогулок.
– В чем дело? – спросила я, пытаясь не шевелить губами. И затем я поняла, что два джинна очень тихо наблюдали за мной. Они отлично гармонировали, выглядели так, что подходило ко всем временам… Один был бледен как мрамор, с плавными седыми волосами, украшенными оттенками белого и серого цвета – ангел из мраморного надгробного камня, только с глазами цвета рубина. Другая стояла под деревом, и возможно я была сумасшедшей, но, готова поклясться, что ее кожа была покрыта круглыми камуфляжными пятнами, которые перемещались с ветром.
Словно получив какое-то сообщение, оба джинна начали двигаться ко мне. В глазах алый блеск.
Имара покачала головой отчаянно глядя на меня. – Мама, черт возьми, если ты идешь, иди!
Она поместила руку мне на спину и пихнула. Я сделала выпад вперед, что вывело меня из равновесия, и затем побежала. Я вильнула вправо, но закамуфлированный джинн прыгнула вперед как тигр, рыча, и поймала меня с сомнительным ударом по лицу.
Было похоже на то, будто я врезалась на максимальной скорости в металлический прут. Я заколебалась и упала, голова наполнилась болью и яростью, а какой-то инстинкт заставил меня откатиться с пути в тот момент, когда когтистая рука неслась к моему животу.
– Мама!
Пятно врезалось в джинна и укатилось, рыча и цепляясь. Имара. Я поднялась на одно колено, пошатываясь, затем поднялась вертикально. Я почувствовала вкус крови и сплюнула ее на веселую зеленую траву.
Тяжелая серая рука упала на мое плечо и развернула меня. Ангел с верха надгробной плиты – джинн, выглядел совершенно ужасающим. Безжалостный, отдаленный, и смертельный.
Он носил кинжал. Не металлический … он не вспыхнул в солнечном свете, когда его занесли надо мной. Какой-то камень. Я закричала и начала отступать, но поднявшийся ветер ударил ему в грудь.
Это был джинн. Это должно было отбросить его назад, потому что джинны по сути воздух…, вот только воздух двигался не по моей команде. Я ощущала его попытки, но что-то еще удерживало его на месте. Что-то намного большее, чем была я.
Имара была права. Бегство было действительно хорошим планом.
Я была дезориентирована, но выживание – весомый фактор для мотивации; я спряталась за надгробными плитами, двигаясь с максимально возможной для себя скоростью. Перескакивая через то, что я не могла избежать. Железный кованый забор показался впереди, украшенный сверху Готическими треугольными шпилями; я ни при каких обстоятельствах не могла перепрыгнуть через него. Я не могла рассчитывать на ветер, чтобы он смог меня поднять, как на лифте. Я должна была добраться до ворот.
Мне пришло в голову, что джинн играет со мной. Лишившись сил Хранителя, у меня не осталось ни одного разумного способа борьбы. Имара сдерживала его, но я могла точно сказать, что она проигрывала одному противнику, не говоря уже о двух.
Джинны были полны решимости изгнать нас с кладбища, что означало, что это было местом, где я должна была оказаться.
Я двигалась к воротам в мертвом спринте, оставляя за собой брызги гравия, и вопила, – Имара! Мне необходимо освободить путь.
Она была по горло в борьбе с тигром, но она вырвалась на свободу, мелькнула сквозь траву, и занялась джинном – ангелом надгробной плиты в деревьях. Тигр-джинн был на мгновение занят подъемом.
Передо мной была свободная дорожка из гравия, которая вела к центру кладбища, и я побежала по ней в темпе, который был достойным выступления на Олимпийских Играх. Паническая и грубая решимость дала мне крылья, и я промелькнула мимо тигра-джинна. Он захватил прядь моих волос, но недостаточно, чтобы остановить меня; у меня перехватило дыхание от боли, поскольку они свободно оторвались от моего скальпа, и я врезалась в двери мавзолея.
Они открылись, пуская меня внутрь.
Затем я упала вперед.
Продолжая падать.
Никакой пол не мог так далеко располагаться...
Я открыла глаза и посмотрела. Я плавала в воздушном пространстве, или в падении или в чем-то – я чувствовала, что падала, но затем это резко прекратилось и мои ноги оказались на земле. Или на чем-то, что ощущалось подобно земле. Не было никакого неба, никакой земли, и каждая сторона комнаты выглядела абсолютно одинаково. Все было тускло, серо, и освещалось тем, что было похоже на огонь в яме в центре.
И больше ничего.
Я ждала, единственным ответом был сердечный стук. Ждала, когда джинн снаружи придет сюда, воя и разрывая меня на вопящие кусочки.
Снаружи, я ничего не слышала. Зловещая тишина.
Это место обладало собственной энергией, что-то первичное и глубокое. Я попыталась перейти в эфир, рассмотреть его и в течение секунды я думала, что просто потерпела неудачу, потому что все выглядело точно таким же.
Тогда я поняла, что комната не изменилась, но я парила в типичных пылающих оттенках и тенях эфира. Комната была, так или иначе, реальна на эфирном плане.
