Текст книги "Лола Карлайл покажет всё (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Рейчел Гибсон

Лола Карлайл покажет всё

Рейчел Гибсон «Лола Карлайл покажет всё», 2013

Оригинальное название : Rachel Gibson « Lola Carlyle Reveals All», 2009

Перевод:

Коррекция: Dinny, Elisa

Редактирование: Регинлейв

Худ. оформление: Регинлейв

Аннотация

Когда бывшая супермодель Лола Карлайл узнает, что некоторые из ее... хм... личных фотографий распространились по Интернету, она прячется ото всех там, где есть солнце и где – как полагает Лола – она будет в безопасности, пока слухи не сойдут на нет. Но девушку захватил врасплох какой-то мужчина, представившийся Максом Замора и утверждающий, что он работает на правительство, «реквизировавший» частную яхту, где блаженствовала Лола.

Звучит бредово, но Макс сказал Лоле правду – его прикрытие провалилось, он находится в бегах, и теперь столкнулся нос к носу с очень рассерженной – и очень красивой – женщиной. Макс прежде уже видел Лолу – почти без одежды на обложках модных журналов. Но в жизни она намного прекраснее. От макушки с дерзко торчащими золотистыми волосами до кончиков пальцев с наманикюренными ноготками – Макс находит ее невероятно сексуальной, привлекательной... и настоящей занозой в заднице. А потом Лола умудряется поджечь яхту!

И теперь, когда эта невероятная парочка оказалась посреди океана, атмосфера накаляется – и не только из-за горячих солнечных лучей, но и потому, что Лола готова показать всё...

Рейчел Гибсон

Лола Карлайл покажет всё

Множество благодарностей моим подружкам по четверговым вечерним посиделкам: Лоре Ли Гурк, Джилл Хилл и Кэти Уилсон.

Вы заставляете меня смеяться и поддерживаете во вменяемом состоянии.

Признание

Я хотела бы выразить благодарность следующим людям, которые помогали во время написания этой книги: Флойду и Глории Скиннер, поделившимся знаниями о парусном спорте; старшине Береговой охраны[1] Майку Броку, ответившему на мой звонок и все мои вопросы; и многим авторам исследовательских книг, которые я использовала при написании романа.

Пролог

Худшим из всех оскорблений, от которых Лола Карлайл пострадала в своей жизни – а список был довольно длинным и пикантным – несомненно, стали ее фото ню в Интернете. Кто угодно с модемом и кредитной картой мог рассмотреть пятнадцать разных фоток, на которых она в чем мать родила. Одна непристойней другой. Осознание этого несло чувство вечного позора, давило на плечи, стучало по голове как молот по наковальне.

Фото сделал несколько лет назад ее бывший жених, Сэм «Придурок». Сэм, парень, признававшийся в бесконечной любви, который говорил, что ему она может доверять как никому другому, использовал ее фотографии, чтобы выпутаться из финансовых проблем. Спустя четыре года после их разрыва, он создал www.lolarevealed.com, ставший источником самого большого позора Лолы.

В прошлом Лола так часто позировала профессиональным фотографам, что и не сосчитать. А Сэм был менеджером инвестиционного банка, и сделал свои снимки одноразовым Кодаком[2], который он схватил, перекусывая на ходу. Оглядываясь назад, она могла списать все на полное безумие, раз позволила ему сделать серию снимков обнаженной себя в его постели, оседлавшей его велотренажер, сидящей посреди кухонного стола и жующей шоколадные батончики и пакеты чипсов «Доритос».

Самая ужасная фотография запечатлела ее целующей выдающегося размера батончик «Тутси Ролл»[3]. В то время фотки делались просто ради забавы, как глупая шутка над ее карьерой, ради которой она никогда не ела ничего печеного, жареного или добавляющего больше ноля калорий. Никогда не брала в рот калорийных вкусностей, которые нельзя было бы потом вывести из организма с помощью слабительного.

Фотографии не показывали, что это было болезнью, начавшейся сразу после того, как она заработала булимию[4] из-за нездоровой пищи. Порочный круг вины, всегда начинающийся с полной потери контроля. Паника из-за того, что она, возможно, поправилась на унцию, всегда отсылала ее прямо к беговой дорожке или туалету.

Сейчас она могла управлять этими импульсивными желаниями, но когда-то они почти забрали у нее жизнь. Даже теперь, каждый раз, когда она смотрела на старые изображения своих пяти футов одиннадцати дюймов[5] и сто десять фунтов веса[6], голос в голове твердил ей, что она должна пропустить обед, или убеждал навестить Полковника[7] и заказать ведро цыпленка, пюре, соуса и диетической кока-колы.

Хуже, чем унижение от этих вульгарных фото, оказавшихся в Интернете на обозрение всего мира, было осознание того, что с ними ничего невозможно сделать. А она пробовала. Просила Сэма отдать ей фотографии и удалить их из сети. Предложила ему деньги, но, даже по прошествии времени, он все еще злился из-за их разрыва, и отказался. Наняла адвоката, сказавшего ей то, что она в основном уже знала. Фото принадлежали Сэму, и он мог публиковать их везде, где понравится. Она подала на него в суд и быстро проиграла.

Единственная оставшаяся возможность – нанять киллера. Вариант, который, на самом деле, можно обдумать, знай, она заранее, что ее не поймают, опозорив ее и ее семью еще сильнее. В семье, и так достаточно плодовитой на грешников, Лола всегда была самой паршивой овцой. А это настоящее достижение, учитывая недавние неприятности дяди Джеда. Ни один из них не бывал в местах заключения. Окружная тюрьма[8] – да. Федеральная – нет. А зрелище Лолы в тюремном оранжевом комбинезоне просто добьет ее бедную мать.

Лола потянулась за таблоидом[9], сунутым в чемодан, и взглянула на свое лицо на обложке «Нэшнл Инкуайрер»[10]. Прочитала заголовок: «БЫВШАЯ МОДЕЛЬ ТЯЖЕЛОВЕС, ЛОЛА КАРЛАЙЛ, ЗАЛЕГЛА НА ДНО».

Она отбросила журнал, и, держа под мышкой Крошку, карликового пинчера, вышла из крохотного бунгало. Казалось, что ее имя никогда больше не упомянут без комментария о тех двадцати пяти фунтах, которые она набрала, с тех пор как повернулась спиной к модельному бизнесу. Тяжеловес еще одно из самых милых описаний. А самое ее нелюбимое прозвище – Большая Лола. Она попыталась не позволить прозвищам причинить ей боль или обеспокоить ее. Но, в глубине души так и получалось.

Она не толстая, и она не в бегах, между прочим. Она на весьма необходимых для ее психического здоровья каникулах. На частном острове в Багамах, отдыхает. Но после двух дней отдыха ей все наскучило до слез, и она уже на стену лезла от скуки и безделья. У нее есть жизнь, чтобы жить, и бизнес, чтобы работать. А теперь, благодаря теплому солнцу и свежему воздуху, у нее есть еще и хороший загар, свежая голова и новый план.

Она рассчитала: все, что необходимо, чтобы вынудить Сэма поставить крест на его сайте, это хороший частный сыщик и немного свежей грязи. Сэм не всегда был честен в своих деловых операциях, и она знала, что должно найтись много чего, что она сможет использовать для шантажа. Это было настолько просто, что она не знала, почему не подумала об этом раньше.

Как только она вернется домой, Сэм «Придурок» потерпит неудачу.

Глава 1

Макс Замора стал слишком стар, чтобы играть в Супермена. Адреналин пронесся по его венам и поднял дыбом волоски на руках, но мало что сделал, чтобы притупить горящую боль, простреливающую бок, крадущую воздух из легких. В тридцать шесть лет он чувствовал боль при спасении мира намного сильнее, чем привык.

Он сделал несколько вдохов-выдохов, чтобы контролировать боль и тошноту, опасную под водой. Сквозь пульсацию в голове он слышал звуки издаваемые туристами и такси, островную музыку и звук волн, ударяющихся о пристань. Он не услышал ничего необычного в звуках, заполняющих влажный ночной воздух, но Макс знал, что они где-то там. Ищут его. И если они его поймают, то, не колеблясь, убьют, и на сей раз преуспеют.

Свет от «Казино Атлантис» размытым пятном освещал пристани для яхт, и на доли секунды его зрение прояснилось, потом снова раздвоилось, нарушая его равновесие, когда он двинулся из тени. Подошвы его военных ботинок не издали ни звука, когда он забрался на яхту, привязанную в конце пристани. Кровь сочилась из пореза на нижней губе и капала вниз по подбородку, на черную футболку. Он знал, что когда адреналин иссякнет, он окажется в клубке боли, но он планировал оказаться на полпути во Флориду прежде, чем это произойдет. На полпути из ада он посетил Райский Остров[11].

Макс пробился к темному камбузу и обыскал ящики. Его рука нащупала рыбный нож, он вынул его из чехла и провел пугающим пятидюймовым лезвием по большому пальцу. Лунный свет лился сверху, через плексигласовые окна яхты, освещая участки черного как смоль интерьера.

Он не потрудился и дальше обыскивать яхту. В любом случае, много не увидишь, и будь он проклят, если включит свет и обнаружит свое местоположение.

Столовые приборы в ящике загрохотали, когда Макс хлопнул им, закрывая. Он решил, что если владельцы все еще на борту, он произвел достаточно шума, чтобы уже поднять их с постели.

И если кто-то действительно внезапно появится из темноты, то придется переключиться на запасной план Б. Проблема состояла в том, что у него не было плана Б. Час назад он привел в действие последний запасной план, и сейчас работал на чистом инстинкте и выживании. Если эта последняя отчаянная попытка не удастся, он покойник. Макс не боялся смерти, он просто не хотел никому доставлять удовольствие убить его.

Никто не появился, и он выбрался обратно на палубу и быстро обрезал швартовы[12]. Затем двинулся вверх по лестнице, на мостик. На несколько секунд зрение прояснилось, позволяя ему увидеть парусиновый тент и панорамные пластиковые окна. Он опустился на колени около капитанского кресла в пестрых пятнах теней, и перед глазами снова все поплыло и раздвоилось.

Волна тошноты накрыла его, и он дышал сквозь нее как мог. По большей части на ощупь, он использовал нож, чтобы выдавить секцию из верхней части штурвала. Пот обжигал порез на лбу, сбегал по бровям, наконец, он вытащил клубок проводов. Его зрение не становилось лучше, и ему потребовалось больше времени, чем хотелось, чтобы найти заднюю панель выключателя зажигания. Когда он все-таки ее нашел, то перерезал провода и соединил их вместе. Двойной двигатель зашумел, разбрызгивая и взбалтывая воду, Макс положил одну руку на бок, другую на штурвал и поднялся.

Он включил передачу, двинув дроссель вперед, и осторожно повел судно в конец пристани. Если он наклонял голову вправо, раздвоение в глазах было не таким сильным, и он мог удерживать яхту по центру судоходного русла, подальше от опасностей.

Он вел судно от пристани для яхт в гавани Нассау, под мостом, который соединял Райский Остров со столицей, мимо круизных кораблей, стоящих в доке у причала Принца Джорджа. Ничто той ночью не давалось легко, и в любой момент он ожидал волну автоматного огня, разрезающего парусиновый тент и уничтожающего палубу. В ту минуту, когда днем он высадился на острове, его удача прошла путь от «плохой» до «ужасной», и он не верил, что его невезуха закончилась.

– Извините, а что вы делаете?

Услышав звук женского голоса, Макс обернулся, ухватившись за подлокотник капитанского кресла, чтобы удержаться от падения. Он пристально всмотрелся в раздваивающийся образ женщины, обрисованный исчезающими огнями гавани. Маяк на окраине острова послал яркий луч, скользнувший по полу и осветивший две одинаковые пары ног с двадцатью красными ногтями. Совершил неторопливое путешествие по двум красно-синим юбкам и голым плоским животам. Две белых рубашки завязаны узлом между двумя парами больших грудей. Скользнул по уголкам двух полных губ и двинулся к путанице светлых завитков. Ее лицо оставалось скрытым, нечеткое изображение двух маленьких собак на руках тявкнуло, достаточно пронзительно, чтобы уши Макса закровоточили.

– Дерьмо, мне это не нужно, – воскликнул он, задаваясь вопросом, из какого ада она явилась. Жалкое подобие собаки спрыгнуло с ее рук и, бросившись на пол, остановилось у ног Макса, лая так упорно, что его задние лапы приподнимались над палубой. Женщина двинулась вперед, ее второй образ тащился немного позади, отстав, когда она помчалась, чтобы подхватить пса.

– Кто вы? Вы работаете на Тэтчей? – потребовала она ответа. У него не было времени на собак или вопросы, или еще какую ерунду. Она должна уйти. Последнее, что ему было нужно сегодня вечером – это тявкающая шавка и тявкающая женщина. Она и ее собака оказались перед необходимостью прыгнуть за борт. Конец Райского острова остался менее чем в ста футах позади них. Они, вероятно, сделают это. Если не сделают, это не его проблема.

– Заткни собаку, или я пну его за борт, – сказал он вместо того, чтобы выпихнуть ее и ее шавку в море. Черт, к старости он стал таким мягкотелым.

– Где вы сели на яхту?

Он проигнорировал ее и в последний раз поглядел на исчезающие огни Нассау в нечетких зеленых маркерах бакена и вспыхивающем маяке, потом обратил свое внимание на приборы. У него было несколько собственных вопросов, но придется подождать, чтобы получить ответы. В настоящее время есть более важные проблемы, например, выживание.

Его руки дрожали от боли и адреналина. Только благодаря силе воли и годам опыта, он успокоил их. Он не обнаружил другого судна за собой, но это не многое означало.

– Вы не можете просто взять эту лодку. Вы должны вернуться к пристани.

Если бы его голова не так чертовски болела, а тело не подверглось избиению как боксерская груша, то он, возможно, нашел бы ее чертовски забавной. Вернуться, после того ада, который он пережил? Отдать яхту, после того, как он с трудом ее украл? Нифига себе капризы. Редкий талант замыкать провода, когда человек не может даже глядеть прямо. Он был на борту почти каждого мыслимого военно-морского судна. От надувной лодки до атакующей субмарины. Он знал, как прочитать данные спутниковой системы навигации, и в трудную минуту мог прочитать морские карты и воспользоваться компасом. Проблема была с его зрением: лучшее, на что он способен сейчас, это гальюн на запад, и дотащить яйца до стен.

– Кто вы?

Он искоса посмотрел на золотое пятно приборов перед ним и дотянулся до радио. Он промахнулся и попробовал еще раз, пока не почувствовал кнопки под кончиками пальцев. Помехи заполнили воздух, заглушая вопросы женщины. Он поправил регулятор шумоподавителя, выключая фоновый шум, потом немного повернул его. Радио поймало переговоры морского оператора с пассажирским судном, тогда он переключился на некоммерческий канал. Он не услышал ничего необычного и продолжил переключаться. Каждый канал казался нормальным. Снова ничего необычного, но он не прислушивался к нормальному или обычному.

– Вы должны вернуть меня. Обещаю, что никому о вас не скажу.

Уверен, что нет, детка, подумал он, обернувшись через плечо, но не смог ничего увидеть из-за левого глаза, и вернулся к приборам. Если она к дьяволу заткнется, он мог бы почти забыть о ее присутствии.

Макс не связывался с Пентагоном в течение двенадцати часов. В последней передаче он сообщил им, что нет никакой необходимости в спасении или дальнейших переговорах. Два агента управления по борьбе с наркотиками, которых он искал, мертвы, и уже довольно давно. Очевидно, не привыкшие к пыткам, они погибли от рук похитителей.

– Знаете, люди заметят, что я исчезла. Держу пари, кто-то по мне уже скучает.

Ерунда.

– Уверена, что кто-то уже связался с полицией.

Багамская полиция – это наименьшая из его проблем. Он был вынужден убить старшего сына Андре Козеллы, Хосе, и едва успел сбежать, спасая собственную жизнь. Когда Андре обо всем узнает, он станет чрезвычайно обозленным наркобароном.

– Сядь и не шуми. – Напрягая двоящееся зрение, он разобрал огни парусника, направляющегося к ним по левому борту. Он не думал, что Козелла уже нашел тело и сомневался, что парусник заполнен контрабандистами наркотиков, но он прекрасно знал, что ничего нельзя исключать, и последнее, в чем он нуждался, это чтобы женщина около него начала кричать и отвлекать его.

Он скорее почувствовал, чем увидел, ее движение, и прежде, чем женщина успела сделать хоть шаг, он потянулся и схватил ее за руку.

– Даже не думай совершить какую-нибудь глупость.

Она закричала и попыталась вырваться из его хватки. Собака тявкнула, подскочила на палубе и сомкнула челюсти на штанине Макса.

– Убери от меня руки, – завопила она и замахнулась на него, почти попав по его и так больному черепу.

– Черт побери! – чертыхнулся Макс, развернув ее и швырнув спиной на свою грудь. Он стиснул зубы от боли, стреляющей вдоль ребер, и схватил ее за запястья. Она боролась, пытаясь убежать, но была мягкой и очень женственной – не противником для Макса. Он легко вынудил ее скрестить руки на груди, прижимая ее к себе и контролируя ее дергающиеся локти. Ее волосы, свалявшиеся на макушке, щекотали ему щеку, и он намекнул ей на неприспособленность к обороне в их ситуации.

– Будь хорошей девочкой, и кто знает, возможно, ты выживешь, чтобы увидеть восход солнца.

Она немедленно утихла.

– Не причиняйте мне боли.

Она неправильно поняла его, но Макс не потрудился ее поправить. Не о нем она должна волноваться. Он не собирался причинять ей боль, если она снова не сделает выпад в его сторону. Тогда все ставки отменяются.

Парусник скользил через спокойные воды, пятном для Макса и слишком ясно напоминая ему о его ослабленных позициях. Он не мог смотреть прямо. Даже сейчас, в темноте, его зрение лучше, чем на свету, у которого было примерно столько же преимуществ, сколько и неудобств. Он не нуждался в докторе, чтобы сказать, что его ребра сломаны, и был уверен, что будет мочиться кровью в течение, по крайней мере, недели. Еще хуже, что люди Козеллы забрали все его игрушки – оружие и средства связи. Они даже часы забрали. У него не было ничего, чтобы сопротивляться, и если они найдут его, он станет легкой добычей. Хуже, чем легкой добычей. Его невезение прокляло его нежной гражданской женщиной и ее раздражающей шавкой. Он тряхнул ногой, и мелкий брехун заскользил по деревянному полу.

– Отпустите меня, и я сяду, как вы сказали.

Он не верил ей. Не верил, что она не попытается попробовать что-то еще, а в нынешнем состоянии он даже не заметит, что происходит. Сегодня вечером он уже слишком много пережил, чтобы позволить ей закончить. Он прищурился, и два изображения слились в одно. Кормовой фонарь парусника скользнул мимо без происшествий, и, к его огромному облегчению, двоение в глазах не возвращалось.

– Кто вы? – спросила женщина.

– Я – один из хороших парней.

– Конечно, – сказала она, но она не выглядела убежденной. Больше похоже, что она пыталась умиротворить его.

– Я говорю правду.

– Хорошие парни не крадут яхты и не похищают женщин.

С одно стороны, она права, а с другой – ошибается. Иногда граница между хорошими и плохими парнями столь же смутная, как и его зрение.

– Я не краду это судно, я реквизирую его. И я не похищаю вас.

– Тогда верните меня обратно.

– Нет. – Макс прошел лучшую подготовку, которую могли предложить вооруженные силы. Исключая ночное фиаско, он мог стрелять и грабить лучше, чем кто-либо. Забраться на любой объект, получить то, что нужно, и появиться к обеду, но по своему опыту он знал, что одна истеричная дамочка может превратить стабильную ситуацию в столь же неустойчивую, как ад.

– Я не собираюсь причинять вам боль. Мне просто нужно увеличить расстояние между мной и Нассау.

– Кто вы?

Он хотел представиться ей фальшивым именем, но, так как она, вероятно, узнает его настоящее имя, когда попытается арестовать за похищение, он сказал правду.

– Я – капитан-лейтенант Макс Замора, – ответил он, не раскрывая всей правды. Он умолчал о том, что был уволен из вооруженных сил, и что в настоящее время работает на ту часть правительства, которой не существует на бумаге.

– Отпустите меня, – потребовала она, и Макс впервые взглянул вниз, на расплывчатое изображение рук, обвивающих ее запястья. Задняя сторона его пальцев и суставов прижималась к мягкой женской груди, и внезапно он ощутил каждый дюйм ее стройной спины, давящий ему на грудь. Ее попка толкнулась в его пах, и голод смешался с болью, пронзающей его ребра и тяжело бившейся в голове. Он одновременно ощутил и отвращение и удивление от того, что мог чувствовать что-то еще, кроме боли. Осознание ее тела прошло сквозь его кожу, и он задвинул его обратно, утрамбовал и загнал в темные ниши, где хоронил все свои слабости.

– Вы собираетесь еще раз на меня замахнуться? – спросил он.

– Нет.

Макс освободил ее, и она вылетела из его объятий так, будто ее одежда была в огне. Сквозь темные тени каюты он увидел, что она исчезла в углу, тогда он снова повернулся к приборной панели.

– Иди сюда, Малыш.

Он оглянулся, не уверенный, что правильно ее расслышал.

– Что?

Она подняла свою собаку.

– Он сделал тебе больно, Крошка?

– Иисус, – застонал он так, будто наступил во что-то грязное. Она назвала свою собаку Крошка. Неудивительно, что это такая неприятная мелкая боль в заднице. Он вернул свое внимание к GPS[13] и нажал выключатель. Освещенный экран, серое пятно линий и нечетких чисел. Он прищурился и сфокусировал взгляд на экране. На стороне порта он различил приближающиеся линии острова Андрос[14] и цепь островов Берри[15] по правому борту. Он не достаточно хорошо видел, чтобы прочитать насколько выросли долгота и широта, но рассчитал, что нужно проплыть на северо-запад еще около часа, прежде чем повернуть на запад, и к утру он окажется у побережья Флориды.

– Если вы – действительно лейтенант, то покажите мне свои документы.

Даже если бы все документы не забрали у него, когда он попался, то, так или иначе, они ничего бы ей не сказали. Он прибыл в Нассау под именем Эдуардо Родригеса, и всё в его паспорте, водительских правах и содержимом карманов и бумажника было сфальсифицировано.

– Сядьте, леди. Все закончится прежде, чем вы успеете это понять, – сказал он, потому, что ничего больше сказать не мог. Ничего, во что она бы поверила. Американской общественности лучше не знать о людях, подобных Максу. Людях, которые действуют в тени. Людях, которые выполняют для американского правительства миссии, которые невозможно отследить, и за которые платят деньгами, не оставляющими следа. Люди, которые отвечают на несуществующие требования с несуществующих телефонов в несуществующем офисе в Пентагоне. Люди, которые собирают разведданные, подрывают террористическую деятельность, и уничтожают плохих парней, позволяя правительству правдоподобно все отрицать.

– Куда мы направляемся?

– На запад, – ответил он, полагая, что это вся информация, в которой она нуждалась.

– А поточнее, куда на запад?

Ему не нужно было видеть ее, чтобы по тону ее голоса сразу догадаться о том, что она привыкла главенствовать. Настоящая мегера. И в более благоприятных обстоятельствах Макс не позволял никому выносить ему мозг, а нынче и обстоятельства оказались не из лучших. И будь он проклят, если позволит какой-то дамочке испортить эту ночь еще сильнее, чем она уже испорчена.

– А поточнее, куда я решу.

– Я имею право знать, где окажусь.

Обычно, ему не нравилось запугивать женщин, но только потому, что ему не нравилось, не означало, что его это беспокоит. Он замедлил двигатель до подходящей скорости приблизительно в двадцать узлов, ударил кулаком по круиз-контролю[16] и проследовал туда, где она стояла со своей собакой, неясной фигурой в темном углу мостика.

Свет полной луны скользнул через лобовое стекло и осветил вершину ее плеча и горло. Она, должно быть, разглядела выражение его лица, потому что ее дыхание прервалось, и она еще дальше забилась в угол. Хорошо. Пусть боится его.

– Слушайте очень внимательно, – начал он, возвышаясь над ней и упирая руки в бедра. – Я могу сделать происходящее легким для вас, или могу сделать очень трудным. Вы можете расслабиться и наслаждаться поездкой, или можете бороться со мной. Если вы примете решение бороться, я га-ран-ЧЕРТ ВОЗЬМИ-ти-ру-ю, что вы не победите. Ну, что дальше?

Она не сказала ни слова, но собака рванулась вперед из ее рук и вонзила зубы в его плечо, как бешеная летучая мышь.

– Дерьмо! – Макс выругался и схватил шавку.

– Не делайте ему больно! Не причиняйте Крошке боли!

Причинить боль? Макс собирался растоптать его, превратив в жирное пятно. Он потянул, и ткань его рубашки разорвалась. Рычащее животное оказалось в его руках, и он уронил его на пол. Собака завизжала и умчалась.

– Ублюдок! – завопила она. – Ты причинил боль моей собаке. – Только после того, как ее кулак, столкнулся с его головой, он понял, что своим ударом она захватила его врасплох. В ушах звенело, зрение расплывалось еще сильнее, и он обозвал ее несколькими очень непристойными именами.

Она замахнулась еще раз, но он был готов и перехватил ее запястье на полпути. Он сделал подсечку, и она опустилась, жестко свалившись на палубу. Макс был хорошим игроком. Он перебросил ее на живот и уперся коленом в спину. Она извивалась и боролась, назвав его несколькими патетическими прозвищами собственного изобретения.

– Прекратите меня трогать!

Прекратить трогать? Вряд ли. Он собирался завязать ей рот, связать ее и столкнуть за борт. Сайонара[17], дорогуша. Тусклый свет от GPS распространился по полу и достиг ее босых ступней и лодыжек. Она лягнула ногой, и он, схватив ее юбку в две пригоршни, оторвал длинный кусок от основания.

– Стойте! Черт возьми, вы думаете, что делаете?

Вместо ответа, Маск оседлал ее, зажав ее бедра между своими коленями, чтобы удержать ее на месте. Она попыталась выкрутиться и извернуться, но ему удалось схватить одну дергающуюся лодыжку и завязать вокруг нее половину узла. Потом он схватил другую, и намотал материал, соединяя их вместе. Она вопила во все легкие, пока Макс связывал ее ноги. Потом он ухватил подол ее юбки еще раз и разорвал. На сей раз вещь оборвалась почти полностью. Задняя поверхность ее длинных ног была бледной по сравнению с более темной деревянной палубой. Ее трусики могли бы быть розовыми, или, возможно, белыми. Макс не был уверен, и он не собирался останавливаться на этом.

Она просила его остановиться, но ее просьбы терялись в его все еще звенящих ушах. Он оторвал еще одну длинную полосу от юбки, затем накрыл ладонью ее попку. Шелк. Ее трусики были шелковыми, обнаружил он, пока удерживал ее. Он быстро изменил позицию так, чтобы находиться лицом к ее затылку вместо ног. Он встал на колени перед ней, словно тисками сжимая ее талию между своими бедрами, и пока он завязывал узел, она все еще боролась с ним. Она спрятала руки под тело, но он схватил ее руку и легко переместил ее к ее пояснице. Макс связал ее запястья, потом встал над ней. Теперь, когда прилив адреналина спал, и казалось, будто он, в конце концов, просто может жить, его нейромедиаторы[18] преодолевали меньше помех, и боль в голове и боку сделала его еще более отвратительным, чем прежде.

Тяжело дыша, он переступил через женщину, лежащую на полу, и двинулся к рулевому колесу. Он потратил впустую драгоценное время, имея дело с ненужной пассажиркой и ее ненужной собакой. Он щелкнул по круиз-контролю и толкнул дроссель к пятидесяти пяти узлам.

Царапанье когтей маленькой собаки достигло его измученных ушей, когда она выбежала из своего укрытия, шмыгнув мимо него. Потом тишина заполнила каюту, и он дотянулся до коробки с аварийными сигнальными ракетами, торчащей со стороны руля. За следующее полчаса его зрение достаточно прояснилось, чтобы разобрать десять ручных сигнальных ракет. Что касается превращения их в какое-либо оружие самообороны… Он решил, что в них не хватает магния, чтобы сделать приличную зажигательную бомбу[19].

Он оставил коробку с ракетами у штурвала и посмотрел на систему спутниковой навигации. Теперь он мог видеть абрис острова Андрос и островов Берри за кормой. Он подправил курс на несколько градусов на запад и направился к побережью Флориды. Как только он абсолютно уверился, что они не сядут на мель на одном из семисот островов и рифов, которые составляют Содружество Багамских Островов, он еще раз снизил скорость лодки и щелкнул по круиз-контролю.

Макс стиснул зубы от боли в боку, и, спускаясь с мостика, изучил темный угол. Женщине удалось принять сидячее положение. В тени он смог разобрать белый цвет ее блузки, а осколок света из окна сиял на ее красных ногтях на ногах. Ее маленькая собака лежала, свернувшись, у ее ног.

Не оглядываясь, Макс сошел с мостика, медленно спустился вниз по лестнице, хватаясь за бок при каждом шаге. Его дыхание стало более тяжелым, и к тому времени, когда он вошел в освещенный камбуз, перед глазами мелькали пятна. Он нашел медицинскую аптечку около плиты и лоток льда в морозильнике.

В холодильнике он обнаружил бутылки вина, несколько бутылок по 0,9 литра рома и текилы, и, о случай, пиво «Дос Эквис»[20]. В нормальных обстоятельствах Макс позволял себе только одно-два пива. Сегодня ночью он нуждался в чем-то большем, чем-то с большей отдачей, и он потянулся за ромом. Он отвинтил крышку прозрачной бутылки и поднес ее ко рту. И вздрогнул, почувствовав давление на разбитую губу, но, так или иначе, сделал несколько больших глотков. Он обернул лед в полотенце для рук, затем сунул его под руку.

Взяв аптечку, он прошел через салон и щелкнул по выключателю в ванной, встретившись лицом к лицу со своим отражением в зеркале над раковиной. Он не знал, что хуже: то, как он выглядел или то, как он себя чувствовал. Левая сторона лица опухла и стала фиолетовой. Засохшая кровь из носа измазала щеку, а кровь из пореза в середине нижней губы текла по подбородку. Сделав большой глоток рома, он изучил прореху в своей рубашке, и укус мелкой собачонки на плече. Не глубокий. На самом деле просто царапина, и, по сравнению с остальными его ранами, даже не нуждается в осмотре. Он просто чертовски надеялся, что шавка исчерпала все свои попытки.

Одной рукой Макс вытащил футболку из-за пояса черных джинсов и поднял ее. Противные красные рубцы пересекали его торс, синяк в форме отпечатка каблука ботинка отметил его левый бок. По крайней мере, он жив. Во всяком случае, в данный момент.

Он перерыл аптечку, пока не нашел пузырек мотрина[21]. Он вытряхнул в ладонь пять таблеток и, запив их ромом, обернул эластичный бинт вокруг ребер. Эластичный бинт не так чтобы очень помогал, но, во всяком случае, он закрепил его. Он нашел немного антисептического мыла, и, когда смыл кровь с лица и шеи, подумал о том, что произошло с ним сегодня ночью, и задался вопросом, как миссия могла пойти наперекосяк с самого начала.

Агентурные сведения, которые ему дали, были ошибочными, все его планы действий в непредвиденных обстоятельствах потерпели неудачу, и он хотел знать почему. В рапорте говорилось, что люди Козеллы будут в одной части церкви в полном составе, тогда как они были совсем в другом.