Текст книги "Лола Карлайл покажет всё (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Прикосновение его открытого рта к ее губам немедленно послало пульсацию желания по ее коже. Его губы мягко нажимали и уговаривали. Его язык слегка поглаживал, и она расслабилась и уступила своему голоду. Или, возможно, как и в большинстве ее сделок с Максом, у нее действительно не оставалось выбора. Он устроился на боку рядом с ней, не спеша, исследуя ее рот. Ее губы раскрылись, и поцелуй углубился, превратившись в пьянящую ласку ртов и языков. Он имел вкус порочной страсти и обещания взрыва, поджатые-пальцы-ног и секса в стиле «стук-головой-об-изголовье-кровати».

Медленный поцелуй соблазнял и дразнил, пока каждая ее мысль не сосредоточилась и не сфокусировалась на влажном жаре его рта. Жар затопил ее грудь и живот, собираясь между бедрами. Она провела рукой вверх по упругой плоти его рук, по его плечу, шее. Девушка запустила пальцы в его короткие тонкие волосы, и он застонал ей в рот.

Макс прервал поцелуй и вгляделся в ее лицо. Его тяжелое дыхание ласкало ее щеку, голубые глаза обжигали. То, как Макс смотрел на нее: со всей порочной силой, заставляло ее чувствовать себя красивой, желанной и полной предвкушения.

Его пристальный взгляд скользнул от ее губ и подбородка к переду платья. Уголки губ изогнулись в оценивающей улыбке, и она взглянула вниз, на себя: пуговицы расстегнуты, обнажая вершины ее груди и ее Cleavage Clicker. Его быстрые ловкие руки вновь занялись делом, и девушка ухватилась за перед платья.

Он сжал ее запястье.

– Позволь мне просто посмотреть на тебя, – сказал он грубоватым голосом. Макс спрятал лицо у ее шеи и прошептал, – Пожалуйста, Лола. – Его губы касались ее кожи, а потом он открыл рот и всосал ямочку у ее горла.

Мужчина отпустил ее запястья и провел кончиками пальцев вдоль зубчатого края ее лифчика.

– Ты прекрасна. Такая нежная, – сказал он, и, будучи нетерпеливым мужчиной, скользнул рукой под кружевную чашечку и погладил ее обнаженную грудь. – Везде, – добавил он, сделав глубокий дрожащий вдох, когда ее сосок сморщился в твердую, болезненную вершину под его ладонью. Его колено раздвинуло ее ноги, и Лола снова прижалась губами к его губам. Его язык ворвался в ее рот, горячий, влажный и голодный. И не давая себе времени, чтобы одуматься, она обвила его. Он протиснул колено между ее бедрами, и ощущение его рядом с тонким слоем ее кружевных трусиков заставляло ее молить о более тесном контакте. Горячая плоть к плоти. Его очевидная эрекция, прижимающаяся к ее бедру. Поцелуй стал голодным, жадным и таким великолепным, что из ее груди вырвался одурманенный стон.

Макс прервался и вгляделся в ее лицо. Его грудь поднялась и опала, он скользнул взглядом к своей большой ладони на ее груди.

– Лола, если ты собираешься остановить меня, делай это сейчас.

На самом деле, она не думала о том, чтобы остановить его, и сейчас тоже нет.

– Я видела на яхте несколько презервативов, – сказала она, скользя ладонью по каждой рельефной мышце на его груди и руке, вниз по животу, к его ширинке. Он резко втянул воздух, когда она погладила ладонью его твердую эрекцию.

– Слишком маленькие, – выдохнул он. – Ты принимаешь противозачаточные?

У Лолы уже пять лет стояла спираль, и она ее никогда не подводила.

– Да, – ответила она.

– Слава Богу. – Желание горело горячо и ярко в его глазах, когда он отодвинул чашечку лифчика, открывая ее грудь своему жадному пристальному взгляду. Он вглядывался в нее в течение нескольких долгих секунд, а потом опустил лицо к ее груди и накрыл сосок открытым ртом. Его язык облизывал и поглаживал, мгновенно сводя ее с ума. С каждым горячим посасыванием его рта напряжение между ее ног нарастало.

Рука Лолы двинулась к пуговице его ширинки, и она потянула за нее, но он остановил ее, положив руку на запястье. Он поднял голову, бриз обдувал ее разгоряченную кожу и влажный сосок. Он совершенно затих, его пристальный взгляд метнулся направо.

– Макс?

Он приложил палец к губам.

Сквозь звук своего колотящегося сердца и поверхностного дыхания, Лола тоже услышала. Вдали, во влажном воздухе, раздавались мужские голоса. Она потянулась к переду платья, а Макс встал на колени. Девушка встала на колени около него и прислушалась. С другой стороны голубой дыры голоса смешивались вместе в сплетение испанского языка. Облегчение внутри нее раздувалось как воздушный шар, пока она торопливо застегивала платье. Она, Макс и Крошка едут домой. Наконец-то.

Сквозь высокие травы и кустарник Лола наблюдала, как три темнокожих мужчины двигались к ним вдоль кромки воды. Она оглянулась на Макса и ее руки замерли. Тлеющее желание исчезало из его глаз. Как будто упал занавес; его пристальный взгляд стал сосредоточенным, полным решимости, настороженным. Потом он повернулся и посмотрел на нее, его глаза стали безжизненными и холодными. Тревога пробежала по ее позвоночнику к основанию черепа. Она узнала твердую линию его челюсти и линию сжатых губ. Она видела их сквозь темноту той первой ночью на Доре Мэй.

Макс указал на ее пашмину и собаку и сделал круговое движение в направлении дерева. Она и не думала расспрашивать его. Не сейчас. Девушка подхватила свой палантин, затем на четвереньках подползла к Крошке. Она взяла его вместе с вещмешком и поползла через кустарник, который Макс для нее раздвинул. Через листву он передал ей мешок и ее сумочку. Одной рукой застегнула последние пуговицы на платье, второй держа Крошку.

Сквозь грохот в ушах голоса стали ближе. Помимо выученного тут и там по мере взросления, Лола знала очень мало испанских фраз. Она не разобрала ни слова. Кусты разошлись еще раз, и выполз Макс. Для такого крупного мужчины он двигался совершенно беззвучно.

Голоса стали еще ближе, и Лола прикинула, что они стояли на месте, где она до этого мыла ноги. Макс встал возле нее на одно колено и вытащил рыбный нож из ботинка. При виде длинного тонкого лезвия ее мышцы застыли.

Уши Крошки встали торчком, и когда она потянулась, чтобы обхватить его морду рукой, он гавкнул и вырвался из ее рук. Прежде, чем Лола успела его окликнуть или побежать за ним, Макс оказался на ней, прижимая ее к земле и закрывая рукой ее рот.

– Пусть бежит, – прошептал Макс прямо ей на ухо.

Она покачала головой, взволнованный лай Крошки заполнил всё увеличивающееся расстояние между ней и ее собакой. Голоса смолкли, и паника сжала желудок Лолы, так же, как в тот день, когда она думала, что потеряла его в Атлантическом океане.

– Хочешь умереть? – прошептал он, его жесткий взгляд пригвоздил ее прежде, чем он обратил свое внимание на то, что происходило у голубой дыры.

Девушка перестала бороться. Нет, она не хотела умирать, но и просто сидеть, сложа руки, и позволить кому-то причинить боль Крошке она тоже не хотела.

Лай стал более возбужденным, в такие моменты пес гавкал так яростно, что его задние лапы отрывались от земли. Она всегда волновалась, что комплекс Наполеона когда-нибудь доведет его до его личного Ватерлоо, и сегодня это вполне могло произойти. К суматохе присоединился смех, а потом раздался страдальческий взвизг.

Лола не смогла сдержать всхлип, вырвавшийся из горла. Она втянула воздух через нос и все вокруг расплылось. Крошка был просто собакой, но он был ее собакой, и она любила его. Она знала, что он мог быть болью в заднице, но он был ее болью в заднице, и он нуждался в ней.

Макс ощутил влагу лолиных слез на кончиках пальцев и вгляделся в ее расширенные блестящие глаза. И он опять сделал это. Он открыл рот и дал обещание, которое не был уверен, что сможет сдержать. На самом деле, он был совершенно уверен, что сдержать его не сможет, но это не помешало ему прошептать рядом с ее ухом:

– Я верну тебе твою собаку. Но ты должна вести себя тихо, или мы не проживем достаточно долго, чтобы вернуть его.

Она кивнула, и тяжесть ее доверия навалилась на него. Что он делает? Рискует своей жизнью ради жалкого брехуна? Ради злобной мелкой тварюги?

Макс убрал руку с ее губ и жестом показал ей остаться лежать. Конечно, она этого не сделала. Лола встала на колени около него и всмотрелась в густой кустарник. Пара ботинок двинулась к ним и остановилась на расстоянии меньше трех футов. Прямо там, где он уложил Лолу на землю и целовал ее грудь. Где он так увлекся ею, что он не услышал мужчин, пока они не оказались практически над ним.

Мужчины говорили на латиноамериканском испанском, и остальные называли человека перед Максом teniente[116], но он не был лейтенантом Колумбийских Вооруженных Сил. На самом деле, Макс сомневался, что он вообще имел хоть какой-то военный опыт. Вокруг дерева трава была примята, и при тщательном изучении, было очевидно, что место недавно потревожили. Макс быстро прошелся по этому месту сломанной с дерева веткой, но у него было мало времени, чтобы сделать всё более тщательно. Teniente, казалось, ничего не заметил.

Он отдал приказы обыскать местность и найти владельцев perro[117]. Мужчина стоял так близко, что Макс мог видеть швы на военной форме парня и нож Ka-Bar[118], засунутый в ботинок. Также он заметил небольшую выпуклость под штаниной, под которой – Макс был абсолютно уверен – скрывалась кобура на лодыжке. Кобура с девятимиллиметровым полуавтоматом. В руках мужчины Макс узнал M-60[119]. Эти парни вооружены до зубов и напрашиваются на неприятности.

Они ищут наркотики, и если его найдут, то Макса немедленно застрелят. Если они не члены картеля Козеллы. Ему не нужно было гадать, что они сделают, если это так. У него уже был опыт. Хотя он сомневался, что эти мужчины могли бы точно опознать его, но на его теле все еще остались красноречивые синяки, которые он получил от рук Хосе Козеллы. Но независимо от того, что они сделали бы с ним, Лоле придется намного хуже. Мысль о том, что ей бы пришлось перенести, заставила его сжать кулак вокруг рукоятки ножа. Если кто-нибудь из них предоставит шанс, то он позаботиться о мужчине перед ним, не насторожив других.

Ботинки двинулись дальше, и Макс позволил себе дышать. Не издав ни звука, он протянул руку и раздвинул кусты достаточно, чтобы видеть. Двое мужчин стояли у воды. Один держал Крошку за ошейник, и пес изгибался в воздухе. Мужчины хохотали; Макс оглянулся на Лолу, отпечаток его руки все еще виднелся на ее лице. Ее глаза прищурились, обещая убийство. Черт, если бы у нее было боевое оружие, он бы соблазнился и поставил на нее.

Макс снова перевел взгляд на трех мужчин и наблюдал, как они обыскивают кустарник и высокую траву. Они отошли от голубой дыры и направились вниз по склону холма. Макс вернул нож в ботинок и натянул свою черную футболку на голову. Он приказал, чтобы Лола оставалась лежать, и удивился, когда она так и сделала. Держась в тени, он последовал за тремя мужчинами, когда они двинулись к пляжу. Четвертый мужчина сидел на краю маленькой надувной лодки, вытащенной на песок, два весла торчали по бокам.

Один из мужчин поднял пса Лолы, и они передавали его по кругу, как будто он был своего рода призом. Крошка лаял и огрызался, пока они все смеялись и разговаривали одновременно. Макс адски надеялся, что Лола там, где он ее оставил, и не может видеть, что происходит с ее собакой. А то с нее станется броситься вниз по склону холма как гнев Господень.

Макс поднял взгляд на Дору Мэй, которая, казалось, еще больше накренилась на бок. Он попытался вспомнить, не оставили ли они с Лолой на борту что-нибудь, что можно связать с ними. Кажется, нет. Рядом с Дорой Мэй на якоре стоял сорокафутовый открытый быстроходный катер. Известный в правоохранительных органах и в наркобизнесе просто как катер «хороший ход» из-за своих скоростных качеств, единственное назначение которого состояло в том, чтобы изымать водонепроницаемую тару с наркотиками и опережать борцов с наркотиками. Береговая охрана также по понятным причинам назвала их «порошковыми судами».

Типично для таких катеров, этот не имел никаких идентификационных отметок и был окрашен в цвет волн. Три двигателя судна по 250 лошадиных сил должны были производить достаточно шума, чтобы разбудить мертвых. И все же он не услышал их. Он уткнулся лицом в декольте Лолы, и ничего кроме нее не существовало. Ничего кроме ее ярких карих глаз, смотрящих на него с желанием. Ничего кроме прикосновения ее атласной кожи и вкуса ее губ. Она захватила его внимание, исключая все остальное, и это было опасно. На самом деле опасно. Макс никогда не был так небрежен. Этого не должно произойти снова. Он не мог допустить, чтобы это повторилось. От него зависят их жизни.

Сквозь звук прибоя и непрерывное тявканье пса Макс мог услышать немногое, но то малое, что удалось подслушать, подтверждало его худшие подозрения. Они были членами картеля Козелла и искали наркотики, разбросанные штормом.

Держась в тени, мужчина придвинулся немного ближе. Он наблюдал и слушал, и было не трудно определить, что эти четверо были не слишком организованной группой. Больше похоже на четверых парней, любящих побездельничать, когда рядом нет большого босса, чтобы наблюдать за ними.

Все четверо запрыгнули в надувную лодку и погребли к яхте, взяв Крошку с собой. Они держали его за бортом, а он извивался и повизгивал, и Макс решил, прямо здесь и сейчас, что если появится шанс, он заставит их заплатить. Он не был большим поклонником собак, особенно скулящих, но любой, кто начинал, мучая кого-то более слабого, также имел право пострадать.

Точнее, если и когда у Макса появятся время или возможность спасти собаку, он не знал. Он отвернулся от происходящего и после десятиминутного подъема на холм он нашел Лолу там, где оставил ее, поджав босые ноги и обхватив руками колени.

– Где Крошка?

– Я пока не смог достать его, – сказал Макс, вместо того, чтобы рассказать ей дурные вести, что он не думал, что вряд ли получилось бы забрать пса, никого не убив. – Сомневаюсь, что они причинят ему вред. Ты – другое дело.

– Откуда ты знаешь? С чего ты взял, что они плохие? Возможно, они отвезут нас в Майами.

Лола расплакалась. Даже с опухшими глазами она по-прежнему выглядела как чувственное удовольствие, и ему пришлось напомнить себе не давать воли мыслям в этом направлении. Он протянул руку, помогая ей встать на ноги, и стал серьезным.

– Помнишь, я говорил тебе, что кое-кто может меня искать?

Она отряхнула грязь и листья сзади.

– Наркоторговцы?

– Да.

Ее взгляд метнулся к нему.

– Моя собака у наркоторговцев?

– Пока.

Макс поднял вещевой мешок и вручил Лоле ее сумку.

– У тебя есть план?

Еще нет.

– Я работаю над ним.

Она молча последовала за ним, и в течение пяти минут они оказались на утесах, выходящих на пляж. Он задался вопросом, что девушка сделает, когда поймет, что, возможно, он не сможет спасти ее собачонку. Его жизнь и ее жизнь слишком высокая цена за это. Он задумался, простит ли она его когда-нибудь за это. И задумался, почему его это так заботит.

Не так, будто все произошедшее было полностью его виной, и не так, будто у него была какая-то глубокая привязанность к этой собаке-занозе-в-заднице. Он сомневался, что, как только он вернется домой, то их увидит когда-нибудь еще. Лола уйдет, и будет жить своей жизнью, абсолютно независимой от него. И он будет жить своей жизнью, свободной от нее. Как только они вернутся в Штаты, он сомневался, что она уделит ему что-то большее, чем мимолетная мысль.

Макс отвел в сторону ветку, пропуская девушку вперед. Итак, почему он должен рисковать своей жизнью ради собаки? И почему его должно волновать, что Лола о нем подумает? Не должно, но волновало, и, черт побери, он не знал почему. Если бы знал, то смог бы с этим что-то сделать. Остановиться. Убить. Отрезать голову.

Ветка качнулась назад, на место, и Макс сказал себе, что заботится о ней, потому что чувствует себя ответственным за нее. Это просто дьявольски ужасно, что он не мог заставить себя поверить самому себе до конца.

Они нашли тенистое местечко под карибской сосной на краю утеса. Ветры и шторма перекрутили ветки, которые отдалились от океана и спускались к земле. Густые иглы обеспечили прекрасное укрытие и мягкую подстилку на твердой земле. Они заглянули за край утеса и осмотрели пляж под ними, меняясь биноклем, который Макс запихнул в вещмешок прежде, чем покинуть «Дору Мэй» тем утром. Они наблюдали, как мужчины сгрузили с яхты выпивку и рыбацкие стулья, потом эти четверо вскочили в быстроходный катер, но, к большому удивлению Макса, они не уплыли. Вместо этого они выгрузили большой бумбокс[120] и красный холодильник прежде, чем грести обратно на пляж. Они поставили стулья, включили музыку, и приготовились праздновать.

– Ты видишь Крошку?

Макс осмотрелся, пока не нашел собаку привязанной к стулу куском веревки.

– Я его вижу. – Если бы он был один, то занял бы позицию рядом с происходящим и дождался возможности действовать, например, когда один из них пойдет за деревья отлить. Но с Лолой, он не смел подойти поближе.

– Макс?

Мужчина опустил бинокль и посмотрел на нее.

– Что?

– Ты хороший тайный агент?

– Я не тайный агент. Ты думаешь о ЦРУ. Агентство, на которое я работаю, не существует.

– Ну, неважно, кто ты, но ты ведь хорош?

– Правительство думает так. А тебе зачем?

– Затем, – ответила она, забирая у него бинокль и уставившись на пляж. – Думаю, что мы можем избить всех этих парней или подождать, пока они не отключатся, забрать Крошку и украсть их катер.

Он уже думал об этом, но его план не включал избиение кого-нибудь.

– Я на шаг впереди тебя.

– И каков наш план?

– Наш план состоит в том, что ты останешься здесь, а я позабочусь обо всем остальном.

– Я хочу что-нибудь сделать.

– Нет.

– Макс …

– Лола, я не смогу работать, если буду волноваться за тебя. – Он забрал бинокль. – Я знаю, что делаю. Тебе придется довериться мне.

– Последний парень, который попросил меня доверять ему, выложил мои обнаженные фотки в Интернете.

– Ну, я не тот парень.

Она погладила его руку, а затем похлопала по плечу. Просто дружеское прикосновение, невинный жест, от которого в его паху словно возник огонь, как будто она потянулась к его брюкам и коснулась кое-чего еще. Черт.

– Я знаю, – сказала она, – так каков твой план?

– Прежде всего, – ответил он, уделяя внимание мужчинам на пляже, – Я ничего не смогу сделать, пока полностью не стемнеет. И это даст им возможность напиться немного сильнее.

– Что, если они уплывут?

– Не уплывут. Они, скорее всего, вырубятся там же, где находятся, или доползут до Доры Мэй, чтобы выспавшись, избавиться от нее.

– И что потом?

Он пожал плечом.

– Не узнаю наверняка, пока не доберусь туда. У нас есть, по крайней мере, час времени, который можно убить.

Мужчины на пляже запустили бумбокс, и чем больше они пили, тем громче становился звук. Их выбор музыки состоял из сальсы, латины, и, подумать только, Guns N' Roses[121]. Прямо перед закатом они выстроили на пляже в линию опустевшие бутылки и расстреливали их из автоматического оружия. Крошка мудро нырнул под стул, поскольку мужчины расстреливали песок. Пальмы и карибская сосна стали следующими на очереди, а потом и утесы. Макс и Лола упали на землю. Макс накрыл ее своим телом, пули пролетали в нескольких футах над их головами. В то время как Эксл Роуз[122] громко пел «Добро пожаловать в джунгли» измельченные иголки и обломки коры падали на спину Макса.

– Гребаные идиоты, – выругался он.

– Макс?

– Да?

Лола повернула голову и посмотрела на него, ее губы вздыхали рядом с его. Сквозь тени от сосны оранжевые и золотые лучики заходящего солнца касались ее лица и запутались в прядях ее волос. Она начала дрожать, и Макс сильнее обнял ее.

– Мне не нравится, когда стреляют, – сказала она.

– Я тоже не любитель этого.

– Я больше не хочу бояться. Я так долго боялась. – Влага выступила на ее глазах, и слеза скатилась из уголка. Она дышала рывками, стараясь сдержаться. – Мне ужасно страшно. – Она проиграла сражение, и глубокое рыдание вырвалось из ее груди. – Я устала бояться. Думаю, больше я не вынесу.

– Ты держишься лучше, чем некоторые мужчины, которых я знаю.

– Ненавижу плакать. И не хочу.

– Слезы – это нормально, – сказал он ей, осторожно перекатывая ее на спину и вглядываясь в ее полные слез глаза. Он приподнялся на локте и добавил, – Если бы я был девушкой, то я бы тоже плакал.

– Но парень вроде тебя никогда не плачет, правильно?

Он мельком оглянулся на вечеринку на пляже. В бумбоксе поменяли диск и музыка вроде той, что ты слышишь в пределах бара, подавила бриз. Он видел плачущими взрослых мужчин, закаленных войной солдат, но Макс плакал только однажды. В ночь, когда его отец умер, он сидел в доме старика, один, и рыдал как ребенок.

– Парни вроде тебя не пугаются.

Он положил руку на ее щеку и вытер слезы с прохладного шелка ее кожи. Лола ошибалась. Мысль о том, что кто-то может причинить ей боль пугала его до чертиков.

– Правда, – ответил он, наконец. – Парни вроде меня ничего не боятся.

Глава 9

Лола вгляделась в лицо Макса. Казалось, тепло его груди – это единственное, что дает ей понять: она все еще жива. Пальцы рук и ног словно окоченели, как будто девушка стояла на снегу, и она боялась, что, если даст своему страху волю, то застынет от ужаса. Три прошедших дня она жила с ним, сражалась, заставляя страх отступать и едва удерживая его на расстоянии. Она не была уверена, что сможет выдержать больше.

– Я хочу снова почувствовать себя в безопасности, Макс.

Лолу нечаянно похитили, запугали, связали, она едва не утонула при попытке спасти своего пса, едва пережила шторм. Крошку украли, а теперь перевозчики наркотиков стреляли в нее. Прибавьте к этому злополучный несчастный случай с ракетницей, почти спасение прошлой ночью, ее постоянную тревогу, и все станет понятно.

Той первой ночью на борту «Доры Мэй» она предчувствовала, что должна умереть, и боролась за жизнь. Вчера ночью, во время шторма, Лола ощутила тот же самый страх, а теперь ей пришлось столкнуться еще и с такой угрозой своей жизни.

Девушка подняла руки и притянула к себе лицо Макса. За прошедшие несколько дней она была близка к тому, почувствовать себя в безопасности, только один раз – в объятиях мужчины, который подверг ее жизнь опасности. Сила тех же самых больших рук оказалась единственной вещью, заставляющей ее чувствовать себя живой.

– Макс, – прошептала она.

Ему не нужно было спрашивать, чего она хочет; он знал. Его губы накрыли ее, и Лола вцепилась в мужчину, пока он поддерживал ее теплом своего поцелуя. Оно распространилось по ее телу как разгорающееся пламя и сражалось с ее страхом. Макс овладевал ею губами и языком, и ей удалось сконцентрироваться на нем. На его сложении и вкусе. Его запах наполнял ее голову.

Лола прошлась ладонями по мужской шее и плечам, трогая как можно больше, насколько могла дотянуться. Она скользнула ладонью под рубашку и погрела руки на его сильной груди. Макс был таким крепким и энергичным. Такой сильный мужчина, его мощное сердце колотилось под ее ладонью, делая ее чувства более острыми и эйфорическими. Лола хотела большего. Намного большего.

Девушка коснулась губами его горла.

– Займись со мной любовью, Макс, – сказала она, тяжело дыша.

Его рука нашла ее обнаженное бедро и скользнула под подол платья. Прикосновение его горячей ладони и предвкушение более тесного соединения между ее ног.

– Сейчас неподходящее время. – Его голос казался столь же тягучим, как текущая по ее венам кровь.

Ей показалось, что она ослышалась.

– Что?

– Неподходящее время.

Лола все расслышала правильно, но не могла поверить тому, что он сказал. Это же Макс, парень с быстрыми пальцами, который мог раздеть женщину прежде, чем она осознает это. Макс, мужчина, который назвал ее динамщицей не далее как двадцать четыре часа назад.

Она вгляделась в тени, ласкающие его лицо.

– И когда, по-твоему, наступит подходящее время? Через несколько часов, когда мы вполне можем оказаться мертвыми?

– Лола, я приложу все усилия, чтобы увидеть, как ты возвращаешься домой, в целости и…

– Я знаю, – прервала она, – но ты не можешь этого гарантировать.– Она расстегнула кнопку на поясе его джинсов. – Всё, что мы есть, и всё, чем мы когда-либо будем, может умереть сегодня ночью, Макс. На неотмеченном на карте острове посреди Атлантики. – Все ее надежды и мечты о собственном бизнесе, возможности когда-нибудь завести собственную семью, умерли бы с нею. И у нее больше не будет никаких «когда-нибудь». Ее мать и отец никогда не узнают, что с ней случилось, и им придется прожить оставшуюся часть жизни, задаваясь вопросом, жива она или мертва. Она знала их достаточно хорошо, чтобы понимать: родители никогда не потеряют надежду. Они будут искать ее всю оставшуюся жизнь. – Неважно, насколько тебе этого хочется, ты не можешь обещать, что завтра мы будем живы. – Все пять пуговиц выскочили из петель, и она засунула руку внутрь. Сквозь облегающий хлопок боксеров она обнаружила его полностью восставшим. Лола прижала ладонь к его невероятному жару. Огонь разлился по внутренней стороне ее запястья, ускорил пульс, и выстрелил прямо в сердце. Вот в чем она нуждалась сейчас. – Дай мне что-нибудь, чтобы не думать о том, как сильно мне страшно.

Его ноздри раздулись, в оранжевых лучах заходящего солнца его глаза расширились, и, тем не менее, мужчина колебался.

– Ты мне должен, – добавила она, не веря, что он вынудил ее использовать методы силового давления. – Я здесь по твоей вине, так что попытайся ее загладить.

Рука Макса двинулась дальше по ее бедру к эластичному краю трусиков, и уголок его рта изогнулся в улыбке.

– Убедительный аргумент.

– Не могу поверить, что мы вообще спорим. – Она глубже просунула руку в его боксеры и мягко обхватила ладонью яички.

Он шумно втянул воздух.

– Ты не слишком громко кричишь?

Нет, не сегодняшней ночью.

– Я буду себя контролировать.

Казалось, ему это и нужно было услышать, он положил руку между ее ног.

– Иисусе, – застонал он, – ты уже влажная. – Его пальцы скользнули под промежность трусиков, он раздвинул ее складочки, касаясь скользкой плоти. Лола прошептала его имя и уткнулась лицом в мужское плечо. Кончики его пальцев поглаживали ее в самом чувствительном месте, и девушка прикусила твердый мускул его предплечья.

– Лола.

– Ммм? – Она поцеловала место, которое укусила.

– Ничего. Просто Лола. – Каждым поглаживанием пальцев он подпитывал ее неослабевающее желание и изгонял всё, кроме ее потребности ощутить его внутри.

Девушка засунула руку под его нижнее белье и сомкнула пальцы вокруг его члена. Воздух со свистом вырывался из его легких, а она двигала рукой вверх и вниз по его твердой длине, ощущая тугую шелковистость его кожи и невероятный жар. Лола подняла губы, чтобы принять его поцелуй, обхватывая рукой налитую головку его члена. Она сжала пальцы, и низкий стон вырвался из глубины его груди. Его губы широко раскрылись под ее губами, и она ощутила на языке вкус его страсти, горячей и дрожащей. Смутно она слышала музыку с пляжа, но ничего, кроме Макса, не существовало. Кроме его аромата, гладкости его твердой плоти и его длины.

Макс встал на колени и стянул ее трусики. Он сдвинулся между ее ногами и зацепил большими пальцами пояс джинсов и нижнее белье. Медленно он спускал их вниз по бедрам, обнажив сначала темные волоски, становившиеся более густыми внизу живота. Потом вперед выступила его освобожденная эрекция, огромная и впечатляющая. Он обхватил себя рукой, горячий пристальный мужской взгляд скользнул по ней. В тени сосны и окружающего карибского заката, частично купающего его в золоте.

– Расстегни платье, Лола, – сказал он жестко. – Я хочу видеть тебя. Всю тебя.

Воздух вокруг нее был полон желания, девушка расстегивала пуговички, пока платье не раскрылось. Она подняла руку, чтобы притянуть Макса ближе, но он положил ладони на ее бедра и опустил лицо к животу девушки. Мужчина поцеловал ее пупок и живот, спрятал лицо в ложбинке между грудей. Его колючие от щетины щеки потирались о ее грудь, пока влажный рот все целовал и целовал ее там. Гладкий член коснулся внутренней стороны ее бедра, отчего по всему телу девушки прошла дрожь.

Дрожащими руками Лола приблизила его лицо к своему. Их взгляды встретились и не разлучались, когда он начал входить в нее. Макс толкнулся в нее широкой горячей головкой, его бедра покачивались назад и вперед. Медленно, легко и ритмично, растягивая и давая ей приспособиться прежде, чем он стиснул ее бедра, и одним последним толчком погрузился полностью. Лола задохнулась и вцепилась в его плечи. Макс наполнил ее всю, его жар обжигал ее изнутри. Стоны, которые Лола не могла контролировать, вырывались из ее горла; девушка обхватила его за талию одной ногой.

Макс втянул воздух и задержал дыхание. Мускулы под ее руками превратились в камень.

– Лола, – прошептал он у ее щеки. – Боже, ты невероятна. Такая горячая. – Он наполовину вышел, затем сделал выпад вперед. – Так хороша.

Как жар от печки, огонь распространился по коже Лолы. Вниз по ногам к подошвам стоп. По животу, груди и рукам. Каждый толчок был чувствительнее предыдущего, оставляя ее хотеть большего. Заставляя ее желать. Жаждать. Жаждать большего. Больше его.

Назад и вперед, жестче. Быстрее. Она не могла дышать. И это всё продолжалось. Ласковое изысканное удовольствие, и как раз когда она подумала, что сгорит, он просунул руку под ее бедра, приподнимая их, и вошел еще немного глубже.

– Макс, – шептала она, задыхаясь. – Макс. Не останавливайся.

– И не собирался, – выдавил он, вколачиваясь в нее.

Под его футболкой, там, где их животы соприкасались, их кожа слиплась. Макс обнял ее, и она почувствовала себя полностью поглощенной им. Он берет ее, окружает и наполняет собой. Подводит к оргазму с каждым толчком бедер и каждым ударом бархатистого члена. Весь ее мир сосредоточился на местечке, которого Макс касался внутри, и на том, как здорово он заставлял ее все это прочувствовать. Голова кружилась, и возможно, она сказала это вслух, но Лола не была полностью уверена. Девушка закрыла глаза, и он обхватил ладонями ее лицо.

– Лола, открой глаза и посмотри на меня.

Она послушалась его, но с трудом. Весь ее мир сосредоточился на том месте, где его тело соединялось с ее, и ярком наплыве ощущений, захвативших ее и вынуждающих отвечать на каждый толчок его бедер.

– Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня. Хочу видеть твои глаза, когда заставлю тебя кончить, – сказал он, и тут же получил желаемое: первая волна оргазма нахлынула и утянула ее в свое неистовство. Тело девушки выгнулось, Лола вцепилась в него, его тело затянуло ее в водоворот горячего, ошеломляющего удовольствия. Она приоткрыла рот, и Макс поцеловал ее, поглощая ее протяжный стон, забирая все, что у нее есть и, требуя большего. Под прикрытием карибской сосны он выругался и поблагодарил Бога все тем же прерывающимся шепотом. Вперед и вперед, он запутался пальцами в ее волосах, и стон рокотал глубоко в его груди. Его бедра раскачивались все быстрее и жестче, пока не он погрузился в нее последний раз.