Текст книги "Лола Карлайл покажет всё (ЛП)"
Автор книги: Рэйчел Гибсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
– Где?
Она подняла запястья и показала бледные фиолетовые отметки, которые его пальцы оставили на ее коже. Он наклонился вперед, чтобы рассмотреть их получше, и Лола затаила дыхание, ожесточая себя тем, что он мог бы сделать. Сейчас он вполне дружелюбен, но она не доверяла его настроению.
– Они настолько маленькие, что не считаются. – Он выпрямился и сунул в рот остатки гранолы. Жуя, он наблюдал за ней, пристально и серьезно, а затем пожал плечами. – Вы слишком мягкая.
– Опять я виновата?
Вместо ответа, он порылся в коробке с гранолой и вытащил еще один батончик.
– Можете ослабить хватку на ноже. Я не собираюсь насиловать вас.
Преступник с моральными принципами? Она не успокоилась и по-прежнему стискивала нож.
– Я никогда не принуждал женщин.
Она не стала комментировать это заявление, но выгнула бровь, словно сомневаясь.
Он отломил кусочек гранолы и бросил его Малышу. Маленькая собачка поймала его в воздухе.
– Никогда, – продолжал он. – Вы можете раздеться догола и бегать вокруг в чем мать родила, и я ничего не почувствую. Никакой похоти, судорог или эрекции у старого доброго Макса.
– Очаровательно, – ответила она, наблюдая за Крошкой, хрустящим сухим завтраком чуть в стороне.
– Я очаровательный парень. – Он исхитрился улыбнуться уголком губ и посмотрел вниз, на камбуз и салон.
Ага, а у нее натуральный второй размер.
– Радио работает?
Его тихий смех стал ей ответом, потом он задал собственный вопрос:
– Эта яхта принадлежит вам? – захотел узнать он.
– Нет.
– Бойфренду?
– Нет.
Он снова пристально посмотрел на нее.
– Почему бы не сказать мне, кто предоставил вам яхту?
– Почему я должна вам что-то рассказывать?
Он сложил руки на большой груди и откинулся назад, опираясь о стойку.
– Если я узнаю, кто владелец по документам, то, вероятно, смогу сказать, как скоро вы будете спасены.
– Мэл Тэтч, – ответила она, не колеблясь. – Ему принадлежит Дельфиний Риф[44], остров, где я отдыхала.
Он всмотрелся в ее лицо.
– Никогда о нем не слышал. Он – кто-то известный?
– Нет.
– Кто-то на Дельфиньем Рифе ждет вас? Кеннеди, Рокфеллер или сварливый старик-миллиардер?
Она никогда не встречалась со сварливыми старыми миллиардерами.
– Нет. В данный момент я ни с кем не встречаюсь.
Он выпрямился, и пришла его очередь, сомневаясь, выгнуть бровь над здоровым глазом.
– Вы отдыхаете в одиночестве?
– Нет, я с Крошкой, – ответила она. – Сколько пройдет времени, прежде чем кто-то найдет нас?
– Трудно сказать. Я уверен, что о краже яхты уже сообщили, но дело в том, что яхты крадут всё время, или топят ради страховки. Береговая охрана будет искать, но никто не будет гнать волну[45]. Кроме владельца, конечно, но он, вероятно, уже вызвал свою страховую компанию. И не будет чувствовать себя слишком плохо, так как он, вероятно, получит за нее больше, чем она стоит, тем более что об этой лодке не заботились, и она видала и лучшие дни.
Лола прищурилась.
– Сколько времени?
Он пожал плечами.
– Не могу сказать.
– Вы сказали, что можете!
– Если бы вы встречались с конгрессменом, или кем-то со связями, поиски бы усилили и, возможно, спасли бы нас быстрее. На самом деле, я уверен, что они пытаются вычислить вашу связь с произошедшим. Захватили вас против вашей воли или нет. Могу сказать, что никто не исключит последнего просто потому, что вы – известная модель, рекламирующая нижнее белье. – Он откусил еще гранолы и медленно прожевал.
Она больше не была известной моделью, но она не потрудилась просветить его. И никто в здравом уме не подумает, что она украла яхту.
– Как насчет вас? Разве хоть кто-то не будет искать вас? Жена? Семья?
– Нет, – вот и весь его ответ, прежде чем он одной рукой подхватил коробку с батончиками гранолы и вышел из камбуза.
Очевидно, он не хотел, чтобы она знала о нем хоть что-нибудь, и Лолу это вполне устраивало. На самом деле, она не хотела знать о нем больше, чем уже знает. Он был вором, и кто-то достаточно возненавидел его, чтобы избить. Этой информации ей хватало. У нее были более важные проблемы. А именно, поиск пути домой.
Лола выскочила из-за стола и засунула нож и ножны за повязку на бедрах. Резинка удержит их на месте. Она достала свои темные очки с голубыми линзами и резинку для волос из сумки. Девушка отправилась на поиски бинокля и нашла его в шкафу в салоне. В аварийном комплекте, обнаруженном вчера ночью, она нашла зеркало, оранжевый флаг и свисток. Конечно, сигнальные ракеты тоже все еще были там, но теперь от них не было никакого толку. Она взяла вещи из коробки и направилась наружу. Макс снял люк в машинное отделение, но она пожалела ему даже мимолетного взгляда, направившись к планширу толщиной со ступню на носу лодки, Малыш спешил за ней.
Несколько лет назад, как часть процесса выздоровления от булимии, она выучила, что не может постоянно контролировать все вокруг. Она осознала разницу между «управляй своей болезнью» и «позволяй ей управлять тобой». Потребовалось много времени, чтобы идентифицировать разницу, но это был урок, которым она постоянно пользовалась в жизни.
Лола не могла управлять течениями, ветром, но она не будет просто сидеть без дела и ждать, пока ее спасут. У нее есть жизнь, ждущая ее. Жизнь, которую она любила и упорно трудилась, чтобы достигнуть ее. У нее есть бизнес, которым нужно руководить, и частный детектив, которого нужно нанять. И будь она проклята, если будет просто сидеть, сложа руки, и бить баклуши вместе со «старым добрым Максом».
Скудный бриз коснулся щек Макса, он поднял голову из машинного отделения и осмотрел нос лодки. Наклонился влево и взглянул на планшир. Она все еще была там. Все еще сидела на краю, свесив ноги, и смотрела в бинокль, высматривая спасательное судно и держа сигнальное зеркало в одной руке. У Макса не было возможности точно определить время, но он полагал, что она сидит так уже около трех часов. Он мог бы сказать ей, что использование сигнального зеркала в океане бесполезно, и, в основном, это пустая трата времени и энергии.
Во-первых, если бы кто-то искал их, то они не знали бы, откуда начинать поиск. Во-вторых, зеркало работало в пустыне, а не в океане. И в-третьих, большинство оставшихся в живых сообщали, что видели от семи до двадцати судов, прежде чем их на самом деле спасли. Если бы неподалеку было другое судно, то там подумали бы, что блики от зеркала исходят от солнца, попавшего на поверхность воды. Но он не потрудился сказать ей хоть что-то, потому что ему нравилась она на противоположном конце яхты. Подальше от него. Занятая чем-то бессмысленным и безопасным.
Маловероятно, что их с Лолой спасут сегодня. Вероятно, и не завтра тоже. Что вполне устраивало Макса. Ему требовалось время, чтобы раны зажили, и последней вещью, которую он бы хотел, был аварийный буй или ракета, сигнализирующая о его положении каждому Тому, Дику или наркобарону поблизости.
Солнце опаляло его плечи, он схватил свою черную футболку и стянул ее через голову. Влажность была такой плотной, что он мог разрезать ее рукой, и он вытер футболкой влагу с шеи и груди, бросив ее затем на палубу.
Прошлой ночью он лежал в постели с открытыми глазами, проигрывая в уме каждый возможный сценарий. Поднявшись с солнцем, он понял, что то, чего он боялся ночью, это осознать: они мертвы, в воде.
Он нашел предохранители, которые вырубились из-за пожара, и переключил их обратно. Пока дизельное топливо не закончится, двигатели и генераторы будут работать, и обеспечат электричеством всю яхту. Но даже если двигатели будут работать, без возможности управлять судном или контролировать скорость и направление, они бесполезны, и могут только подавать питание в каюты. Резервуары для воды заполнены наполовину, и Макс предположил, что, если они будут экономить топливо и воду, им хватит, чтобы продержаться приблизительно тридцать дней. Потом ситуация станет опасной.
Навигационная система и система связи уничтожены безвозвратно. Этим утром он бросил взгляд на расплавленный стеклопластик, пластмассовые и электрические детали, и понял, что ничего не сможет сделать, чтобы восстановить системы и управление.
Океаническое течение относило их в северо-западном направлении, Макс прикинул, что со скоростью приблизительно два с половиной узла или целых три мили в час[46]. Если курс и скорость не изменятся, постепенно их отнесет достаточно близко к одному из островов Бимини[47], чтобы их заметили рыболовы – спортсмены. Хотелось бы надеяться, что всего через несколько дней хорошие дружелюбные рыбаки увидят их и помогут добраться до ближайшей бухты.
Если, конечно, ветер не унесет их юг, тогда они могут закончить жизнь в водах Кубы. Макс некоторое время смотрел на ясное небо, на несколько беспорядочных кучевых облаков. И наслаждался сигарой «Коиба»[48].
Он действительно не волновался по поводу смерти в море. За исключением шторма или несчастного случая, особенно учитывая то, что произошло прошлой ночью, по реалистичным оценкам каждая плавучая посудина достигает земли, или ее обнаруживают в море. Единственный вопрос, сколько времени это займет?
Поднявшись, он обыскал каждый шкаф, кладовку, туалет и отделение для хранения продуктов. И нашел рыбацкие снасти, непортящуюся еду, одежду, электрическую бритву и коробку ультратонких презервативов. Среднего размера. И не нашел никакого запасного радио или любого оборудования связи. Также на борту не было никакого оружия, что нервировало его и делало уязвимым, укрепив во мнении, что сейчас спрятаться – это наилучший вариант.
Пока мисс Карлайл бездельничает на палубе, обнажив одну длинную ногу от бедра до кончиков пальцев, он должен найти аварийный радиобуй[49]. Найти прежде, чем его отыщет Лола. И демонтировать, пока он не почувствует, что пришло время воспользоваться им – если оно вообще придет. Радиобуй, как и положено, был закреплен на борту яхты, но когда Макс открыл контейнер, оказалось, что батареи не только старые, но и изъедены ржавчиной, делая его бесполезным.
Он поискал новые батареи в аварийном комплекте, но и они не менялись со времен покупки комплекта в 1989 году. Само собой разумеется, они тоже сдохли.
Он не лгал Лоле раньше, когда сказал ей, что не знает, ищет ли его кто-нибудь. К этому моменту Пентагон уже в курсе, что он пропал, и они также узнают, что из гавани Нассау исчезла яхта. Свяжут ли они эти два факта и догадаются о его участии? И если они действительно заподозрят, что он присвоил яхту, то, скорее всего, будут ждать его прибытия, а не отправятся на его поиски. По крайней мере, пока.
Андре Козелла – это совсем другая история. Он будет искать. Большой человек не знает, где искать, но он будет. Вот она, проблема наркобаронов: они не испытывают счастья, когда вам приходится убить их сына. Если Андре найдет Макса, это будет по-настоящему опасно, и Лоле лучше об этом ничего не знать. Она будет лучше спать ночью, если самым большим ее беспокойством будет то, как использовать сигнальное зеркало.
Цок-цок-цок когтей по стеклопластику привлек его внимание к правому борту планшира. Эта «боль-в-заднице-а-не-собака» двинулась к нему, вероятно желая матча-реванша в гляделках. Солнце попало на серебряные шипы на его ошейнике, когда он подошел, чтобы сесть у люка машинного отделения. Их глаза были на одном уровне, и Макс задался вопросом, можно ли заставить мелкую крысу погнаться за воображаемой палкой прямо за борт яхты. Всплеск. Пока-пока.
Крошка Карлайл снова уставился на него, как на сухой корм, явно напрашиваясь на новый поединок. Собака выиграла предыдущие гляделки, и Макс сказал себе, что он закрыл глаза чисто от скуки – плохое оправдание.
Добрых десять минут спустя, Макс увидел, как собачья бровь дернулась, и засчитал себе победу.
– Теперь понял, кто круче, чувак, – проворчал он в лучшем духе инструктора «морских котиков».
– Очаровательно.
Макс посмотрел на Лолу, стоящую над ним, его взгляд скользнул по ее ногам и лодыжкам, красному платку, который она обернула вокруг талии. По пуговицам ее белой блузки, по груди, к ямочке на горле. Синее карибское небо обрамляло ее лицо и подходило к слегка тонированным синим линзам ее темных очков. Все следы макияжа, бывшего на ней прошлой ночью, исчезли. Щеки раскраснелись от жары и солнца, несколько прядей волос прилипло к шее, остальные были собраны в мягкий конский хвостик. Она была совершенно великолепна, и ямочки в уголках ее рта говорили ему, что она думает, будто он идиот. Что ж, лучше так, чем то, как она смотрела на него тем утром – как будто он насильник.
– Я же сказал вам, я очаровательный парень.
– Тед Банди[50] тоже таким был.
Он был не далек в своем предположении о том, какого она о нем мнения. Не то, чтобы его это хоть немного заботило. Но то, как Лола подскочила, когда он просто посмотрел на нее, тот факт, что она отодвинулась или, вернее, вжалась в сиденье, а ее глаза стали еще больше, как будто она ждала, что он нападет на нее, зацепил его до чертиков.
– Генераторы и двигатели работают, – сказал Макс и выбрался из машинного отделения наверх. Он проигнорировал боль в боку, закрывая люк. – Нужно экономить топливо, таким образом, я собираюсь включать их только ночью, на несколько часов, или в течение дня, но только если нужно воспользоваться уборной.
Она не произнесла ни слова, и он повернулся к ней. Ее пристальный взгляд был направлен на повязку вокруг его ребер и темно-бордовые синяки, которые не повязка не закрывала.
– Кто-то от души вас избил, – сказала она. – Вас поймали за изнасилования и грабежи?
– Боюсь, что ничего настолько забавного. Я просто злоупотребил гостеприимством. – Когда она подняла пристальный взгляд к его лицу, он добавил, – Неудачный выбор времени и полная невезуха.
– Я знаю, что вы имеете в виду, – произнесла она, и он предположил, что так и есть. – Где вы были в такое неудачное время?
Он посмотрел сквозь линзы ее синих солнцезащитных очков, на сексуальный, как ад, разрез ее знаменитых глаз. Богатый коричневый цвет напоминал ему о бутылке виски «Макаллан»[51]: мягком, немного дымчатом, и очень дорогом. Вкус, которым наслаждаешься до самого конца, и достаточно зрелый, чтобы согреть его изнутри.
Достаточно зрелый, чтобы осознать: Лола уже вовлечена в происходящее, и, посмотрев на нее, он передумал держать ее в неведении. Он решил рассказать ей, не все, конечно, но достаточно.
– Вы когда-нибудь слышали об Андре Козелле?
– Нет.
– Он – глава наркокартеля Козелла и провозит контрабандой кокаин в Соединенные Штаты через Багамы.
– Вы – член наркокартеля?
Он изучил ее лицо, и, проклятье, она была совершенно серьезна.
– Дьявол, нет.
– Эти наркоманы ищут вас?
– Возможно.
Она скрестила руки на груди и наклонила голову на бок.
– Почему?
Макс решил выдать ей сокращенную версию.
– Потому что меня поймали на их закрытой территории без приглашения на вечеринку.
– И?
– И они не оценили мою компанию.
– Уверена, вы к этому привыкли. – Она облизала губы, привлекая внимание Макса к полному рту. – Но должно быть что-то большее.
Солнечный свет коснулся ее влажной нижней губы, заблестевшей на нескольких кратких секунд. Макс задался вопросом, какова она на вкус, прямо в этом нежном месте. Такая ли она мягкая и сексуальная, как выглядит. Ему пришлось отвести взгляд и отвлечься от мыслей о поцелуях с Лолой Карлайл.
– Старший сын Андре Козеллы был убит.
Она опустила руки, и он ожидал, что она спросит его, он ли убил Хосе.
– Есть ли пресная вода? – спросила девушка вместо этого. Очевидно, она оказалась достаточно умна, чтобы разобраться в ситуации без лишних слов.
Или наоборот, слишком глупа, чтобы уловить смысл.
– Я налил кувшин и поставил его в холодильник, – ответил он ей. – Должно быть, она уже остыла.
Она повернулась, чтобы уйти, но затем остановилась и оглянулась на него через плечо, ее большие карие глаза уставились на него через синие линзы.
– Полагаю, для душей воды не хватит.
– Нет. Вам придется купаться в океане. – Он услышал ее многострадальный вздох и понаблюдал за покачиванием ее бедер, когда она двинулась в камбуз, красный платок легко касался задней части ее коленей.
Точно так же, как во всех журналах, на рекламных щитах и в рекламных роликах, в которых он когда-либо ее видел, всё, от макушки ее светлой головы до лака на ногтях на ногах, дразнило и намекало на жаркий потный секс. Её глупая собака последовала за ней, а Макс задался вопросом, будет ли она достаточно храбра, чтобы раздеться и прыгнуть в океан перед ним. Кажется, это самое меньшее, что она может сделать после того, как подожгла яхту и пустила ее дрейфовать в Атлантике.
Макс сел на многоместное сиденье, где, как он видел, Лола спала этим утром, и медленно наклонился вперед. Он максимально глубоко вдохнул, задержал дыхание, развязал шнурок одного ботинка, потом другого. Ранее, ночью, он задался вопросом, существовал ли некий закулисный правительственный план избавиться от него. Теперь, когда у него появилось время, чтобы это обдумать, он не верил, что такой план имел место. В каждом деле всегда находилось с дюжину вещей, которые в любой момент могли пойти не так, как надо. Это закон Мерфи[52], и он управлял вчерашним вечером с самого начала.
Впервые Макс узнал его, когда рейс в Нассау отложили на час, и он пропустил свой сеанс связи с местным отделением управления по борьбе с наркотиками. Не проблема, у него все еще была свежая информация, менее двадцати четырех часов давности, хранящаяся в голове.
С того момента, как он ступил в Нассау, задание покатилось ко всем чертям, и он должен был остановиться прямо тогда, но он не мог.
Он был Максом Замора, и единственная вещь, которая делала его настолько хорошим в своем деле, на сей раз почти стоила ему жизни. Он ненавидел отказ. Лишь однажды в жизни он потерпел неудачу, и принял это близко к сердцу.
Эта ненависть была единственной вещью, которая делала его прекрасным правительственным агентом. Это, и тот факт, что у него не было семьи, и то, что когда он не работал под прикрытием, он жил вполне нормальной жизнью.
Капитан-лейтенант Максимилиан Хавьер Гуннер Замора был официально зарегистрирован как вышедший в отставку после службы в ВМС США. Он был членом шестого отряда «морских котиков»[53], и после того, как команда была расформирована в середине девяностых[54], его приняли на работу в Группу разработки специальных методов ведения боевых действий.
Сейчас он занимался собственным делом – консультациями по безопасности. Фирма Макса, «Z Секьюрити», была вполне легальной, и была более чем важным занятием, когда он не работал под прикрытием. Он построил ее с нуля и нанял на работу вышедших в отставку «котиков». Он и его парни инструктировали крупные корпорации о том, как усовершенствовать систему безопасности против таких парней, как они. Парней, которые находят способы пробраться в хорошо охраняемые сооружения.
Макс развязал эластичную повязку вокруг живота и снял ее. Он прижал пальцы к шестым и седьмым ребрам и втянул воздух. Боль это здорово, напомнил он себе. Боль говорит о том, что он жив. Сегодня он вполне жив, но бывало и хуже. Отмораживать яйца под пулями в Северном море, цепляясь за покрытую льдом нефтяную платформу, например. Это была персональная максова версия ада, и он был уверен, что когда на самом деле умрет, то именно так он и закончит вечность. По сравнению с этим, сидение на борту выведенной из строя сорокасемифутовой яхты с несколькими трещинами в ребрах, занозой в заднице, то есть моделью, и ее собакой – тоже занозой в заднице – не так и плохо. На самом деле, небольшие карибские каникулы – это то, что ему нужно.
Глава 3
Одетая только в свой запатентованный бюстгальтер Cleavage Clicker, застегивающийся спереди и приоткрывающий ложбинку между грудями, Лола выглянула из ванной и осмотрелась вокруг. Ее пристальный взгляд переместился от запертой двери каюты к голубому платью, лежащему на кровати королевского размера. Она забыла взять платье с собой в ванную, и теперь вглядывалась в слегка тонированный иллюминатор. Не обнаружив подглядывающих за ней голубых глаз в окружении синяков, она добежала до кровати и быстро продела руки в короткие рукава. Кошмарное платье было покрыто узором из гроздей красных вишен, желтых бананов и зеленого винограда. Оно выглядело как фруктовая лавка, или салат «амброзия»[55], который ее бабушка всегда относила семьям тех, чьи близкие «скончались».
Она потянула ткань, смыкая перед, и застегнула материал на груди и розовом лифчике. Cleavage Clicker был одним из ее первых проектов – в то время революцией в комфорте и поддержке. Продажи за первый год выросли на двадцать шесть процентов, и по-прежнему приносили наибольшую прибыль. Вышитые кружева поверх мягкого эластичного атласа, деликатно вырезанные фигурные края: модель была не только удобной, но и предоставляла владелице три разных варианта открытости ложбинки. Конечно, вскоре после появления в первом каталоге, лифчик был скопирован практически всеми.
Последнее, чего сейчас хотелось Лоле, – это увеличить открытость ложбинки, но платье так сильно обтягивало грудь, что этого невозможно было избежать. Когда она справилась с пуговицами, то потянулась к сумке и вытащила расческу. Лола тщательно расчесала все колтуны, затем подняла руки и заплела волосы в косичку. Под воздействием соленого морского воздуха пряди волос на ощупь походили на солому. Она убила бы за ванну. За возможность по-настоящему окунуться с мылом и водой, но она не осмелится искупаться. Не со «старым добрым Максом» на борту.
Воспользовавшись водой из кувшина, о котором ей сказал Макс, она почистила зубы, затем закрыла слив в ванной и постаралась вымыть как можно больше тела. Потом сняла розовые трусики и постирала. Как только она закончила, то повесила их на душевую кабину, чтобы они высохли. Лола решила, что если будет держать руки опущенными, никто не заметит, что она не носит трусиков. Никто в смысле Макс.
Кроме того, что он вор, Макс мог быть и убийцей. И почему ее это не пугало до чертиков, она не знала. Возможно, потому что, кроме связывания и синяков на запястьях, он не причинил ей вреда. И Лола решила, что после того, как она угрожала ему ракетницей и случайно выстрелила в штурвал, он, скорее всего, не собирается убивать ее теперь, когда уже поздно.
И все же, он действительно пугал ее. Даже с лицом в синяках и избитым телом, Макс легко одолел ее. С ножом для рыбы она чувствовала себя рядом с ним немного более защищенной.
Сильнее, чем страх перед ним, был бессильный нарастающий гнев. По мере размышлений, Лола пришла к выводу, что словом гнев не описать ее чувства по отношению к нему и той ситуации, которую он ей навязал, и неважно, что он, скорее всего, не хотел втягивать ее в свои неприятности. Так или иначе, он ее втянул, и теперь она в бедственном положении, и существует реальная возможность того, что она и Крошка погибнут посреди Атлантики. После их утренней беседы она задавалась вопросом, умрет ли она от голода или от обезвоживания, а теперь приходится беспокоиться о том, что она может умереть от рук наркобаронов, которые избили Макса до полусмерти.
Теперь, держа в руке сигнальное зеркало, она гадала, спасло бы оно ей жизнь или принесло бы судьбу хуже, чем голодная смерть. Так или иначе, она должна была попробовать. Без сомнения, Тэтчи уже сообщили о том, что яхту украли, и, конечно, кто-нибудь заметит, что она тоже исчезла. Её будут искать.
Так что она рискнет, наркобароны там или Береговая охрана. Она продолжит сигнализировать, прося о помощи, пока кто-нибудь не заберет ее с проклятой лодки.
Лола поискала в каюте солнцезащитный крем и нашла тюбик SPF15 в ванной. Она втерла его в пересохшую кожу, одаривая лицо и шею двойным слоем. Прошлой ночью она потеряла свои сандалии, и сейчас осмотрела комнату в поисках другой пары. Но нашла только старую пару тканевых кроссовок и решила что обойдется.
Склонив голову, она изучила себя в зеркальных дверях шкафа. Помимо того, что платье было ужасно уродливым, оно, очевидно, принадлежало Доре Тэтч, женщине на пять дюймов ниже Лолы и на тридцать фунтов тяжелее. Оно болталось на бедрах и обтягивало грудь. Пуговицы, застегивающиеся спереди, расходились, и даже когда Лола опустила руки, платье достигало только середины бедер. Но самой тревожной деталью оказалась гроздь вишен, стратегически расположившаяся на ее промежности как большой фиговый лист.
Снаружи Крошка дал себе волю, дико лая, и ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она схватила бинокль и зеркало, и направилась к выходу из камбуза.
Только стоя на кормовой части палубы и пристально вглядываясь в бесконечный синий океан и небо, она поняла, что ожидала увидеть, как Береговая охрана спешит к ним. Надежда в ее груди скукожилась и провалилась куда-то под ложечку.
Крошка стоял в открытой двери на корме лодки, пристально глядя вниз, на площадку для ныряний. Он лаял так яростно, что его задние лапы подскакивали над палубой. Лола двинулась к широкому изогнутому сиденью, посмотрела на корму, и стала свидетельницей восхитительного зрелища: голой задницы старого доброго Макса. Очевидно, он не страдал от скромности, и искупаться перед ней для него не проблема.
Он опустил ведро с привязанной веревкой в океан, затем поднял его и вылил на голову. Вода сбегала по темным волосам и расплескалась по широким плечам. Стекала по рельефным мускулам его спины и изгибу позвоночника. Капельки ползли по ягодицам, задней поверхности бедер и собирались в лужицы у его ног. Он встряхнул головой, и капли воды полетели во все стороны.
Лола отвернулась, чувствуя себя немного виноватой в том, что подглядывала. Только Бог знает, что он на самом деле совершил в жизни и как грешил, но его тело как будто предназначено для страниц мужского спортивного журнала или календаря стриптизера.
Даже с разбитым лицом и очевидными криминальными наклонностями, он был из тех парней, которые заставляли слабых и глупых женщин выпячивать грудь и преднамеренно игнорировать очевидные предупреждающие знаки, такие как волосатые суставы пальцев и тюремные татуировки.
Лола не была ни слаба, ни глупа, и при этом не увлекалась мужчинами, которые связывали ее против воли и угрожали ее собаке. Она бросила быстрый взгляд через плечо, пока он намыливал подмышки куском мыла. У него не было татуировок, но она вынуждена была признать, что у него действительно потрясающая задница. Для преступника.
Девушка опустилась на многоместное сиденье и взглянула на сожженный мостик. Когда раньше она говорила с ним, то не могла не обратить внимания на твердые очертания его груди и рук. Трудно было не заметить под фиолетовыми ушибами и короткими темными волосками рельефные мышцы с шестью кубиками пресса. Много лет Лола работала с красивыми мужчинами-моделями, и она по опыту знала, что такое тело требует большой работы и самоотдачи.
Охрипнув от лая, Крошка сдался и вскочил Лоле на колени. Она поправила его шипованный ошейник, погладила мех до самого хвоста. Он был таким хорошим мальчиком на протяжении всего этого сурового испытания. Как только их спасут, она отведет его в его любимое место, «Спа и Лапы», где его будут баловать, и он сможет почувствовать себя немецким догом. Как только они окажутся дома, себя она тоже побалует. Травяным обертыванием для тела и глубоким массажем мышц.
Она взяла бинокль и зеркало в одну руку, собаку в другую, поднялась по лестнице к мостику и огляделась в поисках своих сандалий. Одну она нашла в углу, половину другой около штурвала: пятка и носок полностью сгорели. Лола оставила их там, где они лежали, и подняла бинокль к глазам.
Перед глазами простиралось только синее небо и открытое море. Она так долго и пристально всматривалась в бинокль, что Крошка покинул ее. Пот катился по вискам и шее, и она вытирала их рукой. Лола ненавидела потеть, и она подозревала, что плохо пахнет. Ничто из этого не улучшило ее настроения, пока она выискивала малейший намек на землю или пятнышко лодки или судна. Девушка ничего не видела, а через некоторое время уже не могла сказать, где кончается небо и начинается океан.
Человек действия, она не привыкла просто сидеть, уставившись на горизонт и ждать, пока хоть что-нибудь произойдет. И все же у нее не было другого выбора. Она ощущала беспокойство и тревогу, но ничего не поделаешь, и она оставалась на мостике с биноклем и зеркалом.
Она пропала менее двадцати четырех часов назад. Нужно быть терпеливой и верить, что ее спасут. Проблема в том, что у нее никогда не было большого запаса терпения, и не было веры ни во что, кроме собственных способностей. Хотя, несколько раз в жизни случались ситуации, когда неплохо было бы иметь рядом сильное плечо, на которое можно опереться. Когда было бы замечательно свалить свои проблемы на некоего умелого мужчину и позволить ему позаботиться обо всем. Лола такого мужчину никогда не встречала, и, так или иначе, сомневалась, что позволит ему заботиться о ней.
Лола не знала, сколько времени она провела на мостике, но только после того, как у нее заболела голова, а в животе заурчало, она оставила свой пост.
Она нашла Макса на кормовой части палуба, сидящим на раскладном стуле; удочка всунута в ручку стула, в руке пиво «Дос Эквис». Он был похож на расслабившегося человека, как будто у него не было более срочного дела, чем покончить с пивом. Его влажная футболка и джинсы, высыхая, висели над задней частью лодки, так же как и угольно-серые боксёры-брифы из ребристого хлопка с карманом – кенгуру. Она боялась взглянуть и увидеть, во что он одет или не одет, опасаясь, что увидит нечто большее, чем удочку. И все же, она посмотрела.
Пара морских нейлоновых шорт с эластичным поясом плотно облегали его чуть ниже пупка. Он снова обернул бинт вокруг талии, тонкие белые полосы вокруг широкой груди. Банка копченого лосося покоилась на его бедре, и он клал кусочек на крекер, затем совал его в рот. Вот он опустил пальцы в банку и кинул маленький кусочек рыбы собаке, сидящей у его левой ноги.
Крошка открыл пасть и проглотил не жуя. Если Макс решил, что путь к сердцу Малыша лежит через желудок, он оказался прав, но только до определенной степени. Кроха был рабом своей страсти к запрещенным удовольствиям, но он был абсолютным пленником своего комплекса Наполеона[56]. Его не отвлечь от миссии восторжествовать над большими собаками несколькими кусочками копченого лосося.
– Я думала, что вы ненавидите мою собаку, – произнесла она.
Макс поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.
– Так и есть, – ответил он, не глядя на нее. – Просто я пытаюсь откормить его, вдруг потом придется его съесть.
