Текст книги "Лола Карлайл покажет всё (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Макс поднял взгляд и подловил ее на том, что она наблюдает за ним. Солнце начало садиться, и огоньки свечей отбрасывали блики на стол, ее тарелку и руки. Легкий бриз взъерошил ее свежие светлые завитки, и брови девушки нахмурились.

– Что?

– Тебе это нравится. Нравится, когда страх хватает тебя за загривок и дыхание перехватывает. И неизвестно, проживешь ли ты еще один день.

– Мне нравится то, что я делаю, да, – ответил мужчина.

– Неудивительно, что ты не связан никакими романтическими отношениями. Полагаю, очень трудно завести серьезные отношения с женщиной, если тебе приходится уезжать в середине ночи, чтобы спасти мир. Особенно, если ты не знаешь, когда ты вернешься домой. И вернешься ли вообще. – Она покачала головой и откусила солидный кусок от своего цыпленка.

Он взял свое пиво и, делая глоток, наблюдал за девушкой поверх бутылки. Макс задался вопросом, не подкалывает ли она его, но не похоже.

– Да, отношения при моей работе трудны, – сказал он, явно преуменьшая. Отношения были невозможны.

Лола кивнула.

– При моей тоже. Тяжело, когда я не понимаю, хочет ли мужчина быть со мной ради меня, или просто хочет быть замеченным рядом со мной. – Она расслабилась, ее глаза расширились. – Вау, звучит по-настоящему тщеславно, не так ли?

Он рассмеялся, огонь свечей мерцал на ее губах.

– О да, но предполагаю, что это правда.

– Просто, если человек приобретает какого-то рода известность, неважно по какой причине, есть люди, которые хотят использовать его, чтобы засветиться в СМИ. Привлечь внимание. Ты им не нравишься, они просто хотят быть замеченными с тобой. – Девушка провела пальцами по кончикам волос и откинула их со лба. – Помнишь Джона Уэйна Боббитта? Жена отрезала ему член, и он внезапно стал знаменит, или, скорее, опозорен, его окружили стриптизерши и королевы порно. И знаешь, те девушки не уделили бы ему ни секунды внимания, если бы он не участвовал во всяких ток-шоу типа «получи свои пятнадцать минут славы».

Лола сложила руки под грудью и переполнилась таким негодованием, что он расхохотался.

– Может быть, у Джона Уэйна яркая индивидуальность. Возможно он классный парень.

Уголки ее губ опустились.

– Макс, – сказала она так, будто разговаривала с кем-то почти безмозглым, – он довел свою жену до безумия, так что она схватилась за нож и… – Она сделала паузу, чтобы сделать режущее движение рукой. – Отчекрыжила его член.

– Черт. – Он втянул воздух сквозь зубы. – Мы можем поговорить о чем-то другом?

– О, прости, – сказала Лола, но девушка не выглядела раскаивающейся. Уголки ее рта приподнялись, и она ослепила его белоснежной улыбкой. – Кажется, меня занесло. Мы с друзьями болтаем о такой чепухе как эта. – Она села прямо и съела немного салата. – О чем разговариваете ты и твои друзья?

Ничего такого, чем бы он с ней поделился.

– Спорт.

– Скукота. Держу пари, что вы говорите о женщинах.

Макс подумал, что разумнее всего оставить это без комментариев, и сконцентрировался на еде.

– Ну давай. Ты можешь рассказать мне. Мы же друзья, помнишь?

Он покачал головой и сглотнул.

– Забудь об этом. Если я тебе расскажу, то мы больше не будем друзьями.

– Так всё плохо, а? – Вместо того, чтобы на этом остановиться, Лола вцепилась в него как клещ. – Я расскажу тебе, о чем говорят девушки, если ты расскажешь мне, о чем говорят мужчины.

Пока Макс рос, никакого женского влияния дома на него не оказывалось. У его отца время от времени появлялись какие-то связи, но никаких достаточно постоянных, чтобы оказать на него воздействие. Одинокие женщины, которых знал Макс, говорили в основном о работе и прошлых отношениях, в то время как жены его друзей говорили о муках родов. И конечно, Максу было слегка любопытно узнать, о чем женщины говорят, когда рядом нет мужчин, но он полагал, что этот разговор, скорее всего, будет подобен разорвавшейся прямо перед его лицом бомбе. – Когда последний раз ты разговаривала со своим бывшим? – спросил он, меняя тему.

Лола сложила руки под грудью.

– Дай-ка подумать. Последний раз я говорила с ним, когда предлагала деньги за те фотографии. А видела последний раз в суде, несколько месяцев назад. Он вырядился в костюм от Армани и обувь от Гуччи. Уверена, он заплатил за костюм и ботинки из тех денег, что заработал на мне, и мне ужасно хотелось сжать его шею руками и задушить его.

Макс тоже хотел задушить его. Схватить за горло так, чтобы его ноги болтались над землей, но не столько из-за костюма, обуви или сайта. Нет, просто потому, что Лола любила его. Ревность, яркая и мощная, бурлила у него внутри. Макс никогда не ревновал женщин, и ему это не нравилось.

– Разве у него не было денег до открытия сайта?

– Когда я встречалась с ним, были. Но он вложил значительные средства в акции технологических компаний, и когда на рынке начался обвал, его денежки испарились. Вот и основная причина для создания сайта. Сэм любит деньги. – Девушка пожала плечами. – И ненавидит меня.

– Почему он ненавидит тебя?

– Потому что я разорвала помолвку за три месяца до свадьбы. Он не смог справиться с этим. Думаю, главным образом потому, что я была его приложением.

Макс отодвинул пустую тарелку.

– Поэтому ты разорвала помолвку?

– Нет, я не замечала этой стороны отношений, пока не порвала с ним. Я разорвала их потому, что когда я решила выйти из модельного бизнеса, Сэм мое решение не одобрил. На самом деле, он попытался саботировать мое восстановление. Он хотел худющую страдающую булимией Лолу. – Девушка развела руками. – Но я больше не такая.

Возможно, нет, но выглядела она здорово. Настолько здорово, что ему пришлось сконцентрироваться на своем следующем вопросе.

– Где Сэм живет?

– Раньше он жил на Манхэттене, но, потеряв свои деньги, был вынужден съехать. По последним сведениям, он жил в Балтиморе и работал на себя. Теперь он зарабатывает на жизнь внутридневной торговлей[153] и работой lolarevealed.com. – Лола доела своего цыпленка и отодвинула тарелку. Свет от свечей бросал блики на ее лицо и перед футболки. – И, какой план?

– Я еще не знаю, – ответил он. Розы и магнолия наполнили ароматами ночной бриз, и Макс еще раз задался вопросом, что он делает, сидя на заднем дворе дома Лолы Карлайл, слушая звук ее голоса, пока ее пес подпрыгивает и охотится на светлячков. Обычно, в пятницу и субботу вечером он играл в пул или дартс с приятелями в мрачных барах, где пиво было холодным и чертовски насыщенным. Где можно бросать шелуху от арахиса на пол, а драки вспыхивают только так. – Придется навести справки. Узнать точно, где он живет и работает ли по-прежнему на дому. Его график. Куда он ходит и что делает.

– Он фанатеет от бейсбола. Если он все еще в Балтиморе, то, я уверена, у него есть абонемент на «Ориолс»[154].

– Я проверю.

– Мы собираемся шпионить за ним?

– Мы?

– Да, я – часть плана.

– Нет, ты не участвуешь.

Лола наклонилась вперед и схватила его за руку.

– Макс, я хочу помочь достать его.

Он вытащил руку из-под ее ладони и стиснул кулак, сохраняя тепло прикосновения. Что в ней такого, что заставило его сказать «да», хотя он хотел сказать «нет»? Это нечто большее, чем красивое лицо и тело, хотя иногда трудно проникнуть под упаковку, чтобы увидеть то, что под ней. Но он видел это много раз.

В последнюю ночь, которую они провели вместе, Макс понял что это. Лола настоящий воин. Воин с большой грудью, изящной попкой и мягкими губами, которые напрашивались на поцелуй, но она воин в глубине души. Она не слишком в этом хороша, но в глубине души она боец, точно так же, как и Макс.

– Ты должна делать точно так, как я говорю, Лола. Не поддавайся эмоциям. Как только поддашься им, ты проиграла

– Я не буду. – Сквозь темноту и мерцание свечи, девушка улыбнулась.

– Все, что я хочу слышать от тебя это «да, Макс».

Лола нахмурилась, но согласилась.

– О’кей. Когда начинаем?

– Когда я вернусь из Шарлотт.

– Во сколько ты сегодня должен уехать?

– Мне не нужно встречаться с работниками «Дюк» до утра понедельника. Я собираюсь снять комнатку где-нибудь рядом и двинусь в дорогу завтра.

– Тут всего около двух с половиной часов езды. Что ты собираешься делать до утра понедельника?

– Исследовать территорию, – солгал он. Когда он бросал свой чемодан в «Джип», у него не было плана, просто некая неясная мысль увидеть Лолу, возможно, провести с ней некоторое время, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. И да, в итоге он надеялся оказаться голым, уткнувшись лицом в ложбинку между ее грудей.

– Ты можешь остаться здесь. У меня есть гостевая спальня.

О’кей, вероятно, нет никакой надежды поваляться голым в ее постели, но это не единственная причина его поездки. Он может держать руки и все остальные части тела при себе. Он будет вести себя хорошо, но Макс знал, что у него нет ни одного чертова шанса заснуть.

– Звучит здорово.

– Хорошо. Давненько у меня не ночевали друзья. Это будет весело.

Он потянулся за пивом и пробурчал:

– Зависит от того, что ты понимаешь под весельем.

– Что?

– Ничего.

Лола поднялась и стала собирать тарелки. Она встала за стулом Макса, и когда он попытался встать, девушка положила ладонь ему на плечо, удерживая его.

– Я заберу, – сказала она и наклонилась над ним. Ее живот коснулся его спины, и если бы он повернул голову, то его нос уткнулся бы в ее грудь.

– На самом деле, давай по-настоящему развлечемся сегодня вечером.

О, да. Он мог придумать нескольких забавных проделок. Для начала, сорвать с нее эту «съешь меня» футболку.

– Как, например?

– Давай сделаем попкорн и посмотрим «Гордость и Предубеждение». У меня есть A&E[155] видео. Фильм идет шесть часов, но я буду проматывать до самых интересных мест. – Лола похлопала его по плечу. – А завтра состоится семейная встреча родственников по линии папы. Я не собиралась идти, но теперь, когда ты здесь, мы можем пойти вместе. – Она одарила его легким пожатием. – Тебе понравится.

Макс закрыл глаза. Иисусе, она специально его мучает. Лола просто мстит ему за то, что на прошлой неделе он связал ее и угрожал выкинуть ее пса с «Доры Мэй».

Глава 13

Сборище семьи Карлайл всегда проводилось в первую субботу сентября в память о первой субботе, являющейся годовщиной дня, когда янки, пройдя через Северную Каролину, сожгли дотла исконное «жилище» семьи Карлайл.

Неважно, что «жилище» было не чем иным как лачугой, в которой первые Карлайлы спали вместе с курами, а война закончилась в 1865 году. Мужчины Карлайл сражались и умирали во время Войны с Захватчиками с Севера, и их генетическая память жива в душах нынешнего поколения.

В этом году, к тревоге матери Лолы, сборище проводилось у них дома. У толпы Карлайлов нашлось немало спутников и спутниц, и мать Лолы не питала особого интереса к дебоширам и любителям попить пива на заднем дворе. Женщина немного побаивалась этой особой породы мужчин, преданной охоте и «Наскар»[156] и гоняющей по округе с раздражающе орущей в дешевых стерео «Линэрд Скинэрд»[157], высоко подбрасывая пустые бутылки в кузове пикапов.

И она никогда не поймет женщин, думающих, что солнце восходит и заходит из-за мужчины, сумевшего установить «Rotel»[158] и заставляющего детей вести себя тихо, чтобы он мог наслаждаться своей «Ночью футбола по понедельникам». Женщин, волосы которых могут пережить ветер, врывающийся в окна пикапа. Хотя, если быть честной, ее матери придется признать, что ее собственная прическа в состоянии пережить оклахомский торнадо.

Двор Карлайлов размером с пол-акра[159] затеняли старые клены и высокие дубы. Длинные столы ломились под тяжестью жареных цыплят и кукурузного хлеба, ветчины и острого томатного соуса, рагу по-брансуикски[160] – минус беличье мясо – и различных домашних маринадов и чатни[161]. Несметное число салатов и горшочков занимало один стол, три стола были отданы только пирогам и десертам.

Как и во многих семьях, некоторые родственники не уезжали дальше своих деревенских корней, а некоторые занимались общественными работами и жили в самых неуловимых кварталах Чапел Хилла[162]. Проржавевшие «Чарджеры»[163] и пикапы с наклеенными на окнах флагами Конфедерации[164] парковались рядом со сверкающими новыми «Кадиллаками» и блестящими внедорожниками.

Все приехали в самой лучшей одежде. Женщины в платьях с цветочным орнаментом и юбках, Лола в простом шелковом шифоновом платье с квадратным вырезом и небольшими рукавами-крылышками. Мужчины надели лучшие брюки и парадно-выходные рубашки, но ни один из них не выглядел так же классно, как мужчина, чья рука небрежно покоилась на талии Лолы. Приталенная рубашка Макса – того же голубого цвета, что и его глаза – была заправлена в угольного оттенка брюки. Европейского покроя, они облегали его крепкие бедра и длинные ноги и подворачивались у мокасин ручной работы. Высокий, мрачный и великолепный, настоящий лакомый кусочек, и Лола подумала, что хотела бы вонзить в него зубы.

Вскоре после приезда она представила Макса родителям, и его пристальный взгляд стал немного смущенным, когда отец пожал ему руку, похлопал по плечу и поблагодарил за заботу о его «маленькой девочке». Ее мама не успела полноценно отблагодарить его за благополучное возвращение Лолы домой, зато в течение нескольких минут все собравшиеся узнали, что Макс Замора – герой, который спас ее от верной смерти на борту сломавшейся яхты.

– Ты упустила пару небольших деталей о той ночи, когда мы встретились, – прошептал он ей на ухо, когда они направились через лужайку к двоюродным бабушкам Лолы, которые махали им как сумасшедшие, которыми они и были.

– Ты имеешь в виду момент, когда связал меня моей юбкой?

Девушка почувствовала, как Макс улыбается у ее виска, когда он сказал:

– Этот и тот, когда ты выстрелила в меня из ракетницы.

Она не потрудилась сообщить ему, что ракетница выстрелила случайно – решила, что лучше держать его в форме.

Лола представила Макса своим двоюродным бабушкам Банни и Бу, которые сидели за родовым столом, попыхивая сигаретами «Вайсрой»[165], попивая бурбон и бранч[166], и раздавая копии семейного древа Карлайлов.

Им пришлось скрепить его вместе со списком безвременно ушедших в прошлом году, наряду с историями, которые эти двое записали по своим самым ранним воспоминаниям. В случае с Бу написано было не так и много: из-за «диабета». Какое отношение дефицит инсулина имел к памяти, никто точно не знал, но он всегда спасал тетушку от выполнения работы, которую она делать не хотела.

– Тетя Банни, тетя Бу, я хотела бы познакомить вас с моим другом, Максом Замора, – она представила его женщинам, обеим на вид было около восьмидесяти пяти лет. – Макс, эти две леди – мои тетушки.

– О, латинский любовник, – заявила Бу; конечно, что с тех пор, как Лола занялась моделированием нижнего белья, само собой разумелось, что она совершенно свободна, и, естественно, Макс просто ее любовник. – Вы говорите по-испански?

– Si. Buenos tardes, senoras Bunny and Boo. Como esta usted?[167] – легко слетело с языка Макса, и обе тетушки уставились на него так, как будто он внезапно превратился в Хулио Иглесиаса.

Банни залпом допила свой бурбон.

– Вы очаровательны как серебряный доллар, – сказала она ему, ее голос оказался грубым и сиплым из-за привычки выкуривать по три пачки в день. Она щелкнула своей «Бик», прикурила и взялась за дело. – Откуда вы?

– В основном, Техас, мадам, – ответил он, его рука скользнула с талии Лолы на ее бедро.

Все знали, что Техас это конечно юг, но быть техасцем совсем не так здорово, как быть уроженцем Северной Каролины. Но, очевидно, для тети Бу этого оказалось достаточно.

– Однажды я встречалась с парнем из Техаса, – произнесла она. – В. Джей Потит. Не думаю, что вы знаете Потитов?

– Нет, мадам.

– Я помню В. Джея – присоединилась Банни. – Это не ему нравились шелковые трусики?

– Да. Он не выносил хлопковое белье. С тех пор я ношу только шелковые трусики, или не ношу ничего вообще.

Лола почувствовала, как округляются ее глаза, и понадеялась, что ужас, который она ощущала, не отразился на ее лице. Макс просто усмехнулся и нежно сжал ее бедро.

– Вам нравятся шелковые трусики? – спросила у него Бу.

– Ну…

– Нам пора идти, – прервала его Лола. – Макс еще не знаком с Натали, – добавила она, обращаясь ко второй тетушке.

– Было приятно познакомиться, леди, – удалось сказать Максу, прежде чем Лола утащила его.

– Кажется, тетушки решили за тобой приударить, – сказала она, когда они прошли мимо группы детей, колотящих друг друга ракетками для бадминтона.

– Они милые леди.

– Они чокнутые. Между прочим, они выходили замуж одиннадцать раз. У них слабость к табаку, бурбону и мужьям. И не обязательно их собственным. Удивительно, как они еще не скончались от рака легких, печеночной недостаточности или оружия в руках ревнивых жен, – сказала она, найдя Натали и ее мужа около одного из многочисленных столов для пикника. Натали держала свою младшенькую, двухлетнюю Эшли, и Лола немедленно взяла ее на руки.

– Привет, малышка, – заворковала она, уткнувшись носом в шею девочки, вдыхая запах детского крема и маленького хлопкового платья. Девушка оглядела двор и задалась вопросом, не осталась ли она единственной кузиной старше двадцати пяти, еще не вышедшей замуж. Она готова держать пари, что так и есть, и задумалась, почему. Она привлекательна, успешна и все при ней. И все же она одинока. Это не беспокоило ее в прошлом году, или даже в прошлом месяце. Это беспокоило ее теперь.

Лола хотела большего. Большего, чем работа, и большего, чем верная любовь собаки. Она хотела мужчину, который полюбит ее, и собственную семью. Ей тридцать лет, но дело не в биологических часах, подающих сигнал. Это другое. На прошлой неделе она не понаслышке узнала, как легко жизнь могут отнять, а она еще толком и не пожила.

Девушка взглянула на Макса. На его профиль и мелкие морщинки в уголках голубых глаз. Ее подташнивало, словно на американских горках, а сердце останавливалось в ожидании его улыбки. Она узнала это чувство. Она влюбилась в Макса. Лола наблюдала за его губами, пока он разговаривал с ее сестрой и Джерри, мужем Натали. Ему явно легко и комфортно с ее семьей. Он рассказывал им о своей охранной фирме, и все же очень мало он сказал о себе. Она влюбилась в мужчину, который умеет хранить свои секреты.

– Хочешь подержать малышку? – спросила она его.

Он посмотрел на нее так, как будто она говорила на языке, которого он не понимает. Потом покачал головой.

– Нет.

Она влюбилась в мужчину, который не мог ответить на ее чувства. Мужчину, который предпочитает жить на грани, никогда не зная, не станет ли следующий день для него последним.

Сотовый, прикрепленный к его поясу, зазвонил, и он потянулся за ним.

– Извините, – сказал он, отходя на несколько футов, чтобы ответить на звонок.

Она влюбилась в мужчину, который отвечает на звонки из секретных правительственных учреждений. Который исчезает и может никогда не вернуться. Мужчину, который предпочитает жить в тени.

– Тебе достаточно еды? – спросила Натали, и Лола обратила внимание на сестру. Вот и последствия расстройства питания: люди, которые любят тебя, следят, чтобы ты не пропускала прием пищи или не отправилась в ванную, объевшись. И неважно, что за прошедшие годы ты уже поправилась. А она действительно поправилась. У нее была кошмарная неделя, но она не позволит ей снова втянуть ее в болезнь. Та часть ее жизни закончена.

– Мы еще не ели, – ответила она.

– Тетя Вайнона в этом году опять принесла кастрюлю с горохом.

– Вы его ели?

– Ты же ее знаешь. Мне пришлось, но если на него не смотреть, все не так уж плохо.

Эшли протянула ручки к Натали, и Лола передала ей ребенка.

– Поверю на слово.

Девушка обернулась через плечо, Макс встал позади нее, и обнял ее за талию. Мужчина прижал ее к груди, и она почти растаяла в его объятиях, но он прошептал ей на ухо:

– Мне нужно поговорить с тобой, на минутку.

Ее легкие сжались, и Лола закрыла глаза. Вот оно. Он уезжает, и она может никогда больше не увидеть его снова. Узнает ли она, что его убили? Кто-нибудь подумает связаться с ней?

Макс взял ее за руку, и они отошли в сторону от остальных, встав под дубом. Тень от листвы пересекала его лоб и нос, в то время как солнце ласкало его рот и подбородок.

– Ты должен идти, не так ли? – начала Лола прежде, чем он успел заговорить. – Ты должен отправляться в одну из своих безумных миссий, где тебя будут избивать и стрелять.

Он подошел ближе.

– Меня не избивают.

Просто стреляют.

– Ты забыл, как ты выглядел, когда я тебя впервые увидела.

– Это было редкое исключение. – Мужчина положил ладони на ее обнаженные плечи. – Обычно я не попадаюсь, и меня не пытают. На самом деле это был один-единственный раз.

– Пытают? – Лола прижала руку к груди, слова застревали у нее в горле. – Тебя пытали?

Его губы сжались прежде, чем он ответил:

– Избили. Меня просто немного избили.

Раньше, когда она думала, что в него просто стреляли и избили, это уже было плохо. А теперь он говорит ей, что его еще и пытали? Глаза обожгло, но девушка отказалась поддаваться слезам. Она не будет плакать из-за него. Не заплачет из-за мужчины, который так глупо рискует своей жизнью.

– Почему ты вообще должен идти, раз тебя избивают? Почему бы не пойти кому-то другому?

– Ты не понимаешь.

– Так заставь меня понять, – умоляла она, потому что он был прав. Она не понимала.

– Это моя работа, Лола. Вот такой я. – Он глубоко вздохнул, затем продолжил. – Если бы я не занимался этим, то не знаю, кем бы я был.

– Кем-то, кто живет, чтобы увидеть еще один день.

– Это не жизнь.

Девушка отвела взгляд от его манящих голубых глаз. Что она могла на это сказать? По какой-то причине он чувствовал, что должен спасти мир, или, по крайней мере, какой-то его кусочек. Не так уж плохо, если бы при этом он был Суперменом, и пули отскакивали от его груди. Он казался полным решимости убить себя, и ее проблема в том, что это, казалось, не имело значения для ее сердца. Ну, и кто тут безумен?

– Прямо сейчас это все неважно. Это был мой сотовый, а не пейджер. – Макс приподнял ее подбородок пальцем, заставляя смотреть ему в глаза. – У меня есть знакомый парень, который разыскал твоего бывшего. Ты права. Он живет в Балтиморе. Теперь у меня есть его адрес. В среду я вернусь из Шарлотт и проверю его.

Легкий бриз доносил аромат его накрахмаленной рубашки и нотку одеколона. Он не уезжает, чтобы спасти мир. И, хотя это знание принесло определенное облегчение, Лола знала, что когда-нибудь сотовый опять зазвонит, или просигналит пейджер, и он уедет. И если его убьют где-нибудь за границей во время какой-нибудь тайной операции, узнает ли она об этом? Или она просто никогда не увидит его снова и не услышит о нем?

– Сегодня вечером мы устроим мозговой штурм и разработаем план, как вернуть тебе те фото, – сказал он, и внезапно она чувствовала себя маленькой и ограниченной. Он предлагал ей помощь. Подвергал себя опасности, чтобы позаботиться о ее проблеме с Сэмом. Включая ее, ведь она знала, что он предпочитает работать в одиночку, и она обязана ему большим, чем гневом. Макс тот, кто он есть. Она не могла просить, чтобы он изменился, чтобы понравиться ей; все, что она могла сделать, это защитить свое сердце.

Держась на расстоянии в несколько автомобилей, Макс следовал за бывшим женихом Лолы к «Кемден Ярдс»[168] в центре Балтимора. В семь часов «Ориолс» играли с «Торонто»[169] в первом из трех матчей[170] прежде, чем отправиться играть на выезде. Макс проследил, как машина Сэма свернула в «Ориол-Парк», потом вернулся к простому белому домику на окраине. Он припарковался вниз по улице, под тенью дуба, потянулся за телефоном и набрал номер Лолы.

Она подняла трубку на третьем гудке, и от простого ее «привет» его желудок скрутило.

– Где ты? – спросил он.

– На работе, – вздохнула девушка. – А ты где?

– Приблизительно в ста футах от твоего бывшего. Он на игре «Ориолс», как ты и предполагала. – Макс взглянул на часы. – Я собираюсь подождать, пока стемнеет, прежде чем рискну пойти взглянуть на его систему безопасности. Посмотрю, что за игрушки нужно принести с собой послезавтра.

– Оружие?

– Сомневаюсь, что оно понадобится.

– О, – вымолвила она дьявольски разочарованно.

– Могу взять «Тайзер»[171], – добавил он, чтобы ободрить ее.

– Я могу им его убить?

– Надеюсь, мы проникнем и уйдем раньше, чем он вернется домой.

– Блин. Меня так и тянет прикончить его.

Макс расхохотался.

– Какая ты кровожадная. Но вот что я тебе скажу. Если ты будешь паинькой, то я позволю тебе взглянуть на оружие. – Он понизил голос и добавил, – Возможно, даже потрогать его.

Помолчав несколько мгновений, она вновь заговорила:

– Мы по-прежнему говорим о твоем электрошокере, Макс?

– Точно.

– Действительно, – сказала она, но прозвучало это как-то неуверенно. – То есть, мы по-прежнему планируем все на пятницу?

– Да, я заберу тебя из «Рональда Рейгана» в шесть. – Мужчина быстро пробежался по плану, разработанному за выходные, но вместо того, чтобы, как они обсуждали, попытаться замаскировать ее внешность, спокойно попасть в город и выехать из него прежде, чем кто-нибудь узнает Лолу, Макс пересмотрел план этим утром. Маскировка любого рода автоматически выставляла бы ее виновной, и когда Сэм заметит, что его жесткие диски стерты, а фотографии исчезли, первой он заподозрит Лолу. Так как Макс станет алиби Лолы, последнее, чего он хотел для них обоих, это выглядеть так, как будто они скрываются.

Он полагал, что полиция допросит Лолу – и его тоже – но у них не будет доказательств, чтобы связать с ними. Без доказательств дело упихнут в папку, и оно останется одним из тысяч других нераскрытых преступлений на территории страны.

– Ты уверен, что это разумно? – спросила Лола, после того, как он договорил.

– Да. Будем прятаться на виду. Пусть все знают, что ты в городе. – Он вспомнил о красном платье, надетом на нее в тот вечер, когда он приехал к ней домой. Ему понравилось то платье. Оно было стильным и в то же время сексуальным. Потом она переоделась в шорты и ту футболку, и он чуть не сошел с ума. – Можно действовать так, словно мы не можем оторваться друг от друга. Будто мы так хотим друг друга, что, когда мы покинем небольшой известный мне бар, люди естественно предположат, что мы отправились прямо в кровать вместо того, чтобы взламывать и проникать в дом твоего бывшего жениха.

– Хм, ты уверен, что это сработает?

– Да, уверен. Так что надень что-нибудь запоминающееся, – добавил он прежде, чем он разъединиться. Мужчина бросил свой телефон на пассажирское сиденье и приготовился ждать первых сумеречных теней. Он откинул голову, закрыл глаза и попытался расслабиться, но мысли о Лоле делали сон невозможным.

Остаток выходных он провел с ней, и казалось, будто большую часть времени он находился на ее фиолетовой софе, окруженный всеми этими кружевными подушечками, в то время как Крошка лежал на спинке дивана у головы Макса и облизывал ему ухо.

Лола не заставила его высиживать шесть часов «Гордости и предубеждения» как угрожала, но включила какой-то адски скучный фильм Кевина Костнера о парне, строящем лодку[172]. Макс заснул, но Лола вовремя разбудила его, чтобы поймать кусок другого кино. На этот раз о Меле Гибсоне, читающем женские мысли и знающем, чего действительно хотят женщины. Этот ему отчасти понравился, хотя его любимым фильмом с Мелом всегда будет первое «Смертельное оружие».

Сборище семейства Карлайл не стало пыткой, как он предполагал. На самом деле они все оказались простыми людьми, и по каким-то причинам он им понравился. Макс предположил, что это имеет непосредственное отношение к самой Лоле и ее натянутой версии правды, в которой он появился как герой, спасший ее от всех и от верной смерти.

Поев на семейном сборище, они вернулись в ее кондоминиум и схематически набросали план действий. Потом он отправился в кровать. Один. И вторую ночь спал очень мало. На следующий день Макс рано утром уехал в Шарлотт и зарегистрировался в отеле, чтобы вздремнуть прежде, чем встретиться с представителями «Дьюк» на следующий день.

Он одержим ею. Когда он не находился рядом с Лолой, она не покидала его мыслей. Он пробыл в Шарлотт два дня, но они казались бесконечными. Он встречался с руководителями «Дьюк Пауэр Компани», а она разрушала его сосредоточенность. Такого с ним прежде не бывало. Макс всегда умел сосредоточиться на стоящей перед ним задаче.

Пока он осматривал техническую оснастку «Дьюк», указывая на слабые места в их системе безопасности, ее образы возникали у него перед глазами. Как она появилась на заднем дворе, и лунный свет запутался в ее коротких волосах. Простые вещи: как она улыбнулась, когда шла к нему и протягивала руки.

После того, как он закончил дела в Шарлотт, он запланировал короткую остановку в Дюреме. Это было на пути домой, и у него нашлась отговорка: пересмотреть окончательные детали их с Лолой плана. Но в итоге он проехал мимо. Он не поддался слабости увидеть ее.

О, да, он определенно одержим. И с этим можно сделать только одно. Как только Макс позаботится о ее проблеме, как только вручит ей те фотографии, нужно будет держаться от нее подальше. Больше никаких оправданий. Никакой игры в героя только чтобы поучаствовать в ее жизни. Исчезнуть прежде, чем его мысли станут еще более сумасшедшими, прежде чем он увязнет так глубоко, что выхода не будет. Прежде, чем он сделает что-то отчаянное и откажется от привычной жизни, чтобы быть с ней. Прежде, чем он превратится в того, кто сможет вписаться в ее мир. Прежде, чем он изменится так, что не будет знать, кто он такой. Прежде, чем он станет пустым местом.

Да, как только Макс посадит ее в самолет обратно в Дюрем, он вернется к своей собственной жизни.

Глава 14

Тяжелые удары рок-н-ролла разносились по бару «Фогги Боттом», гулко ударялись о стены и подобием пульса отдавались в подошвах Лолиных сиреневых сандалий из питона. Воздух в баре в Александрии наполняли запахи сигаретного дыма и пива. В дальнем зале лампа над бильярдным столом для пула световым пятном освещала зеленое сукно; Лола медленно наклонилась и обхватила пальцами свой кий. Девушка взглянула на мужчину у противоположного конца стола, скрытого дымом и тенью; свет заливал нижнюю половину его тела. Его руки были скрещены на груди, обтянутой темно-синей рубашкой-поло, мускулы бугрились. Он держал свой кий одной рукой. Лампа давала достаточно света, чтобы увидеть, как хмурятся его брови над голубыми глазами.

Лола прикусила уголок рта, чувствуя, как в животе запорхали бабочки. Она приготовилась к удару и попыталась не думать о том, что они с Максом запланировали на эту ночь. Даже учитывая то, что она с удовольствием вырубила бы Сэма электрошокером, последнее, в чем она нуждалась или хотела, это попасться при попытке взлома. Ее нервы были на пределе, и плохое настроение Макса только усугубляло ситуацию.