Текст книги "Лола Карлайл покажет всё (ЛП)"
Автор книги: Рэйчел Гибсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
– Почему ВМС?
Макс усмехнулся в темноте.
– Мне понравилась форма. Мысль, что я, скорее всего, смогу заниматься сексом, если буду в форме. – Но как только он вступил во флот, он нацелился на Литтл Крик и программу «морских котиков». Он подходил для этого. В то же время, пока он служил в ВМС, он получил степень в области политологии и коммерческой деятельности, его отобрали для учебы в Национальном Военном Колледже[103] в Макнейре[104] и он был на пути к тому, чтобы стать коммандером, когда был вынужден уйти в отставку.
– Это сработало?
– Да. – Он поднял ее руку к губам и поцеловал костяшки. Потом вгляделся в ее глаза, легкие тени, падающие на ее волосы и пересекающие нос. – Я говорил тебе, что я очаровательный парень.
Она выдавила слабую улыбку.
– Вероятно, не настолько очаровательный, как ты думаешь.
Кончик его языка коснулся сгиба ее пальцев.
– Тебе просто повезло, что я не могу показать, насколько очаровательным я могу быть, – сказал он у ее влажной кожи.
Ее ответ был прерван взлетом и падением в океан под воздействием волн, ударивших в середину судна. Волны били в иллюминаторы, яхту швырнуло на правый борт. Макс уперся пятками в ковровое покрытие и отпустил руку Лолы. Он проскользил несколько футов по полу. Или осушительные насосы не работали, или они не справлялись. Дора Мэй слишком долго выпрямлялась. Скрип и стон судна пугали больше, чем завывания ветра. Пора стать серьезным. Пора сообщить Лоле, что в любой момент они могут пойти ко дну. Больше откладывать нельзя. Он подполз туда, где она и Крошка лежали на полу, и посветил около ее лица. Ее расширенные испуганные глаза наблюдали за ним.
– Лола, – начал он, встав на колени около нее, – насколько ты сможешь задержать дыхание?
– Зачем?
– Насколько?
– Может быть, на минуту.
– Если яхта опрокинется, то она не сразу утонет. Найди воздушный карман и ищи выход. Дверь камбуза выбьет, и иллюминаторы могут разбиться – направляйся к самому легкому выходу. На тебе спасательный жилет, поэтому, как только покинешь яхту, бросайся прямо вверх.
– Мы опрокинемся?
– Возможно. Проблема в том, что яхта ориентируется перпендикулярно направлению ветра и морским волнам. Волны, в основном, ударяют в левый борт и немного в правый. Помни, главное – не паниковать.
– Слишком поздно.
– Я имею в виду, сейчас. Когда вода ворвется внутрь, это окажется самым трудным из всего, что ты когда-либо делала, но ты не можешь сдаться своему страху. Ты должна спасти себя. А ты не сможешь, если запаникуешь.
Ее грудь приподнялась и опала.
– Как насчет тебя?
– Я буду прямо за тобой. Когда я доберусь до поверхности, то разверну плот, и мы заберемся на него. – Он преднамеренно держал при себе свои опасения насчет плота.
– А что с Крошкой? Он никогда так не сделает. – Она крепко держала собаку в одной руке, второй рукой закрывая лицо.
То, что она сказала, скорее всего, правда, и как будто все понимая, Крошка выбрался из хватки Лолы, подошел и встал у колена Макса. Его маленький розовый язычок лизнул штаны Макса, потом его голую руку.
– Я прослежу, чтобы твоя собака выбралась живой. – Он услышал, как произносит это нелепое заявление прежде, чем успел остановить себя.
Лола села, и, очевидно, устав валяться на полу, подбежала к сиденью и села, откинувшись на спинку.
– Спасибо, Макс.
Ее «спасибо» вонзилось ему в грудь, словно рыбный нож, который он вернул в ботинок, и Максу пришлось отвести взгляд. Если бы не он, то она и ее собака не рисковали бы своими жизнями. Она находилась бы дома. В безопасности, в теплой постели. Возможно, придумывая во снах лифчики.
– Лола, я сожалею, что втянул тебя в это, – сказал он.
– Я тоже. И мне жаль, что я сожгла мостик дотла. Действительно жаль.
Ее самоирония словно провернула нож в его груди. Это было одно из качеств, которые ему в ней нравились, и у Лолы была таких уйма. Больше, чем он когда-либо давал ей понять. Макс подобрал Крошку и двинулся к ней.
– Для занозы-в-заднице ты вполне ничего.
– Это комплимент?
Он поглядел на нее через плечо, на свет, падающий на ее подбородок и крупный рот.
– Это просто констатация факта.
– Хорошо, потому что это прозвучало совсем не так очаровательно, как ты меня предупреждал. – Крен увеличился, и Лола подбежала поближе. – И для самоуверенного подражателя Стивену Сигалу ты тоже ничего.
Он выдавил из груди сухое «ха, ха».
– Стивен Сигал слабак.
– Откуда мне знать, что ты собирался этим сказать? – Она снова ухватилась за его руку и крепко держала ее. А когда она положила голову на его плечо, он погрузил лицо в ее спутанные волосы. Она пахла как цветы и океан, как сад, растущий у пляжа.
Лола Карлайл вообще оказалась не такой, какой он ожидал той первой ночью, когда увидел ее водительские права. Она не казалась капризной или истеричной. Не вела себя как избалованная модель, чье единственное достоинство – это классный вид в стрингах. Она была кем-то гораздо большим. Личностью, которая сталкивается со своими страхами лицом к лицу. И она храбрее некоторых знакомых Максу мужчин. Под мягкой, сладко пахнущей кожей она была человеком, способным выжить в любой ситуации. Бойцом.
Лола ужасно боялась, он мог ощущать это по ее мертвой хватке на своей руке, но она контролировала свой страх. Вокруг него находилось слишком много людей, не способных на это, чтобы не оценить и не восхититься ее силой.
Атлантика продолжала бить Дору Мэй. В темноте каюты Макс держал Лолу за руку и просто слушал звук ее голоса, перескакивающего с одного предмета на другой. Она говорила о своем бизнесе, своей семье и исключении Крошки из школы для собак. И с каждым проходящим часом нож в груди Макса вращался все сильнее. Каждую минуту ему приходилось бороться с желанием обнять ее и спрятать лицо у нее на шее. Неважно, как он старался игнорировать это, с каждым прикосновением, звуком и вздохом, она вырезала его сердце.
Яхта кренилась на левый борт, и несколько раз Макс думал, что она уже не выровняется. Он держал руку Лолы, а ветер все продолжал завывать. Вот оно. Просто ее рука в его, но прикосновение тонких пальцев и теплой ладони ощущалось более интимно, чем бесчисленное количество раз, когда он занимался сексом с другими женщинами. Он продолжал держать ее руку, пока ветры не стихли и море не успокоилось. И он держал ее, когда она заснула на его больных ребрах.
Когда первые лучи утреннего солнца, наконец, коснулись окон, Макс положил Лолу на пол, подложив подушку с сиденья ей под голову.
А затем вышел, чтобы осмотреть повреждения.
Во второй раз, с тех пор как она ступила на Дору Мэй, Лола проснулась после ночи ада, в которую ожидала смерти. Она услышала, как дверь камбуза открылась, и приподнялась на локтях. Первое, что она заметила, это полное отсутствие движения. Яхта кренилась налево, но была совершенно неподвижна. Солнечный свет лился через окна и по плечам Макса, стоящего в дверном проеме. Он снял свой спасательный жилет.
Лола встала и проверила Крошку, спящего на диване. Она скинула свой спасательный жилет на пол, затем последовала за Максом наружу. Подняв одну руку ко лбу, девушка прищурилась из-за утреннего солнца. Примерно в сотне ярдов[105] впереди виднелись светлый песок и высокие пальмы, острые скалы и густая растительность. Несколько пальм и карибская сосна были вырваны штормом с корнем и наполовину лежали в воде. Дора Мэй села на мель в мелководном заливе с бирюзовой водой.
– Где мы?
– Не знаю.
– Думаешь, мы у острова? – она задалась вопросом вслух. – Или, возможно, это побережье Флориды? – добавила она с надеждой.
Макс указал на острые утесы и скалы слева.
– Это не похоже на Флориду. – Он тоже прикрыл глаза рукой. – Считается, что в составе Багам приблизительно семьсот островов. Думаю, мы причалили к одному из них.
– Думаешь, с другой стороны есть «Клаб Мед»? А может это один из уединенных островов, принадлежащих богатым и знаменитым.
Он уронил руку.
– Возможно, одного из твоих друзей.
У нее нет друзей, которым принадлежат острова.
– Есть только один способ это узнать.
Макс двинулся к платформе для ныряний, связал трос от спасательного плота с задней части яхты и бросил его на воду. К плоту был прикреплен кусок нейлонового шнура, и Макс потянул за него. За несколько секунд небольшая резиновая лодка надулась. И так же быстро в нескольких местах зашипело, и пузырьки воздуха вырвались на поверхность.
– Дерьмо. – Макс сложил руки на груди и хмуро смотрел на быстро тонущий плот.
– Ну, полагаю, это хорошо, что нам не пришлось покидать яхту прошлой ночью.
– Придется вплавь, – он взглянул на нее, и спросил, – как думаешь, ты сможешь?
– Да. – Так как она не планировала паниковать и заработать гипервентиляцию, то была уверена, что сможет доплыть до пляжа.
Вместе они собрали еду и вещи, которые им понадобятся, когда они будут исследовать остров. Лола переоделась во фруктовое платье и нашла пару старых тряпичных кроссовок без шнурков, спадающих с ноги. Макс схватил клейкую ленту и встал перед ней на колени.
– Что случится, если я превращаюсь в принцессу? – спросила она, когда он взял ее лодыжку в одну руку и обмотал ленту вокруг кроссовка.
Его пристальный взгляд скользнул по ее голени, мимо колена, к краю платья.
– Что?
– Как Золушка.
Он вгляделся в ее лицо, потом потянулся за другой ногой.
– Думаю, тогда я стану Прекрасным Принцем.
Прекрасный Принц? Нет, но он притягивал ее. После того, как обувь плотно села на ногах, Лола расчесала волосы и почистила зубы, потом вручила Максу стакан со своей зубной щеткой. Не говоря ни слова, он воспользовался ей. Когда он закончил, то бросил и сумку Лолы и вещевой мешок, набитый вещами, в мусорный пакет и надул его воздухом. Он связал концы как можно сильнее, потом они все прыгнули с задней части яхты в воду. Макс, Лола и Крошка. Пенопласт, примотанный по бокам собаки, обеспечил необходимую плавучесть.
Теплая спокойная вода со сверкающими осколками голубого ничем не напоминала яростную бурю прошлой ночью. Такая обманчиво спокойная, что было трудно поверить, что она принадлежала тому же самому океану, который чуть не забрал их жизни.
В двадцати футах[106] от пляжа Лола встала и пошла через волны к берегу. Нежные волны плескались у задней поверхности ее бедер, она подхватила Крошку и несла его оставшуюся часть пути. Песок все еще был мокрым от шторма, и когда она поставила пса, тот побежал исследовать упавшую пальму.
Лола не знала, населен ли остров, или она просто обменяла одно бедствие на другое, но оказалось так здорово наконец-то встать на твердую землю, что в настоящее время остальное ее не заботило.
Она замерзла и промокла, и испытывала желание упасть на землю и поцеловать пляж. Вместо этого она упала на колени на сырой песок и подняла лицо к солнцу. Прошлой ночью она молилась о спасательном судне, но оно не прибыло. Возможно, Бог давал ей иной путь сбежать с Доры Мэй. Другой шанс спастись.
Солнце касалось ее лица, легкие наполнял прохладный утренний воздух, и порыв эмоций стиснул ее грудь. Она жива. Прошлой ночью Лола несколько раз думала, что не доживет до утра. Несколько раз она могла бы заистерить и полностью слететь с катушек, если бы не Макс. Если бы не прикосновение его руки и ободряющий звук его голоса в темноте каюты.
После всего она и Крошка все еще живы, хотя легко могли утонуть. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Теперь, когда все закончилось, она послала Богу быстрое «спасибо» и почувствовала себя согретой изнутри, словно испытала чувство сопричастности. Не то, чтобы он у нее когда-нибудь был, но, взрослея, она много повидала. Если не чувство сопричастности, тогда просто великолепный момент, чтобы ощутить ценность жизни. И почувствовать, как влажное платье липнет к коже, а зернистый песок забился в обувь и между пальцами ног.
Макс развязал полиэтиленовый пакет и бросил ей ее сумку.
– Пойдем, Лола, – приказал он, разрушая момент.
– А мы не можем просто немного посидеть и оценить то, что мы снова на земле?
– Нет. – Он открыл вещмешок и вручил ей пашмину. – Время не ждет.
– Кто ты? Джон Уэйн[107]? – Она выжала столько воды со своего платья, сколько смогла, затем укуталась в кашемировый платок. – И ты должен отрезать у Крошки подушки для плаванья прежде, чем мы куда-то пойдем, – добавила она, вставая.
– Его что?
– Пенопласт.
– Иди сюда, Кро, – Макс позвал маленькую собачку, задирающую лапу на пальму. При звуке голоса Макса Крошка поторопился встать у его ботинок.
– Как ты это делаешь? – Она потянулась к псу и держала его, пока Макс срезал пенопласт с его боков. – Он никогда не подходит, когда я зову его в первый раз.
– Он знает, что я – альфа-самец, – ответил Макс. Макушка его склоненной головы почти коснулась ее носа. Его густые темные волосы, расчесанные пальцами, пахли им, сочетанием мыла, моря и Макса. Он взглянул вверх, на ее рот, и его руки успокоились. На один краткий миг она заметила жажду в его красивых голубых глазах. Она думала, что он наклонится вперед и поцелует ее, и подняла руку, чтобы провести пальцами по его волосам. Вместо этого Макс отвел взгляд, и она опустила руку. Лола почувствовала себя разочарованной и немного смущенной. После всего, что они пережили вместе прошлой ночью, ее чувства к нему стали еще глубже. Она уважала его силу, не только физическую, которая заставляла ее чувствовать себя так, как будто он может позаботиться о ней и Крошке, но и силу его характера. У Макса честное сердце. Он никогда не откажется от ответственности и не предаст доверие. Он никогда не использует ее, чтобы потешить собственное самолюбие или продать ее фотографии в обнаженном виде.
Она не любит его, но в нем так много достойных восхищения качеств. Нет, она не любит его, но когда он смотрит на нее так, словно хочет съесть на обед, живот у нее слегка сжимается, а ее мысли устремляются к очертаниям его попки в джинсах.
Крошка заскулил, и Лола обратила внимание на собаку.
– А теперь будь хорошим мальчиком, – сказала она, когда Макс сорвал остатки ленты. – Ты очень храбрый пес, – поздравила она Крошку, как только подушки для плаванья убрали.
Макс что-то пробормотал по-испански, запихивая полиэтиленовый пакет и пенопласт в сумку. Судя по тону его голоса, Лола решила, что лучше всего не просить его перевести, и их троица направилась к плотному ряду деревьев.
– Куда направимся? – спросила она, перемещая Крошку на одну руку, и повесила сумку на плечо.
– Вверх, – вот и весь его информативный ответ, и она последовала за ним между двумя пальмами. За несколько мгновений их поглотила растительность, и они были вынуждены идти гуськом. Густо растущие папоротники задевали лодыжки Лолы, и Макс несколько раз останавливался, протягивая ей руку.
Крошка спрыгнул с ее рук и погнался за шипящей игуаной. Они звали его обратно, но на этот раз он не послушался альфа-самца, и Макс был вынужден догонять его. Когда он, наконец, поймал Крошку и принес обратно, то открыл сумку Лолы и запихнул его внутрь.
– Я думала, он знает, что ты альфа-самец, – напомнила она Максу, тот наполовину застегнул замок.
Брови над голубыми глазами нахмурились, и Макс одарил Крошку суровым взглядом.
– У твоего пса реальные проблемы со слухом.
Лола даже не попыталась скрыть улыбку.
– Или, возможно, ты не такая уж большая шишка.
– Сладкая, нет никаких сомнений в том, кто здесь большая шишка.
– Ага. Возможно, это я.
Он качнулся назад на пятках и вытер пот со лба тыльной стороной руки.
– Я знаю, тебе хотелось бы так думать, но у тебя нет нужного оснащения, чтобы быть большой шишкой.
Лола не думала, что он имел в виду оснащение в вещевом мешке. Макс настолько заблуждался и вел себя настолько по-мужски, что она рассмеялась.
– Это какого же оснащения?
– Думаю, мы оба понимаем. – Его пристальный взгляд скользнул вниз по пуговицам ее платья, по ее груди, к связке вишен, прикрывающих ее промежность. – Или, возможно, нужно, чтобы я показал тебе, – сказал он, и в уголках его дразнящих голубых глаз появились морщинки.
– Я пас.
Он пожал плечами, словно говоря как хочешь, потом они полезли вверх, мимо густых зарослей гваяковых деревьев[108] с их крошечными фиолетовыми цветами, и Лола задалась вопросом, что он сделает, если она засунет руку в задний карман его джинсов, и пусть он тащит ее за собой. Тропические птицы пели и перекликались друг с другом над головой, и, когда они подошли к небольшому ручью, Макс перешел его первым.
– Оставайся там,– сказал он и перекинул вещевой мешок на другую сторону. Потом он повернулся за Лолой, стоя ногами по обе стороны ручья и широко расставив ноги над потоком. Она могла бы перейти ручей самостоятельно, но когда Макс потянулся за ее рукой, она приняла ее, как делала прошлой ночью и все утро. Их ладони соприкоснулись, и легкое покалывание поднялось вверх по ее запястью. Когда она переступила через ручей, то вгляделась в его глаза. И вот опять. Горячая вспышка желания. В его голубых глазах темный голод, который он не смог скрыть. Жажда, которая пробуждала желание в глубине ее живота.
Мужчина опустил глаза, и выпустил ее руку.
– Тебе не тяжело?
Крошка весил где-то между пятью и шестью фунтами[109], но через некоторое время ее плечо заболело.
– Немного.
Макс забрал у нее сумку и перекинул ремень через голову и плечо. Потом потянулся за вещмешком и отправился дальше. Лола пожалела, что у нее нет камеры, чтобы сделать снимок Макса, несущего сумку с торчащей из нее головой Крошки, собачий ошейник с шипами заставлял его выглядеть очень круто. Макс Замора нес собаку, которую однажды угрожал вышвырнуть в Атлантику. Где-то под этой суровой, хорошо развитой внешностью, Макс был милахой.
Крошка выбрал этот момент, чтобы залаять. И изо всех сил попытался выпрыгнуть из сумки.
Макс положил сверху руку, удерживая собаку.
– Кро, если ты снова заставишь меня побегать, я позволю этой игуане тебя съесть.
Ну, возможно, не милаха, но совсем не такой плохой парень, каким он хочет, чтобы все его считали.
Им потребовалось около десяти минут, чтобы достичь самой высокой части острова: захватывающего дух плато, заросшего карибскими соснами и богатой растительностью. Они подошли к его краю и огляделись. Дальний конец острова был менее гостеприимным, чем передний, с острыми утесами и отвесными скалами. Сосны и пальмы, и никакого «Клаб Мед». Никакой скрывающейся от света рок-звезды, отдыхающей на своем частном острове, только мили океана и бесконечного неба.
Они пробились через низкий кустарник к середине плато и обнаружили голубую дыру[110]. Пресная вода была окружена соснами и высокими травами. Дыра составляла приблизительно пятьдесят футов[111] в поперечнике, и легкий бриз покрывал воду рябью.
Макс поставил сумку и вещмешок на землю, и Крошка выполз, чтобы размять лапы. Макс встал на колени на скале, выступающей с берега, сложил ладони чашечкой и попил.
– Черт, холодная, – сказал он Лоле, сидящей около него. Она потянулась за вещмешком и вытащила фляжку, которую ранее они заполнили питьевой водой из-под крана.
– Какие-нибудь мысли о том, что делать теперь? – спросила она его. Задняя сторона ее платья и лифчика все еще была влажной, и она позволила пашмине упасть на талию, надеясь, что небольшой бриз поможет ей высохнуть.
– Еще немного исследуем остров, потом сделаем большой костер. После вчерашнего шторма в воздухе должны находиться спасательные самолеты.
– Как насчет маяка? – спросила Лола. – Я видела такое в кино с Энн Хеч и Харрисоном Фордом[112]. Они застряли на острове и искали какой-то маяк, чтобы сломать его. Тогда, по идее, кто-то приедет, чтобы починить его, и их спасут.
– Навигационный маяк?
– Да, думаю, это он. – Лола сняла обувь и уставилась на свои грязные ноги. Потом взяла тонкий кусочек мыла из своей сумки и направилась к краю скалы.
– Он должен находиться на самой высокой точке, свободной от растительности. – Он встал и осмотрелся, положив руки на бедра. Его растопыренные пальцы указывали на пах.
– Возможно, там, – сказал он, указывая на запад.
Она оторвала от него пристальный взгляд и сунула ноги в холодную воду.
– Ты иди. А мы с Крошкой подождем тебя здесь.
– Ты уверена?
Она кивнула и намылила ноги.
– Крошке нужно отдохнуть.
Макс усмехнулся и еще раз опустился на колени около нее. Он коснулся рукой ее подбородка, приподнимая ее лицо.
– Хорошо, раз Крошке нужно отдохнуть, – сказал он у ее губ, и она не была уверена, что он говорит о собаке. Так естественно, словно знала его всегда, она наклонилась к нему и приоткрыла губы. Его язык мягко занялся любовью с ее, поцелуй был нежен и сладок и у нее внутри все согрелось. Лола уронила мыло на землю и рукой коснулась щетины на его щеке. Провела пальцами по его густым коротким волосам, но Макс отступил, и поцелуй закончился раньше, чем она была готова.
– Веди себя хорошо, – сказал он и встал.
Макс взял фляжку, коробку «Чекс Пати Микс», яблоко и упаковку крекеров «Ритц». Лола осталась с кругом камамбера, яблоком, коробкой тончайших крекеров и голодом, который не имел никакого отношения к еде.
Глава 8
Солнцу в небе еще предстояло достигнуть полудня, но оно уже нагрело спину и руки Лолы. Она закончила мыть ступни и ноги, порылась в сумочке от Луи Виттона и вытащила компактную пудреницу. Девушка взглянула в маленькое зеркальце и пристально рассмотрела свое отражение, по четверть лица за раз. Она походила на чертенка и Лола принялась снова рыться в сумке, пока не нашла предметы первой необходимости. Пинцет, маленькая бутылочка лосьона для лица от Эсти Лаудер, тушь, румяна и тюбик розового блеска для губ. Выщипывая несколько волосков, выбивавшихся из прекрасного изгиба ее бровей, она сказала себе, что вовсе не прихорашивается для Макса.
Так она сказала себе, но прозвучало это не слишком убедительно. Не сейчас, когда от одной лишь мысли о его поцелуях вниз по ее позвоночнику пробегала дрожь, а к щекам приливало тепло, как будто ей опять шестнадцать лет, и она без памяти влюбилась в Тэйлора Джо Макгроу, капитана баскетбольной команды.
Тэйлор Джо понятия не имел, что она жива, в отличие от Макса. Он давал ей это понять каждый раз, когда смотрел на нее.
С четырнадцати лет она замечала, когда мальчики, а, став старше, и мужчины, смотрят на нее. Но Макс другой. То, что она видела в его глазах, было более глубоким. Более темным, как притяжение чего-то греховного и запрещенного, а Лола всегда имела слабость к греховным вещам.
Она красила ресницы тушью, пока они не стали выглядеть длинными и пушистыми, затем нанесла румяна и блеск для губ. Как только Лола закончила с косметикой, то убрала ее и посмотрела через голубую дыру на ту сторону, заросшую соснами и бурьяном. Перед ее лицом пролетел жук, и она прихлопнула его. Лола была уверена, что сегодня вторник, но с ночи субботы столько всего произошло, что было такое ощущение, будто прошел месяц.
Крошка залаял на двух стрекоз и чуть не упал в воду, если бы Лола не подхватила его. Она быстро взглянула на солнце. Ей казалось, что час уже прошел, а Макс все еще не вернулся. Девушка встала и перенесла их вещи с кишащего насекомыми берега, найдя хорошее местечко за плотными зарослями кустарника, прямо под виргинской сосной. Она расстелила на земле свою пашмину, они с Крошкой сели и съели крекеры и сыр.
Впервые за несколько дней она осталась одна, только со своей собакой. Рядом нет Макса, обещавшего, что он удостоверится, что она вернется домой; и Лола начала представлять себе, как сложится жизнь, если они застрянут на этом острове. Неизменная диета из рептилий и рыб. Все они постареют и сойдут с ума, Макс будет выглядеть так же ужасно как Том Хэнкс в «Изгое»[113]. А она будет похожа на Джинджер[114] в «Острове Гиллигана»[115].
Сердце в груди затрепетало, и ей пришлось побороться с паникой, которая угрожала утянуть ее в обморок. Девушке еще не приходилось пропадать на неделю. Если кто-нибудь ее искал – а она была уверена, что семья ее ищет – то, по мнению Лолы, у нее есть как минимум еще несколько дней до того, как поиски свернут. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Загоняя панику в глубину подсознания.
Когда нервы немного успокоились, она задалась вопросом, что так надолго заняло Макса. Ее мысли метались от одного неутешительного сценария к другому. Лола забеспокоилась, не сломал ли он ногу и не упал ли с обрыва. Нужно было пойти с ним. Что, если он нуждается в ней?
Жди, сказала девушка себе, это же Макс. Мужчина, который может позаботиться о себе и обо всех, кого «реквизировал». Если бы он сломал ногу, то он бы просто вырезал из дерева шину и занялся делом.
Лола подхватила Крошку и почесала ему грудь. Она знала Макса такой короткий период времени, когда же она успела узнать его так хорошо? Когда он стал настолько важен для ее жизни? Раньше она никогда не нуждалась в мужчине. Хотела – да. Нуждалась – нет.
Если бы по каким-то причинам Макса не оказалось на острове, то она и Крошка смогли бы разобраться, как разжечь костер и поджарить игуану. Итак, почему мысль о его потере вызывала учащенное сердцебиение? Откуда это чувство, что он так важен для ее существования?
Лола вгляделась в слезящиеся собачьи глаза, и в них отразился ответ. Стокгольмский синдром. И она, и Крошка пострадали от тяжелого его проявления.
Кустарник позади нее зашелестел, и девушка оглянулась через плечо. Крошка три раза тявкнул, а из листвы появился Макс.
– Так себе сторож из этого пса, – сказал он, выбираясь из кустов и вставая перед ней. Странное тепло согрело ее сердце и переместилось под ложечку.
Когда Лола взглянула на него, то едва не смутилась от того, как рада его видеть. Мужчина потянул за край футболки и стащил ее через голову; легкий жар распространился по ее телу, а в груди что-то сжалось. Макс утер пот с висков и вытер футболкой грудь. Тонкие темные волоски курчавились, и она пристально смотрела, зачарованная капелькой пота, которая катилась вниз по его животу к поясу джинсов.
– Ты нашел маяк? – спросила она и отвела взгляд. Лола не верила в любовь с первого взгляда. Или со второго, или даже после нескольких дней. Особенно, если два из них прошли в страхе перед объектом ее безумного увлечения. Ее внезапное влечение к Максу нелогично. И вообще не имеет никакого смысла. Но она предположила, что и сам стокгольмский синдром не имеет смысла.
– Нет.
После этого единственного слова она снова устремила на него взгляд.
– Что нам теперь делать?
– Мы сложим большой костер. Кто-то должен заметить дым, – ответил мужчина. – На западной стороне есть немало птичьих гнезд, – сказал он, скользнув взглядом по ее губам. – Вероятно, несколько сотен.
– Что? – Пока она волновалась, не заболел ли он, воображала беду, он наблюдал за птичками? – Мы с Крошкой сидели здесь, а ты подсчитывал птиц?
Он еще раз пристально посмотрел на нее.
– Я так не говорил.
– Тебе не кажется, что это немного необдуманно?
Он приподнял одну бровь.
– Что?
Лола поставила Крошку на землю и скрестила руки на груди.
– Тебе даже не пришло в голову, что Крошка и я могли беспокоиться, не случилось ли с тобой чего?
– Нет. – Он бросил футболку на вещевой мешок, встал на колени перед ней, одна мускулистая рука покоилась на бедре. Дерево над головой затеняло его лицо и голые плечи. Сегодня он не надел повязку вокруг ребер, и исчезающие черные и синие ушибы виднелись на его смуглой коже. – Не думаю, что твою собаку заботит что-то большее, чем следующая кормежка.
– Это не правда, – она поддержала Крошку, прыгающего на вещмешок, тот сделал три аккуратных круга по футболке Макса и улегся подремать. – Он чувствительный.
Макс покачал головой.
– Знаешь, что я думаю?
– Нет.
– Я не думаю, что Крошка хоть немного волновался.
– Он волновался.
– Я думаю, что это ты волновалась.
Лола пожала плечами.
– Ну, существует немало плохих вещей, которые могли с тобой случиться.
Морщинки от улыбки появились в уголках его глаз.
– Например?
– Ты мог упасть и сломать ногу или сорваться с обрыва.
– И зачем бы я это сделал?
– Незачем, – вздохнула она, – но это могло произойти.
– Нет, не могло. – Он заправил ей за ухо упавшую на щеку прядь волос. – Знаешь, что еще я думаю? Я думаю, что мне нравится мысль о том, что Лола Карлайл волнуется за меня. – Он провел костяшками пальцев вдоль линии ее челюсти к подбородку, и девушка затаила дыхание. – Ты выглядишь очень хорошенькой.
Ее голос звучал немного хрипло, когда она призналась:
– Я выщипала брови.
– Я не заметил твои брови.
– И нанесла немного блеска на губы.
Его большой палец коснулся ее нижней губы, а потом он опустил руку.
– Да, это я заметил. – Он сел, прислонившись спиной к дереву, и она ощутила острую нехватку его прикосновений. Макс согнул ноги в коленях и положил запястье на колено. Тонкая ветка гваякового дерева задела его щеку, и мужчина отодвинул толстые зеленые листья и крошечные фиолетовые цветы. – Я в тебе многое замечаю.
– Например?
Ветка опять задела его щеку, и Макс вытащил рыбный нож из ботинка и обрезал ее напрочь. Потом их взгляды встретились еще раз, он вернул нож в ботинок. Его пристальный взгляд скользнул от ее макушки, помедлил, исследуя пуговицы на платье, затем продолжил, спустившись вниз по ногам до самых пальчиков.
– Той первой ночью я подумал, что твои пальчики на ногах дьявольски сексуальны. – Он взял ее за лодыжку и поставил ее ножку на землю перед собой. – Я в таких вещах ничего не понимаю, но твой красный лак заметил. – Макс взглянул на нее, потом свободно обмотал ветку гваякового дерева вокруг ее лодыжки, как будто она была полинезийской танцовщицей. Кончики его пальцев коснулись ее обнаженной кожи, и она почувствовала их под коленом. – И когда я связывал тебя твоей юбкой, я заметил твои розовые трусики. – Он улыбнулся и сорвал несколько листьев, обматывая тонкую ветку вокруг ее ноги. – По-настоящему нежные воспоминания.
Лола приложила все усилия, чтобы подавить свою реакцию на его прикосновение и на его вид, вид Макса Замора, пожирателя змеи, обматывающего фиолетовые цветы вокруг ее лодыжки. Но независимо от того, насколько нежелательными или смущающими они оказались, неожиданно возникшие бабочки в животе и ответный трепет рядом с сердцем никак не исчезали, и было очень трудно их игнорировать.
– Забавно, но мои воспоминания о той ночи не настолько нежные.
Он расхохотался.
– Пойди разберись.
– Хочешь знать, что я подумала о тебе той первой ночью?
– Сладкая, думаю, что ракетница, нацеленная прямо мне в грудь говорит сама за себя. – Он обхватил ее ногу рукой чуть пониже икры и дернул. Прежде, чем Лола поняла, как это произошло, она оказалась на спине, а Макс на ней, его руки упирались в землю по обеим сторонам от ее головы. – И, несмотря на твои попытки убить меня, я хочу тебя сильнее, чем когда-либо хотел любую другую женщину. – Он приблизил свое лицо к ее. – Но думаю, что ты знаешь об этом, – сказал он прежде, чем поцеловать ее.
