Текст книги "Символы священной науки"

Автор книги: Рене Генон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

47. Белое и черное[545]545
  Опубл. в E.Т., июнь 1947.


[Закрыть]

Масонский символ «мозаичной мостовой» принадлежит к числу тех, которые зачастую недопонимаются или плохо интерпретируются; эта мостовая образуется сменяющими друг друга белыми и черными квадратами, расположенными точно так же, как клетки шахматной или шашечной доски. Добавим сразу же, что символика, очевидно, одинакова в обоих случаях, потому что, как мы уже отмечали ранее, игры первоначально были чем-то совсем иным, нежели простыми профаническими забавами, каковыми они стали в настоящее время. Впрочем, игра в шахматы, несомненно, является одной из тех, где следы первородного «священного» характера остались наиболее очевидными, вопреки этой дегенерации.

В самом непосредственном смысле взаимоналожение белого и черного, естественно, олицетворяет свет и тьму, день и ночь и, следовательно, все пары противоположностей и взаимодополнений (вряд ли есть необходимость напоминать, что являющееся противоположностью на одном уровне становится дополнением на другом, так что одна и та же символика применима и к тому, и к другому); следовательно, здесь перед нами точный эквивалент дальневосточного символа инь-ян.[546]546
  См. Великая Триада, гл. IV. – Нам довелось прочесть статью, автор которой соотносил белую часть с инь, а черную – с ян, тогда как верным является противоположное, и притязал на то, чтобы подкрепить свое ошибочное мнение «радиестезическими» опытами. Что можно заключить отсюда, как не то, что в подобном случае результат получен лишь благодаря влиянию заранее сложившихся идей самого экспериментатора?


[Закрыть] Можно даже заметить, что взаимопроникновение и нераздельность двух аспектов инь и ян, которые в этом последнем случае олицетворяются отграничением двух половин посредством извилистой линии, являются таковыми же и вследствие переплетенности двух разновидностей квадратов. Тогда как другое расположение – как, например, в виде сменяющих друг друга прямых белых и черных полос – не могло бы столь отчетливо выразить эту идею и могло бы скорее наводить на мысль о простейшем взаимоналожении.[547]547
  Однако, этот последний способ расположения также применялся в некоторых случаях: известно, что оно имело место именно в Босеане Тамплиеров, значение которого было точно таким же.


[Закрыть] Было бы бесполезно повторять в этой связи все соображения, которые мы уже излагали в других случаях, касающиеся инь-ян. Напомним только, что не следует видеть в этой символике, равно как и в признании космических дуальностей, выражением которых она является, утверждения какого-либо «дуализма», ибо все эти дуальности реально существуют на своем уровне, имея, тем не менее, обоснование в единстве одного и того же принципа (Тай-цзи дальневосточной традиции). Это действительно одно из важнейших положений, потому что именно оно дает повод для ложных интерпретаций; иные считали возможным говорить о «дуализме» в связи с инь-ян, вероятно, по недопониманию, но, быть может, иногда и с достаточно сомнительной преднамеренностью. Во всяком случае, в том, что касается «мозаичной мостовой», подобная интерпретация чаще всего дается противниками масонства, которые хотели бы основать на ней обвинение в «манихействе».[548]548
  Эти люди, если бы они были последовательны, должны были, согласно вышесказанному, более тщательно воздерживаться от игры в шахматы, чтобы не рисковать самим подпасть под это обвинение. И разве эта простая ремарка не доказывает исчерпывающим образом бессмысленность их аргументации?


[Закрыть] Наверняка, вполне возможно, что некоторые «дуалисты» сами извратили подлинный смысл этой символики в угоду своим собственным доктринам, как смогли они изменить по той же причине символы, выражающие непостижимые для них единство и незыблемость. Но это лишь гетеродоксальные отклонения, которые абсолютно никак не воздействуют на саму символику. Но когда становятся на точку зрения собственно инициатическую, то это не для того, чтобы рассматривать отклонения такого рода.[549]549
  Напомним также в связи этим то, что мы говорим в других местах по вопросу об «опрокидывании символов» и, более конкретно, примечание, сделанное нами тогда по поводу поистине дьявольского характера, который обнаруживается в приписывании ортодоксальной символике и, особенно, символике инициатических организаций, перевернутой интерпретации. Реально же последняя является фактом «контр-инициации». Царство количества и знамения времени, гл. XXX.


[Закрыть]

Кроме значения, о котором мы говорили до сих пор, существует еще и другое, более глубокого порядка, и это вытекает непосредственно из двойного смысла верного цвета, который мы объясняли ранее; мы рассмотрели только его низший и космологический смысл, но! нужно рассмотреть также его смысл высший и метафизический. Пример этого, необыкновенно чистый, мы обнаруживаем в индуистской традиции, где тот, кого посвящают, должен сидеть на шкуре с черной и белой шерстью, символизирующей, соответственно, непроявленное и проявленное.[550]550
  Шатапатха Брахмана, III, 2, I, 5–7. – На другом уровне эти два цвета здесь олицетворяют также Небо и Землю, но нужно особо обратить внимание на то, что в силу соответствия этих цветов непроявленному и проявленному, тогда именно черный соотносится с небом, а белый с землей, так что связи, существующие в случае инь-ян, оказываются измененными. Впрочем, это лишь один из случаев обратного значения аналогии. Посвящаемый должен касаться стыка белой и черной шерсти, соединяя таким образом дополнительные принципы, от которых он должен родиться как «Сын Неба и Земли» (См. Великая Триада, гл. IX).


[Закрыть] Тот факт, что в данном случае речь идет о ритуале, по самой сути своей инициатическом, является достаточным основанием для сближения его со случаем «мозаичной мостовой» и для подчеркнутого придания последнему того же самого значения – даже если, при нынешнем состоянии вещей, это значение было полностью забыто. Стало быть, мы обнаруживаем здесь символику, равнозначную символике Арджуны, «белого», и Кришны, «черного», которые, в самом человеческом существе, суть его смертное и бессмертное, «я» и "Я";[551]551
  Это также и символика Диоскуров; кстати, связь последних с двумя полушариями или двумя половинами «Мирового Яйца» возвращает нас к рассмотрению неба и земли, которые мы дали в исследовании Великая Триада, гл. V.


[Закрыть] и поскольку последние также являются «двумя нераздельно слитыми птицами», о которых говорится в Упанишадах, то это напоминает еще и о другом символе, символе двуглавого черно-белого орла, который фигурирует в некоторых высоких масонских степенях. Этот новый пример, последний в ряду столь многих других, еще раз свидетельствует, что символический язык обладает поистине универсальным характером.

48. Черный камень и камень кубический[552]552
  Опубл. в Е.Т., дек. 1947.


[Закрыть]

Нам уже случалось мимоходом разоблачать различные лингвистические фантазии, для которых дало повод имя Кибелы. Мы не будем здесь возвращаться к тем из них, которые слишком явно лишены всякого обоснования и которые вызваны на свет лишь пылким воображением иных лиц,[553]553
  Мы, стало быть, не будем вновь говорить об уподоблении Кибелы «кобылице», ни об аналогии, которую хотели извлечь отсюда с названием «рыцарство» так же, как и о другой, не менее вымышленной, с Каббалой".


[Закрыть] и рассмотрим только некоторые сближения, которые могут показаться более серьезными на первый взгляд, хотя на самом деле являются столь же неоправданными. Так, недавно было выдвинуто предположение, что «имя Кибелы, по-видимому, происходит» от арабского слова кубба, потому что «ей поклонялись в гротах» в силу ее «хтонического» характера. Но эта так называемая этимология имеет два недостатка, из которых и одного хватило бы для ее опровержения; прежде всего, как и другая, о которой мы сейчас поговорим, она учитывает всего лишь две первые буквы корня имени Кибелы, в котором их три, и само собой разумеется, что третья буква не менее важна, чем две другие. Кроме того, в действительности она основана на просто-напросто бессмыслице.

В самом деле, кубба никогда не означала "свод, сводчатый зал, крипта", как полагает автор этой гипотезы; это слово означает купол или кровлю, символика которых как раз является «небесной», а не «земной», т. е. точно противоположным характеру, приписываемому Кибеле, "Великой Матери". Как мы уже объясняли это в других исследованиях, купол венчает здание с квадратным основанием, стало быть, имеющее кубическую форму, и вот эта-то квадратная или кубическая часть в таким образом Доставленном ансамбле обладает «земной» символикой. Это ведет нас прямо к рассмотрению другой гипотезы, которая часто формулировалась по поводу самого происхождения имени Кибелы и которая имеет особое значение для того, что мы предлагаем теперь.

Пытались произвести Кубеле (Kubele) от кубос (cubos), и здесь, по крайней мере, нет бессмыслицы вроде той, на которую мы только что указывали; но, с другой стороны, эта этимология имеет общее с предыдущей в том, что принимает во внимание лишь первые из трех букв, образующих корень Кубеле (Kubele), и это делает ее равно неприемлемой с точки зрения собственно лингвистической.[554]554
  Отметим мимоходом также большую сомнительность того, чтобы, несмотря на точную синонимичность и частичное фонетическое сходство, могло быть подлинное лингвистическое родство между греческим Кубос и арабским Кааб, в силу наличия во втором буквы айн. Из-за того, что эта буква не имеет эквивалента в европейских языках и реально не может быть транскрибирована в них, люди Запада слишком часто о ней забывают или ею пренебрегают, следствием чего являются многочисленные ошибочные уподобления между словами, корни которых очень различны.


[Закрыть] Если мы хотим видеть между двумя словами только фонетическое сходство, которое может, как это часто случается, иметь некоторую ценность с точки зрения символической, то это другое дело. Но прежде чем поближе изучить эту точку зрения, скажем, что в действительности имя Кубеле не имеет греческого происхождения, и что этимология его не заключает в себе ничего загадочного или проблематичного. В действительности это имя прямо связано с еврейским гебал (gebal) и арабским джабаль (jabal), «гора». Различие первых букв не может давать повода для каких-либо возражений по этому поводу, потому что замена «д» на «к» или наоборот есть всего лишь вторичная модификация, которой можно найти множество других примеров.[555]555
  Так, еврейское и арабское слово кабир (kabir) явно родственно еврейскому гибор (gibor) и арабскому джаббар (jabber); верно, что первое имеет более всего значение «большой», а другие – «сильный», но здесь это всего лишь простой нюанс. Гиборим Книги Бытия суть одновременно «гиганты» и «сильные люди».


[Закрыть] Таким образом, Кибела есть, собственно, «богиня горы».[556]556
  Отметим мимоходом, что Гебал было также имя финикийского города Библоса; его жители звались Гиблим, и это имя осталось в значении «слова перехода» в масонстве. Здесь возникает сближение, которое никогда не помышляли осуществить. Каково бы ни было происхождение в средние века Гибеллинов, оно являет с этим именем, Гиблим, сходство поразительное, и если это всего лишь простое «совпадение», оно все же достаточно любопытно.


[Закрыть] И что особенно достойно быть отмеченным, так это то, что в силу такого значения ее имя является точным эквивалентом имени Ларвати в индуистской традиции.

Это же значение имени Кибелы видимым образом связано с "черным камнем", который был ее символом; в самом деле, известно, что этот камень имел коническую форму, и, подобно всем бетилям этой формы, он должен рассматриваться как сжатое изображение горы в ее качестве «осевого» символа. С другой стороны, поскольку священные "черные камни" были аэролитами, это «небесное» происхождение позволяет думать, что «хтонический» характер, на который мы уже указывали вначале, реально соответствует лишь одному из аспектов Кибелы. Впрочем, ось, олицетворяемая горой, не является «земной», но связует между собой небо и землю; и мы добавим, что именно по этой оси должно символически совершиться падение "черного камня" и его конечное восхождение, ибо речь идет здесь о связях между землей и небом.[557]557
  См. обо всем этом Lapsit exillis. – В Индии существует традиция, согласно которой некогда горы летали; Индра направил их на землю и там укрепил, поражая своей молнией. Это также явно сближаемо с происхождением «черных камней».


[Закрыть] Разумеется, речь идет не о том, чтобы оспаривать то, что Кибела часто отождествляется с «Матерью-Землей», но лишь о том, что она имела и другие аспекты; вполне возможно, что более или менее полное забвение последних, в силу преимущественного преобладания аспекта «земного», породило некоторые смешения и, конкретно, то, которое привело к уподоблению «черного» и «кубического» камней, являющихся, однако, очень разными символами.[558]558
  Мы уже отмечали в одном докладе невероятное предположение о существовании так называемой «богини Кааба», которая будто бы олицетворялась «черным камнем» Мекки, также именуемым Кааба. Здесь перед нами другой пример того же самого смешения. Но с тех пор нам с удивлением довелось снова прочесть то же самое в другом месте, из чего, очевидно, следует, что это заблуждение имеет хождение в определенных западных кругах. Мы напомним, стало быть, что Кааба ни в коей мере не есть имя «черного камня», поскольку последний не является кубическим, но имя сооружения, в один из углов которого он встроен и которое само действительно имеет форму куба. И если Кааба есть также Beyt Allah («дом Бога», как Beith-El Книги Бытия), сама по себе она, однако, никогда не рассматривалась как божество. Очень вероятно, впрочем, что странное изобретение так называемой «богини Кааба» в действительности было подсказано сближением слов Кубеле и Кубос, о котором мы говорили выше.


[Закрыть]

"Кубический камень" есть по сути своей "камень закладной"; следовательно, он вполне «земной», как, впрочем, указывает на это и его форма, и, сверх того, идея «устойчивости», выражаемая той же самой формой,[559]559
  См. Царство количества и знамения времени, гл. XX.


[Закрыть] вполне подобает Кибеле в ее качестве «Матери-Земли», т. е. как олицетворения «субстанционального» универсального проявления. Вот почему, с точки зрения символической, связь Кибелы с «кубом» нельзя отбрасывать целиком, как фонетическую «конвергенцию», но, разумеется, это вовсе не основание ни для извлечения отсюда «этимологии», ни для отождествления с «кубическим камнем» – «черного камня», который в действительности был «коническим». Есть только один частный случай, где существует определенная связь между «черным камнем» и «кубическим камнем»: это тот случай, где последний является не одним из «закладных камней», положенных в четыре угла здания, но камнем шетья, занимающим центр самого основания, соответствуя точке падения «черного камня». Точно так же, на той же вертикальной оси, но на противоположной ее оконечности, «краеугольный камень», или «камень вершины», который, напротив, не имеет кубической формы, соответствует изначальному и конечному «небесному» положению этого же самого «черного камня». Мы не будем дольше задерживаться на этих последних соображениях, поскольку уже излагали их более подробно,[560]560
  См. опять Lapsit exillis.


[Закрыть] и лишь напомним, заканчивая, что и вообще символика «черного камня», при всех различиях его положения и форм, которые он может принимать, находится, с точки зрения «микрокосмической», в связи с различными «локализациями» в человеческом существе того, что именуется луз, или «ядро бессмертия».

49. Дикий камень и камень тесаный[561]561
  Опубл. в E.Т., сент. 1949.


[Закрыть]

В одной статье, где речь шла об алтарях, которые у древних евреев должны были строиться исключительно из дикого камня, мы прочли вот эту, прямо скажем, поразительную фразу: «Символика дикого камня была изменена франкмасонством, которое перевело ее из области сакральной на профанический уровень; символ, первоначально предназначенный выражать сверхприродные связи с „живым“ и „личным“ Богом, здесь выражает отныне реальности алхимического, морального, социального и оккультного порядка». Автор этих строк, судя по всему, что мы знаем о нем, принадлежит к числу тех, у кого предвзятость легко может перейти в недобросовестность; ну а то, что инициатическая организация может опустить символ «на профанический уровень», это утверждение такое абсурдное и противоречивое, что мы не думаем, будто кто-нибудь может принять его всерьез. С другой же стороны, настаивание на словах «живой» и «личный» наглядно свидетельствует о твердом намерении ограничить «сакральную область» одной только точкой зрения религиозного экзотеризма! А то, что ныне подавляющее большинство масонов больше не понимает истинного смысла своих символов так же, как и большинство христиан не понимает своих, это совсем другой вопрос.

В чем на масонство более, чем на Церковь, можно возложить ответственность за фактическое состояние дела, созданное самими условиями современного мира, по отношению к которому и то, и другая равно «анахроничны» в силу их традиционного характера? «Морализирующая» тенденция, в действительности слишком заметная, начиная с XVIII века, в конечном счете, была почти неизбежным следствием, если учесть общую ментальноеть, «спекулятивную» дегенерацию, на которой мы так часто настаивали. Можно сказать то же и об огромном значении, придаваемом точке зрения социальной, и, кроме того, в этом отношении масоны очень далеки от того, чтобы являться исключением в наше время. Пусть-ка попробуют бесстрастно исследовать то, чему учат сегодня от имени Церкви, и пусть скажут нам, много ли обнаружится здесь иного, нежели простые моральные и социальные соображения! Чтобы покончить с этими замечаниями, вряд ли есть необходимость подчеркивать неуместность, возможно преднамеренную, слова «оккультный», потому что масонство определенно не имеет ничего общего с оккультизмом, которого оно много старше, даже в своей «спекулятивной» форме. Что же касается символики алхимической или, точнее, герметической, она решительно не содержит в себе ничего профанического и соотносится, как мы уже объясняли в другом месте, с областью "малых мистерий", которая есть как раз область собственно ремесленных инициации вообще и масонства в частности.

Но не просто для того, чтобы сделать это уточнение, сколь бы ни было оно необходимо, процитировали мы вышеприведенную фразу, а в особенности потому, что нам она показалась хорошим поводом для внесения некоторых полезных уточнений в вопрос о символике дикого и тесаного камня. Верно, что в масонстве дикий камень имеет совсем другой смысл, нежели в случае еврейских алтарей, к которому надо присовокупить здесь и случай мегалитических памятников; но если это и так, то потому, что такой смысл не соотносится с одним и тем же типом традиции. Это легко понять всем, кто знаком с соображениями, высказанными нами по поводу важных различий, существующих – самым всеобщим образом – между традициями кочевых и оседлых народов. И, кстати сказать, когда Израиль перешел от первого из этих состояний ко второму, запрет воздвигать здания из тесаного камня исчез, так как последний больше не имел смысла для него, свидетеля строительства Храма Соломона, которое наверняка не было профаническим предприятием и с которым связано, по крайней мере символически, само происхождение масонства. Не столь важно здесь, что алтари могли продолжать строиться из дикого камня, потому что это – частный случай, в котором первоначальная символика могла быть сохранена совершенно беспрепятственно, тогда как, что слишком очевидно, невозможно построить даже самое скромное здание из таких камней. А то, что еще и "ничего металлического не могло обретаться" в алтарях, как также отмечает это автор рассматриваемой статьи, соотносится с другим порядком идей, который мы уже тоже объясняли и который, впрочем, обнаруживается в самом масонстве в символе "отнятия металлов".

Далее, нет сомнений, что, в силу циклических законов, «доисторические» народы, подобные тем, кто воздвигал мегалитические памятники, каковы бы они ни были, неизбежно находились в состоянии более близком к первоначалу, нежели те, кто пришел за ними. Но несомненно и то, что это состояние не могло длиться бесконечно, и что изменения условий обитания человечества в различные эпохи его истории должны были потребовать последовательных адаптации традиции, что могло происходить на протяжении существования одного и того же народа и без какого-либо разрыва непрерывности, как показывает это только что приведенный нами пример, касающийся евреев. С другой стороны, верно также и то – и мы об этом уже говорили в другой связи, – что у оседлых народов замена каменными строениями деревянных соответствует более выраженной степени «солидификации», в соответствии с этапами циклического «спуска». Но с момента, когда такой способ строительства сделался необходимым в силу условий окружающей среды, в традиционной цивилизации нужно было, чтобы посредством соответствующих ритуалов и символов он получил от самой традиции освящение, которое единственно могло легитимировать его, а затем интегрировать в эту цивилизацию. Вот почему мы говорили в данной связи об адаптации. Подобная легитимация подразумевала легитимацию и всех ремесел, начиная с обтесывания камней, которые требовались для такого строительства, и она могла быть эффективной лишь при условии, что практическая деятельность в каждом из таких ремесел связывалась с соответствующей инициацией. Ибо, в соответствии с традиционной концепцией, оно должно было являть на своем случайном уровне правильное применение принципов. Так было повсюду и всегда, за исключением, естественно, современного западного мира, цивилизация которого утратила всякий традиционный характер. И это верно не только для строительных ремесел, которые мы особо рассматриваем здесь, но, равным образом, для всех других, возникновение которых стало необходимо в силу определенных обстоятельств времени или места. Важно отметить, что эта легитимация – со всем, что она включает в себя, – всегда была возможна во всех случаях, за исключением одних лишь чисто механических ремесел, которые зародились только в современную эпоху. Итак, для камнетесов и для строителей, использовавших продукты их труда, мог ли дикий камень олицетворять нечто иное, нежели недифференцированную «первоматерию», или «хаос», со всеми как микрокосмическими, так и макрокосмическими соответствиями, тогда как полностью, со всех сторон тесаный камень, напротив, олицетворяет завершенность, или совершенство «дела»? В этом все объяснение различия, существующего между символическим значением дикого камня в случаях, подобных случаям мегалитических памятников и первобытных алтарей, и значением того же дикого камня в масонстве. Добавим, не имея возможности далее задерживаться на этом, что такое различие соответствует двойному аспекту materia prima, когда последняя рассматривается как "Универсальная Девственница" или как «хаос», который находится у истоков всякой проявленности. Равным образом, в индуистской традиции Пракрити, одновременно являясь чистой потенциальностью, которая находится буквально под всяким существованием, есть также аспект Шакти, т. е. "Божественной Матери". Совершенно ясно, что эти две точки зрения ни в коей мере не исключают одна другую, что, кстати, делает оправданным сосуществование алтарей из дикого камня со зданиями из тесаного камня. Эти несколько соображений еще раз засвидетельствуют, что при истолковании символов, как и во всяком другом деле, нужно уметь все помещать на свое точное место, без чего велик риск впадения в самые грубые ошибки.

Осевая символика и символика перехода

50. Символы аналогии[562]562
  Опубл. в Е.Т., янв. 1939.


[Закрыть]

Иным могло бы показаться странным, что речь идет о символах аналогии, потому что если, как это часто говорят, сама символика основана на аналогии, то и всякий символ, каков бы он ни был, должен быть выражением аналогии. Но такой способ рассмотрения вещей не верен: то, на чем она основывается, это, более общим образом, соответствия, существующие между различными уровнями реальности, но не всякое соответствие является аналогией. Мы понимаем здесь аналогию исключительно в ее самом строгом значении, т. е., согласно герметической формуле, как соотношение «того, что внизу» с «тем, что вверху». Соотношение, которое, как мы это уже не раз объясняли, в тех многочисленных случаях, когда нам доводилось его рассматривать, по самой сути подразумевает представление об «обратности направления» двух своих членов. Эта идея, впрочем, вписана так ясно и столь явным образом в символы, о которых мы будем говорить, что можно удивляться, как она оставалась незамеченной – даже теми, кто тщится их использовать, но именно этим ясно демонстрирует свою неспособность понять и правильно истолковать их.

Строение символов, о которых идет речь, основывается на изображении колеса с шестью спицами; как мы уже говорили, это колесо вообще есть прежде всего символ мироздания, где окружность олицетворяет проявление, осуществленное спицами, исходящими из центра. Но, естественно, число спиц, начертанных в нем, меняется в зависимости от случая, добавляя другие, более частные значения. С другой стороны, в некоторых производных символах сама окружность может и не быть изображенной; но в том, что касается их геометрического строения, эти символы тем не менее должны рассматриваться как вписанные в окружность. Вот почему их следует рассматривать в связи с символом колеса, даже если внешняя форма последнего, т. е. окружность, которая определяет его контур и границу, не выявлена здесь четким и видимым образом. Последнее лишь указывает на то, что в данном случае внимание должно обращаться не на саму проявленность, а особую область, где она разворачивается, поскольку эта область в некотором роде остается в состоянии неопределенности, предшествующем действительному очерчиванию окружности.

Простейшей фигурой, лежащей в основании всех других, является та, что образуется единственно совокупностью шести лучей (спиц). Последние, будучи попарно противоположными в своем исхождении из центра, образуют три диаметра: один вертикальный, а два других – косые и равномерно наклонные с двух сторон к первому. Если считать, что в центре расположено солнце, то это будут шесть лучей, о которых мы говорили в предыдущем исследовании; и в таком случае "седьмой луч" не может олицетворяться не чем иным, как самим центром. Что же до указанной нами связи с трехмерным крестом, то она устанавливается самым непосредственным образом: вертикальная ось остается неизменной, а два косых диаметра являются проекцией на плоскости изображения, двух осей, которые образуют горизонтальный крест. Это последнее соображение, весьма необходимое для полного понимания символа, не принадлежит, впрочем, к числу тех, где этот символ делают именно олицетворением аналогии и где довольствуются тем, что берут его как таковой, вне связи с другими символами, родственными ему через различные аспекты его сложного значения.

В христианской символике это изображение именуется простой хризмой; его тогда считают образованным посредством соединения двух букв, I и X, т. е. греческих инициалов двух слов Jesous Christos, и таков именно смысл, который оно, похоже, получило в первые века христианства. Но само собой разумеется, что этот символ много старше, и, в самом деле, он принадлежит к числу тех, что встречаются повсюду и во все времена. Константинова хризма, образованная соединением X и Р, двух первых греческих букв имени Christos, на первый взгляд представляется непосредственной производной от простой хризмы, основное положение которой она в точности сохраняет и от которой отличается лишь присоединением в верхней части вертикального диаметра завитка, предназначенного превратить I в Р. Этот завиток, естественно, имеющий более или менее округлую форму, может в таком положении рассматриваться как подобие изображения солнечного диска, возникающего на вершине вертикальной оси, или "Мирового Древа". Данная ремарка обретает особое значение в связи с тем, что в дальнейшем будет сказано нами по поводу символа древа.[563]563
  Впрочем, некоторые промежуточные формы являют сходство между хризмой и египетским «петельчатым крестом», что легко понять посредством уже сказанного выше по поводу трехмерного креста. В некоторых случаях завиток буквы Р также принимает конкретную форму египетского символа 'Завитка Гора". Другой вариант хризмы олицетворяется «цифрой четыре» старых цеховых клейм, многообразные значения которых, впрочем, требуют специального изучения. Отметим еще хризму, заключенную в круг и отчетливо уподобляющуюся шестиспицевому колесу.


[Закрыть]

Интересно отметить – в том, что более тесно касается геральдической символики, – шесть лучей являют своего рода общую схему, согласно которой в гербе располагались самые разнообразные фигуры. Взглянем, например, на орла или любую другую геральдическую птицу, и нам нетрудно будет осознать, что здесь действительно обнаруживается это расположение, т. к. голова, хвост, оконечности крыльев и лапы соотносятся, соответственно, с точками шести лучей; взглянув затем на такую эмблему, как цветок лилии, можно будет установить то же самое. В последнем случае не имеет большого значения историческое происхождение данной эмблемы, которое стало поводом разноречивых гипотез: будто цветок лилии и в самом деле есть цветок, что, кстати, согласуется с равнозначностью колеса и некоторых цветочных символов, таких, как лотос, роза и лилия (эта последняя, впрочем, действительно имеет шесть лепестков), или что первоначально он был острием копья, или птицей, или пчелой, древним халдейским символом царства (иероглиф sar), или даже жабой.[564]564
  Это мнение, такое странное на первый взгляд, допускалось, должно быть, очень давно, потому что на гобеленах XV века в Реймском соборе штандарт Хлодвига имеет изображение трех жаб. Впрочем, вполне возможно, что вначале эта жаба на самом деле была лягушкой, животным, которое в силу своих метаморфоз является древним символом «воскресения» и которое сохранило это значение в христианстве первых веков.


[Закрыть] Или еще, что более вероятно, будто он (цветок) является результатом своего рода «конвергенции» излияния нескольких этих изображений, сохранив лишь их общие черты. В любом случае он строго соответствует схеме, о которой мы говорили, и это и есть самое существенное при определении его главного значения.

С другой стороны, если через два соединить оконечности шести лучей, мы получим хорошо известную фигуру гексаграммы, или "печати Соломона", образованную из двух противоположных друг другу и переплетенных между собой равносторонних треугольников. Шестиконечная звезда в собственном смысле слова, которая отличается лишь тем, что прорисован только ее внешний контур, очевидно, есть лишь вариант того же самого символа. Средневековый христианский герметизм среди прочего видел в двух треугольниках гексаграммы олицетворение слияния двух природ, божественной и человеческой, в личности Христа; а число шесть, с которым, естественно, соотносится этот символ, среди прочих своих значений имеет значения союза и посредничества (mediation), которые идеально подходят здесь.[565]565
  В дальневосточной символике шесть иначе – в форме параллельных линий – расположенных черт подобным же образом олицетворяют средний член «Великой Триады», т. е. Посредника между небом и землей, «Истинного Человека», соединяющего в себе две природы, небесную и земную.


[Закрыть] Это же самое число является также, согласно еврейской Каббале, числом творения (творения «в шесть дней» Книги Бытия), и в этой связи атрибуция его символа Слову не менее обоснованна. В конечном счете, это своего рода графическое переложение omnia per ipsum facta sunt («все через него стало быть») Евангелия от Иоанна.

А два противоположных треугольника "печати Соломона" – и это мы особенно хотели подчеркнуть – олицетворяют два тернера, один из которых является как бы отражением или перевернутым образом другого; и вот в этом-то данный символ является точным изображением аналогии. Можно также в изображении шести лучей взять два тернера, образованных соответственно оконечностями трех верхних и трех нижних лучей. Будучи затем целиком наложены с одной и с другой стороны на плоскость отражения, они разделяются, а не переплетаются, как в предыдущем случае; но их перевернутое соотношение остается тем же. Чтобы сделать более точным этот смысл символа, иногда часть горизонтального диаметра обозначается в гексаграмме (и следует отметить, что точно так же обстоит дело с цветком лилии); этот горизонтальный диаметр олицетворяет отражения на "поверхности Вод" двух конусов, имеющих общую ось и обращенных вершинами в противоположные стороны. Добавим, что можно было бы получить и другое олицетворение «обратности», рассматривая два косых диаметра как видимый контур двух противоположных конусов с единой вершиной и общей осью в виде вертикального диаметра. И здесь, поскольку их общая вершина, которая есть самый центр изображения, расположена на плане отражения, один из этих двух конусов является перевернутым образом другого.

Наконец, изображение шести лучей, иногда немного измененное, но всегда совершенно узнаваемое, образует еще и схему другого очень важного символа – символа дерева с тремя ветвями и тремя корнями, где мы явно обнаруживаем два обратных тернера, о которых мы только что говорили. Впрочем, эта схема может рассматриваться в двух противоположных направлениях, так что ветви могут занимать место корней, и наоборот; мы вернемся к этому соображению, когда более полно будем рассматривать некоторые из аспектов символики "Мирового Древа".