Текст книги "Символы священной науки"

Автор книги: Рене Генон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Это не все: то, что соотносится с "живой душой" как пребывающей в сердце, затрагивает – непосредственно, по крайней мере, – лишь промежуточную область, составляющую то, что можно было бы назвать собственно психическим уровнем (в первичном смысле греческого слова психэ), и не выходит за пределы рассмотрения человеческой индивидуальности как таковой. Стало быть, отсюда следует еще подняться к высшему смыслу, который есть смысл чисто духовный или метафизический. И вряд ли есть необходимость отмечать, что взаимоналожение этих трех смыслов точно соответствует иерархии "трех миров". Таким образом, то, что пребывает в сердце, с первичной точки зрения, есть эфирный элемент, но и не только это; с точки зрения второй – это "живая душа", но также не только это, ибо то, что олицетворяется сердцем, есть, по существу, точка контакта индивида с универсумом или, иными словами, человеческого с Божественным, точка контакта, которая, естественно, отождествляется с самим центром индивидуальности. Следовательно, сюда нужно ввести третью точку зрения, которую можно назвать «надындивидуальной», потому что, выражая отношения человеческого существа с Первоначалом, она тем самым преодолевает пределы индивидуальной обусловленности. И, наконец, это именно с такой точки зрения говорится, что пребывающее в сердце есть сам Брахман, Божественное Первоначало, из которого проистекает, от которого полностью зависит всякое существование и которое изнутри проникает, поддерживает и освещает все сущее. Эфир также, в телесном мире, может рассматриваться как всесозидающий и всепроникающий, и вот почему все священные тексты Индии и канонические (auforises) комментарии к ним изображают его как символ Брахмана;[917]917
  «Брахман подобен Эфиру, который повсюду и который одновременно проникает во внешнее и внутреннее всего сущего» (Sankarachaiya, Atma-Bodha).


[Закрыть] то, что обозначается как «Эфир в сердце», в более высоком смысле есть, стало быть, Брахман, и, следовательно, «сердечное знание», когда оно достигает своей самой глубокой степени, поистине отождествляется с «божественным знанием» (Brahma-vidya).[918]918
  Но еще и само это божественное знание может быть двух типов: ограниченным – «предельным» (apara) и «беспредельным» (para), соотносящимся, соответственно, с миром небесным и тем, что находится за пределами «трех миров»; но это различие, несмотря на свою крайнюю важность с точки зрения чистой метафизики, не должно влиять на соображения, которые мы излагаем в настоящий момент, так же, как не должна влиять та из двух различных степеней, где, соответственно, может рассматриваться само «Единство».


[Закрыть]

Божественное Первоначало, впрочем, рассматривается как также пребывающее в центре всякого бытия, и это соответствует тому, что сказано апостолом Иоанном, когда он говорит о "Свете истинном, который просвещает всякого человека, приходящего в мир", но это "божественное присутствие", уподобляемое еврейской Шехине, может быть лишь виртуальным в том смысле, что человек может не иметь его актуального сознания; оно становится полностью действительным для этого существа только тогда, когда существо это осознало его и его «осуществили» посредством «Единения» ("Union"), понимаемого в смысле санскритской Йоги. Тогда этот человек знает, самым реальным и самым непосредственным из всех способов знания, что "пребывающий в сердце Атман" – есть не просто дживатман, индивидуальная и человеческая душа, но что это также абсолютный и безусловный Атман, универсальный и божественный Дух, и что и тот, и другой находятся в нерасторжимом и неизреченном контакте, ибо в действительности они суть одно, как, по словам Христа, "Мой отец и Я едины". Тот, кто действительно поднялся до такого знания, воистину достиг центра, и не только своего собственного центра, но также – именно в силу этого – центра всего сущего; он осуществил соединение своего сердца с "Духовным Солнцем", которое является подлинным "Сердцем Мира". Рассматриваемое подобным образом сердце есть, согласно учению индуистской традиции, "Божественный град" (Brahma-рига); и последний описывается, как мы уже указывали ранее, в понятиях, сходных с теми, которые в Откровении относятся к "Небесному Иерусалиму", а он также является одним из олицетворений "Сердца Мира".

75. Божественный град[919]919
  Опубл. в Е.Т., сент. 1950.


[Закрыть]

Мы уже говорили по различным поводам о символике «Божественного града» (Брахма-пуры в индуистской традиции);[920]920
  См. Человек и его становление согласно Веданте, гл. III; см также гл. Горчичное зерно и гл. Эфир в сердце.


[Закрыть] известно, что так именуется собственно центр бытия, называемый сердцем, которое, кстати, действительно соответствует ему (центру) в телесном организме, и что этот центр – есть место пребывания Пуруши, отождествляемого с Божественным Первоначалом (Брахманом) постольку, поскольку он является «внутренним распорядителем» (antar-yami), который управляет всей совокупностью способностей данного существа посредством «бездеятельного» действия, являющегося непосредственным следствием одного его присутствия. Имя Пуруша по этой причине толкуется как означающее пуришайя (purishaya), т. е. тот, кто пребывает или покоится (shaya) в творении, как в городе (pura); такое истолкование, очевидно, основывается на Нирукте, но А. Кумарасвами отметил, что, хотя дело не обстоит так в большинстве случаев, оно может представлять в то же время настоящее этимологическое отклонение,[921]921
  What is civilization? (Alberti Schweitzer Festschuft); мы заимствуем из этого исследования часть последующих соображений, в частности, в том, что касается лингвистической точки зрения.


[Закрыть] и этот пункт, в силу всех сближений, которым он открывает путь, заслуживает, чтобы мы остановились на нем более подробно.

Прежде всего, следует отметить, что греческое слово полис (polis) и латинское цивитас (civitas), обозначающие город, своими корнями, соответственно, соотносятся с двумя элементами, из которых образовано слово puru-sha, хотя, в силу некоторых фонетических изменений при переходе от одного языка к другому, это может остаться не замеченным с первого взгляда. В самом деле, санскритский корень pri или pur в европейских языках превращается в ple или pel,[922]922
  Известно, что буквы r и l фонетически очень близки и легко заменяют одна другую.


[Закрыть] так что pura и polis строго эквивалентны; с точки зрения качества, этот корень выражает идею полноты (санскритское puru и purna, греческое pleos, латинское plenus, английское full), а с точки зрения количественной – идею множества (греческое polus, латинское plus, немецкое viel). Как совершенно очевидно, город существует лишь благодаря собиранию множества живущих в нем и образующих его «население»[923]923
  Франц. «population» – Прим. пер.


[Закрыть] индивидов (слово populus равным образом имеет то же происхождение), и это могло бы оправдывать употребление для обозначения его терминов, о которых идет речь. Однако, это лишь самый внешний аспект, и когда хотят проникнуть в суть вещей, гораздо важнее рассмотреть идею полноты. Но в этой связи известно, что полное и пустое, рассматриваемые как корреляты, являются одним из традиционных символических олицетворений комплементарности активного и пассивного принципов; в данном случае можно говорить, что Пуруша наполняет своим присутствием «Божественный град» во всей его протяженности и во всех его зависимостях, т. е. целостность бытия, которое без этого присутствия было бы всего лишь пустым «полем» (kshetra), или, иными словами, чисто потенциальностью, лишенной всякого актуализованного существования. Именно Пуруша, согласно текстам «Упанишады», освещает «это все» (sarvam idam) своим излучением, образом своей «бездейственной» деятельности, посредством которой осуществляется всякая проявленность, согласно самой «мере», которая определяется действительной протяженностью этого излучения[924]924
  См. Царство количества и знамения времени, гл. III.


[Закрыть] точно так же, как в апокалиптической символике христианской традиции «Небесный Иерусалим» весь целиком освещается светом Агнца, который покоится в его центре «словно закланный», стало быть, в состоянии «недеяния».[925]925
  Напомним еще, что проявление Шехины, или «божественного присутствия» всегда олицетворяется светом.


[Закрыть] Мы можем еще добавить в этой связи, что заклание Агнца «от начала мира» в действительности есть то же самое, что ведическое жертвоприношение Пуруши, по видимости расчленяющего себя у истоков проявления, чтобы присутствовать одновременно во всех существах и во всех мирах,[926]926
  См. гл. Собирать то, что рассеяно.


[Закрыть] так что будучи по существу единым и изначально заключающим все в самом своем единстве, внешне он предстает как множественный. А это, в свой черед, точно соответствует двум идеям, полноты и множественности, о которых только что была речь; и вот почему также говорится, что «в мире есть два Пуруши: один разрушимый и другой неразрушимый, первый распределен между всеми существами, второй незыблем».[927]927
  Бхагавадгита, XV, 16; согласно продолжению этого текста, Пуруша-атман, который идентичен Параматману, находится за пределами (выше) этих двух аспектов, потому что он есть высшее Первоначало, трансцендентное по отношению ко всякой проявленности: он не пребывает «в мире», но, напротив, это все миры пребывают в нем.


[Закрыть]

С другой стороны, латинское civitas производно от корня kei, который в западных языках равнозначен санскритскому корню shi (откуда shaya); его первоначальное значение – отдых, покой (греческое keisthai, возлежать); значение резиденции, или постоянного жилища, а таковы смыслы города, является, в конечном счете, непосредственным следствием первого. Пуруша, покоящийся в "Божественном граде", может быть назван его единственным гражданином" (civis),[928]928
  Равнозначное греческое выражение monos polites было применено Филоном по отношению к Богу.


[Закрыть] потому что множество обитателей, которые населяют его, воистину существует лишь через него, будучи целиком создано его собственным светом и одушевлено его собственным дыханием (prana). Впрочем, световой луч и жизненное дыхание здесь не что иное, как два аспекта сутратмы. Если «Божественный град» (или «Царство Божие», которое «внутри нас», согласно евангельским словам) рассматривать в его самом строгом значении, исключительно как самый центр бытия, то само собой разумеется, что реально там пребывает один лишь Пуруша; но распространение этого понятия на все творение, со всеми его свойствами и составляющими его элементами, равным образом законно по причинам, которые мы только что объяснили, и ничего не меняет здесь, потому что все это целиком зависит от Пуруши и обязано ему даже самым своим существованием. Жизненные функции и способности живого существа часто сравнивают, в их отношениях к Пуруше, с подданными и слугами царя, и среди них существует иерархия, сравнимая с иерархией различных каст в человеческом обществе.[929]929
  Это точка зрения, в частности, была развита Платоном в его Республике.


[Закрыть] Дворец, в котором пребывает царь и откуда он правит всем, является центром или сердцем города,[930]930
  Первоначально этот дворец был в то же самое время и храмом; этот двойственный характер иногда еще встречается в эпохи «исторические», и мы напомним здесь, в частности, пример Ming-Tang в Китае (см. Великая Триада, гл. XVI).


[Закрыть] его основной частью, в которой все остальное есть, в некотором роде, всего лишь продолжения или «расширения» (такой смысл также содержится в корне kei). Но, разумеется, подданные никогда не пребывают в состоянии абсолютной зависимости подобной той, о которой идет речь, потому что, а функция царя есть единственная в городе, хотя ситуация «правителя» существенно иная, нежели ситуация «управляемых»,[931]931
  В их отношении друг к другу «правитель» находится «в акте», а «управляемые» – «в потенции», согласно аристотелевскому и схоластическому языку, вот почему в традиционной концепции царь и его царство находятся в отношениях активного и пассивного принципов, но, напротив, царь, поскольку он осуществляет временную власть, в свою очередь, становится принципом пассивным по отношению к духовной власти (A. Coomoraswamy, Spiritual Authority and Temporel Power in the Theory of Indian Government).


[Закрыть] сам царь есть однако же человеческое существо, как и его подданные, а не принцип другого порядка.

Еще один образ, и более точный, дается нам игрой марионеток, потому что последние одушевляются лишь волей человека, который приводит их в движение по своему произволу (а нить, посредством которой он заставляет их двигаться, естественно, является еще одним символом сутратмы); в этой связи мы обнаруживаем особо поразительный «миф» в Катха-Сарит-Сагара (Katha-Sarit-Sagara).[932]932
  Cm. A. Coomaraswamy, «Spiritual Paternity» and the «Puppet Complex», в Psychiatry, авг. 1945.


[Закрыть] Речь идет там о городе, целиком населенном деревянными автоматами, которые во всем ведут себя как живые существа, за исключением того, что они лишены дара речи; в центре находится дворец, где пребывает человек, являющийся «единственным сознанием» (ekakam chetanam) города и причиной всех движений этих автоматов, которые он сам и создал. И здесь уместно заметить, что этот человек именуется плотником, а это уподобляет его Вишвакарману, т. е. Божественному Принципу, поскольку последний созидает Вселенную и управляет ею.[933]933
  См. Масоны и карпентеры, в Е.Т., дек. 1946.


[Закрыть] Это последнее примечание побуждает нас уточнить, что символика «Божественного Града» доступна применению как «макрокосмическому», так и «микрокосмическому», хотя исключительно последнее мы рассматривали во всем предыдущем изложении, можно было бы даже говорить о нескольких «макрокосмических» применениях на различных уровнях, в зависимости от того, идет ли речь об отдельном мире, т. е. об определенном состоянии существования (и именно к этому случаю относится собственно символика «Небесного Иерусалима», о которой мы напоминали выше) или обо всей совокупности универсальной проявленности. Во всех случаях, рассматривается ли центр одного мира или центр всех миров, в этом центре находится Божественный Принцип (Пуруша, пребывающий на солнце, который есть Spiritus Mundi западных традиций); он играет для всего, что проявлено в соответствующей области, ту же роль «внутреннего правителя», которую Пуруша, пребывающий в сердце каждого существа, играет для всего, что заключено в возможностях этого существа. Тогда, дабы применить это ко множеству проявленных существ, остается лишь осуществить перенос без каких-либо модификаций того, что в случае применения «микрокосмического» говорится о различных свойствах отдельного существа. Впрочем, символика солнца как «Сердца Мира»[934]934
  Само собой разумеется, что речь идет не о «том солнце, которое видят все люди», но о духовном солнце, «которое немногие постигают умом» (Atharva-Veda, X, 8, 14) и которое представляется недвижно пребывающим в зените.


[Закрыть] объясняет, почему сутратма, связующая каждое существо с центральным Пурушей, олицетворяется тогда «солнечным лучом», именуемым сушумна.[935]935
  См. Человек и его становление согласно Веданте, гл. XX; этот «солнечный луч» есть вместе с тем то же самое, что и «золотая струна», о которой говорит Платон.


[Закрыть] Различные изображения сутратмы показывают также, что видимое расчленение Пуруши на уровне «макрокосмическом», так же как и на уровне «микрокосмическом» должно рассматриваться не как фрагментация, противоречащая его сущностному единству, но как «распространение», сравнимое с распространением лучей, исходящих из центра. И в то же время, поскольку сутратма уподобляется нити (sutra) уже самим своим именем, эта символика находится в тесной связи также и с символикой ткачества.[936]936
  См. Символика Креста, гл. ХIV; напомним здесь более конкретно о символике паука в центре его путины, образе солнца, лучи которого, являющиеся эманациями или «распространениями» его самого (как паутина создается пауком из его собственной субстанции), образуют в некотором роде «ткань» мироздания. Они актуализируют последнюю по мере того, как распространяются во всех направлениях, исходя из своего источника.


[Закрыть]

Нам остается вкратце указать на еще один момент, а именно: для того, чтобы быть законными и приемлемыми с традиционной точки зрения, т. е. для того, чтобы, в конечном счете, быть поистине «нормальными», строение и организация всякого города или человеческого общества должны стремиться сколь возможно полно брать за образец "Божественный Град". Мы говорим "сколь возможно полно", потому что, по крайней мере, в нынешних условиях нашего мира подражание этой модели (которая есть, собственно, "архетип") всегда будет вынужденно несовершенным, как это показывает сказанное нами выше по поводу сравнения Пуруши с царем; но, как бы то ни было, лишь в той мере, в какой будет осуществлено это подражание, строго говоря, будет и право говорить о «цивилизации». Достаточно сказано и о том, что все, именуемое так в современном мире, все, притязающее даже быть «цивилизацией» по преимуществу, есть только карикатура на нее, а часто даже и ее противоположность во многих отношениях. Антитрадиционная цивилизация, подобная этой, в действительности не только не заслуживает такого имени, но она есть даже, по всей строгости, противоположность подлинной цивилизации.