Текст книги "Водоворот страсти"
Автор книги: Рене Бернард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Глава 7
На следующее утро погода выдалась восхитительная, как нельзя лучше подходящая для конной прогулки по Гайд-парку, Здесь собирались сливки светского общества, сюда приезжали, чтобы и себя показать, и других посмотреть: прогулка по Гайд-парку – это демонстрация на свежем воздухе самых последних веяний в моде, прекрасная возможность стать предметом зависти или восхищения. Во время лондонского сезона Гайд-парк – место, где завязываются новые знакомства, обмениваются приглашениями, намечаются или рушатся будущие браки.
Густая вуаль закрывала лицо Хейли. Она ехала на лошади в одиночестве по дорожке, сожалея, что для свидания выбрано не самое малолюдное место. Однако в записке мистера Хоука значился именно Гайд-парк. После встречи на вечере, после бессонной ночи Хейли решила: им необходимо встретиться, чтобы покончить со всем раз и навсегда.
– Большинство гуляющих по парку, мисс Морленд, приезжают сюда покрасоваться. Однако я думаю, что вас я узнал бы в любом одеянии, даже если вы были бы укрыты с головы до пят.
Она едва не вскрикнула от испуга, настолько неожиданным было его появление; Он словно возник из воздуха.
– Мистер Хоук, я предпочла бы остаться незамеченной.
– В таком случае вам следовало оставить вуаль дома. Лучше всего скрываться под обычной внешностью и делать вид, что ни от кого не прячешься, – пошутил он.
Она улыбнулась:
– Да, это вы умеете, как никто другой.
– С тех пор как я встретил вас, мисс Морленд, я только и делаю вид, что ни от кого не прячусь.
Она едва не рассмеялась.
– С какой стати я должна вам верить?
– Я ничего не выдумываю.
Хейли покачала головой и отвернулась. Находясь рядом с ним, она совсем забыла о цели, ради которой согласилась прийти на свидание. В костюме для верховой езды он был неотразим. Темная куртка поверх белой рубашки подчеркивала его широкие плечи и узкую талию. Замшевые брюки плотно облегали стройные бедра, которыми он небрежно и грациозно сжимал бока жеребца. Невозможно было поверить; чтобы такой красавец не был тщеславен. Поймав себя на подобной мысли, Хейли попыталась найти изъяны в его безупречной внешности. Оглядев его, она поняла, что ее надеждам не суждено сбыться. Кроме небрежно повязанного галстука, его ни в чем нельзя было больше упрекнуть.
Хоук свернул с главной дорожки на боковую и, натянув поводья, остановил коня. Он хотел посмотреть, поедет ли она за ним.
– Следуйте за мной, мисс Морленд. Ведь вы сами изъязвили желание укрыться от чужих глаз. Посмотрим, не найдется ли где-нибудь укромное местечко для беседы.
Хейли заколебалась. Если их увидят или подслушают, то по городу непременно поползут слухи, что нанесут вред ее репутации, так что осторожность была вовсе не лишней. Да, а вдруг он захочет воспользоваться их уединением?..
Мистер Хоук, словно прочитав ее мысли, с насмешкой сказал:
– Можно поговорить на большом скаковом круге, тогда нас будет окружать сотня кумушек-сплетниц.
Натянув поводья, Хейли направила лошадь следом за ним.
– Я не боюсь вас, мистер Хоук.
– Приятно слышать. – Он пришпорил коня, переходя на легкую рысь.
Несколько минут они ехали в молчании между деревьями, пока не выехали к неглубокой лощине, поросшей молодым лесом. Отличное место для уединенной беседы!
– Ну как вам здесь? Не страшно? – спрыгнув с коня, Спросил Хоук. – Мы в городском парке, но тут нас никто не увидит.
Хейли тоже соскочила с лошади и, полная решимости начать разговор, которого боялась, откинула вуаль.
– В вашей записке… – Она запнулась, но тут же сбивчиво продолжила: – Я согласилась на встречу только ради того, чтобы положить конец… Пора все прекратить и оставить!
– Что именно прекратить и оставить?
Речь, которую Хейли готовила почти всю ночь, вылетела у нее из головы.
– Вы сами знаете, что именно. – Это было все, на что она оказалась способной.
Лицо Галена приняло наивно-изумленное выражение.
– Боюсь, я не смогу что-либо прекратить или оставить, если не буду знать, что вы имеете в виду, мисс Морленд, – Он вопросительно поднял бровь. – Не могли бы вы кое-что уточнить?
– Да как вы… – Она топнула от негодования ногой. – Ваш откровенный флирт и внимание, вот что! Пока никто не заметил, но скоро все это увидят, и мне не хочется…
– Флирт? – притворно удивился Гален. – До сих пор никто не обвинял меня во флирте, тем более в откровенном. Неужели я переступил грань дозволенного? Может, мне стоит посоветоваться по этому поводу с мистером Трамблом? Ведь я никогда не видел, чтобы этот достойный джентльмен хоть раз целовал вам руку. Возможно, он просветит меня?
– Ни о чем таком вы не будете его расспрашивать.
– Я спрошу его тогда, когда сочту нужным, если только вы не согласитесь ответить на один мой вопрос. – Хоук подошел на шаг ближе. – Мисс Морленд, я не часто прибегаю к шантажу, но если нет иного выхода, то почему бы и нет?..
– Всего один откровенный ответ? Не очень-то большая плата. Будь вы настоящим джентльменом, то согласились бы держать все в тайне, не требуя ничего взамен. – Хейли скрестила руки на груди. – Итак, что за вопрос?
– Почему Герберт?
Хейли зарделась от смущения.
– Да, мистер Трамбл не тот мужчина, который способен вскружить голову… или заставить сгорать от страсти. Но в отличие от поэтов, воспевающих любовь, я не считаю трагедией обычный брак, основанный на практичности и лишенный безудержной страсти. В нашем мире опасно жить, питаясь несбыточными желаниями, мистер Хоук.
– Мисс Морленд, поверьте мне, вы созданы для того, чтобы сгорать от страсти. Вы одна из тех редких и страстных натур, жизнь которых без любви лишена смысла. Более того, я уверен в том, что вы сами безотчетно хотите этого больше всего на свете.
– Вы меня совсем не знаете.
Гален шагнул к ней. Хейли почти физически ощущала его близость: фигура, мужественное лицо, блеск изумрудных глаз, даже каждая пуговица на его куртке – все излучало невыразимое очарование. От его кожи исходил запах душистого мыла, обещавший что-то сладостное, ее ноги внезапно стали ватными, а колени едва ли не подгибались. Он был близко, но все-таки не совсем… – Тогда считайте меня лжецом, мисс Морленд.
– Да вы… – Обидчивые слова едва не слетели с ее губ, – помешал взметнувшийся вихрь чувств и мыслей.
Кто же он такой? Странный, удивительный человек… рядом с ним внутри то полыхает огонь, то все сжимается от холода!
– Итак, я…
– Вы грешный, испорченный тип. Между нами нет Ничего общего.
В его взгляде промелькнуло откровенное удивление.
– Неужели? Вы так уверены? – Он подошел к ней вплотную. Высокого роста, он возвышался над ней как скала, а она едва не упиралась носом в его грудь. Его окружал необычный запах, запах мужчины, приятный и волнующий. – Так как же насчет вас, мисс Морленд?
– На что вы намекаете?
– Если вы считаете, что я испорчен, тогда что можно сказать о вас?
– Вы переходите все границы!
– Что же я могу думать о женщине, которая не сводила с меня глаз вчера на концерте у Марчфилда? Ведь вы больше ни на кого не обращали внимания, дорогая.
– Мне было… не по себе.
Оправдание прозвучало нелепо и смешно. У Хейли мурашки побежали по коже. Он смотрел на нее сегодня точно такими же глазами, как и вчера, страстными, бесстыдными, в которых явственно угадывалась откровенная страсть. Хейли ужаснулась, – ее тянуло к нему не меньше, чем его к ней.
– Ну, так в чем же дело? Я стою слишком близко и вполне заслуживаю пощечины, мисс Морленд. Но вы не торопитесь поставить меня на место и не убегаете. – Он нагнулся над ней так низко, что его горячее дыхание коснулось ее кожи. – Мы с вами очень похожи. Осмелюсь предположить, что вы также догадываетесь об этом.
Она едва не задохнулась от возмущения.
– Ваши предположения чересчур смелы! Я помолвлена, мистер Хоук. Я скоро выйду замуж.
– Но сейчас вы здесь вместе со мной. О предположениях и догадках давайте поговорим в другой раз. – Он взял ее за плечи и ласково привлек к себе, на практике показывая, что знает ее тайное желание, – Поцелуйте меня, Хейли. А потом, если вы ведите мне уйти, я послушно удалюсь – навсегда.
– Почему вы думаете, что я соглашусь… на ваше условие, а не попрошу вас уйти прочь прямо сейчас?
– Потому что послушание – это плата за согласие. Кроме того, разве моя дерзость не дает вам прекрасный повод доказать на деле, что вам безразличны мои ухаживания? Всего лишь один поцелуй!..
Гален с любопытством следил за тем, как потемнели от негодования глаза Хейли. Он понимал, какое смятение вызвали его слова в ее сердце. Вечный спор между «да» и «нет».
«Да! Мисс Морленд, скажите «да». Вы всегда будете говорить мне «да»».
Он нагнулся к ней и, наслаждаясь одержанной победой, поцеловал ее в первый раз.
Первый поцелуй вышел очень нежным. И тут же Гален обнаружил, каким магическим воздействием обладает мисс Хейли Морленд. Она целовалась совсем не так, как большинство других женщин; Она не покачнулась, не уцепилась за него, потому что у нее якобы закружилась голова, не прижалась «случайно» к нему, чтобы сильнее его соблазнить. Ее поцелуй совсем не походил на поцелуй леди, притворяющейся невинной девушкой. Это был настоящий поцелуй невинной девушки, пробующей впервые свои чары на мужчине. Их сила и обаяние были несомненны.
Никогда прежде он не ощущал ничего подобного. Хладнокровие оставило его. Кровь вскипела и бурной волной побежала по его жилам.
Поцелуй не содержал намека на мнимую скромность, на разыгранный испуг и желание прервать его. Это был не тот поцелуй. Она словно ощупывала его губы, пробовала их на вкус, и в какой-то миг Галену показалось, что он задохнется от огромного наслаждения, охватившего его.
Язык у нее был словно шелковый. Он касался его, играл с ним, испытывая не меньшее наслаждение, чем она. Галену хотелось вызвать у нее большее доверие, пробудить уверенность в собственных силах.
Поцелуй превратился в десяток поцелуев. Одной рукой Гален обвил ее стан и нежно привлек к себе. Другой ласково провел по лицу, шее, захватил, играя, кончики ее волос. С тихим вздохом она поддалась его ласкам. Ему, хотелось большего, хотелось расстегнуть платье, но он понимал, что у ее смелости тоже есть границы. Их уединение в любой момент могло быть нарушено каким-нибудь проезжающим всадником. Минутная решимость мисс Морленд вот-вот должна была уступить место рассудительности и осторожности. Кроме того, столь быстрое развитие событий расходилось с его тайными планами. Но в этот миг он потерял голову и решил – будь что будет, но не стоит упускать столь благоприятный момент.
Похоже, благоразумие оставило их обоих.
Хейли тихо застонала и Гален впился губами в ее губы. Дрожь пробежала по его телу. Не выпуская Хейли из объятий, он увлек ее назад, пока она спиной не прислонилась к широкому дубу. Теперь он мог перейти к еще более тесному общению. Перед его взором возникла обольстительная мисс Морленд, прижавшаяся к нему всем телом… дальнейшие видения были еще более сладострастными…
Гален осыпал поцелуями ее щеки и шею. Горячее дыхание Хейли говорило о не меньшем возбуждении. Гален принялся ковать железо, пока оно было горячо. Он просунул колено между ее ног и прижался подрагивающим бедром к ее телу. Губами он опять приник к ее рту, побуждая всеми известными ему способами окончательно забыть обо всем и целиком отдаться ему.
Но вдруг она оттолкнула его. Ему не хотелось отпускать ее, но голос благоразумия возобладал. Разыгрывать из себя дикое необузданное животное – большей глупости нельзя было вообразить.
– Не могу! Я никогда не соглашусь на это, мистер Хоук! Слышите? – Она бросилась в сторону и упала бы, если бы он не поддержал ее.
– Простите меня. В свое оправдание лишь замечу, что ваши поцелуи очень сладостны, – сказал Гален.
Во взгляде, который она бросила на него, отразились слитые воедино страх, радость и желание, и ему сразу стало легче на душе. «Я взволновал ее… так быстро… но мной овладело сильное желание».
– Я вам очень признательна, мистер Хоук.
– Признательны? – Он удивился, но это еще мягко сказано.
– Мне хотелось узнать… что чувствуешь, когда целуешься с вами. – Она умолкла. Ее глаза заблестели от навернувшихся слез. Однако она сумела взять себя в руки, а когда заговорила, ее голос звучал твердо: – Прошу меня простить, если я ввела вас в заблуждение. Впредь ничего подобного не повторится. Как бы ни было велико искушение, мне следует помнить о Герберте и моей репутации. Я не наивная дурочка и не собираюсь портить себе жизнь из-за глупости.
– Понятно, – стараясь говорить как можно спокойнее, сказал Гален. Какими бы горькими ни были ее слова, доля правды в них точно была – она никак не была дурочкой. Что же касается всего остального, то это прозвучало очень забавно, даже смешно, но он согласно закивал, это был более чем разумный поступок в сложившемся положении. «Какая же вы очаровательная лгунья, мисс Морленд». – Как вам будет угодно.
Она подошла к лошади и сделала две неудачные попытки забраться в седло.
– Позвольте предложить вам помощь, мисс Морленд, – сказал Гален, подойдя к ней сзади.
– Благодарю вас, – отозвалась Хейли, не оборачиваясь.
Гален улыбнулся; «Вы не смотрите на меня, потому что боитесь, что мы опять поцелуемся. Но как же тогда быть с теми возвышенными словами, которые вы только что сказали?»
Он рукой слегка поддержал ее за талию, довольно нахально, но помощь вовсе не была лишней. Не успела Хейли испуганно вскрикнуть, как уже оказалась в седле. Он встал и поправил на ней платье.
Судя по всему, роль грума пришлась ему по вкусу. Груму дозволялись те вольности, которые не были позволительны джентльмену. Гален взял ее ногу и поставил в стремя, затем, обхватив за талию, посадил поудобнее в седло. Вел он себя осторожно, не переступал границ приличия, но вместе с тем действовал твердо и уверенно.
– Мисс Морленд…
– Да?
– Вы хотите услышать ответ на свой вопрос?
– Какой вопрос? – спросила Хейли дрожащим голосом. Тревожный взгляд и припухшие от поцелуев губы выдавали ее внутреннее смятение.
– Помните, вы просили меня прекратить и оставить? – Он протянул ей поводья.
– Конечно, помню.
Он улыбнулся, напрасно пытаясь отогнать дурные, но такие приятные мысли и желания.
– Так вот, мой ответ – нет.
Он хлопнул рукой по крупу лошади, и та помчалась вперед прежде, чем Хейли успела что-либо возразить.
– Тебе понравилась прогулка верхом, дорогая? – спросил отец, ласково целуя дочь в щеку. От него, как обычно, пахло бренди. Неприятный запах, но Хейли уже смирилась с ним.
– Папа, почему бы тебе не прогуляться? – как можно мягче сказала она. – Сегодня такой чудесный день. Не стоит сидеть в четырех стенах.
– Пф! – весело откликнулся он. – Любоваться солнечной погодой можно из окна. Для чего же их придумали, как не для этого?! Кроме того, я был не совсем один.
– У тебя были гости? – спросила Хейли с надеждой, что тетя Элис сумела вмешаться в нужный момент и помогла удержать отца в рамках приличия, по крайней мере, чтобы он не пил при посторонних.
– Нет. Только Трамбл! – Он вытянулся на диване, уставившись бессмысленным взглядом в потолок. – Небольшой деловой разговор между джентльменами. Тебе нечего волноваться.
– Деловой разговор? – удивилась Хейли.
– Да, да… теперь тебе больше не надо беспокоиться и заниматься финансовыми делами. Почему джентльмен не может взять взаймы у будущего зятя? И я не хочу слышать никаких возражений. – Он внезапно встал, возбужденный, покрасневший, словно ребенок, пытающийся оправдаться перед родителями за содеянную шалость..
Его слова поразили ее словно удар молнии. Еще один заем. Еще больше долгов. Боже, когда же прекратится этот кошмар? Судя по всему, никогда. «А я… я вела себя так опрометчиво, забыла о Герберте, о наших долгах, о пьющем отце. Я целовалась с Хоуком и в этот прекрасный момент забыла обо всем. Нет, никогда больше такое не повторится. Ручаюсь!»
– Я часто ездил верхом с твоей матерью. Как прекрасно она держалась в седле! – Он вздохнул. – Помнишь, у всех купленных мной лошадей масть была под цвет ее любимому наряду для верховой езды?
– Конечно, помню. – Она стиснула руки, не зная, что говорить дальше.
– Герберт сказал, что абонировал на завтра ложу в опере. Обязательно надень красное платье. В нем ты так похожа на свою мать…
Хейли замерла на месте, погруженная в свои мыслив и не обращая внимания на глуховато звучавший, печальный отцовский голос.
– Я попрошу повара приготовить для тебя что-нибудь. Отец, тебе необходимо поесть. Если я понадоблюсь, то я в своей комнате.
– Мне ничего не надо… – В голосе отца явственно слышалось раскаяние. – Ладно, я поем что-нибудь.
Хейли повернулась и вышла, не в силах больше выслушивать очередную порцию сожалений или утешений. Слишком ее взволновала сегодняшняя встреча с мистером Хоуком. Вкус его губ еще не выветрился из ее памяти.
«Нет, я не такая наивная дурочка, чтобы потерять голову от страсти и все погубить… Или я обманываю себя?»
Глава 8
Из небольшой ложи открывался прекрасный вид на сцену, а также на весь зал, заполненный до отказа. Куда бы она ни обратила взор, повсюду блестели драгоценности, наряды и театральные бинокли. Дамы из соседних лож, партера и бельэтажа, поворачивая головы, оценивающе осматривали платья, в которых блистали светские красавицы, пожалуй, их больше интересовали наряды, чем само лицедейство. Между ними словно царил дух невольного соперничества, соревнования – кто кого превзойдет нарядом или украшениями. Однако Хейли не могла оторвать глаз от того, что происходило на сцене.
Рядом с ней сидела тетя Элис, Герберт – позади, он дремал на протяжении почти всего представления. Хейли целиком погрузилась в мир грез и романтических переживаний, царивший на оперной сцене. Божественное пение, нарядные костюмы актеров отвлекали ее от тревог и забот.
Несравненное сопрано мисс Беатрис Лэнгстон едва начала очередную арию, как тетя Элис наклонилась и прошептала:
– Бетси – это чудо, не правда ли?
– Да, такая печаль в голосе и такой мягкий тембр, просто удивительно, – согласилась Хейли.
– Странно, почему в опере всегда поют так грустно и трагично? Неужели, кроме разбитого сердца и смерти, больше не о чем петь? – Тетя Элис украдкой из-за веера прошептала: – Возможно, более живой, энергичный стиль исполнения удержал бы мистера Трамбла от сонливости.
Хейли слегка поморщилась. Сознание послушности долгу все равно не приносило ей покоя: сколько раз она давала себе обещание больше не позволять мистеру Хоуку никаких вольностей, но сердце все равно не подчинялось. Неуклюжие манеры простодушного мистера Трамбла действовали ей на нервы. Каждый его промах или бестактность вызывали у нее странное чувство неотвратимой угрозы. Каждое его неуклюжее прикосновение пробуждало в ее памяти тот самый первый поцелуй…
Прошло два дня, но воспоминания о поцелуе не ослабевали, а, пожалуй, даже усиливались. В ее сознании вспыхивали волнующие переживания, услужливая память припоминала все, что произошло между ними, не упуская ни одной подробности, ни одного его прикосновения. Иногда она с еле заметной улыбкой и без всякого страха задумывалась над тем, каково быть «той женщиной», женщиной, лишенной практичности.
«Как это смешно и нелепо! Я не первая и не последняя девушка, которая выходит замуж не по любви. Но еще до того, как тетя Элис принялась восхвалять мистера Хоука, она сотни раз укоряла меня за лишнюю рассудительность, считая, что мое сердце на поводке у головы. Разумеется. Теперь все ее советы сводятся к одному и тому же – забыть о благоразумии и осторожности. И будь что будет…»
Она взволнованно обвела глазами соседние ложи, желая проверить, сдержал ли мистер Хоук обещание не прекращать своих преследований. Он появлялся всегда так неожиданно, что сегодня Хейли даже стало досадно: почему его нигде не видно?
«Боже, что я делаю? Мечтаю о нем и готова пожертвовать ради встречи с ним последней иллюзией покоя!..» Усилием воли она заставила себя опять взглянуть на сцену, но суета актеров и блеск огней больше не увлекали ее и не отвлекали от грустных мыслей.
«Меня продают словно скаковую лошадь из конюшни моего отца. Скорей бы все уже закончилось. Сделка заключена. Я дала слово. А я дочь джентльмена. Когда я увижу мистера Хоука, непременно напомню ему об этом». Хейли вздохнула, ловя себя на мысли, что опять невольно вернулась к мистеру Хоуку.
Опера близилась к концу. Публика разразилась аплодисментами, разбудившими Герберта. Он с живостью присоединился и, пожалуй, даже громче многих кричал «браво».
Тетя Элис с насмешкой посмотрела на проснувшегося театрала.
– Мистер Трамбл, ведите себе сдержанней. Вдруг мисс Лэнгстон захочет обсудить с вами сюжет оперы, тогда вы попадете в неловкое положение.
Герберт весело рассмеялся, пропуская мимо ушей шпильку в свой адрес.
– Я ей отвечу, что потерял Дар речи от ее пения. Вряд ли она сочтет меня льстецом.
Он встал и подал руку Хейли.
– Давайте сходим к актерам. Прикоснемся к их жизни. Хотя, наверное, там будет много народу.
Хейли с радостью встала.
– Думаю, что не очень. Если вопреки ожиданиям там будет много гостей, тогда уйдем, ладно?
– Да, да, конечно.
Они вышли из ложи и направились на первый этаж, туда, где в малом зале в честь артистов был устроен небольшой званый вечер.
– Я никогда раньше не встречался с артистами, но все говорят, что они очень веселые и приятные люди. – Герберт явно радовался в предвкушении новых знакомств.
– О да, – подхватила тетя Элис. – Артисты удивительно дружелюбны, даже слишком.
Хейли оглянулась через плечо и заметила лукавую усмешку на лице тети. Наверняка у той был наготове неприличный рассказ из далекой тетиной юности, в котором речь шла об актере, безумно влюбленном в тетю.
Точно так же как и ее брат, тетя Элис сильно любила мужа, но после его смерти, а это случилось всего через год после свадьбы, тетя предпочла затворничеству жизнь веселой вдовушки. Однако Хейли не знала, насколько правдивы тетины истории. Дело в том, что с каждым годом ее любовные похождения, с ее слов, становились все более пикантными и шокирующими.
Они сошли вниз как раз вовремя. Артисты только что пришли, многие из них даже не стали переодеваться. Их необычный вид придавал званому ужину оттенок театральности и возбуждал интерес. Светские дамы жеманно прикрывались веерами, маскируя интерес к актерам. В отличие от них джентльмены почти не скрывали своих намерений и восхищенными глазами разглядывали актрис, хотя некоторые из них, соблюдая правила приличия, вели себя более достойно.
Герберт чуть не свернул себе шею, высматривая кого-то в толпе.
– Почему-то я не вижу мисс Лэнгстон.
– О, не волнуйтесь так. Она ведь примадонна и обязательно придет, – сдержанно заметила тетя Элис. – По-видимому, она хочет, чтобы ее появление выглядело как можно более торжественно.
– Да, да, понимаю, – торопливо сказал Герберт и тут же захлопал в ладоши от возбуждения. – Вы правы, вот и она… Как же она восхитительна!
– Не хотите ли вы, чтобы я вас представил? – вдруг предложил один из стоящих рядом джентльменов и поклонился. Одного взгляда на его пуговицы, в центре которых блестели фальшивые брильянты, хватало, чтобы увидеть в нем человека из актерской среды.
– С удовольствием! Я – Герберт Трамбл, это моя невеста мисс Морленд, а это миссис Шоу, ее тетя. – Герберт схватил протянутую руку и по привычке крепко пожал ее. – Очень рад!
– Меня зовут Эдмонд Блейкли. Я антрепренер мисс Лэнгстон.
Затем мнимый джентльмен раскрыл глаза и с притворным удивлением воскликнул:
– Неужели вы Герберт Трамбл, глава фирмы «Текстильные изделия Трамбл»?
– Да, да, тот самый. – Герберт сиял от гордости. – Вижу, что вы наслышаны о компании моего отца.
– Помилуйте, сэр, кто же не знает о текстильной империи «Трамбл».
Герберта буквально распирало от чувства собственной значимости. Хейли закусила губу, чтобы не рассмеяться.
Мисс Лэнгстон подошла к ним, повинуясь взмаху руки антрепренера. Хейли пришлось немного отступить, поскольку Герберт, выпустив ее руку, сделал один-два быстрых шага навстречу певице.
– Какая честь, мисс Лэнгстон!
– Позвольте представить – мистер Трамбл и его спутницы. Мисс Лэнгстон, – сказал антрепренер.
Представление прозвучало небрежно и обидно, тетя Элис, стоявшая позади, даже фыркнула от возмущения. Герберт не удосужился поправить антрепренера, он не сказал, что рядом с ним будущая миссис Трамбл, жена магната текстильной империи.
– Неужели, мистер Трамбл, вам понравилось наше незатейливое пение? – кокетливо спросила мисс Лэнгстон.
– Вы еще спрашиваете? Вы сирена! У вас божественный голос! – Герберт изливал комплименты словно вулкан.
– А! У вас тонкий вкус! Только тот, кто ценит искусство, разбирается в нем, – напыщенно произнес Блейкли. – Ах, если бы другие инвесторы разделяли вашу страсть к искусству, мистер Трамбл!
Тетя Элис наклонилась к уху племянницы:
– Какой интересный поворот, не правда ли? Теперь Герберт почувствует себя как рыба в воде. Какие же мы наивные простушки, а вот умные люди умеют найти подход. Будь уверена, эти хитрецы получат от него все, что захотят.
– Думаю… ему нравится непринужденная, ни к чему не обязывающая беседа. – Хейли попыталась оправдать Герберта.
– О, слишком непринужденная. Но почему бы тебе тогда не принять в ней участие? В конце концов, можно отнестись к такому обществу благосклоннее, чем к светскому на других званых вечерах и обедах. Здесь по крайней мере намного веселее.
Хейли прошипела в ответ:
– Мистер Трамбл волен выбирать себе друзей, и тебе не следует злиться до тех пор, пока он не начнет грубо игнорировать…
– О, она будет в восторге! Не так ли, мисс Морленд? – Сияющий Герберт повернулся к Хейли, но она ничего не могла понять, потому что потеряла нить беседы.
– Прошу извинить меня. От чего я буду в восторге? – Хейли слегка покраснела от смущения.
– Небольшая увлекательная прогулка за кулисы театра! Как выразился мистер Блейкли, для того, чтобы окунуться в таинственный и загадочный мир. Он любезно предложил свои услуги в качестве провожатого.
– Это настоящий лабиринт, но клянусь, что верну вас назад в привычный мир. – Мистер Блейкли радушно взмахнул рукой; делая приглашающий жест.
У Хейли не было ни малейшего желания бродить по темным и узким проходам. Театральные задворки сулили мало чего интересного. Но не успела она возразить, как тетя Элис с радостью воскликнула:
– Путешествие! Это так интригующе!
Хейли задумчиво покачала головой:
– Право, не знаю. Лучше я останусь здесь. Мне как-то уютнее… в привычном для меня мире.
– Чепуха! – Герберт, никак не ожидавший ее отказа, удивленно уставился на Хейли. – Было бы невежливо отказываться от столь радушного приглашения. Вы же не хотите обидеть наших друзей?
– Конечно, нет, – отозвалась Хейли. – Только обещайте, что не оставите меня.
– Никогда! – с довольным видом обещал Герберт.
Затем весело взглянул на мисс Лэнгстон и как ни в чем не бывало протянул ей руку. – Вы позволите?
Актриса оперлась на нее, а Хейли едва не лишился дара речи от удивления. Но Герберт уже удалялся за кулисы, ведя мисс Лэнгстон. Тетя Элис начала что-то с сочувствием говорить Хейли, но тут мистер Блейкли, в свою Очередь, предложил ей руку, и тетя, сразу же забыв обо всем, взяла его под руку.
Несчастная Хейли скрепя сердце последовала за двумя парами, а что ей еще оставалось делать?
Все оказалось намного хуже, чем она предполагала. Через несколько минут низ ее платья зацепился за какой-то гвоздь, и пока она отцепляла подол, четверка отважных путешественников скрылась в глубине темных коридоров.
«Разумеется, тетя Элис вскоре обнаружит мое отсутствие», – попыталась утешить себя Хейли. Прошло две минуты, но никто не появлялся. Ей вдруг стало ясно, тетя, увлекшись беседой с красноречивым мистером Блейкли, который, по-видимому, осыпал свою даму комплиментами, совершенно потеряла голову. Если бы вдруг возник пожар, тетя не обратила бы на это никакого внимания.
Хейли стало страшно. Сбывались ее наихудшие опасения. Стоявшие вдоль коридора старые декорации создавали впечатление клаустрофобии. Стены как будто надвигались, наваливались на нее, отчего страх лишь усиливался. Она шла, но узкие проходы и лестницы, сваленные по темным закуткам старые декорации действительно представляли собой лабиринт, из которого, как ей казалось, не было выхода. Хейли охватил панический страх.
В отчаянии она попыталась позвать на помощь тетю. Но от ужаса у нее перехватило в горле. Жуткие тени выглядывали из-за каждого угла и казались то страшными великанами, то ожившими чудовищами из детских сказок. Липкий страх овладел ее сердцем.
«Какая чепуха! Разве я маленькая девочка, чтобы бояться сказочных чудовищ и привидений?! Надо взять себя в руки и повернуть назад. На званый вечер в зале. Потом, когда они вернутся, я просто извинюсь, и все!»
Она пошла назад, но обратный путь казался ничуть не легче. Те же самые тени-чудовища, старые декорации, узкие закоулки и давящие стены по-прежнему надвигались на нее, как будто пытаясь схватить.
От страха у нее сдавило в груди. Дышать становилось все труднее. От нехватки воздуха Хейли стало еще страшнее. Она остановилась и оперлась рукой о какую-то старую рабочую лестницу, прислоненную к стенке.
«У меня все хорошо. Вокруг много воздуха…»
Неожиданно ее пальцев коснулось что-то шерстистое и шершавое. Огромная крыса, махнув хвостом соскочила со ступеньки лестницы куда-то вниз. Хейли вскрикнула и упала в обморок.
* * *
Гален с радостью наблюдал за тем, как затрепетали ее ресницы. Она постепенно приходила в себя. На ней опять было чудесное красное платье, цвет которого так напоминал цвет индийских рубинов. Он положил потерявшую сознание Хейли на обитую бархатом кушетку, чуть-чуть приподнял ноги и опустил голову, чтобы она быстрее очнулась. Когда она открыла глаза, он по ее взгляду понял, насколько ей неловко. Смутившись, Хейли опять закрыла глаза.
– Для леди, которая никогда не падает в обморок, я бы сказал, вы очень искусно изобразили его.
Хейли тут же взглянула на него, по сердитому блеску в ее глазах стало ясно, что ей хочется в ответ тоже сказать какую-то колкость.
– Где я? Что это за комната? – Приподнявшись, она оглянулась по сторонам. Ее глаза раскрылись от удивления. В углу комнаты стояла ширма, на которой висели предметы женского туалета вплоть до нижнего белья. Не было никакого сомнения, что она находилась в уборной одной из актрис.
– Театральная уборная мисс Лэнгстон, – ответил на ее немой вопрос Гален, скрывая улыбку. – Это самое спокойное и самое удобное место. Лучше не найти. Мне показалось, что вам не помешает побыть немного в тишине.
– Что вы здесь делаете?
– Как обычно, прячусь. – Он явно поддразнивал ее. – Ладно, сознаюсь. Я опоздал на представление, но решил не уходить, потому что надеялся встретиться с вами. Хотя я никак не предполагал увидеть вас за кулисами театра и в таком положении. Вы здоровы, мисс Морленд?
