Текст книги "Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля"

Автор книги: Рэнди Тараборелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

Глава 27

Весной 1987 года Майкл расстался со Свидетелями Иеговы. Представитель общины прихожан в Вудлэнд-Хиллз, в которой он состоял, сказал, что Джексон «перестал причислять себя к ее членам» и «больше не хочет отождествлять себя со Свидетелями Иеговы. В официальном письме от 18 мая из отделения Свидетелей Иеговы в Бруклине, Нью-Йорк, также сообщалось, что организация «больше не считает Майкла Джексона своим членом». Гари Боттинг, соавтор книги The Orwellian World of Jehoval's Witnesses («Орвеллианский мир Свидетелей Иеговы») и сам «свидетель», сказал, что добровольно уйти из религии «хуже, чем быть лишенным членства в ней или быть изгнанным. Добровольно отвергать единственную организацию, исповедующую настоящую веру в господа – непростительный грех... грех против Святого Духа».

Майкл покинул Свидетелей Иеговы, потому что не мог жить в рамках строгой религиозной морали. «Почти невозможно быть Свидетелем Иеговы и одновременно поп-звездой, – утверждает один из его знакомых. – Некоторые пытались, но это трудно. Майкл устал отвечать на вопросы церковных лидеров, которым была непонятна причина его карьерного взлета. Фрэнк Дилео не мог ничего поделать с решением Майкла, но он определенно не одобрял требований, возложенных организацией на него. Майкл просто потерял к тому интерес».

Выйти из Свидетелей Иеговы, как правило, означает, что остальные члены семьи и друзья, которые состоят в организации, прекращают какие-либо отношения с вероотступником. Ходили слухи, что уход Майкла связан с тем, что ему больше не дозволялось общаться с ЛаТоей и он не смог вынести того. Слухи оказались ложными.

Майкл никогда и ни с кем не обсуждал этот вопрос, и потому решение сына озадачило его мать. Кэтрин утверждает, что ей все еще можно поддерживать отношения с ним, несмотря на строгие запреты религии. «Никто не требовал, чтобы я «порвала» с ним», – говорит она. Но также известна ее склонность нарушать запреты, например, устраивая вечеринки в честь дня рождения (что запрещено верой). Кроме того, строжайше запрещено обсуждать вопросы веры с бывшими членами организации, даже если они близкие родственники. Именно поэтому, по словам Кэтрин, она ни разу не спросила Майкла о том, что произошло, и это, по-видимому, к лучшему. Кэтрин уверяет, что между ней и сыном самые теплые о сношения. «Майкл все еще обращается ко мне за советом, – говорит она. – А мне он помогает сделать выбор при покупке одежды. Он просит меня накрасить губы, когда приходят друзья, поддерживал меня в моем стремлении сбросить вес. Он сказал: «Элизабет похудела. Если она смогла, то и ты сможешь. А если тебе не понравится результат, ты всегда можешь сделать пластическую операцию». – «Но я не буду этого делать», – тут же добавила Кэтрин.

В мае 1987 года Майкл придумал новый рекламный ход, обещающий «переплюнуть» даже историю с барокамерой. Его всегда восхищал фильм о Джоне Меррике The Elephant Man, вышедший в 1980 году. В главной роли снялся Джон Херт. ЛаТойа рассказывает, что, когда он смотрел этот фильм в домашнем кинотеатре, все время плакал. Для МайклТджон Цирковой уродец викторианского периода – был таким же, как он, аутсайдером, который жаждет любви и понимания. После того как в 1984 году при несчастном случае Майкл пострадал получив ожоги, он заинтересовался медициной и стал читать литературу, в которой говорилось о Меррике Он узнал, что его останки хранятся в стеклянном резервуаре в Медицинском колледже при Лондонском госпитале и решил взглянуть на них во время поездки в Англию. Он должен был достать специальное разрешение, чтобы увидеть хранившийся там 97 лет скелет, который больше не выставлялся после выхода фильма, привлекшего толпы туристов в госпиталь. Во время экскурсии он сказал: «Ну разве не клево у себя дома иметь такие (кости)? Вот Кэтрин порадовалась бы!» – добавил он, смеясь. Еще не остывший после проделки с барокамерой, мозг Майкла снова принялся за работу Он решил заявить о намерении купить эти кости у госпиталя и посмотреть, как на это отреагирует пресса.

Майкл Джексон объяснил Фрэнку Дилео план действий и сам стал работать дальше в том же направлении. Объяснив, что живейший интерес Майкла к останкам Меррика основан на «этической, медецинской и исторической значимости Человека-Слона». Фрэнк сообщил, что за скелет госпиталю предложено полмиллиона долларов. Естественно средства массовой информации сразу клюнули на приманку – человек, спящий в барокамере, теперь хочет купить кости. Это была новость! Association Press и United Press International опубликовали сенсацию; к июню все уже говорили о новой эксцентричной выходке Майкла – Чудака.

Майкл и Фрэнк не учли одного: что пресса проверит информацию, обратившись в Лондонскую клинику  Его администрация уверила журналистов, что подобного, предложения не поступало и они узнали об этом только из английской «желтой» прессы. Даже если бы предложение и поступило заявил официальный представитель госпиталя, «мы бы не продали Человека-Слона, это же очевидно».

«О Фрэнк, как же мы не подумали о том, чтобы обеспечить тыл, – сказал Майкл Фрэнку. – Теперь придется действительно делать предложение. И они, конечно продадут его за эти деньги. Всему своя цена».

На этот раз Майкл всерьез заинтересовался останками, не из-за того, что так любил Джона Меррика, а потому, что у него появилась возможность купить их. Дилео позвонил в госпиталь и в этот раз действительно предложил миллион долларов.

В госпитале к этому отнеслись как к оскорблению. Его представительница заявила прессе, что «если он действительно намерен купить скелет, это будет сделано исключительно в рекламных целях, и я не уверена, что госпиталь согласится продать его ради дешевого рекламного трюка».

«Что он собирается сделать с костями?» – спросил Фрэнка журналист. «Не знаю, – сказал Дилео, – может, выставит в комнате, когда я приду к нему в гости». Кэтрин поняла, что это был розыгрыш, но считала это делом Фрэнка. Она даже представить себе не могла, что трюк придумал Майкл, и отругала Дилео, который, по ее словам, заставляет сына выглядеть идиотом». Фрэнк ответил, что хочет помочь Майклу выглядеть интересней, чем он есть на самом деле. Кэтрин это coвсем не понравилось, о чем она прямо заявила Фрэнку. Но он не счел нужным прислушиваться к ее мнению, как, собственно, и сам Майкл.

Через пару месяцев Майкл потерял интерес к Человеку-Слону, «скандал» затих сам собой. Он прошел, но о нем не забыли.

Вторая «рекламная кампания» Майкла снова привлекла внимание прессы, но на этот раз публикации были не в его пользу. Журнал Playboy сделал шутливое заявление, что «по слухам, потомки Человека-Слона предложили 10 тыс. долларов за останки носа Майкла Джексона».

Эпопея Майкла с костями вызвала эффект домино в «желтой» прессе. Некоторые беспринципные журналисты стали выдумывать свои истории с помощью авторитетных источников из его окружения. Если Джексон хочет такой популярности, решили они, с радостью поможем ему в этом, благо эти россказни печатались в журналах с миллионными тиражами. Если верить таким сообщениям, Майкл якобы предложил Элизабет Тэйлор выйти за него замуж. «Я мог быть для нее гораздо интереснее, чем Майк Тодд, более внимательным и благородным, чем Ричард Бартон, но она все равно отверглa меня», – вроде признался он. Писали также, будто бы он пытался убедить Лиз Тэйлор спать вместе с ним в барокамере; был уверен, что конец света наступит в 1998 году; отказался купаться в какой-либо воде, кроме Evian; и, наконец, видел призрак Джона Леннона, который советовал использовать песню Revolution в рекламе фирмы Nike.

Ни одна из этих сплетен не соответствовала истине, каждая сильно задевала Майкла, который так до конца и не осознал, что сам заварил эту кашу. Поскольку он отказался давать кому-либо интервью, чтобы окружить себя некой таинственностью, подобные истории плодились, и никто их не опровергал.

После всего этого Майкл стал еще более ранимым, теперь даже совсем безобидные публикации задевали его за живое. Например, известный корреспондент из Манхэттена Синди Адаме опубликовала статью о том, что, когда Майкл стрижется во время турне, его волосы собирают в мешок и уничтожают. Это было правдой. Однако это было ритуалом. Он просто не хотел, чтобы парикмахеры продавали его волосы фанам. Но считал, что об этом не должны знать, так как «это звучит более странно, чем есть на самом деле, – сказал он. – Я лишь пытаюсь защитить моих фанов».

Исполнительный продюсер Си-би-эс Бобби Коломби сказал писателю Тодду Голду (он написал книгу о Майкле Джексоне The Man in the Mirror в 1989 году): «Майкл постоянно спрашивал, почему о нем говорят столько гадостей. Он не мог этого понять. Жаловался, что ему очень неприятно читать такое про себя. Я пытался втолковать ему, что проблема—в нем самом. Объяснил ему, что никогда не видел Брюса Спрингстина на обложке National Enquirer, лежащего в барокамере. Даже если и появилась бы такая фотография, никто бы этому не поверил. Я сказал: «А ты, Майкл, уделяешь слишком много времени своей «таинственности», хочешь быть не таким, как все, чтобы люди бросились покупать все, что связано с твоим именем». Он ответил, что вроде понял, о чем речь».

Вместо того чтобы разжигать интерес и любопытство к персоне Майкла, его рекламные фокусы возымели обратный эффект. Теперь еще больше людей пришло к выводу, что он несколько не в себе. Конечно, Джексон эксцентричен, но он далеко не сумасшедший. Со временем он стал сожалеть, что распространял вокруг себя разные небылицы. Та же ерунда, написанная о нем другими – и он не имел к этому отношения, – всякий раз больно задевала его.

«Майкл, очевидно, нашел способ справляться с ударами, наносимыми ему средствами массовой информации, – сказал Джойс Маккрей. – Но у него уходило слишком много времени на сами переживания. Ты строишь вокруг себя стену и пытаешься сделать все, чтобы быть нечувствительным к боли и при этом сохранить человеческий облик. Остаться человеком – вот что самое сложное».

«Он совсем не счастлив, как многие думают», – утверждают Дэнис Хант, музыкальный критик из Los Angeles Times, знающий Майкла многие годы. Он сказал писателю Куинси Троупу, что «на него очень подействовало отсутствие всякой личной жизни». И люди, знающие его, говорили, что это его вконец достало и он пытается отгородиться всеми способами. Для него нет пути назад: он уже не сможет жить в реальном мире. Считалось, что он это перерастет и снова появится на публике, но оказалось, что это невозможно. Из-за уровня популярности, которого достиг Майкл, он постоянно один».

Однажды Фрэнка Дилео спросили, зачем нужно было стремиться к тому, чтобы Майкл достиг такой популярности, которой не было и нет» ни у кого.

«Не могла ли вся эта шумиха подействовать на и без того слабую психику Майкла?» – задали вопрос журналисты из Rolling Stone Майкл Голдберг и Дэвид Хэндлман.

«В любом случае слишком поздно что-либо изменить, – ответил Дилео. – У него уже не будет нормальной жизни, как бы он ни хотел к ней вернуться».

В августе 1987 года завершился бракоразводный процесс Джекки и Энид Джексон. Решение суда заняло сорок четыре страницы. Несмотря на то что до развода они вели роскошную жизнь, после того как миллионы были разделены между бывшими супругами и были уплачены все судебные издержки и налоги, каждому из них досталось не слишком много.

Энид вспоминает: «Признаюсь, что сначала я думала: Если у Джекки останется хоть цент после нашего развода, он и этого не заслуживает. Ему и Паоле Абдул не хватит денег на автобус до студии». Но потом я решила: «Берите все, что вам нужно, только исчезните из моей жизни и оставьте меня в покое».

Знакомые Джексонов всерьез полагают, что Энид забралa себе все деньги и имущество у мужа. На самом деле это не так «В конце концов я попросила немного, – сказала она. – Я согласилась на его условия, так как, честно говоря, устала от всего этого и хотела поскорее завершить процесс». В результате Энид получила 5 тысяч долларов ежемесячно в качестве алиментов, 3,5 тысячи в месяц на содержание ребенка, 20% от его годового дохода, составляющего свыше 250 тысяч долларов, и половину авторских отчислений за песни, записанные Джекки в период их замужества.

«Частичка моего сердца всегда будет принадлежать Джекки, – говорит Энид. – Я не желаю ему зла. Но, оглядываясь назад, понимаю, что здесь нет вины Паолы. Конечно, она была не права, отняв у меня Джекки и разбив нашу семью. Но Джекки был старше ее; за ним было последнее слово. Никто его ни к чему не принуждал.

Все только и говорят о том, что все братья Джексон помогли Паоле начать карьеру, но это не так, – продолжает Энид. – Только Джекки. Я думаю, что он действительно любил ее. Он помог ей сделать первые шаги в шоу-бизнесе. Ее карьера пошла в гору, потому что с ней рядом был мой муж. Когда Джексоны снимали клип на песню Torture, у них был свой хореограф. Паола убедила Джекки уволить его и взять ее. Потом она переключилась на Джанет. Но, став знаменитой, отказалась признавать, что Джекки был единственный, кто заботился о ней; сделал звезду издевочки, входившей в группу поддержки спортивной команды, дав толчок ее карьере. Она использовала его, и ему было так тяжело. Очень грустная история».

Через месяц после развода Джекки был арестован за причиненное беспокойство Энид. В своем заявлении она написала, что он пришел в дом, где они раньше жили вместе, ему понадобилась студия, и по решению суда он имел право работать в ней. У Энид были гости, она не хотела его впускать. Тогда Джекки пошел на кухню и разбил ногой стеклянную дверь. Стекло разлетелось повсюду, Энид, давая показания, сказала, что ей было страшно. Он осыпал ее ругательствами, когда узнал, что у нее гости. Она позвонила в полицию, Джекки арестовали по обвинению в нарушении судебного предписания, которое все еще было в силе. На самом деле нарушение закона, насилие было обычным делом в семье Джексонов.

Сейчас Энид Джексон, как она сама выразилась, «наконец-то счастлива и довольна жизнью сполна». Она гордится своей независимостью от Джекки Джексона, которая досталась ей так непросто, работает шоу-менеджером и продюсером и растит детей.

В октябре 1987 года, через два месяца после развода Джекки и Энид, у 34-летней Хэйзл обострились проблемы в семье. У Джермена появилась другая женщина, Маргарет Мальдонадо, которой было чуть больше 20. Она забеременела. Шесть месяцев спустя жена Джермена тоже сообщила, что беременна. Ребенок Маргарет родился в середине декабря 1986 года, На дне рождения Марлона в марте 1987 года Джермен появился с трехмесячным сыном от Маргариты и беременной Хейзл. Она была поражена, что Джанет и Марлон нянчатся с малышом.

Хотя Майкл был расстроен происшедшим, он не смог устоять перед новорожденным. (Майкл не был на дне рождения, но надарил ребенку кучу подарков, старался проводить с ним как можно больше времени.) «Майкл вел себя так, будто он был отцом ребенка, – сказал Джером Говард, бывший управляющий делами Джозефа. – Дети его просто притягивают, неважно, при каких обстоятельствах они родились».

Хэйзл всегда клялась в вечной любви к Джермену и хотела сохранить семью любой ценой. Была против того, чтобы расстаться с мужем, пусть даже от него родила другая женщина; и предложила усыновить ребенка, но при условии, что Джермен уйдет от Маргарет. Он, по-видимому, не хотел потерять ее.

«Хэйзл смирилась с тем, что едва ли стала бы терпеть любая другая женщина», – сказала одна из ее подруг. Членам семьи эта история подозрительно напоминала ситуацию с Кэтрин и Джозефом и его незаконнорожденным ребенком. Не думаю, что кто-либо из детей обрадовался бы, узнав, что их папаша вытворял в прошлом, – говорит Джером Говард. – Но посмотрим правде в глаза, некоторые из них становятся такими же».

У отца Хэйзл также были дети от других женщин; она видела подобное еще до того, как это случилось с ней самой.

Через две недели после той вечеринки, в марте 1987 года, у Хэйзл родился сын. Со временем она получала 25 тысяч долларов в месяц в качестве алиментов, включая 7,5 тысячи на содержание троих детей десяти, девяти лет и девяти месяцев. Их бракоразводный процесс был таким же тягостным, как у Джекки и Энид. Суд постановил, чтобы бывшие супруги не «общались, не приставали, не нападали, не угрожали, сексуально не домогались или не дрались» друг с другом. Хэйзл утверждала, что после развода она не могла получить денег от Джермена для себя и детей. Принимая во внимание проблемы Джекки и Энид, она сказала, что имеет весьма слабое представление о планах Джермена и его финансовом положении, и будет ли им с детьми обеспечено какое-либо медицинское страхование. И добавила, что не знает управляющего делами ее мужа. Ей с Джерменом принадлежало звукозаписывающее, аудио– и видеооборудование на полмиллиона долларов и «Феррари» стоимостью 250 тысяч долларов; все это она хотела продать.

Хэйзл осталась жить в их доме в Беверли-Хиллз, Джермен и Маргарет переехали к его родителям. Кэтрин была против того, чтобы сын, его подруга и их ребенок жили у нее, особенно пока развод не завершился. Она не считала это правильным, или, как она выразилась, «порядочным». К тому же в свое время подобное произошло у нее с мужем, и она, очевидно, не хотела об этом вспоминать. Однако, когда Джозеф на этом настоял, новая семья перебралась в дом.

Создавалось впечатление, что, став взрослыми, Джермен и Джекки плохо представляли себе, что такое брак и ответственность. «Нельзя их обвинять, – сказал один из родственников. – Они не знают примеров лучше. Они были так воспитаны. Ни у одного из братьев брак не сложился удачно, кроме Майкла, который вообще не состоял в браке».

Однажды один из братьев поссорился с женой, Майкл огорчился. Он высказал брату свое возмущение. «Отвали, – сказал тот. – Пока сам не женишься, нечего мне здесь давать советы».

Это задело Майкла, он выбежал из комнаты, а позже признался одному из родных: «Зря я стал вмешиваться не в свое дело». —И добавил с детским вызовом: – Когда я женюсь, у меня не будет ничего подобного тому, что происходит в нашей семье. Уж поверьте мне».

В июне 1987 года Майкл не хотел, чтобы альбом Bad вышел в свет. По его мнению, он еще не готов, и Майкл волновался, как примут его слушатели. Один из знакомых Майкла как-то сказал: «Он боится завершить запись альбома. Чем ближе она подходит к концу, тем больше он волновался, что скажет публика».

Фрэнк Дилео переубедил Майкла, сказав: «Поезд тронулся. Альбом должен быть сделан к 30 июня». Он вышел 10 июля 1987 года. «Всегда нужен крайний срок, – сказал Фрэнк журналисту Rolling Stone. – Если его не назначить, Майкл еще год проторчит в студии».

В июле, перед выходом альбома, Майкл устроил обед в своем доме в Энсино для пятидесяти сотрудников Си-би-эс и распространителей музыкальной продукции. Воротилы звукозаписи расхаживали по дому, словно это был музей. Многие нашли его холодным и безжизненным. Гвоздем программы был шимпанзе Майкла по имени Бабблз в брюках с подтяжками.   Его   вела  ЛаТойа,   одетая  точно  так  же.   Они выглядели как близнецы. Угостив прибывших запеченным лососем и телячьей отбивной, которые приготовил его личный повар Вольфганг Пук, Майкл захотел с ними пообщаться. Охранник шел перед Джексоном и объяснял группе, сидящей зa каждым столиком, как им сесть, чтобы сфотографироваться с ним. Затем он подходил к столику, фотографировался и направлялся к следующей группе гостей. «Все это было похоже на военные учения», – сказал Стив Беннетт, исполнительный продюсер компании Record Bar.

Если каждый артист планеты завидовал успеху альбома Thriller, то никто из них не хотел бы оказаться на месте Майклa, пытающегося превзойти его. Bad произвел хорошее впечатление и мог бы считаться первоклассным, если бы не стремился повторить не только Thriller, но и мастерский Off the Wall. «Стремясь выйти из леса», Джексон и Куинси слишком крепко держались за «спасительную нить» альбома Thriller.

На новом альбоме Майкл записал дуэт – легкую песенку в духе The Girl is Mine в Thriller. Это приятная баллада под названием I Lust Can't Stop Loving You, которую спела приглашенная Куинси Джонсом Сайеда Гэррет (вместо Барбры Стрейзанд или Уитни Хьюстон).

По мнению критиков, проблема Bad в том, что в отличие от двух его предшественников в нем слишком мало запоминающихся вещей. Джексон написал большую часть материалa сам (возможно, к этому его подтолкнуло новое увлечениe – звукозапись и миллионы долларов, вырученные благодаря авторским отчислениям за песни с двух предыдущих альбомов). Род Темпертон, чей талант способствовал появлению выдающихся Off the Wall и Thriller, на этот раз не был взят в соавторы. Самую интригующую композицию – глубоко личную Man in the Mirror – написал не Майкл Джексон, а Сайеда Гэррет и Глен Бэллард. Пригласив на запись альбома звезд госпел – Andral духовного песнопения американских негров – Андрэ Кроуч и группу Winans, Майкл сделал весьма неудачную попытку завоевать успех у «черной» аудитории.

Заглавный трэк с альбома подвергся наибольшей критике со стороны любителей «черной» музыки, им казалось, это самое примитивное из всего, что можно было бы сделать. Майкл – черный, рассуждали критики. Он начал с Motown. Танцует в стиле фанк. Его вокальные корни в какой-то степени прослеживаются в госпелах. Является ли Bad наивысшим результатом, которого он может достичь в фанке, в «черной» музыке? В лучшем случае, «Рэто» – слабая попытка подражать серьезному «черному» стилю.

Режиссером клипа на песню Bad, по предложению Куинси Джонса, был Мартин Скорсезе. Джексон не был знаком с его работами, за исключением фильма «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Для съемок Майкл хотел пригласить Джорджа Лукаса или Стивена Спилберга. Но Фрэнк Дилео хотел, чтобы он отошел от привычного образа Питера Пэна и понимал, что очередная фантазия в стиле Спилберга сведет на нет все его старания. Уличная музыка – а именно рэп и хип-хоп – стала задавать моду в музыке и стиле жизни. Дилео посчитал, что Майклу было бы выгодно «вернуться к корням». Возможно, он полагал, что образ «уличного кота» сыграет на руку Джексону. Поэтому Дилео посоветовал Майклу работать со Скорсезе.

С самого начала съемок возникли проблемы, когда Майкл вздумал учить Скорсезе, как работать над режиссурой клипа. По словам друга Скорсезе, съемки обернулись «полным кошмаром». Скорсезе сказал, что стоимость клипа выросла «в два или три раза по сравнению с запланированным, достигнув около двух миллионов долларов. Тем не менее Скорсезе не говорил о Джексоне ничего плохого, наоборот, назвал его «симпатичным, мягким и открытым».

Сценарий клипа, написанный Ричардом Прайсом, был навеян историей Эдмунда Перри, чернокожего подростка, которого застрелил в Нью-Йорке полицейский в штатском, утверждавший, что тот пытался его ограбить. То, что было хорошим начинанием – попытка возродить бунтарский дух Beat It, – превратилось в жалкую пародию.

«Майклу нравится мюзикл West Side Story, – говорит танцор Каспер, который снимался в клипе. – Всю ночь в гостиничном номере мы просматривали снова и снова сцены из мюзикла. Он сидел на постели, а мы, танцоры – я, Джефри Дениэл, Грэг Бург и другие, – прыгали вокруг него. Он просил нас просмотреть некоторые сцены, и когда ему что-то нравилось, вскрикивал от восторга: «О-о-о, вы это видели? Как вам, а?» Именно такую атмосферу, как в фильме, он хотел бы передать в клипе. Ему нравилось, как танцевал Джордж Чакирис, актер, игравший роль лидера «Акул». Именно такой персонаж ему был нужен в клипе».

Сюжет клипа – история одинокого, забитого школьника, постоянно страдающего от притеснения сверстников и уличных хулиганов. Подросток превращается в храброго, мстительного парня. Выглядит это, правда, несколько странно, из-за забавного наряда, в который облачен Майкл. Весь затянутый в кожу – черные ботинки с серебряными каблуками и пряжками; черная куртка, сплошь покрытая «молниями»; металлический напульсник и широкий пояс с серебряными заклепками и цепями – Майкл слегка переборщил с внешним видом обитателя гетто.

Реакция критиков на видео была безжалостной. Радиостанции и газеты соревновались, кто угадает, сколько застежек у него на костюме. Редакция Los Angeles Times, например, была завалена письмами примерно в таком духе: «Одну застежку уж точно никто не найдет, она находится у него на затылке, чтобы натягивать кожу поверх все новых и новых перевоплощений Майкла». «Застежки – часть продолжительного лечения, направленного на то, чтобы сделать Майкла похожим на Лиз Тэйлор периода National Velvet». «Шестьдесят шесть застежек – остатки от его кислородного механизма».

Майкл утверждал, что он – автор дизайна кожаной куртки. На самом деле весь наряд и еще пара штанов были куплены за 334,31 доллара в панковском магазине на бульваре Голливуд 12 ноября 1986 года. По словам Джима О'Коннора, владельца бутика, Майкл в своей хирургической маске приехал на лимузине, вошел в магазин и заплатил за покупку кредитной карточкой. О'Коннор уверяет, что сам «спроектировал и сшил этот костюм». Он говорит: «Я не хочу подавать ни на кого в суд. Я всего лишь хочу, чтобы мой вклад был оценен».

Похоже, само представление Майкла о «плохом парне» сильно искажено и преувеличено. Он кричит, топает ногами, щелкает пальцами, сопровождая все это фривольными жестами. Разве такое Джексон видит из затемненного окна своего лимузина?

Он немного перестарался с внешним видом обитателя городских трущоб, зато актеры и танцоры вокруг него выглядели ему под стать. Трудно себе представить, что можно так быстро подстроиться под кого-либо – черного или белого, – кто выглядит так же женоподобно, как Майкл в этом клипе. Обескураживает и то, как он – с таким количеством грима, какого никогда не было у Джоан Кроуфорд, гордо задрав острый нос и раздвоенный подбородок в стиле Кирка Дугласа, – бросает в лицо членам «черной» банды: «Вы – ничто!» Один из критиков отметил: «Если руководствоваться омерзительной системой ценностей Майкла, то ты или криминальный элемент, или один из Прекрасных Людей».

На фотографии, которую изначально предполагали поместить на обложку Bad, было сильно загримированное лицо Майкла с черной тесемкой. Уолтер Етникофф, президент компании Си-би-эс, якобы позвонил Фрэнку Дилео и сказал по поводу этого женоподобного снимка: «Слушай, да эта обложка – полное дерьмо».

В результате на обложку поместили фото Майкла, стоящего в позе «крутой-парень-сжал-кулаки» в кожаном облачении из клипа Bad – оно было сделано во время 15-минутного перерыва между съемками клипа.

Первый сингл Майкла с альбома Bad «I Just Can't Stop Loving You» вышел 22 июля 1987 года и в сентябре поднялся до первой строчки хит-парада. Потом, однако, песня продержалась в хит-параде всего 14 недель – это был самый короткий «пробег» сингла номер один в хит-параде за двенадцать с лишним лет. Альбом*Майкла дебютировал первым номером в чарте «Биллборд» – удивительный факт, доказывающий, что даже когда Майкл ошибается, он все равно побеждает.

Альбом Bad получил по большей части довольно вялые отзывы, но это тоже не имело значения. «Мы побеждаем, – сказал Фрэнк Дилео. – Мы продолжаем побеждать». Второй сингл – Bad также занял первое место в «Биллборд», но продержался там всего пять недель. У Майкла были хиты, но не такoгo масштаба, как с альбома Thriller.

Майклу понравилось заигрывать с прессой и устраивать розыгрыши из серии «барокамера» или «Человек-Слон», но, когда в сентябре 1987 году провалилось его турне в Токио, он понял, что эта стратегия обернулась против него самого. В тот же месяц журнал People опубликовал на первой странице статью под названием: «Он вернулся. Он плохой. Этот парень псих или как?». В статье говорилось, что «он сделал предложение Элизабет Тэйлор, предложил миллион долларов за кости Человека-Слона, принимает женские гормоны, чтобы голoc был таким высоким и истребить растительность на лице, изменил глаза, нос и рот хирургическим путем и химически осветлил кожу, стал спать в барокамере, чтобы дожить до 150 лет».

Статья ссылалась на Куинси Джонса, который якобы заявил: «Майкл не отделим от своей творческой натуры. Он самый нормальный человек из всех, кого я знаю».

Тем не менее Джексон разозлился: «Они представили меня как полного идиота. Ни одного слова правды». Так писал Майкл о прессе в своей автобиографии Moon Walk.

«Если нет никакого скандала, о котором можно было бы написать, им приходится приукрашивать факты». Его при-я гель пытался ему объяснить, что не стоит подкидывать преете вранье, а потом ждать, чтобы она отыскивала во всем этом чоть слово правды.

Но Майкл не хотел ничего слышать: «Одно дело, когда я i опорю, правда это или нет, и совсем другое – когда люди пишут откровенную ложь. Это нечестно».

Катлер Дурки, автор той статьи в People, объяснил, что мнения публики о нем резко изменились: от «Он действительно интересный парень» до «Я просто не могу его понять». Он, правда, поспешил добавить, что именно поэтому о нем продолжают писать.

Слухи так досаждали Майклу, что он требовал от тех, кто е ним работает, не обсуждать его без его разрешения. Эта статья о неразглашении» явилась как бы договором о конфиденциальности, который стал распространенным среди знаменитостей в последние годы. Служащие Дайаны Росс тоже подписали такой документ.

Перед самым турне Bad Дилео подлил масла в огонь в интервью Rolhng Stone. «Майкл знает, что я ему говорю только правду, – сказал он Майклу Голдбергу и Дэвиду Хэндлману. – Я не соглашаюсь с чем-либо, если не хочу этого делать. Например (об этом все равно пойдет речь в интервью), с этими сплетнями о барокамере. Я на  100% против. Я не желаю слышать никаких сплетен. Я уже заявлял об этом публично. Некоторые менеджеры не говорят о таком со своими артистами. Они просто боятся. Майкл уважает мое мнение Не всегда, правда, слушает».

Из-за враждебной атмосферы вокруг Майкла турне складывалось не слишком удачно. Он считал, что готов нему, что шоу требует доработки, но у него не было выбора Сроки были назначены. С неохотой в сентябре 1987 года он отправился в эту изматывающую 18-месячную поездку. «Что бы мы ни исполняли, это должно быть обалденно!» – кричали Майкл и его команда перед выходом на сцену.

После успешного начала турне в Токио, где его прозвали «Тайфун Майкл» (общий доход составил 20 миллионов долларов), у него были проблемы в Австралии. Билеты продавались плохо. Иностранные газеты прозвали его «Майкл-Чудак», а австралийцы посчитали что у него не все в порядке с головой. «Он дарит миру себя, свой талант, а за это они распинают его», – сказала бывшая жена его брата Энид. Впервые за долгие годы Майкл дал телеинтервью чтобы поднять свою популярность в Австралии, где все еще очень неохотно покупали билеты на его концерты. Как он объяснил телеведущему Йэну «Молли» Мелдруму, ему приходится маскироваться, иначе фаны разорвут его на куски. Свою любовь к детям он объяснил так: «Они не делают столько плохого сколько взрослые; не лгут и не лицемерят».