Текст книги "Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля"

Автор книги: Рэнди Тараборелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

Получая один из призов, Майкл сказал несколько слов, отдав дань памяти недавно ушедшей из жизни легендарной звезды ритм-блюза – Джека Уилсона. Он был одним из его кумиров. После инфаркта, который случился на сцене в Нью-Джерси в 1975 г., Уилсон жил в доме для престарелых, будучи совершенно беспомощным. Джексоны навестили его в 1977 году. Он не мог говорить и моргал один раз, когда надо было сказать «нет», два раза – «да». Все братья стояли вокруг его кровати, стараясь не плакать, пока их по одному представляли ему. Когда очередь дошла до Майкла, Джек улыбнулся и моргнул 2 раза.

Майкл получил также награду за лучший сингл (Beat It), как лучший вокалист в трех разных стилях – поп (Beat It), рок (Thriller) и ритм-блюз (Billie Gean).

Еще ему достался приз за лучший альбом для детей («Е.Т».), лучшую ритм-блюзовую песню (Billie Gean) и как продюсеру лучшего альбома (он разделил эту награду с Куинси Джонсом). Он уступил лишь 2 приза группе Police, которая получила Грэмми – за альбом Synchronicity и сингл Every Breath You Take. Получив 8 призов, Майкл превзошел рекорд

Поля Саймона, у которого в 1970 г. было 7 призов за альбом Bridge over Troubled Water.

В какой-то момент Майкл пригласил на сцену главу Си-би-эс Уолтера Етникофф. Потом захотел, чтобы к нему присоединились ЛаТойя, Джанет и Морин.

После награждения за кулисами Майкл мало говорил с прессой. До ее сведения уже было доведено, что он не даст интервью и будет лишь позировать фоторепортерам и, возможно, покажется перед телекамерами. Журналисты, лишенные возможности задать Майклу вопросы, были вынуждены спрашивать у других лауреатов, что они думают о победе Джексона.

– За свою жизнь я наблюдал четыре феномена: Фрэнка Синатру, Элвиса Пресли, «Beatles» и Майкла Джексона, – сказал Куинси Джонс.

–  Ваша любимая песня? – кто-то выкрикнул вопрос вслед уходящему Майклу.

– Мои любимые вещи – Джулии Эндрюс, – раздалось в ответ.

–  Вы смеетесь, не так ли?

–  Вовсе нет, – и он запел «Капли дождя на розах, И усы котят... удаляясь в сопровождении четырех телохранителей.

Когда он с Брук Шилдс и Эмми покидал здание, секью-рити расчищали дорогу перед ними от толпы человек в 50, в которой находилась и Татум О'Нил с друзьями. «Я познакомлю вас позже», – обещала она им. Когда «Роллс-Ройс» брал разгон, Майкл высунулся из окна, триумфально подняв обе руки и размахивая «Грэмми». «Олл раит!» – кричал он, словно подгулявший тинейджер в пятницу вечером.

Потом Джексон дал частный прием в эксклюзивном ресторане «Рекс» в Лос-Анджелесе. 200 человек из мира музыки и кино прорывались к нему засвидетельствовать свое почтение, но он почти ни с кем не общался. «Слишком много людей, – слышал кто-то его слова, – я просто не могу вынести общение со всеми ними».

Майкл и Брук правили бал, как королевская чета, улыбаясь, приветствуя и посылая воздушные поцелуи гостям с балкона, наблюдая сверху за толпой, в которой были Боб Дилан, Тони Кертис, Нил Даймонд, Эдди Мерфи, Синди Лаупер (с оранжевыми волосами), Арнольд Шварценеггер, Хулио Иг-лесиас и Татум О'Нил («Я познакомлю вас позже. Обещаю»). Все пировали, закусывая омарами, холодной лососиной, икрой, перепелками, ассорти из экзотических фруктов и запивая все это шампанским «Таттинджер».

– Тебе здесь нравится? – спросил Майкл у Брук.

– Ну-у...

– Может, уйдем? – спросил он, стесняясь.

За полчаса до полуночи Майкл и Брук выскользнули через боковую дверь. Тери, мать Брук, ждала дочь в белом «Роллс-Ройсе» Майкла. Машина отвезла их в отель «Эрмитаж» в Беверли-Хиллз, где остановились женщины.

Майкл вышел из машины, провожая их. Он поцеловал Брук в щечку, пожал руку миссис Шилдс и опять сел в машину.

–  Поздравляю, Майкл, – сказала Брук с грустной улыбкой. – Тебе нужно ехать?

– Да, нужно, – и он поднял стекло машины. Шофер Джексона увез его, одинокого, в темноту ночи.

*   *   *

«У Майкла роман с Брук Шилдс, – сказал в это время Джермен Джексон, давая интервью в Лондоне. – Он постоянно с ней встречается. Когда я заговариваю о ней, он улыбается и кажется очень счастливым».

Хотя Майкл написал в автобиографической книге Moon Walk, что у него и Брук одно время был «серьезный роман», будет честно оставить последнее слово за женщиной. «Мы просто дружили, – признавалась она позже. – У нас не было романа».

После успеха Thriller Джексон стал одной из самых популярных знаменитостей в Голливуде, его приглашали на множество приемов. Часто ему нужна была спутница, и, чувствуя себя неудобно в роли светского льва, он искал кого-нибудь более опытного и взрослого, с кем мог чувствовать себя в безопасности. Лайза Миннелли была одной из его любимых спутниц, отчасти потому, что он всегда восхищался загадочностью ее матери – Джуди Гарланд, и еще потому, что Лайза выросла в Голливуде, ориентировалась в нем, с ней Майкл мог чувствовать себя комфортно и расслабленно.

Тем не менее Лайза, а не он, получила приглашение на прием 10 апреля, который устраивал знаменитый литературный агент Свифти Лазар. Проходящее ежегодно после вручения наград Академии, это событие стало таким престижным, что даже звезды первой величины считали за честь быть там. Знаменитости просили своих секретарей за несколько месяцев до этого связаться с Лазаром по поводу приглашения.

Хотя в последние годы прием проводится в «литературном» ресторане «Спаго», в 1984-м он еще проходил в своем обычном месте – ресторане «Бистро» в Беверли-Хиллз. Среди гостей были Орсон Уэллс, Кэри Грант, Жаклин Биссет и Линда Эванс. Несмотря на свою популярность, в душе Майкл оставался обыкновенным человеком, восхищающимся звездами. Его успех не умалил его восторга и позволял ему видеть своих кумиров вблизи.

Когда Майкл и Лайза появились на приеме в 1 час ночи, все знаменитости, мешая друг другу, старались не упустить шанс познакомиться с Джексоном – человеком, сделавшим всего один фильм, да и то «так себе». Звезды вели себя так, словно событие посвящалось не кино, а ему. Майкл не отходил от Лайзы Миннелли. Одетый в один из своих мундиров – голубой с блестками, в темных летных очках и с перчаткой на руке, он смотрел по сторонам и не мог не замечать, что все таращатся на него. Лайза гордо стояла рядом с Майклом, словно говоря всем своим видом: «Да, Я с Майклом Джексоном. Что вы думаете об ЭТОМ?»

–  Я буду скотч с кока-колой, – сказала она официанту. – И мистеру Джексону то же самое.

–  О нет, – запротестовал Майкл, – я буду, – он колебался, – апельсиновый сок, пожалуйста.

– Ах да, конечно, – спохватилась Лайза, – и мне тоже апельсиновый сок. Со скотчем. – И она весело засмеялась.

Официант стал удаляться.

–  Мне без скотча, – кротко бросил Майкл ему вслед. Мимо фланировала Джоан Коллинз.

–  Майкл, мой милый! Как приятно видеть тебя! – Она тепло обняла его и подмигнула Лайзе. Майкл, казалось, слегка смутился.

– Быстро, встань рядом с ним, – женщина подталкивала своего смущенного мужа к Майклу, – давайте сделаем фото.

– Э-э, это для нашей дочери Наташи, – поспешно стал объяснять мужчина.

Майкл, слышавший эту фразу, наверно, в тысячный раз, терпеливо кивнул.

– Да, кстати, меня зовут Майкл Крэйн, – представился актер. И они пожали руки, в то время как его жена Шакира делала фото.

Джоан Коллинз повернулась к подруге:

–  Я просто должна знать имя его пластического хирурга, – шептала она, – меня восхищает его нос, а тебя?

Джонни Карсон, сидевший со своей девушкой, посмотрев на все это, подошел к Майклу.

–  Рад видеть вас, Майкл, – сказал он, крепко пожимая ему руку.

Джексон, казалось, был поражен:

– Я, э-э, да, рад видеть вас снова, мистер Карсон.

– Называй меня Джон.

– Ах да, прекрасно. А вы зовите меня Майкл. Лайза Миннелли схватила Майкла за руку:

– Представь себе, Джонни, он пришел со мной. И она широко улыбнулась Карсону.

– О! Что за отличный парень этот Джонни Карсон, – говорил Майкл, увлекаемый Лайзой куда-то.

– Да, он милашка. Сейчас мы позвоним моему отцу.

– Правда?

Она повела его к телефону в комнате для дам. Майкл без смущения последовал за ней. Набрав номер, она стала пританцовывать и запела:

– Забудь о бедах, Стань счастливым, Давай, отбрось свои заботы...

Майкл засмеялся:

– Знаешь, я обожаю быть рядом с тобой.

– Ш-ш-ш – сказала Лайза. Ее отец поднял трубку. – Папа, послушай, я хочу познакомить тебя с Майклом Джексоном.

– С кем? – очевидно, спросили на том конце провода.

–  Как, он замечательный певец и один из моих лучших друзей, – объяснила она. – Поздоровайся с ним, папа, просто поздоровайся, сейчас же!

И она передала трубку Майклу.

–  Нет, я не могу, – запротестовал он, прикрывая трубку рукой.

– Да, но ты ДОЛЖЕН, – настаивала Лайза.

–  Но он для меня идол! – Майкл всегда восхищался фильмами режиссера Винсента Миннелли.

–  Ну вот и поздоровайся с ним, – и Лайза игриво шлепнула его по руке. – Он не кусается.

Майкл убрал руку от микрофона:

– Здравствуйте, мистер Миннелли, – прошептал он. Он слушал секунд 5, его глаза бешено вращались то вправо, то влево. Хихикнув, он отдал трубку Лайзе. – Господи, он такой чудесный.

Она взяла трубку:

–  Значит, так, папа. Надень свой черный бархатный пиджак. Мы будем минут через 20.

Лайза слушала.

– Да, я приведу его в дом. Через некоторое время:

– Не важно, как он одевается. Еще через несколько секунд:

– Да, он носит расшитую перчатку. Ты удовлетворен? Майкл согнулся пополам, истерически смеясь.

– О'кей. Вот и хорошо.

Закончив разговор, Лайза и Майкл протолкались к выходу, сели в ожидавший их лимузин и уехали – менее чем через час после своего появления.

«Вот они, – сказал Джимми Стюарт, – маленькая Дороти и Волшебник».

«Никто и никогда не предпринимал гастроли столь притягательные и влиятельные, – говорил в это же время Дон Кинг. – Они перешагнули земные границы». Хоть исполнители и могут «перешагивать земные границы», импресарио – умные из них – должны заниматься делами вполне земными.

Понимая, что он мало знает об организации музыкальных гастролей – залах, сценах, свете и звуке, Кинг обратился за помощью к Ирвингу Азофф, главе МСА Records. Кинг и Азофф заключили сепаратную сделку, по условиям которой Азофф получал гонорар из 15% Кинга.

Во время гастролей по 40 городам может произойти 40 миллионов непредвиденных случайностей плюс Дон Кинг – корова на минном поле, словом, Майкл понимал, что ему нужен человек, постоянно защищающий его интересы, новый менеджер. Может быть, вспомнил, что сказал своей учительнице в 4-м классе, когда она посоветовала ему подзубрить математику: «Мой менеджер ведет учет моим деньгам».

Майкл встретился с несколькими менеджерами, включая полковника Тома Паркера и Свенгали, менеджера Элвиса Пресли, надеясь найти самого сведущего человека. При выборе он был максимально осторожен. Наводил справки у знакомых, выясняя, кто чего стоит в шоу-бизнесе, говорил с братьями – узнать, какие слухи доходили до них; консультировался со специалистами грамзаписи. Было несколько предложений, в том числе от Дайаны Росс, у которой была собственная фирма.

Ему достаточно было бросить взгляд на карьеру самой Дайаны за последние годы (после перехода в RCA из Motown в 1981 г.), чтобы понять, что она недостаточно удачно продюсировала саму себя. Он решил спустить эту идею «на тормозах». Чтобы не отказывать ей – это было ему, наверное, не под силу, – Майкл просто не отвечал на ее звонки некоторое время, пока ей самой не надоело связываться с ним.

Его выбор удивил многих. 7 месяцев назад, в августе 1983 года, Майкл спросил Фрэнка Дилео, ведущего менеджера Epic Records, как он отнесется к тому, чтобы поработать с ним. Многие, в том числе и сам Дилео, недоумевали, почему предпочтение отдано ему, но Майкл инстинктивно чувствовал, что прав. Хотя Дилео и не имел опыта импресарио, стиль его работы в сфере грамзаписи свидетельствовал в его пользу.

Майкл верил, что Дилео в значительной степени «ответственен» за успех фильма Thriller и огромные сборы от продажи его синглов. Он знал, что нанимает великолепного менеджера грамзаписи, который может стать, или не стать, хорошим импресарио. За время работы в «RCA» он превратил отдел маркетинга этой фирмы в лучший в своей отрасли. В 1977 году, испытывая отвращение к идиотизму диско-музыки и ее продюсированию («я работал всю жизнь не для того, чтобы сюсюкаться с этими задницами»), он стал букмекером и принимал ставки на школьные баскетбольные команды, за что был оштрафован в 1977 и в 1978 гг. Фрэнк вернулся в музыкальную промышленность и в 1979 году стал вице-президентом Epic по маркетингу. Там он завоевал репутацию надежного человека, отвечающего за все, даже то, что не входило в его компетенцию. Группы Meat Loaf, Culture club, a также Cyndi Lauper во многом обязаны своим успехом ему.

Майкл восхищался тем, как Дилео, поставив себе цель, шел к ее достижению. Например, в один прекрасный день он решил, что Майкл должен получить аудиенцию у Папы Римского. 4 месяца спустя они изучали друг друга один на один в Ватикане.

«Я хотел бы быть, как Фрэнк. Он доводит дело до конца», – говорил Майкл.

К марту боевые порядки тура Victory были расставлены. У Майкла теперь был личный менеджер – Фрэнк Дилео, остальные Джексоны должны были иметь своего. Они наняли Джека Нэнса, который был менеджером ранних гастролей группы времен Motown.

Майкл не доверял Дону Кингу и не желал иметь с ним дел. Братья тоже теперь сомневались в нем.

Джозеф делал все возможное, чтобы не лишиться влияния и не позволить Кингу заслонить его. Таким образом, он продолжал изводить всех и на каждом шагу.

«Я говорил, что история с рекламой Pepsi – дурное предзнаменование, – сказал Майкл другу семьи. – Но я не знал, что оно означает. Теперь я знаю. Поверьте мне, беда близко».

Глава 23

Наступил март 1984 года, Майклу 25 лет. По крайней мере 14 из них с помощью прессы он был вовлечен в создание образа семьи Джексонов, образа в общем, но не полностью, правдивого. Это называлось пиар и стало частью психики Майкла, его второй натурой. Но теперь использовали его самого, причем – собственная семья.

Майкл настроил братьев против Дона Кинга, еще не зная до конца его репутацию. Ему просто не понравилось, как этот человек подходит к бизнесу, он не чувствовал, что Кинг обладает достаточным опытом, чтобы обеспечить успех тура Victory.

Когда Фрэнк Дилео больше рассказал Джексону о Кинге, Майкл был уверен, что этот человек никогда не должен был быть причастен к его карьере. Он узнал, что Кинга осуждали за организацию несостоявшегося чемпионата США по боксу, связанную со многими злоупотреблениями. Фрэнк также сообщил об обвинениях, которые Кинг оспаривал, в том, что он присваивал деньги, устраивая закрытые бои и продавая билеты по 500 долларов без финансовой отчетности. Если Майкл должен участвовать в этих гастролях – а он чувствовал, что должен, для матери, – ему необходимо сделать все, что в его силах, чтобы быть как можно дальше от Кинга.

«Должен сообщить тебе следующее, – сказал он Джону Бранка. – Я не желаю, чтобы этот человек говорил мне, что делать, и чтобы он прикоснулся хоть к одному центу из моих денег».

Или, как сказал позже Дон Кинг, «с Майклом вы каждую минуту будто на суде».

Через Бранка Майкл передал Кингу серию инструкций, которые гласили, что:

1.  Кинг не может выступать нигде от лица Джексона без предварительного разрешения.

2.  Денежные поступления контролируют представители Джексона, а не Кинг.

3.  Кинг не может вступать в контакт с другими промоуте-рами, спонсорами и третьими лицами от имени Джексона.

4.  Кинг не может нанимать персонал и местных подрядчиков, снимать залы или для этой цели делать что-либо без предварительного согласования с Джексоном.

Кинг был поставлен в тупик инструкциями Майкла, однако, не имея выбора, вынужден был придерживаться их. Он считал, что Джексон находится под влиянием своих белых менеджера и адвоката.

«Я не вижу ни одного черного вокруг него, ни одного», – сказал Кинг кому-то из репортеров.

Наконец Майкл приказал Бранка уволить Кинга.

Бранка попробовал, но Кинг был непреклонен. У него был контракт, и он полагал что Майкл будет придерживаться его. Бранка и Кинг пообедали вместе в Беверли-Хиллз, чтобы попытаться урегулировать разногласия.

«Послушай, Джонни, – сказал Дон Кинг, – нет причины нам с тобой ссориться. Мне нравится Майкл, мне нравишься ты. Давай работать вместе».

Бранка согласился с ним, что надо стараться.

В марте Майклу была сделана 80-минутная хирургическая операция в Мемориальной клинике Бротмана в Калвер-Сити для восстановления обожженной части кожи на затылке во время записи ролика для Pepsi. Он попросил своего служащего Стива Ховелла привезти бета-видеомагнитофон, чтобы смотреть в больнице любимые фильмы про трех комиков.

Ховелл приехал на голубом джипе «Тойота». «Я ненавидел говорить, что работаю на Майкла Джексона. Да кто тебе поверит? Я подошел к дежурному: «Не знаю, как сказать, но...». Он ответил: «Просто сообщите ваше имя». Я назвался, немедленно появился вооруженный охранник, чтобы отвести меня к Майклу. Он был сам себе хозяин. Сиделки были вне себя, потому что здесь был Майкл Джексон. Он прекрасно проводил время. Рассказал, что ходил в родильное отделение, где встречался с будущими мамами. Потом захотел увидеть недоношенных детей. Естественно, его отвели к ним. У меня есть фотография, на которой Майкл с одним из таких детей на руках. Он считал, что дети дают ему вдохновение, что дают ему большую энергию».

В конце марта Фрэнк Дилео и Дон Кинг грелись на солнце, обсуждая планы будущих гастролей, во временном офисе Фрэнка – двойном бунгало в «Беверли-Хиллз Отель». Дилео делал все возможное, чтобы контролировать Дона Кинга, будучи с ним якобы на дружеской ноге. Ясно было, что Дилео не доверяет ему и следит за ним по просьбе Майкла.

Одновременно рок-импресарио с Род-Айлэнда Фрэнк Руссо предложил Джексонам через Джозефа 40 млн долларов, чтобы стать их продюсером вместо Кинга. Джозеф заставил его поверить, что он займет это место.

«Все братья хлопали меня по плечу, открывали шампанское. Я не мог поверить, что это правда», – рассказывал он.

Позже на той же неделе Кинг сидел за рюмкой в ресторане, когда к его столику подошел эмиссар от Руссо и сообщил, что его уволили. Дон Кинг спокойно пошел в телефонную кабину и позвонил Джозефу. Он напомнил ему, что у него на руках подписанный контракт, и требует, чтобы документ уважали.

Но прогнали самого Руссо. Он подал в суд и потребовал неустойку за нарушение условий контракта. Впоследствии иск был удовлетворен.

Весной 1984 года Майкл договорился с доктором Хоф-флином о третьей пластической операции. Он считал, что первые две были сделаны недостаточно хорошо, нос должен был быть тоньше.

«Вы видели, как я выглядел на награждении, стоя рядом с Дайаной? – спрашивал он Хоффлина. – У нее был такой тонкий нос, а у меня такой широкий».

Он не говорил прямо, что хочет такой нос, как у Дайаны Росс, но было очевидно, что такая форма ему нравится больше всего.

«Я видел его сразу после третьей операции, – вспоминал Стив Ховелл. – Майкл не знал, что я нахожусь в доме, мы столкнулись с ним случайно. Он вскрикнул и убежал. Это было, как если вы видите незнакомую женщину в нижнем белье и без макияжа, такова была его реакция. Выглядел он, как парень, который провел боксерский матч, забыв вовремя поднять вверх руки. Лицо было сплошь синим».

Какой бы занятой ни была жизнь Майкла, он всегда находил время, чтобы встретиться с больными детьми. 9 апреля 14-летний Дэвид Смити со своей мамой приехал в Хэйвен-херст, чтобы увидеть своего кумира. У мальчика оставалось немного времени, он умирал от болезни мочевого пузыря. Общество Брасс Ринг, деятельность которого посвящена выполнению желаний смертельно больных детей, связалось с Майклом, чтобы устроить встречу. Он встретил Дэвида в гостиной. Майкл «так стеснялся, что боялся на нас смотреть», рассказывала Карен, мать ребенка. Потом она ушла, Майкл с Дэвидом пошли на кухню позавтракать. Затем Джексон показал своему гостю животных в парке, провел и снял на видеокамеру интервью с мальчиком. Новые друзья играли в видеоигры и посмотрели фильм в домашнем кинотеатре. Майкл подарил Дэвиду красную кожаную куртку, которая была на нем в видео Beat It, и черную расшитую перчатку, которую он носил на награждении премией American Music Awards. Дэвид покидал Хэйвенхерст счастливым. Семь недель спустя он умер.

Вышедший через некоторое время альбом «Victory-победа» был посвящен Кэтрин Джексон, Марвину Гей и Дэвиду Смити.

По иронии судьбы, даже столь добродетельное поведение не могло удовлетворить старейшин Свидетелей Иеговы. Они хотели, чтобы Майкл ограничил и свою исполнительскую деятельность. Его снова пригласили на собрание старейшин в связи с фильмом Thriller. Они опять грозили ему отлучением. Майкл не хотел этого и покинул собрание расстроенным. Он решил отречься от Thriller, если от него требовали этого. Главная вещь самого успешного альбома в истории никогда не будет исполняться ее автором! В дальнейшем Майкл сделает публичное заявление по поводу своего греха в периодическом издании Свидетелей Иеговы «Проснись!»:

«Я никогда более не сделаю фильм, подобный Thriller. Моим намерением было снять хороший, смешной, короткий фильм, а не специально пугать людей с экрана или принести зло. Я никогда более не сделаю ничего подобного, потому что многие были оскорблены этим. Я заморозил дальнейшее распространение фильма, которое контролируется мной, включая показ его в некоторых других странах. Поступают всевозможные предложения по прокату картины. Но я отвечаю: нет, нет и еще раз нет. Я ничего не буду делать с Thriller».

Это удовлетворило старейшин.

Пока.

В мае 1984 года Майкл, его братья и сестры устроили небольшую вечеринку по случаю дня рождения матери в одном из ресторанов в Беверли-Хиллз.

Среди других подарков Кэтрин получила кольцо с бриллиантами и розовый, с бежевым верхом, «Роллс-Ройс». Вокруг машины был завязан огромный белый бант.

«В прессе говорится, что «Роллс-Ройс» подарил Майкл, – отмечала его невестка Энид. – На самом деле это подарок от всех нас. Как должны себя чувствовать братья, когда мир думает, будто подарок был от Майкла? Но это лишь один пример из всего, к чему им пришлось привыкнуть за многие годы. Такие вещи очень ранят. И если, боже упаси, все они попадут в авиакатастрофу, пресса уделит максимум внимания Майклу, и будет лишь маленькое упоминание о том, что «и братья были там».

Вся семья собралась на торжество Кэтрин. Был и вовсе неожиданный сюрприз – дети примчали из Индианы на самолете ее отца. Кэтрин – иеговистка и, согласно ее религии, не должна отмечать дни рождения и получать подарки. Поэтому некоторые ее друзья сочли странным, что она согласилась устроить этот праздник.

Майкл пригласил своего личного видеооператора Стива Ховелла запечатлеть торжество. Чтобы не ударить в грязь лицом, Джермен вызвал своего видеооператора. Прекрасная видеосъемка Ховелла зафиксировала подоплеку происходящего. Семья не кажется очень сплоченной, хотя все сердечны, родные обмениваются комплиментами. Когда появляется Джанет со своим кавалером Джеймсом Де Баржем, все смущаются и рассеиваются. Очевидно, что он не нравится никому.

Эмоциональный пик вечера – невысказанные словами самое главное, самое важное, что происходит между Майклом и Кэтрин. Сын в дорогом серебристом с отливом костюме и в галстуке поднимается на сцену. «Это – одна из твоих любимых песен, – обращается он к матери, взволнованный, смущенный. – Я могу спокойно петь перед тысячами людей. Но поставьте меня перед маленькой компанией, и у меня ничего не получается. Я слишком волнуюсь».

Майклу аккомпанирует звезда кантри Флойд Крамер на электрооргане «Фэндер Роде». За ужином он сидит за столом рядом с Кэтрин. Музыкант приглашен на торжество, потому что она его большая поклонница. Под аккомпанемент Крамера и маленького оркестра Майкл поет For the Good Times. Забавно, что он читает текст песни с суфлерских плакатиков. «Это был, наверное, первый день рождения в истории, во время которого они использовались», – сказал Стив Ховелл.

Как только Майкл запел первую строчку: «Забудь печали, поверь, все позади...» – его глаза заблестели от слез.

Любой наблюдатель счел бы, что Кэтрин думает сейчас о своем замужестве (Джозеф сидел не с ними, за общим столом, а отдельно в этой же комнате). Майкл пел своим чистым голосом, с неподдельным чувством, Кэтрин раскачивалась в кресле в такт музыке. Похоже, исполнение сына захватило ее. Она не может отвести глаз от своего мальчика. Вряд ли какая-нибудь мать смотрела на своего сына с большей любовью. И сын отвечал ей полной взаимностью.

Весной 1984 года Джону Бранка позвонила секретарь Комитета транспорта Элизабет Доул и спросила, не согласится ли Майкл на использование его песни Beat It в качестве музыкального сопровождения рекламы против пьяной езды за рулем по ТВ и радио. Бранка сообщил об этом Майклу.

«Это притянуто за уши, – ответил он. – Я не могу пойти на это».

Бранка сказал, что позвонит Доул и передаст, что они не заинтересованы в этом. Майкл размышлял еще минуту. «Знаешь, что? – вдруг сказал он. – Если я получу какую-нибудь награду из Белого дома, тогда я дам им песню. Подумай, как мог бы ты с ними договориться. Я хочу побывать в Белом доме, стоять на сцене рядом с Рональдом Рейганом, его сотрудниками». Похоже, эта идея понравилась Майклу. «Как ты думаешь, ты сможешь сделать это, Бранка? Договориться с президентом о награде для меня?»

Джон Бранка начал действовать. На следующий день он позвонил Элизабет Доул и сказал, что она может получить песню для своей кампании против пьяной езды, если придумает какую-нибудь гуманитарную награду для Майкла. Она согласилась.

Награждение было назначено на 14 мая 1984 года. Событие сулило стать захватывающим. Пожалуй, в Белом доме не было столько праздничной суматохи с тех пор, как вернулись домой заложники из Ирана.

Для этого случая президент был в синем морском кителе с синим в полоску галстуке и белой рубашке. Нэнси в роскошном белом костюме от Адольфо с золотой оторочкой на карманах и золотыми пуговицами, на шее у нее была массивная золотая цепочка. Но вряд ли имело значение, как она была одета, потому что всех затмил Майкл Джексон. Он появился в ослепительном голубом мундире с золотыми эполетами, золотой перевязью и золотым поясом. И, конечно, в «фирменной» белой перчатке на одной руке, сделанной для него дизайнером Биллом Виттеном.

Сотни сотрудников Белого дома (многие из них вооружились фотоаппаратами) отложили на время работу, чтобы хоть одним глазком взглянуть на Джексона. Правительственные телефоны не отвечали. Вокруг ограды Белого дома плотной стеной стояли поклонники Майкла, многие – в одной белой перчатке, как у него.

2 000 человек приветствовали Рональда Рейгана с Нэнси и Майкла, вышедших на сцену, оборудованную на южной лужайке Белого дома.

Майкл не пел и не танцевал во время церемонии. После того как президент вручил ему почетный знак, он только произнес или скорее прошептал: «Это очень, очень большая честь. Спасибо большое, господин президент».

Потом ухмыльнулся, словно ему вдруг пришло в голову, что вот он действительно стоит рядом с президентом Соединенных Штатов. «Да, и миссис Рейган», – добавил он, словно вспомнив.

Вашингтонская журналистка Мэри Мак-Грори в своем отчете подчеркнула, что это была самая короткая ответная речь в истории Белого дома.

Рейган отметил, что Майкл Джексон является «свидетельством того, что может достичь человек, ведущий образ жизни, свободный от алкоголя и наркотиков. И молодые, и пожилые люди уважают это. И если американцы последуют его примеру, мы сможем противостоять проблеме «пьяного» вождения и, говоря словами Майкла, побьем ее» (Beat It – ударь).

Майкла на церемонии сопровождали восемь телохранителей, менеджер Фрэнк Дилео, адвокат Джон Бранка и журналист Нормана Винтер, он и написал президентскую речь о Джексоне.

После короткой церемонии – она заняла 9 минут – всей свите Майкла устроили экскурсию по Белому дому. Майклу особенно понравился портрет Эндрю Джексона в военном мундире, очень напоминающем его голубую униформу. После экскурсии должна была состояться встреча с президентом и первой леди.

Дела стали принимать дурной оборот, когда Майкл появился в зале для дипломатических приемов, где он должен был встретиться с Рейганом и Нэнси. Ему сказали, что будут присутствовать лишь несколько детей сотрудников Белого дома. Между тем туда набились около 75 взрослых людей. Майкл переступил порог зала, заглянул внутрь и выскочил. Он мчался через холл и скрылся в ванной комнате рядом с президентской библиотекой. Фрэнк Дилео и остальная свита последовали за ним. Прежде чем его успели догнать, Майкл запер за собой дверь.

– Эй, Майкл, выходи, – позвал его Фрэнк.

–  Нет. Они сказали, что там будут дети. А это – не дети.

–  Но дети будут. Мы сейчас приведем детей, – пообещал сотрудник Белого дома. Он повернулся к своему помощнику: – Послушайте, если миссис Рейган увидит это, она будет чертовски зла. Ступайте и приведите несколько детей, черт побери. Приведите ребенка Джеймса Бейкера. Она симпатичная (шеф службы Джеймс Бейкер привел свою 6-летнюю дочь). Мне все равно, кого вы приведете, но приведите каких-нибудь детей».

Он опять повернулся к закрытой двери.

– Все в порядке, Майкл. Мы сейчас соберем детей.

У него эыл такой голос, будто он успокаивал плачущего ребенка. Фрэнк стоял рядом, скептически наблюдая за этой

сценой.

– Да, но вам придется также удалить всех этих взрослых, прежде чем я выйду отсюда, – предупредил Майкл.

– Хорошо.

Кто-то побежал в комнату для приемов.

– Так, все выходят!

Старший персонал и члены кабинета очистили зал так быстро, что можно было подумать об угрозе взрыва бомбы.

– Что происходит?

–  Где Майкл Джексон?

– Он что, уже уехал?

Все говорили одновременно, быстро удаляясь.

Помощник побежал обратно в сторону ванной комнаты, перед дверью которой стояла кучка встревоженных людей, решавших, что им делать теперь. Он переговорил с кем-то из свиты Майкла.

– О'кей. Теперь ты можешь выходить, Майкл. Все в порядке, – сказал Норман.

–  Вы уверены? – послышался из-за двери тоненький голос.

Фрэнк Дилео ударил в дверь кулаком, громко и один раз.

– Порядок, Майкл. Выходи.

Дверь медленно отворилась. Показался Майкл. Он смотрел по сторонам, слегка смущенный. Фрэнк обнял его за плечо.

– Извините, – сказал Майкл, – но мне говорили, что не будет так много людей.

Его быстро препроводили в зал приемов, где его ожидали всего несколько официальных лиц со своими детьми.