Текст книги "Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля"

Автор книги: Рэнди Тараборелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц)

Глава 10

В феврале 1974 года, вскоре после того, как Джермен вернулся из свадебного путешествия в Швейцарию, Джексоны предприняли десятидневное турне по Сенегалу. Незадолго до того Стив Уандер объявил, что собирается переехать туда из США (позже он передумал). «Стив сказал мне, что собирается переехать сюда раньше, чем это было объявлено публике, – вспоминает Майкл. – Я спросил, почему, он ответил, что будет там чувствовать себя в безопасности, потому что это был его дом. Я мог бы жить там».

Когда группа прибыла в Сенегал на рассвете, длинная вереница пляшущих африканцев в национальных костюмах с барабанами приветствовала их. Они исполнили ритуальный танец в честь прибытия группы Джексонов в их страну. «Люди там добрые и радушные, – сказал Майкл об африканцах. – Я всегда думал, что черные как артисты – самая талантливая раса на Земле. Приехав в Африку, я еще больше в этом убедился. Они делают замечательные вещи, чувствуют ритм. Я действительно видел, откуда произошли барабаны. Я не хочу, чтобы черные когда-нибудь забыли, откуда мы все вышли, откуда наша музыка. Хочу, чтобы мы помнили».

Мальчики, особенно Майкл, были потрясены нищенскими условиями в городах, где они выступали. «Там много людей, которым нечего есть, – сказал позже он. – Перед тем, как выкинуть здесь еду, люди должны остановиться и подумать».

Условия для Джексонов были ужасными. В ванной не было воды, комнаты были отвратительными, они хотели домой.

Сенегал, страна размером со штат Небраска, расположен на западном побережье Африки, там живет этот народ с давней историей контактов с внешним миром. В десятом веке арабские караваны пересекали Сахару из Северной Африки, чтобы торговать и обращать народы в ислам. За первыми европейскими торговцами, португальцами в пятнадцатом веке последовали голландцы, французы и англичане, заинтересованные в золоте, слоновой кости и – рабах. Большую часть восемнадцатого и девятнадцатого веков Сенегал был центром работорговли. До получения независимости в 1960 году он оставался ядром западно-африканских колоний Франции. Несмотря на продолжительное иностранное влияние претензии порта Дакар быть одним из самых оживленных портов Африки, Сенегал сохраняет западно-африканское культурное наследие и в языке, и в укладе жизни.

Остров Баррен Гори находится в двух часах езды на пароме от столицы Дакара. Хотя он очень мал и по его узким улочкам можно пройти пешком за час, чтобы осмотреть все достопримечательности, он привлекает много туристов. Дом Рабов сохранен в том виде, в каком существовал в первые годы после его создания в 1776 году. С тех пор и до 1848 года, когда Франция отменила рабство, мужчин, женщин и детей загоняли в комнаты без окон в ожидании погрузки на корабль, который доставлял их в Северную и Южную Америку. Этот первый этап жизни в рабстве так ослаблял их, что многие заболевали и умирали на маленьких судах, увозивших их.

Поскольку младшие участники группы Джексонов не могли регулярно посещать школу из-за работы и учились только у учителей, ездивших вместе с ними, турне такого рода было лучшим образованием для них.

«Майкл и Марлон многое узнали, – вспоминает Джек-ки. – Я изучал историю в школе, но никогда не представлял, как это было на самом деле, пока не увидел своими глазами. Я не знал, что помещения для рабов были так малы, что их сажали на цепь».

По контрасту с грустным путешествием на остров Гори, в Дакаре произошло замечательное событие – Джозеф был награжден серебряной медалью за «вклад в искусство». Министр туризма сказал, что медаль символизирует «и возрождение черной культуры, и сближение черных с мировой цивилизацией». Последним американцем, удостоенным этой награды в 1966 году, был Дюк Эллингтон. Джексон произнес короткую благодарственную речь, призывая черных американцев и африканцев укреплять взаимные связи.

Африканское турне было незабываемым для всех Джексонов, напоминая о наследии предков и вселив в их семью уважение и гордость за их расу. В интервью Джермен подчеркивал: «Если черные американцы отправятся в Африку и помогут ей, я думаю, она сможет стать первой державой в мире. Эти люди здесь в Америке только кричат о «Черной власти», а надо подумать, как объединиться и сделать так, чтобы Африкой можно было гордиться. Стыдно видеть всех этих белых людей, гордых собой, ведь это они так обращались с рабами. Это огорчает меня. Мне не нравится, что это все было, и никогда не смирюсь с этим. Я пишу стихотворение об Африке, о маленьком африканском мальчике, который обращается к сверстнику – черному американцу: «Черный мальчик, вернусь домой, чтобы мы стали сильны».

«В книгах умалчивают о многом, касающемся черных американцев, – говорит Марлон после возвращения группы из Африки. – Например, написано, что первым отправился на Северный полюс белый, но это не так. Они многое от нас скрывают. Нам говорили, что мы были только рабами, ничего не добились. Но мы знаем, что это не так. В Африке ты среди семьи, среди братьев и сестер, вы составляете единое целое».

Прессе мальчики заявляли о гордости черных и единстве, что не было в традициях Motown. Горди мирился с этим, надеясь, что они скоро сменят тему. Так и случилось.

Лично Джексоны, однако, были шокированы нищенскими условиями, в которых были вынуждены жить во время турне. Они привыкли к роскоши и не могли дождаться возвращения в Энсино. К концу поездки Джермен сказал Ричарду Аронсу: «Я точно рад, что белые люди привезли нас в Америку».

Вернувшись в США, группа Джексонов пережила свои трудности, связанные с семейными проблемами. Брак Джер-мена с Хейзл вызывал разногласия. Допуская, что все молодожены хотят быть все время вместе, им все же казалось, что невестка пытается вбить клин между братом и семьей. Один из друзей вспоминает: «Хейзл не хотела иметь ничего общего с семьей Джексонов. Ее главным интересом был Джермен, которого она безумно любила.

Похоже, что она не очень хорошо относилась к ЛаТойе. Та была красивой, а Хейзл очень беспокоилась о своей внешности, несмотря на то, что и так неплохо выглядела. У Хейзл были довольно хорошие отношения с Кэтрин, но она не общалась близко с Джозефом. Для нее Джермен был призом, наградой. Она не хотела делить его ни с кем, даже с его семьей».

Хотя и ходили слухи, любые разногласия в семье скрывались от прессы. Песня Wedding Belles Are Breaking Up That Old Gang Of Mike не должна была быть включенной в их репертуар – это не для публики.

Когда группа вернулась, Motown выпустила Dancing Machine, ритмичную песню Хэла Дэвиса. В то время, как наступление диско начало гомогенизировать поп-музыку ритм-энд-блюз, Джексоны использовали этот сингл, чтобы поддержать свою оригинальность, в то же время используя новые тенденции диско. Голос Майкла накладывался на протяжный хор его братьев под заразительный ритм. В мире поп-музыки Джексоны всегда были вместе с Temptations, Spinners и Four Tops, которые были не кумирами, а равными. Группа Джексонов много лет опережала время на пути к электрозвуку восьмидесятых; стиль Dancing Machine напоминает то, что через дюжину лет было известно как «тезно-поп». Песня стала вторым номером в чартах Биллборд и была продана в 2 170 327 экземплярах, самое большое число со времен Never Can Say Good-bye.

В это время группа выступала с Шер в ее телепередачах. Джексоны выглядели великолепно – от гофрированных рубашек и черных визиток с отделанными серебряным кантом лацканами и лампасами до белых танцевальных ботинок. Шер в обтягивающем брючном костюме напоминала колонну из серебра. Ее стриженые волосы стояли, будто пирамида. Гости и хозяйка отлично гармонировали.

Они выступали на огромной букве «С» (Cher), которая служила мини-сценой, обозначая территорию Шер. Во время попурри из хитов Джексонов она пела и танцевала, как ураган. Все, что мог Майкл, могла и она – по-своему. Ко времени, когда они добрались до последнего номера – Dancing Machine, во время которого они с Майклом изображали роботов, было похоже, что Шер устала. Но не ее волосы. Что бы она ни делала, ни единая прядь на ее голове не шевельнулась.

После попурри Шер и Джексоны с благодарностью приняли аплодисменты. За сценой она плюхнулась на стул.

–  Господи, – сказала она, задыхаясь. – Вы, ребята, работаете чертовски тяжко. Как вы это проделываете каждый проклятый вечер? Хотела бы я это знать!

Кто-то дал ей сигарету. Сделав длинную затяжку, она воскликнула, оборачиваясь к своему ассистенту:

– Это же ментол! Он мне сожжет мои чертовы легкие!

У Майкла глаза стали как блюдца. Нечасто ему приходилось слышать, чтобы кто-то так выражался, тем более женщина.

–  Э-э, ты очень хорошо выступала, Шер, – сказал он нерешительно, краснея. – Я имею в виду, танцевала и все такое.

Шер секунду наблюдала его смущение и, глотнув воды, ответила:

–  Когда будете в следующий раз на моем шоу, я с тобой не танцую, Майкл Джексон. Забудь об этом. Черт! – Она явно видела, какое впечатление ее выражения производят на него.

– Ну, я, – начал заикаться Майкл. – Было бы здорово снова тебя увидеть, я должен идти. Джермен, подожди меня!

Когда Майкл торопливо ушел, Шер рассмеялась.

Джозеф, всегда стремящийся к соперничеству, особенно после свадьбы сына с дочерью Берри, решил побороться с Motown. Он основал свою компанию звукозаписи и подписал контракт с женским квартетом из Аштабулы, Огайо, которые назывались M.D.L.T. Willis. Компания и группа многого не добились, что только лишний раз убедило Горди в том, что Джозеф много говорит, но мало может.

Особенно он мечтал, и это не устраивало Берри, чтобы его сыновья вместо статуса молодежных кумиров заняли более надежную нишу. Он понимал, что карьера большинства идолов подростков длится около двух лет, потом им на смену приходят новые звезды. Нужно было сменить имидж. Зимой 1974 года на семейном собрании он объявил: «Мальчики, мы будем играть в Лас-Вегасе». – «Только белые играют там, разве нет?» – поинтересовался Джекки.

«Братья считали, что будет невозможно жить в отелях с белыми, – вспоминает Майкл. – Но я хотел играть в Лас-Вегасе немедленно. Для меня это была традиция шоу-бизнеса. На том собрании отец пояснил нам две вещи: во-первых, он хотел показать миру, что мы не хуже Osmonds; во-вторых, рассказал нам о Сэмми Дэвисе, через что он прошел, чтобы такие, как мы, могли выступать там».

В 1945 году Сэмми Дэвис-младший, его отец Сэмми и дядя Уилл Мастин были приглашены в отель «Эль Ранчо Вегас» за пятьсот долларов в неделю. Лас-Вегас был новой Меккой шоу-бизнеса, El Rancho и Last Frontier – самыми роскошными отелями. Но хотя они были приглашены выступать на открытии в зале отеля, им не разрешили остановиться в гостинице из-за цвета их кожи. Они жили в бараке для прислуги. Их апартаментами была лачуга за городом, сделанная из деревянных ящиков и картона, – по двойной цене комнат в El Rancho. Даже такая величина, как Билли Экстайн, который тоже работал в Вегасе в то время, не мог остановиться в отеле, где выступал. Концертные залы и казино тоже были под запретом – черные могли развлекать, но не могли играть в казино и общаться с белыми.

Позже Сэмми Дэвис-младший сломал эти преграды своим талантом и настойчивостью. К 1970-м годам участник трио Уилла Мастина, он стал сольной звездой, которой в Вегace платили больше 175 000 долларов в неделю. Пользуясь своей властью знаменитости и отказываясь принимать ответ «нет», Мистер Шоу-бизнес сделал так, что черные могли не только выступать, но и отдыхать и развлекаться в городе. Посещая встречи руководства гостиниц и сотрудничая с администрацией, вместо того чтобы бороться с ней, Дэвис добился к концу пятидесятых, чтобы больше черных приглашалось в Сэндх, где он выступал. Когда в мае 1990 года он умер, в его память в Лас-Вегасе на десять минут был погашен свет.

«Я больше всего хотел стать частью традиции, – скажет Майкл спустя шесть лет. Он восхищался Сэмми Дэвисом с десяти лет. – Это было важно для меня, огромный шаг вперед».

Берри Горди не испытывал энтузиазма, услышав о выступлении Джексонов в апреле 1974 года в Вегасе. Он узнал, что Джозеф успел заключить сделку с Берни Роткопфом, шоу-директором отеля MGM Grand, самым новым и престижным в городе. Группа должна была выступать с популярным пародистом Фрэнком Горшином (Osmonds для разогрева публики использовали имитатора Рича Литтла).

«Если решитесь на это, будете делать все сами», – сказал Эверт Эбнер, высокопоставленный представитель Motown. – Компания не будет в этом участвовать. Эти дети не готовы для Лас-Вегаса».

Берри позвонил Джозефу, узнав о предстоящем выступлении: «Ты что, с ума сошел? Они не могут еще выступать в Вегасе». «Не вмешивайся! – прозвучал ответ. – Это мои дети. Вегас – хорошая традиция, я хочу, чтобы они об этом знали. Им пора расти».

Говорят, что когда Берри напомнил Джозефу, кто занимается карьерой Джермена, тот повесил трубку.

Конечно, Берри понимал важность и престижность появления Джексонов в Лас-Вегасе, потому что сам боролся за выступление Supremes там в 1966 году. Но только после многих лет оттачивания их мастерства. За год до выступления в Вегасе Supremes дали представления в клубе Copacabana в Нью-Йорке, чтобы показать себя белой взрослой аудитории и открыть двери на этот рынок другим исполнителям Motown. Берри хотел, чтобы его певцы выступали перед взрослыми, особенно перед белыми взрослыми, но не думал, что пора делать это Джексонам.

Успех в Лас-Вегасе был гарантией того, что певец будет всегда обеспечен работой, невзирая на положение в чартах. Но провал в Вегасе мог стать концом карьеры. Берри был уверен, что из-за недостатка опыта работы с материалом, который годился для придирчивой, в основном белой, аудитории, мальчики позорно провалятся. В конце концов, решил он, урок пойдет им на пользу.

«Пусть едут в Лас-Вегас, если хотят, – сказал Берри одному из помощников. Его задела реакция Джозефа. – Они там получат по рукам, и это будет хороший урок для их отца. Это будет такой провал, что они ко мне на коленях приползут».

Джозеф хотел преподать Берри свой урок. Вся семья объединилась, чтобы доказать, что он ошибается.

«Мы знали, что Motown в нас не верит, – вспоминает Джермен. – Отец из кожи вон лез, чтобы доказать свою правоту, и братья были за него на все сто процентов. Я разрывался между ними. У меня было подозрение, что Берри прав».

«Группа Джексонов была достаточно сильной, чтобы заинтересовать толпу туристов Вегаса, но для усиления Джозеф решил последовать примеру Osmonds и привлечь остальных членов семьи. В номер включили младшего брата Джимми и сестренку Мэри для выступления в Caesar, Джозеф взял Ла-Тойю (семнадцать лет), Рэнди (двенадцать) и Джанет (семь) (ожидалось, что будет выступать и Морин, которая заявляла отцу, что намерена теперь самостоятельно петь, но она повредила ногу, и ее дебют в Чикаго был отложен на несколько месяцев, до июня).

«Папа спросил меня, хочу ли петь в Вегасе. Я была так застенчива в то время, я не могла поверить, что он спрашивает меня, – вспоминала Джанет в 1990 году. – Я вполне могла на всю жизнь испугаться сцены, стоя перед огромной аудиторией в первый раз, но, к счастью, этого не случилось. Я могла испортить все выступление».

Никто из новичков не был очень талантлив, но их способностей хватило, чтобы шоу прошло на высшем уровне. Кэтрин принадлежала идея, чтобы Рэнди и Джанет изображали Сонни и Шер, звезд ритм-энд-блюза Микки и Сильвию, и даже Джанет Макдональд и Нельсона Эдди. Джанет также изображала Мэй Уэст в платье из розового атласа и с боа, которое журнал Variety назвал потом «веселеньким».

ЛаТойя присоединилась к обычной подтанцовке во время Forty-second Street. С ней были проблемы, потому что она очень хотела петь соло, но не имела вокальных данных. «Она хотела быть в центре внимания, – отмечал ее друг. – И требовала этого не лучшим образом. Могла кричать и плакать, бросаться вещами. Джозеф сказал, что все, что ей будет позволено, – это беззвучно открывать рот среди остальной группы на сцене, как будто она поет. Ей это не понравится, но у нее не было выбора».

Оркестр отеля маячил на сцене позади Джексона. На большинстве сцен он не смог бы поместиться. Была добавлена маленькая группа музыкантов из Motown, чтобы помочь воспроизвести мелодию известных хитов группы. К восторгу аудитории яркие разноцветные дорожки фейерверком взорвались на бледно-голубом фоне, когда они появились.

Тонкий, как соломинка, Майкл был гвоздем представления со своими сольными песнями и имитациями (он почти копировал Дайану Росс). Как заметил Hollywood Reporter, «он – Дайана Росс среди Джексонов и явно предназначен быть соло-звездой».

«Когда мы начали выступать, я привык быть маленьким, хорошеньким, очаровательным, – сказал Майкл во время выступления. – Теперь я большой, хорошенький, очаровательный». Крутясь в сверкающем белом костюме на фоне большого симфонического оркестра среди своих братьев, он легко переходил от номера к номеру, меняя место, но все время сохраняя гипнотизирующую улыбку, обращенную к аудитории, что очень важно для артиста. После каждой песни он подходил к краю сцены к аплодирующим зрителям.

Большинство репортеров и даже поклонники Джексонов были сбиты с толку новым выступлением в ночном клубе, боясь, что семья отказалась от черной аудитории в угоду новой, белой «денежной толпе». Майкл был так же изумлен их реакцией, как они – его выступлением. «Как они не понимают, – говорил он в то время. – Нет ничего плохого в том, чтобы пробовать что-то новое. Нет ничего плохого в росте». '

«Мы хотим быть, как Фрэнк Синатра, – сказал Джекки Винсу Алетти для Village Voice. Ему не надо выдавать хит, он может просто приехать в Вегас и всех сделать».

Для дебюта в Лас-Вегасе семья работала изо всех сил. Им не нужны были напоминания Джозефа, что их будущее в шоу-бизнесе зависит от этого выступления. Конечно, аплодисменты были после каждого номера. Кэтрин с друзьями и родственниками были среди зрителей и не щадили ладоней. Но когда сыновья-Джексоны вынесли сестер для финального поклона, зааплодировали не только семья и друзья. Когда все они – Джекки, Тито, Джермен, Марлот, Майкл, ЛаТойя, Рэнди и Джанет – взялись за руки и триумфально подняли их в воздух, аудитория взорвалась бурными аплодисментами и потом встала для оваций.

За кулисами, справа от сцены, Джозеф раскачивался на пятках, засунув сжатые кулаки в карманы, улыбаясь во весь рот. За исключением отсутствующей Морин, осуществилась его мечта: все его дети на сцене выступают вместе. «Они сделали это, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – Они сделали это».

Слева за сценой, напротив Джозефа, стояли три сотрудника Motown, похлопывая друг друга по спине. «Они сделали это, – сказал один из них. – Теперь у нас в компании есть звезды Вегаса».

Когда Берри Горди узнал об успехе Джексонов, он направил несколько сотрудников компании в отель, чтобы продемонстрировать публике поддержку ребят. «Мы все были уверены, что у мальчиков все было для этого, – сказал он прессе в обращении, опубликованном в местной газете. – Это только верхушка айсберга их таланта». Отец прочитал текст сыновьям за кулисами. Это был его триумф, не Горди. Семья почувствовала себя обманутой. Дочитав, он смял газету и выбросил в урну.

Хотя они и были звездами вечером, юные артисты должны были днем учиться. Джанет (7), Рэнди (12), Майкл (15), Марлон (17) и ЛаТойя (17) учились у Роуз Файн. Днем, в соответствии с законами о труде, у них должны быть три урока по школьным предметам и время для отдыха. «Уроки у нас были всегда, но вот отдых – редко», – вспоминает Майкл.

В переходном возрасте голос у него начал меняться. Исчез пронзительный подростковый, увековеченный в I Want You Back, ABC и The Love You Save, на смену ему пришло ясное, более изысканное звучание. «Это дни грустных размышлений и быстрых перестановок в чартах, – отмечал Бен Фонг-Торрес в обзоре выступлений Майкла в 1974 году для Village Voice. – Он управлялся с неустойчивостью голоса, меняя регистр в середине фраз, и изменив ключи большинства песен». «Меняется, и пусть меняется», – пожимал плечами Майкл в ответ на вопросы прессы. На самом деле он был озабочен. «Майкл не хочет остаться без голоса, – заметила ЛаТойя матери. – Он не хочет, чтобы он менялся. Я думаю, он боится того, что может случиться».

Группа продолжала выступать на телевидении, теперь в ее составе был и Рэнди, но название «Пятерка Джексонов» сохранялось. Неофициально они были известны как «Пятерка Джексонов плюс Один». С самого начала группа стала известной не только благодаря таланту Майкла," но и потому, что он был такой симпатичный. По мере того как мальчики взрослели (особенно Майкл), группа рисковала потерять большую часть привлекательности для аудитории. Чтобы противостоять этому, Рэнди стал Милашкой номер один. Стратегия явно работала, поскольку группа выступала в самом известном американском шоу того времени – особом проекте Боба Хоупа с Анн-Маргрет и Джоном Денвером.

На этот раз Джексоны выбрали костюмы бледных тонов, простых линий, без блесток, соответствующие прекрасно сшитому светло-серому костюму ведущего. После шоу – традиционный обмен остротами с Хоупом, который начал с комплиментов их выступлению, оценив его в «шесть целых и две десятых по шкале Рихтера». Когда один из мальчиков спросил, что это значит, Боб ответил: «Это значит, что теперь прекрасный центр Бербанка находится во Фресно». Это была одна из тех шуток, что нравились зрителям, но некоторые из Джексонов выглядели так, как будто не поняли, о чем речь (может быть, они никогда не были во Фресно).

Когда Боб сказал, что они еще очень молоды, они напомнили, что Джекки уже двадцать один, он достаточно большой, чтобы быть одним из Osmonds (на самом деле Джекки было двадцать три).

Хоуп посетовал на проблемы с молодыми, да ранними. «Ранними! – воскликнул Марлон. -Да мы неделями работали, чтобы стать теми, кем стали». – «Так долго? – спросил Боб, присоединяясь к смеху аудитории. – И что же вас задержало?» – «Слишком много уроков», – ответил Рэнди. Его улыбка была неуверенной, как будто он сомневался, правильно ли ответил. Он был симпатичным, но не такими очаровательным, как Майкл в двенадцать лет.

После выступления в Лас-Вегасе Джозеф объявил, что его сыновья будут сниматься в кинофильме Jsoman Crass and Sons. Сценаристом, режиссером и продюсером картины был Рэймонд С. Жак. Сценарий рассказывал о семье рабов, которая в середине девятнадцатого века боролась за свободу. Там же должен был сниматься и отец мальчиков.

«У меня остались хорошие воспоминания, – вспомнил С. Жак о времени, проведенном с Джексонами. – Джозеф, насколько я помню, был сумасшедшим отцом. Он думал только о благосостоянии своих детей. Очень беспокоился о Майкле, который был особенно рад возможности сниматься, и глава семейства хотел убедиться, что все будет хорошо. Джозеф был способен на риск – он мог поставить на карту карьеру, если думал, что это окупится. Я уважал это в нем. В конце концов, разве не поэтому мальчики заняли первое место в Калифорнии? Я считал их хорошей, крепкой семьей. Гордился тем, чего они достигли.

Майкл очень старался, желая угодить отцу. Не делал ничего, не посмотрев сначала на него, чтобы убедиться, что делает правильно. Другие мальчики иногда выходили из-под контроля, думали о машинах, девушках и о чем там еще думают ребята. Но мое впечатление от Майкла – он думал только о шоу-бизнесе».

Горди не был в восторге от идеи фильма. Он не думал, что Джексоны смогут Играть, и был прав. Никто из них не проявил способностей в комедийных скетчах. Тем более Бер-ри не собирался позволить Джексонам появляться в роли рабов. «Скажите Джозефу, чтобы он забыл об этом, – говорил он. – Я не намерен даже рассматривать эту возможность». – «Да кто его спрашивает? – кипятился тот. – Важно, чтобы мальчики снимались в кино. Надо делать следующий шаг. Это лучше всего для них».

«Видимо, все же Горди настоял на своем, фильм так и не был снят», – отмечал С. Жак.

Для Джозефа казалось ясным, что Горди работает против него и его семьи. Иногда он побеждал, как в случае с Лас-Вегасом. Но потом Берри наносил удар, который сравнивал счет.

Летом 1974 года Джозеф сделал серьезную ошибку. Motown пришлось отменить турне по Великобритании, когда он, пытаясь создать шумиху, обнародовал в британских газетах время прибытия самолета Джексона в Хитроу 9 июня. После того как сотни девушек пострадали (одна умерла) на концерте Дэвида Кэссиди на стадионе Уайт-Сити в Лондоне, британский промоутер, работавший с Motown, предупредил, что нужно будет усилить меры безопасности. Берри приказал отменить турне, к большой досаде Джозефа. «Берри хотел показать ему, кто из них босс», – сказал один из служащих Горди.

Альбомы стали выходить реже. Раньше Джексоны выпускали по три в год, в 1974-м – один Dancing Machine. Вышедшие к концу года два сингла Whatewer You Got Jwant и I Am Love были неудачными, и Motown отменила выпуск сингла Майкла Джексона Doggin around. Интересно, что компания тратила большие деньги, чтобы записать, выпустить и даже распространить песни непокорных певцов, чтобы затем саботировать продажу.

В то время Supremes боролась с Горди за раскрутку и авторские права на название группы, девушки из нее подозревали, что кто-то из Motown платил диджеям, чтобы они не включали их песни на радио. Это была на самом деле странная форма мести. Был ли кто-то из компании действительно замешан в такого рода делах, неизвестно, но цепь неудач обычно ставила рассерженных певцов на место, и у Джексонов была довольно неудачная полоса расположения в чартах.

В августе 1974 года группа Джексонов снова была приглашена в MGM-Grand в Лас-Вегас, но Майклу и братьям было трудно сконцентрироваться на выступлении из-за серьезных проблем дома между родителями. Пока братья работали в Ве-гасе, Кэтрин обнаружила, что у мужа роман с поклонницей Джексонов из Канзаса, двадцатишестилетней черной женщиной. Она, видимо, сначала обратила внимание на Джекки, но он проявил равнодушие, и она переключилась на Джозефа. Ходили слухи, что она беременна. Вопрос открыто не обсуждался; мальчики перешептывались об этом между собой. Главным было выяснить, чей это ребенок.

Мысль, что у его отца будет ребенок от другой женщины, должна была огорчать Майкла. Это было предательство матери. После одного из шоу в Лас-Вегасе Джозеф созвал группу на собрание, где хотел обсудить замечания, которые были у него к выступлению. Он был уверен, что шоу должно продолжаться, несмотря ни на какие личные проблемы в семье. Но Майкл решил бойкотировать собрание.

Позже глава семьи Джо нашел его, бесцельно слоняющимся в казино отеля. Он похлопал Майкла по плечу. Тот оглянулся, увидел, кто это, и пошел быстрее. Отец взревел: «Какого черта!» и начал расталкивать людей, чтобы догнать сына.

«Я помню это, как сейчас, – вспоминал Стив Хак, поклонник Джексонов, который приехал в Вегас на шоу. – Майкл прятался от отца, виляя, пытаясь убежать. «Послушай меня», – требовал Джозеф. Потом схватил сына за руку. Я не знал, в чем дело, что происходит, так что мог только наблюдать». По словам Хака, Джозеф быстро и мягко говорил что-то Майклу на ухо. Тот равнодушно слушал. Потом, похоже, на середине предложения, он скинул руку отца и оттолкнул его. Никогда больше меня не трогай. Никогда! Слышишь? – Голос Майкла перекрывал грохот игральных автоматов. Люди поблизости стали оборачиваться, узнавали его, начали перешептываться. Никто не подошел.

«Никогда не представлял, что Майкл сможет повысить голос на отца, да и на кого-нибудь другого, – отметил Хак. – Я был шокирован. Похоже, он страдал. И когда закричал, это был странный звук. Как у раненого животного».

Джозеф казался потрясенным. Они смотрели друг на друга, потом отец вскинул правую руку, как будто собирался ударить сына. Это было бы не первый раз, но выражение лица Майкла ясно показало, что он будет последним. Юноша не отступил. Джо отодвинулся на два шага, не зная, что сказать.

Со слезами на глазах Майкл выбежал из переполненного казино.

Прошли годы, пока он узнал правду о романе отца и о своей единокровной сестре.

Что бы Кэтрин ни переживала в эти дни, она скрывала свои чувства, продолжала давать интервью и позировать для портретов счастливой семьи. Все Джексоны появились на обложке Ebony в декабре 1974 года. Внутри журнала фотографии запечатлели семью за завтраком, но без Джозефа. Мать выглядит несчастной; в этот период нет ее совместных с мужем фотографий. Статья отмечает, что она путешествует с группой почти везде, в то время как у ее мужа есть интересы, которые отнимают его время. Кэтрин сказала журналисту: «Семья очень сплочена между собой». «Семья должна быть сплоченной», – говорит Джо репортеру.

В это время двадцатитрехлетний брат Майкла Джекки заполнил заголовки газет, внезапно женившись на Энид Спэн, красивой девушке, частично кореянке, частично черной. Он познакомился с ней на дне рождения Хейзл Горди пять лет назад. Энид посещала школу Беверли-Хиллз (как и Хейзл), ей было всего пятнадцать, когда у нее начался роман с Джекки, который был старше на три года.

«Первый раз, когда Джекки должен был прийти ко мне домой, он позвонил и сказал, что его поверенный Ричард Ароне будет с ним, – вспоминает Энид. – Ничего, если он придет со мной? – спросил Джекки. Я ответила: «Конечно». Они пришли, Ричард сдержанно взглянул на меня, потом осмотрел наш дом. «Прекрасный дом», – сказал он. Я поблагодарила его. Он спросил, в какой школе я училась, и захотел познакомиться с моей мамой. Я представила его. Можно было подумать, что я собралась на свидание с ним».

Потом Джекки, Энид и Ричард пошли в Хэйвензерт Хаус, где мальчики репетировали. Ричард отвел девушку в сторону и сказал: «Ты знаешь, Энид, девушка, которая выходит замуж за Джексона, должна подписать брачный договор».

Энид уставилась на него, не понимая, всерьез ли он. Он не шутил. «Ну и? – спросила она. – Почему ты мне это говоришь? Джекки и я еще даже не начали встречаться». Ароне ответил: «Просто на случай, если ты собираешься за него, ты должна знать». – «Позволь мне кое-что тебе сказать, – заявила девушка адвокату. – Если я когда и соберусь за Джекки замуж, в чем теперь сильно сомневаюсь, то если простой женитьбы ему недостаточно, он мне не нужен и я его не хочу». Ароне потерял дар речи.

«И еще, – сказала Энид. – На твоем месте я бы помолчала, потому что ты один из тех, кто живет за их счет».

Ароне закончил разговор и как можно скорее удалился. Потом он доложил о разговоре Джозефу, который не ждал от Энид ничего хорошего.