Текст книги "Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля"

Автор книги: Рэнди Тараборелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

Сняв повязки, Майкл больше, чем когда-либо, стал уделять внимание своей внешности. Он выщипал брови, что сделало его женоподобным. Его кожа, казалось, посветлела, друзья утверждали, что он пользуется препаратом для отбеливания кожи Porcelana. «Я точно знаю, что Майкл и ЛаТойа оба пользовались этим препаратом, чтобы их кожа стала светлее», – говорил один их друг.

Нос Майкла стал еще тоньше и даже чуть-чуть вздернулся. Майкл также сделал ямку на подбородке, но это выглядело несколько странно на его нежном, холеном лице.

Вдобавок ко всему двадцатисемилетний Майкл сидел на строгой вегетарианской диете и изрядно похудел. Его диета состояла из ошпаренных овощей, несоленых орехов, свежих и сушеных фруктов. Ел он раз в день. «Если бы я питался, как он, я бы умер», – сказал Фрэнк Дилео.

Майкл Джексон все больше и больше походил на восковую куклу. Трудно было оторвать от него взгляд, находясь с ним в одной комнате. Эдди Мерфи был недалек от истины, когда сказал: «Люблю я Майкла, но уж слишком он странный».

Глава 26

В 27 лет Майкл с головой погрузился в запись альбома Thriller. Он работал, не зная отдыха. Был очень требователен, особенно к себе. Обсуждая феноменальную популярность четырех синглов с «Off the Wall» (1979), предшественника нового альбома, с писателем Джерри Хирши, он сказал: «Слава богу, никто еще не побил моего рекорда. Hall and Oates (поп-дуэт) пытались, но ничего не вышло». Thriller должен был побить собственный рекорд Майкла, который решил, что, если бы число проданных копий не достигло прежних 38,5 млн, это сочли бы полным провалом.

«Было столько нервного и физического напряжения, – говорит гитарист Дэвид Уильяме. – Мне приходилось играть свою партию в каждой песне по 500 раз. Они пытались «переплюнуть» успех работ, сделанных до сих пор».

«Он (Майкл) говорил, что этот альбом должен стать лучше предыдущего, – вспоминает танцор Каспер. – Он хотел покорить весь мир. «Я должен стремиться к лучшему. Того, что сделано, недостаточно», – повторял он без конца. И так продолжалось все время».

«Ты не должен думать о том, что понравится людям. Ты сходишь с ума, – говорил ему Стив Уандер. – Если он сможет разойтись тиражом в 50 миллионов, пускай будет так. Если нет – это не конец света. Это же всего лишь альбом». Эти слова Стива Уандера, который работает годами над одним альбомом, к явному неудовольствию фирмы звукозаписи Motown, звучат странно.

До того как приступить к записи следующего альбома в августе 1986 года, Куинси Джонс и Майкл должны были выбрать для него песни из шестидесяти двух, написанных Джексоном. «Основная проблема – выбрать песни для записи, – считает Куинси Джонс. – Это делается на уровне инстинкта. Нужно выбирать те, которые тебя самого задевают за живое, от которых у тебя мурашки по коже». Восемь из десяти песен с альбома Bad написаны Майклом.

Он не знает нотной грамоты. Сочиненную песню записывает на пленку, а затем другие музыканты переносят ее на бумагу. Джексон очень музыкален. Ноты, которые рождаются в его воображении, и то, как он соединяет их в песнях, поражают даже профессиональных музыкантов.

На запись альбома Bad потребовалось около двух лет, многие из записанных за это время песен так и не были выпущены. Одна из них, направленная против наркотиков, которую Майкл записывал совместно с группой «Run DMC». Майкл показался им слишком странным, они не знали, как найти с ним общий язык. Песня была отложена в долгий ящик.

На альбом планировалось также записать дуэт в стиле ритм-энд-блюз I Just Can't Stop Loving You. Майклу не удалось уговорить Барбру Стрейзанд спеть с ним эту песню. «Я даже представить не мог, что она мне откажет, – делился он с приятелем. – Она что, с ума сошла? Не понимает, что это будет величайший альбом в истории?» Майкл настоял, чтобы «его люди» еще раз связались с «ее людьми» и «передали ей, что она совершает большую ошибку».

Барбра сказала, что ценит предложение Майкла, но ей оно не интересно, так как ее беспокоит, что разница в их возрасте будет противоречить самой идее песни; к тому же сама песня ей не понравилась. Фрэнк Дилео был невозмутим: «Я знал, что эта песня – хит, с Барброй или без нее», – сказал он. «Забудем о ней. Как насчет Уитни Хьюстон?» – предложил Майкл.

Но она также осталась равнодушна.

«Веришь, мне от этого ни горячо ни холодно», – отреагировал на это Фрэнк Дилео.

Кто-то предложил пригласить Дайану Росс. «Ни в коем случае. Это плохая идея», – сразу возразил Майкл. Он никому не сказал, что Дайана все еще сердится на него за недавнее недоразумение. Он собирался поужинать с ней в «Ле Дом» – ресторане на Сансет-стрит в Голливуде. Но сразу после этого позвонила Элизабет Тэйлор и сказала, что хотела бы провести с ним вечер. Как он мог отказать? Желая видеть и ту и другую, Майкл предложил Элизабет присоединиться к ним с Дайаной.

«А с ней-то нам там зачем встречаться?» – возразила Лиз.

Майкл не понимал намерений Тэйлор. Он наивно полагал, что она лишь проявляет дружелюбие по отношению к нему.^Единственное. о чем он думал, – как было бы здорово, если бы за одним столиком в «Ле Дом» сидели обе.

Как только они с Тэйлор пришли в ресторан, Майкл сразу позвонил Дайане. «Представь! – Он был вне себя от возбуждения. – Я здесь с Элизабет Тэйлор!»

Дайану это не обрадовало. Она напомнила об обещанном в тот вечер ужине с ней, но получила предложение приехать в «Ле Дом» и составить компанию им с Лиз.

«Почему это я должна встречаться с Лиз Тэйлор? – возмутилась Дайана. – Знаешь, так не пойдет», – сказала она с укором, как мать ребенку. И добавила, что они могли бы встретиться и поужинать как-нибудь в другой раз, но уж точно не в тот вечер и не с Элизабет Тэйлор.'

Когда Майкл сочинял заглавную песню для альбома Bad, он решил предложить рок-звезде Принсу спеть ее с ним дуэтом.

Майкл никогда не забудет вечер, на который Куинси Джонс назначил их встречу. Джонс знал, что оба – одаренные личности, им следовало бы узнать друг друга поближе. Как пишет работавший с Куинси Троуп, «это была странная встреча. Они ни в чем не хотели уступать друг другу. Сидели и пытались выпытать все о собеседнике, стараясь при этом рассказать о себе как можно меньше. Это была прямо-таки потрясающая патовая ситуация, в которую попали две мощные фигуры».

При следующей встрече Принс вручил Майклу в подарок маленькую коробочку. В ней лежали несколько пестрых металлических амулетов и перья.

Майкл быстро закрыл ее и взглянул на Куинси, который присутствовал при встрече. Затем Принс ушел.

–  Что за чепуха? – удивился Майкл, уставившись на коробочку.

Куинси пожал плечами:

–  Не знаю.

–   Это причиндалы для вуду, вот что это, – сказал Майкл. – Может, нам следует их сжечь или что-нибудь в этом духе. Принс хочет наслать на меня порчу.

Куинси пришлось согласиться, что подарок непонятный. Майкл расценил его как проявление враждебности Принса к нему.

Он никогда не любил Принса, которого считал вульгарным и агрессивным. «Я бы никогда не вел себя на сцене так, как он. Не хочу. Временами это слишком пошло», – признавался Майкл Байрону Муру, одному из бывших приятелей.

Как-то в июле 1984 года компания Warner Broshers устроила демонстрационный показ фильма Принса Purple Rain для своих сотрудников и некоторых кинокритиков. В Голливуде поговаривали, что эта захватывающая драма с музыкой счелает Принса звездой первой величины. Майкла всегда расстраивало, что его клипы не так удачны, как он хотел. Будучи очень честолюбивым, не мог не посмотреть этот фильм, прежде чем он будет представлен широкой публике. Майкл юговорился, что придет на показ.

Майкл опаздывал в маленький театр, расположенный на юрритории компании, по организаторы презентации заставили всех ждать его. Они не начинали просмотр, пока не пришлет Майкл. Когда в зале погас свет, незаметно вошел Джексон в куртке с блестками и в темных очках. Он выглядел, как перед выходом на сцену. Никому ничего не сказав, сел в последнем ряду и смотрел фильм, ничем не выдавая своего присутствия. Примерно за десять минут до конца фильма вышел из зала.

Позже один из присутствовавших поинтересовался мнением Майкла о фильме. И услышал в ответ:

«Музыка, кажется, ничего. Но мне не понравился сам Принс. Он злыдень, и мне не нравится, как он обращается с женщинами. Он напомнил мне одного из моих родственников».

«И кроме того, актер из него абсолютно никакой, – добавил Майкл. – Ничего из себя не представляет». И вздохнул с облегчением.

Хотя Майкл и не оценил талант Принса, он понял, что, если споет с ним дуэтом, публика с большим интересом отнесется не только к синглу, но и ко всему альбому.

Джексон хотел, чтобы за месяц до выпуска сингла Фрэнк Дилео начал подкидывать в бульварные издания истории о том, что Майкл и Принс – злейшие враги и соперники. Люди Майкла станут критиковать Принса, а друзья Принса – те немногие, что будут вовлечены в эту проделку, – поливать грязью Майкла. Затем, чтобы запутать всех окончательно, Майкл попросит Фрэнка Дилео сделать заявление репортеру из журнала Rolling Stone, что никакой вражды между ними нет и что ему, Майклу, отвратительны все эти сплетни, так как они с Принсом большие друзья «и доверяют только тому, что пишут в Enquirer.

В течение месяца слухи о Принсе и Майкле – кто они, друзья или враги? – будут у всех на устах, и в конце концов выяснится, что все-таки враги. А затем, на пике разногласий, выйдет сингл Bad и видео. В этом фильме Майкл и Принс будут соревноваться друг с другом, по очереди представляя вокальные и танцевальные номера – Принс пройдет в стиле Джеймса Брауна, а Майкл исполнит свою фирменную «лунную походку» – с тем, чтобы окончательно решить, кто же из них «плохой». Это был превосходный план.

Когда Майкл позвонил Принсу и предложил ему эту идею, тот не был в восторге. Джексон послал ему демонстрационную запись песни. Прослушав ее, Принс заявил, что это никуда не годится и он не хочет ввязываться в это надувательство.

«Принс считает Майкла занудой, – сказал один из его приятелей. – Он не будет сниматься в видео и говорит, что Майкл глуп».

Отказ Принса от участия в съемках не слишком огорчал Майкла.

«Ну и как ты это расцениваешь?» – поинтересовался Фрэнк Дилео.

«Цифры», – покачал тот головой.

«О господи, ты меня расстраиваешь! – однажды сказала Майклу Джанет. – Я хотела, чтобы Thriller был моим альбомом!» Они посмеялись, но сестра была настроена серьезно.

Пока Майкл завершал работу над Bad, у Джанет был первый большой успех: альбом Control, вышедший на фирме «A&М». В это время она вела упорную борьбу с отцом – за вою карьеру, музыку, за свою жизнь. К глубокому огорчению отца, она стала встречаться с Джоном Макклейном, 31-летним продюсером компании А&М Records, давним другом семьи, которому Джанет во многом обязана своим успехом. Макклейн знал ее еще двухлетней. Изначально это была идея Джозефа, чтобы он взял его дочь под свое крыло. Джон назначил ей диету и комплекс упражнений и отправил в Каньон Ранчо в Аризону на 10 дней, чтобы та вошла в нужную физическую форму. Она начала заниматься с преподавателем вокала, уроки хореографии давала ей Паола Абдул. Короче, Джон помог ей стать звездой. Этим он нажил себе врага в лице Джозефа – Джанет начинала следовать указаниям Мак-клейна, а не отца.

«Нет, он мне не сын, – негодовал Джозеф в интервью с писателем Дж. С. Стивенсоном. – У Макклейна есть другой папаша. Мы – как собаки, отнимающие друг у друга кость, – продолжал он. – Получив эту кость, ты находишься в постоянном напряжении, чтобы ее удержать. Что касается Джанет, я выпускал ее на сцену в Вегасе, когда она была еще маленькой девочкой». Джо убеждал Джанет, что, если она останется с ним и хорошенько поработает, станет «звездой, как Майкл». У Джанет были сомнения на этот счет. «Она же не дура, – отмечал Джойс Маккрэй. – Она знала, почему Майкл и братья ушли от отца, и не доверяла тому, как он вел дела. Она стала «смотреть на сторону».

У Джанет уже были два не очень успешных альбома, вышедших на А&М Records, пока на горизонте не появился Макклейн. Для альбома «Control» он нанял композиторско-продюсерский дуэт Джимми Джема и Терри Льюиса. «Дела Джанет пошли в гору. И каждый, кто хочет, может на этом заработать. Я не собираюсь этого допускать», – сказал Джозеф. Макклейн утверждает, что Джексон не хотел, чтобы Джем и Льюис работали с его дочерью, да и альбом Control ему совсем не понравился, особенно песня What Have You Done for Me Lately? (которая уже становилась суперхитом). Этим альбомом Джанет заявила о своей независимости от отца и семьи; в заглавной песне поется о том, что она отныне сама будет решать свои дела. Девушка все еще не могла простить семье вмешательства в свою личную жизнь. Альбом Control попал в десятку самых продаваемых альбомов 1986 года, Джанет могла оспорить доводы отца. Макклейн заявил, что был бы «испуган», если бы альбом понравился старшему Джексону, потому что, как он сказал писателю Дж. С. Стивенсону «в мои планы не входило привлекать 50-летних слушателей Я рассчитывал лишь на подростковую аудиторию. И поскольку я гораздо моложе его, я имею более четкое представление о том, как это делать».

Альбом Джанет разошелся тиражом в шесть миллионов копии по всему миру. Майкл испытывал двойственные чувства по поводу сенсационного успеха сестры. Он был ошеломлен оглушительным успехом у публики Control Многие из его знакомых считали, что это, среди прочего, осложнило поиски концепции для его следующего после Thriller альбома

«Майкл привык быть единственной звездой в этой семье, – размышлял один из друзей. – Он не привык чтобы кому-нибудь другому уделялось столько внимания, сколько сейчас – Джанет. Дошло до того, что брат не желал разделять всеобщего восхищения, опасаясь, что сестра украдет его лавры. Вот до чего дошло. Джанет ведь тоже очень честолюбива, хотя и боится это признать. Она не хотела откровенно сказать, что мечтает быть такой же знаменитой, как Майкл Джексон».

«Майкл, может, и не хотел, чтобы она прославилась но не ее вина в том, что она этого хотела», – полагал Макклейн

В сентябре 1986 года прошла презентация короткометражного фильма-истории Майкла Джексона «Capitain ЕО» сразу в Epcot Center во Флориде и в Диснейленде города Анахайм, в Калифорнии. Это был, пожалуй, самый дорогостоящий и наиболее разрекламированный короткометражный фильм (всего 17 минут) в истории кино, его съемки и выпуск заняли около года. Фильм Capitain ЕО (изначальный вариант – The Intergalactic Music Man – звучал слишком громоздко) продюсировал Фрэнсис Коппола. Исполнительным продюсером был Джордж Лукас. Предполагаемый бюджет фильма составил 20 миллионов долларов. В обоих парках пришлось построить специальные театры для показа картины, с полами, наклоняющимися в такт происходящему на экране. Это также световое и звуковое шоу с дымом, выплывающим из экрана. Майкл играет в нем космического командира, стоящего во главе компании роботов и пушистых существ воюющих против ужасной королевы (Анжелика Хьютон). Благодаря песням и танцам обитатели планеты становятся миролюбивыми созданиями. Майкл исполнил в фильме две песни.

Для раскрутки ленты требовалась нестандартная идея. Все относящееся к его выходу держалось в тайне, это исключительный пример того, как знаменитость уровня Джексона, окружив себя крупными специалистами по связям с общественностью, может манипулировать прессой.

Для рекламы картины Майкл решил имитировать несчастный случай во время съемок на Laird Studios в Голливуде По словам приятелей Стивена Хоффлина, он и Майкл работали над аферой, известной в команде доктора как «Джексон Упал и Сильно Ушибся». Друг Майкла Хоффлин одновременно хотел сделать рекламу своей Бротмановской Мемориальной клинике, где находился Ожоговый центр Майклa Джексона.

29 июля 1985 года Майкл действительно упал во время сьемок фильма, получив небольшое растяжение запястья. На следующий день он вышел из гримерной, жалуясь на ужасную боль. Его повезли в Мемориальную клинику, где, как оказалось, уже ждали фотографы, предупрежденные людьми Хоффлина. Его сопровождал молодой человек по имени Джонатан Спенс в свитере USA for Africa (в других рекламных целях). Майкла «осмотрел» доктор Хоффлин, он вышел из госпиталя с забинтованной, на перевязи рукой. Пока фотографы и репортеры толпились вокруг него, он делал вид, что совсем не ожидал такого внимания и хотел бы скорее скрыться от глаз назойливой прессы.

На следующий день сообщение о «несчастном случае» появилось во всех газетах страны. В лос-анджелесской Herald Examiner был заголовок: «Майкл Джексон упал и ушибся, повредив свое знаменитое запястье». «Было видно, что ему больно, – сказал один из представителей Майкла. – Он выглядел очень несчастным».

Шутка была безобидной и действительно сыграла свою роль в рекламе Capitain ЕО, а заодно и Бротмановского госпиталя. Но Майклу нужно было что-то поэффективнее.

В 1984 году, когда он получил ожоги во время съемок ролика для Pepsi, в Бротмановской клинике ему показали так называемую барокамеру. Она используется для лечения лютей, пострадавших от ожогов. Это прямоугольное сооружение, напоминающее по форме гроб с прозрачной пластиковой крышкой. В ней чистый кислород под давлением, в несколько раз превышающем атмосферное. Это способствует насыщению кислородом тканей. Когда гипербарическая терапия проводится опытным персоналом, она совершенно безопасна. В противном случае есть риск кислородной интоксикации, обмороков и возгорания. Когда Стивен Хоффлин поделился с Майклом своей теорией о том, что, если спать в этой камере, можно существенно продлить жизнь, он увлекся этим и захотел немедленно купить такой аппарат. Он стоил 200 тыс. долларов.

«Как ты думаешь, я мог бы спать в ней у себя дома?» – поинтересовался Майкл. «Я это выясню», – ответил Хоффлин.

В результате было решено, что, хотя Майкл мог легко себе позволить приобрести камеру, он не сделает этого. Фрэнк Дилео отговорил его. «Тогда я хотя бы сфотографируюсь в ней», – сказал Майкл. Такой снимок был сделан.

Тем временем стали распространяться слухи, что Майкл заинтересовался этой новинкой, и, как всегда, они попали на страницы National Enquirer. «Мне позвонили из Лос-Анджелеса и сообщили, что видели, будто Майкл фотографируется в барокамере, – рассказывал корреспондент Чарльз Монтгомери, работавший тогда в Enquirer, а сейчас сотрудничающий с Globe. – Я не знал точно, в чем дело, но оно попахивало сенсацией, и мне хотелось написать о ней первым». Он встретился с Фрэнком Дилео, чтобы узнать подробности. «Тот меня просто отшил, – продолжал Монтгомери. – Он не хотел ничего обсуждать и сказал мне, чтобы я проваливал. Кое-что удалось узнать, позвонив Хеффлину, но не слишком много. Факты упорно замалчивались».

Когда Майклу сообщили, что Enquirer проявляет любопытство, у него «пошел» творческий процесс. Ранее в тот же год он дал Дилео и Джону Бранка книгу о П. Т. Барнуме, его теориях и философской концепции. «Она будет моей Библией, и, надеюсь, вашей тоже, – сказал он им. – Я хочу, чтобы моя карьера стала величайшим шоу на Земле».

Именно Майкл подал идею сочинить для прессы историю о том, что он собирается спать в барокамере, чтобы прожить 150 лет, и планирует взять ее с собой в следующее турне. У него не было уверенности, что люди поверят этой чепухе, но почему не проверить это. Бранка все это считал абсурдом  но предпочитал не вмешиваться. «Я хочу, чтобы люди над этим подумали, – сказал Майкл Дилео. – Ваша задача решить, как преподнести эту историю».

Фрэнк Дилео должен был найти способ передать материал в прессу Он позвонил в отделение National Enquirer в Ланканс штат Флорида, чтобы побеседовать с Чарльзом Монтгомери. Дилео сообщил ему подробности, которых он так долго ждал, а заодно пообещал предоставить фотографию Майкла в камере – с условием, что журналист гарантирует публикацию информации. Также он потребовал от Монтгомери не раскрывать ее источник. Редакторы Enquirer согласились поместить материал на первую полосу, особенно если фотография окажется удачной.

«Я не знал, что это «утка», – сетовал Монтгомери. -Майкл сказал, что это правда. Его собственный менеджер это подтвердил, и его доктор говорил то же самое. Кто же вам еще нужен? К тому же имелась фотография. Она сенсационна, мы были от нее в восторге».

Теперь перед Дилео стояла задача двигать дело дальше, но чтобы никто не догадался о его участии. Помещая информацию в Enquirer, он не рисковал репутацией, так как мог с чегкостью опровергнуть свою причастность. Ему бы поверили больше, чем репортеру этой газеты. С так называемой «серьезной» прессой дело обстояло сложнее. Так как в средствах массовой информации знали, что авторитетный журналист Норман Винтер работает в отделе по связям с общественностью у Джексона, то, опубликуй он эту странную историю, это расценивалось бы как рекламный трюк. Нужно было найти кого-то на стороне.

Случилось так, что офис Фрэнка Дилео на Сансет-стрит находился рядом с офисом ведущего журналиста в области шоу-бизнеса Майкла Левайна. Дилео пригласил его к себе домой в Энсино и рассказал о своих намерениях, но с некоторыми добавлениями. Он пошел дальше Джексона и хотел, чтобы пресса поверила не только в то, что тот собирается спать в барокамере, но и в то, что у них серьезные разногласия относительно безопасности этого устройства и Дилео не хотел бы чтобы Майкл брал камеру с собой в турне.

Фрэнк сказал Левайну, что, если он собирается заняться этим  не должен как-либо связываться с Майклом и обязан скрывать свою причастность к этому. Другими словами, задача Левайна заключалась в том, чтобы опубликовать нечто так, чтобы автор оставался неизвестен. Кроме того, его работа не будет оплачиваться. Если все пройдет гладко, сказал Фрэнк, он уговорит Майкла сотрудничать с фирмой Левайна. «Ты мне – я тебе», – ответил ему Фрэнк Дилео.

На следующий день в офис Левайна прислали конверт. Курьеру строго-настрого приказали вручить его лично Левай-ну, и только ему. В конверте был лишь цветной диапозитив: Майкл лежит в барокамере в своей обычной одежде, но без обуви. На конверте не было ни имени получателя, ни обратного адреса.

На той же неделе Майкл Левайн привел известного голливудского фотографа в Бротмановскую Мемориальную клинику, чтобы снять барокамеру для архива, если к каким-то публикациям потребуются дополнительные снимки. Он не сказал фотографу, для чего они предназначаются. Тот делал свою работу и не задавал лишних вопросов. Кто-то попросил администрацию госпиталя разрешить эту съемку. В администрации ничего не знали о целях этого визита, их молчание было оплачено.

Теперь настала очередь Левайна. Один из журналистов вспоминает: «Он позвонил мне и сказал: «Слушай, у меня нет никаких дел с Майклом Джексоном. Я даже его не знаю. Но я был дома у Фрэнка Дилео и случайно подслушал, что именно он – виновник разногласий». Затем он пересказал мне нелепую историю о том, что Майкл спит в кислородной камере, и о том, что Майкл и Дилео ссорятся по этому поводу. Дня через три новость обсуждал весь город».

Примерно через неделю, 16 сентября 1986 года, фотография Майкла в барокамере была напечатана на обложке National Enquirer. Большая часть читателей даже не знала, что это за камера, они и подумать не могли, что это – монтаж, ведь на самом деле пациенты и медицинский персонал, входящие в камеру, должны быть одеты в огнеупорные костюмы, а не в обычную одежду, в которой Майкл был на снимке! Многие люди считают, что «желтая» пресса печатает выдуманные истории о знаменитостях. Но никто не знает, что это делается по инициативе самих же звезд, как это было на этот раз.

«Майклу нравится, когда его изображают абсурдным, эксцентричным, – сказал Чарльз Монтгомери. – За последние годы я опубликовал огромное количество историй про Майкла в Enquirer. До того как начать что-либо делать, я подробно обсуждаю все детали с людьми из его окружения, и почти всегда я встречаю в них поддержку. Майкл Джексон – один из умнейших деятелей шоу-бизнеса. Он знает, как сделать себе имя. Он умеет работать на публику. Он знает, как себя вести. Я считаю его гениальным».

Благодаря Майклу Левайну весть о затее Майкла быстро разнеслась по всему миру. В интервью Associated Press Дилео подтвердил написанное в репортаже: «Я сказал Майклу: «Эта машина чертовски опасна. Вдруг что-нибудь случится с кислородом?» Но он меня не слушал. Мы не можем прийти к согласию по этому вопросу. Джексон действительно полагает, что эта камера очищает его, что она поможет ему достигнуть цели – дожить до 150 лет». Фрэнк заявил журналу Time: «Иногда я просто не могу его (Майкла) понять».

Даже пластический хирург Майкла – Стивен Хоффлин пошел в игру и якобы отговаривал своего пациента от «этой дурацкой затеи». Но тот будто бы игнорировал все предостережения и освободил место для камеры в своей спальне.

Когда Джозеф услышал об этом, он бросился в спальню Майкла, чтобы удостовериться, действительно ли там установлена камера. «Но там ничего не было», – вспоминает он.

«Я бы все равно не позволила ему притащить эту штуку домой», – добавила Кэтрин. Родители, очевидно, еще ничего не знали о шутке. Отец всегда защищал Майкла от тех, кто утверждал, что его сын ведет себя странно, чудаковато.

«Джозеф всегда был на его стороне, – отмечал давний их друг. – Он говорил: «Майкл не спит ни в какой камере. Не верьте ни единому слову из того, что говорят о нем». Никому не позволялось плохо отзываться о Майкле в его присутствии».

«Я ни разу не спросила его, что значат все эти сплетни насчет камеры, – говорит Джанет. – Я понятия не имею, в чем там дело. Нет в доме никакой камеры, иначе я бы о ней слышала. Но зная Майкла, можно предположить, что он занимается чем-то подобным. Возможно, это как-то связано с его голосом».

Эта проделка Майкла – прекрасно организованный рекламный ход. Историю о барокамере подхватили Associated Press и United Press International. Она появилась на страни-nax,«Time», «Newsweek» и практически во всех главных изданиях страны. О ней рассказывали в теле– и радионовостях. Слово «барокамера» мгновенно было у всех на устах. Люди обсуждали необычный план Джексона дожить до 150 лет и о его менеджере, который не хотел с ним соглашаться.

Сам он был потрясен. В прошлом о нем было написано много выдуманных историй, и всегда они его злили. Теперь он возвращался в средства массовой информации. «Не могу поверить, что люди на это купились, – удивлялся Майкл. – Похоже, что я могу говорить прессе о себе все, что угодно, и они поверят в это. Мы можем реально контролировать прессу. Я думаю, что для нас это важное достижение».

Журналист Майкл Левайн проделал великолепную работу, но Майкл Джексон так и не отблагодарил его, несмотря на данные Фрэнком обещания. Вместо него Майкл назначил своим представителем Ли Солтерса. Дилео поблагодарил Ле-вайна за работу, выразил сожаление в связи с решением Майкла и попросил представить ему счет за его услуги. Но Левайн не сделал этого. История с барокамерой была для Майкла Джексона хорошим рекламным трюком. До сих пор Майкл Левайн держит в секрете свою причастность к этому делу.

А многие до сих пор верят, что Майкл Джексон спит в барокамере.