Текст книги "Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля"

Автор книги: Рэнди Тараборелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)

«Это мое последнее турне, – сказал Майкл. – Я никогда больше не пойду на это. Никогда».

К сентябрю 1981 г., несмотря на громадные усилия фирмы Си-би-эс сохранить в секрете, что произошло между Кэтрин и Джиной Спраг, большинство музыкальных деятелей прекрасно знали все. Майкл дал ясно понять, что не желает общаться с репортерами, опасаясь просьб прокомментировать ситуацию. Однако их напор не ослабевал.

Я планировал интервью на 3 октября 1981 года. Я был предупрежден, что не следует упоминать имя Джины и спрашивать о том, что фирма называла «инцидентом». Я как раз составлял список вопросов, когда зазвонил телефон. Это был Майкл.

Он сразу перешел к делу.

– Существует условие, при котором я согласен дать интервью.

–  Какое?

– Ну, мне понадобится помощь Джанет.

– Помощь в чем?

– Она будет присутствовать при интервью. Вы будете задавать вопросы ей, а сестра будет передавать их мне. Потом я буду ей отвечать, а она – передавать ответы вам. Только при этом условии я дам интервью. Надеюсь, вы меня понимаете.

Потребовалось несколько секунд, чтобы я смог вникнуть в смысл его инструкций. Он изложил все так логично, я решил, что чего-то недопонимаю. Попросил его повторить, что он и сделал.

–  Майкл, я что-то не понимаю, – сказал я. – Вы даете интервью, но не разговариваете со мной? Это что еще за сумасшествие?

–  Вам это может казаться сумасшествием, но есть причины для этого. Просто попытайтесь понять.

– Но... – начал я.

– Если вы согласны на мое условие, я завтра с вами увижусь. До свидания.

Он повесил трубку. Дискуссия закончилась.

На следующий день, точно вовремя, я приехал в его дом в Энсино.

–  Рад, что вы смогли, – сказал Майкл после рукопожатия.

На нем была черная майка и черные джинсы, он был бос, как и два года назад, во время нашего последнего интервью. Говорил странным шепотом, его фальцет казался еще тоньше, чем тогда. Теперь ему было 23.

После обмена любезностями в гостиную вошла 15-летняя Джанет. На ней была красная кожаная мини-юбка, черные ботинки и шотландский клетчатый свитер. Она не поздоровалась. Просто села рядом с Майклом. Он представил нас друг другу. Мы пожали руки, но девушка ни разу не посмотрела мне в глаза. Я сидел напротив них.

– Надеюсь, вы проведете интервью так, как вы мне обещали? – спросил он.

– Я ничего не обещал, Майкл, – напомнил я. Он поднялся с кресла:

– Тогда интервью не будет.

–  Постойте, – воскликнул я, – ну, хорошо, давайте начнем с альбома Triumph. Что вы о нем думаете?

Взглянув на меня, Майкл кивнул в сторону сестры. Я переадресовал свой вопрос.

–  Джанет, пожалуйста, спросите его: что он думает об альбоме?

Джанет «перевела».

– Скажи ему, что я счастлив, – сказал Майкл. – Работать опять с моими братьями было чрезвычайно полезно для меня. Этот опыт трудно переоценить. Это было волшебно. Джанет кивнула и повернулась ко мне:

– Он просил передать вам, что счастлив и что это неоценимо для него.

Последовала пауза.

– Ты забыла сказать, что это было волшебно.

– Волшебно? – повторил я.

– Да, – сказала она, – волшебно.

Майкл и я некоторое время смотрели друг на друга, пока я обдумывал следующий вопрос, который Джанет задала бы своему брату. Все запланированные вдруг показались слишком сложными.

Интервью продолжалось недолго. Вдруг Джанет вставила замечание от себя:

–  Помнишь, как расстроилась та девушка, узнав, что ты якобы поменял пол? – спросила она брата. – Ты помнишь, что с ней случилось? Она так расстроилась, что выпрыгнула из окна. По-моему, она умерла.

Взгляд Майкла был устремлен вверх, он не произнес ни слова.

После еще пяти вопросов и пяти ответов через его сестру я сказал, что, пожалуй, не буду продолжать интервью.

–  Почему нет? – поинтересовался Майкл. – Джанет рассказала бы вам, что случилось, когда я навестил Кэтрин Хэпберн в прошлом месяце.

– По мне, лучше бы вы рассказали, Майкл, – настаивал я. Джанет вздохнула с облегчением.

–  Понимаете, я не могу.

–  Послушайте, тогда просто забудьте. Давайте просто забудем обо всем этом.

–  Хорошо, если вы так хотите, – сказал он, вставая, улыбнулся, пожал мне руку и исчез. Джанет – вслед за ним.

Что же случилось с Майклом, недоумевал я. Он был раньше таким восхитительным, счастливым пареньком, совершенно не испорченным шоу-бизнесом, или, по крайней мере, казался таким, когда он и братья впервые прославились в 70-х как «Пятерка Джексонов». Однако в день этого интервью он казался несчастным, не верящим никому. Он заявил свой фирме, что больше не имеет прямых контактов с журналистами из опасения вопросов, касающихся Джины Спраг.

Он явно отстранялся от этого. Но когда ведающие его имиджем, в том числе отец, настояли на том, чтобы он продолжал ублажать прессу, он взбунтовался. Уступая им, стал доступен для прессы, но, чтобы доставлять удовольствие себе, отказался от прямых контактов с репортерами. Эта тактика может кому-то показаться нелепой, но отчаявшиеся люди иногда прибегают к отчаянным мерам, просто чтобы настоять на своем, особенно когда их никто не слушает.

Психиатр из Беверли-Хиллз Кэрол Либерман писала: «В своем воображаемом мире Майкл, без сомнения, считал, что, возникни проблема с этой историей, он сам ничего не ответил бы репортеру, ведь отвечала Джанет. К тому же его действия были способом дистанцироваться от вопроса о том, действительно ли его мать нанесла этой леди оскорбление действием. Такая модель поведения, доведенная, выражаясь математически, до экстремы, характерна для шизофреников».

Уезжая, я столкнулся с Джозефом. Я рассказал ему о том, что случилось. Он улыбнулся, пожал плечами и сказал: «Это Майкл».

Пока я ехал от дома к воротам, во мне боролись два чувства – недовольство и восхищение тем, как Майкл все-таки добился своей цели. Он великолепно выпутался из ситуации и устроил из обещанного мне интервью клоунаду. Этот эпизод так и не попал в прессу. Более того, я отказался и от будущих интервью с ним. Майкл сделал по-своему – я не нашел ничего.

Я был не единственным журналистом, который испытал на себе странный способ давать интервью. С журналисткой Джуди Шпигельман произошло то же самое, и у писателя Стива Демореста был примерно подобный опыт. Но хотя его также попросили задавать вопросы через Джанет, ему отвечал непосредственно Майкл.

В интервью для журнала Melody Maker Деморест спросил, не собирается ли он в ближайшем будущем завести детей. Майкл ответил отрицательно. Он хотел бы воспитывать ребенка, но если это произойдет, это будет приемный малыш и в «отдаленном будущем».

– Я не должен иметь потомства, – сказал он со смущением. Потом продолжил: Одно из моих любимых занятий – быть с детьми, разговаривать с ними, играть на траве. Они – одна из главных причин того, что я делаю то, что я делаю. Им известно все, до чего люди пытаются докопаться, они знают так много секретов, но им трудно выразить то, что они знают. Я умею угадывать это и учиться у них этому. Иногда они говорят вещи, которые просто поражают. Они проходят через стадию просветленности, гениальности. Но потом, достигнув определенного возраста... – Майкл остановился, его лицо было грустным, – достигнув определенного возраста, они теряют это».

Он, очевидно, уходил все глубже в мир фантазии, наверное, потому, что реальный мир, в котором жил, был таким беспокойным и полным боли. Джексоны должны были быть положительным примером для миллионов молодых людей, примером того, чего можно достичь упорным трудом и сплоченностью семьи. Майкл искренне желал, чтобы его семья была таким высоким эталоном: «Каждый человек должен на кого-то равняться. Джексоны дают людям хороший пример для подражания. Люди на нас равняются. Мы ответственны перед ними прожить наши жизни правильно. И мы делаем это».

Глава 18

Майкл, которому в августе 1982-го исполнилось 24 года, безусловно, был соткан из клубка противоречий. Имея решительный характер, что он не раз доказывал, был очень раним и часто вел себя, как смущенный, наивный человек. К этому времени приходит уверенность в успехе личной карьеры, но не хочется окончательно рвать профессиональные связи с семьей.

«Я умер бы, останься один», – говорил он – и не мог вырваться из лона семьи, жить от нее отдельно. Майкл не только не взрослел, но, казалось, впадал в детство, играя в детские игры, покупая игрушки, уходя в мир своих фантазий.

К отцу он испытывал противоречивые чувства – на самом деле начал по-настояшему ненавидеть его, но мать любил очень. Кэтрин, по его мнению, не может быть не права. Она была несчастна многие годы, сын знал об этом. У него разрывалось сердце при виде того, как мать терпит невыносимые условия, в которые была поставлена замужеством.

«Сделай что-нибудь, – говорил он ей. – Не надо терпеть этого».

«Я никогда не думал жениться, – сказал Майкл. – Но особенно я уверен в этом сейчас, видя, что случилось с Кэт (так он часто называл свою мать)».

Большинство других детей были согласны, что Кэтрин должна урегулировать свои проблемы с Джозефом. Особенно Морин не доверяла отцу и считала, что мать должна развестись с ним. Некоторые братья не были уверены, что существует эта проблема. Они могли понять страсть отца к женщинам. Но только не Майкл.

Кэтрин подала на развод 19 августа 1982 г., огласка в музыкальной индустрии в связи с этим была минимальной за последние годы. Пресса также не придала этому большого значения. Кэтрин вела себя очень сдержанно, не желая портить семейный имидж публичным разводом. В заявлении она писала:

«Примерно год назад Джозеф сказал мне, что у нас кончились деньги. Я спрашивала его о бизнесе, он приказал мне не лезь в эти дела. Впоследствии он не раз говорил, что мы теряем деньги. Я интересовалась, не хочет ли он, чтобы я помогала ему с работой в офисе, и опять в ответ – не лезь в дела. Все деньги всегда контролировал Джозеф, мне он давал их лишь время от времени, когда мне было нужно. Мне сообщили, и я верю этому, что за последний год он потратил более 50 000 долларов на молодую женщину и купил для нее земельный участок на деньги из наших общих средств. Я опасаюсь, что, если суд не остановит его своим определением, Джозеф продолжит растрачивать общие деньги и переводить их из наших совместных сбережений, в нарушение моих прав на совместную собственность».

Хотя Кэтрин не представляла себе точно размеры их совместной собственности, хотела удержать мужа от трат. Собственность, о которой ей было известно, состояла из ее прав на часть дома в Энсино, мебель, обстановку и ее личные вещи, ее права на часть Joe Jackson Productions и различных счетов в банке. В нее входили также «Мерседес-Бенц» 1979 г., темно-синий «Мерседес-Бенц» 1971г., белый «Роллс-Ройс» 1971г., коричневый «Мерседес-Бенц» 1978г., синий «Роллс-Ройс» 1971г., автофургон «Джи-Эм-Си» 1974г., джип «Тойота» 1978г., белый лимузин «Кадиллак» 1980г., микроавтобус «Форд» 1978г. и две моторные лодки с прицепом.

Но была одна загвоздка в декларации независимости Кэтрин. Джером Говард, ставший в 1988 г. бизнес-менеджером Кэтрин, вспоминал: «Она говорила мне, что, подав на развод, ожидала, что Джозеф уедет из их дома. Но он отказался. Что ей оставалось делать? Она не хотела скандала с широкой оглаской, поэтому позволила ему остаться в доме, пока шел процесс развода».

«Мои родители разводятся, а Джозеф все живет в доме, – жаловался Майкл приятелю. – Ты когда-нибудь слышал о таком? У меня такое чувство, будто мать в ловушке. Она никогда не сможет выпутаться из этого брака».

«Я думаю, что Джозефа во многом не понимали, – говорила Энид, жена Джекки. – Не знаю, какие у него проблемы с Кэтрин – это не мое дело. Но он – как котенок, честное слово. Люди считают его крутым, но у него мягкое сердце. Родиться в Гэри, штат Индиана, без всякого опыта в шоу-бизнесе, и быть отцом, к тому же чернокожим? Это было непросто. Он натерпелся, и это наложило отпечаток на него. Всегда было полно людей, которые принижали его достоинство, не ценили того, что он сделал для Джексонов. Были люди, мешавшие его с грязью, выставлявшие его в дурном свете перед детьми. Может, он не всегда принимал мудрые решения в бизнесе, но не нарочно. Это задевало его и, наверное, повлияло на его отношения с женой. Ему было больно, и Кэтрин было больно. Были радости, но были и огорчения».

В то же самое время старший брат Майкла – Марлон – подал на развод с женой Кэрол, с которой прожил 7 лет. У них было трое детей, включая годовалого Марлона-млад-шего. Марлон не так преуспел в финансовом плане, как его братья. Супруги владели только двумя автомобилями: «Роллс-Ройсом» 1980 г. и джипом 1982 г. Кроме дома в Энси-но, у них была собственность в Новом Орлеане. В судебных документах значится, что Марлон указал свой месячный доход всего в 3 128 долларов, а расходы за месяц составляли 16 664. У них было 5000 долларов на одном счете, 61 000 – на другом, и 10 000 – в акциях.

Семью ошеломило известие о том, что Марлон разводится. Заявление было подано в октябре 1982 г. Он уверял, что, хотя Кэрол и была хорошей матерью, она странно стала вести себя после известия о разводе. По его словам, жена угрожала забрать детей, она якобы сказала им, что отец их не любит и они его никогда не увидят. «Дети очень подавлены, как и я», – говорил Марлон.

После разрыва Кэрол стала сама не своя, но он надеялся, что это временно, жена успокоится. Однако он любил детей и хотел быть уверенным в том, что сможет их видеть. По его словам, у него было мало денег потому, что он жертвовал карьерой и работой ради того, чтобы как можно больше времени проводить с детьми. Он был очень домашним и мог бы временно взять всю «троицу» на свое попечение.

Кэрол заявила, что отчаяно любит Марлона и не хочет развода.

«Грусть и страх потерять мужа сделали меня более беспокойной, чем когда-либо, – признавалась она. – Я сердечно люблю мужа и хочу воскресить счастье и любовь, которые мы имели и помним». Она утверждала, что никогда не угрожала забрать детей от Марлона, а просила, чтобы разрешили ей взять их с собой в Луизиану – навестить бабушку с дедушкой на Рождество. Она была на содержании Марлона и считала это полностью приемлемым для себя.

Хотя они были по-прежнему в разлуке, разумное поведение Кэрол восхитило Майкла: «Она хочет пойти к официальному брачному консультанту. И Марлон согласился. Так и должно быть у супругов. Я думаю, так и должны поступать супруги».

Несмотря на всю эту семейную суматоху, Майкл старался быть, насколько можно, независимым от родственников, хотя иногда это было для него трудно. Певец Микки Фри (в прошлом член группы Shalamar) вспоминает свою первую встречу с ним, зимой 1982 г.: «Я заключал договор с компанией менеджмента Дайаны Росс. Она остановилась в «Бевер-ли-Хиллз Отель» и спросила меня, не хочу ли я спуститься в бунгало и познакомиться с Майклом Джексоном. Кто же не хочет! Итак, мы обедаем с Майклом, Дайаной и Джином (Симоне, тогда – бойфренд Росс). Я дурачился, ведь я давно хотел познакомиться с Джексоном, а он был так мил. Приходит время мне собираться домой. Меня привезла машина Дайаны, и она сказала:

– О'кей, я вызову для вас шофера. Майкл произнес очень мягко:

– Да ничего, я отвезу Микки домой. Дайана и Джин были поражены.

– Ты уверен, что ты хочешь, Майкл? – спросила участли во Дайана. – Я имею в виду: ты справишься? Отвезешь его домой?

– Да, я могу, Дайана, – сказал Майкл уверенно. Микки сел в «Роллс-Ройс» «Силвер Шедоу» Майкла, и

они рванули вниз по дорожке напротив отеля «Беверли-Хиллз».

–  Будьте осторожны! – крикнула им вслед Дайана. – Не езди слишком быстро, Майкл.

– Для него это было большим делом, – рассказал Микки, – отвезти меня домой.

Когда они через 15 минут добрались до многоквартирного дома Микки, Майкл несколько раз покрутился вокруг квартала, пока не признался застенчиво:

–  Знаешь, что? Я умею водить эту штуку, но я не умею парковать ее. Ты не смог бы сделать это?

– Черт, конечно, могу, – ответил Микки Фри.

–  Майкл был так мил. Мы поднялись ко мне, посмотрели картины. Он пробыл около 15 минут, я его проводил обратно к машине. Он ни на кого не наехал и никуда не врезался.

Чем дальше Майкл отдалялся от своей семьи, тем больше он начал общаться с Джейн Фонда и ее семьей.

Он был знаком с Джейн два года, навещал ее во время съемок фильма On Golden Pond в 1980 году, заглядывал в ее личную гримерную.

«Многие считали это очень странным, – рассказывала Сара Холидэй, журналист, которая освещала съемки. – Но Джейн просто считала Майкла очаровательным человеком. Она дала всем понять, что если кто-нибудь будет сплетничать о ней и Майкле, то будет иметь серьезные неприятности. «Он слишком уязвим, чтобы справиться со слухами», – говорила она. Она так давно работала в шоу-бизнесе, что ей было очень приятно пообщаться с человеком, казалось, совсем не искушенным в этом».

«Мы были совсем одни там, на берегу, – вспоминал Майкл о вечере, проведенном с Джейн Фонда. – Мы просто говорили, говорили, говорили обо всем на свете. Это было величайшим уроком для меня: и она училась, и я учился, и мы заводили друг друга. Мы говорили о чем угодно – о политике, философии, расизме, Вьетнаме, театре, кино, обо всем. Это было волшебно».

Майкл поначалу побаивался Генри Фонда, но вскоре между ними завязалась дружба. Генри наживлял червей на крючки для Майкла, потом отвозил его на мол, где они часами ловили рыбу и говорили о театре.

«Да, он странный, – сказал Генри о Майкле. – Ну и что из этого?»

«Мы просто сидели и говорили очень подолгу, – делился Майкл. – Он был таким мудрым человеком. Он дал мне много советов по актерской игре и о славе. Как он с ней справлялся, и все такое».

Джейн Фонда не удивилась, что ее отец и Майкл сблизились. Она говорила журналисту Rolling Stone Джери Хирши: «Папа тоже был болезненно застенчив и робок в реальной жизни. На самом деле он чувствовал душевный комфорт, лишь надев маску какой-нибудь роли. Он раскрепощался, только когда был кем-то другим. Это очень похоже на Майкла. Он – чрезвычайно хрупкое создание. Я думаю, что просто жить, обегаться с людьми достаточно трудно для него, не говоря уже о мыслях, куда катится мир».

11 августа 1982 г. Генри Фонда умер от сердечного приступа. Джейн отправилась в родной дом, чтобы быть рядом с мачехой Ширли и братом Питером. Майкл позвонил узнать, может ли он приехать.

«В ту ночь, когда Генри умер, я поехал туда и был с его семьей, – вспоминал в беседе с журналистом журнала Interview. – Они разговаривали и смотрели выпуски новостей. Хотя ее отец только что скончался, Джейн могла интересоваться моей карьерой, и я подумал, что это очень мило с ее стороны. За месяцы до смерти Генри она говорила, что это может случиться в любой день. И вот это случилось, и были слезы, и смех иногда, и они немного поели».

На съемках фильма «On Gold Pond» Майкл встретил также Кэтрин Хэпберн. Их первая встреча прошла не очень гладко. Она сочла его эксцентричным, не поняла и отнеслась к нему с подозрением. Она пожала ему руку, кратко сказала, что рада была познакомиться, и быстро ушла. Майкл был подавлен.

«Я ей не понравился, – пожаловался он Джейн. – А она – мой кумир. Это ужасно, когда твой кумир тебя не любит».

«Что с ним такое? – спрашивала Кэтрин кого-то на съемочной площадке. – Во-первых, зачем он здесь? Я не понимаю этого. И почему он разговаривает этим шепотом? Чего он добивается?»

«Она многих не любит, – говорил Майкл о Хэпберн. – Если вы ей не понравились, она вам сразу скажет. Когда мы познакомился, я чувствовал себя неуверенно, потому что был наслышан о ней. Меня привезла Джейн. Я немного побаивался».

Джейн поговорила с Кэтрин о Майкле, постаралась объяснить актрисе, которая была старше ее, что она знала о нем. В тот день Майкл сидел одиноко в углу и наблюдай за репетицией. Кэтрин подошла к нему сзади и похлопала по плечу.

«Мы с вами ужинаем сегодня вдвоем, молодой человек», – сказала она. «Неужели?» – задохнулся Майкл.

Вечером они поужинали вместе и стали великими друзьями.

«Мы звоним друг другу и пишем друг другу письма, – рассказывал Майкл. – Она просто изумительна. Я был в ее доме в Нью-Йорке, она показала мне любимое кресло Спенсера Трэйси, личные вещи из его уборной, его маленькие безделушки».

В июне 1982 г. Майкл и Куинси Джонс начали озвучивание фильма Стивена Спилберга «Е.Т.»[5]

[Закрыть]. Майкл исполнял там песню Someone in the Dark, написанную Аланом и Мэрилин Бергман. Он так был захвачен сюжетом картины, что не мог дождаться встречи с внеземным роботом, когда готовилась рекламная фотосъемка. «Он схватил меня и обнял, – рассказывал Майкл. – Перед уходом я поцеловал его, а на следующий день скучал по нему».

В тот же месяц Майкл ездил на студию с Дайаной Росс, где помогал ей в работе над песней Museles, названной так в честь его ручного удава. Майкл был в восторге от того, что стал продюсером той, кем восхищался. Было много людей – и среди поклонников и среди критиков, которые говорили, что он сделал пластическую операцию, чтобы стать похожим на Росс. Но, как отмечал один из близких ему людей: «Если бы Майкл хотел стать похожим на Дайану Росс, поверьте, у него было достаточно денег, чтобы стать ее точной копией. Что никогда не входило в его намерения. Это не значит, что ему не льстило, когда люди находили в нем сходство с Дайаной. Она была божеством для него».

В это время Дайана разорвала контракт с Motown и записала свой второй альбом Silk Electrik на фирме RCA. Альбому грозил провал, и ей требовалось для него что-нибудь особенное. Поэтому она обратилась к Майклу.

«Я возвращался из Англии после работы с Полом Маккартни над его альбомом. Под гул моторов «Конкорда» эта песня буквально ворвалась мне в голову, – вспоминал Майкл. – Я подумал: это то, что нужно Дайане. У меня не было с собой магнитофона или чего-то другого, так что пришлось страдать три часа. Как только я попал домой, сразу записал ее на пленке». По словам Дайаны, Майкл побаивался ее, когда они вместе работали в студии. Он не мог заставить себя приказывать ей, говорить, что и как делать.

«Ты же мужчина, – уговаривала его Росс. – Ты тут хозяин».

Хотя Дайана хотела, чтобы «Майкл продемонстрировал свои мускулы» и руководил записью, это было трудно для него. В конце концов песня как бы возникла сама.

«Я не знаю, считать ли это моей фантазией или фантазией Майкла, – сказала Дайана после выхода песни. – Как бы то ни было, она стала хитом и вошла в десятку».

В августе 1982 г. Майкл и Куинси Джонс начали работать над новым альбомом на студии Westlake в Лос-Анджелесе. Альбом должен был называться Thriller и состоять из 9 песен, которые они вдвоем выбрали из 300 предложенных. Бюджет альбома составлял 750 000 долларов.

1 декабря 1982 г. Thriller вышел на праздничный рынок «сезонных» покупок. Альбом был посвящен матери Майкла – Кэтрин. Куинси Джонс предсказывал, что он станет хитом.

«Я понял это после первого прослушивания в студии, потому что у меня на руках зашевелились волосы, – сказал он в интервью «Плейбою». – Это верный признак, он меня никогда не подводил. В альбоме проявилось все великолепие Майкла, копившееся 24 года внутри него. Я был наэлектризован, как и все работавшие над проектом.

Энергия била через край, мы врубили музыку так громко в студии, что из колонок посыпались искры от перегрузки. За 40 лет в бизнесе я видел что-то подобное впервые».

Должно быть, в студии это и звучало потрясающе, но, когда прослушали запись, она звучала ужасно. Майкл был ошеломлен. Он выскочил в слезах. Как сказал Берри Горди, решить проблему оказалось просто, но не легко. Надо было заново микшировать каждую вещь – выводить уровень записи каждого инструмента и голоса. Требующая времени, кропотливая работа со скоростью 2 вещи в неделю, но в конце концов оправдала себя. Когда Майкл прослушал окончательный вариант, он остался доволен.

Куинси Джонс, Рон Вайснер и Джон Бранка сидели с Майклом в студии, слушая запись альбома. Майкл считал, что звучит великолепно. Он верил в успех и широко улыбался, заново встречаясь с каждой песней.

–  Майкл, ты знаешь, музыкальный рынок сейчас на нуле, – сказал Рон под грохот заглавной темы из колонок. Он почти кричал, чтобы его услышали.

– Да, Майкл, – согласился Куинси, – не ожидай, что она пойдет так же хорошо, как Off the Wall.

–  Сейчас продать 2 миллиона пластинок – это предел, – добавил Вайснер.

– Да, рынок в упадке. Ни у кого нет хитов, – заметил Куинси.

– Выключите, – сказал Майкл инженеру. Улыбка исчезла с его лица. – Что с вами, ребята? Как вы можете так говорить? Вы не правы, чертовски не правы.

–  Но... – начал Куинси.

–  Я не хочу тебя слушать, – сказал Майкл, отвернувшись от него. – Мы делали это вместе с тобой. Я схожу с ума. Никогда не говори мне ничего подобного. Что это за отношение?

Джон Бранка сидел в углу и наблюдал за сценой. Наверное, он знал, что лучше молчать.

– Я ухожу отсюда, – и Майкл выскочил из студии.

На следующий день он позвонил Бранка и сказал, что взбешен прогнозами Вайснера и Джонса, будто Thriller разойдется тиражом «всего» в 2 млн экземпляров.

«Ни в коем случае, – говорил Майкл. – НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ. Этот альбом станет ВЕЛИКИМ».

Он так разошелся, что решил не отдавать альбом в Си-би-эс, попросил Бранка позвонить Уолтеру Етникофф и отменить проект Thriller.

«Если Куинси и Рон не верят в меня, – кипел он, – давайте забудем, я просто не буду выпускать альбом. Thriller навсегда ляжет на полку».

Поговорив с Бранка, Майкл решил сам позвонить Уолтеру Етникофф. Когда он рассказал ему, что случилось в студии, президент постарался успокоить его.

«Да что они, к черту, знают? – сказал он о Джонсе и Вайснере. – Ты суперзвезда, а не они».

Большинство музыкантов в Си-би-эс побаивались президента студии, Майкл – нет.

«Послушайте, Уолтер, этот альбом будет крупнейшим за всю историю. Я чувствую это, – сказал он. – Музыка очень сильная. Он должен иметь успех, и вы должны обеспечить это».

Етникофф слышал подобные переоценки альбомов, наверное, сотни раз, но от представителей музыкантов, от них самих – редко. Удивившись, он сказал Майклу, что проконтролирует, чтобы альбом получил достойную поддержку.

«Надеюсь на это, – ответил Майкл, – если нет, тогда вообще нет смысла выпускать его».

Майкл был удовлетворен заверениями главы. Учитывая роль, которую впоследствии сыграл Thriller в музыкальной индустрии, забавно вспомнить, что, когда выпустили 1-й сингл этого альбома, большинство обозревателей считало, что он станет большим разочарованием. Удачный дуэт Джексона и Маккартни в спокойной вещи The Girl is Mine (написанный в соавторстве во время совместного просмотра мультфильмов) вызвал больший интерес, чем сама песня, которая была более красивой, чем хорошей, и слабой по содержанию. Многие как в белом, так и в темнокожем сообществе считали, что Майкл с продюсером Куинси Джонсом зашли слишком далеко, сознательно подстраиваясь под вкусы белой поп-аудитории. Считалось, что если этот 1-й сингл как-то характеризует весь альбом, то, наверное, Майкл Джексон в большой беде.

А потом появилась Billie Gean. Неторопливая и мрачноватая музыка, в лучших традициях Куинси Джонса, медленно вкрадывалась, как хищный зверь. Это – тревожная песня про девушку, уверявшую Майкла, что он – отец ее ребенка. Несомненно, внебрачные связи и незаконнорожденный ребенок Джозефа приходили Майклу в голову, когда он писал текст. Но были и другие переживания, вдохновившие его сочинить эту песню.

В 1981 г. некая поклонница написала Майклу письмо, уверяя, что он – отец ее ребенка. Она прилагала свои фотографии – молодая, привлекательная чернокожая девушка лет 18—19, которую он никогда не встречал, и фотографии ребенка. Майкл, который часто получает такие письма, проигнорировал его, как и другие. Эта девушка, однако, оказалась настойчивее прочих. Она клялась, что любит Майкла безумно и хочет быть с ним, писала, что не может не думать о нем, и рисовала радужные картины, как они будут счастливы, вместе воспитывая плод их любви. Казалось, она одержима им. В следующие несколько месяцев Майкл получил десятки писем от нее. В одном из них она уверяла, что у него и у ребенка одни и те же глаза, поражалась, как он может отвергать свою плоть и кровь. Майклу начали сниться кошмары про эту женщину.

«Почему она не остановится? – спрашивал он себя. – Почему она не оставит меня в покое? Она сумасшедшая?»

Он не мог выкинуть ее из головы и постоянно думал, где она, когда появится и что он тогда будет делать. Казалось, что он стал одержим ею, как она – им. Наконец пришла посылка. Майкл нашел в ней еше одну фотографию – она была похожа на школьное выпускное фото. Незнакомка улыбалась с девичьей невинностью. Вместе с фотографией в посылку было вложено некое оружие. В сопроводительной записке поклонница просила его покончить с собой в определенный день и время. Писала, что сделает то же самое, предварительно убив ребенка. Она решила, что, если они трое не могут быть вместе в этой жизни, возможно, будут вместе в следующей.

Майкл был в ужасе от предложенного ему плана самоубийства. Он вставил фотографию в рамочку и поставил в гостиной на кофейный столик.

«Господи, что, если она появится? – мучился он. – Что я буду делать? Я должен запомнить ее лицо. На всякий случай. Я никогда не смогу его забыть».

Она никогда не появилась. Скорее всего сумасшедшую девушку поместили в больницу. После выхода песни Billie Gean Майкл сказал, что написал ее, думая о ней. Однако он так и не сказал, что за оружие она прислала. Майкл в 1981 г. многим рассказывал эту ужасную историю, но решил не включать ее в книгу воспоминаний Moon Walk из страха, что это может спровоцировать подобные инциденты.

Интересно, что Куинси Джонс не хотел включать Billie Gean в альбом Thriller, считая ее слабой вещью. Майкл был зол и до сих пор не простил ему это.

Отношения между Майклом и Куинси стремительно ухудшались во время записи альбома Thriller, особенно когда тот не давал «добро» Майклу на Billie Gean и песни Beat It. Так как демонстрационные записи двух этих песен – до обработки их Джонсом – звучали абсолютно так же, как и в окончательной редакции, он чувствовал, что заслуживал не только «добро», но и комплименты.

Пристальное изучение альбома в целом выявляет искусную работу, которая шла в разных направлениях. Спокойная и «недалекая» The Girl is Mine – противоположность буйной Beat It. В ней Майкл усилил ритм-энд-блюзовое звучание острыми риффами рок-н-рольной гитары. Некоторые критики считают Beat It беззастенчивым заигрыванием с любителями хард-рока. Для записи был приглашен легендарный рок-гитарист Эдди Ван Хален (группа Van Halen была в расцвете славы). Хотя песня, возможно, и сделана на потребу рынка, она получила признание среди рок-фанов.