Текст книги "Музы и мелодии (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Яррос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

То, что моя лучшая подруга вышла замуж за моего брата, было довольно круто, пока я не подумала о том, что они будут спать вместе.

Мы вышли из прачечной и увидели, что Никсон и мама раскладывают коробки со свежей пиццей на кухонном столе. Он выглядел таким... домашним, даже с татуировками, выглядывающими из-под воротника и рукавов рубашки.

– Вы там закончили? – спросила мама через плечо.

– Да! – Наоми ответила улыбкой, когда боковая дверь распахнулась.

– Я победила! – Эшли вбежала в дом с улыбкой шириной в милю, а за ней Леви. – Зои! Ты здесь!

Я застонала, когда она со всей силы обняла меня.

– Эшли, ты такая высокая! Кто ты теперь? Выпускница? – я взъерошила ее густые светлые кудри и с завистью вздохнула.

– Ха! Я в третьем классе!

– Ну, ты выросла по крайней мере на фут с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Ты голодна?

– Да! – она подпрыгнула на цыпочках.

– Зои. Зои. Зои. Зои, – пропел Леви у моих ног, подняв руки.

– Леви, Леви, Леви, Леви, – ответила я с улыбкой, прижимая его к своему бедру. Это был тот самый жирный плюс, что Никсон не потащил меня обратно в Сиэтл и продолжил веселиться, как выразилась Наоми. Я подвела Эшли к прилавку, где Никсон раскладывал коробки. – Эшли, это мой друг, Никсон. Он рок-звезда.

Ее глаза расширились.

– Типа... настоящий?

– Зависит от того, что для тебя значит настоящий. – Плечи у Никсона слегка вздрогнули, когда он повернулся и улыбнулся маленькой девочке. Но потом случилось что-то странное: улыбка застыла на его лице, а затем полностью исчезла. Он выглядел... потрясенным.

– Он вполне настоящий, – пообещала я, подводя Эшли к маме. – Возьмешь Леви? – спросила я Наоми.

– Конечно. – Она взяла сына на руки и поцеловала его в щеку.

Никсон стоял в стороне, наблюдая, как мама помогает Эшли с пиццей.

– Ты в порядке? – тихо спросил я его.

– Да, – грубо ответил он, переводя взгляд на стену за моей головой.

– Точно?

Что-то было не так. Далеко не так.

– Я же сказал, все хорошо, – огрызнулся он, но достаточно тихо, чтобы моя семья его не услышала.

– Целых четыре слова, – пробормотала я. —Тогда ладно. Пиццу?

Оставайся профессионалом, какой всегда была.

Мне нужно было вернуться к своей роли. К своим границам. Защите. Проблема была в том, что я не хотела их иметь, когда дело касалось Никсона. А если конкретно, я не хотела, чтобы они были мне нужны.

Никсон кивнул. Я взяла кусочек пиццы с сыром и еще один с ветчиной и ананасом.

– Признайся, Зои, ты скучаешь по пицце от Стива? – спросил Джереми, слегка покачивая бедрами. – В Сиэтле полно всякой пиццы, но она точно не от Стива.

– Ты же знаешь, что я приезжаю сюда только из-за пиццы. Ты – просто бонус.

Джереми взял два куска пиццы с колбасками, опередив меня.

– А почему, по-твоему, я женился на твоей лучшей подруге? Это был единственный способ увидеть тебя.

– Как скажешь, – ответила я, копируя его тон.

Никсон подошел ко мне. Он был не просто напряжен. Он был насторожен.

– Итак, ты выбрала кларнет? – спросила мама у Эшли.

– Да! Я хотела гитару, но миссис Кастер сказала, что у них в группе нет гитар. Не понимаю, как такое возможно. – Эшли покачала головой.

– Ну, я знаю, что Никсон очень хорошо играет на гитаре, – заговорщицки прошептала мама, подмигивая Никсону.

Эшли резко повернула голову в нашу сторону.

– Правда? Ты можешь научить меня играть? – ее глаза загорелись.

Тарелка выпала из рук Никсона и разбилась вдребезги.

Все головы повернулись в его сторону.

Я мельком взглянула на беспорядок, но мое внимание привлекло выражение ужаса на его лице.

– Эй, все в порядке. Мы все уберем.

Моя семья начала действовать, но Никсон не двинулся с места. Его тело было здесь, но его самого не было: как и в тот раз в закусочной.

– Никсон? – я коснулась его руки.

Он вздрогнул, затем заметил беспорядок и наклонился, чтобы поднять осколки.

– Нет! – я схватила его за запястья. – Твои руки.

Он медленно перевел свой взгляд на меня, и полное опустошение в его глазах сбило бы меня с ног, если бы я уже не сидела на корточках. Никсон выглядел таким потерянным, что у меня сердце кровью обливалось от жалости.

– Просто дай мне секунду, – тихо сказала я, поднимаясь на ноги, и он последовал моему примеру.

Отец подметал комнату.

– Папа, я помогу...

– Я справлюсь, – заверил меня папа.

– Ни о чем не беспокойся, – мама цокнула языком и присоединилась к уборке.

– Я не могу здесь находиться, – прошептал Никсон.

– Ладно. – Я понятия не имела, что, черт возьми, творилось у него в голове, но это было хуже, чем когда он потребовал, чтобы мы покинули Сан-Франциско. Это было не беспокойство, а настоящее отчаяние.

– Я не могу. Простите. Я не могу. Я не могу. – Он покачал головой, высвободил запястья из моей хватки и поспешил к двери.

– Мама, папа, извините.

– У нас все в под контролем, – мама сочувственно сжала мою руку. – Иди с ним.

Я бросилась вслед за Никсоном, схватила наши куртки с крючков в прихожей и вылетела за дверь.

Он стоял рядом с машиной, держа ключи в руке, но садиться не собирался.

– Хочешь, я поведу? – подойдя, спросила я.

Он кивнул и протянул ключи. Открыв машину, я бросила куртки на заднее сиденье и забралась внутрь, дрожа от холода. Двигатель взревел. Никсон скользнул на пассажирское сиденье и легко пристегнулся.

С моторикой у него все в порядке.

– Не хочешь рассказать, что там произошло? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Я хочу, чтобы ты просто вела машину. – Он смотрел прямо перед собой.

Семь слов.

– Никсон...

– Мы можем поехать либо в бар, либо домой. В любом случае, пожалуйста, поехали, – он сжал кулаки.

– Домой, – пробормотала я.

Он молчал всю дорогу, а когда я припарковалась в гараже, бесшумно вошел в дом.

– Ты хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонила? – спросила я, следуя за ним в комнату, где он хранил гитары.

– Кому, например? – с вызовом спросил Никсон, осматривая гитары.

– Не знаю. Джонасу? Куинн? В доме моих родителей что-то произошло, и если ты не хочешь говорить со мной, тогда, может быть...

Он бросил на меня такой взгляд, что я невольно отступила назад.

– Может быть, что? Поговорю с кем-нибудь из них?

– Да, таков был мой план.

– Я знаю, что у тебя добрые намерения, Зои, но уходи. – Он взял первую гитару, и у меня внутри все перевернулось при мысли о его следующем шаге.

– Никсон, не надо...

– Уходи. – Он убрал гитару в футляр и прислонил к стене.

Я медленно вышла из комнаты, пока он убирал следующую гитару.

Никсон вроде не собирался неистовствовать, круша все вокруг.

Вздохнув с облегчением, я сползла вниз по стене рядом с дверью.

Я не слышала звуки ударов или треск, и с каждым мгновением дышала чуть легче. Пока Никсон не вышел из комнаты с двумя кофрами.

– Мы уезжаем? – спросила я, поспешив за ним.

– Нет. Но гитарам пора.

Я стояла в дверях и смотрела, как Никсон несет гитары, которые любил больше всего на свете, по длинной извилистой подъездной дорожке к шоссе. Каждый его шаг что-то ломал во мне. Я начинала думать, что Никсона нельзя завоевать сразу всего целиком. Если я хочу его, то придется бороться за каждый кусочек, который он мне давал, а затем начать войну за то, чего он не давал.

Я бросилась в дом и спрятала одну гитару – ту самую, потерю которой не смогла бы вынести, и вернулась к двери почти одновременно с Никсоном.

Он не успокоился, пока все электрогитары, которые он привез в Колорадо, не оказались на обочине сельской дороги.

11 глава

НИКСОН

Я постучал по своему телефону, экран засветился. Почти половина четвертого ночи, а я еще даже не ложился, и не собирался. Я точно знал, что увижу, если мне удастся заснуть.

…Никс, научишь меня играть на гитаре?..

Возможно, бессонница на самом деле была подарком судьбы.

Я откинул одеяло и свесил ноги с кровати. В доме стояла тишина. Несколько месяцев назад я бы без труда нашел того, кто с убить пару-тройку часов. Черт возьми, раньше три утра было прайм-таймом. А теперь Джонас – в Бостоне с Кирой, Куинн – в Боузмене с Грэмом, а я – в глуши, в Колорадо, с женщиной, к которой мне не следовало прикасаться, с которой я не хотел разговаривать, и которая не выходила у меня из головы.

Быть трезвым просто здо́рово. Может, выпить чая... с чем-нибудь? Если честно, плевать с чем.

У меня перехватило дыхание, когда открыл дверь.

Зои спала в коридоре.

Судя по подушке и одеялу, она заснула здесь неслучайно. Она выбрала спать у моей двери. Выбрала остаться и караулить, или, по крайней мере, использовать себя в качестве системы раннего обнаружения возможного побега.

Я провел рукой по волосам. Что, черт возьми, я сделал с этой женщиной? Отгородиться было последней отчаянной попыткой уберечь ее от полного краха, который, без сомнения, останется после меня. И чего я этим достиг? Заставил ее спать на гребаном полу.

Я извлек Зои из ее уютного гнездышка и взял на руки. Она спала крепко. Эта женщина ничего не делала вполсилы, включая сон.

Черт возьми, она так хорошо смотрелась в моих объятиях.

Хороший мужчина отнес бы Зои обратно в ее постель и укрыл одеялом.

Я отнес в свою.

Ее волосы рассыпались веером по моей подушке. Я улыбнулся. Завтра наволочка будет пахнуть кокосом и Зои, что меня более чем устраивало. Я натянул одеяло на ее красивые изгибы, укрывая от затылка до кончиков пальцев ног – по ночам стало холодно.

Инстинкты подсказывали согреть ее своим телом. Притянуть к себе и крепко обнять. Перестать отталкивать, а вместо этого наслаждаться каждой секундой до того как неизбежно все испорчу. Зои была здесь только потому, что терпела мое дерьмо, потому что ей за это платили. И все же я не мог замедлить скорость, с которой скользил к ней, словно по спирали, подхваченный какой-то неумолимой силой. И это самая сила, казалось, удерживала нас на встречном курсе.

Зои была сильной и одновременно нежной, в то время как я – клубок шипов и колючей проволоки. Связь со мной могла закончиться для нее только одним: я не просто испорчу ее репутацию, я погублю ее саму.

Когда Зои зашевелилась, я отступил и сел в кресло. Она не проснулась, просто зарылась поглубже в подушку и вздохнула, как мне показалось, удовлетворенно.

Моя зависть к ее способности спокойно спать почти не уступала решимости оберегать ее сон. За последние десять лет я не спал ни одной ночи целиком. А когда захлестывало отчаяние, искал легкий выход.

«Никс, ты научишь меня играть на гитаре?»

Боже, этот вопрос и маленькая девочка, которая его задала, практически уничтожили меня сегодня вечером. Она не была похожа на ту, что мне снилась. Только волосами и… просьбой. Вернувшись сюда и увидев гитары, я думал только об одном: «Почему? Почему так несправедливо?». Она так и не научилась играть на гитаре. Она практически ничего не успела, хотя заслуживала это больше, чем я.

Когда солнце окрасило стену в темно-розовый цвет, я снова проверил время. Шесть пятнадцать. Четверг, второе октября. Сегодня вечером мы должны лететь в Вегас, а затем в Такому. Кто, черт возьми, выбрал Такому для выступления? Я, верно, был пьян, раз согласился.

Дерьмо! Завтра у нас выступление, и я только что выбросил восемь лучших гитар.

Сегодня четверг. День сбора мусора.

– Черт, – пробормотал я, поднимаясь на ноги и хватая толстовку с верхней полки комода.

Хотел ли я играть? Нет. Но я не собирался портить шоу и подставлять Куинн и Джонаса, а значит, мне нужно бежать на дорогу и забрать гитары до того, как их приберут как мусор.

Ледяной воздух ударил в лицо. Я как можно тише закрыл дверь, чтобы Зои смогла еще немного поспать. Она бы разозлилась, увидев, что я ухожу без нее. Хотя повода не было: бары и винные магазины в такую рань не работали.

Подъездная дорожка была длинной, и это, наряду со многим другим на этом ранчо, мне нравилось. Даже если кто-нибудь разыщет меня, фанаты не смогут собраться у входной двери.

Сердце замерло, когда я добрался до дороги.

Гитары исчезли.

Слава богу, животные не пользовались мобильными телефонами, и можно было не опасаться, что олени, жующие траву, снимут мою истерику.

Я направился обратно к дому, согревая дыханием озябшие руки и перебирая все мыслимые и немыслимые ругательства. Мало того, что я практически выкинул сто тысяч на обочину, теперь придется просить кого-то привезти гитары из пентхауса. Покупать новые – не вариант. Нельзя нормально отыграть концерт на инструменте, который ни разу не держал в руках. Просто нельзя.

Аромат кофе я учуял еще в прихожей.

Зои сидела за кухонным островком и просматривала расписание на сегодня, одновременно принимая утреннюю порцию кофеина.

Эта женщина была постоянна, как прилив, но вместо того, чтобы раздражать меня до чертиков, как еще пару месяцев назад, сейчас меня это почти... успокаивало.

Она даже не подняла глаз, пока я готовил себе чашечку кофе.

– Я не хотел тебя будить, – сказал я в качестве извинения.

Она приподняла брови, не отрывала глаз от ежедневника.

– Понял. Я идиот. – Я сел на высокий табурет рядом, но не стал придвигаться ближе

– Ты – просто нечто, – Зои вздохнула. – И не ты меня разбудил, а сигнализация.

Она вывела на экран телефона видеозапись с камеры наблюдения, которая активировалась при любом движении снаружи.

– Ты видела, как я уходил?

– Это очевидно. – Она нашла в ежедневнике какую-то запись и перенесла в расписание.

– И ты не побежала за мной. – Это был вопрос и утверждение одновременно.

– Нет. Подумала, что ты либо собрался на пробежку, либо решил испытать терпение местной популяции медведей. И, честно говоря, это не я удерживаю тебя от посещения бара, а ты сам. За последние два месяца ты мог легко туда ускользнуть.

Я пытался осмыслить ее слова, но все время зацикливался на одном:

– Здесь поблизости водятся медведи?

Она склонила голову набок, и вздохнула так тяжело, что страницы ежедневника зашевелились.

– Даже не собираюсь на это отвечать.

С фанатами я бы мог справиться, но с медведями? Теперь ранчо нравилось мне чуть меньше.

– Я вроде как создал проблему, – медленно произнес я, чувствуя на языке горький привкус.

– О? – Зои отхлебнула кофе и перевернула страницу ежедневника. На завтра у нее уже был запланирован саундчек и интервью на радиостанции перед выступлением.

– Сегодня день сбора мусора.

Зои покачала головой.

– Нет.

Я наморщил лоб.

– Да. Его собирают по четвергам.

– Нет. – Она постучала пальцем по маленькой наклейке в верхней части завтрашней страницы с изображением мусорного ведра. – Завтра. И именно поэтому я не выставила мусорные баки на дорогу. Ты этого не заметил, когда ушел посмотреть, нельзя ли спасти свои гитары.

Я моргнул. Конечно, она знала. Если бы я мог, то, наверное, покраснел. Но этот корабль отплыл много лет назад: когда фанат опубликовал фотографии из отеля, на которых я лежал голый в полной отключке.

– Дай угадаю, гитары пропали? – спросила Зои, переводя взгляд с телефона на ежедневник и прищуриваясь. – Кто, черт возьми, это добавил?

– Я бы не сказал, что они пропали, но признаю, что их нет там, где их оставлял.

Я слегка наклонился, чтобы посмотреть, что ее смутило.

– Перед завтрашним шоу появилась встреча, но я ее туда не добавляла. Вот почему у меня есть свой ежедневник, – она покачала головой. – Значит, кто-то забрал гитары, которые ты выбросил, как мусор? Сюрприз-сюрприз.

– Именно. – Хоть мне было не до веселья из-за гитар, я чуть не рассмеялся. Она умудрилась нахамить мне, даже не взглянув в мою сторону.

– Если только ты не думаешь, что медведи...

Тут она бросила косой взгляд в мою сторону.

– Нет? Хорошо. Тогда да, кто-то забрал гитары, которые я выбросил, как мусор. – Я повторил ее слова дословно, за вычетом саркастического тона.

– Теперь придется звонить в офис, как только он откроется, – проворчала она.

– Знаю. И... мне очень жаль. Кому-то придется съездить ко мне домой и взять как минимум четыре гитары из студии, – я почесал трехдневную щетину.

– Мне нужно позвонить в офис, чтобы договориться о встрече, а не о гитарах, – поправила меня Зои и отхлебнула кофе.

– Понимаю, ты злишься, но не думаешь же ты, что завтра я буду играть на какой-то там…

– Твои гитары в моей комнате, – перебила она, открывая электронную почту на телефоне.

– Что?

– Ты слышал. Твои гитары в моей комнате, но я не верну акустическую, пока не буду уверена, что ты ее не сожжешь. О, отлично! Самолет будет готов в любое время после трех. Я помню, ты не хочешь надолго задерживаться в Вегасе, но если совсем сократить наше время там, то ты пропустишь ужин с Джонасом и Куинн.

Зои принесла все гитары обратно, кроме акустической, которую умыкнула из моей комнаты раньше. То, что я это не заметил, показывает, в каком состоянии был прошлым вечером. Она знала, что утром я пожалею о своей истерике и защитила от последствий. У меня защемило в груди.

Облегчение смешалось с благодарностью и немалым стыдом. Я обхватил ладонями Зои за затылок и поцеловал. Целомудренно, держа язык за зубами, но я вложил в поцелуй каждую каплю своей благодарности.

Желание вспыхнуло, заставляя сердце биться быстрее, и все это от простого прикосновения ее губ.

– Спасибо, – прошептал я, отстраняясь.

Да, мы точно на встречных курсах. Это было видно по глазам Зои и по тому, как она скользнула взглядом по моим губы, прежде чем отвернулась.

– Не за что. Тебе нужно собраться к полудню. Я заказала тебе новые кожаные штаны. Они уже в Вегасе, а твой психотерапевт будет ждать тебя после шоу, как ты и просил, – продолжила как ни в чем не бывало.

Я прищурился.

– Ты действительно собираешься притвориться, что я тебя только что не целовал?

Она усмехнулась.

– Беру с тебя пример. А сейчас насчет запланированной встречи...

Я обхватил ее лицо обеими руками и проник языком в рот, целуя с мастерством, которому научился за годы общения с незнакомыми женщинами. Естественно, Зои к ним не принадлежала: она не была безликой, безымянной или не запоминающейся.

Я почувствовал легкий привкус мяты, когда Зои растворилась в поцелуе, хватая меня за толстовку.

Так. Черт. Подери. Хорошо.

С каждым разом целовать ее становилось все приятнее и горячее. Я мог бы провести весь следующий год, только и делая, что целуя Зои. И этого все равно было бы недостаточно. Я хотел большего, чем просто поцелуй. Я хотел попробовать на вкус каждый дюйм ее тела. Хотел ощутить, как она кончает, пока я глубоко внутри нее. Услышать, как с ее губ срывается мое имя, а потом найти на своей коже маленькие полумесяцы от ее ногтей.

Я хотел ее, и именно поэтому перестал целовать.

Зои быстро заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд.

– Так о чем мы? – спросил я, безуспешно пытаясь успокоить дыхание.

– Я проснулась в твоей постели этим утром, – ответила она с явным вызовом.

Я сжал зубы, борясь с желанием уйти.

– Да.

– Есть идеи, как я там оказалась? – в ее взгляде читалась просьба ответить.

– Может, это медведи?

Целовать Зои до беспамятства —это одно. Обсуждать то, что происходит между нами – совсем другое. Я уже сказал ей, что это не игра. Сколько еще она может хотеть?

Я отвернулся и сделал большой глоток кофе, не заботясь о том, что обжигаю горло, которые понадобятся мне завтра.

– Точно. Будь готов к полудню. – Зои закрыла ежедневник и встала.

Что бы я ни делал с ней, все неправильно. Отстраняться от нее – неправильно. Целовать – неправильно. Продолжать было бы еще хуже. Но эта маленькая вспышка боли в ее глазах убила все возражения.

– Я положил тебя туда, – признался я, хватая Зои за запястье. Она не отдернула руку. – Я нашел тебя спящей на полу, и... – я зажмурился и сделал глубокий вдох. – Мне было невыносимо видеть тебя там, и знать, что ты спишь в коридоре из-за меня. Поэтому я уложил тебя в постель.

Я медленно поднял на нее взгляд.

– В твою постель, – прошептала Зои.

– Она была ближе.

Она усмехнулась и высвободила руку.

– Я хотел, чтобы ты была в моей постели. – Я поднялся на ноги, встав во весь рост, пусть и не в метафорическом, а в прямом смысле. – Я не спал с тобой или что-то в этом роде. Просто... хотел, чтобы ты была в моей постели.

Зои удивленно распахнула глаза.

– Я бы предпочла проснуться рядом с тобой, а не в твоей постели одна.

Тупая боль разлилась по моей груди, перерастая во что-то одновременно болезненное и сладостное.

– Это действительно плохая идея.

Хотя звучат очень заманчиво.

– Почему ты убежал от меня в самолете, а потом не обращал на меня внимания целую неделю?

– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? – я поежился.

– Без проблем. Что произошло вчера в доме моих родителей? – она смотрела на меня сверху вниз, хотя я был на голову выше.

– Черт возьми! – я потер лицо.

– Выбери что-нибудь одно, а о другом я пока забуду, – предложила она.

– А если нет?

Она сглотнула и приподняла подбородок на добрый дюйм.

– Тогда можешь найти кого-нибудь другого, кто останется с тобой, потому что я не смогу тебе помочь, если ты не поговоришь со мной.

Я выругался про себя, осознав, как сильно не хотел, чтобы она уходила. До этого в моей жизни было только два человека, от которых я не мог уйти: Джонас и Куинн – я слишком сильно заботился о них. А теперь Зои ворвалась в этот маленький круг без разрешения. Что, наверное, к лучшему, потому что я бы никогда ее сам не впустил.

– Хорошо. – Табурет заскрипел по полу, когда я задвинул его под островок. Возможно, это сделало меня трусом, но я выбрал более легкий путь. – Я подумал, что было бы лучше сохранить некоторую профессиональную дистанцию между нами, учитывая, в каком направлении развивались события.

– Потому что тебе не понравилось целовать меня? – Зои нахмурилась. – Не знаю, заметил ли ты, что пару минут назад поцеловал меня снова. Дважды.

– В смысле, мне не понравилось целовать тебя? – я быстро помолился о терпении. – Если хочешь, подойди сюда, я дам почувствовать, как сильно мне нравится целовать тебя.

Она шагнула ближе.

Я отпрянул.

– Черт! Не могла бы ты, пожалуйста, позволить мне быть порядочным хоть раз в жизни?

– Объясни, – она снова села.

– Я хочу тебя. – От этого признания у меня немного екнуло в груди, и я провела рукой по волосам. – Позволь мне быть предельно откровенным. Я хочу, чтобы ты была обнаженной, подо мной, в моей постели, на этом столе, у этой стены, в душе, на качелях на веранде, в лесу...

– Я поняла, – выпалила она, заливаясь румянцем еще сильнее. – Но зачем тогда бежишь в ванную, как будто хочешь смыть мой вкус с губ? В самолете ты просто хотел проверить, как много я тебе позволю? Мне показалось, ты сказал, что не играешь со мной.

У меня отвисла челюсть, и прошло пару секунд, прежде чем я смог ее подобрать.

– Все было не так. Я ушел в ближайшую комнату, где мог себя запереть, потому что знал, что если останусь на том диване, то окажусь внутри тебя в течение следующих тридцати секунд.

Зои открыла рот.

– Теперь понимаешь? – Я передвинулся за островок, чтобы между нами было хоть какое-то материальное препятствие. – Я не хотел использовать тебя таким образом. Ты можешь честно сказать, что желала трахнуться, когда за тонкой занавеской были стюардесса и пилоты?

Она слегка отстранилась, задумчиво нахмурив лоб.

– Ну, я бы не стала использовать именно это слово. Что касается ситуации: тогда мне было все равно, даже если бы за занавеской притаились журналисты.

Я застонал и схватился за края островка.

– В этом-то и проблема. Тебе было все равно, а я почти не соображал, поэтому поступил ответственно и дал нам обоим время собраться с мыслями.

– И это заняло неделю?

Зои скрестила руки на груди, и я заметил, что на ней нет лифчика.

Отлично, теперь у меня кроме стояка еще и слюнки текут.

– Возможно, у меня есть проблемы с общением.

– Возможно? – огрызнулась она. – И к сведению: ты не используешь меня, если я сама соглашаюсь.

Это заставило меня замолчать.

– Соглашаешься? У меня в голове сейчас крутится столько неуместных комментариев.

– Никсон! – Зои оттолкнулась от островка и вздохнула. – Ладно, ты прав. Оглядываясь назад, я, вероятно, была бы сильно смущена из-за аудитории и места. Но именно что «оглядываясь назад», а не в тот момент. Ты умеешь отключать мой здравый смысл.

– То то же. Я трах... – я поморщился, – у меня было много женщин. Меня никогда не волновало, жалели ли они потом, потому что были согласны и до, и вовремя.

– Конечно. Ты рок-звезда. Все тебя хотят, – она всплеснула руками и закатила глаза.

– Ты знаешь, что я не это имел в виду. Мне не безразлично, пожалеешь ли ты, Зои. Мне не безразлично, что ты думаешь. Я забочусь о том, чтобы быть в правильном настроении, когда дело доходит до того, чтобы прикоснуться к тебе. Потому что я больше забочусь о твоих чувствах, чем о том, чтобы дотронуться до тебя. И поверь мне, это впервые. – Я указал на нее. – И не смей нести чушь о том, что я тебя не хочу. Я хочу тебя так сильно, что у меня встает, как только чувствую запах чертова кокоса!

– Что ж, держу пари, с тобой будет весело в продуктовом отделе. – Тень улыбки искривила ее губы.

– Мне запрещено заходить в местный продуктовый магазин.

Она рассмеялась.

– Ты меня с ума сведешь. Сама говорила, как важна для тебя работа, а теперь злишься, когда я пытался сохранить некоторую дистанцию между нами для твоего же блага.

Она внимательно изучала меня.

– Теперь ты закончил «сохранять дистанцию»?

– Не знаю, – правдиво ответил.

– А я знаю, – она сглотнула. – Я хочу того, что между нами.

Мои глаза расширились, а сердце замерло.

– Хочешь? А как же работа? Я имею в виду, я бы никогда не позволил Бену уволить тебя, но знаю, что ты беспокоишься о мнении других.

Она глубоко вздохнула.

– Я решила, что если ты по-настоящему хочешь быть со мной, тогда я готова рискнуть, какими бы ни были последствия.

Я уставился на нее с открытым ртом. Она думала, что я стоил того, чтобы рискнуть. Она решила рискнуть из-за парня, который зарекомендовал себя как человек, на которого нельзя положиться. Идеальная, великолепная, соблюдающая правила Зои не просто выходила за свои четкие рамки, она их полностью стирала. Ради меня.

– Скажи что-нибудь, – умоляла она практически шепотом.

Мне надо это заслужить.

– Хорошо, – кивнул я.

– Хорошо?

– В ближайшие шесть дней у нас два концерта. Позвольте мне пережить их без... – Алкоголя. Наркотиков. Секса. – А потом посмотрим. Мне нужно знать, что я тебя не использую.

В кухне повисла напряженная тишина.

– Ладно, – наконец сказала Зои, нарушая тишину, но не снимая напряжения. – Но… – она вздрогнула и отвела взгляд, прежде чем взять себя в руки и встретиться со мной взглядом. – Но если ты в конечном итоге используешь кого-то еще, но не меня… не знаю, что тогда…

– Этого не случится.

На это нет ни малейшего шанса.

– Я уверена, что ты говоришь серьезно, но хорошо знаю, что происходит за кулисами, Никс.

Я обошел островок и взял ее лицо в ладони.

– Ты такая же новенькая в этом, как и я. И я говорю тебе, что мне не нужен никто другой.

На данный момент.

Вспышка грусти в ее глазах сказала все за нее.

– Я обещаю. Никто кроме тебя. – Никогда в жизни я не обещал этого другой женщине. С другой стороны, я никогда не встречал ту, которую хотел бы оставить себе.

– Окей. – Она встала, коснулась губами моих губ и ушла, прихватив ежедневник и телефон. – А теперь собирайся.

– Вот так просто? – спросил я.

– Именно так, – согласилась она. – Ты дал мне обещание. Я верю, что ты сохранишь его. Вот так просто. Одна неделя.

– Шесть дней! – возразил я, когда она вышла, бросив мне через плечо улыбку.

Это будут самые долгие шесть дней в моей жизни.

12 глава

ЗОИ

Это были самые долгие шесть дней в моей жизни.

И виноват в этом Никсон. Если его целью было усилить между нами напряжение, он ее достиг. Я не могла перестать думать о нашем поцелуе. Не могла перестать фантазировать о том, что произойдет, когда закончится сегодняшнее шоу и мы отправимся домой в Колорадо.

Хотя он, вероятно, захочет отложить перелет на завтра, просто чтобы убедиться, что справится. После первого концерта он хорошо держался. Никакого алкоголя. Никаких наркотиков. Никаких других женщин. Время от времени, когда мы были одни, он легонько меня целовал, но дальше этого не заходил.

Наверное, еще и потому, что ему нравилось меня мучить.

Как, например, в эту самую минуту.

Я стояла в темном укромном уголке за сценой, и мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто появился сзади. В ту секунду, когда он прикоснулся ко мне, я затрепетала.

– О чем думаешь? – спросил Никсон.

– О бас-гитаристе. Он тянет всех вниз, – ответила я, указывая на сцену, где выступала местная группа.

Они были хороши. Зажигательный вокал, впечатляющая соло-гитара и барабанщик на высоте. У них было отличный звучание, талант и внешность, но… Я просмотрела около сотни видеозаписей их концертов, и все они указывали на одно – бас-гитарист с модельной внешностью не держит ритм.

– Серьезно? – Никсон наклонился, окутывая меня собой. До того, как Hush Note выйдут на сцену, будет еще одно выступление, а это означало, что у нас было чуть больше часа.

– Тебе так не кажется? – я завела руку назад и запустила пальцы в его волосы, и одновременно слегка повернула голову, чтобы коснуться губами подбородка. Шесть дней мысленных ласк привели к тому, что я была готова прижать его к стене, невзирая на то, что нас могли увидеть. Шесть дней скрытых взглядов, едва заметных прикосновений и тайных улыбок. Он даже не поцеловал меня как следует, и я изголодалась. Изголодалась по нему.

– Он тянет темп, – согласился Никсон. – Но кажется мне другое: что ты, надев это платье, пытаешься меня убить. – Он провел рукой от моей талии к бедру.

– Я думала, ты ненавидишь платья, – поддразнила я.

– Ненавижу, что не могу сосредоточиться, когда ты в платье. – Он прикусил мочку моего уха.

Занавес слева от нас отодвинулся. Никсон выпрямился и отступил назад, создав между нами дружескую, но профессиональную дистанцию.

Появились Куинн и Джонас.

– А, вот вы где! – Джонас ухмыльнулся и хлопнул Никсона по спине. – Заценил конкурентов?

– Они не конкуренты, – Куинн внимательно поглядела на барабанщика, затем переключаясь на бас-гитариста. – Басист слабоват.

– Я же тебе говорила! – я хлопнула Никсона по груди. Не то чтобы это имело значение: у них уже был менеджер, однако контракт с звукозаписывающей компанией они еще не подписали.

– А я тебе и не возражал. – Никсон улыбнулся, и у меня замерло сердце.

Это не предвещало ничего хорошего. Рано или поздно наш с Никсоном роман закончится разбитым сердцем. Я это знала, и мне было все равно.

– Я хочу узнать твое мнение кое о чем. Есть минутка? – спросил Джонас у Никсона.

– Да. – Никсон повернулся ко мне, загораживая от посторонних глаз. – Увидимся в гримерке? Мне нужно сменить рубашку.

– Значит, только я буду одета?

Сексуальная привлекательность в его улыбке зашкаливала.