Текст книги "Музы и мелодии (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Яррос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Спасибо, Келли, больше ничего не нужно, – ответила Зои. – Нам просто нужно отдохнуть.

– Конечно. Если вам что-нибудь понадобится, просто нажмите на эту кнопку.

Наконец-то я остался в блаженном одиночестве.

Думаю, с появлением Зои мое определение «одиночества» изменилось.

Я откинулся на мягкую кожаную спинку дивана и покрутил лед в стакане, наблюдая, как кружатся кубики, и жалея, что это не что-нибудь покрепче апельсиновой газировки.

– Тебе не обязательно было быть таким придурком. – Зои отложила ноутбук и отстегнула ремень безопасности на сиденье напротив моего.

– Я такой, какой есть. Ты уже должна была привыкнуть.

– Ты не такой. Ты все еще злишься на меня за вчерашний вечер... или за то, что я сказала перед выступлением, поскольку все это взаимосвязано.

– Это лишь часть того, что происходит у меня в голове, – признался я, пожимая плечами. Моя кожа казалась слишком натянутой.

Она пересела рядом со мной, сбросив туфли на каблуках и поджав под себя босые ноги.

– Хочешь поговорить об этом?

– Нет.

Если бы хотел поговорить об этом, я бы это сделал.

– Я не стесняюсь того, что целовалась с тобой, – она устроилась поудобнее и прислонившись щекой к спинке дивана.

– Ты просто стесняешься того, как люди будут смотреть на тебя, если узнают. – Я отвернулся, прежде чем она смогла бы меня раскусить. Самообладание было на пределе. На самом деле я сбежал от своей собственной группы, отправив дурацкие сообщения Куинн и Джонасу по дороге в аэропорт.

– Знаешь, Питер решил, что я получила работу, потому что спала с тобой?

– Питер – мудак, и ты не спала со мной, – я наклонился и уперся локтями в колени.

– Но если бы я это сделала...

Мой взгляд метнулся к ней.

– Если бы люди узнали, все бы решили, что именно так я и продвинулась, – она говорила мягко, и я слышала искренность в ее словах.

– Но это неправда.

– Да ладно тебе, Никсон, мы оба знаем, что в этом бизнесе восприятие является объективной истиной, – ее губы изогнулись в грустной улыбке. – Ты можешь получить нагоняй за то, что спишь с ассистенткой или нарушаешь обещание не спать с женщинами из служащих компании, но никто никогда не усомнится в твоем участии в этом деле.

Я нахмурился.

– Значит, это действительно связано с твоей карьерой, а не с тем, что ты воспринимаешь меня просто как часть работы?

Ее глаза расширились.

– Ты же не... – она сглотнула. – Ты – «не просто работа». Не для меня. Если бы Джонас, Куинн, Бен или Итан, увидели, как я ответила на твой поцелуй, или, если бы они узнали, как сильно я хочу тебя, это подкосило бы мой профессиональный авторитет. Я бы предпочла, чтобы меня не воспринимали, как девушку, которая подцепила рок-звезду, чтобы подняться по карьерной лестнице.

– Ты хочешь меня, да? – черт, это было знание, которое могло принести больше вреда, чем пользы, особенно когда она подкрепляла свои рассуждения такой логикой.

– Конечно, это единственное, что ты услышал, – она закатила глаза.

У меня внутри все сжалось.

– Тем вечером на фестивале... Я все испортил?

Неужели этот единственный момент погубил ее репутацию? Одна только мысль об этом добавила еще больше беспокойства в мою и без того перегруженную голову.

– Нет. Никого не волнует, что происходит в Легаси. Если бы кто-то снял, как мы целуемся, видео уже было бы в сети. Но пока есть только одно: где ты поешь.

Исходя из этой логики, никому не было бы дела до того, что происходит в самолете, или в доме в Колорадо, или в любом другом месте, где нас никто не мог увидеть. Мое внимание переключилось на ее губы. Моя память была только рада прокрутить в голове тот поцелуй.

Зои хотела меня. Для нее все было так же непросто, как и для меня. От этого мне стало легче.

– Это только часть проблемы, что еще у тебя на уме? – спросила она.

Зои была честна. Было бы справедливо, если бы я ответил тем же.

– Я не могу понять, чего мне не хватает: опьянения, выброса адреналина после выступления или провала в памяти, который обычно за этим следует, – тихо сказал я.

– Может, всего вместе.

– Вероятно. – Я крутил кубика льда по стакану, останавливаясь только для того, чтобы выпить газировку.

– Я могу что-нибудь сделать? – ее голос был таким мягким.

– Ты уже сделала, – я попытался выдавить улыбку, но у меня ничего не вышло. – Ты вытащил меня оттуда. Еще несколько минут, и я, возможно, принял бы предложение зеленоволосого парня пойти на вечеринку.

– Я рада, что ты не пошел.

– Я тоже.

К этому времени я уже был бы пьян и по уши в неудачных решениях, и мне было бы плевать.

– Зеленоволосого зовут Райан Де Роса, он солист Blue Lotus. Они выступали у вас на разогреве. Звук немного грубоватый, но отец Райана – друг Бена, – она положила ладонь на сиденье между нами. – Думаю, Бен мог бы их взять.

– А ты? – я раскручивал лед все быстрее и быстрее.

Она покачала головой.

– В них нет ничего особенного, чтобы пробиться дальше. Может быть, со временем у них появится свое уникальное звучание, но пока они не готовы.

– Я слышал только одну их песню, и был не в восторге.

Один шанс – вот и все, что большинству из нас давалось в этой индустрии. Один шанс, что промоутер зайдет в бар, где вы играете, и услышит вашу песню, до того, как отрубят звук. Один гребанный шанс.

– Именно. Недостаточно быть хорошим, нужно выделяться. Я все время говорила Питеру, что он... – она поджала губы.

– Что? – я поставил стакан на подставку и повернулся к ней.

– Я сказала ему, что он должен предложить то, чего не может предложить никто другой, если хочет, чтобы его заметили, – она нахмурилась, как будто заново переживала этот момент. – Я провела свой выпускной год, заполняя заявления в колледж. Он – рассылая демоверсии. Я знала, что у него ничего не выйдет, – прошептала она, и ее лицо вытянулось, – но не могла сказать об этом. У меня была интуиция, но не было опыта, и ты не можешь, глядя в глаза тому, кого любишь, нагадить на его мечту.

– Ты так же не можешь глядеть в глаза тому, кого любишь, а потом трахать чирлидершу, – возразил я.

– Думаю, у них как раз все получилось. Это больше не причиняет боли, но мы с Питером были парой много лет, а когда ты так молод, трудно понять, что впереди у тебя еще вся жизнь.

– Он сказал, что у тебя ничего не выйдет? – спросил я, вспомнив слова Питера, сказанные на фестивале.

Она кивнула.

– Я поступила в колледж. А он – нет.

– Он знал, что не сможет удержать тебя, поэтому нашел ту, кого мог. – Может, виновата энергия, которая все еще бурлила во мне, но я не мог сдержать раздражения.

Это ревность?

– Может быть, – она пожала плечами. – В любом случае, он отчасти прав. Пока у меня ничего не получилось. Но получится.

Я усмехнулся.

– Зои, ты чертовски умна, великолепна и сейчас возвращаешься в свой маленький родной город на частном самолете. Думаю, у тебя все уже получилось. – Я допил остатки газировки, оставив кубики льда таять.

– Это не мой самолет, – возразила она со смешком.

– Смысл тот же. – Я отставил стакан на кофейный столик и начал барабанить пальцами по сиденью рядом со мной.

Мне нужно было придумать новый способ разрядиться после концерта, иначе рано или поздно я сорвусь и напьюсь.

– Ты все еще чувствуешь себя сгустком энергии? – спросила Зои, наблюдая за моими пальцами.

Я кивнул.

– Для меня всегда было так. Джонас и Куинн тоже получают удовольствие после выступления, но для меня все по-другому.

Как я мог ей это объяснить?

– Какой твой любимый наркотик? Не смотри на меня так, я не про запрещенные вещества. Я знаю тебя лучше.

– Кофеин.

– Ладно. Тебе нужен кофеин, чтобы нормально функционировать, потому что ты приучил организм ждать его. Верно?

– Ага.

– Концерт – это все равно, что в течение двух часов тебя накачивают эспрессо-коктейлями сто тысяч человек. Они, конечно, высасывают из тебя энергию, но не с такой скоростью, с какой тебя напитывают. Когда ты уходишь со сцены, ты уже усвоил пятьдесят тысяч эспрессо, но еще пятьдесят циркулируют в твоей крови, заставляя нервничать и искать выход. Ты перевозбуждаешься, – тихо сказала она. – Алкоголь помогал справиться с перегрузкой.

Я кивнул.

– Это такое чувство... – Мне не хватало слов, но, с другой стороны, я никогда раньше и не старался это описать, поэтому и теперь перестал пытаться и просто показал. – Вроде этого, —

я запустил пальцы в ее шелковистые волосы и крепко поцеловал.

К черту профессиональные рамки. Здесь не было никого, кроме нее и меня. Единственные границы между нами были те, которые мы сами установили.

Зои приоткрыла губы, и я погрузился в ее рот языком. На вкус она была как имбирный эль и сладость, которая, как я знал, была сама Зои. Я наклонил нас, чтобы соединить наши губы в идеальном изгибе.

Боже, это было именно то, что мне нужно. В первый раз я поцеловал ее игриво, чисто символически, но это быстро переросло в нечто большее.

Я чувствовал себя так, словно кто-то подлил топлива в костер.

Зои сжала мои плечи, когда поцеловала в ответ с тем же пылом. Между нами было слишком много пространства, слишком много одежды, слишком много причин, по которым мы не должны были этого делать. С первой проблемой справиться было легко, а две другие я оставил на потом.

Я взял ее за бедро и притянул к себе. Зои скользнула ко мне на колени и разочарованно застонала, когда ей помешала юбка. Я улыбнулся, когда она задрала ее, чтобы поставить колени по обе стороны от моих бедер.

Но перестал улыбаться, когда она опустилась ко мне на колени, и застонал. Крепче прижал ее губы к своим, и поцеловал, полностью теряя себя в этом процессе. Между нами была не просто химия, а ядерное оружие. Нечто, способное привести мир в движение или уничтожить его.

Она прижалась бедрами к моим, терлась о мой член, и я оторвался от ее губ и втягивал воздух сквозь зубы, прежде чем прижаться ртом к ее шее.

– Боже, Никсон, – она вонзилась ногтями мне в плечи и откинула голову.

– Как ты себя сейчас чувствуешь? – спросил я, затем провел языком между ее челюстью и ухом.

Учитывая, где она сидела, она точно знала, как чувствую себя я.

– Хорошо.

Я нежно прикусил мочку, проводя зубами по чувствительной коже.

– Просто хорошо?

Зои прижалась ко мне.

– Лучше, чем просто хорошо, – она коснулась моего подбородка, а затем покрыла поцелуями горло.

Черт возьми!

Возбуждение в моей крови перешло в чистую, ничем не сдерживаемую потребность.

– Завелась? – спросил я, отчаянно пытаясь вспомнить, что именно собирался ей показать этим поцелуем.

– Очень. Мне жарко. Все ноет. И мокро, – она подкрепляла каждое слово поцелуем, пока не вернулась к моим губам.

– И ты хорошо знаешь, что с этим делать дальше, но для этого придется переступить черту, которую ты обещала себе не переступать, – объяснил я, слегка сжал ее попку и застонал от ощущения.

– Для тебя это всего лишь игра? – тихо спросила она, глядя мне в глаза и сжимая мои запястья в своих ладонях.

– Что? – я замер.

– Я. Все то, что между нами. Это игра? Просто чтобы достать меня? – она провела языком по нижней губе, и в ее глазах промелькнуло что-то, очень похожее на страх, а дыхание стало таким же прерывистым, как и у меня.

– Нет. Это не игра, – я выдержал ее взгляд, чтобы она поняла, что говорю серьезно. На карту было поставлено слишком многое, чтобы осталось место для недопонимания. – Ничто с тобой не было игрой.

Она с облегчением выдохнула, убрала одну мою руку со своей попки и положила на грудь.

– Черт. – У меня слюнки потекли от тяжести, которая с лихвой уместилась в моей руке.

– Тогда забудь о границах и прикоснись ко мне, – она выгнулась навстречу моей ладони, ее губы припухли от поцелуев, глаза остекленели, а волосы растрепались.

Я чуть язык не проглотил.

Затем снова притянул ее к своему рту, целуя глубоко и крепко, одновременно проводя большим пальцем по соску. Зеленый кружевной лифчик, который видел вчера, когда расстегивал ее платье, чуть не лишил меня сил, и, учитывая то, что я сейчас чувствовал под шелком блузки, я снова сделал ставку на кружева.

Пальцы Зои запутались в моих волосах, и поцелуй вышел из-под контроля. Кого, черт возьми, я обманывал? Все в этой ситуации выходило из-под контроля. Как раз то, что мне нравилось. Я расстегнул среднюю пуговицу ее блузки и просунул руку внутрь.

Кружево.

Зои ахнула, когда я потрогал ее сосок через ткань лифчика, и ее дыхание коснулось моих губ. Я поглядел, закрыта ли дверь в салон, затем расстегнул следующую пуговицу и сдвинул блузку так, чтобы она открыла именно то, что мне нужно.

Слегка приподняв рукой, я втянул в рот вершину ее груди, затем подразнил сосок зубами, играя с кружевами, чтобы усилить трение.

Ее хватка на моих волосах усилилась, и я приподнял блузку, чтобы уделить не меньшее внимание другой груди. Ответные тихие всхлипы Зои сделали мой член тверже камня, а ее движения бедер были одновременно пыткой и блаженством.

– Никсон, ты убиваешь меня.

Моя рука скользнула с ее колена на обнаженное бедро, и я поднял голову.

– Ты такая чертовски нежная. – Последний месяц я был рядом с ней двадцать четыре часа в сутки, и, конечно, знал, что у нее убийственное тело, но она не показывала его так же часто, как я.

Прикоснуться к ней было не просто осуществлением фантазии. Это была привилегия, я знал, что она может закончиться в любую секунду, потому что Зои – не из тех, кто теряет контроль над нашими отношениями. Это был всегда я.

Наши взгляды встретились. Я продолжал двигать ладонь вверх по ее бедру. Один знак, что это зашло слишком далеко, и я бы отступил, но Зои провела языком по нижней губе и кивнула.

Я скользнул под ее задравшуюся юбку, которая всего на несколько дюймов не доходила до места соединения бедер, а Зои все еще не сводила с меня взгляда, и в ее зеленых глубинах не было ничего, кроме желания.

Черт возьми, на ней и здесь было кружево.

У моей девушки пунктик по поводу подходящего нижнего белья.

Я чуть не вздрогнул от собственных мыслей. Зои не была моей в любом смысле, но потом я почувствовал, какой влажной она была для меня, и решил, что именно сейчас она, черт побери, принадлежала мне.

– Зои, – простонал я, запуская пальцы под кружево, – Это что, стринги?

Неудивительно, что ее задница выглядела идеально в этой юбке.

Зои прижалась своим лбом к моему и простонала мое имя, когда я провел кончиками пальцев по клитору.

Я хотел услышать, как она выкрикнет мое имя. Но мы были в самолете с тремя членами экипажа, прямо за стеной, такой тонкой, что запросто могла быть занавеской.

Каждый мускул в моем теле напрягся. Что, черт возьми, я делал? Я хотел показать ей, как чувствую себя после шоу, со всей этой кипящей под кожей энергией, и выбрал самый простой пример. А теперь мы оба так возбуждены, что я оказался на волосок от того, чтобы оказаться внутри нее.

Ты используешь ее.

Как будто она была случайной знакомой за кулисами или в гастрольном автобусе, хотя на самом деле это было нечто большее.

– Никс? – Зои озабоченно нахмурила брови. – Ты в порядке?

Боже, она беспокоилась обо мне.

– Ты заслуживаешь лучшего, чем это, – выдавил я.

– Как насчет того, чтобы позволить мне самой решать, чего я заслуживаю? – она поцеловала меня, водя языком по моему.

Потребовалось всего две секунды, чтобы ответить и взять поцелуй под контроль, но затем Зои покачнулась, двигаясь под моими пальцами, и я потерял самообладание.

– Зои...

– Пожалуйста, – прошептала она. – Я вся горю.

Черт возьми, да, это правда. Она была такой горячей и упругой под моими пальцами. Я знал, что легко войду в нее одним толчком, но не собирался этого делать. Как бы сильно я ее не хотел. Я даже не был уверен, что «хочу» – подходящее слово. Она стала мне нужна, как воздух, или вода, или музыка.

И я мог ей помочь.

– Иди сюда, – я обхватил ее за затылок и притянул к губам, одновременно обводя пальцами клитор.

Я поглощал каждый стон, каждый вздох, пока доставлял ей удовольствие. Я быстро и легко ласкал ее, пока Зои не стиснула бедра, а затем задрожала. Она была так близко, что я почти ощущал это в поцелуе.

Я усилил нажим и довел ее до предела, улавливая каждый звук, слетающий с губ, пока она переживала оргазм.

Было бы так просто войти в нее – она была такой отзывчивой, – но вместо этого я опустил ее, игнорируя требования своего нетерпеливого тела.

Когда Зои подняла голову, ее щеки пылали, глаза были широко раскрыты, дыхание прерывистое – совсем как у меня. Я никогда в жизни не видел более красивой женщины, и сейчас желал ее больше, чем когда-либо раньше.

– Никсон, – прошептала она, проводя руками по моей груди.

О Боже.

Мой контроль слабел с каждым дюймом, который она преодолевала. Я чувствовал прикосновения каждой клеточкой.

Не здесь. Не так, как сейчас.

Я схватил ее за запястья, затем перевернул, придав спиной к дивану, и поднял ее руки над головой. Вместо того, чтобы потребовать освободить ее, она обхватила мои бедра своими и прижалась губами к моим губам.

Я отстранился, едва удержавшись на ногах. Затем практически добежал до задней части самолета и бросился в ванную, закрыв и заперев за собой дверь. Моя грудь тяжело вздымалась, когда я перечислял все причины, по которым не мог вернуться туда.

Она была штатным сотрудником. И ее опасения по поводу того, что произойдет, если все обнаружится, были вполне обоснованы.

Мы уже договорились не делать того, что уже сделали.

Она заслуживала большего, чем быть трахнутой в самолете.

Она заслуживала большего, чем я, и точка.

Я отказался использовать Зои, как делал это с бесчисленными женщинами, которые приходили ко мне раньше.

– Никсон? – спросила она через дверь.

Одного звука ее голоса было достаточно, чтобы по моей спине пробежал холодок желания.

Соберись, черт возьми.

– Да. – Я поднял голову и увидел человека, которого едва узнал: не только по здоровым чертам лица, но и по неприкрытому страху в глазах.

Зои Шеннон напугала меня до смерти.

– Ты собираешься выходить?

Дверь была единственным, что отделяло меня от наслаждения ее телом, от того, чтобы отнестись к ней как к одной из девушек, ждущих у моей гримерки.

– Нет

– О… Ладно.

То, что я прятался в туалете от самой сексуальной женщины на планете, только заставил меня еще сильнее стиснуть зубы.

– Теперь ты решил стать совестливым? – пробормотал я парню в зеркале. Время было неподходящее, но, тем не менее, мы здесь.

Я оставался в туалете, пока капитан не объявил, что самолет идет на посадку, и попросил занять места. Пришлось выйти и занять первое попавшееся сиденье. Главное, чтобы подальше от Зои, которая глядела на меня в полном замешательстве.

Я смотрел прямо перед собой и пообещал себе, что так оно и останется в отношении Зои. Больше никакого флирта. Никаких поцелуев украдкой. Определенно, больше никаких прикосновений. Эта нежная кожа должна была оставаться вне моей досягаемости, для ее же блага.

Точно. Я мог бы сделать это для нее.

Если я мог не пить, то держаться подальше от Зои Шеннон будет проще простого.

Кого я обманывал? Я был в полной заднице.

10 глава

ЗОИ

Никсон всю неделю вел себя как мудак. Он был резок, холоден и отвечал односложно каждый раз, когда я задавала вопрос. Я не дура и понимала: причина – то, что произошло между нами в самолете. У меня были свои проблемы по этому поводу, но я не вымещала их на нем.

И он не спал, судя по тому, что пакетик чая, который я оставляла на столе рядом с медом каждый вечер, утром всегда был использован и выброшен в мусорное ведро. Никсон сочинял каждое утро, и к полудню его настроение становилось еще хуже, что делало наши послеобеденные прогулки совсем не веселыми.

Нотные тетради Никсона были полны последовательностей аккордов, табулатур и даже нескольких фортепианных тактов, разбросанных тут и там, но не было ничего цельного. Казалось, что он написал отрывки из тридцати разных песен, не завершив ни одной.

Я никогда по-настоящему не видела, как он пишет, поэтому не знала, нормально это или нет. Звонить Джонасу или Куинн я не собиралась, поэтому оставила его в покое.

Когда не была занята с Никсоном, я рыскала по Интернету в поисках группы, с которой могла бы работать. Как раз сегодня в YouTube я наткнулась на одну, которая по счастливой случайности была из Сиэтла. Это будет удобно, если Никсон когда-нибудь решит увезти нас домой, или, черт возьми, просто уедет сам, поскольку едва мог находится со мной в одной комнате.

В конце концов, не так уж трудно найти кого-то еще, кто удерживал бы его на правильном пути, когда он и сам прекрасно справлялся.

Представить только, я наконец-то позволила себе полностью стереть границы между нами, отбросила осторожность, а он воздвиг стену, да такую, чтобы ее видно из космоса. Не нужно быть математиком, чтобы сложить два и два, и понять, что Никсону что-то не понравилось в том, что произошло между нами в самолете.

– Ты готова?

Я вздрогнула и сбила со стола бутылку с водой. Хорошо хоть крышка была завернута.

– Уже пять? – пробормотала я.

– Уже. – Никсон прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди.

Я ненавидела его за то, что он выглядел так чертовски привлекательно. Ненавидела за то, что стоило ему войти в комнату, как у меня поднималась температура. Ненавидела за то, что он снова включил мое сексуальное влечение, а потом дал понять, что я ему больше не нужна. Ненавидела, что, по-видимому, я была единственной женщиной на планете, которая отвратила его от себя тем, что желала его.

Но больше всего меня бесило то, что Никсон полностью отверг меня. В том самолете я выбросила свои лучшие суждения за дверь без парашюта, и ради чего? Что еще хуже, я ничего не могла с этим поделать. Он выходил из комнаты каждый раз, когда я пыталась с ним заговорить, и я не могла просто сказать: «К черту все!» и уйти. Я застряла с Никсоном, несмотря на то, как сильно его хотела и каким придурком он был.

Это было мое личное испытание, и моя терпимость к боли была на пределе.

Никсон прищурился, глядя на экран моего ноутбука, и я быстро его захлопнула.

– Хочешь сесть за руль?

– С удовольствием. – Он повернулся и ушел.

– Отлично поговорили, – пробормотала я.

Я потратила лишнюю секунду на то, чтобы провести расческой по волосам и найти обувь. К тому времени, как добралась до гаража, Никсон уже нетерпеливо барабанил пальцами по рулю.

Дорога до дома моих родителей заняла ровно девять минут, и все это время мы молчали, а из динамиков звучал плейлист Никсона. Он любил мрачную музыку. Почти уверена, что плейлисты, рекомендованные ему на Spotify, назывались: «Разбей мое сердце», «Еще один дождливый понедельник» и «В отчаянии».

Никсон припарковался на подъездной дорожке рядом с грузовичком Джереми и заглушил двигатель.

– Ты, правда, не обязан приезжать, если не хочешь, – в сотый раз повторила я.

У него хватило наглости изобразить удивление.

– Мне нравится твоя семья.

– Точно. – Это я ему не нравилась, что делало воскресный ужин еще более веселым.

Я сделала три глубоких вдоха, мысленно перечислила все милые вещи, которые Никсон когда-нибудь для меня делал, и последовала за ним на крыльцо.

– Мы приехали! – я не потрудилась постучать.

– О, здорово! – крикнула мама из кухни.

Повесив куртки на вешалку, мы пошли на ее голос. Мама встретила нас объятиями, с которыми Никсон справился с такой легкостью, что я чуть не улыбнулась.

– У папы во дворе Леви и Эшли Сэндгард, – сказала мама, хлопоча над цветами, которые принес ей Никсон.

Каким-то образом я превратила помешанную на сексе, высокомерную рок-звезду с ухмылкой, от которой у любой девушки плавились трусики, в угрюмую, задумчивую, все еще рок-звезду, которая не прикоснется ко мне и десятифутовым шестом, но при этом он приносил моей маме букеты.

– Кто такая Эшли Сэндгард? – спросил Никсон, усаживаясь на один из барных стульев.

– Соседская девочка, – ответила мама. – Ее маме пришлось срочно отвезти младшую дочку в отделение неотложной помощи из-за пореза. Не волнуйтесь, все в порядке, ей просто нужно наложить несколько швов.

– Поставить на стол еще одну тарелку? – спросила я

– Уже, – мама помахала рукой. – И я сказала твоему отцу, что мы заказываем пиццу. Надеюсь, вы не против?

– Я не против, – ответил Никсон. – Нужна помощь?

Кто, черт возьми, этот парень?

– Нет. Но я была бы не прочь узнать, как прошла поездка в Сан-Франциско, поскольку от моей дочери узнала только: «хорошо» и «порядок». – Она села на стул рядом с Никсоном.

Никсон глянул на меня, и я отвернулась, прежде чем сделала что-то неконтролируемое, например, покраснела или швырнула все банки из мусорного ведра в его глупую идеальную голову.

– Мне показалось, я услышала, как вы подъехали, – сказала Наоми, входя в боковую дверь и потирая руки. – Джереми и папа…

– Ты нужна мне на секунду, – я затащила ее в прачечную и плотно закрыла дверь.

– Я нужна тебе, чтобы постирать? – спросила она, нахмурившись.

– Что? Нет. Но теперь, когда ты это сказала... – я схватила корзину с грязным бельем, загрузила стиральную машину и включила, надеясь, что шум заглушит наши голоса. – Мне нужно кое-что у тебя спросить.

– Давай.

– Я... э-э... – Теперь, когда Наоми была здесь, вопрос, который я хотела ей задать, показался мне глупым.

Она прислонилась к стиральной машине.

– Зои, я работаю в самой маленькой медицинской клинике в мире, и мы дружим с пяти лет. Что бы ты ни хотела спросить, поверь, меня спрашивали и похуже.

– Я почему-то сомневаюсь в этом.

– У тебя жжет, когда писаешь?

– Что? Нет! – я бросила на нее вопросительный взгляд, и она пожала плечами.

– Видишь? Уже не самое худшее.

– Ты умеешь хранить секреты?

Она приподняла бровь.

– Разве я не сохранила хоть один наш секрет?

– Даже от Джереми?

– Ты вряд ли просишь меня нарушить свадебные клятвы, поэтому отвечу: даже от него. Так в чем дело?

Я посмотрела на закрытую дверь и глубоко вздохнула.

– Гипотетически, возможно ли быть настолько плохим в сексе... Ну, даже не в сексе, дело не зашло так далеко. Позволь мне перефразировать…

Ее брови взлетели вверх.

– Возможно ли быть настолько плохим в прелюдии, что твой... партнер, – я выделила это слово, чтобы случайно не произнести имя Никсона, – убегает и запирается в туалете, пока пилот не велит ему сесть, потому что самолет готовится к...

– Что-что сделал Никсон? – У Наоми в прямом смысле отпала челюсть.

– Я не говорила, что это был Никсон, – прошептала я.

Она закатила глаза.

– Это, конечно, не он. Ты же постоянно летаешь туда-сюда на частных самолетах.

Я смерила ее взглядом, и она съежилась.

– Так что ты там говорила о самолете?

– Он приземлился. И с тех пор партнер не сказал мне больше четырех слов за раз, а ведь прошла неделя. – Я запрыгнула на сушилку.

– Он серьезно убежал и спрятался в ванной?

Я кивнула.

– Это было бы почти забавно, если бы это случилось не со мной.

Наоми сдержала улыбку.

– Это… хм… не смешно, ни капельки…

– Серьезно, Наоми. Я, наверное, нарушаю с десяток правил, просто спрашивая тебя, – я потерла лицо.

– Ну, раз это был не Никсон, поскольку такое невозможно, так как же зовут этого партнера?

Мамина куртка North Face бросилась мне в глаза, и я ответила:

– Норт.

– Тогда ладно. Была ли боль или дискомфорт во время прелюдии с… Нортом? – спросила Наоми тоном профессиональной медсестры.

– Нет. Я имею в виду, не с моей стороны, и он тоже не особо жаловался. Я же не девственница и прекрасно знаю, что такое эрекция, и поверь мне: у него отлично стоял. – При воспоминании об этом мое лицо вспыхнуло.

– Случилось что-нибудь... странное?

– Если только ты не назовешь странным самый быстрый оргазм в моей жизни. Может, это его напугало? – у меня противно засосало под ложечкой.

Она усмехнулась.

– Поверь, ни один парень не сбегает из-за того, что слишком быстро довел девушку до оргазма. Другое дело, если бы все было наоборот.

Я поникла.

– Не знаю. Это он начал, а потом...

– Потом? – спросила Наоми. В ее глазах была озабоченность, а не желание узнать историю дальше.

– Возможно, я слишком его подтолкнула, – призналась я. – Мы как раз обсуждали, почему нам лучше не переступать некоторые границы, и тут я решила рискнуть. Но ему об это не сказала. Может, он на самом деле ничего не хотел со мной. Или, может, понял, что я не такая девушка, к каким он привык. Может, со мной что-то не так.

– Послушай, Зои. Я видела, как… Норт смотрит на тебя. Мне действительно трудно поверить, что он не хотел.

– Ну, он очень быстро перехотел.

– И заперся в ванной.

– Да.

– И не хочет с тобой разговаривать

Я кивнула.

– И это усложняет жизнь с ним… насколько по десятибалльной шкале? – она улыбнулась совсем чуть-чуть.

– На миллиард, – призналась я. – И мы должны уехать через два дня на следующее выступление. Я не знаю. Может, он привык к девушкам, которые... ну, ты понимаешь... в первую очередь его ублажают.

Наоми посмотрела на меня с недоумением.

– Нет. Любой парень, который рассчитывает кончить первым, не кончает вообще. Таковы правила.

– Кажется, я пропустила инструкцию.

– Ты была занята покорением мира, – она взяла меня за руки. – Я могу ошибаться, но готова поспорить на миллион баксов, что это не из-за тебя, Зои. Это из-за него.

– В интернете есть около миллиона ссылок, которые доказывают обратное, – пробормотала я. – Единственный раз, когда я слышала, как… Норт отказал женщине был, когда он выбрал кого-то покрасивее. У меня есть четырехлетний опыт, подтверждающий это, – я покачала головой. – Я сделала что-то не так в том самолете, и теперь он не хочет иметь со мной ничего общего. Все просто.

– Милая, этот человек сейчас сидит на кухне у твоей мамы. Если бы он не хотел иметь с тобой ничего общего, он бы отвез тебя обратно в Сиэтл и продолжил веселиться, как привык. – Она подняла брови, как будто ждала, что я пойму ее точку зрения.

Что я и сделала.

– Как, черт возьми, я вообще оказалась в такой ситуации? – я всегда была собранной, всегда держалась в рамках, всегда следовала правилам.

– Он чертовски хорош. Если бы я не была замужем за Джереми... – Наоми наклонила голову и приподняла брови.

– Так что мне делать? Просто терпеть? Каждый раз, когда я пытаюсь поднять эту тему, он выходит из комнаты. Очевидно, он не хочет это обсуждать, – я потерла виски.

– Понятия не имею, – ответила она с гримасой. – Честно говоря, было бы проще ответить, если бы ты просто сказала, что у тебя жжется, когда писаешь. Парни – отстой.

– Аминь. Но ты ничего не скажешь. Дай слово, – я пристально посмотрела на нее.

– Я? – она усмехнулась. – Эй, я говорила тебе, кто пришел в клинику с хламидиозом и без обручального кольца? – она округлила глаза.

– Кто? Не может быть!

– Может, – невозмутимо ответила Наоми.

– Поняла, – пробормотала я. – Спасибо, что выслушала, тем более что ты никогда не задавала подобных вопросов о моем брате, – я содрогнулась от отвращения.