Текст книги "Музы и мелодии (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Яррос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Эм… Насчет этого тебе лучше спроси у него. – Я была там, чтобы поддерживать Никсона в трезвом состоянии, а не сообщать подробности его жизни. – Но я бы сказала, что тебе не о чем беспокоиться.

Она наклонила голову, изучая меня в течение одного нервирующего момента.

– Хм. Я знала, что ты не просто так мне нравишься.

Мы продолжили путь, направляясь в конец гостиничного крыла, где находились номера.

Ребята собрались у двери в комнаты, которую делили мы с Никсоном. Он бросил на меня любопытный взгляд, прежде чем вернуться к разговору с Джонасом и Итаном.

– Надеюсь, он немного успокоился. Клянусь Богом, он просто нарывается на неприятности, – заметила Куинн.

Мои глаза широко раскрылись, но я быстро взяла себя в руки. Подвиги Никсона были настолько хорошо известны, что женщины обычно выстраивались в очередь за кулисами в надежде, что он выберет их на этот вечер.

Вот и причина номер четыреста шесть, чтобы тот поцелуй не повторялся.

– Кто нарывается на неприятности? – спросил Никсон, очевидно, услышав нас.

– Твой член, – ответила Куинн с улыбкой.

Никсон перевел взгляд на меня.

– Не смотри на меня. – Я порылась в сумочке и достала ключ от номера.

Никсон отступил в сторону, так что наши плечи соприкоснулись, когда я подошла к двери.

– Я спросил ее, вел ли ты себя, как супер-плейбой в последнее время, – объяснила Куинн.

– И что сказала мисс Шеннон? – промурлыкал Никсон.

Боже, даже его голос возбуждал. У меня внутри все сжалось, но я сумела открыть дверь. Если бы он только знал, как близка я была к тому, чтобы поцеловать его на кухне на прошлой неделе, то, возможно, был бы поосторожнее с проявлением своей сексуальной харизмы.

А еще лучше мне держаться подальше от кухни, и от его рта. С каждым днем становилось все труднее игнорировать напряжение между нами, и я не могла себе позволить показать слабину. Если бы я пошла по этому пути с Никсоном, то Питер не будет единственным, кто предположит, как именно я поднялась по служебной лестнице в компании.

– Она сказала, что твоя сексуальная жизнь была девственна чистой, – ответила Куинн. – Я уважаю это, но также знаю, что... хм... как бы это сказать. Насколько публичными могут быть твои связи?

Парни захихикали, а я поморщилась, открывая дверь.

– Я ни с кем не спал с тех пор, как прошел курс реабилитации. Хотя это не твое дело, – спокойно ответил Никсон. – А теперь мы с моей сиделкой хотели бы поспать несколько часов перед тем как начнется саундчек перед концертом.

– Сейчас только одиннадцать утра, – напомнил Итан.

– Я уверен, что у Шеннон все предусмотрено, – Никсон пошел за мной в номер, и дверь за ним закрылась с громким хлопком.

– И она три будильника завела, – говоря о себе в третьем лице, добавила я шутливо, снимая сумочку через голову и бросая ее на массивный обеденный стол.

В люксе было две спальни, гостиная и столовая открытой планировки, так что мы не жили в одной комнате или что-то в этом роде, но все равно здесь было более интимно, чем на ранчо или даже в его квартире в Сиэтле: не так много мест, куда можно убежать.

Я сбросила туфли на каблуках и вздохнула от удовольствия.

– Вижу, ты вернулась к своему стилю, – с ухмылкой спросил Никсон.

Я оглядела свое черное платье-футляр и единственную нитку жемчуга.

– Эй, не все ходят на деловые ужины в... чем придется.

Он взглянул на свою винтажную футболку «Дорс» и джинсы, которые низко сидели на бедрах, и пожал плечами.

– Это то, что мы называем нарядом для ужина с друзьями.

– Это ты ужинал с друзьями, а для меня это бизнес, хотя я обожаю Куинн и мне нравятся Джонас и Итан.

Я чувствовала его тлеющий взгляд, когда он пробегал вверх и вниз по моему телу.

– Что ж, надеюсь, теперь, когда мы в нашем номере, ты наденешь свою обычную пятничную пижаму, потому что я не собираюсь продолжать сериальный марафон «Мира Дикого Запада», когда ты одета так, будто тебя в любой момент могут позвать на вечеринку с коктейлями, – он приподнял брови.

Я закатила глаза.

– Ладно. Переоденусь.

– Я закажу еду. Что-то мне хочется перекусить. – Он уже шел к стационарному телефону, установленному в номере. – Как насчет картофеля фри и мороженого?

– Похоже, я скоро наберу пару лишних килограммов, – бросила я через плечо, входя в свою комнату.

Я провела рукой по спине, нащупывая молнию, и проворчала. Это платье было такой занозой в заднице.

– Настоящим мужчинам нравятся изгибы, – крикнул в ответ Никсон.

– С каких это пор? – спросила я, возвращаясь к нему. – Насколько знаю, у всех женщин, с которыми ты спишь, модельные фигуры.

– Что? – он замер, не донеся трубку до уха.

– Тебе нравятся худые женщины. Это нормально, что у тебя есть свой типаж. Я просто хочу сказать, что тебе нравятся изгибы только на твоей гитаре, – я повернулась к нему спиной. – Не мог бы ты, пожалуйста, расстегнуть молнию? Не могу дотянуться.

Никсон подошел и убрал мои волосы в сторону.

– Ты всегда пахнешь кокосами.

– Это шампунь.

Его пальцы скользнули по моей шее.

– Мне нравятся твои изгибы.

– Никсон, – прошептала я, качая головой. Ему нравилось снимать напряжение бесстыдным флиртом. Я понимала, что это – часть его натуры, однако я уже достигла своего предела. Каждое утро я задавалась вопросом, не наступил ли тот день, когда я сломаюсь и наконец-то наброшусь на него? День, когда упущу все свои шансы на то, чтобы меня воспринимали всерьез в этой индустрии.

Никсон расправил ткань и начал расстегивать молнию, двигаясь так медленно, что это казалось чувственным и интимным: словно это делал любовник, а не сосед по комнате.

– Твоя кожа безупречна, – прошептал он, когда молния достигла низа.

– А твоя, как живой холст, – ответила я. – Вся в картинках и надписях.

По спине пробежал легкий холодок, и я скорее почувствовала, чем услышала, как Никсон отступил.

Он прочистил горло.

– Значит, ты не против мороженого?

– Не против. Главное, не…

– Не клубничное, знаю. Кстати, мне нравится зеленый. Он подходит к твоим глазам. – Он набрал номер службы обслуживания номеров, и я убежала в комнату.

Я взглянула на свое платье в зеркале. Если он подумал, что оно зеленое, ему нужно проверить зрение. Мне потребовалась всего секунда, чтобы выскользнуть из платья, но, когда проходила мимо зеркала, мои щеки вспыхнули.

На мне было зеленое нижнее белье: кружевной бюстгальтер и стринги в тон.

Я поспешно натянула футболку с надписью: «Я люблю Колорадо» и пижамные штаны. Бюстгальтер снимать не стала.

Когда вышла, Никсон уже нашел в онлайн-кинотеатре наш сериал. Никаких дивайсов, планировщиков и работы во время просмотра – таковы были его правила, и, признаться, мне они нравились все больше. Было приятно отключать мозг на какое-то время.

– Я в душ, – сказал Никсон. – Распишешься за доставку, когда принесут?

– Да.

Он стянул рубашку через голову, и у меня пересохло во рту, как бывало каждый раз, когда глядела на его торс. Я готова была поклясться, что он сделал это нарочно, как будто перешел из игры «Раздражай Зои ради забавы» в игру «Мучай Зои сексуальным разочарованием», но я сохраняла улыбку, пока он не исчез в своей комнате.

Пока Никсон был в душе, я просмотрела свои сообщения, затем услышала стук в дверь.

Но это было не обслуживание номеров.

Брови у Бена взлетели до волос, когда он увидел меня.

– Когда я сказал, что не обязательно носить формальную одежду на работе, то не имел в виду пижаму.

Я закатила глаза.

– Уже десять вечера, а я в своем гостиничном номере. Тебе что-то нужно?

Причина номер пятьсот девятнадцать, почему я не могла удовлетворить свою тягу к Никсону: никогда не знаешь, кто может постучать в дверь.

Например, мой босс.

Бен кивнул и без приглашения вошел в номер.

– Прости. Я бы зашел пораньше, но пришлось оценивать новую группу. Кажется, они называются Tiger Kiss или как-то не менее ужасно. Хотя вокалист неплохой, – он скользнул взглядом по комнате, отмечая каждую деталь.

– Никсон в душе.

Моя майка и фланелевые брюки выглядели нелепо рядом с его сшитым на заказ костюмом. Надо было остаться в платье.

– Итак, – он прищурился. – Алкоголь?

– Нет.

– Наркотики?

– Нет. – Вся эта поездка начинала казаться мне не столько шоу, сколько табелем успеваемости Никсона.

– Отлично. Женщины?

– Этот вопрос мне уже надоел, честно сказать. Моя работа – сохранять трезвость Никсона, а не следить за его личной жизнью. Он заслуживает немного приватности.

Кроме того, единственным человеком, с которым он целовался, была я, а Бен был последним человеком, с которым я собиралась это обсуждать.

Бен выгнул бровь, но продолжил:

– Он пишет?

– Немного. Но пока не хочет ничем делиться. – Я начала планировать свою работу так, чтобы могла слушать из соседней комнаты.

Бен напрягся.

– Он собирается сорвать дедлайн.

– Как я и говорила Харви: перенеси дедлайн. Ты должен дать ему немного отдохнуть.

– Сколько? – Бен взглянул на свои Apple watch, когда пришло сообщение, и впервые за все время, что работала на него, я не хотела знать его содержание.

– Не могу сказать точно. – Я не хотела облегчать Бену жизнь или доказывать свою значимость. Последние несколько недель с Никсоном показали, что я не просто хочу руководить своими группами, я полностью готова к этому.

– Ты не можешь ускорить процесс?

– Только попробуй поторопить Никсона, и он будет действовать вдвое медленнее, просто чтобы показать тебе, что может. Ты это знаешь. Куинн и Джонас не возражают против задержки, а мы поддерживаем наших клиентов, разве не так? – я скрестила руки на груди. – Ради клиентов мы делаем все возможное, мы их защищаем.

Бен моргнул, затем внимательно посмотрел на меня.

– Ты с ним спишь?

– Прости? – у меня отвисла челюсть. Он никогда не ставил под сомнение мою этику, но я никогда и не давала ему повода для этого.

– Ты спишь с Никсоном? Потому что...

– Будь осторожен с тем, что скажешь дальше, Бен, – небрежно бросил Никсон, стоя в дверях. Слава богу, что он был одет, иначе Бен лишь уверился бы в своих подозрениях. – Единственный способ закончить это предложение так, чтобы я не потерял самообладание, добавить: «Меня это не касается».

Бен вздохнул, затем посмотрел на нас обоих, как будто оценивал то, что для меня оставалось невидимым..

– Прекрасно. Но держи свой член в штанах, – сказал он Никсону. – Она не какая-то там стажерка, и мы все знаем, что случилось в прошлый раз, когда ты...

– Отвали! – глаза у Никсона сузились до щелочек, поза стала угрожающей. – Всем было насрать, с кем я трахался, когда был пьян, будь то в автобусе, в своей гримерке или в холле отеля. Тебе было плевать, та же самая это женщина, другая или сразу обе.

Меня замутило при этой мысли.

– Повторю еще раз: Бен, не твое дело, с кем я ложусь в постель. А теперь, если у тебя нет чего-то важного, убирайся к черту, чтобы я мог немного поспать.

Бен оценил ситуацию и кивнул.

– Твоя взяла. Увидимся завтра. – Он вышел, громко захлопнув за собой дверь.

Никсон прислонился к стене.

– Ты не сказала ему, что я поцеловал тебя.

Я покачала головой.

– И не сказала Куинн.

– Разумеется.

– Почему? – он перевел на меня прищуренный взгляд, и моя тошнота усилилась в десять раз. – Стыдишься?

– Из-за того, что ты поцеловал меня? Нет. Что переступила профессиональную черту, хотя клялась никогда этого не делать? Сто процентов. К тому же то, что происходит между нами, не является поводом для сплетен, и это не касается никого, кроме нас, – огрызнулась я.

– Профессиональные отношения... потому что это просто бизнес, верно, Шеннон? Ты просто делаешь свою работу, чтобы получить то, что обещал Бен в этой вашей сделке, – он откинул голову. – Ты здесь только потому, что мне нужна нянька, и я позволил тебе остаться только для того, чтобы не портить жизнь своим друзьям.

Что-то сжалось у меня в груди, и мне стало больно.

Снова постучали в дверь. Я открыла и расписалась за доставку, пока официант отеля накрывал на стол.

Как только он ушел, Никсон оттолкнулся от стены. В его темных глазах промелькнуло сожаление.

О чем он сожалел? О том, что он вышел из себя? Или о том, что он вообще поцеловал меня?

– Я взял тебе соленую карамель, – тихо сказал он, подвигая ко мне мороженое.

– Ты нравился мне больше, когда я знала, что ты мудак, – ответила я. – По крайней мере, тогда я этого ожидала.

Он быстро покосился на меня.

Раньше я бы ему такое не сказала, и это свидетельствовало о том, как далеко мы продвинулись, а слова Никсона точно определили насколько далеко.

– Я спать, – я взяла со стола телефон и пошла в свою комнату.

– Что насчет «Мира Дикого запада»? — крикнул он мне вслед.

– С меня хватит драмы на сегодня.

Если он такой перед выступлением, жду не дождусь, чтобы увидеть, каким он будет после него.

***

– Убери это сейчас же! – крикнула я одному из техников, указывая на бутылку водки «Хрустальный череп» в гримерке Никсона.

Слава богу, Никсон сейчас был с Джонасом. Этим утром он был холоден как лед. Каждое движение было отстраненным, профессиональным и абсолютно пренебрежительным. Я превратилась из человека, с которым он смотрел концерты и играл на гитаре, в наемного работника.

Но именно такой я и была, верно?

Ассистенты убрали алкоголь, и я быстро осмотрела гримерную, чтобы убедиться, что в углах или ящиках стола больше нет «подарков». Убедившись, что все чисто, я поставила две рюмки и маленькую бутылочку с янтарной жидкостью на журнальный столик перед маленьким диванчиком.

Затем разгладила юбку-карандаш и посмотрела в зеркало, чтобы убедиться, что пуговицы на блузке по-прежнему застегнуты до самого горла. В этом наряде было бы слишком жарко для такой погоды, если бы не прозрачные рукава. Я заказала ее на прошлой неделе, и, честно говоря, была немного разочарована, когда утром Никсон даже не взглянул в мою сторону.

Он и не обязан смотреть в мою сторону.

Но мне бы этого хотелось.

Дверь распахнулась, и вошел Никсон.

– Он весь твой, Зои, – Джонас сочувственно поморщился и закрыл дверь, оставив нас наедине.

Никсон прошелся вдоль ряда гитар, которые ждали своего часа на подставках. Все восемь были электрическими, и сегодня утром он настроил шесть из них на определенные песни, затем перенастроил, чтобы повторить все сначала.

Я никогда не видела его таким напряженным перед выступлением.

– Ты сегодня не в коже? – спросила я, заметив, как джинсы висят у него на заднице. Если бы я была джинсами, то хотела быть на Никсоне, это уж точно.

– Я немного поправился с нашего последнего тура. Ничего не подошло, – пробормотал он, изучая гриф гитары фирмы Fender. – Кто-нибудь заходил сюда?

– Я сниму с тебя мерки и закажу новые кожаные штаны. И нет, только я и техник, которого вызвала, чтобы кое-что унести. – Я прислонилась к стойке, которая тянулась вдоль всей комнаты.

Никсон повернулся и вопросительно приподнял брови, впервые со вчерашнего вечера посмотрев мне в глаза.

– Тебе лучше не знать, – я покачала головой. – Никто не прикасался к гитарам.

– Хм.

Между нами повисло тягостное молчание, и я не могла не задаться вопросом, прокручивал ли он в голове вчерашний спор так же, как и я.

– Никто не смотрел бы на меня как-то иначе, если бы знал о том поцелуе, – тихо сказала я.

Я больше не могла выносить холод между нами, особенно теперь, когда знала, кем был Никсон под всей этой насмешливой, горькой броней, которую он любил носить.

– А с чего им на тебя по-другому смотреть? – парировал он. – Ты – женщина из плоти и крови, у которой есть потребности. Поверь мне, я бы получил гораздо больше дерьма от своих друзей и менеджера за то, что развратил безупречно невинную Зои Шеннон, чем ты, из-за того, что впервые в жизни вышла за рамки приличий.

– Это неправда.

Раздался стук в дверь. Никсон наградил меня тяжелым взглядом, и я быстро пошла открывать.

– Привет, Зои, – сказал Итан, затем посмотрел через мое плечо на Никсона, который снова ходил мимо гитар, осматривая их. – Черт. Джонас сказал, что он беспокойным, но... – он покачал головой.

– Да.

Никсон был львом в клетке, который бродил у прутьев решетки, ожидая, когда его накормят или выпустят.

– Сколько он уже так ходит? – тихо спросил Итан.

– Может, перестанешь говорить с ней и поговоришь со мной? – спросил Никсон, скрестив руки на груди и натянув футболку.

Итан вздохнул.

– У меня есть варианты, если тебе нужна… – он запнулся, подбирая слово, – разрядка перед выступлением, – он кивнул в сторону коридора.

Я прижалась к стене, уступая место в дверях Никсону. Он выглянул из гримерной. Его челюсть дернулась раз-другой, пока он обдумывал варианты, которые предлагал Итан.

– Я знаю, что тебе больше по душе заниматься этим после шоу, но не был уверен, что... – Итан взглянул на меня, и его щеки вспыхнули.

– Она не ребенок, Итан, и это не первый ее концерт. Она знает, что происходит. – Никсон оперся одной рукой на дверь, другой – о косяк, и высунулся чуть дальше в коридор.

Я услышала не один, а сразу несколько восторженных женских криков. Мне не нужно было смотреть, чтобы точно знать, кто там стоит.

Никсон посмотрела на меня сверху вниз и с явным вызовом приподнял бровь.

– Что скажешь, Шеннон? Блондинка? Брюнетка? – его взгляд переместился на густые волны каштановых волос, которые заканчивались прямо над моей грудью. – Рыжая?

Я сглотнула, отказываясь отводить взгляд, когда он снова посмотрел мне в глаза.

Он не был моим.

Я не была его.

Он был волен делать все, что хотел, с кем хотел, и мы оба это знали. У меня не было никакого права на ревность, которая в данный момент заставляла вздернуть подбородок, бросая ему вызов. Никакого права. Но если он приведет сюда одну из этих женщин, я оторву ей руки-ноги, прежде чем наброшусь на него. И мне все равно, насколько иррациональным это казалось.

Каким бы ни было хрупкое перемирие между нами, оно не переживет, если я увижу его с другой женщиной.

О нет. Нет, нет, нет.

Мое сердце ушло в пятки.

Я влюблялась в него.

Глупая, неразумная девчонка.

– Никс? – подсказал Итан.

– Все пучком, – ответил Никсон, поворачиваясь к Итану, но, прежде чем я успела вздохнуть полной грудью, он ухмыльнулся: – Посмотрим, как я буду себя чувствовать после концерта.

Гребаный мудак!

– Звучит как план, – ответил Итан. – Увидимся в десять.

Никсон закрыл дверь и, даже не взглянув на меня, прошел в гримерную и остановился прямо перед столом.

– Что это, черт возьми, такое?

Я пошла к нему на негнущихся ногах.

– Яблочный сок.

– Я вижу.

Несмотря на дрожащие руки, мне удалось разлить сок по рюмкам, не пролив ни капли. Теперь это я была на взводе.

Как я позволила себе так с ним сблизиться? Как позволила себе испытывать что-то к мужчине, которому явно плевать на мои чувства?

– Я пыталась придумать простой способ сохранить твой прежний распорядок перед выступлением, – тихо сказал я, беря рюмки. – Понятно, что это не водка, не текила и не другие напитки, которые ты обычно употребляешь, чтобы снять напряжение, но подумала, что, может быть, мы успокоим твои нервы старой доброй мышечной памятью.

Я предложила ему одну из рюмок.

– Ты заменила водку яблочным соком? – он наморщил лоб.

Я кивнула.

Он взял у меня рюмку с легким смешком.

– Ты – нечто особенное, Зои.

Зои. Не Шеннон.

– Выпьем за мои любимые слова на данный момент: «Раньше было». – Мы чокнулись и выпили залпом. – Время для шоу!

Пока я ставила рюмки на стол, Никсон перекинул через плечо ремень своей любимой гитары Les Paul.

– Ты ведь неплохо меня знаешь, верно? – спросил он, когда мы шли к двери. Рабочие сцены уже стояли с другой стороны, чтобы отнести остальные гитары за кулисы.

– Потихоньку начинаю разбираться, – призналась я.

– Хорошо, – Никсон ухмыльнулся, наклонился и прошептал, касаясь губами мочки моего уха: – Тогда я доверяю тебе выбрать для меня одну из тех девушек.

Я напряглась.

Он рассмеялся и поднял голову.

– Не хочешь пожелать мне удачи, Шеннон?

Шеннон.

Все встало на свои места. Мы были на людях. Здесь я была помощником его менеджера, а он – рок-звездой, на выступление которой на стадионе собрались сто тысяч человек. И кому теперь неловко? По крайней мере, у меня есть причина: на карту была поставлена моя карьера. Что было поставлено на карту для Никсона, если кто-то узнает, какой он на самом деле? Его репутация ярого члена клуба мудаков? Было ли это просто еще одним способом вывести меня из себя?

– Иногда я тебя просто ненавижу, – прошептала я.

Его глаза вспыхнули от восторга.

– Разве так можно разговаривать со своим любимым клиентом? – он отступил на несколько шагов, затем улыбнулся девушкам, которые остались у дверей его гримерки в надежде, что он передумает. – Увидимся позже, дамы.

Подмигнув, он обнял Джонаса за плечи. Затем они встретились с Куинн у дверей ее гримерки и пошли к сцене.

Я чертовски ненавидела его и его способность переключаться с горячего на холодное, как рычаг водопроводного крана. Я ненавидела то, как сильно хотела вернуть тепло между нами, но границы были ясны. Он был клиентом. Я – помощником его менеджера.

Но…что, если бы все было не так? Что, если бы я уже вела другую группу? Что, если бы я была просто другой девушкой? Хотел бы он меня так же? Или для него все это было игрой?

Слишком больно об этом думать.

И если для Никсона это не игра, если он действительно хотел меня? Тогда я ранила его своей неспособностью нарушить собственные правила или рискнуть репутацией.

Без риска нет награды.

Я прикусила губу. Возможно, правильнее было бы задать вопрос: чем бы я не стала рисковать? Если Никсон был настоящим со мной той ночью на кухне, или на фестивале, или каждый раз, когда был внимателен или защищал меня, то чем бы я не рискнула ради того, чтобы быть с ним?

Я хотела его, и не только физически. Я хотела сложного мужчину под всеми этими татуировками, того, кто сделал ставку на торт моей матери и признался, что ему сняться кошмары. Того, кто каждый день боролся со своими демонами и все еще имел мужество идти прямо в их логово, когда приходило время показаться друзьям и выступить. Того, кто доверял мне, защищал меня и раздвигал мои маленькие границы.

Если бы у меня был шанс встречаться с этим мужчиной, я бы рискнула не только своей репутацией, я бы поставила на кон свое сердце. Без сожалений. Без подстраховки. Или гарантий.

Если бы это не было игрой, тогда кто знает…

– Привет, прости? – спросила брюнетка, которая была на целый фут выше меня. – Ты работаешь с Никсоном Винтерсом?

– Ага.

Упомяни черта – в этот момент Никсон оглянулся на меня через плечо. Или, может быть, он смотрел на эту брюнетку. Я ни в чем не была уверена, когда дело касалось его. В этом-то и проблема.

– О, вау. Есть ли способ, которым я могла бы...

– Нет.

Я пошла по коридору, следуя по пути, по которому только что прошел Никсон.

Может, у меня и были какие-то очень сложные чувства к этому засранцу, но я не собиралась преподносить его кому-то на блюдечке с голубой каемочкой. Если он хотел другую женщину, то, черт возьми, пусть выбирает сам.

И после нам обоим придется жить с последствиями этого.

9 глава

Никсон

Когда я взял последнюю ноту на бис, толпа взревела, наполняя кровь моим любимым наркотиком – откровенным поклонением. Сцена погрузилась во тьму на достаточное время, чтобы мы успели ее покинуть, пока на стадионе не зажегся свет.

– Это было здорово! – Джонас хлопнул меня по спине. – Лучше, чем просто хорошо.

– Феноменально, – добавила Куинн, идя справа от меня.

Я согласился, чувствуя, как меня переполняет энергия. Я уже и забыл, каково это получать кайф от толпы без алкоголя в организме. В начале я выпивал, просто чтобы снять нервяк перед выходом на сцену, а потом стал приносить алкоголь с собой вместо бутылки с водой.

Просто еще одно «раньше было» напомнил я себе.

Боже, это было так приятно.

– Мне понравилось, как ты включила звук во втором сете и присоединилась, – сказал Джонас Куинн.

– Спасибо, я хотела попробовать что-то новенькое, – ответила она, засовывая палочки в задний карман.

– Это сработало. И, черт возьми, Никс, ты отлично сыграл этот рифф в «Silver Streets». Я не слышал, чтобы ты так его исполнял с тех пор, как... – он склонил голову набок.

– С тех пор, как мы его записали, – догадался я. Эту песню было невозможно сыграть идеально, не имея ясной головы. Ноты звучали слишком быстро, выбор времени был слишком важен, но обычно я был слишком пьян.

– Эй, ребята, вы тут еще побудете? – спросила Куинн, когда мы проходили мимо ее гримерки. – Мне нужно срочно поговорить с Грэмом.

– Да. Я тоже хочу услышать голос Киры. Встретимся здесь, когда будешь готова? – предложил он.

– Звучит неплохо. Никс? – она остановилась, положив руку на дверную ручку.

– Думаю, я тоже могу позвонить Грэму и Кире, – ответил я с невозмутимым видом.

– Заткнись, – Куинн закатила глаза. – Увидимся через несколько минут.

Она исчезла в своей гримерной, а мы с Джонасом пошли дальше по коридору, пока не добрались до его гримерной, а потом я остался один. Во мне было столько энергии, что я был удивлен, что свет не мигал. Такое возбуждение после выступления, я обычно снимал сексом, но…

– Эй, ребята, вы были умопомрачительны сегодня! – парень с зелеными волосами бросился на меня с расширенными от удивления глазами и бутылкой виски. Мне потребовалась секунда, чтобы его узнать – солист группы, что выступала перед нами, разогревая зрителей.

– Спасибо. – я поправил ремень гитары и продолжил движение, стараясь не смотреть на то, что парень так небрежно держал в руке. Пару месяцев назад я бы выхватил у него бутылку и сделал несколько глотков. Черт, даже сейчас чувствовал вкус виски на языке.

– Мы идем тусит, хочешь с нами? – спросил он, указывая бутылкой на свою группу, которая собралась у моей гримерки.

Черт возьми, да, я бы с радостью. Я хотел опрокинуть в себя стопку водки – или того, что первым попадет мне в руки, – и подавить бушующие эмоции. Хотел сладкого забвения, которое приходит вместе с отключкой и сном без сновидений.

Одну ночь. Всего на одну долбаную ночь.

Дверь моей гримерки открылась, и оттуда вышла Зои с улыбкой, которая поразила меня, как удар под дых. К черту все остальное, я хотел ее. Я выбросил из головы воспоминание о том, как вчера вечером она назвала меня «клиентом», и сосредоточился на ее глазах.

Зои. Зои. Зои.

Может, она и злилась на меня, но не позволила бы пойти с ними. Не стала бы стоять в стороне и смотреть, как я пускаю псу под хвост последние десять с половиной недель трезвости.

– Встретимся в другой раз, – сказал я зеленоволосому, мысленно пообещав себе позже узнать его имя.

– Уверен? – на его лице отразилось разочарование, когда мы подошли к моей двери. Три девушки, липнущие к другим парням из его группы, смотрели на меня широко раскрытыми, полными надежды глазами, но я их не хотел.

Адреналин рвался наружу, но мне удалось кивнуть.

– Черт возьми. Что ж, если передумаешь, мы уходим минут через двадцать, – сказал зеленоволосый. Краем глаза я увидел, как он покачал головой, но мое внимание было сосредоточено на другом.

– Судя по всему, тебе там было бы весело, – сказала Зои, когда я проходил мимо нее в гримерку. Я схватил бутылку воды и выпил залпом. Выступление высосало из меня все силы. Как, черт возьми, я вообще справлялся пьяный?

– Так и было бы, – заверил я ее, снимая кофр для гитары со стены.

Как раз в этот момент в дверь постучали. Рабочие сцены принесли остальные гитары. Одну за другой они уложили «моих девочек» спать в их уютные гнездышки.

– Они возвращаются с нами в Колорадо, – сказал я Зои, лично закрывая кофр каждой гитары. – Меня передергивает при мысли что кто-то другой, а не я, привез их сюда.

– Не проблема, – Зои откинулась на спинку стула, аккуратно скрестила ноги и что-то записала в своем ежедневнике.

Как такая чопорная женщина может быть невероятно сексуальной? Даже пятки у нее были горячие.

Я закончил с кофрами и начал снимать с себя мокрую от пота одежду. Зои подняла глаза, удивленно подняв брови.

– Я... э-э... подожду снаружи.

– Нет.

«Снаружи» было слишком далеко. «Снаружи» означало, что я должен сделать выбор: пойти за ней, как только переоденусь, или уйти с другой группой. С той энергией, которая бурлила во мне, это был очень плохой вариант.

– Хорошо, – она повернулась спиной. – С тобой все в порядке?

– Я чувствую себя сгустком электричества мощностью в миллиард ватт, скрепленный костями, на которые натянута кожа, – признался я, натягивая чистое белье. Душ мог подождать. Все могло подождать.

– Оу.

Я почти слышал, как крутятся шестеренки в ее голове.

– Так ты хочешь, чтобы я выполнила твою последнюю просьбу? – спросила она с ноткой сарказма в голосе.

– Мою последнюю просьбу? – я натянул футболку через голову, пытаясь вспомнить, что это было.

Отвезти мои гитары обратно в Колорадо?

– Ты велел... – она вздохнула, – выбрать одну из девушек для тебя.

Я замер в одном носке. Да, я вел себя как придурок и устроил ей разнос как раз перед тем, как выйти на сцену, что, как ни странно, подействовало на мои нервы почти так же хорошо, как алкоголь. И не скажу, у меня не было причин злиться на нее, так же, и у нее на меня.

Ей было стыдно, что она перешла черту? Черт возьми, это я ее поцеловал, а потом прижал к кухонному островку, признавшись, как сильно ее хочу. Это я был в затруднении, потому что не мог решить: благодарить ее за то, что так яростно охраняла мою личную жизнь, или злиться за то, что она видит во мне только клиента.

– И?.. – спросила она.

Я закончил натягивать носки и сунул ноги в свои любимые кеды Converse.

– Нет, мне не нужна девушка. – Если только это не сама Зои, в этом случае я был более чем согласен.

Она оглянулась через плечо, затем повернулась полностью, когда поняла, что я не голый.

– Тогда почему ты такой придурок и вообще просил меня об этом?

Я проигнорировал вопрос, не собираясь обсуждать это с ней прямо сейчас. Не тогда, когда был вполне реальный шанс, что я переступлю ту профессиональную грань, которую она так любила. Эта химия между нами была слишком сильна, слишком соблазнительна.

– Мне нужно, чтобы ты забрала меня отсюда. Вызови водителя, мы едем прямо в аэропорт, – я посмотрел ей в глаза и позволил увидеть дрожь в моих руках, монстра зависимости, который жил внутри меня.

Весь ее облик смягчился, превратив из Шеннон в Зои.

– Ладно. Минуту, – она достала телефон и начала что-то печатать, пока я допивал очередную бутылку воды. – Когда хочешь уехать?

– Прямо сейчас.

***

Мы находились в воздухе уже сорок минут, а я все еще не мог прийти в себя.

– Могу я еще что-нибудь для вас сделать? – спросила стюардесса с профессиональной улыбкой, принеся наши напитки.

– Немного конфиденциальности не помешаем, – буркнул я.

Я был среди людей с десяти часов утра, и просто хотел, чтобы меня оставили в покое. Мне казалось, я под дождем, рискуя жизнью, танцую на канате, натянутом между двумя небоскребами, а все вокруг глазеют и ждут, когда сорвусь.