Текст книги "Бесконечные дни"
Автор книги: Ребекка Мейзел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 20
Тук-тук-тук. Три раздельных удара по двери. Я подняла взгляд от пола, лишь секунду назад закончив сгребать прах Рода обратно в урну. Как странно, что блистательную жизнь можно вот так вот смести прочь – двумя-тремя взмахами метлы. Я вернулась к бюро и расставила фотографии по местам.
Стук повторился.
Я не позволила себе даже надеяться, что это может быть Джастин. Не может. Просто я вдруг кому-то понадобилась. По поводу домашней работы – или это что-то, связанное с библиотекой. На один жуткий момент я подумала – уж не Вайкен ли это или еще какой член нашего братства, но, глянув на слабеющий за окном сумеречный свет, поняла, что у меня в запасе еще несколько часов безопасности.
Убрав урну обратно в бюро, я отворила дверь. На пороге, сунув одну руку в карман, а второй опершись о косяк, стоял Джастин.
– И как я могу удостовериться, что ты не чокнутая?
– Никак.
Войдя в комнату, Джастин направился прямиком к полке с фотографиями.
– Объясни мне на милость, почему последние три часа я расхаживаю по кампусу, стараясь уговорить себя тебе поверить.
– Не могу.
– И что, все эти люди – вампиры? – Он показал на фотографию нашего братства.
Я кивнула.
– А ты уже нет?
Скрестив руки на груди, он прислонился спиной к бюро. Глаза его стали чуть спокойнее, чем прежде. Нахмуренный лоб разгладился, сжатые губы разжались. Он пристально смотрел мне в глаза, выжидая ответа.
– Безусловно нет, – ответила я как можно более уверенным тоном.
– Ну ладно, давай скажем, что я рискнул поверить тебе. Поверить, что в нашей ненормальной вселенной возможно и такое. Но как это с тобой произошло? Разве вампиры не наделены вечной жизнью?
– Есть один древний обряд.
– Обряд?
– Давай будем разбираться с одним вопросом зараз, ладно? – сказала я, усаживаясь на диван и складывая руки на коленях. На миг поколебавшись, Джастин уселся рядом со мной. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. В воздухе между нами повисла полнейшая неопределенность. Что ждет нас впереди?
Он взял меня за руку, и когда кончики его пальцев скользнули по моей коже, по руке побежали мурашки. О, как же прекрасно чувствовать свое тело! Что я испытывала – радость или успокоение? Или все сразу? Я улыбнулась, глядя на наши переплетенные пальцы. Сейчас мне даже не хотелось спрашивать, злится ли он на меня, ждет ли более подробных объяснений. Я просто радовалась, что он тут, рядом – что не бросил меня одну разбираться с позором и смятением прошлой жизни.
– Собственно говоря, я пришел забрать тебя отсюда, – промолвил Джастин, наконец нарушив молчание.
– И куда мы отправимся? – спросила я, а про себя подумала: «С тобой я отправлюсь куда угодно».
– Сперва – на ужин. А потом куда-нибудь за пределы кампуса. По-моему, нам просто необходимо куда-нибудь выбраться.
Я вошла в спальню, но дверь за собой нарочно не закрыла. Конечно, голой я Джастину показываться не стала, но высунулась в трусиках и лифчике.
– А все же, куда пойдем? Хоть намекни.
– Увидишь, – произнес он, кое-как подобрав отвалившуюся при виде меня челюсть. Я поспешно юркнула обратно. – Просто – если решишь остаться в том что на тебе сейчас, что лично я полностью одобряю, – позаботься надеть удобные туфли.
* * *
К моему изумлению и радости, мы закончили вечер в Бостоне. Вылезли из автомобиля Джастина и всей толпой двинулись по длинной улице, обрамленной серыми каменными зданиями. Клаудия и Кейт взяли меня под руки. Чудно все же, как они старались одеться так же, как я. Чудно – но я бы солгала, если бы сказала, будто мне это ни капельки не льстило. В тот вечер я надела черное платье и черные туфли на шпильках. Увидев, в чем я, обе мои новые подружки тут же кинулись к себе в спальни, чтобы нарядиться под стать.
– Надеюсь, в клубе сегодня будет людно, – заметила Кейт.
Впереди показалась длиннющая очередь куда-то. Мы пристроились в хвост.
– Какой еще клуб? – спросила я Джастина, чуть отойдя в сторону от моих спутниц.
– Мы здесь бываем чуть ли не каждую пятницу. Последнее время, правда, давно не захаживали, но вообще-то, когда хотим оторваться, обычно едем сюда.
Джастин показал на дом, к которому тянулась очередь.
– А кто состоит в этом клубе?
Джастин засмеялся и поцеловал меня в лоб.
– Не такой клуб. – Он закинул мне руку на плечо. – Танцклуб. Полагаю, в твои времена это называлось бы бальным залом.
– А-а-а, – протянула я.
Происходящее вдруг обрело смысл. Джастин обвил рукой мою талию, я прильнула к нему. Мы снова стали единым целым – но теперь он знал правду. Меня переполняли ликование, бурная, бьющая ключом радость. Кроме того, я любила, очень любила танцевать – даже в далеком пятнадцатом веке, когда впервые была смертной.
Стоя в очереди перед клубом под названием «Влечение», мы ждали, пока нас впустят. Вокруг собралось множество мужчин и женщин в обтягивающей одежде. Иные девушки вырядились в короткие юбки и минитопчики. На дворе стоял ноябрь, и я знала: все эти любители танцев дрожат от холода, несмотря на то, что осень выдалась вообще-то необычайно теплой.
Я лениво думала обо всем этом, как вдруг ощутила легкое покалывание внизу живота. Вокруг все умолкло, словно я внезапно погрузилась в глубокую вату. За мной кто-то следил – и, учитывая предупреждение Сулиня, это не могло означать ничего хорошего. Я повисла на обнимающей меня руке Джастина, но сама лихорадочно обегала глазами улицу. На первый взгляд все как всегда. Снующие из клуба в клуб люди, уличные лотки с хот-догами и крендельками. Разъезжающие взад-вперед автомобили, несущаяся из всех окон музыка, что наполняла улицу биением басов. Все как всегда.
Будем глядеть правде в глаза. Вампиры возраста Вайкена, лет около двухсот, способны видеть до самого горизонта. Возможно, он стоит сейчас где-то на много лиг от меня. Я снова обвела улицу взглядом. Хотя мое вампирское зрение ослабело, но все равно я, по своим прикидкам, могла видеть примерно на две мили. На пять шесть улиц вокруг расхаживали все больше влюбленные парочки, никого подозрительного. Пахло сигаретами, пивом и хот-догами. Я напрягала зрение, готовая в любой миг встретиться взглядом с карими глазами Вайкена, что околдовали меня, бросили вызов моей душе почти два века назад. А может, за мной следит Сулинь? Эта мысль подарила мгновенное успокоение.
– Так ты нам скажешь когда-нибудь, что означает твоя татуировка? – спросила Клаудия. Я сняла плащ, совсем позабыв о татуировке с эмблемой нашего братства на левом плече. – А вот мне мама не разрешает тоже такую сделать, – добавила Клаудия.
– Ой, да это просто… – начала мямлить я, но меня спасло то, что мы наконец оказались почти у дверей.
Джастин сунул мне в руку какой-то твердый пластиковый прямоугольник вроде кредитки.
– Покажешь при входе, – шепнул он мне на ухо. – Сюда пускают только после двадцати одного.
Какая ирония!
Я покосилась вниз. На массачусетском водительском удостоверении с моей фотографией стояла фальшивая дата рождения, по которой мне уже исполнился двадцать один год.
– Это Кертис сделал, – так же шепотом пояснил Джастин, и я протянула удостоверение верзиле у входа.
Высокий такой детина, широкоплечий, как будто специально накачивал мускулы. И все же Гэвин, когда я видела его в последний раз, был заметно крупнее. Я чистосердечно улыбнулась, и верзила пропустил меня во «Влечение».
С самого порога на меня буквально обрушилась музыка. Я ощущала, как она пульсирует где-то под ребрами. В клубе было людно – сотни, нет, верно, скорее около тысячи человек. Этажей тут было два: собственно, с улицы ты попадал как раз на второй этаж, без площадки для танцев, скорее широкий балкон, нависающий над подвалом, где царило основное веселье. Огромные рисунки на стенах изображали влюбленные парочки в момент страсти. Я вцепилась в перила. Джастин встал слева от меня.
– Подбери челюсть, – посоветовал он, – а то потеряешь.
Сам он наклонился над перилами, глядя вниз. По лицу его скользили пятна зеленого, золотого и красного света от висящих на потолке прожекторов.
– В жизни ничего подобного не видела, – призналась я и тоже посмотрела вниз.
Внизу танцевали. Так, словно все разом занимались друг с другом любовью. Прижимались друг к другу так плотно, что я совсем запуталась в этом сплетении тел, рук и ног. Из огромных колонок гремела музыка. В мое время так не танцевали. Потом мелодия изменилась и танцующие задергались в новом ритме. Барабаны стучали так бешено и быстро, что я поняла: это искусственные звуки, не настоящие. Неужели в эти дни и музыку уже играют механизмы, а не живые музыканты?
Бумс, бумс, бумс. Вся толпа ритмично запрыгала. Разом. Вся. Вверх-вниз, вверх-вниз. Над танцплощадкой раскатилась бешеная дробь.
Клаудия – а я и не замечала, что она стоит справа от меня, завизжала от восторга. – Оооо! Обожаю эту песню! Она ринулась к эскалатору, располагавшемуся посередине балкона второго этажа, и поехала вниз. Кертис, Рой и Кейт последовали ее примеру. Я провожала их взглядом до самого низа. Вообще масса народа вокруг меня устремилась к эскалаторам (еще два вели вниз с обеих сторон балкона). Джастин взял меня за руку.
– Идем.
Я отпрянула.
– Ни за что! Я ж не знаю, как под это танцуют.
– А тут никто не знает, – рассмеялся он и потянул меня к эскалатору.
Мы уже ехали вниз, а я все пыталась объяснить:
– Когда я последний раз была на балу, никакой стереомузыки и в помине не было. А послушать ее можно было только на концерте. Джастин!
Не успела я опомниться, как мы уже оказались внизу, на танцплощадке, в самой гуще народа. Ритм в песне был переменчивым: то быстрый, то медленный. Когда мы спустились, как раз наступила медленная часть. Люди вокруг покачивались, переступая с ноги на ногу в ожидании момента, когда музыка снова переменится и увлечет всех за собой в ритме, под который можно и в самом деле танцевать. Сейчас же звучало лишь тихое рокотание барабанов.
– Закрой глаза, – сказал Джастин. – Скоро они вдарят на полную катушку. Тогда все тут с ума посходят.
Я крепко обняла его. Наверное, я слегка сгибала колени в такт музыке, но по сравнению с Джастином можно сказать, что я стояла совсем неподвижно. Он был великолепен – все тело его пульсировало и ходило ходуном в ритме песни. Тем временем рокот барабанов учащался и нарастал, а люди вокруг тоже начали танцевать.
Какая-то девушка рядом с нами покачивалась под музыку, закрыв глаза и подняв руки, – все сильнее и сильнее, потому что и темп песни все ускорялся и ускорялся. Внезапно она так толкнула меня бедрами, что буквально отшвырнула от Джастина. К тому моменту на танцплощадке было уже столько народу, а басы гудели так энергично, что я опомниться не успела, как меня окончательно оттеснили в сторону.
– Лина! – услышала я голос Джастина, но не смогла даже с места сдвинуться: две танцующие пары напрочь сдавили меня с обеих сторон. Привстав на цыпочки, я разглядела то и дело появляющуюся поверх этого людского моря голову прыгающего Кертиса, но Джастина так и не увидела. Ритм все нарастал, сердце у меня в груди билось часто и гулко. Стиснутая со всех сторон толпой, я беспомощно озиралась. Все танцевали, одна я стояла столбом. И тут вдруг кто-то прошептал мое имя.
– Идем… – сказал голос, хотя на самом деле я была не совсем уверена, ко мне ли это обращаются.
Может, шепот велел мне успокоиться – но я сделала глубокий вдох. Вокруг пахло вином, пряными духами, разгоряченными телами. Последний раз, когда я находилась в зале среди такой толпы, я натравила всю эту толпу на несчастную беззащитную женщину, обреченную мной на смерть.
– Давай же.
И я наконец вышла из оцепенения. Закрыла глаза и позволила ритму музыки захватить меня – и когда песня понеслась вскачь, а вся танцплощадка словно разом взбесилась, я бесновалась со всеми: раскачивалась, подняв руки над головой, прыгала, сталкивалась спиной с совершенно незнакомыми мне людьми и ничуть не смущалась, когда и они в свою очередь налетали на меня. Музыка все ускорялась, но мои движения постепенно становились медленнее и медленнее. Соприкасаясь плечами с незнакомцами, я позволяла им брать меня за руки. По носу и спине у меня катился пот, я затерялась в безликом людском море. Я понятия не имела, как сейчас выгляжу – да меня это и не волновало. Ни прыжки на канате с моста, ни какой бы то ни было опыт, пережитый в одиночестве, – лишь это вот растворение в общей массе позволило мне наконец осознать.
Я – Лина Бьюдон. Не вампир самого худшего сорта. Не предводительница братства ночных скитальцев. Я обрела свободу.
Глава 21
Китайская ваза разлетелась вдребезги, разбившись о стену тонувшей в тенях комнаты. Вайкен с нетерпеливым стоном упал в кресло.
– Где она? – прорычал он, скрежеща зубами.
– Должно быть, у Рода возникли какие-то сложности с тем, чтобы ее разбудить, – попытался внести ноту здравого смысла Гэвин.
– Вздор! – окрысился Вайкен. – Ее в той могиле и вовсе не было.
Вскочив, он принялся расхаживать по комнате взад-вперед. Дело происходило в библиотеке. Все до единой книги, стоявшие на бескрайних полках, были посвящены колдовству, истории или иным темам, возбудившим интерес вампирского братства. Я провела немало лет, подбирая и дополняя нашу коллекцию. В углу, в камине, пылало пламя. Члены братства сидели в расставленных полукругом креслах. Два места пустовало: то, что принадлежало Вайкену, и мое.
Вайкен стремительно и плавно расхаживал перед ними, заложив руки за спину. В изысканном костюме, с современной стильной стрижкой, он выглядел настоящим эстетом-декадентом. В руке он сжимал обрывок бумаги, на котором значилось одно-единственное слово… Уикхэм. Руки у него были все в грязи, даже под ногтями – черные полоски. Неужели он рыл землю голыми руками?
– Наверное, она умерла, – снова подал голос Гэвин.
– Глупец! Думаешь, мы этого бы не почувствовали? – спросил Вайкен.
Хис кивнул, а Сон что-то буркнул в знак согласия.
– Мы свели воедино результаты поисков? – осведомился Вайкен.
– Думаю, Род мертв. Я это чувствую, – заявил Гэвин.
Настал черед Вайкена кивать.
– А о Сулине никто ничего не слышал? – продолжил он спрашивать.
– По-твоему, он бы взял да и показался нам вот так открыто? – пожал плечами Хис. – Он в такие дела не вмешивается.
– Только он может ответить на мои вопросы. Воцарившаяся тишина подтвердила слова Вайкена.
– Пора, – промолвил он, усаживаясь в кресло.
* * *
Я с криком распахнула глаза. Холодный сквозняк из окна коснулся моей правой щеки. Я заснула прямо в машине, привалившись виском к окну, когда машина выезжала на скоростное шоссе. Кто-то сжал мне коленку. Я вскинула глаза на Джастина, и образы мимолетного сна испарились сами собой.
– Ты уже битый час спишь, – сообщил он. Выглянув в окно, я обнаружила, что мы и правда уже вернулись в Лаверс-Бэй и теперь ехали по аллее на территории кампуса. Джастин остановил машину на парковке перед «Искателем». Оказывается, он уже успел развезти всех остальных по домам, а я так все и проспала.
– Натанцевалась? – спросил он, открывая окно в крыше джипа.
Я посмотрела на осеннее небо.
– В жизни так не веселилась, – честно ответила я, снова откидываясь на сиденье. Растрепавшиеся волосы у меня липли к вспотевшей шее, по губам все так и блуждала счастливая улыбка. – Спасибо огромное. А можно будет на следующей неделе опять поехать?
Джастин запрокинул голову назад и громко расхохотался, стиснув правой рукой мое плечо. С минуту мы оба молчали. Я прислушивалась к звукам ночного Уикхэма. Где-то вдали с мягким шуршанием накатывали на берег волны.
– Уже давно собираюсь тебя спросить, – наконец проговорил Джастин и сдвинул руку с моего плеча вниз, на спину, так что мне пришлось чуть податься вперед. – Что значит эта твоя татуировка?
Вопрос застал меня врасплох – но если я и могла кому-то на всем белом свете поведать свой секрет, так только ему, Джастину. Наверное, раньше он не спрашивал лишь из уважения к моим тайнам. Или просто боялся узнать правду? Я набрала в грудь воздуха.
– Когда-то давным-давно Род, тот вампир, которого ты опознал по фотографии, входил в братство рыцарей. В четырнадцатом веке очень многие люди – совершенно здоровые люди – умирали от черной чумы. У них появлялись огромные гнойные язвы по всему телу. Дети испытывали жуткие, невероятные страдания. Насмотревшись на ужасы Черной Смерти, Род решил стать вампиром. Я не знаю эту историю целиком, но вернувшись, он рассказал королю, Эдуарду Третьему, что совершил. Не так-то легко скрыть от окружающих вампирское преображение.
– Почему? – удивился Джастин.
Рука его все так же лежала на моей спине, только теперь он нежно поглаживал мою кожу большим пальцем.
– В вампирском обличье мы выглядим иначе. Черты наши становятся неземными, воздушными. Самое потрясающее, что король Эдуард принял Рода. Ты только представь – внезапно узнать, что твой любимый рыцарь, твой номер первый, решил вступить в ряды соратников дьявола. Вернувшись и рассказав королю о произошедшем, Род сказал: «Кто замышляет зло, уже злодей». Так и появилась на свет эта фраза. Для Рода смерть была наивысшим…
Я была вынуждена остановиться. Голос у меня срывался, глаза жгло, точно огнем. Я с трудом сглотнула, несколько раз моргнула – глазам стало легче. Я вскинула взгляд на Джастина. Улыбка на усталом лице поблекла, однако он все столь же спокойно смотрел на меня.
– Он не мог вынести даже мысли о смерти. Поэтому принял меры, чтобы надежно защитить себя от нее, – закончила я.
– Он стал вампиром, чтобы никогда не умирать? Я отвернулась к окну. Вьющаяся меж деревьев тропа справа от корпуса тонула в тени. Слабо колыхались деревья. Там, за окном, все дышало миром и покоем.
– Ну да. А фраза стала визитной карточкой ордена Подвязки, сохранившегося в Англии и по сей день. Также она стала девизом моего братства, хотя я без конца оскверняла ее.
Поджав ноги к груди, я уперлась подбородком в колени, глядя на приборную доску. Все эти маленькие экраны и циферблаты расплывались, сливались в одно неясное пятно. Перед мысленным взором у меня стоял Род – такой, каким я видела его на кушетке в моей гостиной. Ввалившиеся щеки, сильный, волевой подбородок, общее ощущение хрупкости, изнурения. А глаза! Синева этих глаз навсегда впечаталась мне в память еще в мои вампирские годы. Однако тем вечером они поблекли. О, я узнала бы их цвет где угодно – в цветах, в небе – в любой мелочи. Я попыталась сглотнуть еще раз – но вдруг с изумлением обнаружила, что не могу. Надо было срочно вылезать – джип был слишком мал. Я сама была слишком мала. Мне казалось, я вот-вот лопну, там, под кожей.
– Мне пора, – промолвила я, открывая дверцу, и шагнула на парковку.
Джастин опустил окно со своей стороны и окликнул меня:
– Лина! Постой!
Мотор умолк, открылась и хлопнула, закрываясь, водительская дверца. По асфальту у меня за спиной застучали шаги. Я обернулась к Джастину, стиснув кулаки. Льющийся из общежития свет озарял скамейки и вход в здание у меня за спиной.
Должно быть, я сейчас выглядела устрашающе – зубы стиснуты, глаза сощурены и устремлены в землю, дыхание с трудом вырывается через ноздри, точно у бешеного быка. Джастин остановился в нескольких шагах от меня.
– Что случилось? – спросил он. – Что я такого сказал?
– Ничего. Дело во мне. Мне захотелось взорваться, вырваться из собственной кожи. Перебросить разум в другое тело. Хотелось забыть, все, что я делала до того, как стала человеком три месяца назад.
Я не говорила – цедила слова сквозь стиснутые зубы. Изо рта у меня брызгала слюна, но сейчас мне было все равно.
В глазах Джастина отражалась неприкрытая паника. На лбу выступил пот, рот был чуть приоткрыт.
– Это как прыгать вниз головой на канате.
– Что-о-о? – Мягко говоря, неожиданная реплика.
– Стоишь на мосту и знаешь, что собираешься совершить ужасно глупый поступок. Но все равно совершаешь. Приходится. Чтобы хоть что-то почувствовать. Потому что делать глупые вещи – все равно куда лучше, чем просто стоять на обочине жизни со всеми этими идиотскими ошибками и ответственностью. Прыгаешь – потому что у тебя нет выбора. Потому что если не прыгнешь, то просто рехнешься.
– По-твоему, решение после шестисот лет жизни в шкуре безжалостного вампира снова стать человеком – все равно что с моста на канате спрыгнуть?
Несколько секунд мы оба молчали.
– А ты совсем не видишь связи?
Я не могла сдержать смех. Как он только это проделывает? Как заставляет меня взглянуть на все в новом свете? В моменты глубочайшего смятения он заставил меня осознать, что жизнь, которую я вела сейчас, полна смеха и веселья.
Обхватив Джастина за шею, я поцеловала его так страстно, что он аж застонал. Я всем телом ощутила дрожь этого звука – и, в свою очередь, задрожала. Прильнув к нему, я целовала его в шею, в изгиб между плечом и шеей. А потом – отпрянула, но лишь самую малость.
– Идем со мной наверх, – прошептала я, не успев даже сама осознать, что говорю.
Джастин вытаращил глаза – но так разулыбался, что ямочки у него на щеках стали еще больше обычного.
– Ты уверена?
Я кивнула. Да, я была уверена.
Украдкой проскользнув мимо охранника, Джастин встретился со мной наверху. Я остановилась перед дверью и, оторвав листочек от висевшей над порогом связки розмарина, протянула его Джастину.
– Держи. Храни у себя в бумажнике. Как посмотришь на него – вспомнишь эту ночь.
Скоро мы уже стояли лицом к лицу в гостиной. Вокруг меня повсюду были талисманы моей прошлой жизни. Мечи, фотографии, флакончик с прахом Рода на шее.
– Я так рада, что ты знаешь правду, – прошептала я. – Ты и не представляешь. Даже понятия не имеешь, чем для меня стала наша сегодняшняя поездка в клуб.
Шагнув вперед, Джастин накрыл ладонью мою правую щеку. Такой знакомый жест – жест, без которого жить я уже, кажется, не могла.
– Я люблю тебя, Лина, – промолвил он, и я потрясенно увидела, что глаза его увлажнились.
– Я никогда еще не говорила этих слов ни одному человеку, – произнесла я, глядя в пол. Я не смела посмотреть на бюро – чтобы не встретиться взглядом с глазами Рода. Это была совсем иная любовь – любовь, которую я ощущала всем своим бешено бьющимся сердцем.
– Все хорошо. Тебе и не обязательно этого говорить – отозвался Джастин и наклонился, чтобы поцеловать, меня.
Я уперлась ладонями ему в грудь и шагнула назад. Сперва надо снять с шеи останки Рода. Дань уважения. Дань моему вампирскому прошлому. Я положила цепочку на кофейный столик.
Джастин поцеловал меня и подхватил на руки. Я обвила ногами его талию. Он зашагал к спальне и, войдя туда, ударом ноги захлопнул за собой дверь.
