Текст книги "Бесконечные дни"
Автор книги: Ребекка Мейзел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 11
Хотелось бы мне гордо сказать, что я сидела на носу яхты, купаясь в солнечных лучах и свесив ноги за борт. Что я смотрела, как из-под днища суденышка взлетают струи брызг, и наслаждалась тем, как холодные капли щекочут мои босые подошвы. Но нет. С той самой минуты, как мы поднялись на борт, я пряталась в крохотной уютной кабинке внизу.
Эта прогулочная яхта была гораздо больше гоночной моторки Джастина. Принадлежала она его отцу и использовалась только для неторопливых праздных поездок – или, как вот в нашем случае, для сноркелинга. Короткий пролет ступенек вел с палубы в коридор вниз. Из своей краткой прошлой человеческой жизни я помнила, какими крохотными могут быть каморки и хижины, но тут было совсем другое дело, ведь все предназначалось для плавания. Из коридора на обе стороны открывались двери в две маленькие каюты, камбуз и ванную комнату. Я направилась к открытой двери в спальню.
Сев на кровать, аккуратно сложила одежду и спрятала в рюкзак. Ожерелье с флакончиком праха тоже сняла и убрала на самый низ, подальше от любопытных глаз. Потом вытащила тюбик солнцезащитного крема, на котором крупными черными буквами было написано: SPF 50. Лучи солнца играли на ступенях, ведущих наверх на палубу. Я открутила крышку и решительно сжала тюбик. Даже слишком решительно: маслянистая белая субстанция растеклась по рукам и, просочившись сквозь пальцы, закапала ковер на полу.
Белый крем резко выделялся на фоне благородной синевы ковра. Я попыталась босой ногой втереть его в ткань, но вышло только хуже. А тут еще и мотор сбавил обороты, и я поняла, что мы уже приплываем к назначенному месту. Скоро все остальные сюда спустятся и увидят, сколько крема от загара я втерла в бледные бедра.
Поспешно вскочив, я принялась лихорадочно размазывать лосьон по ногам, ушам, рукам. От напряжения меня бросило в пот. Если я случайно пропущу хоть кусочек – что со мной будет? Вдруг сгорю? Вдруг на окончательную трансформацию требуется еще несколько дней? Лосьон упрямо не хотел втираться в кожу.
– Ты выходить собираешься? Знаешь, для сноркелинга тебе все же придется лезть в воду, – раздался сверху голос Тони.
Спустившись на несколько ступенек, он заглянул с лестницы в комнату и засмеялся. Я воевала с лосьоном на щиколотках.
– У тебя все лицо в этой штуке, – с улыбкой проговорил он и, войдя в каюту, кончиком пальца втер лосьон мне в нос и по обеим щекам. От него самого пахло кокосом, как от этого вот крема. – Отличная идея, – Сказал Тони и уселся на кровать, закинув ногу на ногу. Он сам был уже без футболки, так что я не могла удержаться, чтобы не разглядывать исподтишка его фигуру. Атлетически скульптурной красотой Джастина Тони не отличался, но был крепко сложен и мускулист.
Я тоже опустилась на кровать» но держалась очень прямо и напряженно. Пальцы мои судорожно стискивали тюбик с лосьоном.
– Все в порядке? – спросил Тони, внимательно глядя на меня.
Я кивнула, но не сказала ни слова.
Тони сдвинул солнечные очки на макушку и попытался поймать мой взгляд, но я-то очков не сняла.
– Скажи, а ты вообще когда-нибудь бывала на яхтах?
– Да… только давно, – еле слышно прошептала я.
– Мандражируешь?
Я снова кивнула и нервно сглотнула. Во рту у меня совсем пересохло. А ведь я же вроде принесла с собой воды, куда ж я ее дела?
Тони ухватил меня за плечо и развернул лицом к себе.
– Лина. Мы примерно в трех милях от пляжа. Все хорошо. С яхтой ровным счетом ничего не случится.
Я протянула ему солнцезащитный лосьон.
– Намажь мне спину, а?
Я не стала упоминать, что дело вовсе не в яхте как таковой. Нет, я боялась солнца, безжалостного солнца, и того, что оно могло сотворить с моим новым телом. Мотор тем временем все замедлял обороты. Недавний рев превратился в тихое мурлыканье.
Как я уже упоминала, мой купальник был черного цвета, с очень глубоким вырезом на груди и высокими вырезами на бедрах. Вампирская жизнь не располагает к ожирению. Если хотите, можно выразиться по-другому: мы – это то, что мы едим. Я всегда была ревнителем чистоты крови и неукоснительно придерживалась этого принципа. Что замечательно сказалось на моем теле.
Пальцы у Тони были шершавыми и мозолистыми из-за постоянной работы с кистями и карандашом. Шаги его на яхте изменились. Без своих разномастных ботинок, из-за которых походка у него была чуть припрыгивающей, он стал казаться мне обычным, разве что чуть неуклюжим подростком. Я молчала, пока он втирал мне в спину лосьон. Тони был первым человеком, после преображения прикоснувшимся к моей коже. Ладони его описывали широкие круги по моей спине. Татуировка сейчас оказалась на самом виду, и я обратила внимание, что левое плечо Тони растирал дольше всего остального. Я знала: он читает и перечитывает надпись, гадая, объясню ли я ему ее смысл.
Мотор окончательно заглох в ту самую секунду, как Тони начал было:
– Так значит, кто замышляет зло…
– Спасибо, – прервала его я, поворачиваясь. Взяв у Тони лосьон, я кинула его в сумку.
– Айда! – донесся до нас веселый голос Роя Иноса, а через мгновение за криком последовал громкий плеск.
Я вышла из каюты. По бортам яхты располагались моторы и несколько скамеек.
Трейси залезла на перила и прыгнула в воду. На ней был красный раздельный купальник, нижняя часть которого завязывалась на бедрах тонкими бечевочками. Я вдруг резко возненавидела свой купальник. И почему только я не купила бикини? Остальные члены Троицы, Клаудия и Кейт, уже плескались в воде. Тони спустился по лестнице и поплыл ко всем.
Спустив якорь, Джастин занялся подготовкой экипировки для плавания и через минуту повернулся ко мне, держа в правой руке красную пластиковую маску.
– Ух ты!
Он присвистнул, приподнимая брови. Глаза его блуждали вверх-вниз по моему телу, а я изо всех сил старалась держаться как ни в чем не бывало, а не позировать.
Впрочем, Джастин очень быстро снова отвернулся и принялся возиться с масками, дыхательными трубками и ластами – совсем как в аквариумах, что я видела в музеях начала прошлого века. Он сложил все на маленький холодильник.
Сильные загорелые ноги легко несли на себе гибкое тело. Рой Инос, голова у которого была поменьше, а лицо – поуже, чем у Джастина, рассекал воду рядом с яхтой.
– Джастин, кинь мне ласты, – окликнул он брата, переворачиваясь на спину.
Глянув за борт, я вдруг осознала, что под нами вовсе не такие морские бездны, как я думала. То есть совсем не бездны. Мы стояли в бухте, а за колышущимися на ветру деревьями я различала знакомые краснокирпичные корпуса Уикхэма. Я могла бы разглядеть даже отдельные травинки и песчинки – но сейчас старалась отрешиться от своего вампирского зрения, а потому перевела взгляд на воду. Глубина в этом месте была такая, что девочки могли как раз стоять на цыпочках. Тони остановился рядом с Трейси.
Клаудия, самая низенькая из троих, стоять не могла.
Она уже плавала вокруг лодки в маске, разглядывая дно.
Ах да, сноркелинг, вот это что такое.
– Догадываешься, что тебе надо спрыгнуть в эту мокрую-мокрую воду? – поинтересовался Джастин.
– Догадываюсь, – небрежно отозвалась я и, шагнув из-под прикрытия навеса над сиденьем рулевого склонилась над водой.
Лучи солнца омывали мне спину и плечи. Трейси выгнула спину назад, запрокидывая голову и окуная волосы в воду. Разве не мне полагалось быть тут самой прекрасной? Внутри у меня все так и сжалось. Я инстинктивно накрыла ладонью живот – до сих пор не могла привыкнуть, что тело у меня так живо и непосредственно реагирует на эмоции.
– Обычно бывает весело. Не знал, что ты боишься яхт, – промолвил Джастин, занося ногу над бортом.
– Я вовсе не боюсь яхт, – возразила я, опуская руки.
– Ну разумеется, – согласился он, улыбаясь коварной и дразнящей улыбкой.
Не успела я найтись, что ответить, он шагнул на борт. Я, точно зачарованная, смотрела, как сгибаются у него колени, как прижимаются босые ступни к деревянному краю. Он резко оттолкнулся и взлетел в воздух, а перед тем, как войти в воду, успел перевернуться и сделать сальто. Брызги взлетели столбом, выше моей головы.
И чего это он? Зачем? Как-то странно это – прыгать просто для развлечения. Но вся компания в воде засмеялась и захлопала в ладоши.
– Моя очередь! – закричал Рой и поплыл к яхте.
– Шею не сверни, – предостерег Джастин. – Поосторожнее.
К немалому моему удивлению, они один за другим принялись прыгать с яхты и кувыркаться в воздухе. Отчего же мне не хотелось присоединиться к ним? Всем остальным-то было так весело. Отвернувшись от всей компании, я отошла на нос яхты, села на краешке и свесила ноги за борт. За спиной у меня раздавались плеск и радостные вопли, но я уставилась на мелкие волны, что стучали о днище яхты. Хотя широкополой панамы я так и не сняла, но чувствовала, как припекает солнце. Обернувшись, я увидела, как сперва Рой, а потом снова Джастин делают сальто. Идеальные, ловкие прыжки. Все-таки Джастин – это нечто. Проделывать этакие трюки – да еще ярким солнечным днем!
Джирван, Шотландия, 1850
Я лежала на поле, что начиналось за рядом маленьких домиков. Одевалась я всегда в самые роскошные ткани, вот и сейчас на мне было, умопомрачительное черное платье из китайского щелка. Корсет украшала вышивка: алые, зеленые и фиолетовые цветы. По бокам слоились атласные гофрированные оборки. Волосы мои были заплетены в длинную косу.
Недавно пробила девять вечера. Из окошек домов перед нами сочился чуть дымный свет. Городок Джирван притулился на взморье: горстка строений среди бесконечных пологих холмов. Мы, наше братство, притаились за каменной стеной, тянувшейся параллельно главной улице городка. Сон расхаживал взад-вперед: он, как обычно, нес караул. Хис лежал на спине, гладя, как по небу медленно движутся созвездия. Гэвин метал в дерево маленькие ножики. Он всегда носил с собой в сапоге или в карманах набор небольших кинжалов. В тот вечер он выбрал дерево в двухстах футах от нас и, метнув в него нож, отправлялся за ним, приносил обратно, и все начиналось сызнова.
– Нам нужен кто-нибудь умный и образованный, – промолвила я, поднимаясь с травы, где лежала радом с Хисом, и в свою очередь начиная расхаживать взад-вперед. – Пятеро дадут сильное братство. Север. Восток. Юг, – перечислила я, по очереди указывая рукой на Хиса, Сона и Гэвина. – Нам нужен Запад, нам не хватает Запада.
Четверо защитников, и я – перекрестье, центр. С пятью членами наше братство приобретет завершенность. Узы меж нами станут навеки нерушимы. Магия заставит членов братства хранить друг другу безжалостную верность до конца своих дней. Я мерила шагами кусочек луга перед лежащим Хисом. Все они – Хис, Гэвин и Сон – знали, что я хочу найти еще одного участника нашего союза. Хотя, сдается мне, Гэвин, самый осторожный из нас, слегка побаивался силы предстоящего волшебства.
Связующая магия смертоносна. Она создает незримые узы, что связывают тебя с твоей душой. И разбить эти узы невозможно. Разбить эти узы – означает верную смерть. Именно этого я и хотела, именно это я и задумывала, когда создавала братство. Никто не предаст меня – разве что вдруг захочет, чтобы я убила его. Если я совершу правильный выбор и превращу в вампира правильного человека, мы станем непобедимы. Я хотела, чтобы нам никогда уже не пришлось волноваться о выживании. Выживание? Как я могла называть то наше жалкое существование жизнью?
– Над нами Андромеда, – проговорил Хис по-латыни. Он стал вторым моим вампиром, после Гэвина. – А рядом с ней Пегас.
Он показал мне на россыпь звезд, что образовывали мифического крылатого коня.
– Возьми меня, Пегас! – вскричала я и принялась кружиться на месте, опустив руки по бокам. – Унеси меня высоко-высоко в полночное небо, чтобы солнце светило мне в спину. О, дай мне царить на твоих крылах!
Я засмеялась, и смех мой зазвенел над лугом. Я все вращалась и вращалась, пока не рухнула рядом с Хисом. Он перевернулся на левый бок и поглядел на меня.
– Говорят, Андромеда предстает смертным в облике женщины, сжимающей меч, – сказал он и провел рукой вниз по моему телу, от плеча к бедру.
Я улыбнулась и легла на спину. Андромеду я не видела. Для меня звезды были лишь яркими точками на фоне неба.
– Ее видно только как пять самых ярких в галактике звезд.
Тишину время от времени нарушал глухой стук, с которым нож Гэвина втыкался в мишень. Сон все так же расхаживал по лугу, чуть не рыча себе под нос. В пище мы не нуждались, поскольку накануне ночью устроили налет на пансион неподалеку. Хис продолжал перечислять звезды, но я заскучала и снова поднялась на ноги. И тут услышала, как кто-то поет веселую шотландскую песню.
Прямо перед нами, за деревьями, стояла таверна – приземистая каменная постройка. Из маленьких прямоугольных окошек на луг лился свет. Вокруг было тихо, но когда я направилась в сторону таверны, пение сделалось громче, и скоро голос зазвучал ясно и отчетливо.
«Солдат был ранен в бою, и моряк стоял до конца…»
Я приподнимала подол платья, чтобы не задевать корни и ветки, торчащие из поросшей мохом земли. Я знала: моя свита смотрит мне вслед, однако сверхчуткое вампирское восприятие подсказывало: пока они все еще совершенно спокойны.
«Им обоим я вечную славу пою,
хоть давно их не бьются сердца!» —
пропел голос. Слова звучали слегка нечетко, но сам голос был хорош.
Я перешагнула через невысокую каменную ограду и, стараясь ступать как можно тише, приблизилась к окну. В таверне теплым густым сиянием светили свечи, стояли деревянные столы и скамейки, посетители – и мужчины, и женщины – поднимали стаканы с элем или виски. Вглядевшись в правый угол окна, я заметила, что на столе отплясывает джигу высокий и крепкий мужчина в красном мундире и черных штанах – шотландской военной форме. Он весело скакал и выделывал коленца – топал ногами, пускался вприсядку. В порыве веселья он даже сорвал с себя синюю фетровую шляпу и швырнул в толпу.
Манжеты и воротник мундира были желтыми. В сиянии свеч ярко сверкали круглые пуговицы. Я обвела таверну взором. В углу сидели и наяривали лихую мелодию музыканты с барабанами и волынками. Солдат все плясал, а остальные посетители хлопали и хлопали в такт.
Лицо у него побагровело, налилось кровью. Он был высок ростом почти с Рода. Тонкие черты лица, пухлые губы. Сильные руки, в одной сжата кружка с элем.
– Им обоим я вечную славу пою, хоть давно их не бьются сердца!
Выведя наконец последнюю, заключительную ноту, солдат спрыгнул со стола, расплескав вокруг пенный эль. Его карие глаза ярко горели в полумраке таверны.
Отодвинувшись от окна, я обошла здание, собираясь зайти внутрь и поговорить с этим солдатом. Да только не успела потянуть дверь на себя, как она сама распахнулась и с грохотом ударилась о стену таверны. Отбежав на другую сторону улицы, я прислонилась к дереву напротив входа в таверну. Деревья там были зелеными и стройными, но тоненькими. Кроны их тянулись острыми верхушками к небу. Мужчина в красном мундире вышел на улицу, глубоко вздохнул и сунул в рот сигарету.
Глубоко затянувшись, он выпустил в ночное небо струю дыма и перебросил сигарету в угол рта. Сощурил глаз и вытер пот со лба, а потом вытащил сигарету изо рта и шагнул вперед, вглядываясь в темноту.
– Тут кто-нибудь есть? – спросил он.
Голос у него был звучный, чуть хрипловатый, с сильным шотландским акцентом.
Я отошла от дерева.
– Привет тебе, солдат, – негромко промолвила я.
Он вскинул брови и отвесил мне преувеличенно глубокий, почти шутовской поклон. Я не сделала реверанса в ответ. Он улыбнулся, но в глазах у него затаилось любопытство. Перейдя пыльную улицу, я остановилась перед дверью таверны.
– Я предпочитаю рукопожатие, – сказала я, протягивая руку, как делали мужчины.
Я много раз наблюдала подобный эффект. В те времена мужчины считали, что не пристало пожимать руку женщине как равной. До сих пор не перестаю этому возмущаться!
Он поглядел на мою протянутую руку, потом заглянул мне в глаза. Я улыбалась, но губ не разжимала. Это всегда оказывалось очень эффективно, когда мне не сразу удавалось получить то, что я хочу.
– Пожмем друг другу руки? – предложила я.
Он, наконец, тоже протянул мне свою, и я быстро взглянула на внутреннюю сторону его запястья. На коже отчетливо проступали синие вены.
Мы обменялись рукопожатием, но солдат первым выпустил мою ладонь и медленно попятился к двери таверны. Вокруг карих глаз пролегли глубокие морщинки. Он обвел меня взглядом с головы до ног.
– Какие у тебя холодные руки, – проговорил он.
– В тебе есть что-то особенное, – отозвалась я, подходя ближе, так что свет, лившийся из-за открытой двери, осветил мне лицо.
Солдат снова шагнул вперед, чуть прищурился, отвернул голову в сторону, выпуская дым, и снова впился глазами в мое лицо, задержавшись взглядом на губах.
– Нет, прелесть моя. Это в тебе есть что-то особенное. – Рожденные смехом морщинки разгладились, теперь он глядел с глубочайшим интересом. Шутливо-галантный тон пропал. – Кто ты? – прошептал солдат.
Сознаюсь, я была поражена. Никто еще не отпускал никаких комментариев по поводу моей необычной внешности – гладкой кожи, огромных черных зрачков. Никто не смел вслух признавать, что я не такая, как все. Большинство смертных моя красота просто завораживала.
– Не важно, – небрежно отозвалась я и обошла вокруг него, как всегда ходила – томно покачивая бедрами. Настал мой черед осматривать его с головы до ног.
– Я офицер шотландской армии. Картограф. Объездил весь мир, выверяя сведения о разных местах. Я видел много лиц, самых разных, самых интересных. Но твое лицо, красавица… Ты не из этих краев.
– Те края, откуда я родом, ты и не знаешь, – промолвила я, снова останавливаясь прямо перед ним. – Как тебя зовут?
– Вайкен, прелесть моя. – Солдат шагнул ближе, и я почувствовала, как отдает элем его дыхание. – Вайкен Клоу из пятьдесят седьмого полка.
Мой пристальный взгляд он вынес, не дрогнув и не отшатнувшись, лишь спокойно моргнул.
Толи вампирское чутье меня обманывало, то ли этот мужчина и вправду совсем меня не боялся. Надо уходить. Пока я не могла ни понять, ни оценить значения произошедшего. Я бросила взгляд на луг за таверной.
– Мне пора!
Я быстро прошла мимо Вайкена и зашагала в сторону того места, где ждали меня остальные члены нашего братства. Однако Вайкен ухватил меня за руку повыше локтя.
– Мисс, не играйте со мной, не то получите именно то, чего хотите.
Выдернув руку, я продолжила путь. Быстро перешагнула каменную оградку и метнулась к трем вампирам, что ждали меня на прежнем месте, такие же спокойные и расслабленные. Приведи я с собой этого офицера, он был бы мгновенно убит. Не то чтобы я возражала, но он слишком заинтриговал меня, чтобы убивать его прямо сейчас.
– Погоди! – раздался оклик у меня за спиной. Шаги Вайкена остановились на краю луга. – Кто ты?
Я была уже слишком далеко во тьме, и он не видел меня. Остановившись под деревом, в прикрытии теней, я оглянулась назад. Вайкен занес уже ногу над оградкой, но шагать не стал. Вытянув шею, он со всех сил вглядывался в ночь. Потом выругался себе под нос и отвернулся. Я вернулась к тем, кто ждал меня.
– Кто это был? – полюбопытствовал Сон. Я не сдержала довольной улыбки.
– Очень интересный молодой человек. – Я оглянулась через плечо. Вайкен возвращался обратно к таверне. – Встречаемся на рассвете возле трактира, – сказала я и, поглядев на небо и оценив положение луны, добавила: – У нас в запасе четыре часа.
Я снова покинула их и незаметно для Вайкена проследила его до дома.
Он жил совсем неподалеку. Я снова перебралась через оградку и, стараясь держаться в тени, двинулась дальше. Когда я вышла на дорогу, Вайкен был всего в нескольких шагах впереди. Он чуть покачивался от выпитого эля. Жилище его располагалось в семи домах от таверны. Сворачивая на грязную тропку, что вела туда, он задел плечом дерево. Я глянула вперед: тропа к его дому заканчивалась крутым обрывом, за которым раскинулось безбрежное море.
К обрыву подступал густой лес, на опушке которого и стоял дом Вайкена. Основное строение, а сзади еще маленький каменный коттедж. Бесшумно проходя мимо конюшни, я услышала, как тихонько и уютно вздыхают лошади. От обрыва несся мерный гул бьющегося об утес моря.
Вайкен вошел в каменный коттедж и закрыл за собой дверь. Я повернула ручку и проникла следом. Он сказал мне чистую правду. Он любил карты, они заполонили все вокруг. Добрая дюжина висела по стенам, остальные грудой громоздились на маленьком письменном столе в правом углу комнаты. На краешке стола стоял ярко-синий глобус. В чулане висел красный военный мундир.
Задняя дверь одной из комнат была открыта, и через нее я увидела, как Вайкен во дворе устанавливает какой-то медный прибор на трех ножках.
Проходя мимо ванной комнаты, я заметила, что занавеска отдернута, а над раковиной висит пара белых носков. Когда я переступила порог дома, Вайкен поднял голову. Он не улыбнулся, но и не нахмурился – несколько мгновений пристально смотрел на меня, а потом снова принялся возиться с прибором.
– И ты совсем не боишься зверей? Чудовищ? – спросила я.
– Ты не зверь, – коротко ответил он, продолжая что-то делать с длинной трубкой, направленной в небо. Посмотрел на линзы, проверил положение самой трубки, а потом снова взглянул на меня. – Куда больше, мисс, я боюсь того, чего нельзя увидеть глазами.
Он жестом предложил мне присоединиться к нему. Я подошла к телескопу и посмотрела в окуляр. В небе ярко сияла луна, и хотя вампирское зрение не позволяло мне видеть разве лишь то, что скрыто за горизонтом, но лунные расщелины и кратеры стали для меня зрелищем новым и неизвестным.
– Как красиво, – еле слышно прошептала я и посмотрела в глаза Вайкену – он слегка улыбался. Я бросила взгляд на дом. – Так почему ты не боишься меня?
Хоть Вайкен и утверждал, что не отравлен страхом, но все же держался на некотором расстоянии от меня. Он по-прежнему не выпускал из рук телескопа, вкладывая хотя бы часть своей нервной энергии в прибор, позволяющий изучать ночное небо.
– Ты меня интригуешь, – ответил он.
Я рассмеялась, запрокинув голову. Смех мой эхом прокатился в ночной тишине.
– Интригую? Так значит, это простое любопытство? Только и всего?
Вайкен не сводил глаз с телескопа.
– Ответь мне, Вайкен Клоу из пятьдесят седьмого полка. А что, если я скажу тебе, что ты можешь обшарить всю землю, нанести на карту весь земной шар? Стать самым великолепным штурманом, какого только знал этот мир? Что ты будешь существовать, пока существует Земля?
Теперь Вайкен уставился в землю, насупив брови и заложив обе руки за спину.
– Бессмертия не бывает, мисс.
– А если я скажу, что бывает?
Он снова поглядел мне в глаза. Я ждала, что он отведет взгляд, но он все смотрел и смотрел.
– Я тебе поверю.
Я подошла почти вплотную к нему. Лица наши едва не касались друг друга.
– Что я должен сделать? – спросил он. – Чтобы остаться с тобой?
Я видела: он хочет поцеловать меня. В карих глазах сверкало пламенное желание. Ресницы у него загибались наверх, так что, моргая, он становился похож на маленького мальчика. Я улыбнулась. Начиналась моя любимая часть игры. Уж после этого он точно меня испугается. Я позволила ему поцеловать меня – губы его прикоснулись к моим губам так легко и мимолетно, что это и касанием-то назвать было трудно. У меня отросли клыки.
– Мне придется убить тебя, – прошептала я.
Дыхание у Вайкена оборвалось, он отшатнулся в страхе – но совсем не в безумном ужасе, какого я ожидала. И ни малейшего желания убежать. Единственное, чего он боялся – это сделать чего-то не то. Думал лишь об одном: что он может сделать ради меня. Вот же ситуация! Все ровно наоборот, чем должно быть! Я бросила взгляд на луну. До рассвета еще три часа.
– Даю тебе ночь на размышление, – промолвила я, обходя дом и направляясь прочь от Вайкена, к улице. – Завтра в это же время я приду за ответом.
– Ты так говоришь, что я понимаю: что бы я ни ответил, выбора у меня нет.
Вайкен вышел из-за угла домика, чтобы подольше видеть меня. В ясном свете луны я заметила, что на лбу у него выступил пот.
Я повернулась к нему.
– Почему ты так считаешь? В чем дело?
Я никак не могла понять. Ну должна же быть причина для такой покорности любому моему желанию. Вайкен криво улыбнулся левой стороной рта и оперся на каменную стену домика.
– В тебе, – отозвался он.
На миг воцарилась тишина, а потом я сказала:
– Тогда попрощайся со всеми, с кем должен проститься.
* * *
Следующим вечером я снова пришла к дому Вайкена и видела в окно каменного коттеджа, как он ужинает со своей семьей. По обеим концам стола горели длинные белые свечи. На столе стояли блюдо с какой-то зажаренной птицей и несколько мисок с зеленью. Во главе стола сидел отец Вайкена, а сам Вайкен – по правую руку от него. Отец – рослый толстяк с густой седой шевелюрой – добродушно расхохотался и потрепал Вайкена по щеке. К горлу моему подкатила знакомая горькая мука. Я ненавидела счастливые семьи. Нередко печаль вызывала во мне такую ярость, что я без раздумий убивала всех, кто мог напомнить мне о моей семье и той жизни, что я потеряла.
Почему же сейчас мне не хотелось убивать этого человека? Почему хотелось оставить его в кругу семьи, в родном доме с отцом, матерью и коллекцией карт? Неужели я нашла того, кого могу полюбить – кроме Рода? Да, решила я, пусть он будет свободен. Я уже отвернулась от окна и хотела вернуться к нашему братству, ждавшему у таверны, как поймала на себе взгляд Вайкена.
Выскочив из-за стола, молодой офицер помчался за мной, но я поспешила прочь по грязной тропе – прочь от моря, на главную улицу.
– Постой!
– Я передумала. Ты свободен, – отрезала я, повернувшись к нему с полпути. По обе стороны от меня росли высокие деревья. В воздухе пахло солью. – Знаешь, а ты был прав. Ты первый, кому я предлагала выбирать. Ступай обратно к семье.
Вайкен так быстро догнал меня, что я даже поразилась: ведь он всего-навсего смертный. Он взял мое лицо в ладони.
– Но я не хочу, не хочу возвращаться! – проговорил он так страстно, что даже заскрежетал зубами. – Я оставил их. Я не хочу провести всю жизнь тут, умереть тут, так и не повидав больше ничего.
– Чего же ты хочешь? – спросила я.
– Тебя, – задыхаясь, ответил он. – Только тебя.
– Быть по сему, – проговорила я, беря его за руку и уводя прочь от дома. – Ты вступишь в ряды вампиров, столь древних, что никто во всем мире не знает, откуда мы взялись. Ты обретешь могущество, которое сейчас и представить не можешь.
Я шла с ним к лесу, что начинался за каменным домиком.
– А ты будешь со мной? – спросил Вайкен.
– Всегда, – пообещала я.
Должно быть, Вайкен полюбил меня из-за моего вампирского обаяния, излучаемой мной ауры. Не знаю. И никогда не узнаю. Род как-то сказал мне, мол, вампиры обладают такой сильной аурой, что люди сами не замечают, как околдовываются. Могу лишь заверить: пока я вела Вайкена в лес, он держал меня за руку. А когда я вонзила зубы ему в шею, он глядел на звезды.
