Текст книги "Бесконечные дни"
Автор книги: Ребекка Мейзел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Глава 29
Мне потребовался почти час на то, чтобы убедить Джастина проводить день как обычно, точно он меня и в глаза не видел.
– Я встречусь с тобой на тренировке по лакроссу. В лесу, что отделяет поле от пляжа. Подойди к опушке, а я тебя сама увижу.
В то утро, покидая его жилище, я старалась сделаться как можно незаметнее и непригляднее. Надела Джастинову черную бейсболку, черную футболку и джинсы. Каждые несколько минут я ощупывала карман джинсов, чтобы убедиться, что запись обряда в безопасности и на прежнем месте. Было всего только шесть утра, и я знала: кампус в это время практически безлюден.
С веток деревьев вдоль мощеных дорожек сыпались вишневые лепестки. На лужайках цвели тюльпаны и маргаритки, а трава была еще зеленее, чем всегда. Я миновала оранжерею – сейчас она буквально лопалась от зелени и цветов.
Покуда Джастин принимал душ и готовился к новому дню, я хотела увидеть еще кое-что. Хопперовскую башню. Нельзя сказать, чтобы за все три месяца в Хатерсейдже я совсем не думала о Тони – напротив. Хотя, конечно, это было очень опасно: я рисковала полностью потерять самообладание и явить братству свою подлинную природу. Приходилось вести отчаянную борьбу с самой собой, чтобы не вспоминать ни его, ни Джастина буквально на каждом шагу.
Придерживаясь рукой за деревянные перила знакомой винтовой лестницы и время от времени останавливаясь, чтобы выглянуть в маленькое квадратное окошко, я поднималась в художественную мастерскую. Сердце сжимала тупая боль. Я не ощущала ни шероховатого дерева под рукой, ни прохлады воздуха в башне. Лишь знала: здесь, у меня под ладонью, находятся перила, а вокруг воздух. Но не чувствовала ничего, совсем ничего.
Наконец, поднявшись в башню, я переступила порог мастерской. Мой портрет все еще висел здесь, ровно на том же месте, что и зимой. Подойдя поближе, я остановилась перед ним, остро ощущая запах каждого ингредиента, входящего в состав красок. Теперь, став вампиром, я могла отличать краски по запаху. В земле было больше аммиака, чем в красной. Кисти пахли чистотой, как мыло. В деревянной стене за картиной было ровно пять тысяч пятьсот шестьдесят четыре трещинки. В последние дни зрение и обоняние у меня очень обострились, до невыносимости, так что это стало для меня источником еще одной боли.
Я поглядела на портрет, дивясь тому, с какой аккуратностью Тони изобразил мышцы у меня на спине, изгиб губ. И татуировку у меня на плече. Летящий почерк Рода. А мои ресницы! А золотистый оттенок кожи.
Топ-топ, топ-топ. Кто-то поднимался по лестнице в башню. Звук получался чуть неровный – на правую ногу приходился чуть больший вес, чем на левую. Я тут же вспомнила Тони и его разные ботинки. А через миг он уже стоял в дверном проеме.
Увидев меня, он ахнул, но так тихо, что обычный человек ничего не услышал бы. Я стояла все так же спиной к нему, лишь чуть-чуть повернула голову, чтобы он понял: это действительно я. Он во все глаза смотрел на меня, даже спиной я чувствовала его пристальный, горящий взгляд. Обычные люди не видят окружающей вампира ауры, но могут ее почувствовать.
В башне было тихо-тихо. Слышался лишь шорох ветерка, влетающего в открытые окна. Дуновение – и снова полнейшая тишина.
– Род Льюин, – промолвила я наконец.
Тони не шелохнулся.
– Он стал вампиром в четырнадцатом веке. – Я не отводила глаз с портрета. – А до того был рыцарем ордена Подвязки. Братства, учрежденного королем Эдуардом Третьим.
Тони подошел ко мне и встал рядом. Мы вместе смотрели на портрет – но только не друг на друга.
– Это он сказал: «Кто замышляет зло, уже злодей». Именно он изображен и на гравюре, и на фотографии. Он умер в сентябре.
Я покосилась вправо и встретила взгляд Тони. Глаза его расширились, жадно изучая мое лицо. Должно быть, его пугала моя вампирская внешность: закрытые поры, светящаяся аура. Должно быть, я казалась ему сверкающим призраком. Синева моих глаз теперь уподобилась морскому стеклу, твердому и плоскому. Тони с трудом сглотнул и посмотрел мне в глаза. Даже в полутемной комнате зрачки у меня были совсем крошечными, как у кошки на ярком солнце.
А я так же жадно смотрела на него – впервые за четыре месяца, что прошли с тех пор, как он танцевал с Трейси на зимнем балу. Он ничуть не переменился, разве что подстригся короче, да сережка в ухе стала еще тяжелей. Теперь мочка уха у него оттянулась еще сильнее.
Я снова посмотрела на портрет, на сей раз обратив внимание на то, как точно и верно Тони изобразил мое плечо, не упустив даже крохотную ямочку. Я чувствовала исходящую от Тони энергию, его тепло, мельчайшее его движение. Я не боялась его – сам он был озабочен, но не испуган.
– Род рассказывал мне, что давным-давно, когда на земле только появились первые вампиры, мы были лишь трупами, наполненными кровью. Рабами и жертвами создавшей нас черной магии. – Я ненадолго умолкла и снова посмотрела на Тони. – Однако мы эволюционировали, как и все в мире.
Мы улыбнулись друг другу. В наступившей тишине я еще немного полюбовалась собой прежней. И уже повернувшись к выходу, бросила через плечо:
– Кто посмеет судить проклятых?
– Так что же? – окликнул меня Тони. – Ты просто так вот возьмешь и уйдешь?
Я снова повернулась к нему. Он не сводил глаз с портрета.
– Я пришла рассказать тебе правду, которую должна была рассказать уже много месяцев назад.
– А тогда ты тоже была вампиром?
– Нет, я снова стала вампиром в декабре, после того, как покинула Уикхэм.
Тони сглотнул. Я шагнула к нему, однако, когда мы оказались почти вплотную друг к другу, он наконец испугался, отшатнулся назад. Я положила обе руки ему на плечи и поглядела прямо в лицо.
– Посмотри на меня, – прошептала я, выпуская клыки.
Не такие уж и длинные, скорее даже совсем короткие, но все равно смертоносные.
Тони уставился себе под ноги.
– Смотри на меня, – повторила я.
Взгляд Тони скользнул от моих ботинок на пол, потом на миг – мне в глаза, а потом снова на пол.
– Ты заслужил правду. Обо мне, о Роде, обо всем.
Глаза Тони, карие глаза, выказывавшие мне столько доброты всякий раз, когда я отчаянно нуждалась в утешении, налились слезами.
– Ты стала совсем другой, – только и сумел выдавить он, морщась, словно в попытке сдержать слезы.
Ноздри у него раздувались, он стиснул зубы.
– Знаю, – вздохнула я.
– А знаешь, что я ездил тебя искать? Мы с Джастином ездили. Мы даже отыскали твой замок – тот, что изображен на фотографиях. Но оттуда выехали какие-то типы на роскошной тачке, и в них чувствовалось что-то такое… словом, мы испугались. И вернулись сюда.
Меня пронзила острая паника.
– Пообещай мне больше никогда меня не разыскивать! Ты ведь можешь погибнуть просто из-за того, что знаешь меня. Я не стану так рисковать!
– Но я хочу тебе помочь. Хочу тебя защитить!
По щеке у него все же покатилась слеза. Этого я и ожидала. Стиснув его плечи – не слишком крепко, но все же достаточно, чтобы он замолчал, я сказала, настойчиво и раздельно:
– Ты не понимаешь! Это я приехала сюда, чтоб тебя защитить.
– Почему?
– Те люди, которых ты видел, – члены вампирского братства. Я предала их, и теперь они отправились на поиски.
– Сюда? – голос Тони предательски сорвался. – В Уикхэм?
– Именно.
Внезапно мой мир зашатался и рухнул: я представила себе распростертое на полу тело Тони, обескровленное, покрытое следами укусов.
– Тони, ты меня от них не защитишь. Тебя убьют, и твоя смерть… Боже, я даже думать об этом не могу…
Голос мой пресекся. Слезы, это проклятие, хлынули из глубин души наружу. Но вместо них тело залил адский огонь. Вампирам недоступно облегчение, даруемое слезами. Выпустив Тони, я согнулась пополам, держась за живот от боли. Таково проклятие вампиров. Расплата за мечты о чем-либо, кроме отчаяния.
Наконец приступ прошел. Я выпрямилась. Тони пальцами вытер слезы со щеки и поджал губы, отчего сразу стало заметнее, какие высокие у него скулы.
– Я не таю от тебя никаких секретов. Эти люди опасны – и они придут сюда с одной-единственной целью: убить меня. Я не хочу, чтоб ты оказался между нами. – По темному деревянному полу скользили полосы света. Я выглянула в окно. – Мне пора.
– Но ведь еще совсем рано. – Он тоже бросил взгляд за окно.
– Едва поднявшись, солнце уже начинает клониться к закату. Родившись, мы начинаем умирать. Вся жизнь – замкнутый круг, Тони. Когда ты осознаешь это, то поймешь и то, что вампиры остаются за этим кругом, вне царства естественной жизни. Прости, но мне и правда пора.
– Погоди…
– Обещаю, я еще приду к тебе и все расскажу. О том, как я родилась, как умерла и как в конце концов попала в Уикхэм. Если только ты пообещаешь не вмешиваться в то, что произойдет нынче ночью.
– Когда? Когда ты придешь?
– Когда ты достаточно повзрослеешь, чтобы поверить: все это – лишь плод твоего воображения. Никаких вампиров не существует. А ты был просто слишком юн и не разобрался, что происходит.
– Это я уж совсем старым стану, – запротестовал Тони.
– Нет, это я буду старой.
Тони выдавил улыбку. И когда я снова повернулась к выходу, спросил:
– А больно было? Снова становиться вампиром?
– Сейчас больнее.
– Лина, ты по-прежнему мой лучший друг. Что бы ни случилось.
Уголки его губ поползли книзу, по щекам покатились слезы. Как же мне хотелось взять его за руку, выбежать из башни – и вдруг, внезапно вернуться к прежней жизни.
– Я кое в чем признаюсь тебе, – промолвила я. – Не думаю, что когда-либо признавалась в этом хотя бы сама себе. Но тебе я скажу. Потому что ты это ты. – Я улыбнулась ему – мимолетной, кратчайшей улыбкой. – Мне бы очень, очень хотелось, чтобы той ночью я не выходила ни в какой сад. Хотелось бы умереть в пятнадцатом веке, как мне было предначертано судьбой. Но нет – я тут, собираю свою жизнь по кусочкам.
Хотя Тони, конечно, ровным счетом ничего из моих слов не понял, это было уже не важно. Как не важно и то, что он не знал, как я стала вампиром. Но все равно Тони понял меня – понял, почему я это сказала. Напоследок, поглядев ему в глаза долгим пристальным взглядом, я развернулась и побрела вниз по закрученной деревянной лестнице.
Глава 30
– Розмарин, – сказала я женщине за прилавком с цветами и травами. Я снова была на Мейн-стрит – и знала: еще несколько часов Джастину ничего не грозит.
Продавщица связала стебли розмарина в плотный пучок, и я побрела под тенистыми навесами Мейн-стрит. Было около полудня. Мимо тек людской поток – и никто в этом потоке даже не подозревал (или, во всяком случае, никак не выказывал), что я не такая, как все. Я надвинула на лоб бейсболку и смотрела в землю. Уйдя с рынка, я еще раз проверила положение солнца и двинулась прочь от торгового центра в сторону кладбища, держа перевязанный красной ленточкой пучок розмарина в левой руке. Стиснув его покрепче, я перешла улицу и оказалась на кладбище.
Здесь было тихо. Лишь доносился шум машин с улицы у меня за спиной. Одни надгробия казались совсем старинными, были покрыты резьбой, другие – гладкие и новенькие. Я пробиралась через хитросплетение поросших травой дорожек. В голове стояли лицо Джастина, обещание Тони – и надежда, что теперь, зная обряд, я сумею вернуться. Может быть…
Хотя надгробие сделали еще до моего поспешного отъезда тогда, зимой, сама я его еще не видела. А ведь надо было. Как надо было позаботиться и о многом другом. Вот и оно! Я медленно подошла к концу ряда: здесь, на самом краю, стояло надгробие Рода. Справа начинался густой лес, совсем близко, так что ветви нависали над могилой.
Род Льюин
1 сентября 2009 года
Кто замышляет зло, уже злодей.
Щебетали птицы, легкий ветерок играл прядями волос, швырял их мне в лицо. Я закрыла глаза, силясь успокоиться. Внезапно по ушам ударила глубочайшая тишина. Я сразу поняла: где-то рядом вампир. Такое знакомое зловещее безмолвие. Глубинное знание: рядом затаился кто-то очень, очень древний. И мертвый. По-прежнему держа руки в карманах, я как бы невзначай обвела кладбище взглядом. Потом еще раз – уже более внимательно, вглядываясь в деревья и кусты на опушке леса.
Из густой зелени показался Вайкен в огромных солнцезащитных летных очках и длинной рубашке – но даже так могучие плечи и прекрасно-неземные черты придавали ему совершенно неотразимый вид. Я снова устремила взор на надгробье, как будто появление Вайкена ничуть меня не заинтересовало. Держась в тени, он приблизился и остановился справа от меня. Несколько секунд мы вместе глядели на могилу Рода.
Кладбищенскую тишину нарушали лишь трели птиц да шорох ветра в листве.
– Итак, – наконец произнес Вайкен. – Явилась защитить мальчишку. – Я молчала, разглядывая надпись на камне. Вайкен повернул ко мне голову. – Чертовски глупый поступок.
Я снова промолчала.
– Ты не хуже меня знаешь, что я связан. Как бы мне ни хотелось тебя убить – я не могу. Но остальные явились именно за этим.
Я повернулась и посмотрела ему в глаза. Ледяным тоном произнесла:
– Выходит, ты в тупике.
Вайкен заскрежетал зубами.
– Предлагаешь мне предать мое братство?
– Твое братство? Твое? Нет, смерд, это мое братство! – завопила я. – Мое братство, порождение черных дум и низких устремлений! И презренного страха.
– Они убьют тебя. Разве не понимаешь? И не понимаешь, что ты со мной-то делаешь? Что сделала со мной несколько дней назад, спасая того ребенка? Возможно, колдовство Рода и освободило тебя от оков – но я-то скован по-прежнему.
– Мне все равно.
Настал черед Вайкена переходить на крик.
– Они убьют тебя, а мне придется на это смотреть! – Голос его эхом разносился по тихому, залитому солнцем кладбищу. – Выходит, ты так и не отрешилась от зла, если готова обречь меня на такую муку! Когда-то давным-давно ты сказала мне, что будешь со мной. Всегда, сказала ты. Быстро же ты забыла свою клятву, как только вернулся Род! А я так ждал твоего пробуждения!
Я кивнула, быстро и коротко, глядя на свое отражение в стеклах очков Вайкена.
– Зачем ты пришел? – спросила я, надеясь, что Джастин послушался меня и до моего возвращения будет оставаться на улице, на свету. – Если они все равно меня убьют – зачем ты пришел?
– У тебя есть два варианта. Либо ты умрешь от своей собственной руки, либо мы тебя убьем.
Сделав над собой усилие, Вайкен снова заговорил спокойно и холодно.
Я снова смотрела на могилу Рода, все еще держа руки, исполненные новой силы, в карманах.
– По крайней мере у меня есть выбор, – процедила я, хотя каждое слово так и сочилось сарказмом.
Вайкен всем телом повернулся ко мне.
– Лина, я пытаюсь заключить с тобой сделку.
– Вампиры не торгуются! – отрезала я.
– Воспользуйся ритуалом. Сделай меня человеком и умри по собственной воле. Иначе братство убьет и тебя, и мальчишку. Ты не можешь вернуться в мир вампиров.
Во мне словно разгорелся огонь – белое сияние, что ныне обитало в моей душе. Любовь, которую я испытывала к Роду, Джастину, а когда-то давным-давно и к Вайкену. Он приподнял очки, и я заглянула в его медно-зеленые глаза. О, как знакома была мне таящаяся в них правда! В тот миг я понимала, прекрасно понимала его. Как будто мы снова оказались в полях возле Хатерсейджа – только теперь я стояла на месте Рода.
– Я не могу даровать тебе то, о чем ты просишь. Для обряда требуется вампир не младше пятисот лет.
– Но тебе уже исполнилось пятьсот.
– Не думаю, – покачала головой я. – Разве мой отсчет не начался заново, когда ты сделал меня вампиром вторично?
– Все равно – попробуй!
– Не слишком ли легко ты жертвуешь моей жизнью, несмотря на все заверения, что любишь меня?
– Они тебя все равно убьют.
– Род умер ради меня! – вскричала я. Некоторое время мы оба молчали, а потом я попробовала объяснить: – Обряд требует полнейшего самопожертвования. Знаешь, что это значит?
– Когда-то мы любили друг друга.
Я печально покачала головой.
– Боль, что терзает вампира, бездонна. Но чтобы познать боль, ты сперва должен познать и радость. А счастье – людское качество. Мы не люди, Вайкен. Вот в чем проклятие вампиров.
Он посмотрел на меня. Где-то в лесной тени мое братство, мои прежние соратники готовились сражаться со мной.
– Если бы я могла снова сделать людьми Гэвина, Хиса, Сона и тебя – я бы так и сделала. Все те ужасные вещи… мое былое могущество… все, что я совершила… – Я умолкла. Что толку предаваться запоздалым сожалениям? – Ритуал ясен и четок. Он требует не только крови и нужного возраста. Тот, кто проводит обряд, должен сам хотеть умереть. Я не могу дать это тебе одному. Мое сердце расщеплено на слишком много частей.
Мое признание совершенно сразило Вайкена, раздавило его. Он посмотрел на меня долгим и таким знакомым взглядом – взглядом, в котором желание обладать сплелось с желанием убить. А потом снова надел очки.
– Что ж, тогда попрощайся с теми, с кем должна проститься, – промолвил он, резко развернулся и скрылся за деревьями.
Мне захотелось окликнуть его, позвать в тень ветвей, которые – я знала! – пахли так сладко и приветно.
Если бы все сложилось иначе, если бы я только могла захотеть иного – мы бы с моим другом сели вместе и я рассказала бы ему, что земля здесь, в Лаверс-Бэй, расстилается под моими ногами ковром, как не было больше нигде. Но я молчала. К моему удивлению, он сам окликнул меня.
– Ступай же своим путем, – раздался его голос из глубины леса, – сквозь мрак и свет.
* * *
Поле для лакросса купалось в медовом свете, том ясном послеполуденном сиянии, когда весь мир вокруг словно бы мерцает теплом. Но я стояла в тени, под зашитой густой листвы. Хоть я и не боялась света, но так и не смела выходить под прямые лучи солнца. Подняв голову, я глянула на прихотливый узор, образованный листьями и проглядывающими меж ними просветами неба. Судя по солнцу, сейчас часа четыре. Прислонившись к стволу старого дуба, я принялась наблюдать за полем.
Джастин вспотел под шлемом. Я различала крохотные капельки пота у него на верхней губе. Короткие рукава футболки не могли скрыть прекрасно развитых бицепсов его на руках. На скамейках вдоль поля сидела, глядя на тренировку, целая стайка старшеклассниц, в том числе и Неразлучная Троица в первоначальном ее составе. Меня вдруг пронзила острая ревность, но я встряхнула головой. Вот уж не до нее сейчас!
Чуть дальше, за полем и за дорожкой виднелась оранжерея. Я мельком представила себе, как в каком-то ином, зачарованном мире вхожу в нее и засыпаю, укрытая розами и настурциями. Но тут передо мной пробежал Джастин. Сегодня он был не в полной форме – просто в футболке-джерси и наплечниках. Уворачиваясь от других игроков, он нес в сачке мяч – и в конце пробежки победоносно отправил его в ворота команды соперников. Джастин запрыгал на месте, а тренер засвистел в свисток, обозначая конец тренировки.
Сняв шлем, Джастин поглядел на кромку леса и, повесив на плечо экипировку для лакросса, помчался в мою сторону. На границе поля он на миг остановился. Справа от меня тянулась полоса густого леса, а за ней начинался пляж.
Джастин двинулся дальше. С небес на землю лились потоки золотых лучей, и я вдруг вспомнила, как увидела Джастина в первый раз. Гонки в заливе, пляж, блестящая под солнцем мокрая кожа. Кожа у него блестела и сейчас – но я уже была ему не чужой. Не успев сделать и нескольких шагов, он увидел под старым дубом меня.
– Ты как раз вовремя, – промолвила я.
– Каков наш план? – спросил Джастин. – И что ты делала весь день?
– Твоя лодка на ходу? Я хочу попасть в гавань близ Уикхэма.
– Зачем?
– Потом объясню. Пора идти. Время не ждет.
Я шагнула в сторону поля, но Джастин не последовал за мной. Стоя под дубом, он поправил висевшую на плече экипировку.
– Я… ну… – замялся он, нерешительно поглядывая на меня, но потом признался: – Я ужасно проголодался.
– Ой, ну конечно. Я и забыла… – Я чувствовала себя очень глупо.
– Я мигом, – прервал меня Джастин, мотая головой направо, в сторону клуба. – Только захвачу сандвич в дорогу.
– Закат в восемь, что означает, что мы должны быть в лодке к…
– Знаю, Лина. Я быстро.
Он улыбнулся мне. Но как, как он мог мне улыбаться? Ведь я же – чудовище.
– Отлично, – согласилась я. – Тогда идем.
Глава 31
– Сюда, – указал Джастин.
Я снова посмотрела на солнце: оно приобрело насыщенно-оранжевый цвет и висело над самым горизонтом. Значит, сейчас около шести. Закат через час, и к тому времени лучше бы нам выйти из гавани. Я вылезла из машины. Джастин запер дверь и спрятал ключи в карман. Под подошвами моих ботинок похрустывал гравий. Мы направились к причалу.
– Значит, он тоже хочет стать человеком? – спросил Джастин, имея в виду Вайкена.
– Большинство вампиров этого хочет, – объяснила я. – Вернуться. Но обычно проходит слишком много времени, все, кого они любили, умирают. Желание снова стать человеком затихает.
Больше Джастин не спрашивал. Мы заспешили к причалу и забрались на яхту. Джастин спрятал в маленький холодильник какие-то напитки для себя и завел мотор, а я спустилась в уютное помещение внутри. Мы с Джастином согласились, что гавань напротив школы – самое подходящее место для того, чтобы мне наблюдать за школой, но при этом находиться вдали от братства.
Я прошла по коридору к маленькой спальной каюте и села на кровать. Все тут было совершенно таким же, как мне запомнилось. Изменилось лишь мое отражение в зеркале над маленькой раковиной. Яхта покачивалась на воде. Я опустила взгляд. На синем ковре ярким сапфиром выделялось маленькое пятнышко чуть посветлее – след от лосьона для загара. Масло глубоко впиталось в ворс ковра.
Мотор сбавил обороты, пульсирующий электрический рев сменился тихим рокотом.
– Приплыли, – окликнул меня Джастин.
Я слышала, как он открывает задвижку и опускает якорь. Я поднялась на палубу.
Мы снова оказались в гавани, где когда-то плавали на той памятной морской прогулке. Вампирское зрение позволяло мне во всех подробностях видеть пляж Уикхэма, крохотные блестящие песчинки и валяющиеся вокруг урны на дорожке пустые бутылки из-под газировки. Я обвела взором кампус.
Не ослабляя бдительности, я продолжала наблюдать в ожидании того момента, как братство покинет свое убежище. Прошло около часа. Где-то нервно расхаживал взад-вперед Вайкен – тоже выжидая начала охоты за нами с Джастином. Закрой я сейчас глаза, попытайся сосредоточиться и восстановить связь с Вайкеном, узы меж нами позволили бы мне увидеть, где он находится.
Магия заставила бы его показаться мне. Но эта магия действует в обе стороны, а рисковать я не хотела.
Джастин сидел на косу яхты. Я в очередной раз обвела взглядом кампус. Ворота были пусты, по дорожкам патрулировала машина охраны. Газоны и аллеи почти обезлюдели, хотя отдельные ученики еще сновали туда-сюда между общежитиями и библиотекой. Я решила, что можно, не прекращая наблюдения, на минутку присесть с Джастином. Пройдя на нос, я тоже села. Яхта слегка колыхалась на воде. От кожи Джастина исходил теплый приятный запах.
– Так значит, мы здесь, чтобы?.. – начал Джастин.
– Выследить нас на воде для них практически невозможно, – объяснила я. – Надо застать их врасплох. Они не ждут, что мы появимся с пляжа. Кроме того, мне надо подготовить тебя к тому, что произойдет, когда мы сойдем на берег.
Джастин поднял голову. Луна разбрасывала по воде серебристые блики.
– Что ты собираешься делать? – спросил он.
Чуть поколебавшись, я сказала:
– Самое важное – заманить их в замкнутое пространство.
– Но что дальше? Что произойдет? Что станет с тобой?
Я несколько мгновений смотрела на пологие волны.
– Не знаю. Не знаю, что со мной станет.
Что значили для Джастина мои слова? Я чувствовала на себе его взор.
– Знаешь, – снова начала я. – Я думала, что у меня будет шанс вернуться сюда. Но теперь понимаю, что это невозможно.
– Вернуться? Но как?
– Ритуал, – пояснила я.
Глаза Джастина расширились: он вспомнил, что я рассказывала ему о ритуале. Он кивнул.
– Так вот почему Вайкен думает, что сможет снова стать человеком.
Я кивнула, а потом осторожно промолвила:
– Мне придется убить их всех.
– И как мы можем их убить? – спросил Джастин.
– Мы?
Он прямо посмотрел на меня.
– Ну да, черт возьми, не думаешь же ты, что я буду стоять в стороне, пока ты сражаешься с этими маньяками?
Я улыбнулась.
– Как ты видел тогда в спальне, я не то чтобы совсем безоружна.
Я провела пальцем по металлическому поручню яхты – из-под кончика пальца у меня вырвался луч света.
Джастин потянулся ко мне. Я чувствовала, как тело его пылает жаром. Пальцы его дрожали. Помедлив лишь крохотную долю секунды, он снял мою руку с поручня и сжал в своей.
– Теплая, – с удивлением в голосе прошептал он.
Поднеся мои ладони к глазам, он внимательно рассматривал их. Взгляд его был дружелюбен и успокоителен. А потом Джастин сделал то, чего я совсем не ожидала: склонился к моим пальцам и поцеловал их.
Все тело пронзила острая боль. Мышцы напряглись, нервы натянулись. Выпустив руку, Джастин обхватил мое лицо ладонями. Я закрыла глаза, не в силах вынести, как он будет разглядывать мои переменившиеся вампирские черты.
– Ты по-прежнему остаешься сама собой, – прошептал он, словно прочитав мои мысли.
Я открыла глаза и обнаружила, что по щекам Джастина катятся слезы. Возможно, он боялся, что от них кажется менее мужественным – однако я в жизни не знала мужчины лучше его. Нижняя губа у него дрожала, ноздри раздувались.
– Я так хотел, чтобы ты вернулась! – прерывающимся голосом проговорил он. – Я так нуждался в тебе!
Руки его скользнули по моим волосам. И хотя я не чувствовала этого знакомого, любимого прикосновения, но даже сейчас, став вампиром, любила Джастина так, что никакими словами описать не могла. Обхватив ладонью мой затылок, он прильнул к моим устам, языком раздвинул мне губы. Мы двигались в едином, совершенном ритме – но тут со стороны кампуса донесся пронзительный, душераздирающий крик.
* * *
Джастин подскочил к рулю, и мы понеслись к пляжу.
«Думай, думай… – твердила я себе. – Где жертва».
Я знала, что это такое: приманка. Подманить меня к жертве, чтобы я стала следующей. Едва яхта пришвартовалась у причала, я выпрыгнула и помчалась вперед.
– Джастин! Держись рядом со мной! Я не должна потерять тебя из виду! – прокричала я на бегу.
– Лина! Что происходит?
Отвечать времени не было. Битва началась. Джастин набросил на крепеж еще один канат, чтобы прочнее пришвартовать яхту. Я оглянулась и с радостью убедилась, что он бежит вслед за мной. Авось угонится. Я-то, как вампир, могла не волноваться, что сердце колотится слишком быстро или дыхание перехватывает. Я изо всех сил мчалась вверх по дорожке: мимо научного корпуса, мимо оранжереи и дальше, на лужайку. Джастин бежал рядом, ни на шаг не отставая от меня.
Я устремилась к хопперовскому корпусу – чутье подсказывало: мне именно туда. Не останавливаясь перед входом, рванула на себя ручку тяжелой двери. И вот мы оказались внутри. Дверь с глухим стуком захлопнулась за нами.
В вестибюле было темно, лишь тускло светилась дежурная лампочка под потолком. Джастин ловил ртом воздух, силясь отдышаться.
– Откуда… – пропыхтел он. – Откуда ты знаешь, что это здесь?
– Просто знаю, – коротко ответила я, обшаривая глазами длинный коридор первого этажа.
Я твердо знала: братство где-то здесь. А потом в душу мне закралось противное щемящее чувство. Страх.
О нет!
Нет-нет-нет! Только не наверху! Но братство позволило мне увидеть, что произошло. Не просто позволило – заставило понять: убийство произошло в башне. И убит тот, кого я люблю.
Я бросила взгляд на верхнюю лестничную площадку, зная: мне туда. Каждой частицей своего существа я чувствовала леденящую душу уверенность: Тони там наверху.
«Через двадцать минут, или мальчишка умрет». Как я могла быть такой дурой? Неужели они и правда имели в виду Тони, а не Джастина?
Мы шаг за шагом поднимались наверх. Не оборачиваясь, я протянула руку назад. Джастин нащупал мою ладонь. А потом этот металлический запах. Свежая кровь.
Ах ты, глупый, глупый мальчишка! Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть это будет кто-то другой!
– Нет! – закричала я.
Тони, шатаясь, брел по мастерской. Через несколько шагов ноги у него подогнулись и он врезался в стену. Он был весь покрыт кровью – с головы до ног. Синяя рубашка стала липко-алой. Пуговицы расстегнуты, грудь наружу. И вся продырявлена.
– Лина! – закричал он.
В широко распахнутых глазах отразилось облегчение. Он зашелся кровавым кашлем и рухнул на мольберт, свалив его на пол. Сам Тони упал на колени рядом с мольбертом.
Я бросилась на пол рядом с ним. Тони откинулся на спину. Сколько раз я видела, как он лежит вот так же, – но тогда он просто нежился на солнце. В руках глупый мальчик сжимал распятие. Ну как, как я не сообразила предостеречь его?
Я обернулась к Джастину.
– Стой где стоишь. Не заходи в комнату.
– Лина! Тони мой друг…
– Если современные эксперты-криминалисты обнаружат твои отпечатки пальцев, то тебя и обвинят. Не подходи!
Я посмотрела вниз. Тони едва дышал. Грудь его поднялась и затрепетала в попытке выдохнуть. Он был весь покрыт укусами. Повсюду. На ребрах, на руках, на длинных красивых пальцах. Он закашлялся снова – с такой силой, что из горла на шею и грудь упали сгустки крови. Вампирское братство настигло и растерзало его. Остановило их только мое появление. Я приподняла голову несчастного и положила ее себе на колени.
– Лин…
– Нет. – Я приложила палец к его губам.
– Я… – Струйка крови сочилась из его шеи мне на брюки. – Я думал, что помогу тебе сразиться с ними, но они сами меня нашли.
– Ты очень смелый, – проговорила я.
Подсунув руки под спину умирающего, я приподняла его и прижала к себе. От двери донеслось всхлипывание. – Джастин все видел и понимал, что происходит. Тони икнул. Струйка крови вытекла у него изо рта и потекла по подбородку.
– Мне так холодно, Лина, – пожаловался он, весь дрожа и прижимаясь головой к моей груди.
Я прижала пальцы к его глазам. Тепло хлынуло из моей руки, согревая его. Больше я ничем не могла утешить и поддержать его в последние секунды жизни. Грудь его приподнялась в последнем судорожном вздохе, глаза расширились. Он посмотрел на меня и открыл рот, точно собираясь что-то сказать, а потом… потом все было кончено.
Я провела столько долгих месяцев в поисках ритуала. Мечтая вернуться назад. Вернуться самой. А думать следовало о другом: о том, как защитить от вампирского братства – созданного мной братства! – тех, кого я люблю. Зачем, зачем я приехала сюда? Еще один человек, которого я любила, мертв.
– Gratias ago vos, amicus, – промолвила я и погладила Тони по голове. По-латыни мои слова означают: «спасибо, друг».
На миг, на краткий миг я опустила голову Тони на грудь. Конечно, сердце уже не билось, я знала, что так и будет. Но я все равно припала щекой к мускулам, что так скоро окоченеют и затвердеют. Так скоро Тони перестанет быть собой.
