Текст книги "Бесконечные дни"
Автор книги: Ребекка Мейзел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Бе-бе-бе, – прошептал Тони у меня над правым ухом.
На сердце потеплело. Я была страшно признательна, что он рядом со мной.
– Перед тем, как мы приступим к давно ожидаемым занятиям, хочу сказать еще буквально пару слов. В этом году мы приняли всего четырех новых учеников старших классов. Прошу вас, подойдите сюда, хорошо? Лина Бьюдон, Крис Анка, Стефани Уилкокс и Луис Рейкен.
Внутри у меня все так и оборвалось. Это не к добру!
Трое учеников слева от меня поднялись и начали спускаться по длинным проходам к мисс Уильямс. Я поглядела на Тони. Глаза у меня, верно, были расширены, рот приоткрыт от ужаса. Тони зажимал рукой рот, плечи у него ходили ходуном вверх и вниз, щеки раскраснелись от сдерживаемого веселья. Если бы только он знал, что значит моя татуировка… а ведь, как только я встану, ее все увидят. Начнут интересоваться.
Я поднялась с места, молясь только об одном – только бы не упасть. Ты не можешь, не смеешь упасть! Как во сне, я начала спускаться вниз, медленно и аккуратно переставляя ноги. Панаму я сняла и теперь комкала в правой руке. Так, медленно, но твердо, я преодолела весь путь до мисс Уильямс, изо всех сил стараясь не смотреть ни вправо, ни влево, а лишь прямо перед собой. Однако я уже слышала перешептывания и разговоры вокруг. Сама-то татуировка была совсем небольшой – не крупнее стандартного книжного текста, но вот почерк – весьма своеобразный. Почерк Рода, навеки впечатавшийся в мою кожу посредством чернил, крови и маленькой иголки.
Мисс Уильямс отступила влево, освобождая для нас место по центру возвышения. Остальные трое новичков развернулись лицом к аудитории. Я последовала их примеру. А потом мне на левое плечо легла рука.
– Почему бы тебе не начать первой, Лина? Расскажи нам немного о себе, – прошептала мисс Уильямс.
Я шагнула к микрофону. Раз мисс Уильямс им пользовалась, так, наверное, и мне тоже надо? Он вроде как усиливал громкость, хотя у меня-то голос и так был звонкий и сильный.
Весь зал уставился на меня. Сотни смертных глаз смотрели на меня в ожидании, пока я скажу что-нибудь что определит мое место в их мире.
– Меня зовут Лина Бьюдон, и это просто ужасно.
Зал засмеялся. Я чувствовала: они смеются не надо мной, а вместе со мной. Нервно стиснув края кафедры я поискала глазами Тони. Он ободряюще показал мне большой палец. А в следующий миг я наконец увидела Джастина Иноса: он сидел прямо у меня за спиной, на ряд выше. Сердце в груди так и подпрыгнуло. Я торопливо отвернулась. Значит, он тоже видел татуировку. Наверняка видел. Как бы там ни было, сам он выглядел просто невероятно. Соблазнительно. Бронзовая кожа того золотистого оттенка, что достигается только долгим пребыванием на солнце. Мне невольно подумалось – а вот если прикоснуться к нему, теплая ли у него будет кожа.
– Я родом из маленького городка на окраине Англии, как вы и сами, верно, уже догадались по моему акценту. Мне шестнадцать и… наверное, пока это и все.
Я направилась обратно на свое место, на сей раз продемонстрировав злосчастную татуировку сидевшим позади учителям. И пока я поднималась, мы с Джастином неотрывно смотрели друг другу в глаза. По губам его я точно знала, о чем он думает. Я казалась себе наполовину зверем, наполовину человеком – так легко мне было прочитать его мысли. Он глядел прямо на меня с самодовольной полуулыбкой. Ему не требовалось говорить со мной под дождем. Не требовалось ничего говорить вслух. Все было сказано во взгляде.
Я хочу тебя.
Глава 7
Собрание закончилось, и все принялись расходиться. Мне не хотелось, чтобы Джастин думал, будто я за ним бегаю, так что я выждала и небрежно обернулась, только когда мы с Тони наконец поднялись и начали пробираться к выходу. Но Джастина сзади не оказалось. Мне это не понравилось. Разве он не собирался пойти за мной следом? А я-то ни о чем не волновалась, уверенная, что он идет за мной. Вот досада!
Выйдя в холл, я встряхнула волосами и натянула рюкзак на плечи, стараясь прикрыть лямкой татуировку.
– А клевая у тебя татушка, – заметил Тони, подтверждая мои опасения. Мы шли по главному коридору Хопперовки.
– Да ничего особенного, – ответила я.
– Ничего особенного? Еще как, очень даже особенное. Когда ты ее сделала? И кто ее делал? Чернила какие-то особенные.
– Один мастер в Лондоне, – сказала я, а перед глазами у меня уже стояло видение из прошлого.
Я лежу на полу в гостиной Хатерсейджа, растянувшись на красном персидском ковре, что привез Род из Индии в шестнадцатом веке. В огромном камине бушует пламя. Я обнажена по пояс, но видна лишь моя спина. Род стоит на коленях рядом со мной, нанося надпись…
Вокруг нас расхаживали по холлу ученики. Большинство держало в руках папки с эмблемой Уикхэма. Толпы народа – наверное, не меньше сотни старшеклассников. Мне вспомнился один венецианский замок во время карнавала. Сотни венецианцев в костюмах масках. Львы, перья, искрящиеся драгоценности, разлетающиеся по полу мириадами осколков бокалы. Как и сейчас, мне так странно было находиться в толпе незнакомцев. Я не узнавала ни единого лица – лишь глаза, ловящие мой взгляд. Правда, тогда, в тысяча шестисотом году, я, к величайшему своему смущению, убила герцога Леонардо, который неутомимо преследовал меня по всему замку и никак не соглашался отстать. Я разодрала ему горло и к тому времени, как над каналами Венеции забрезжил рассвет, досыта насосалась крови. Конечно, наутро-то я сильно пожалела о содеянном – как-то неловко убивать хозяина дома. Но что оставалось бедной девушке? Он таскался за мной по пятам и твердил, до чего я прекрасна. А я невыразимо скучала.
– Английский этажом выше, – сообщил Тони, показывая мне на лестницу. Мы как раз добрались до конца коридора. – Увидимся вечером? В шесть часов, в клубе? Поужинаем вместе?
Я кивнула и начала подниматься по лестнице.
Английский для продвинутых учеников. Судя по всему, на тестировании в субботу меня оценили «выше прошлогоднего победителя».
Двери, что вели на второй этаж, были сделаны из красного дерева, с маленькими стеклянными окошками. Пол – сверкающий, кафельный. Миновав две или три стеклянные двери и сверяясь с расписанием, я остановилась перед деревянной дверью, на которой чернел номер 205, и вошла в класс. Он был полукруглым, в центре висела доска, а перед ней стоял учитель – профессор Линн: низенький, щуплый, с редкими волосами и намечающейся лысиной размером с полдоллара.
Большинство моих соучеников уже расселись по местам. Из знакомых лиц я увидела там только Трейси – и села как можно дальше от нее. Однако на пути к выбранной парте заметила на сиденье рядом с Трейси знакомый изгиб спины под черной рубашкой. Джастин. Я села, не глядя в их сторону.
Профессор Линн дописал что-то на доске и повернулся к классу.
– Кейт Шопен. «Пробуждение». 1899. Кто-нибудь может ответить мне, что представляет собой этот роман? Триллер? Любовная история? Какого он жанра? – спросил он, поймав на себе мой взгляд.
Похоже, тут начинали с места в карьер.
Промолчав, я достала книгу из сумки. Новенький, только с полки томик в мягкой обложке. Я купила его, когда ходила с Тони в книжный магазин.
– Ну, кто ответит? – настаивал профессор Линн. Никто не откликнулся. – Может быть, наша новая комедиантка?
Он открыл классный журнал. Я заранее знала, что так оно и будет – на счастье, вампирское умение читать чужие намерения еще оставалось при мне. Я знала, инстинктивно знала – профессор Линн намерен испытать меня. Подойдя к моей парте, он скрестил руки на груди.
– Вы прочли первые пятьдесят страниц? Вы должны были летом получить письмо и программу с инструкциями.
Я кивнула. Понятное дело, никакого письма я не получала – поди получи письмо, когда ты спишь в гробу под землей, – но решила, что не стоит вдаваться в детали.
– Тогда, может, расскажете нам свое мнение, мисс Лина… – он снова покосился на журнал. – Мисс Лина Бьюдон. Каковы ваши первые впечатления о «Пробуждении»?
– Что именно вы желаете знать? – осведомилась я не сводя глаз с профессора Линна и глядя на него так же неодобрительно, как он на меня. Глаза у него напоминали черный бездонный омут. Вампир из него бы вышел весьма устрашающий.
– Я спросил, что вы думаете о «Пробуждении». На основании первых пятидесяти страниц. Что угодно, любой аспект, – пояснил профессор Линн с такой издевкой в голосе, что меня замутило.
Еще один пример человеческой натуры, только и всего, напомнила я себе.
Джастин фыркнул. До сих пор мне никогда не приходилось бывать в классе, а я уже от души возненавидела это занятие. Трейси потерлась коленом о колено Джастина. Оба улыбались, слушая мои скованные ответы. Бросив на них короткий взор, я снова сосредоточилась на профессоре Линне.
– Что ж, – промолвила я, – сама я не из тех, кто любит, когда ими командуют. Главной героиней, Эдной Понтеллье, всю жизнь все командуют и помыкают. Вот о чем книга. Главная героиня борется против социальных ограничений. Она чувствует себя в западне. И если вы в самом деле хотите знать мое мнение, а не предвкушаете, что я не выполнила задания, то, по мне, книга просто кошмарная.
Наступила тишина. Потом школьники захихикали.
– Кошмарная? – прошептала Трейси на ухо Джастину, передразнивая меня.
– И вы говорите все это на основании первых пятидесяти страниц? – поднял брови профессор Линн.
– Я читала книгу прежде, сэр.
Вот теперь никто не смеялся. Забившись в глубь сиденья, я закинула левую ногу на правое колено. Ноги у меня выглядели такими длинными и тонкими. Профессор Линн вернулся к своему столу и снова обратился ко мне.
– Вы читали «Пробуждение»?
Болван, у меня в Хатерсейдже лежит первое издание!
– Да, сэр. Трижды.
* * *
Часом позже я убрала книги по английскому в рюкзак и, оглядев комнату, нет ли Джастина, направилась к выходу.
– Мисс Бьюдон?
Я повернулась. Профессор Линн протягивал мне листок, на котором было что-то написано от руки. Забросив рюкзак за плечо, я вернулась к преподавательскому столу.
– Поскольку вы так продвинулись в «Пробуждении», а остальной класс сильно отстает, я решил дать вам письменное задание чуть больше, чем всем остальным. А то нечестно получается, Лина. Ваш литературный кругозор дает вам значительное преимущество.
Я кивнула, хотя мысленно честила себя на все корки. Ну что мне стоило прикинуться, будто я этого романа в глаза не видела? Нет же, захотелось показать себя. Вот и показала. Как-то нечестно это получилось. Хотя мне ли о том судить? За несколько дней я едва ли могла сильно продвинуться в понятиях о справедливости.
Не стану осквернять тобой свои внутренности.
В голове эхом звучал мой же собственный голос. Глубоко вздохнув, я закрыла глаза. Накатило неимоверное облегчение. Став человеком, я уже не могу опуститься в глубины такого безграничного зла. По крайней мере пока. С этой мыслью я снова направилась к выходу.
– Так считаешь, она красивая, да? – обвиняюще спросила Трейси. Я замерла на месте.
– Да нет же, – заверил Джастин, но я знала: он лжет. Уж мне ли было не распознать на слух ложь, когда я сама была гением лжи?
– Нет, считаешь, считаешь! Ты весь урок на нее пялился!
– Просто профессор Линн над ней издевался.
– Она потаскушка! – заявила Трейси. – И я слышала, она встречается с Тони Сасаки.
– Хорошо, она потаскушка. А теперь пойдем, а? – сказал Джастин.
– Она в кампусе-то без году неделя. Слоняется в этих своих черных очках и ни с кем не общается, кроме Тони. Дура чокнутая.
Под сердцем сделалось горячо и душно. Эти людские эмоции, эти гормоны так и вскипели под кожей. Ну до чего раздражает! Я провела языком по зубам, проверяя, не отросли ли еще клыки. Вроде нет. Подождала для верности – не отросли. Я вздохнула.
– Может, хватит о ней? У меня тренировка, – взмолился Джастин.
Скрипнув зубами, я надела солнечные очки и вылетела из класса, нарочно пройдя прямо между ними. Глаза Джастина вспыхнули, он тихонько ахнул – совсем тихо, но я все равно услышала.
Я вихрем слетела по лестнице, со всех ног промчалась по длинному коридору и собиралась уже толкнуть дверь на улицу, но посмотрела налево. Напротив поднималась наверх лестница в художественную башню. Я была так зла, так зла, что на один жуткий момент почти пожалела о том, что уже не вампир и со мной сейчас нет моего братства. Уж тогда сладкой парочке не поздоровилось бы.
Но вместо мщения я отправилась наверх в поисках Тони.
* * *
– Вот правда, не понимаю. Что с ними со всеми? – спросила я.
Прошло двадцать минут, и я поглядывала на часы, нервно расхаживая взад-вперед. У меня оставалось еще пятнадцать минут до следующего занятия: по истории. Хотя, конечно, могла бы насчет часов и не нервничать – уж этого добра тут повсюду хватало, словно в насмешку надо мной. До сих пор мне не приходилось думать о времени, у меня его всегда было вдоволь.
Вся вечность.
Тони начал рисовать меня, хоть я и напомнила, что он-то меня еще не учил водить.
– В субботу, – пообещал он, включая радио на стойке слева от себя. – В субботу. Объедем хоть весь Лаверс-Бэй.
Мы были в студии одни – что к лучшему, потому что я могла говорить все что угодно, не выбирая выражений. Я сердито расхаживала по комнате, уже ни не переживая из-за татуировки.
– Кем они себя возомнили? Потаскушка! – бушевала я. – Да я даже сексом еще никогда не занималась.
Ну то есть обычным людским сексом.
– Трейси Саттон и Джастин Инос одного поля ягоды, – проговорил Тони, уткнувшись в альбом для набросков. – Трейси Саттон – просто сучка. А Джастин Инос – богатенький мальчик, который неплохо умеет писать сочинения. Естественно, они тебя возненавидели. Ты умная и только что побила их на их же собственном поле.
Он, прищурившись, посмотрел на меня, и снова принялся яростно рисовать.
– Зато ты разрумянилась. Может, им стоит почаще тебя обижать. Портрету это только на пользу, – заметил Тони, берясь за карандаш персикового оттенка.
Подойдя к окну, я потерла щеки. Между корпусами школы сновали ученики. Судя по теням на траве, было около одиннадцати. Вампиры не от природы наделены талантом определять время по тени – это умение вырабатывается у них по необходимости. Немало вампиров было испепелено в золу из-за ошибки в расчете.
Группа парней носилась взад-вперед по полю рядом с «Кварцем». Они били друг друга по головам палочками с привязанной на один конец сеткой. Сзади на футболках у них были написаны номера и фамилии. Двое из братьев Инос принимали участие в этой странной забаве. Джастин и старший брат, Кертис.
– Чем это они там, во имя всего святого, занимаются? – спросила я.
Тони поднялся и с карандашом в руке поскакал к окну в такт музыке.
– Лакросс. Государственная религия Уикхэма.
– Правда? – вытаращила глаза я. – А что такое лакросс?
Тони расхохотался. Похоже, я поняла его слова слишком буквально.
– Лина, как в следующий раз окажешься в библиотеке, сделай мне одолжение, посмотри, что такое лакросс. А то если ты и этого не знаешь, тебе тут грозят большие неприятности. Не от меня, конечно, – поспешно уточнил он, – но от всех тех ослов, которые жить без него не могут.
– Лакросс. Понятно, – отозвалась я и направилась к двери за своими вещами. – Видишь ли, – добавила я, повернувшись к Тони, – я уже и так по уши в неприятностях. На сегодняшний день все знают, что я потаскушка, да к тому же и страхолюдина.
Снова сев, Тони прищурился и посмотрел на меня, потом пальцем растер штриховку на своем наброске.
– Уж только не страхолюдина, – утешил он и потянулся за куском угля.
Глава 8
В половине четвертого мой последний урок на сегодня закончился. Выйдя из Хопперовки, я нацепила очки и широкополую панаму и шагнула на лужайку, что тянулась отсюда до «Кварца». Пора было в библиотеку, на работу.
Чем в сотый раз переживать, что Джастин Инос назвал меня потаскушкой, я старалась думать о новой работе, о том, что передо мной теперь впереди – вся жизнь о том, сколько времени мне понадобится, чтобы окончательно влиться в эту живую, дышащую жизнь. Скучала ли я по вальсам в моем замке? По темным аллеям в Лондоне и других городах, разбросанных по всем свету? По возможности убивать и мучить ни в чем не повинных людей? Нет. Не скучала. Но мне отчаянно хотелось увидеть лица членов нашего союза. Лица тех, кого я знала много веков. Кого я сама же и превратила в убийц. Лица моих братьев.
Теперь, став человеком, я поневоле была вынуждена думать о датах и сроках. Сегодня седьмое сентября. Осталось пятьдесят четыре дня до последней Nuit Rouge. Пятьдесят четыре дня до того, как Вайкен станет ждать моего пробуждения. Пятьдесят четыре дня до начала охоты.
* * *
Устроившись за столом для справок в библиотеке, я вытащила задание профессора Линна. С виду оно казалось совсем несложным: «Напишите сочинение в пяти параграфах. На конкретных примерах обсудите, в чем именно состояло пробуждение Эдны». Пожалуй, у меня как раз есть время. Смена тут с четырех до шести. Я взялась за работу. Как пишутся сочинения на пять параграфов? Я набрала себе кое-каких справочников и примерно уже набросала основную идею сочинения, как вдруг чей-то голос произнес у меня над ухом.
– Можно с тобой поговорить?
Я подняла голову. Перед моим столом стоял Джастин Инос.
– Нет, – отрезала я, снова утыкаясь в наброски.
Собственно говоря, я просто не могла на него смотреть. Глаза и губы у него были невозможно, невыносимо красивы. Он пришел прямо с тренировки – в спортивной форме и забрызганных грязью кроссовках. Мне нестерпимо хотелось коснуться золотистых волос, что облепили его лоб спутанными упругими завитками. На щеках еще пылал жаркий румянец, на коже блестели капельки пота.
– Мне надо сказать тебе примерно девятьсот разных вещей, – попытался объяснить Джастин.
И почему он все время надувает губы? Или они у него от природы такие пухлые? Взяв со стола несколько книг, я решительно зашагала по лабиринту проходов между стеллажами.
– Я хотел извиниться, – бросил мне вслед Джастин.
Я засунула книгу в просвет между другими томами на полке и двинулась дальше. Надо расставить эти четыре книги по местам и вернуться обратно.
– То, что говорила Трейси, было очень глупо, и мне не следовало…
– Не трать слов понапрасну, – посоветовала я и, не удержавшись, добавила: – Ты так со всеми девушками обращаешься? Сперва выбегаешь под дождь и расспрашиваешь, чего это они так грустны, а потом насмехаешься? К чему извиняться?
Джастин остановился посреди прохода.
– Трейси просто ревнует. Ты этого не заслужила.
Ты этого не заслужила…
Фраза звенела в ушах, отдавалась дрожью и звоном в голове, эхом в разуме. Последние книги я расставляла уже наугад. А потом повернулась к Джастину и скрестила руки на груди.
– Знаешь, чего я не понимаю в людях?
Джастин наморщил лоб и помотал головой – ему и в самом деле было интересно.
– То, что они наслаждаются чужими бедами. Что искренне хотят сделать другому больно. Я бы ни за что на свете не хотела снова стать такой, не хочу даже дела иметь с такими людьми.
Смущение мое нашло выход в тяжелом вздохе.
– Но я-то не такой, правда, – пробормотал Джастин, хотя я по глазам видела, как он смущен.
В этот момент я заметила краем левого глаза крупные золотые буквы на книжном переплете и повернулась посмотреть поближе. Заголовок гласил: «История ордена Подвязки». Я взяла книгу с полки и сунула подмышку. Джастин сделал несколько шагов по проходу и остановился напротив меня. Грудь его под облегающей футболкой бурно вздымалась.
– Ты и в самом деле особенная, – промолвил он. – Ну в смысле, ты так странно разговариваешь. С таким…
– Британским акцентом?
– Да нет же! Мне нравится тебя слушать. Ты очень умная.
Не знаю, он ли сделал шаг вперед – или я, но внезапно мы оказались совсем близко друг к другу. Губы Джастина почти соприкасались с моими губами. От него пахло свежим молодым потом. Я знала: сердце у него бьется часто, а кровь бежит по венам быстрее, чем обычно. Хотелось бы мне прекратить эти расчетливые вампирские мысли, но не зря говорят – старые привычки умирают долго.
– Уж достаточно умная, чтобы держаться от тебя подальше, – прошептала я, не сводя глаз с губ Джастина.
Он наклонился вперед и – в тот самый момент, когда я уж думала, что он поцелует меня, – взял книгу, что я сжимала подмышкой. Я перевела дыхание. От кожи Джастина пахло травой. Он стоял так близко. Ох, это инстинктивное стремление укусить! Кажется, вот-вот отрастут клыки. Я приоткрыла рот, стараясь не показывать зубы. Джастин выпрямился. Я судорожно вздрогнула, встряхнула головой и закрыла рот.
– Чего это ты такое читаешь? – спросил Джастин, вертя в руках книгу.
– Для уроков истории, – соврала я.
– Так можно мне как-то все загладить? – спросил он, возвращая мне книгу.
– Что именно? – не поняла я.
– Насмешки, – промолвил он, и щеки у него слегка порозовели.
– И как именно? – поинтересовалась я.
– Вот ты где! – раздался тонкий напряженный голосок.
Джастин обернулся. В конце ряда стеллажей, упершись рукой в бедро, стояла Трейси с двумя своими подружками. Видно было: Троица специально подбирает, как им одеваться. На всех троих были джинсы в обтяжку – у каждой своего цвета, – идеально облегающие стройные тела, и подобранные в тон маечки.
Рядом с ними я чувствовала себя дурно одетой великаншей.
– Кертис сказал, что видел, как ты заходишь в библиотеку, – пояснила Трейси, обвивая рукой талию Джастина.
Я развернулась и решительно зашагала к своему столу, делая вид, будто мы с Джастином вообще ни о чем не разговаривали. Еще не хватало – с Трейси связываться. Не хочу быть в положении – язык не выговаривает! – подчиненной, младшей по рангу! Две остальные девицы, так и застывшие в конце ряда, смерили меня взглядом с головы до ног. Одна из них, Клаудия, та невысокая блондиночка, что я видела утром на собрании, улыбнулась мне, когда я проходила мимо.
– Какая милая татуировочка, – сказала она, поворачиваясь к Кейт и бросая ей многозначительный взор. – Можно посмотреть?
Она шагнула ко мне, но я нагнулась к ней и прошептала:
– У тебя на зубах что-то прилипло.
На самом деле у нее там ничего не было, но Клаудия тотчас же вытащила зеркальце и принялась тщательно рассматривать свои зубы. Я оглянулась на Джастина. Тот обеими руками держался за бедра Трейси.
* * *
В тот вечер я ужинала с Тони. Дожевывая последний кусочек своего блюда – куриная грудка в каком-то кремовом соусе, – я не могла сдержать довольной улыбки. Столько вкусов сразу! Лесной аромат тимьяна, острая пряность базилика. И, конечно, сахар.
Мы уже заканчивали обедать, и я пересказывала тот эпизод с Клаудией в библиотеке. Тони так хохотал, что все зубы видно было. Он даже за едой не снял напяленной козырьком назад бейсболки. Футболка, утром такая белая, к вечеру покрылась пятнами краски и угля.
– Здорово! Клаудия Хоторн та еще стерва!
Тони обгладывал куриную косточку. Глянув поверх его правого плеча, я заметила, что в клуб входит Джастин под руку с Трейси, а за ними и вся остальная компания. Девицы, томно покачивая бедрами, направились к стойке с салатами. Хотя они были по-прежнему в джинсах, я вдруг остро пожалела, что не переоделась к ужину во что-то поприличнее. Тони проследил мой взгляд и повернул голову.
– Джастин! Займи нам стулья! – крикнула Трейси, посылая Джастину воздушный поцелуй.
Клаудия и Кейт взяли с двух сторон Трейси под руки и все вместе встали в конец очереди.
– Он прямо угорает, так хочет посноркелить, – донеслись до меня слова Трейси.
– Конечно, тем более тепло, – отозвалась Клаудия, перебрасывая волосы через плечо.
– Да, но все же сейчас сентябрь, – заметила Трейси.
– Август всего-то две недели как кончился, – возразила Клаудия, беря со стойки тарелку.
Я перевела взгляд на Джастина. Он обшаривал глазами полукруглое помещение клуба, столик за столиком. Наткнувшись взглядом на меня, заулыбался. Во взгляде его читалось радостное ожидание. Он направился прямиком к нашему столу.
– Что это ты такое сделала с бедолагой? – спросил Тони с набитым ртом, повернувшись ко мне. Кончики пальцев у него были измазаны углем.
– Что ты имеешь в виду?
– Да он же идет сюда.
Я только и успела, что пожать плечами. В следующий миг Джастин был уже рядом.
– Здорово, Сасаки, – небрежно кивнул он Тони.
Тот кивнул в ответ. Джастин обеими ладонями оперся о стол.
– Можно с тобой поговорить?
– Ты уже говорил. В библиотеке.
– Да, но я хотел у тебя кое-что спросить.
Он быстро перевел взгляд на Тони, потом снова на меня. Тони этого не видел, потому что тоже смотрел на меня.
– Если хочешь о чем-то спросить, спрашивай при Тони, – ответила я.
Тони улыбнулся мне, правда – не разжимая губ, потому что еще жевал. Взгляд его потеплел, и я поняла, что поступила правильно.
– Как знаешь. Я не успел спросить в библиотеке. Мне и правда очень стыдно за то, что я сказал. Вот и подумал – может, пойдешь с нами на сноркелинг в субботу?
Он говорил спокойно, но в глазах прыгали искорки радостного нетерпения. «Угорает, как хочет посноркелить», – пронеслось у меня в голове. Я вспомнила, как Клаудия перебрасывала волосы через плечо.
– Целый день с тобой и твоими милыми друзьями? Нет, спасибо, – сказала я.
Тони фыркнул и уставился в тарелку, чтоб скрыть усмешку. Я понятия не имела, что такое сноркелинг, но, как обычно, решила, что лучше об этом не упоминать. Трейси от стойки метала пламенные взоры в мою сторону. А вот Джастин с меня глаз не сводил. Может, и в самом деле я была права тогда, на пляже? Может, вампирская аура, когда-то помогавшая мне соблазнять смертных и увлекать их навстречу гибели, каким-то образом очаровала и прекрасного всеобщего любимца, Джастина Иноса?
– Будет весело. Мои братья тоже поедут, так что ты не окажешься наедине со мной и Трейси, – добавил он.
– Я пойду только вместе с Тони, – сказала я.
Тони, дожевывавший остаток салата, перестал жевать и разинул рот от изумления, но тут же схватился за салфетку.
– Идет! Тогда встречаемся на парковке возле «Искателя» в субботу, в час.
Джастин развернулся и зашагал обратно к Трейси, а Тони, торопливо сглотнув, посмотрел на меня.
– Ну ничего себе, Лина! Это ж первый раз с восьмого класса Джастин Инос мне хотя бы слово сказал. Терпеть не могу всю эту компанию! Всеми фибрами души ненавижу. Если я знаю, что они куда-то собираются, я туда не хожу. Вроде как из принципа, понимаешь?
– А ты подумай, сколько всего увидишь во время сноркелинга, – посоветовала я. – И сколько набросков сможешь сделать.
– Погоди-ка! – Тони сморгнул – до него наконец начало доходить. Он отложил вилку. – Думаешь, на яхте Трейси наденет бикини на двух веревочках?
Ага, значит, этот самый сноркелинг предполагает катание на яхте. Интересно.
– Ну да. – Я наклонилась ближе к нему и улыбнулась. – У тебя будет столько моделей…
Тони повернулся и бросил взгляд на компанию Джастина.
– А что, круто, – заметил он. – Смогу цельный день пялиться на их буфера и делать вид, будто я это исключительно в художественных целях.
Я рассмеялась – настоящим, идущим изнутри смехом.
* * *
Ночь стала моим любимым временем суток. Дыхание делалось мерным и ровным. Глаза переставали так часто мигать. Напряжение отпускало. Правда, минуты пролетали слишком быстро: мое новое человеческое тело требовало куда больше сна, чем мне бы хотелось. Тем вечером я уселась на диване, поджав ноги, и положила на кофейный столик перед собой «Историю ордена Подвязки». Отсветы белых свечей дрожали на глянцевой коже.
Подавшись вперед, я приподняла указательным пальцем тяжелый переплет. Под ним, на титульной странице, чернели буквы: «Полная история». Сняв массивный том со столика, я положила его на колени, задумчиво провела пальцами по толстой коже. Перелистнула страницу, другую. А потом, сама не успев понять, что делаю, открыла на главе «1348: Зарождение ордена». Там, под именным списком первых членов ордена, был напечатан портрет – грубо сработанная гравюра, а снизу подпись: «Род Льюин. Английский рыцарь, принесший присягу королю Эдуарду III». Тонкие черты лица, квадратный подбородок. Гравюра не отдавала должное знакомой мне вампирской красоте Рода. Я погладила гравюру, но, увы, под пальцами у меня была лишь гладкая бумага.
Я глянула на трюмо. Там стояли две фотографии: одна называлась дагерротипом – фотография на зеркальной поверхности, куске стекла. Дагерротип изображал наше братство, но сейчас оно меня не интересовало. Я глядела на фотографию нас с Родом, вбирая взглядом его эфирную красоту, царственный взор и, разумеется, чуть надменную улыбку. Внутри все свело судорогой, я попыталась перевести дух. Встала с дивана и, опустив голову, побрела в спальню. В груди саднило и ныло.
Книгу я оставила на столике открытой, чтобы портрет Рода глядел на потолок гостиной. Свечи мерцали, отбрасывая по квартире живые, движущиеся тени. Обычно фитили заканчивались к середине ночи, но я успевала заснуть, пока свечи еще горели. Я смотрела, как трепещут под невидимым ветром язычки пламени. Пляска темных теней напоминала о доме.
