Текст книги "Змеи Неба и Пламени (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Кенни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Я оживляюсь при этом.

– У вас есть коровы? Я хочу молока.

Дракон спускается ниже, над травянистым берегом озера, и сбрасывает меня в заросли папоротника, а сам приземляется неподалёку. Он бросает на меня строгий взгляд.

– Ты хочешь пососать из вымени коровы?

– Нет! Я бы подоила её, наверное, – отвечаю я. Никогда в жизни не доила корову, хотя мне хотелось бы попробовать. Однако не стоит показывать излишнего рвения к подобным задачам. Я должна играть роль капризной, избалованной принцессы.

Поддерживая своё испорченное платье, я высокомерно поднимаю подбородок.

– А как насчёт других женщин, которых забрали ваши драконы? Пусть одна из них подоит корову для меня. Я ведь принцесса, в конце концов.

– Ты продолжаешь твердить одно и то же, – его верхняя губа приподнимается, открывая сверкающие огромные клыки. – Искупайся, женщина. От тебя несёт рвотой.

– Может, мне нравится так пахнуть.

– Нет, не нравится. Вчера ты пахла восхитительно, так что предполагаю, что когда у тебя есть выбор, ты предпочитаешь быть чистой и свежей. Сними эти лохмотья и умойся.

Перед тем как ответить, я оглядываю окрестности. Густая, мягкая трава ласкает мои босые ноги. Она куда более зелёная и сочная, чем аккуратно подстриженные газоны в садах дворца. Когда была возможность, я любила бегать босиком по той траве, хотя почти всегда получала выговор от кого-то из подлизывающихся к матери придворных дам – вернее, «дам из свиты».

Здесь я могу бегать по траве босиком, сколько мне вздумается. И воздух здесь намного слаще и чище, чем воздух столицы. Гладкая поверхность озера отражает лазурное небо над головой, а лес рядом шелестит на ветру; каждый листок дрожит, будто радуется самому факту своего существования на солнце и в чистом горном воздухе.

Прозрачная вода озера плещется у берегов, покрытых галькой, делая камешки блестящими и тёмными. Чуть дальше галечный край уступает место песчаным мелководьям, идеальным для того, чтобы снять усталость с ног и облегчить боль в ушибленных конечностях.

Я чувствую себя ужасно, грязная и отвратительная. А прохладная вода так манит, хоть меня и немного пугает мысль о том, какие существа могут скрываться под её поверхностью.

– В воде есть пиявки? Угри? Змеи? – спрашиваю я. – Или другие существа? Там скользко?

– Безопасно. Теперь замолчи и помойся.

– Я искупаюсь, но не на твоих глазах.

– Почему нет?

– Я не хочу, чтобы ты видел меня обнажённой.

Он поджимает крылья, прижимая их к бокам.

– Снова спрашиваю: почему нет?

– Потому что… – Чёрт, мне ещё никогда не приходилось объяснять это раньше. – Я не хочу, чтобы ты увидел моё тело и захотел меня.

Он фыркает.

– Я и так тебя вижу. В тебе нет ничего привлекательного.

– Ты не видел меня полностью.

– И что, если увижу тебя без одежды, это что-то изменит? – сухо говорит он. – Ты думаешь, несколько кусочков бледной человеческой плоти способны вызвать у меня брачный восторг?

– Ну, когда ты так это говоришь, наверное, нет. Но для человеческих мужчин одного только вида или даже намёка на подобное обычно достаточно, чтобы разжечь желание.

– Драконы не испытывают подобных чувств, за исключением одного раза каждые двадцать пять лет, в брачный сезон, – отвечает он. – В это время каждый дракон старше двадцати четырёх лет входит в период течки на одну неделю, и мы соединяемся для откладки яиц.

Удивление вытесняет моё смущение.

– Вы не занимаетесь сексом в другое время?

– Нет.

– А как насчёт супругов или партнёров?

– Большинство из нас выбирает спутника, с которым воспитывает потомство и делит жизнь. Этот партнёр может как быть, так и не быть одним из тех, с кем мы совокупляемся в брачный сезон. Выбор спутника – это вопрос ментального единства и совместимости характеров, а не страсти спаривания.

– Звучит как очень рациональный процесс. А как насчёт любви? Драконы влюбляются?

Он отводит взгляд.

– Некоторые влюбляются.

– Значит, если я разденусь, ты не испытаешь никакого сексуального влечения. По крайней мере, до наступления этого брачного сезона, – осторожно говорю я. В этой мысли есть надежда. Передышка. Шанс на побег.

– Совершенно верно, – говорит дракон. – Брачный сезон начнётся примерно через неделю, когда взойдёт Ребристая луна.

Одна неделя. Лучше, чем ничего. По крайней мере, мне не придётся опасаться жестокого совокупления до тех пор.

– Хорошо, – я тяну за остатки своего испачканного платья. Много усилий не требуется, чтобы оно упало на землю. Я стою обнажённая под солнечным светом, оставшись лишь в кружевном нижнем белье.

Дракон внимательно смотрит на меня, моргая. До сих пор его интонации и выражения были достаточно человеческими, чтобы я могла их понять, но сейчас я совершенно не представляю, о чем он думает.

Медленно я спускаю бельё по ногам и остаюсь перед ним совершенно нагой.

Он шумно выдыхает горячий, сияющий воздух, не отводя взгляда. Его взгляд опускается к области между моими ногами.

– Ты когда-нибудь видел женское тело? – тихо спрашиваю я.

– Нет, – его голос звучит тише, чем обычно. – Оно кажется мягким и хрупким, что прискорбно. Но твои груди подходят тебе.

Горячая краска заливает моё лицо.

– Это самый отвратительный комплимент, который я когда-либо получала.

Он недовольно ворчит.

– Это не был комплимент. Просто утверждение факта. Ты… пропорциональна. По крайней мере, мне так кажется. Для человека, разумеется.

– Уходи, – резко бросаю я. – Перестань на меня смотреть.

– Я должен следить за тобой, раз уж ты, кажется, готова причинить себе вред, – отвечает он. – Пока ты купаешься, я поищу ягоды или коренья, чтобы накормить тебя.

Поворачиваясь к нему спиной, я вхожу в прохладную воду озера. Я чувствую его взгляд на себе, когда погружаюсь глубже, пока вода не поднимается до колен, до бёдер, до ягодиц, до талии. Лишь когда я по плечи погружаюсь в озеро, слышу его тяжёлые шаги и шелест кустов – он ушёл искать еду.

У меня нет мыла, и вода намного холоднее, чем я ожидала, но я всё же умудряюсь отмыться, распутываю пальцами колтуны в волосах, пока они не начинают выглядеть прилично. Когда выхожу из воды, меня всю трясёт от холода. Кожа покрыта мурашками, а ноги дрожат.

Я ступаю на берег, ожидая…

Чёрт. Действительно ли я ожидала, что меня встретит горничная с тёплым полотенцем и мягким халатом? Такая роскошь осталась в прошлом. Единственный более-менее целый лоскут одежды – это рваное, испачканное рвотой платье, которое я сняла перед тем, как войти в озеро, и я уж точно не надену его снова. Я могла бы попробовать его постирать, но тогда придётся ждать, пока оно высохнет.

Моё нижнее бельё всё ещё лежит на берегу, но, подняв его, я замечаю, что его задняя часть покрыта влажным песком. Так что это тоже не вариант.

Я остаюсь одна, совершенно голая и промокшая, на берегу озера в центре владений драконов. И куда делся чёрный дракон? Вряд ли он чем-то поможет – сомневаюсь, что у него в пещере найдётся сундук с женской одеждой.

Может, удастся найти какие-нибудь листья, чтобы прикрыться.

Осторожно ступая по гальке, я перебираюсь на траву, а оттуда направляюсь в лес. Огромные, древние деревья раскинули плотный полог над головой, поэтому подлесок почти отсутствует. Неподалёку от меня виноградная лоза с широкими листьями в форме стрелы обвивает один из стволов. Я подхожу и тянусь к ней.

– Я бы на твоём месте этого не делал, – голос дракона вибрирует, проникая в самое нутро.

– Почему нет?

– Эти лозы ядовиты. Их нельзя есть – они смертельно опасны, а если дракон хоть лизнёт их, его язык покроется огромными волдырями. Думаю, для твоей нежной человеческой кожи они будут не менее разрушительны.

– Мне нужно чем-то прикрыться. И я замерзла, – я резко разворачиваюсь и сверлю его взглядом. – Ты худший похититель на свете. Ты ведь говорил, что ты – принц? Если ты не можешь позаботиться об одном маленьком человеке, как же ты правишь всей расой драконов?

– Очень плохо, видимо, если половина моего клана погибла. Если ты закончила меня оскорблять…

– Я не закончила. – Несмотря на холод и дрожь, ярость придаёт мне сил. – Если уж ты собираешься похищать кого-то, нужно знать, как сохранить ему жизнь, ты это понимаешь? Ты привёл меня сюда, чтобы я могла помыться, но не позаботился о том, чтобы мне было во что одеться или как согреться после купания. Здесь нет ни мыла, ни полотенец, ни горячей воды. Твоя пещера неудобная и примитивная, не подходит даже самому бедному крестьянину, не говоря уже о короле драконов. Нет ни уборной, ни даже таза для мытья рук, нет подушек, простыней, одеял. Я не ела, мне холодно, я мокрая, и я хочу чашку чёртова чая!

Дракон слегка отшатывается от моей ярости и издаёт горячий, возмущённый вздох, выдыхая оранжевый пар.

– Иди и принеси мне что-нибудь надеть! – кричу я на него.

Он осторожно пятится из леса, прижимая крылья, чтобы не задеть деревья.

– Я оставил немного еды на камне у озера для тебя.

– Снова сырое, кровавое мясо? Потому что я отказываюсь это есть. Мы, люди, готовим еду. Может, ты слышал об этом.

– Я не идиот, – холодно отвечает он.

– Ты чудесно играешь эту роль.

Он обнажает зубы и прищуривает глаза.

– Я собрал ягоды, орехи и стебли крессилии.

– Прекрасно, – выплёвываю я. – Теперь у меня выбор: либо есть ягоды и стебли, которые могут быть для меня ядовиты, либо ломать зубы об орехи. Это просто идеально. – Скрестив руки, я направляюсь к озеру.

Только прохожу мимо него, как что-то тёплое и влажное скользит по моим ягодицам. Кожа мгновенно вспыхивает, и шок переплетается с жаждой тепла. Я резко оборачиваюсь.

– Ты меня лизнул?

Фиолетовый язык дракона скользит по его клыкам.

– Нет.

– Лжец.

– Я только подумал… если ты замерзла, я могу согреть тебя.

– Мне нужна одежда. Я не могу всё время ходить вот так, голой.

– Почему не можешь? – Он медленно моргает, глядя на меня. – Твоя форма не вызывает отвращения. Зачем скрывать её?

– Ради уединения и защиты. У людей нет шерсти или чешуи. Одежда помогает защититься от холода, а также прикрывает интимные места. У вас, драконов, ведь тоже есть свои… интимные места, верно?

– Да, но мне несложно их показать, если хочешь взглянуть…

– Нет! – восклицаю я. – Нет, не хочу.

Я отворачиваюсь от него и иду к берегу озера. Слева замечаю плоский камень, на который он положил собранную еду, среди которой есть крупные тёмно-синие плоды размером с мой кулак – наверное, они кажутся ему ягодами. Ни один из фруктов не помят, хотя некоторые проколоты когтями, видимо, когда он их собирал. Я осторожно подношу один к губам и откусываю. Как только сладкий сок касается моего языка, я погружаю зубы в мякоть с тихим стоном облегчения.

Дракон располагается на траве, огромным телом растянувшись рядом, и приближает свою голову ко мне, раскрывая пасть, откуда медленно вырывается тёплое дыхание.

Постепенно тепло проникает в тело, и вскоре я перестаю дрожать. На самом деле мне становится комфортно, стоя здесь нагой, с сочными фруктами, утолившими голод, и сладким соком на языке. Орехи тоже вкусны, их хрупкие скорлупки легко уступают, раскрывая съедобную мякоть. Стебли, которые собрал дракон, жилистые, но со сносным вкусом.

– На первый раз сойдёт, – говорю я ему. – Но тебе придётся научиться кормить меня как следует. А что насчёт остальных женщин? Их тоже кормят?

– Я позабочусь об этом, – его ноздри слегка раздуваются. – Вопреки твоему жалкому мнению обо мне, у меня есть здравый смысл. Эшвелон и Фортуникс принесут припасы, когда вернутся с чародейкой.

– С чародейкой?

Он, кажется, не слышит моего вопроса.

– Твой запах теперь куда более приятный, – его толстый раздвоенный язык снова мелькает снаружи. – Ты спокойна и довольна, так?

– Спокойна, сыта и согрета. Но не довольна. Довольна буду только тогда, когда ты меня отпустишь.

Он вздыхает, и мощный поток горячего воздуха заставляет меня отпрыгнуть с коротким вскриком.

– Извиняюсь, – пробурчал он. – Но я уже объяснил, почему не могу тебя отпустить. Ты здесь для участия в брачном сезоне.

Отчаяние снова сжимает моё сердце. Как может столь разумное существо быть таким упрямым и глупым? Может, ему стоит наглядно показать? В конце концов, на кону не только моя жизнь, но и жизни других женщин, похищенных драконами.

– Как я уже говорила, ничего не получиться. – Я прислоняюсь ягодицами к камню и поднимаю одну ногу, упирая ступню в камень. Я раздвигаю бедра, позволяя дракону полностью увидеть свою вагину. Пальцами я раздвигаю половые губы. – У женщин три отверстия. Маленькое спереди для мочи, другое сзади для кала. Видишь это? Отверстие посередине?

Он издаёт какой-то приглушённый звук, который я принимаю за утвердительный ответ.

– Это отверстие для секса и для рождения детей. Ты должен понять, что мои отверстия слишком малы, чтобы принять драконий член. Ты убьёшь меня. Ты убьёшь всех нас. Кроме того, недопустимо – проникать или совокупляться с кем-то без его согласия.

– Я никогда не планировал совокупляться с тобой в этом облике! – восклицает он. – Именно поэтому сюда приведут чародейку, чтобы превратить тебя и остальных человеческих женщин в драконов. И даже тогда никто не будет принуждать тебя к спариванию. Самцы будут ухаживать за вами и исполнять брачные танцы. Затем ты сможешь выбрать того, кто тебе по душе.

Ох.

Я испытываю облегчение, узнав, что не будет насильственного совокупления между драконами и человеческими женщинами, но… мысль о том, что меня навсегда превратят в дракона, не кажется мне более привлекательной.

– Ты не можешь так поступить, – говорю я ему. – Ты не можешь превратить нас в других существ против нашей воли.

– Это прискорбная необходимость.

– Не существует чародейки, способной на такую магию.

– Напротив, существует. Телиз, дочь Верховного Чародея твоей матери.

– Но её изгнали из двора несколько лет назад за нарушение магической практики, – возражаю я. – Да, она талантлива, но небрежна. Иногда её заклинания имеют очень плохие последствия.

– У нас нет другого выбора, – спокойно отвечает дракон. – Она – самая могущественная чародейка на континенте, и у меня нет времени искать кого-то другого. Брачный сезон почти настал.

– Каждая женщина, которую ты превратишь, будет ненавидеть тебя, – с жаром говорю я. – Ни одна из нас не захочет спариваться.

– Э, но вы захотите. Став драконами, вы ощутите брачный призыв, как и мы. Вы не сможете устоять. И если всё-таки устоите, у нас будет двадцать пять лет, чтобы ухаживать за вами и покорить вас до следующего брачного сезона, – он снова бросает взгляд между моих ног, и я осознаю, что всё это время сидела, расставив ноги. Поспешно сдвигаю бёдра, мысли лихорадочно носятся в голове.

Значит, он не хочет ни съесть меня, ни насиловать. Он хочет превратить нас всех в драконов и либо соединиться с нами в брачный сезон, либо ухаживать двадцать пять лет. Неприемлемо. Значит, мне придётся вернуться к своему первоначальному плану – сделать себя настолько неприятной, чтобы мысль о том, чтобы терпеть меня рядом ещё двадцать пять лет, заставила его содрогнуться.

Я беру ещё один плод и щёлкаю пальцами, глядя на него повелительным взглядом.

– Давай, продолжай дышать на меня. Мне нужно больше тепла, дракон.

9. Киреаган

Меня свели к роли камина для этого маленького существа с гладкой кожей и роскошными желтыми волосами. Чем дольше я сижу здесь, согревая её своим дыханием, наблюдая, как её кожа становится розовой от тепла, тем сильнее во мне желание лизнуть её снова. Не уверен, это примитивное желание охотника или нечто иное, незнакомое мне побуждение. В любом случае, я не должен поддаваться этому порыву. Слишком велик риск, что я просто проглочу её целиком.

Я на мгновение представляю это. Не разрывать её плоть, а проглотить её целиком, чувствуя, как её конечности бьются у меня в желудке. Она, живая, внутри меня. Ставшая частью меня. Эта тёмная, чудовищная мысль, рожденная из глубин моей природы, из каких-то древних, менее цивилизованных аспектов моего существа.

Поколениями драконы стремились подняться над своими звериными инстинктами. С яиц нас обучают как Драконьему языку, так и Общему Языку. Мы учимся рассказывать устные истории, стихи и эссе. Мы пишем длинные фразы на стенах пещер на Драконьем языке и переводим их вслух на Общий Язык.

Думаю, именно поэтому мне казалось, что я знаю о людях достаточно, чтобы осуществить свой план. Я изучал их язык и политику на протяжении всей своей четверти века. Но мои исследования не охватывали мелких деталей их повседневной жизни, таких как чай и мыло, их привычки в еде и предпочтения в гигиене. Очевидно, это было серьёзным упущением.

Мой взгляд скользит по телу Принцессы, отмечая каждый синяк, что я оставил. Их присутствие меня беспокоит. Хотел бы я сразу исцелить все эти повреждённые места.

– Я хочу ещё таких, – принцесса поворачивается ко мне и поднимает наполовину съеденную ягоду. – Принеси мне ещё.

На мгновение меня отвлекает треугольник розовой плоти между её ног – две округлые губы с углублением между ними. Ранее она показала мне свои гениталии от страха, а теперь мне любопытно взглянуть на них снова. Они кажутся куда сложнее, чем брачная щель у самки дракона.

Теперь, когда она знает, что я не стал бы спариваться с ней в этой форме, она снова стыдится своего тела. Замечая, что я смотрю на неё, она прикрывает это место свободной рукой.

– Иди и принеси то, что я хочу, – резко бросает она.

Я удаляюсь, кипя от гнева из-за того, как она мною командует… мною, принцем драконов. Когда я возвращаюсь с ещё одной ягодой, она полощет свой наряд в озере. Она надевает мокрую одежду, которая скрывает от меня её зад и гениталии.

– Где одежда, которую ты обещал? – спрашивает она.

– Она скоро будет. Завтра.

– Это недостаточно скоро. Мне нужно что-то сейчас.

– Возможно, у одной из других пленниц есть что-то, что ты могла бы надеть, – говорю я. – Или, может, где-то найдется кусок гобелена, обрывок парусины…

– Ты ждёшь, чтобы я, принцесса, надела кусок парусины? – Её синие глаза расширяются, в манерах читается высокомерие и ярость. – Ступай и принеси мне платье, дракон. Я требую его. Принеси мне платье прямо сейчас. Найди его.

– Как пожелает Ваше Высочество, – огрызаюсь я. – Если потребуется, сорву платье с другой пленницы.

Её выражение мгновенно меняется. Этот переход настолько резок, что я начинаю подозревать, что все её жалобы и требования – лишь спектакль. Она притворяется, хотя я не уверен, зачем.

– Не раздевай другую пленницу, – восклицает она уже мягче. – В этом нет нужды. Просто… найди мне что-нибудь. Может быть, у кого-то из других пленниц есть запасной плащ. Или, полагаю, я могла бы превратить верхнюю юбку своего платья во что-то вроде временной одежды. Она осталась в твоей пещере.

– Тогда мы пойдём за ней. Роткури уже должен был закончить убирать после тебя.

– Роткури – это тот синий дракон, с которым ты говорил по дороге сюда?

– Да. – Я не говорю ей, что ещё сказал мне Роткури… что он лизал свою пленницу, и ей это сильно понравилось. Он сказал, что чем больше он это делал, тем охотнее она соглашалась остаться с ним. Его рассказ и был причиной того, что я лизнул Принцессу по спине ранее. Но, похоже, на неё это не произвело такого же эффекта, как на пленницу Роткури. Возможно, я лизнул её не в том месте.

– Я бы предпочла не болтаться в твоих когтях, – произнесла Принцесса. – Есть ли на твоей спине место, где я могла бы безопасно сидеть?

Я опускаю тело к земле.

– Можешь посмотреть сама.

Она подходит ко мне, ставит босую ногу на мою переднюю лапу и поднимается, чтобы взглянуть на мою спину.

Мои чешуйки, какими бы прочными они ни были, чувствительны к прикосновению, и легкий вес её ноги на лапе вызывает неожиданную дрожь. Она касается моей шеи, упираясь одной маленькой ладонью в мои чешуйки.

Где-то у основания хвоста я ощущаю слабое, пульсирующее возбуждение, и мой член касается щели, в которой скрыт.

Это не то, что я чувствую, когда мне нужно справить нужду. Это совсем другое ощущение.

– Кажется, между двумя твоими шипами есть место, где я могу сесть и держаться, – говорит Принцесса. – Я попробую забраться наверх.

Она собирается сесть на меня, оседлать, прижав свои нежные половые органы прямо к моим чешуйкам. Еще одна волна возбуждения прокатывается по телу – более глубокая, тяжелая дрожь, и мой член увеличивается внутри своего укрытия. Если он вырастет еще немного, то сам выйдет наружу. Этого я не могу допустить.

Я резко поднимаюсь, и Принцесса соскальзывает с моей лапы на траву. Она выглядит очень расстроенной.

– Я понесу тебя в когтях, – говорю я ей.

Она скрещивает руки на голой груди.

– Нет.

– Ты не можешь мне отказать. Здесь командую я.

– Ты похитил меня из моего города в самый разгар кризиса, – парирует она. – Я не знаю, что стало с моими друзьями, с хорошими людьми во дворце, с моей матерью… – Она запинается. – Ты обязан переносить меня так, как я этого хочу, из уважения к моему достоинству.

Горе поглощает меня, как разрушительная приливная волна, сметая все мягкие чувства. Я бросаюсь к ней, обнажив клыки, нависаю над ней, как грозный монстр, как грохочущая гора гнева. Её лицо бледнеет, но она не отступает, даже когда я говорю с ней самым мрачным тоном, мои челюсти всего в шаге от её лица.

– Твоё королевство много лет охотилось на мой народ, – рычу я. – За одно это вы заслуживали ту бойню, что мы устроили вашим армиям. Но этого оказалось мало, ваш Верховный Колдун убил мою обожаемую бабушку, на советы которой я надеялся. Он убил мою дорогую сестру, без которой мы с братом остались абсолютно потерянными. Он похитил мою Наречённую, дракона-воина, которая стала бы моей спутницей. Она была прекраснее и сильнее, чем ты, жалкое создание, когда-либо сможешь себе представить. Ты и твои обрекли мою расу и разрушили моё счастье навеки. Я не должен тебе ничего. Ты – ничто.

Это правда. Она для меня всего лишь кусок, который легко можно было бы захватить зубами и разжевать.

Она смотрит на меня, тяжело дыша от ужаса. Но потом что-то меняется в её лице – её глаза становятся мягче, теплее. Она осторожно кладёт руку на мой нос, прямо между ноздрями.

На мгновение я замираю. Удерживаемый и парализованный этим нежным касанием.

Она не просит прощения за то, что её народ сделал с моим. Она просто касается меня, будто этого достаточно.

Этого недостаточно.

Я отшатываюсь с рычанием и, схватив её передними лапами, взмываю в воздух.

Когда мы возвращаемся в пещеру, в гнезде не хватает двух небольших кусочков, а каменный пол недавно вымыт.

Я опускаю её в гнездо.

– С этого момента, если тебе нужно будет облегчиться, делай это здесь. – Я вытягиваю неглубокую глиняную чашу из глубины пещеры. – Я буду избавляться от твоих отходов по мере необходимости.

– А где драконы справляют нужду? – спрашивает она.

– Иногда с обрыва. Обычно в океан или в укромной яме на земле, где можно закопать. – Я ложусь поперек входа в пещеру, повернувшись к ней спиной. – Одевайся.

Послеполуденное солнце согрело камень, и тепло просачивается сквозь чешуйки, достигая костей. Я могу создавать своё тепло, но приятно греться в этом восхитительном солнечном свете.

Отец всегда говорил, что разные элементы природы питают силу каждого дракона. Моя способность – ярко-оранжевый огонь, так что логично, что солнечные ванны восстанавливают мою энергию быстрее, чем просто отдых. Варекс, со своей магией пустоты, предпочитает темные ночи без луны и часто отправляется в полеты среди полуночи.

Солнце может восстанавливать мою магию, но оно также навевает сон. Усталость сковывает меня: сердце ранено, тело измотано, а то немногое, что я успел получить при отдыхе прошлой ночью, явно недостаточно. Когда веки начинают смыкаться, я не сопротивляюсь. Мое тело загораживает вход в пещеру. Если Принцесса снова решит направиться к обрыву, я почувствую это и смогу её остановить. К счастью, она, кажется, стала менее склонна к саморазрушению, когда поняла мою истинную цель. Мне следовало объяснить всё это с самого начала.

Но, как я уже говорил, я ей ничего не должен.

Купаясь в тёплом солнечном свете, я погружаюсь в сон.

Пока её голос не нарушает тишину.

– Когда-то у меня была жена,

Что забрала мою жизнь,

И похоронила меня

Под водой морской.

Чёрт ее побери.

Она поёт громко, весело. Нарочно нарушает мой покой, маленьким актом мести.

Я не дам ей удовольствия знать, что она разбудила меня. Хотя дрожь в заострённых ушах, возможно, уже выдала меня.

Принцесса продолжает петь:

– Моряк поймал меня в свою сеть

С лодки, что выиграл в пьяном споре.

Я поглотил его душу,

Чтобы стать целым,

Какую глупую историю она рассказывает, и какой дурацкой песней её сопровождает. Она крутится по кругу, и конца ей нет, нет конца – кто мог выдумать такое отвратительное средство пытки?

– Я отправился в таверну, чтобы выменять эль,

И трактирщица молила: «Расскажешь мне историю?»

И я ответил…

Когда-то у меня была жена,

Что забрала мою жизнь,

Каждый раз, как я начинаю снова засыпать, принцесса меняет тембр или громкость голоса. Наконец, я не могу больше это терпеть. Я резко поднимаюсь и поворачиваюсь, хвост хлещет воздух, крылья изогнуты, челюсти сжаты.

Она сидит в гнезде, облачённая в рваные кусочки розового шёлка – один из них завязан вокруг талии, другой обвивает грудь. Глаза её широко раскрыты, в них смешаны ужас и возбуждение, и она улыбается с торжеством, наслаждаясь тем, что вызвала мою реакцию.

Черт возьми, она безумно красива.

Слова вырываются из моего горла в виде раздражённого рычания.

– Ты отвратительна.

Её улыбка становиться жестче.

– Говорит отвратительное чудовище.

Я медленно подкрадываюсь к ней, как хищник, подходящий к добыче.

– Ты прекратишь петь эту песню.

– Заставь меня.

– Какое упрямство для такой хрупкой и беззащитной.

Она делает шаткий вдох, когда я возвышаюсь над ней и сверлю её взглядом. Воздух вокруг нас становится густым и натянутым, как электрическое напряжение. Я не знаю, что собираюсь сделать. Я отказываюсь вредить ей, но она выводит меня из себя так, что мне нужно сделать с ней что-то. Я хочу её тело между моими зубами, под языком, прижатое к моим чешуйкам. Я восхищаюсь её ярким, живым мужеством, и всё же хочу, чтобы она подчинилась мне, покорилась.

Я опускаю нос и проводя им по её щеке, позволяя ей почувствовать моё горячее дыхание.

– Ты, – бормочу я. – Ты должна быть хорошей девочкой.

Она резко вдыхает. Не отстраняется.

Мой язык вырывается вперёд и проводит линию по ее горячей, розовой щеке. На этот раз возбуждение намного сильнее, оно пронзает меня от рогов до хвоста.

Она начинает петь снова, тихо.

– Я поглотил его душу, чтобы стать целым…

Из груди вырывается рычание.

– Ты хочешь, чтобы я тебя убил?

– Может быть. – Что-то пугающее мелькает в её глазах.

– Не думаю, что ты этого хочешь. Ты слишком полна духа, жизни. Ты источаешь жизненную силу, мужество… что-то… – Я вдыхаю её аромат, эту хрупкую сладость.

– Я делаю это, не потому что хочу, чтобы ты меня убил… больше не хочу. Но я хочу, чтобы ты страдал. Ты заслуживаешь страданий. Все драконы их заслуживают за то, что они сделали.

– Вы нас преследовали.

– А вы не преследовали вас раньше? Потому что я слышала, что много веков назад драконы ели людей. Мы были такими вкусными маленькими закусками для вашего рода.

– Вкусными… маленькими… закусками, – пробурчал я, проводя языком по её горлу. – Продолжай дразнить меня, принцесса. Посмотрим, что будет.

Она дышит тяжело и быстро, но поднимает подбородок. Будто даёт мне доступ к горлу.

Я прижимаюсь к её шее, рисуя по ней влажными мазками языка. Я едва понимаю, что делаю, и не понимаю, что происходит. Тепло пульсирует между нами, безумное голодное влечение, животная потребность.

Когда она говорит, её голос дрожит.

– Ты заключил союз с Ворейном не только из-за злобы на прошлые обиды. Должно было быть что-то ещё.

На её проницательное замечание я останавливаюсь.

– Да. В этом году нас поразила новая чума, и она уничтожила всю живность на этом архипелаге. Другие острова лишены всего, кроме самых мелких животных.

– Чума распространялась между островами? Это довольно необычно, разве нет?

– Наверное, да. Я никогда раньше не задумывался над этим, но это странно, как чума распространилась так быстро. Она не заражала драконов… мы прилетали с одного острова на другой, надеясь на добычу, и находили, что чума уже уничтожила большинство зверей. Будто болезнь обладала собственным разумом и пыталась намеренно нас истощить. У нас на Уроскелле едва ли хватает пищи для выживания, – говорю я ей. – Но когда появится следующий выводок драконов, нам нужны лучшие угодья для охоты, иначе многие из нас умрут от голода. Молодняк растет быстро и им требуется много пищи для поддержания роста. Благополучие драконят должно стоять выше благополучия взрослых и старейшин.

– Старейшины – это взрослые драконы? – Она осторожно отодвигается, избегая моего языка. – Сколько тебе лет?

– Мне будет двадцать пять лет через три недели после Ребристой луны.

– И сколько живут драконы?

– Счастливчики живут до ста пятидесяти лет. Любой дракон старше восьмидесяти считается старейшиной. – Я колеблюсь, прежде чем продолжить, но, поскольку она вскоре станет драконом, думаю, ей стоит знать это. – Старейшины и взрослые переживают брачную лихорадку каждые двадцать пять лет без исключений, но мы фертильны только два или три из этих циклов. Некоторые драконы спариваются много раз за сезон, но так и не дают потомства, а другие откладывают одно или два яйца, и не все из них могут вылупиться.

– А сколько времени нужно, чтобы драконье яйцо вылупилось?

– Яйца откладываются примерно через неделю после спаривания, и могут вылупиться в течении семи дней. Некоторые яйца требуют немного больше времени. Мой брат опоздал на три недели, но его случай был редким. Обычно, к тому времени, мы понимаем, что яйцо не жизнеспособно.

Мне кольнуло сердце, когда я вспомнил разговор с Варексом о его вылуплении. Я жажду испытать радость вылупления с членами моего клана.

Принцесса нахмурила маленькие бровКи.

– Насколько я понимаю, это будет твой первый брачный сезон?

– Да. – Я отступаю от неё, ощущая внезапное чувство вины. – Я должен был пережить его с Мордессой, но её уже нет.

– Она была твоей невестой?

– Моей Нареченной, да. Она была бы моей спутницей на всю жизнь.

– То есть ты любил её.

Почему это так важно для всех? Любовь, любовь, чёрт возьми, любовь… есть и другие узы, не менее важные.

– Я испытывал восхищение ей, – мрачно говорю я. – Она была сильной и умной. Искусной воительницей и охотницей. Красивой и здоровой.

Принцесса приподнимает бровь.

– Это всё?

– Я тебе говорил, не все драконы выбирают спутника жизни по страсти.

– Звучит, печально. Я думала, что союз, в котором сочетаются и восхищение, и страсть, был бы идеальным.