Текст книги "Змеи Неба и Пламени (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Кенни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Я медленно отступаю, подстраиваясь под его размеренный шаг, пока не чувствую, как на мою обнажённую спину падает дождевая влага. Я всё ещё в пещере, далеко от опасного края, но Киреаган замедляет шаг и говорит:

– Осторожнее, принцесса.

Он прав. В любой момент в пещере может подуть ещё один порыв ветра – и на этот раз не просто ветерок, а настоящий ураган, который схватит меня и унесёт навстречу смерти.

Я дьявольски улыбаюсь Киреагану и делаю ещё один шаг назад.

В его глазах вспыхивает тревога.

– Прекрати, Серилла.

Еще один шаг назад.

– Ты, глупышка. – Он скалит зубы и выпрыгивает из гнезда. – Повинуйся мне. Иди ко мне.

– Заставь меня.

– То, что ты подвергаешь себя опасности, никогда не было частью этой игры, ты, прекрасная обманщица, – говорит он.

Ещё один резкий порыв ветра, и я вздыхаю, думая, что, возможно, всё-таки зашла слишком далеко. Но порыв обволакивает моё обнажённое тело, холодя соски, а затем снова уносится из пещеры – на этот раз без всасывающей силы.

Киреаган не ждёт, пока порыв ветра станет сильнее. Он набрасывается на меня через полсекунды, разворачивает и толкает вглубь пещеры.

Я вырываюсь из его хватки, но он ловит меня за запястье и прижимает к себе. От прикосновения моей шелковистой кожи к его коже он издаёт глухой стон. Он прижимает меня спиной к своей груди, а задницей – к своим бёдрам. Его когтистая рука сжимает мою грудь, а другая обхватывает меня за талию.

– Ты, чёрт возьми, моя, – рычит он, и я резко вздыхаю, потому что это его драконий голос, низкий и гортанный, вырывающийся из самых тёмных глубин его дикого сердца.

– Нет. – Я выворачиваюсь из его хватки, и кончики его когтей оставляют на моей коже кровавые точки, полукругом вокруг груди. Как только он замечает кровь, отпускает меня, и я отползаю прочь.

Но через мгновение он снова набрасывается на меня, хватает за руку и за бедро и швыряет в гнездо. Трава мягкая, но немного колется, и я ползу вперёд на животе так быстро, как только могу, направляясь к краю.

Киреаган хватает меня за лодыжку и за волосы. Он тащит меня к себе, а я брыкаюсь и ругаюсь. Я и в лучшие времена не была бойцом, и ему до смешного легко волочить меня по траве. Он переворачивает меня и набрасывается на меня, упираясь коленями в мои бёдра и прижимая одну руку к моей шее. Другой рукой слегка проводит по моей груди, по соскам, а затем по животу. Мой живот вздымается от прерывистого дыхания, когда эти острые когти царапают кожу, и я лежу неподвижно, осознавая, что этот дракон может разрезать меня на ленты, если захочет.

Моя промежность дрожит от предвкушения, когда он опускается ниже. Когда он сгибает указательный палец и проводит костяшкой по моему клитору, я тихо и отчаянно вскрикиваю.

Он устраивается между моих бёдер. Я притворяюсь, что пытаюсь свести их, но он раздвигает их по шире и слегка проводит губами по моей киске. От этого нежного прикосновения я начинаю извиваться.

Но я не хочу, чтобы он был нежным, не сейчас. Я хочу, чтобы он был жестоким. Я хочу, чтобы меня изнасиловали.

Поэтому я даю ему пощёчину, прямо по лицу, и пока он рычит в ответ, отползаю прочь на четвереньках.

Он набрасывается на меня, и я сразу понимаю, что именно этого я и хотела. Весь мой мир исчезает, кроме щекочущей травы под животом и его массивного тела, придавливающего меня к земле. Его жар и сила ощущаются на моей коже; его грудь вздымается от тяжёлого, звериного дыхания. Он дышит мне в волосы, приподнимая и седлая меня, сжимая мои бёдра. Приняв позу волка во время спаривания. Одна большая рука скользит под мой живот, приподнимает мой таз, заставляет зад приподняться. То, что он делает, инстинктивно, это сочетание человеческого желания и драконьей настойчивости.

Тупая, горячая головка его члена упирается в мое влагалище, и я хнычу. Не могу вымолвить ни слова. Не могу думать ни о чем, кроме того, что лежу на лице, задницей вверх, раздавленная и замурованная мощными руками и ногами дракона-перевертыша, который отчаянно хочет меня оплодотворить.

Он выгибает спину. Двигает бёдра вперёд. Врывается в меня с яростной силой.

Я закатывают глаза, сжимаю губы. Я натянута до предела, на грани боли. Он такой большой, черт…

Тяжело дыша, он медленно и плавно отстраняется, его гигантская длина выходит из моего тела почти полностью, но не совсем. В следующую секунду он врывается в меня, вызывая у меня короткий вскрик. В ответ он рычит, и этот дикий звук заставляет меня трепетать. Я хочу, чтобы он издавал больше этих диких, мужских звуков, поэтому тихо стону. Хриплое, стонущее рычание, исходящее от его тела, полностью отключает мой разум, и я сдаюсь.

Он губами находит моё плечо и облизывает меня своим раздвоенным языком, прежде чем издать задыхающийся стон, почувствовав вкус моей кожи. То ли мой запах, то ли вкус сводят его с ума, и он начинает яростно, жестоко трахать меня. Сначала он стоит, сгорбившись, как волк, навалившись на меня, вбиваясь в меня своим членом, но затем выпрямляется, кладёт руку мне на голову и вдавливает мою щеку в гнездо, продолжая безжалостно долбить.

Моё тело полностью подчиняется ему. Все мысли путаются, и единственное, чего я хочу, единственное, что мне нужно, – это оргазм, который всё сильнее и сильнее нарастает внутри. Я в ужасе от того, что он кончит, что он остановится слишком рано, прежде чем я достигну того, чего хочу.

– Сделай так, чтобы я кончила, – хнычу я сквозь рыдания. – Пожалуйста, пожалуйста, дракон, сделай так, чтобы я кончила, сделай так, чтобы я кончила.

С жестоким рычанием он входит в меня так глубоко, что я думаю, он сломает меня, но это усиливает оргазм, дарит мне ещё один всплеск удовольствия, приближает меня к вершине. Я кричу «да», а он рычит от смеха и толкается с удвоенной силой.

– Принцесса Элекстана в моём гнезде, – хрипло и торжествующе говорит он. – С её красивой задницей в воздухе, умоляющая кончить от моего члена. Скажи это ещё раз, принцесса.

Я не думаю ни о гордости, ни о горе, ни о чём-либо ещё – я полностью подчиняюсь. Я едва могу вымолвить слова, потому что он так сильно трахает меня, сотрясая всё моё тело, но мне удаётся пробормотать распухшими от страсти губами:

– Заставь меня кончить, пожалуйста. Не останавливайся, никогда не останавливайся… о боже… – Мой голос срывается на тонкий визг, когда он пальцами яростно вцепляется в мои волосы, а когтями другой руки царапает мою спину. Жестокость этого поступка поражает меня, как вспышка драконьего пламени, приводит мой клитор в трепетное неистовство, заставляет оргазм пронзить тело, как жидкое пламя.

Резкие, короткие вскрики срываются с моих губ снова и снова. Я не контролирую свои конечности – пальцы впиваются в гнездо, бёдра дрожат, а он всё равно трахает меня, громко и тяжело сопя, быстрее, быстрее – он кричит, и этот крик похож на агонию, и его тело склоняется надо мной. Я чувствую, как он пульсирует внутри меня, выпуская сперму в мою матку.

– Ты родишь мне потомство, – шепчет он, гладя меня по волосам, его член по-прежнему до основания погружен в меня. – Сущность моего вида и твоего соединятся, и мы создадим совершенно новую расу.

В этих словах, в том, как он откидывает бёдра назад и снова врывается в меня, есть что-то восхитительно первобытное. Его член ещё раз сокращается, выпуская всю сперму из его яичек в моё тело.

– Чёрт, – выдавливаю я. Волосы спутаны, на щеках слезы, бледная кожа покраснела. Я никогда не была так сломлена, никогда так не отдавалась кому-то. Мне кажется, будто он раздевает меня догола, сдирает с меня одежду, кожу и плоть, до самого сердца, и трахает его, пока оно не взорвется фонтаном кровавой, преданной любви.

Вот каково это – признать правду, настоящую причину, по которой я позволяю ему это делать. Я едва могу прошептать это про себя. Но когда он выходит из меня, я позволяю себе подумать об этих словах, всего один раз.

Я люблю тебя.

НЕТ… черт.

Нет. Я не должна произносить эти три слова. Они поймают меня в ловушку здесь, в этой пещере, в этой жизни.

Закрыв глаза, я произношу про себя ещё несколько слов, отдавая себе чёткий приказ.

Покончи с этим сейчас же.

23. Киреаган

Когда я выхожу из неё, блестящая белая сперма вытекает из розовых половых губ. Никогда я не видел ничего более соблазнительного. Я собираю сперму кончиком указательного пальца и возвращаю её обратно в неё, стараясь не повредить нежную кожу когтями. Затем я плотно прижимаю ладонь к её половым губам, чтобы удержать сперму внутри её тела.

Она была права. Когда настал момент, я знал, что делать. И удовольствие, которое я испытал, когда кончил в неё, было гораздо сильнее, чем два оргазма, которые я испытал до этого.

Серилла была правильным выбором для этого брачного сезона. Независимо от того, останемся ли мы с ней вместе или нет, будет ли она откладывать для меня яйца или нет, я знаю, что принял правильное решение пережить с ней бурю.

Когда она пытается встать, я удерживаю её на месте.

– Подожди минутку. Я не хочу, чтобы всё, что я вложил в тебя, вылилось наружу.

– Ты получишь больше, – отвечает она. – Пусти меня. Мне нужно в туалет.

Она просит меня не смотреть, пока она удовлетворяет свои физиологические потребности, поэтому я стою у входа в пещеру и смотрю на бурю, пока она не говорит мне, что закончила.

Когда я оборачиваюсь, она стоит там обнажённая и пытается пальцами распутать свои спутанные светлые волосы.

– Почему твои волосы всегда выглядят такими гладкими и шелковистыми? – ворчит она.

Я приподнимаю прядь волос и хмурюсь.

– Это нормально?

– Нет, это не так. Думаю, это работа Телисе, небольшой бонус, который она добавила к заклинанию. Может, мне удастся уговорить её сделать нечто подобное и для меня, чтобы волосы всегда оставались чистыми и безупречными. Кстати, о волосах – я собираюсь воспользоваться этим когтем-ножом, чтобы побрить ноги и… другие места. В замке я делала это регулярно, но с тех пор, как ты меня забрал, у меня не было возможности. Я вся заросла и чувствую себя ужасно.

– Мне нравится, какая ты есть, – говорю ей.

– Спасибо, но я делаю это для себя.

Она берет нож и поднимает на меня взгляд, замечая выражение моего лица.

– Что такое?

– Этот коготь-нож, как ты его называешь, принадлежал одному из наших павших. Такие реликвии почитаемы, их не принято использовать как инструменты. Я ничего не сказал, когда ты готовила с его помощью еду, но это… кажется мне неуважительным.

Серилла внимательно рассматривает коготь и кивает:

– Понимаю, о чём ты. Если тебе это не нравится, я не буду его использовать.

Она проявляет доброту, тактичность и уважение, но я вижу, как сильно ей хочется побриться. Я размышляю, вспоминая, что Тенебрикс нашел своё место среди звёзд много месяцев назад. Теперь он снова слился со вселенной и вряд ли заботится о том, что делают с его когтем. Возможно, в такие времена, полные перемен, можно позволить себе небольшое отступление от правил. К тому же, этот коготь не является данью памяти – на нём нет вырезанного имени. Значит, это запасной, найденный Джессивой где-то, а значит, его использование более допустимо.

– Делай, – говорю я принцессе. – Тенебрикс был драконом с лёгким нравом, он всегда любил шутки и охотно пробовал новое. Думаю, он бы не возражал.

– Спасибо.

Она берёт кусок мыла и усаживается у выхода из ручья. Я наблюдаю, заворожённый, как она намыливает ноги и подмышки, аккуратно сбривая светлые волоски.

– У тебя появились новые синяки, – замечаю я. – И, кажется, я поцарапал тебе спину. Прости.

– Не извиняйся! Когда ты впился в меня когтями, это было именно то, что мне нужно. Пока ты не заходишь слишком глубоко, всё в порядке. А теперь тише, мне надо сосредоточиться.

Она раздвигает ноги и покрывает нежную кожу мыльной пеной, аккуратно начиная бритье. Я замираю, опасаясь, что она поранится, но её движения уверены.

– Ты часто это делала, – отмечаю я.

– У меня были служанки, они могли бы заняться этим, – отвечает она. – Но я всегда предпочитала делать такие вещи сама.

Странно… В тот первый день её нагота ничуть меня не смущала, но теперь одна мысль о том, что кто-то ещё видел её обнаженной, пробуждает во мне вспышку горячей, необъяснимой ревности. Мне не нравится представлять, как её служанки касались её, а ещё больше – что до меня у неё были другие мужчины. Это глупая, иррациональная ревность, с которой мне нужно бороться.

– Готово.

Она ополаскивается, без стеснения раздвигая складки кожи, смывая пену и остатки светлых волосков.

Я сглатываю, когда моё тело сжимается от внезапного желания. Сердце гулко стучит, кровь кипит в венах, каждая мышца напряжена, дыхание перехватывает. Мой член поднимается, толстый и твёрдый. Неистовое желание сковывает каждую мышцу, бушует в мозгу, грохочет в груди.

Снаружи сверкает молния, вспыхивая в темноте, на миг превращая пещеру в ослепительное белое пространство. Гром грохочет где-то в горах, и Серилла вздрагивает, когда вниз с грохотом срываются камни. В ту же секунду дождь обрушивается с новой силой, ветер с воем загоняет его в пещеру. Капли со шипением разбиваются о дайр-камни, но не достигают гнезда.

Серилла поднимается, берёт свое белое платье и натягивает его через голову. Я наблюдаю, как тонкая ткань спускается вниз, скрывая её тело от моего взгляда, и ненавижу её за это.

Она подходит к гнезду, закидывает одну ногу, готовясь забраться внутрь, видимо, собираясь спать. Ткань натягивается на её округлых бёдрах.

И я теряю рассудок.

С приглушённым стоном я набрасываюсь на неё. Мои когти лихорадочно хватают платье, отбрасывая ткань в сторону. Дрожа от мучительной потребности, я вхожу в неё.

Принцесса вскрикивает от неожиданности, когда я резко вхожу, но, слава богу, не произносит своих заветных слов. Даже если бы она их произнесла, не уверен, что я смог бы остановиться.

Из моего горла вырывается хриплый стон, когда я погружаюсь глубоко в её тело. То, как её сочные, влажные внутренности дрожат и сжимаются вокруг меня, – это лучшее ощущение, которое я когда-либо испытывал. Я не могу представить, что секс в облике дракона может быть таким приятным.

Я держу её за бёдра и смотрю, как мой член входит и выходит из-под её ягодиц. Экспериментируя, я дразню кончиком большого пальца крошечную сморщенную дырочку в её заднице, пока трахаю ее, получая в награду вздох удивленного восторга. Крошечная дырочка предназначена для испражнения, а не для размножения, но я очарован ею, как и каждой частью её тела.

Дрожь удовольствия пробегает по моему члену с каждым новым толчком в мою пленницу. Я содрогаюсь, издавая отчаянные стоны в пропитанный дождем воздух пещеры, потому что я никогда не чувствовал ничего столь совершенного, утонченно-изысканного – ничего столь невероятно восхитительного…

– Мне нравятся эти приятные звуки, которые ты издаёшь, – мягко говорит Серилла. – Ты так сильно хочешь мою пизду, дракон?

Я помню, как король Ворейна использовал это слово. Должно быть, оно означает то же самое, что и «киска». Оно какое-то более грубое, вульгарное и собственническое. Мне не нравилось, когда он произносил его, но, кажется, мне нравится, когда его произносит она.

– Я жажду твоей пизды, Принцесса. – Я делаю судорожный вдох. – Ты ощущаешься так, будто я лечу сквозь закат. Словно ныряю с водопада. Словно разрываю свежее, сочное, вкусное мясо…

– Хватит драконьей поэзии. – Она смеется, но смех этот дымный и густой от желания. – Чёрт, Киреаган, как ты заставляешь меня чувствовать себя так? Боже, мне нужно, чтобы ты был глубже… чёрт возьми, глубже… снова стони для меня.

Я прижимаю её бёдра к себе и вхожу в неё по самые яйца, кончая с прерывистым, беспомощным стоном, от которого она хнычет от восторга. Великолепное удовлетворение омывает мою душу, когда мои яйца сжимаются, извергая ещё одну порцию спермы в лоно моей маленькой пары.

Пара? Я не должен позволять себе надеяться на такое. Она никогда не согласится стать моей спутницей жизни.

Кажется, она готова вынашивать моих детенышей, чтобы помочь мне спасти мой вид. Но после этого – я выхожу из неё, дрожа от последних отголосков удовольствия, пробегающих по моему члену, – после этого, после вылупления, я должен отпустить ее. Если она мне действительно дорога, я должен вернуть ей свободу и право выбора. Я должен позаботиться о том, чтобы она была счастлива, и о ней хорошо заботились, а потом я должен оставить её в покое.

Я отвезу её обратно на материк и освобожу в безопасном месте, подальше от Ворейна. Она сможет прожить свои дни так, как пожелает, со своими сородичами. Я выращу наших детёнышей, а в следующий брачный сезон, на пятидесятом году моей жизни, я сойдусь с дочерью члена клана – одной из новых самок драконов, которым исполнится двадцать пять лет. Эти новые драконы тоже будут оборотнями, способными переходить из одной формы в другую, что должно сделать брачный период ещё более интересным.

Мой план отвратителен мне до глубины души. Но я не вижу для нас другого будущего. Серилла никогда не сможет быть счастлива здесь, в этой пещере, со мной. Она никогда не согласится стать спутницей дракона, даже того, кто может менять облик.

Она лежит на животе, свесившись с края гнезда, и тяжело дышит. Через мгновение она переползает в гнездо.

Она ещё не кончила, что непростительно с моей стороны. Я намерен довести её до оргазма столько раз, сколько получил сам.

Я забираюсь вместе с ней в гнездо, притягиваю ее к себе и снимаю с нее платье. Когда она обнажается передо мной, я кладу ее на спину, поднимаю нижнюю часть тела и закидываю ее ноги себе на плечи. Я наклоняюсь вперед, пока мое лицо не оказывается между ее бедер, и провожу языком по ее залитой спермой киске. Она вскидывает обе руки над головой и отдается мне со сладостным вздохом покорности.

С каждым нежным прикосновением, с каждым дразнящим движением моего языка я всё лучше понимаю, что ей нравится. Я узнаю, что она предпочитает сюрпризы – каждый раз что-то новое.

Когда я быстро провожу языком по ее клитору в неустанном ритме, она начинает неистово хныкать. Я ослабляю воздействие, перехожу к более низким зонам, успокаивая ее отверстие, и когда она начинает кричать от удовольствия, я уже точно знаю, что делать. Я возвращаюсь к этому быстрому ритму, под тем же углом, лаская ее крошечный клитор, пока не слышу резкий звук, которого я так ждал, в тот самый момент, когда она достигает пика наслаждения и падает вниз, скользя в свободном падении. Я продолжаю, пока она не обхватывает мою голову обеими ногами и не начинает неистово двигаться, прижимаясь киской к моему лицу. Ей нужен комфорт, твердость, поэтому я позволяю ей использовать меня, чтобы добиться этого давления. Я купаюсь в её соках и своих, в её запахе и своём.

Когда ее ноги ослабевают, я приношу одеяла, и мы долго дремлем вместе в гнезде, обнаженные. Я медленно просыпаюсь, одурманенный мечтами о том, как трахаю её, и обнаруживаю, что мой член снова твёрдый. Одеяло соскользнуло, и она лежит на боку, отвернувшись от меня, соблазняя меня своей красивой попкой. Я поднимаю одну её ногу и поправляю её так, чтобы видеть её красивую киску. Я слегка глажу её, стараясь не задеть когтями. По мере того как я глажу, из ее тела начинает просачиваться влага.

Серилла сонно хнычет и тянется к моему члену, неуклюже пытаясь ввести его в себя. С довольной ухмылкой я беру его в руку и медленно ввожу головку члена в её щель, наблюдая, как блестящие влажные губы её киски раскрываются вокруг него. Ощущения божественные, но ещё приятнее слышать её милые стоны, когда я снова и снова ввожу член в её киску. Она подаётся назад бёдрами, словно пытаясь насадиться на меня, но я не тороплюсь, наслаждаясь каждым ощущением, каждым тактильным чудом, на которое способна кожа. Я заставляю её ждать. Я нежно глажу её своим членом, пока он становится твёрже и горячее в моей руке.

У меня есть руки. Ноги. Гладкая кожа, которая может тереться о её кожу, не причиняя ей боли. Это не проклятие – это чудо. Миллион новых ощущений, которыми можно наслаждаться.

Экспериментальным путём я провожу головкой члена по гладкой ягодице Принцессы, просто чтобы посмотреть, как на её коже блестит полоска смазки. Так много текстур, так много чувственных удовольствий.

– Пожалуйста, – тихо стонет Серилла.

– Вот моя хорошая, принцесса, – шепчу я, поглаживая её киску членом, прежде чем войти в неё. Она скользкая, шелковистая – мой разум может взорваться от одного только великолепия проникновения в нее. Ее тело поглощает меня, обтягивает мой член каждый раз, когда я отступаю для очередного толчка, будто она обнимает меня и не хочет отпускать.

Она мычит от удовольствия, вертит задницей с довольным мяуканьем, пока я продолжаю наседать. От скользящего всасывания в моем мозгу вспыхивают звезды, доводя меня до грани блаженного безумия. Я кончаю в нее, я кончаю, и черт, это прекрасно, это все.

Я остаюсь в ней надолго – настолько долго, что мой член снова твердеет. Она спит, поэтому я осторожно двигаюсь внутри неё, толкаясь медленно и размеренно. Через несколько мгновений она просыпается с приятным стоном и запускает пальцы между ног, пока я трахаю её. На этот раз мы кончаем одновременно, и ощущение, как её тело сжимается и пульсирует вокруг моего пульсирующего члена, становится моим новым любимым занятием – лучше, чем полёт на закате, лучше, чем любой из моих ограниченных опытов. До нее я понятия не имел, что такое настоящее удовольствие.

Но когда оргазм проходит, я чувствую вибрацию в костях.

Мое время в этой форме закончилось, и мое драконье «я» возвращается.

Я поспешно освобождаюсь из объятий Сериллы, выскальзываю из гнезда и устремляюсь к выходу из пещеры. Там, на омытом дождем камне, я вновь обретаю свою истинную форму.

Сила и незыблемая уверенность наполняют меня в драконьем облике. Это тело, в котором я был рожден, облик моих предков. Но вместе с этим я ощущаю и потерю. Я стою, неуверенно опираясь на все четыре лапы, мои крылья безвольно опущены на камень, а за спиной разрывают тьму вспышки молний, сопровождаемые оглушительным грохотом грома.

Серилла поднимается – обнаженная, прекрасная. Она перекидывает ноги через край гнезда, немного шатается, ослабевшая от удовольствия, но затем выпрямляется, подходит ко мне и обнимает меня за чешуйчатую шею.

– Вернись в гнездо, – говорит она. – Пора спать.

Я не знаю, как долго сплю, чувствуя, как моя принцесса уютно свернулась у теплых чешуек моего живота. Но, проснувшись, я не нахожу ее рядом. Я слышу, как она тихо двигается возле припасов. Раздается легкий шелест, воздух наполняет резкий травяной аромат, затем – звук жевания.

Дайр-камни почти погасли, их свечение едва различимо. Если она хочет приготовить еду, мне придется снова их разогреть.

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть, что она ест.

– Ты голодна?

Она поперхнулась, но все же проглатывает то, что было у нее во рту.

– Эм… нет.

– Но ты же ела.

– Лекарственные травы.

– Ты больна? Я был слишком груб с тобой? – я вскакиваю, мои крылья распахиваются в тревоге.

– Нет, нет! Дело не в этом. Я просто… – Она морщится, отводя взгляд. А затем слова вырываются потоком: – Просто я не готова вынашивать драконьи яйца. Эти травы предотвращают беременность.

Холодный дождь разочарования обрушивается на меня.

– Они сделают тебя бесплодной навсегда?

– Нет! Их действие длится всего несколько часов, и они останавливают всё, что могло начаться. Но потом я снова смогу зачать.

– Понимаю. – Я прижимаю крылья к спине и опускаю морду на лапы. – Я понимаю, почему ты их приняла. Это твое право – защищать себя от будущего, которого ты не желаешь.

– Киреаган… – В ее голосе слышится мягкость, сочувствие. – Я знаю, как много это для тебя значит. Мне просто нужно еще немного времени, чтобы всё обдумать.

Я закрываю глаза, желая вернуться в сон, в котором я успешно оплодотворил ее, и мы вместе растили выводок маленьких драконов…

– Ты теперь грустный, – говорит она, голос ее наполнен жалостью. – Прости… Мне не стоило принимать травы. Мы можем попробовать снова, когда ты примешь человеческую форму…

– Не жалей меня. – Я резко поднимаюсь, смотрю на нее с пылающей в сердце любовью. – То, что я собирался сделать… принуждать тебя принять драконью форму… Я ошибался во всем. Ты не должна соглашаться на то, чего не желаешь всей душой. Твое счастье важнее для меня, чем потомство. Важнее всего твоя свобода. Когда этот шторм закончится, я верну тебя на материк. Мы отправимся на юг, подальше от Ворейна, и я дам тебе сокровища из моего тайника, чтобы ты могла купить все, что пожелаешь. Может быть, ты заведешь маленькую ферму, выйдешь замуж за доброго человека, родишь его детей. Ты сможешь жить так, как захочешь. Это будет радовать меня, Серилла, и ничто иное. Я проведу свои дни в мире на Уроскелле, зная, что ты в безопасности и счастлива. Мне этого хватит…

Я запинаюсь, потому что она снова поднимается в гнездо, в глазах ее бушует пламя, и она так прекрасна, что я едва сдерживаю дрожь, когда выдыхаю правду:

– Этого должно быть достаточно.

– Ты так поступишь? – Она хватает мою морду ладонями. – Ты отпустишь меня? Даже если я не подарю тебе ни одного детеныша?

– Да.

– Почему?

Огонь клокочет во мне, поднимаясь, раздуваясь, готовый вырваться наружу. Я с трудом его проглатываю.

– Говори, Киреаган, – требует она. – Скажи мне. Ты раньше отказывался меня отпустить. Почему ты готов сделать это теперь?

– Я… привязался, – рычу я, ощетинившись.

– Насколько сильно?

– Очень сильно.

– Если бы ты просто привязался ко мне, как к вещи, ты бы не говорил о том, чтобы отпустить меня. Ты бы держал меня здесь. Но дело в другом.

Я рычу громче.

Она кивает, с лёгкой, едва заметной улыбкой.

– Да. И?

Я резко вырываю голову из её ладоней и выпускаю узкий поток огня в бушующую бурю. Дождь шипит, испаряясь в облака пара, которые клубятся и заполняют пещеру, окутывая нас туманными лентами.

Сквозь этот туман выходит Серилла – маленькая, сильная, несгибаемая. Настоящая. Не та, кем она пыталась казаться, когда я впервые привёл её сюда.

– Что ещё, Киреаган? – Она смотрит на меня снизу вверх, нежная и бесстрашная. И я потерян. Сломлен. Я был таким с той самой минуты, как король Ворейна сказал, что хочет её.

– С каждым днём становится только хуже, – признаюсь я. – Я не просил об этом. Я этого не заслуживаю.

– Скажи это, – шепчет она.

Я сжимаю челюсти, но сквозь сдавленный рык всё же выдавливаю:

– Любовь.

Её улыбка распускается, как огонь, зажигая глаза, наполняя светом всю чёртову пещеру.

– Ты говоришь это слово, будто оно на вкус горькое.

– Оно чёртовски болючее.

– Разумеется. Разве ты не слышал ни одной песни о любви?

– Совсем немного.

– Тогда, может, я напишу для тебя одну.

Моё сердце бьётся, болит, надеется.

– Ты играешь со мной.

– Совсем чуть-чуть. Кто бы мог подумать, что огромный, страшный, покрытый шипами дракон может быть таким чувствительным. – Она похлопывает меня по передней лапе. – Ложись. Нам стоит ещё немного отдохнуть.

Я не чувствую, утро сейчас или нет – за пределами пещеры бушует кромешная тьма Мордворрена, неистовые потоки ветра хлещут по горным склонам. Как сказала Серилла, можно и отдохнуть, так что я устраиваюсь на боку в гнезде, а она прислоняется к моему брюху.

Серилла не ответила мне взаимностью. Она выглядела довольной, но слов любви от неё я не услышал. Пожалуй, это справедливо. Теперь я испытываю на себе то же, что пришлось вынести Мордессе, когда она поклялась в любви ко мне, а я не смог ответить ей тем же. Неуверенность, что пожирает меня сейчас, – своего рода расплата.

– Как думаешь, с остальными всё в порядке? – через некоторое время спрашивает Серилла.

– У них есть припасы.

– Я не совсем это имела в виду.

– Если кого-то завалило в пещере камнями, мы всё равно не сможем помочь, пока не утихнет Мордворрен. При таких ветрах даже дракон разобьется о скалы.

– Это… тоже не совсем то, что я имела в виду.

– Ты говоришь о брачной лихорадке.

– Я знаю, ты предупредил самцов, чтобы они не смели ничего делать силой… но я всё равно волнуюсь за других женщин.

– А за себя ты не боишься?

Она смеётся и похлопывает меня по плечу.

– Нет.

– И почему же?

– Потому что теперь я знаю тебя. Не всего, пока, но достаточно. И я… – Она вдруг замолкает.

У меня сводит всё внутри в болезненном ожидании – какое слово могло прозвучать дальше?

Но она больше ничего не говорит.

Грома почти не слышно, значит, мы оказались в разрыве между ячейками этого многослойного шторма. Мы снова дремлем под монотонный гул дождя.

Внезапный взрыв сотрясает гору. Я вскакиваю, едва не наступая на Сериллу. Возможно, её бы не ранило – гнездо достаточно упругое, – но сама мысль, что я мог причинить ей вред, заставляет меня выпрыгнуть прочь.

Я дую на один из дайр-камней, освещая пространство вокруг, если вдруг Серилла проснётся. Но она, кажется, снова мгновенно провалилась в сон.

Я же, напротив, не могу успокоиться. Моё тело пульсирует странной, необъяснимой силой. На мгновение мне кажется, что я снова превращаюсь в человека. Но нет. Я даже пробую изменить облик, притягиваясь к этому ощущению так же, как в прошлый раз, – и ничего.

Но теперь я осознаю себя отчётливее, чем когда-либо: свою огромную тушу, массивные плечи, смертоносные шипы, тянущиеся по спине и хвосту, тонкую, но прочную перепонку крыльев.

Я чувствую себя могущественным. Величественным. Почти божественным.

Я пробираюсь вглубь пещеры и срываю с крюка одну из туш – жирную овцу. Несу её к входу и когтями ловко вспарываю брюхо, выдирая куски мяса и заглатывая их. Жилы и внутренности тянутся, когда я вцепляюсь в новый ломоть и с усилием отрываю его. Я проглатываю сердце, мозг, печень, почки – всё, что нужно.

Когда от туши остаются лишь кости да жалкие ошмётки, я сталкиваю их во тьму, за край утёса.

Косые струи дождя бьют в проём пещеры, змеятся прозрачными потоками, перемешиваясь с кровью.

Слабо, на задворках сознания, я понимаю: обычно я не был бы таким небрежным в охоте.

Но я хищник.

А хищники убивают.

Хищники пожирают добычу.

Принц и хищник.

Вот кто я.

Эта могучая форма, эти крылья, мои зубы клинки и отточенные когти – всё это должно пережить меня. Всё это я обязан передать потомству.

С момента пробуждения мысли упростились, сузились до первобытных инстинктов.

Сначала была жажда крови.

Теперь, когда я думаю о потомстве, поднимается новый зов.

Пара.

Горячая кровь пульсирует, кипит в венах, бешено стучит в висках и ниже, в животе, ниже…

Горячий туман застилает разум, сметая всё, оставляя только одно желание.

Найти.

Взять.

В воздухе пещеры витает запах самки.

Серилла – женщина. Серилла – моя.

Тяжёлыми шагами я подхожу к гнезду. Вот она, там, где и должна быть. Моя самка в моём гнезде. Её тело расслабленное, тёплое и розовое.