Текст книги "Гарон"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Ее апартаменты были чуть меньше спальни Авилорна, хотя, возможно, так казалось из-за значительного количества мебели в зале. Диванчик, кресла, стол, и не один, шкатулки сундучки, круглые коробочки на нем, цветы повсюду, в вазах и горшках, растущие из пола, стен и потолка. Не зала – сад.

– Иди сюда, – позвала Яну Эйола к позолоченной рамке на стене. Девушка могла поклясться, что это зеркало с матовым стеклом. – Что видишь?

– Отражение. Чуть искаженное. Уши?.. По-моему у меня стали длиннее уши, – испугалась Яна, заметив в зеркале, что уши вытянулись, превратившись в подобие эльфийских. Вот оно последствие переливание крови – мутация! Как же она теперь в таком виде дома появится? Сразу к пластическому хирургу?

Эйола улыбнулась и как Авилорн провела по стене ладонью: рядом с рамкой появилось еще одно зеркало – обычное – не матовое, не темное.

– Что видишь ты сейчас?

Сурикова нахмурилась: нет, действительно пора из этого мира выбираться. С головой у нее явный непорядок, теперь еще на зрение осложнение пошло: никаких изменений в облике не было – обычные уши, привычные черты лица. Яна даже потрогала себя за ухо, чтоб проверить – обычное, среднестатистическое – человеческое.

– Обман зрения? – уставилась на Эйолу.

– Нет, твоя иллюзия. Ты много не знаешь и не понимаешь, порой не хочешь, иногда не можешь. Злишься, боишься. Но при этом живешь и являешься частью мира, как твоя рука, является частью тебя. Мир не плох и не хорош, он такой, каким ты его придумала себе, каким видишь ты. Как уши. Ты боишься массы вещей и уже приготовила для своих страхов место в будущем. Если ты прибавишь уверенности своим страхам они будут активно мешать тебе жить, следуя тому сценарию, что ты сама им написала. И уши действительно могут стать как у нас, – женщина обняла нахмурившуюся девушку и улыбнулась ей. – Мир прекрасен, окружение великолепно, но лишь тогда, когда ты делаешь его таким. Флюиды ненависти, злости, страхи способны изменить не только мир, тебя и погрести в забвении все самое лучшее от личных качеств до судьбы.

– Еще б сложить все, научиться применять, – вздохнула Яна. – Но я запомню ваши слова. Возможно, вы правы, а, возможно, нет. Разница в том, что ваш мир действительно индифферентен к вам, а наш, агрессивен к нам.

– Ты сама агрессивна. Зачем ты третируешь Авилорна? – с хитринкой во взгляде покосилась на нее Эйола.

– Завидую его спокойствию, – буркнула Яна.

– Не только.

– Да, причин много, – не стала спорить и отнекивается девушка. – Например, его безответность и просто возмутительное послушание. Скажи такому – иди топиться. Пойдет!

– Нет, не пойдет.

– Не верю.

– Твое право, но неверие чревато. Вера, надежда и любовь, вот главное, что движет существом…

– Чувствующим и чувственным, а я разумна. Рациональна, если хотите. Возраст охов, вздохов давно закончился. Неверие? Да, вы правы, я недоверчива, и это не раз меня спасало от неприятностей, психологических травм. А в обще-то, меня Гарония интересовала.

Эйола расстроено кивнула:

– Я слышала, что люди деградируют, уподобляясь животным, живущим на инстинктах. Но ты права, о том не нам судить… но хорошо, что здесь мы, там вы.

– Вы словно испугались.

– Есть немного. И тем сильнее поняла тебя. Мир грубых тем, понятных вам желаний на уровне материи одной, нам не понять и не принять, не потому что не хотим, скорей не сможем. Как ты не можешь. Мало понять, нужно принять, а это ты не хочешь, боишься. Запутанно все для тебя и неприятно одним тем, что иначе устроено, – женщина отошла к круглому в цветных разводах столику и поманила Яну рукой. – Иди сюда, садись. Что ты хотела?

– Гарония, – напомнила Яна, усаживаясь с некоторой опаской в хрустальное кресло, что было как раз подстать эфемерным эльфам, а ей казалось кукольным и хрупким. Но выдержало. – Неужели из стекла?

– Хрусталь прекрасный материал, изящный, радужный, веселый.

– Вы меня шокировали снова… Мне кажется с недавних пор, что я не говорю – стихи слагаю. Это бред? Галлюцинация? Мне все трудней рассудок сохранить, не тронуться умом и не поплыть, реальность и иллюзию не спутать.

– А голос птиц, цветов? Ты б слышала, как утром ветер пел, сама бы спела.

– Значит, мне не кажется? – расстроилась Яна.

– Становишься ты нашей.

– Уязвимой. Мягкосердечной, глупой, беззащитной.

– Ты так воспринимаешь нас? – удивилась Эйола, усаживаясь в кресло рядом.

– Э-э-э, не знаю. Путаюсь в определеньях. Так что Гарония и… отчего вы показать решились мне ее?

– А что плохого?

– Сын ваш не хотел, как не просила карту – он не смел.

Эйола без слов провела над столешницей рукой и Яна вздрогнула: прямо на глазах ровная поверхность превратилась в цветную объемную карту местности. Нет, скорей макет горы Фудзияма. В середине стола появилась высокая гора, разделенная на секторы – кольца. Первое окружало предгорье, и было самым светлым, но чем выше к жерлу, тем темнее цвет поясов. А жерло – красный шар.

– Это? – осмелев, ткнула в него пальцем девушка.

– Центр Гаронии. Столица.

– Большая?

– Очень. Ведимора три, а то и пять. Не знаю точно, все слухи и догадки. Факты – вот они, – указала рукой на макет.

– И где здесь ад?

– Все от предгорья и до центра.

– А хаос?

– Центр.

– Гарония?

– Страна.

– Не поняла, – обвела пальцем синюю полосу, что лежала у подножья горы. – Отсюда начинается страна Гарония. Центр ее – столица Хаос. Гора же – Ад?

– Ад – семь колец. Восьмое – Хаос. Центр – столица Хаоса.

– А это? – указала на четыре светлых кольца далеко, что шли от края столешницы к черной полосе у предгорья.

– Мы, нейтральная земля, где расположены стерки, территория других племен, и граница Хаоса.

– И там еще живут? – удивилась Яна, глядя на черную, будто выжженную землю.

– И до нее и после. Не на ней. Границы полоса мертва, как видишь, в пепел превратилась она. А дальше, говорят – леса, случаются и степи, и луга, холмы, песчаные болота, озер зеркальных цепь, и даже водопад.

– Богат их край?

– Действительно богат, – с настораживающей ноткой в голосе кивнула Эйола.

– Понятно, нефтяных месторождений там нет.

– Там залежи костей, могил пустыня, в ад пришедших.

– А в Хаос не попасть, коль ад не пересечь?

– Увы, никак.

– И связаны они?

– Сама смотри – он центр ада, и потому надежно защищен.

– Так и назвали б – Ад, а то – Гарония… А масштаб карты не подскажите?

– Что это?

– Отношение. Километраж… э-э-э…ясно все, не надо. Сама разберусь, – принялась изучать маленькие точки по краю столешницы – эльфийские города цепью. Не малочисленен народец. И территорию занимает, пожалуй, не меньше территории Гаронии. Остальное – узкие полосы – кольца. Вейллимур, Горринор – прочла на точках в кольцах, что шли почти один за другим, чуть левее Ведимора. Яна не только смотрела – она тщательно запоминала расположение городов и мелких поселений, лесов, что зелеными пятнами шли по всему макету. Встала и прикидывая, где менее крут подъем на гору, обошла стол. Ах, если б еще быть уверенной, что Алька ни где-нибудь во втором кольце с западной стороны или в пятом с северной стены. А то ходи по кольцам, как по спирали, в поисках то ли сестры, то ли своей погибели – пейзаж-то непривлекательный. Не манит даже в путь идти. Хотя в жизни может оказаться не так уж плох и страшен.

– Н-да-а, – вздохнула. – А сколько дней пути от нас и до границы?

– Как идти, – пожала плечами Эйола. – Дней семь, а может меньше. А дальше, извини, не ведаю.

– А где живут? Вот здесь в предгорье, и у жерла?

– Не знаю, гароны города не строят. Живут везде, себе не прекословят.

Понятно, – кивнула Яна, соображая, что с собой нужно брать. Альпинистское снаряжение точно. Хотя можно и не надсажаться в его поисках – все равно она в нем ничего не понимает.

Веревка сойдет, – решила.

– А где они Альбину могут держать?

– Понятия не имею. И день там не прожить, дыша золою, простому человеку, как тебе, так говорят.

Еще и маску значит брать, – кивнула, вновь, жалея, что респираторов у эльфов нет: вот если бы домой за снаряжением вернуться, устроить опустошительный набег на пару охотничьих магазинов… Да, смысл мечтать?

– Вода в озерах?

– Вот не могу сказать. Одни мне говорили – вовсе нет воды в Гаронии, другие заверяли – есть, чиста, свежа… но ядовита. А третьи убеждали – всего там вдоволь, даже фрукты есть, цветов диковинных не счесть. Но верить им я не спешу.

– Они там не были, – поняла Яна.

– Конечно, нет, иначе б в гости к нам не приходили, вестей о Хаосе не приносили.

– А в столице их император, в Хаоссасе, да? И владеет всем, повелевает, указы издает и в курсе всех событий.

– Естественно.

– Он точно знает, где Аля может быть?

– Почти наверняка.

– Ага. Ну, что, пойду, пора бы отдохнуть. Спасибо, что поделились информацией, – развернулась в сторону выхода девушка, и уже дойдя до арки под внимательным взглядом Эйолы, обернулась. – Еще один вопрос, простите, где можно взять пыльцу трилистника?

– Что? – поднялась женщина. Судя по виду, вопрос ее обескуражил.

– Я так. Вопросов, нет. Спасибо, извините, – попятилась Яна, стушевавшись, и поспешила покинуть покои Эйолы, чтоб собраться в путь пока Авилорна нет. Ночью, пожалуй, стоит попытаться уйти. Ждать повеленье мага глупо. И смысл? Сдается Яне, отпускать ее эльфы и не думают. Авилорн тут не поможет, как нигде, ни в чем помочь не сможет. Себе б помог вернуться с внеплановой встречи с гаронами, и то ладно. Нет, Авилорны с Яниной шеи – дорога домой короче и быстрей.

Эйола проводила девушку подозрительным взглядом и, выйдя на балкон уставилась на окна башни мага.

`Что мне сказать забыл, Аморисорн'?

Яна оглядела залу, прикидывая выдержат ли лианы плюща ее вес. Сдернула, подпрыгнув, одну плеть, подергала – крепкая. Ободрала листья, запихнув их под кровать. Сняла наволочку, выпотрошив подушечку – почти походная сума. Вскоре все лианы были ободраны и уложены в сумку, туда же упали три грозди винограда, бутылка Авилорна из коры. Жутковатая по форме и пряно-горькая по запаху содержимого. Яна понюхала и, скривившись, вылила зеленоватую жидкость в фонтанчик, прополоскала тщательно и налила свежей воды.

Вот кажется и все: карта в голове, в сумке – походное снаряжение. Скудное? Но Бог не выдаст, Гарон не съест. Осталось ждать ночи и мирного сна эльфийского городка.

Авилорн вернулся ближе к ночи. Как ни в чем не бывало прошел в зал, покосился на мирно лежащую в постели Яну и начал раздеваться.

– Что-то ты припозднился. Другие давно дома.

– С друзьями говорил.

– Как гароны? Сильно потрепали?

Парень промолчал, лишь кинул удивленный взгляд.

– Устал?

Пожал плечами.

– И как всегда велеречив, – хмыкнула Яна отворачиваясь.

Авилорн лег на постель и, щуря в недоумении глаза смотрел на значительно изменившийся полог. И по стенам плюща было минимум. Странно.

– Тебе не нравится зелень? – покосился на девушку.

– Нравится. В салате. Спи.

В голову эльфа закралось подозрение. Он еще раз оглядел залу, вновь посмотрел на Яну.

И сделал вид, что засыпает.

Сурикова долго прислушивалась к дыханию эльфа, но хоть слушай, хоть нет – тишина. А может он дышать не умеет?

Повернулась осторожно к нему и принялась вглядываться в лицо – спит эльф или нет?

Вопрос остался без ответа. Яна махнула мысленно рукой на все загадки здешних жителей и встала. Оделась, стараясь не шуметь, взяла наволочку из-под кровати и принялась тихонько, на цыпочках красться к арке-выходу.

Авилорн внимательно наблюдал за женой из-под опущенных ресниц и не мог взять в толк: она так и не поняла за пол Луны, с кем живет? Нет, явно не поняла. Тихо ступая, удалялась прочь из спальни не чувствуя пристального взгляда эльфа.

Дикарка, – вздохнул Авилорн, нехотя вставая, когда Яна вышла на улицу. Не спеша натянул рубаху и пошел следом, мысленно сетуя на неуемную фантазию человека, что мнит себя героем-одиночкой.

Яна осторожно спустилась в сад, то и дело, оглядываясь и прислушиваясь, но Авилорн уже знал особенности девушки и понимал, что видит она не больше, чем сова днем, а слышит еще меньше, чем стрекоза в любое время суток. Зато прыти – кузнечикам подстать.

Эльф не таясь шел за девушкой по воздуху, находясь в каких-то паре метров за ее спиной, но та абсолютно не чувствовала слежки и, похоже, даже не предполагала о ней. Так они прошли по улочкам города, миновали площадь, вышли к воротам. Авилорну становилось все любопытнее – на каком отрезки пути его заметит жена? И когда сообразит вернуться? Не может же она всерьез решить, что сможет добраться не то что, до Гаронии, до границы с племенами.

И поспорил сам с собой, что дальше рощи девушка не пойдет. Скорей всего испугается первого порыва ветра или запаникует, услышав хруст валежника под ногой.

Яна, как заядлый марафонец, быстро семенила в сторону рощи, чтоб пересечь ее и уйти за пределы эльфийских владений. Если поторопится, то к рассвету она будет близка к нейтральной земле, с треклятыми стерками. И только тут подумала, что не узнала, кто их охраняет, и охраняет ли вообще. Недочет несколько напряг ее, но решимости двигаться в выбранном направлении не лишил.

Вскоре темная полоса, виднеющаяся прямо по курсу, обрела очертания деревьев. Наконец-то роща.

Девушка смело двинулась в глубь, лавируя меж стволами, и жалея об отсутствии фонарика. Под ногами то кочки, то впадины, то трава, то валежник. А так как темно, то идти приходилось фактически на ощупь. Уханье, аханье, всхлипы, стоны, свист со всех сторон, заставляли Яну сжаться и, то и дело, подпрыгивать от страха.

Слева что-то взвизгнуло, выскочило из-под ноги. Яна, вскрикнув от неожиданности, метнулась в другую сторону и сроднилась со стволом раскидистого дерева. Что-то, шурша под опавшей листвой, промчалось мимо, быстро удалилось.

Авилорн качнул головой – бедная испуганная полевка. Спала бы дальше, не вздумай человеку наступить на ее спальное место.

Яна постояла, усмиряя заколотившееся сердце, и пошла осторожнее. Филин ухнул над головой и девушка, подпрыгнув, рванула назад и наткнулась на что-то мягкое. Ей показалось, она встретила приведение – светящаяся в темноте фигура висела в воздухе и тянула к ней руки. Яна закричала и дала стометровку, не разбирая дороги.

Нейны, живущие на ветвях деревьев, с любопытством посмотрели на эльфа, бегущую от него фигурку и принялись перешептываться, обсуждая увиденное. Авилорн в смятении чувств последовал за женой. То, что он ей не нравится, парень понял еще в начале знакомства, но чтоб до такой степени, чтоб бежать от него не разбирая дороги – не предполагал.

Яна запнулась о корягу и, грохнувшись на рыхлую землю и ворох листвы, замерла, судорожно пытаясь припомнить имена хоть пары святых. Встать и идти дальше она не могла: сердце прыгало у горла, зубы клацали от страха, а руки и ноги тряслись как у припадочной. Обернуться, и посмотреть близко ли призрак, ползет ли вообще за ней или нашел другую жертву, было страшно. Яна покосилась через плечо и, различив светящееся пятно меж деревьями, двигающееся в ее сторону, поняла что надежда тщетна – других жертв у призрака в эту ночь не намечается, закрыла уши ладонями, зажмурилась и ткнувшись лицом в листву замерла, не зная как еще спасаться и бороться с местными привидениями.

Авилорн навис над девушкой, хмуря брови в попытке сообразить, зачем Яна раскопала старую нору лисицы, зарылась в листву, что та использовала как подстилку для потомства, и притворяется спящей. Ничего дельного на ум не шло и парень просто сел рядом, решив дождаться, когда Яна перестанет стучать зубами, отбивая замысловатый такт на пожухлых листьях клена, и скажет, что ее до такой степени напугало.

Минуты текли, но ничего не менялось, кроме, пожалуй, пейзажа. Нейны сползались на ветки ближайшего клена, чтоб лучше рассмотреть ночных гостей рощи.

Авилорн вздохнул – сплетницы завтра от души позабавят Эстарну…

Яна услышав вздох совсем рядом поняла, что ей пришел конец и решила жизнь свою отдать подороже: кинула сумку на звук, неуклюже поднялась и заняла стойку каратиста, копируя то ли Джеки Чана, то ли Брюса Ли. Взвизгнула устрашающе, так что две нейны свалились с ветки, и дико оскалившись, взметнула ногой в сторону светлого пятна.

Авилорн сначала с удивлением проследил за полетом сумки мимо своей головы, потом с еще большим изумлением уставился на жену, которая, зажмурив глаза, в затейливом танце крючила ноги и руки, и чуть отклонился, когда она выставила ему на обозрение подошву сапога с прилипшим на него листиком и раздавленной личинкой муравья.

– Кий-я-я-а-а!!

Крик серьезно испортил слух и сон жителей леса, а Авилорна слегка оглушил. Парень озадаченно наморщил лоб, снял с подошвы жены останки личинки и, вернув ей жизнь, положил в листву.

Яна открыла глаза, надеясь, что приведение уже ретировалось, но, увидев настырное светлое пятно, от души воспроизвела повторную сирену, зверски оскалившись при этом.

Авилорн хлопнул ресницами, поддавшись к девушке: может, она заболела?

Яна, различив черты лица, осмелела и прыгнула на гада, желая задушить его и хоть так избавится от преследователя. Авилорн перехватив девушку за талию, чтоб не покалечилась, упал на спину и замер, с интересом разглядывая искаженное лицо жены. И это она сравнивала его с айнгером?!

Сурикова сообразила на кого села и пытается задушить, лишь, когда сомкнула пальцы на шее эльфа. Минута немой пантомимы казалась бесконечной.

– Ты?… А… Ты…я… А-а, ты… – проблеяла девушка, меняясь в лице. Маска растерянности сменилась маской беззаботного наплевательства, хмурой озабоченности и, наконец – возмущением. Дошло. – Ты! – прошипела. – Ты, твою природу маму!.. Да я тебя!… Да ты меня!… Напугал до смерти идиот!! Ма-ама!

Плюхнулась на спину: взор в небо, рука на груди – где там сердце? На месте?

– Черт бы вас всех побрал! – и сморщилась, еле сдерживая слезы: что ж она всего боится? Да что же это такое?! Почему же она трусиха?! Никчемная, неуклюжая, глупая!…

Села и все-таки заплакала.

Авилорн смотрел, как катятся по лицу Яны прозрачные капли, и видел, что они горьки, в них боль, ненависть, отчаянье и страх. И стало больно и ему, что он причина слез, и так неловок, что скрыть растерянность не может, не знает, как успокоить, пожалеть, рассеять страхи, чем вину загладить.

– Прости, – тихонько прошептал, касаясь ласково лица и вытирая капельки обиды, не на него, а на себя. И не было привычных уж ему колючек, дерзких фраз, пропитанных сарказмом и ехидством. Тиха, мила и как дитя наивна. – Глупышка, лес тебя не тронет.

– Оставь, – смущенно дернулась: еще чего? Жалеть ее. – Минута слабости и больше ничего.

Авилорн с улыбкой прижал ее к своей груди:

– Совсем ребенок ты.

– Мне двадцать восемь!

– Это много?

– Не знаю, – вздохнула, хмуро глядя в темноту. – Но мне казалось – да. Еще я думала – меня не испугаешь.

– А вышло все не так и плачешь ты о том.

– Ты улыбаешься? Смешно тебе… а мне досадно! Легко быть смелым в вотчине своей. Приглашаю тебя на ответную прогулку к себе. В город человека, ночью. Посмотрим, кто тогда повеселится.

– Я не осуждал тебя, так почему ты злишься?

– Не обижайся, я не на тебя… И извини, что накричала.

– Пустяк. Забудь. Домой идем?

Яна глянула на эльфа, сообразила, где они находятся, и с пониманием кивнула:

– Роща-то Эстарны. Не хочешь видеть?

Авилорн промолчал, чувствуя приближение Феи. Усилия двух недель казался тщетным. И сердце уже билось в предчувствии встречи, и взгляд желанную искал. Но та не вышла – затаилась невдалеке.

– Понятно, – протянула разочарованно Яна. – Вижу по лицу – метаться начал. Я здесь, а там она. И выбрать что?…

– Не знает и Луна.

– Вот точно – выбор ей оставь, – усмехнулась, поднимаясь. – Пока Ромео, не скучай.

Авилорн проследил взглядом за девушкой и закрыл на секунду глаза: Прости Эстарна… и прощай.

– Не беда, легко дойду я и одна, – бурча под нос себе, шагала Яна.

– Упрямая, – ах, сколько нужно сил, чтоб двигаться за ней, с Эстарной не остаться. А та не может человеку показаться.

– Останься, – предложила Яна, скользнув недобрым взглядом по его лицу. – Ты так и будешь бегать от меня и от нее и от себя? Не надоело мучить всех? Реши уж раз и навсегда: Умарис, Фея? Жизнь холостяка? Реши ты сам! Не маг, не мать и не родня – ты! Ведь жизнь твоя.

– Ты распугала сонных птах. В кустах попрятались они.

– Ах, извини! Как жалко птичек. Но речь-то не о них! Останься! Я сама до города дойду.

– С Эстарной? Здесь? Я не могу.

– Боишься? Кто же трус из нас? Да ты мужчина иль мальчишка?

– Я обещал Аморисорну и тебе…

– Хороший щит ты выбрал, прикрывая малодушье. Одно замечу – я тут ни причем. Но я тебя смогу понять, так как сама готова лгать. Другое – как ту ложь воспринимать.

– Я не умею лгать, а обещанья святы.

Яна качнулась к парню, заглядывая ему в глаза:

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Кошмар. Как можно жить так? Тебя строят – ты строишься, тебя гнут – ты гнешься. А как же гордость, мнение свое, желания и цели?

– Я не хочу их обсуждать. Пойдем.

– А-а, стремишься ты удрать.

– Поспать хоть час перед рассветом.

Яна презрительно скривилась: вот тюфяк! И прочь пошла через кусты: немногое Эстарна потеряла, да и Умарис стоит убежать, лишь только б в руки эльфа не попасть. И слов не стоит муж такой, живущий по указке, головой чужой.

`Она чуть не ушла', – влетев в окно башни, сообщил тинак.

`А что остановило'? – обернулся маг, не зная еще, радоваться или печалиться вести.

`Не знаю, что сказать. Там много приключилось'.

– Эстарна? Авилорн?

`Не виделись. Чуть-чуть бы и случилось'.

– Не захотел?

`Скорее не посмел. А, впрочем, похоже выбрал он к какому берегу пристать. И борется с пыльцой, приглядываясь к человеку'.

`Незаметно, чтоб он решил остаться с ней'.

`Их кровь сплетает все сильней. Я видел сам'.

`Эстарна'?

`В роще бродит. Расстроилась'.

`Ее мне огорчить придется еще больше. Но думаю, сама уж поняла, что тщетны все надежды и усилья', – Аморисорн поморщился: `Как неприятно мне плести интригу, и непривычна роль, что Хаос мне отвел. Мне жаль ее и Авилорна, Эйолу милую. И Ювистель не зря притих, я чую, заподозрил он нечестную игру советника и мага'.

`Да, Орсо намекал, но Ювистель молчит…

'Довольно. Эстарну я не трону. Авилорн? Придется разрешить ему наш спор, и слугам Хаоса достаться как отец.

`А если он дойдет'?

`Я Эстарну сохраню'?

`А человек? Ее в расчет ты не берешь, а зря. По-моему не так она глупа, и если ждать подвоха от кого, так от нее'

`Ты присмотри за ней'…

Яна прошлепала по лугу и села траву, сгорая от злости на Авилорна, на неудачный поход, но больше на себя. Как она собралась дойти до Хаоса, если чуть не умерла от страха в каком-то километре от города? Черт!

Нет, одной ей точно не дойти. А кого взять? Кто пойдет? Какой эльф настолько ненормален, чтоб рисковать своей жизнью из-за прихоти человека? Сочувствие, и помощь на словах, всегда, пожалуйста, а как доходит до дела – все в сторону.

Авилорн сел рядом, стараясь не мешать раздумьям жены. Его душа еще гуляла в роще и обнимала Фею, но мечты уже не мчали вдаль, а отдавали тленом, и чувствовалось, что пришел конец забавам юности, пустых надежд. И хоть душа стремилася к Эстарне, кровь к жене манила. И с каждым днем сильней, сильней она привязывала к ней. Вот дилемма – как бороться, с кем? С собой, с душой иль сердцем? И как бороться, если обе девы дороги? Одна как память прошлых теплых дней, другая будущее. Да, странная она, но в том изюминка очарованья. Не скучно с ней, однако же Эстарна своя: понятна и желанна. Но Фея та, а эта все ж жена.

– Совсем запутался я…

– Удивил!

– Мы оба в положении одном. Ты мечешься и я с тобой. Давай всерьез поговорим и все решим.

– Наконец-то слышу дельное предложение. Давай. Но откровенно, иначе не найдем решенья… Неужели я буду разговаривать таким языком до конца жизни? Мама!

– То запах роз, магнолии цветенье…

– Да хватит мне стихов! Я рот уж открывать боюсь, в Шекспиры скоро запишусь!

– Не злись. Ты повод ищешь покричать, чтоб страху выход дать.

– Естественно, ведь я жива, и значит чувствовать должна! Не приложеньем эльфа – человеком!

– А как живете вы?

– Иначе! Во всяком случае, у нас, никто не слушает приказ. Подумаешь – постановленье! Их сотни в день, замучаешься изучать не то, что следовать. Да, депутатам развлеченье, как магу твоему! А ты и рад прикрыться им, слабак! Я б не послушалась, плевать мне, что и как!

– Не верю, извини, обиды больше говорят, чем те слова, что ты в отчаянье бросаешь.

– Да! Хочешь правду! Сама я в этом плане нечиста, я мать послушала, когда должна была бороться!

– Любила?

– Так же как и ты, но одного. Метанья были. Потом он сам решил – исчез и все. Конец… С тех пор я не люблю и не хочу! Ломать себя в угоду ветхим предрассудкам – глупо.

– Любовь глупа?

– Почти проклятие она. Да, что ты смотришь на меня? Ты на себя смотри – такой же точно. Двум девушкам ты голову вскружил, а сам сидишь со мной и мямлишь извиненья.

– А мы похожи…

– Кто бы говорил! Почти что целое одно, как ночь и день!

– Они сливаются в одно.

– Ты планы на меня уже составил? – с подозрением прищурилась девушка. – Нет, извини, не для меня печаль твоя. Ты слаб и хил, а я ищу опору. Тебе нужна Эстарна вон… Эйола. Стелить я мягко не умею, спокойно жить и по указке, рассказывать тебе те сказки, что слышала сама в количестве большом.

– Ты ошибаешься…

– Ну, да!

– Не стану спорить, иногда и истина молчать должна. Речь не о том: что будешь делать?

– Мне к Альке нужно. Как? Не спрашивай меня, сама не знаю ни черта!

– Похоже, не одна стремишься в ад. И путь наш предрешен. Я слышал в детстве, что Хаос меняет суть, и открывает то, чего не знаем. Он помогает смельчакам понять себя. И нам поможет…

– Додумался ты сам? Аморисорн сказал? Вот странный маг. Мне чудится, не так он прост как, кажется, еще сдается мне, что водят за нос нас и путают специально, – Яна легла на траву, вспоминая все прожитые дни в Ведиморе, встречи, эльфов, их слова, дела. – Припомни сам – сказал он – месяц ждать. Зачем, и что изменит он? Ведь ясно изначально ты – лед, а я огонь, я – человек ты – эльф и нам не сжиться вместе. Постой…

– Да, здесь не чисто что-то, сам чувствую – начнем со стерков. Как прокрались слуги ада незаметно? Роща вот – Эстарна в ней живет.

– А Фея отвечает за охрану?

– Должна, возможно, что-то и случилось тогда.

– Эстарну выгораживаешь?

– Пытаюсь лишь понять. Куда смотрела Фея?

– На тебя! Что женщина, что Фея влюблена, страдает одно место – голова!

– Оставь ехидство, я серьезно. Два дня как минимум был стерк открыт, и чтоб гарон успел бы натворить, мне думать страшно. Тебя забрали – значит, знали куда шли. Туда, обратно – не остановили.

– Расстроен ты?

– Растерян больше, ведь стерк Эстарна охраняет.

– Ее накажут?

– Тишина. И даже не гудит молва. И словно только нам то в голову пришло, что ясно каждому. Аморисорн не знает?

– Да, чудно. Я говорила, маг не прост. Насколько понимаю, умишком скудным, он заведует пространством. И стерк, и роща, приграничье подчинено ему. Что мог задумать?

– Что угодно.

– А можем мы узнать? Желательно сегодня. Сейчас. К чему тянуть? Замешаны, как понимаю, не только мы.

– Но человека привести в наш мир!… Гароны.

– Да не качай ты головой, а думай кто: ты, я, Эстарна в том замешана?

– Судьба я думал.

– Мысль свежа! – фыркнула Яна. – Я говорила – верить никому нельзя.

– Но жить не веря, стоит ли вообще?

– Но я живу.

– Я не завидую тебе.

– Давай опустим зависть, счеты, менталитет двух разных рас туда же уберем, вернемся к магу. Что имеем? Умарис, я, Эстарна, ты, Аморисорн. Он Фее дядя, прикрыть ее он может?

– Невзначай. И не намеренно.

– Опять не верю, извини.

– Ты человек, и судишь, как ему пристало.

– Возможно, что-то от взгляда моего и убежало. Но я понять пытаюсь, и поверь, смогу. Ты получаешься меж трех огней. Ну, я не в счет, а остальные дамы способны ли устроить тебе драмы? Аморисорн не мог ли мстить?

– За что и как? О нет, магистр он…

– А не черт, я слышала. И все ж давай-ка думать, чем насолить ему ты мог? Я вижу лишь одну причину мести – Эстарна.

– Фея! Сам он против был, и мать моя. Уже забыл?…

– Эйола? Ее мы не учли…

– О, как черно в уме твоем!

– Но неприятности твои рождалися не в нем!

– Ты связываешь нити как тебе угодно.

– Что ж хорошо: поговорили и довольно. И снова будем жить в слепую, как котята! Я в ад пойду, и долг исполню человека, а ты как эльф продолжишь ныть, средь двух влюбленных девушек бродить. Вольно тебе, пожалуйста, сиди. И ной

– Одна ты не пойдешь.

– А это кто решил?

– Да ты сама.

– На страх мой намекаешь? Несправедливо – сам пугал…

– Всего лишь следом шел, оберегал.

– По собственному ли почину, иль Эйола послала в путь?

– Я эдгерн.

– Это слово мне о многом рассказало, – усмехнулась Яна.

– Я виноват и каюсь в том, но не вольны мы в выборе своем. Что было до, забудь прошу. Друзьями станем? Вот рука моя.

Тонкие лучики пальцев качнулись у лица.

– Однако, хват. Но я не против, лучше быть друзьями – ты прав. И будем заодно?

– Уже.

– Прекрасно. Решено, – поднялась. – Я присмотрю за магом, ты подумай, какие неприятности нас ждут, что может быть и в чем задумка магистра вашего, Эстарны, матери твоей. Советую не исключать лицо лишь потому, что нравится тебе оно. Бывает – краше друга нет, но вглубь копни и надави, ох, столько нового узнаешь ты. Урок предательства ты, видимо, не проходил, счастливчик. Я ж была знакома и не с одним десятком ряженных друзей, и знаю боль от непредвиденных потерь. Ты веришь, помогаешь, добро творишь… За то сполна и получаешь. Поверь, я не хочу тебе тех зол, тем более, что впрок урок, ранимости твоей бы не пошел. Ты как дитя, как Аля… вот дела, устроила мне променад она! Как же вернутся и ее забрать… Подумать только – прошагать весь ад! Кому скажи – я в тупике. А вот еще вопрос – ответишь, поклонюсь – спасибо. А есть ли здесь такая сила, что страх повергнуть может наперед, чем он возникнет?

– Лекарство здесь одно – сама ты. А еще – любовь.

– Твоя?

– Опять смеешься? Я, меж тем, серьезен.

Укор в глазах как впихнул, так погас. По еле видимой тропинке шел человек, и эльф в сторонке, летел, не отставая ни на шаг.

– Поиздевался маг. Связать двух разных и за что? – сквозь зубы процедила девушка.

– Давно такого не было. Но что? Мы разные? Не так уж и рознимся. И часа не прошло – я в этом убедился. Ты больше не дичись меня, мы половинки целого, и ты жена моя.

– С ума сойти, как быстро движет время, и мысль твоя летит, сметая все преграды, что сам ты и творил. Вот логика! Напоминаю – мы заключили дружеское соглашенье! Я друг тебе, и делай исключенье из круга зачарованных подруг. Я повторяю – просто друг! – качнулась к парню. – Ты понял?

– Нет.

– Ох, трудно как…Тебе с двумя бы разобраться, куда же с третьей заниматься?