Текст книги "Гарон"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– У-у-у, – только и простонала, разглядывая зеленоватую гальку перед носом.

– Ты как? – участливо склоняясь над ней, спросил Авилорн.

Яна приподняла голову, вложив в устремленный на ненормального эльфа взгляд всю негасимую любовь к неизвестному науке виду придурков, и, со вздохом, вновь уткнулась лбом в песок. Жаль у нее не было сил дотянуться до его горла…

– Как только вернусь домой, запишусь в стадо воинствующих феминисток, – процедила, сплевывая песок.

– Это ваши животные?

– Да.

– Хищные?

– Да! Гарпии в расцвете!

Яна не знала, где они находятся. Она лежала на спине, головой на животе тиррона и лениво жевала грушу, не чувствуя ни ее вкуса, ни собственно своего тела. Она тупо смотрела на точки звездочек на темном небе. Приставучее чудовище уже не волновало ее. Он вздыхал и, то и дело норовил облизать девушку, на что та не реагировала. Плевать ей уже было на все разом.

Авилорн развел костер, пытался высушить обувь, одежду, вещи.

Яна покосилась на него и замерла, открыв рот, с грушей на полпути. Мерцающая в темноте кожа эльфа манила, голый торс, брюки что облепили стройные сильные ноги, вызвали глубокий вздох сожаления, что такое тело досталось полному идиоту, которым и воспользоваться грех, и не воспользоваться вроде, тоже.

Тиррон, приняв выставленный плод за приглашение к ужину, слизал его, одним движением языка прихватив и грушу и умыв слюной лицо и руку девушки.

Яна застонала, вытерев лицо рукой, закрыла глаза: к черту вас всех!!

.

Круг четвертый.

В небе бесшумно парила огромная птица с серо-белыми крыльями. Было тихо, светло и тепло.

– Я умерла? – шепотом спросила Яна птицу, и услышала приглушенный шум справа – Авилорн надел сапоги.

– Пора.

– Куда? – испугалась девушка и, вспомнив, скривилась. – Зачем нам ад и хаос? Мы уже в нем.

– Да, твой ад всегда при тебе. Но ты должна его пройти, чтоб победить, и освободить.

– Алю?

– Себя, – вскользь ответил эльф, пристраивая за спину ножны.

Яна вздохнула и с трудом села. По телу тут же разлилась ноющая боль, напоминая, что оно не железное. Циц! – приказала ему девушка и мужественно натянула на ноги сапоги. Поднялась, кряхтя и пошатываясь, и, придерживая вопящую от боли поясницу, выпрямилась с хрустом в позвоночнике. Огляделась: чего-то не хватало. А-а! Кого-то!

– Тиррон!

– Соскучилась?

– Нет! – отшатнулась. – Просто полюбопытствовала.

– За ним прилетала мать.

– Прилетала? Эта? – ткнула пальцем в небо, намекая на фланирующую над ними гигантскую птицу.

– Это карнар, смотритель приграничья. Мы на его территории.

– Нужно уходить, – смекнула Яна.

– Не мешает. Нрав у карнара суровый.

– И почему меня это не удивляет? – проворчала девушка, запихивая в сумку высушенные вещи. – Здесь кого не тронь – сердиты и суровы.

– Не нравится?

– А что, может?

– Почему нет? Во-первых – ты точная их копия, и глупо сетовать на собственное отражение. Во-вторых, в благостной тишине эльфийских просторов, в кругу доброжелательных родственников, тебе тоже не нравилось.

– Твоих родственников, – уточнила Яна и качнула фляжкой. – Воду надо набрать.

– Наберем. Наш путь лежит через Великий источник.

– Водопад? – насторожилась девушка. Перед ее взором тут же встала картинка в фантасмагоричном стиле: ледяной водопад в джунглях живых деревьев – понятно, обычных, с глазками, ручками, ртом и языком, чтоб сказать все, что думают о путниках. А так же толпа горринов, простых бобров и обычных тирронов, которые резвятся, китовой тушей прыгая из воды, душат друг друга, дубинками забивают сваи плотины в виде бобров и укладывают штабелями неприветливых злюк-горринов…

– Нет, ручей. Его вода целебна и утоляет жажду одним глотком, восстанавливает силы, снимает боль и усталость, – направляясь в лес, сказал эльф. Яна, стряхнув очарование привидевшейся ей картинки, пошла за ним.

– Живая вода?

– Да, есть еще мертвая…

– В курсе, я сказки читала в детстве.

– Она есть в аду, и пить ее нельзя.

– Приманка для путников?

– Да.

– Далеко нам еще до ада?

– Мы на приграничье. Идти недолго. Но у границы нужно отдохнуть, набраться сил. Тебе.

– А тебе?

– Я не устал.

– Счастливый, – буркнула Яна, поглядывая по сторонам. Лесок редкий: деревья почти родные, привычные глазу – стволы нормальных размеров и совсем тонкие, то стройные то корявые, раздвоенные. Кусты, цветы, стрекот насекомых, чириканье птиц. И грибы попадаются, правда, все больше поганки-мухоморы. Вот они, как раз, ненормальные – исполины. Один такой они с Авилорном пару минут обходили. А их все больше и больше становилось.

На одной из шляпок мухомора Яна заметила нечто напоминающее издалека куколку насекомого с человеческий рост. Чем ближе они к ней подходили, тем медленней девушка шла, и вот, вообще, остановилась, с любопытством и настороженностью разглядывая странную куколку: человеческое и довольно приятное лицо было смуглым и печальным. Копна жестких, густых черных волос стояла дыбом, производя ужасающее впечатление. Остальное было перепончатыми крыльями, как у летучей мыши, в которые существо завернулось. Оно напоминало девушке демона печали. Во всяком случае, именно это пришло в голову Яне, когда они подошли к нему близже.

– Авилорн, смотри, – позвала шепотом эльфа, передернув плечами, и указала на фигурку. – Кто это?

– Айнгер.

– Он злой?

– Нет. Он без…

– Безобидный и обычный, – кивнула девушка. – Где-то я это уже слышала… Чего он такой грустный? У него беда?

– Трагедия.

– Всей жизни?

– И многих поколений до и после.

– А мы не можем помочь?

Не можем, – хотел ответить да посмотрел на девушку и, передумав, пожал плечами.

Готовность Яны оказать помощь незнакомому и, в общем-то, неприглядному внешне существу, говорила о том, что она еще не зачерствела окончательно и есть надежда, что сердце ее победит горечь прошлых обид, бед и ошибок. Но…

– Айнгер несчастен оттого, что думает, как он безобразен, и твердо верит в то. Настолько сильно, что у окружающих сомнений не остается. Его гнетет внешнее не совершенство, когда внутри он неплох, но робок и застенчив, привязчив ко всему, кто долго смотрит на него. Считает – подвиг совершили, если на его уродство не кривясь смотрели.

– Период гадкого утенка… Глупость, горрины – вот жуть, а этот симпатяшка, но неухожен и нечесан, вот и все, – качнула головой Яна, искренне сочувствуя айнгеру.

– Что за утенок?

– Ничего. Ты совершенен в красоте своей и не поймешь людей, его, что озабочен своим внешним видом. Пойдем к нему, я, может, помогу.

– Чем, как?

– Подумаю.

– Пойдем, – согласился легко.

– Я немножечко боюсь, – призналась Яна. – Он меня не покусает?

– Нет, – улыбнулся эльф. – Он испугается тебя.

Яна недоверчиво покосилась на Авилорна и пошла к существу, ступая осторожно, готовая сбежать в любой момент. А тот, увидел приближающуюся девушку и сжался сильней, спрятал лицо в крыльях, так, что только грива волос теперь торчала. Забавно это выглядело: то ли сверток, то ли свиток из кожи с торчащим ежиком волос. Кисточка для великана. И в пору б посмеяться, да не смешно, а грустно.

– Эй, – позвала несмело, встав в метре от айнгера, но благоразумия ради, у дерева, чтоб, если что, спрятаться за ствол.

– Здравствуй, брат, – сказал Авилорн и сел рядом с существом на мухомор. Свиток зашевелился, и появилось лицо. Серые глаза удивленно посмотрели на парня:

– Эльф? Здравствуй.

Заостренный кончик носа, словно антенна, дрогнул:

– Ты не один.

– С женой, – кивнул на Яну.

– Здравствуйте, – неожиданно для себя почтительно поклонилась она.

Айнгер смущенно опустил взгляд, и, похоже, приготовился вновь натянуть крылья на уши, спрятавшись в коконе.

– Меня Яна зовут, а вас? – объявила девушка поспешно.

– А?… Симон.

Голосок звучал тихо и словно пугался сам себя.

– Красивое имя.

Крылья замерли, прекратив укутывать хозяина. Появилась шея, плечи, часть литой смуглой груди. Серые глаза, оттененные длинными синими ресницами, смотрели на Яну, как на шедевр и, видно, сами того смущались.

– Красивое? – прошептал Симон, отводя взгляд. – Вы шутите над бедным айнгером, чудесная жена эльфа.

– Ничуть.

О, как он смутился! По лицу пошли красные пятна румянца, губы дрогнули, раздвигаясь в улыбке, взгляд то по сторонам, то на девушку.

– Вы серьезно? – он так и не поверил.

– У меня с юмором плохо, – заверила Яна, проникаясь все большей симпатией к существу. – Почему вы сидите здесь, один, в такой чудесный день? Прячетесь? От кого? Вас кто-то обидел?

– Вы смотрите в мое лицо и видите, как я ужасен, вот и ответ на все вопросы.

– Не понимаю.

– Я урод. И ваше мужество достойно восхищенья, вы смотрите на ужас, разговариваете со страшилкой и не кривитесь от брезгливости.

– А должна? Что ж в вас такого ужасного? – улыбнулась Яна. Парень был забавен в своей уверенности, что он безобразен. Но и, правда, был похож на чучело, однако лишь из-за прически, копны густых нечесаных волос.

– Я… – мальчик подвинулся ближе к Яне – крылья разошлись, показывая нагое тело: крепкое, гибкое. Тонкие пальцы прикоснулись к носу, потом к губам, ущипнули щеку. – Видите?

– Вижу, – рассмеялась. – Прекрасная кожа, красивый нос, идеальные губы, а глаза и вовсе – чудо.

Симон посмотрел на эльфа: она издевается?

О, нет, – качнул тот головой.

Мальчик встал и, сложив крылья за спиной, съехал со шляпы гриба на мох, встал рядом с Яной, пытливо заглядывая ей в глаза.

– Я не противен вам? – удивился.

Росточком Симон был небольшого и девушка, глядя на него сверху вниз, смогла рассмотреть запутавшиеся в волосах листики, кусочки мха и соломинки.

– Э-э-э…

– Она посчитала меня айнгером, увидев впервые, – доверительно сообщил эльф существу. Симон недоверчиво покосился на него:

– Тебя?

– Меня.

– И вышла замуж?

– Да.

Айнгер подумал и сел на край мухомора, вновь опечалившись:

– Счастливый! Как повезло тебе с женой.

Авилорн выгнул бровь, подумал и кивнул:

– О, да…

Яна вздохнула, услышав смех в голосе эльфа. И подумалось, некстати, что он совсем не плох, и было бы, пожалуй, очень славно, почувствовать себя женой столь благородного созданья. Но кто-то сильно посмеялся над ней, поставив в один ряд скорее с айнгером, чем с эльфом, но привязал к последнему и лишь фиктивно. Яна загрустила и села рядом с Симоном:

– Не знаю, кто тебя уверил в собственной неполноценности, но прекрасно понимаю, каково тебе. Я тоже чувствую себя отверженной.

– А ты отверженная? Почему? Такая красавица.

– Ты тоже симпатичен, но веришь в обратное.

– Все говорят, что я отвратен.

– А мне дают понять, что я неприемлема: глупа, агрессивна и прочее.

– А ты не злая?

– Нет.

Авилорн закашлялся и получил презрительный взгляд жены, как таблетку от кашля.

– И я, и мне. Гарон один сказал – мы безобразны и Манфелирн распространяет слухи, что это так уж тьму циклов, – проникновенно зашептал мальчик Яне. – Это, правда, сколько не смотрю я на себя в гладь водную – вижу лишь кошмар. В глазах других и хуже. Только неприязнь, брезгливость, а если равнодушие, то лишь как награда. Обычно и не смотрят на меня, всерьез не воспринимают, чураются.

– Вот-вот. И ты, значит, стал жертвой гарона.

– И я? Тебя они обидели?

– Страшней, соединили с эльфом. Представляешь, каково нам с ним? Ему маета и мне печаль.

Симон не понимал, но силился: разглядывал по-переменке Яну и Авилорна, потом качнул лохматой головой:

– Вы удивительная пара. Радуйтесь.

– Я рад, – заверил эльф.

– Я тоже. Особенно буду счастлива, когда мы расстанемся.

– Но почему?

– А почему решил ты, что уродлив? – спросил Авилорн.

– Так нам сказали уж давным-давно.

– И ты поверил. И она поверила, нам быть вместе невозможно. Она – человек, я – эльф.

– В этом беда? – удивился Симон.

– Угу, – кивнула девушка. – Нам никто помочь не в силах. Вот сходим в ад, может там нас разведут.

– Соединят сильней, и сплавят намертво в одно…

– Господи, помилуй! Нет, как раз наоборот. Но я не о себе и Авилорне. Я о тебе: хочешь, я превращу тебя в красавца, такого, что любой тебя, завидев, будет сражен красотой!

– Как?

– Подберем прическу. Я парикмахер.

– Чародейка?

– Почти. Жабу в слона превратить не могу, но ты не слон. Мне нужны ножницы. Найдутся?

– А что это?

– Инструмент.

– Найду, если расскажешь, как он выглядит и в чем его назначенье.

– Материализует, – уточнил для Яны эльф.

Симон пожал плечами: зачем объяснять, что итак понятно?

Вскоре Авилорн, сообразив, что айнгер и жена нашли друг друга, отошел в сторону и присел под деревом, ожидая окончания очередного приступа Яны, уже разговорчивости и жалости. Она стригла Симона и болтала не переставая о тяжелой жизни в среде иных. Айнгер крутился, чтоб увидеть в глазах девушки – правду ли она молвит, и комментировал услышанное, вставляя ремарки из историй своей нелегкой жизни. Они делились накипевшим, изливая друг другу душу, и забавляли эльфа своими дутыми проблемами, от которых иначе, чем, вылив их на головы друг друга избавиться, видимо, не могли. Но больше всего его забавляли друзья и родственники Симона, что потихоньку, стараясь быть незаметными, подтягивались к месту событий, беря в кольцо, прежде всего Яну. Авилорну было ясно, что последует дальше, но было также любопытно, как станет выкручиваться жена? И кого обвинит в неприятностях? О, конечно же, его.

Постепенно количество айнгеров увеличилось настолько, что они уже не могли оставаться незаметными, и свисали с ветвей деревьев, загораживая свет девушке, нависали над ней, стоя за спиной, чтоб лучше увидеть и понять, что она делает.

Яна смолкла, настороженная количеством нагих, крылатых и лохматых гостей, быстро закончила стрижку и с милой улыбкой раскланявшись, хотела удалиться. Не тут-то было.

Симон расправил гордо плечи и с некоторым испугом оглядел толпу собравшихся родичей. Те дружно ахнули – перед ними предстал почти налысо бритый родственник. Он выглядел не так как они и оттого казался им прекрасным. Прическа и правда изменила айнгера радикально: лицо стало трогательно-утонченным, голова маленькой, аккуратной с розовыми милыми ушками и поблескивающими светлыми линиями кожи на висках.

– Сделай и меня такой же красивой, пожалуйста! – взмолилась одна женщина айнгер, вцепившись крючковатыми пальцами в плечо Яны.

– Простите, нет времени, – попыталась корректно объяснить ей отказ девушка. Лицо женщины исказила гримаса отчаянья и злости:

– А на него было?! – указала на Симона. Парень испуганно посмотрел на сородичей и, видя их искаженные завистью лица, предпочел ретироваться – раскрыл крылья и взмыл в небо, убираясь прочь. Для Яны же подобный путь передвижения был, к сожалению, невозможен, как, впрочем, любой другой. Ее начали теснить, тянуть каждый на себя, при этом вопя на все лады:

– Сначала меня!

– Нет, меня, я старше!!

– Я сестра Симона!!

– Я мать!

– Я его двоюродный кузен!!

– Я замуж выхожу, мне важнее!!

– Молчать!! – рявкнула Яна, не выдержав. Айнгеры на минуту опешили, но девушка, вместо того, чтоб скорей бежать, воспользовавшись замешательством, попыталась объясниться:

– Мы очень спешим, я не могу открыть здесь парикмахерскую…

Айнгеры зло зашипели, вновь перебивая друг друга, и активнее начали тянуть девушку каждый на себя. Только тут до нее дошло, что похожи они на горгон, единственное, волосы у них не змеи, но, судя по лицам, они и не нужны: искаженные смуглые маски с бровями острым углом, сверкающими злостью глазами, губами, кривящимися в базарном крике, крючковатыми носами – рождали глубинный ужас. А если учесть, что у айнгеров были еще и перепончатые, смуглые крылья, которые они топорщили в ярости, и тянулись к девушке не только своими пальчиками, но когтистыми лапками-наростами на крыльях, то ясно-понятно, Сурикова не простояла и двух минут – взвыла от ужаса и, в панике рухнув на землю, попыталась выбраться из толпы разъяренных фурий простым человеческим способом – ползком меж их ног. Ее хватали. На нее падали…

Авилорн понял, что пора вмешаться и, выхватив меч, сказал:

– Мы идем в ад.

Стало тихо. Айнгеры зачарованно глядя на эльфа, которого пару секунд назад вовсе не замечали, выпустили девушку из своих рук. Она ринулась вон, обычным маршрутом – куда глаза глядят.

Авилорн порадовался, что глядят они в правильном направлении и, качнув предостерегающе мечом перед носом айнгеров, взял сумку Яны и начал отходить в лес.

Его отпустили с трудом и только после того, как он вразумил с десяток особо настырных.

Яна летела пулей, перепрыгивая высокие муравейники, валежник, брала препятствия из бревен как призовая лошадь. Один из таких прыжков через поваленное дерево удался особо – девушка упала в коричневую трясину и с ходу ушла в нее по пояс, завязла.

На всем обозримом пространстве не было ничего, чтоб могло ей помочь – ровная, словно свежевспаханная и разровненная земля, и ни одной веточки, палочки, кустика. Кричать, звать на помощь? Кого? Айнгеров? О, нет! Авилорна? Так он, как обычно, не спешит. Наверняка, затеял богословскую беседу с неподстриженными сородичами, и появится здесь, когда девушка превратится в торф.

А жаль, до слез жаль – вот так бездарно умереть, утопнув в болоте даже не дойдя до границы с адом. И не спасти Альку, не увидеть в последний раз раскосые глаза эльфа… Вот он, наверное, порадуется преждевременному разводу.

Яна чуть не заплакала, чувствуя, что уходит вниз, скользит все глубже в трясину. Вот уже по грудь, по плечи. Только чуть пошевелилась – на пару сантиметров вниз ушла.

– Авилорн! – позвала, шепотом надеясь на уникальный слух эльфа. Тихо. А болотная жижа все ближе к горлу. – Авилорн! – решилась крикнуть громче, чувствуя, что сейчас закричит во всю мощь голосовых связок, правда уже в последний раз – трясина сомкнулась на шее.

– Ты как? – появившийся парень задал свой любимый гениальный вопрос – других он, видимо, не знал. Яна посмотрела сначала на его узорчатые сапожки, что даже у края подошвы не запачкались, а потом покосилась на чудака, мысленно желая ему присоединиться к ней, по саму шейку:

– Ты как думаешь? – прохрипела, надеясь, что сейчас он ей поможет, и тогда она выскажется уже более ясно, от души. Эльф пожал плечами:

– Не знаю.

`Все-таки я тебя придушу', – пообещала ему взглядом.

– Помоги, – сказала вслух. Эльф прищурился, в раздумьях разглядывая ее лицо. У Яны сложилось впечатление, что он колеблется, и, в общем-то не против, чтоб она осталась в болоте. Девушка взмолилась. – Пожалуйста!

Авилорн, недоуменно пожал плечами, взял ее за шиворот и поднял без малейших усилий, поставил на кочку.

– Спасибо, Господи! – прохрипела Яна, глянув в небо: цела, жива, и не умылась тиной. Что еще нужно для счастья?

В этот момент что-то огромное заслонило небо и, что-то отделившись от него, со страшным свистом свалилось прямо в трясину, обдав девушку грязью с головы до ног, и весело поскуливая, почавкало к ней. Кто это, Яна поняла по звукам – близким и понятным, как родной голос. Она обтерла лицо, стряхивая ошметки грязи, и с ненавистью уставилась на рептилию.

– Я вас обоих убью, – выдохнула, качнувшись.

– Причем тут я? – искренне удивился эльф и развел руками, показывая, что и его одежда на этот раз тоже пострадала. Пока Яна взглядом объясняла парню в чем, когда и каким образом он виноват, тиррон бодро дошагал до девушки и радостно сшиб ее с ног, вернув обратно в трясину.

– Он явно влюблен в тебя, и теперь будет предан до конца жизни, – умиляясь привязанности животного, заметил эльф, когда Яна вынырнула и смогла оттереть один глаз, коим и взглянула на парня:

– Недолго, – сплюнула мутную воду. – Теперь я точно знаю, кого ненавижу больше гаронов.

– Тирронов, – убежденно кивнул Авилорн.

– Нет, эльфов!! Больших идиотов, я не встречала, – прошипела поднимаясь, и издавая непереводимые, экзотические фразы на незнакомом Авилорну языке, пошлепала прочь по болоту, то и дело грозя свалиться опять. Тиррон довольно посмотрел на эльфа, издал победный клич и, скользя по трясине, пополз за хозяйкой

Яна напоминала себе персонажа особо бездарных комиксов. Она шла второй час, постепенно превращаясь в ходячую грязелечебницу, и мечтала умыться. Волосы окаменели, одежда превратилась в кол, лицо и тело свербело. Однако ничего, более менее напоминающее не то, что водоем – лужу, на всем обозримом просторе не было, а болотная вода с запахом ржавчины и тины, не устраивала. Этот запах уже въелся в каждую пору. Но куда ни глянь – серость, сырость, мертвый лес, островки кочек, болото. И тишина, вакуум, если б не веселое повизгивание тиррона, наступающего на пятки девушки и его лопатообразный язык, что работал как банно-прачечный комплекс – размазывал грязь по сапогам Яны, с чавканьем цеплял новую порцию и вновь размазывал.

– У меня карма, – шептала Яна, убеждая себя, что все не так плохо. – Это просто одна сплошная карма, в которую набилось до фига сказочных террористов. Это поправимо. В следующей жизни. Наверное, я стану охотником на тирронов и истребителем эльфов. Или напишу самую злую во всей истории человечества сказку, о правде жизни в параллельных мирах. И пусть мир содрогнется. И плюнет на все биоэнергетические и уфологические исследования, и заколотит стерки, и всякие черные дыры, и привесит амбарный замок из пластида с оф-фигенным детонатором.

Авилорн шел, стараясь не то, что не слушать жену, не смотреть на нее. После того, как он хотел оставить сумку на болоте, и Яне пришлось возвращаться за ней, играя наперегонки с тирроном, они вообще не разговаривали. Эльф не понимал, зачем она ее тащит, девушка не понимала, зачем он идет за ней. Нет, надо было оставить сумку айнгерам, но, тогда, наевшись мороки, они неизвестно, чтоб натворили, да и Яне хватило б ума вернуться за ней в лапы уродцев. Тогда бы, точно, были серьезные неприятности, а пока, все складывалось довольно прилично. Болото? Ерунда, оно мелкое, Яне по подбородок. Тиррон? Он не мешает, наоборот, с ним веселее и спокойнее, горрины-охотники не подойдут и айнгеры не свяжутся.

– Скоро Великий источник, – заметил тихо, радуясь за всех. – Сможем отдохнуть.

Яна услышала и прибавила шаг. Прошло десять минут, двадцать, полчаса – пейзаж не менялся, болота казались бесконечными.

– Где твой источник? – хрипло каркнула девушка, спрашивая эльфа.

– Скоро.

Яна не теряя времени на выяснения, пошагала дальше и, примерно, через час она поняла, что диагноз – идиотизм, ее навеки, причем с момента встречи с эльфом.

– Где источник?! – рявкнула она, нависая над Авилорном.

– Скоро, – пожал тот плечами. – Что тебя возмущает?

– Два! – девушка выставила перед его носом для убедительности два грязных пальца. – Два часа назад было – скоро!!… Уточни насколько скоро, пожалуйста: еще час, три, к вечеру, через сутки или век?!!… Я больше не могу! – заметалась вокруг эльфа, то и дело, заглядывая ему в лицо, переходя от крика к свистящему злобному шепоту и обратно. – Мы, вроде, говорим на одном языке, употребляем одни и те же слова, объясни, что не так? Что в твоем мозге не так?!! Скоро, это сколько? Для тебя? Максимум? Для меня чуть-чуть, а для тебя?!… Час!… Объясняю, для меня от силы час пути, а для тебя?

– Пол суток, сутки.

– А?!..О-о!… – у Яны не было слов. Ее перекосило, и начался нервный тик. – Слушай, дитя лесов, теперь я точно знаю, зачем нас свели гароны! Чтоб ты не умер своей смертью!!…О! Я открыла тайну браков меж мужчиной и женщиной! Каждая женщина должна добить хоть одного мужчину в своей жизни, за всех, за все. В моем случае, это ты!!… Гароны мне больше не страшны! – отрезала, махнув рукой для убедительности, и похлюпала дальше.

`Хуже уже не будет потому, что просто не может быть', – подумала девушка и начала перелазить через длинное, широкое бревно, странного, оранжево-зеленого цвета.

– Стой! – закричал Авилорн.

Яна оседлала бревно и уставилась на эльфа:

– Оставь меня в покое!

Тиррон взвизгнув, попытался схватить сапог девушки и стащить ее за ногу вниз. Та лягнулась, и тут бревно зашевелилось, и понеслось вверх.

– А-аа!! – вцепившись в шершавую, один в один – кора, поверхность, закричала Яна. Бревно встало вертикально, унеся девушку на высоту верхушек деревьев, и выказало плоскую маленькую голову. Она повернулась к Яне, явно не для того, чтоб лучше рассмотреть наглую всадницу. Пасть открылась, обдавая девушку затхлым запахом смрада, и выказала три ряда острых, как иглы, зубов.

В это время подлетел Авилорн и начал рубить шею чудовища, тиррон подпрыгивал, норовя помочь, укусив `бревно' и жутко при этом выл. Чудовище заметалось, пытаясь то ли сбежать, то ли напасть на эльфа. Яна, прикинув, что лететь ей вниз далеко, обвила шею гиганта руками и ногами мертвой петлей, не зная, что еще делать. Раз пять ее пытались стряхнуть, ударив о стволы встречных деревьев, раз двадцать подкидывая, и, казалось, миллион, цепляя за ветки.

Наконец Авилорн справился с чудищем и серьезно ранил его, почти отрубил голову. Оглушительно взревев, оно подкинуло девушку, и оба упали – Яна в кусты и заросли какой-то травы с колючими листьями, `бревно' в паре метров от нее, в болото.

Сурикова, познакомившись с колючками, была еще и облита зловонной болотной жижей, в довершение ко всему. Она на четвереньках выползла из куста, отдирая шипы от одежды и стряхивая воду с волос, как собака. С трудом поднялась, еще не веря, что жива и не парализована от пережитого ужаса. Ощупала себя, проверяя на всякий случай, не отпала ли во время взлета-посадки пара незначительных органов – голова, например, нога, и увидела эльфа. Тот вложил меч в ножны, шагая к ней, и открыл рот. Вопрос Яна уже знала, потому выставила палец, упреждая: не надо. Более внятно выразиться она пока не могла. Авилорн понял, что девушка еще неадекватна и, вняв просьбе, промолчал. Зато тиррон высказался за двоих. Он сдал спринт на короткую дистанцию и на всех парах врезался в девушку, сшиб, отправляя обратно в колючие заросли кустарника, и, визжа и брызгая слюной на радостях, поставил ногу на грудь хозяйки, вдавив ее, как йога в доску с гвоздями, в сломанные ветки с шипами, и принялся вылизывать ей лицо. Широкий, шершавый язык довершил начатое `бревном' – Яна впала в ступор.

Авилорн, отогнав счастливого тиррона, поднял девушку, поставил на ноги и очистил одежду от колючек:

– В этом лесу нужно быть очень осторожными.

Девушка тяжело посмотрела на эльфа и, с трудом ворочая языком, сказала:

– Я стала верующей и составила новую молитву, – и опустившись на колени, уставилась в небо, сложила руки на груди, проникновенно прошептала. – Господи, спаси меня и сохрани от всякой сказочной живности!

В небе сверкнула молния, громыхнул гром, и на голову девушки обрушился ливень. Она зажмурилась и, тяжело вздохнув, прошипела:

– Спасибо, тебе, Гос-споди! Ты очень добр!…

К вечеру она все-таки увидела Великий источник. Правда, не она пришла к нему, как и не он к ней – ее довез до источника тиррон, вытрясся всю душу по дороге. Рептилия то шла юзом по трясине, извиваясь на манер змеи, то, весело подпрыгивая, подкидывал девушку, что распласталась на его спине, то принимался танцевать нечто замысловатое, то гонять мушек из кустов, начисто забыв, что оседлан.

Яна не сопротивлялась, не высказывалась вслух – ей было уже все равно. В состоянии полного отупения она прибыла на спине животины на берег небольшой запруды и была скинута на землю. Ноги и руки онемевшие, окостеневшие за время пути, с трудом, хрустом и скрипом выпрямились. Девушка застонала и уставилась в небо, розовое от заката:

– Господи, что я тебе сделала? – спросила еле слышно.

Авилорн подхватил ее и плюхнул в воду, искренне уверенный, что только так может помочь Яне быстро прийти в себя.

Пришла.

Издав возмущенный вопль, с ненавистью посмотрела на эльфа. Но тот не обратил внимания и потопал на берег, на ходу скидывая перевязи и рубашку. Скинул сапоги, указал тиррону на стопку вещей, приказав сторожить, и нырнул в воду.

Девушка подумала и последовала его примеру. Выползла из воды, разделась донага, оглядываясь вокруг: из скалы слева бил фонтан, заполняя карьер, окруженный яркой зеленью и благоухающими цветами, но ничего живого за исключением сторожа-тиррона не увидела, и смело нырнула за эльфом.

После купания, стирки и ужина состоявшего из экзотических, сочных фруктов, висящих прямо на деревьях, растущих у воды, Яну сморило. Она положила сумку под голову и заснула.

Круг пятый

Яна проснулась ночью, чувствуя себя так, словно проспала неделю. Она села и огляделась: справа от нее сопел тиррон, слева пустынный берег заливал свет звезд, прямо, у кромки воды сидел эльф. Широкие плечи обнимала дымка идущая от воды, волосы, как ореол золотились и мерцали, и весь он казался девушке и близким, и далеким, желанным и, в тоже время, чужим, настоящим и ненастоящим одновременно.

Она встала и, подчиняясь зову то ли плоти, то ли души, подошла, села рядом чуть касаясь его руки, и жалея, что не может позволить себе большего, ведь это значило – привязаться, а она итак, готова была сдаться на милость его глаз – прекрасных, синих звезд, что звали и манили не меньше крепких рук, стройного, гибкого тела.

– Грустишь, – спросила тихо, копируя его позу – обняла колени и принялась рассматривать водную гладь. – Эстарну вспомнил?

– Нет. Я охранял твой сон.

– Мой? Ты так заботлив?

– Тебе и это не по нраву?

Что за голос? Почему у эльфа голос нежит, словно бархат, и манит, сводит с ума. Нет, не стоит поддаваться чарам нужно все оставить, как было. Незачем себя иллюзией тешить. Ему – Эстарна, ей – свой дом и глупая сестренка. Но если разобраться, Яна Али не умней.

Девушка вздохнула и вдруг спросила:

– Ты умеешь целоваться?

Эльф улыбнулся, провел ладонью по ее волосам и склонился над лицом, пододвинувшись ближе:

– Зачем же спрашивать? Давай проверим, – тихо прошептал и губ коснулся.

Легкий холодок потом тепло и… Яна потерялась, она как будто с телом своим рассталась и растворилась в поцелуе, и в нем осталась. В ушах звенел хрустальный колокольчик, и легкость, нега от края и до края и Яна в ней, плывет не ведая куда, и не задумываясь, что же будет дальше. И нет важнее ничего, лишь эти губы и прикосновенья.

Эльф ее укутывая в нежность, как паутину плел из ласк и взглядов, топил заботы, пил любовь, любовью наделяя вновь. И вот он отстранился. Сожаленье мелькнуло и погасло во взгляде Яны. Эльф остался рядом и, уложив жену, как на постель на золотистый, солнцем и Луной обласканный песок, не отрываясь, любовался взглядом, лицом любимой:

– Дай мне срок, сомненья ты оставишь, и тогда, быть может, ты поверишь, я люблю тебя.

– Люблю? Вы удивительный народец. Ты много раз давал понять мне, что я никто тебе, зовут меня никак. Что лишь Эстарной грезишь, а еще Умарис, а я обуза. Наглый человек.

– И ревновала, – улыбнулся, лица ее овал очерчивая пальцем.