Текст книги "Гарон"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Яна вверх пошла. А эльф чуть отстал, с тревогой посмотрел ей в спину, потом на башню, и вздохнул:

– Лишь бы это ее не оттолкнуло. Хотя она, как будто, приняла, и расположена весьма…

Круг одиннадцатый

– Не поняла. Это и есть великий и ужасный Хаос? – хмыкнула девушка, разглядывая отрезок предстоящего пути. И слышались в ее голосе беспечность и легкое удивление. Она ожидала увидеть нечто действительно жуткое, трудное для прохождения, серьезно защищающее ядро ада. Но видела загадочную и красивую завесу, сверкающую разноцветными звездочками, в которой водили хороводы песчинки. Жили вихри, и пурга. Смерчи кружились, образуя завораживающе-ирреальную картину, неповторимую по своей красоте. То ли порывы ветра, то ли еще что, сбивали стайки ровных вихревых течений. У Яны дух захватило и захотелось прикоснуться к одной из ярких волн.

– Великолепно! Просто чудо!

– Обманчива порою красота и внешняя оболочка.

– Лишь видимость? Возможно. Хочешь напугать? Но мне не страшно, впервые за весь путь!

– А зря. Я не пугаю. Яна, я предупреждаю: Хаос и есть страх, ведь он в пучину хаоса тебя ввергает. Но Хаос и гармонию рождает, в него она уходит, и приходит из него. И в страхе тонет, как любое существо, себя мгновенно забывая.

– Пойдем и познакомимся мы с ней? Надеюсь, она не бродит в хаосе частиц в виде крокодила, людоеда, и томагавки не кидает в головы гостей.

– Узнаем, – улыбнулся.

– Мило.

Ступила смело на камень первый вниз.

– Предложение: медленно спустимся, спокойно пройдем…

Авилорн согласно кивнул и, обняв девушку за талию, совершил обычный спуск – прыгнул вниз.

Разноцветные частицы были колючими и жгли кожу, и хоть напоминали песчинки, потрогать хоть одну песчинку было не возможно. Она была и в тоже время, не было ее.

Смотреть было почти невозможно, да и не видно ничего в их хаотичном мельтешении. Зато слышно. Какофония настораживающих звуков: что-то с лязгом ухало, что-то выло на самых низких частотах, что-то скрипело и кряхтело, как старое грозящее рухнуть дерево под порывами шквалистого ветра. И во все это девушка окунулась с головой без всякой паузы и подготовки, стараниями эльфа.

– Фу, ты! – высказалась, поднимаясь. – Надеюсь, этот раз последний, когда мы без парашютов спускаемся, – беззлобно хмыкнула только и дальше пошла. Эльф за ней. Шаг осторожный, два.

У Яны возникло чувство, что она попала в цех металлургического комбината.

– Может здесь завод по штамповке черных сердец для гаронов?

– Ты недавно высказала иную точку зрения на их сердца, – держа на изготовке меч, на всякий случай, заявил Авилорн.

– Ну, они же были далеко…

– И очень близко. Совет: не зови неприятности, не думай о плохом. Постарайся не бояться. Помнишь, как с желаниями? – очень тихо и мягко начал объяснять эльф, ступая осторожно. Но вот куда? Не видел ни он, ни Яна – внизу, вверху – кружение частиц как марево, туман. – Ты думала, и тут же все сбывалось. Здесь тоже самое, и разница лишь в том, что в этом круге живут страхи, любые, не абстрактные – живые. Главное, не думай о плохом.

Девушка почувствовала холод страха, что взял ее за горло и сдавил сердце. Она невольно вцепилась в Авилорна.

Вдруг из ниоткуда появилось темное пятно и, превратившись в стаю летучих мышей, накрыла путников.

Когтистые лапки, зубастые рожицы исторгли вопль из горла Яны. Она отбивалась, вереща и вторя писку мышей. Авилорн рубил их мечом, но стая была бесконечной и очень кровожадной. Летучие твари норовили исцарапать гостей, вырвать кусочки кожи из лица, рук, покусать – славно пообедать. Девушка разозлилась и, смолкнув, начала с упорством и решимостью раскидывать крылатых тварей руками. Миг, и они исчезли.

Только Яна дух перевела, как налетел вихрь и подхватив ее, понес прочь от Авилорна.

– Авилорн!! – ища спасение, тянула руки и сверху увидела, как эльфа окружают материализовавшиеся из воздуха гароны, толпой. Те самые, которых она видела в самую страшную ночь в своей жизни. Они, как тени, зыбкие, кто в капюшонах, кто с лицами, что ужас – с буграми и наростами, с глазами мертвыми и без зрачков. Окружили эльфа и на глазах у Яны дружно взмахнув мечами, зарубили насмерть превратив в бесформенные куски плоти.

– Нет!!

Смерч выплюнул ее к ногам одного гарона. Она и встать не успела, как подошли другие и подхватив ее кинули в гроб.

– Нет!! – завыла в ужасе.

Накрыли крышкой, наглухо забили.

– Нет!! – хрипела в панике, себя не помня, царапалась о крышку, выла и ревела навзрыд. И слышала как бьются комья земли о дерево – закапывают. И забилась в истерике. – Мама!! Помогите!! Авилорн!! Альбина!! Ма-а-а-ма-а!! Авилорн!!

Тихо. Темно и душно, тело быстро онемело и перестало слушаться. Страх сжал виски и не отпускает, все мысли выметя из головы. Грудь давит и холодно до зубовного скрежета. Душа уже не реветься вдаль, не завывает, она дрожит, скулит и тихо умирает.

`Я не хочу, я не могу!! За что?!! И, почему сейчас?!! Я все поняла, осознала!! Я жить хочу!! Авилорн, спаси'!!

По телу поползли мурашки…Нет, насекомые! Щекочут ножками и усиками. Их все больше, больше.

Яна заскулила: неприятно, мерзко. На лицо упал слизняк, второй, третий, и в нос, глаза стремятся. Но стряхнуть их возможно только мысленно – в домине тесно, дышать совсем нечем. `Дышать темно', – вдруг вспомнилось некстати и стало отчего-то так смешно, что Яна засмеялась громко и душевно до слез, до колик в животе. И гроб распался. Девушку осыпало песком, землей и выплюнуло, как ядро из пушки вверх, через слой земли, тумана, хаоса частиц. И плюхнуло на муравейник. Она поспешно вскочила, отошла, стряхнула с волос комья, глаза протерла и увидела Альбину. Ее насиловали вчетвером гароны. Издевались, как садисты. Она кричала и звала на помощь.

Яна онемела, кровь застыла, сердце вниз ушло. Крик сдавленный из горла вырвался и будто подогнал ее, заставив опомниться. Девушка не думая к сестре рванула, и оказалась в пустыне: песок, жара и скорпионы. А на бархане эльф сидит живой.

– Ты? – не поверила глазам, и растянулась на песке, услышав еле слышный шелест голоса Авилорна:

– Я. Как ты?

`Значит точно он. Фирменный вопросик . Яна скривила губы – на что хватило сил:

– Спасибо. Хуже не бывает.

– Ну и хорошо, – вздохнул, усаживаясь рядом. Девушка подняла голову и тяжело посмотрела на ненормального. Тот помог ей подняться и смущенный ее взглядом, пояснил. – Раз считаешь – хуже не бывает, значит и не будет. Я же говорил.

– Пыф-ф-ф! – высказалась Яна. И мысленно пообещала: приду в себя и выскажусь ясней!

Но ей не дали. Авилорн насильно ее поднял, поставил на ноги. Они не слушались, дрожали, но Авилорн внимания на то не обратил – потащил девушку вверх, на бархан. Яна бы ему сказала, да челюсть от пережитого ужаса еще дрожала, и в голове сумбур был, почти как хаос из частиц, в который они попали.

Песок вдруг взвился, и колючей пылью налетел на них, забил глаза, нос, губы. Яна чуть не задохнулась и провалилась в темноту, и хорошо хоть с Авилорном.

Только приземлились, перед ними выросла каменная кладка. Они в сторону, там тоже самое. Секунда и их окружили четыре стены, сверху ухнула плита потолка. Стало тихо и темно.

– Я это проходила, – дрогнул голос девушки, а в горле встал комок. Она сползла по стене на пол. Эльф промолчал.

Сердце Яны учащенно забилось: в кромешной тьме замкнутого пространства ей чудились всякие гадости и было страшно до седых волос. И, правда, нечисть проявилась. Кто-то за ногу тянул, кто-то хлопками у уха, заставляя девушку подпрыгнуть от неожиданности, взвыть. Потом появилось страшнейшее приведение да не одно, а пять: скелет с пучками волос седых на черепе, уродцы, неоновые силуэты каких-то жутких тварей, смеси животных и людей, и, протянув руки, кости пальцев, щупальца, схватили девушку за горло, за плечи, ноги. Яна сжалась, руками закрыла лицо и дико закричала, отбиваясь.

– Яна! Яна! – тряс ее за плечи Авилорн, а та отмахивалась, визжа, не понимая, что это он. Пришлось прикрикнуть. – Успокойся, это я!!

Девушка смолкла и, тяжело дыша, уставилась в глаза парня.

– Ты? – прохрипела, с трудом сообразив, что привидение исчезло. Его нет, есть эльф, что светится в темноте как светлячок.

– Чч-чтоо эт-тто бы-было? – спросила с трудом: челюсть ходуном ходила, язык не слушался, и вяз во рту, как будто стал большим, неповоротливым, а организм дрожал.

– Перестань дрожать, прошу, давай разбудим разум, подумаем…

– Что д-думать? Я… я видела его. Приведение, живое! Я… Ты не понимаешь, оно… такое же как в детстве…О! Я поседела! – и огляделась. – Где мы?

Две закрытые двери, окно заложено кирпичом, пол и потолок. Три метра на три помещение, не больше.

– Мы замурованы! – закричала в панике: опять! Принялась ощупывать стены – ни малейших признаков отверстий, щелочек, выходов, нестабильности кладки. – Все, – осела у стены и уставилась на эльфа. – Мы погребены! Поэтому нас Геустис и отпустил! Он доконать нас здесь решил!

– Не кричи. Геустис тут не причем. Выход найдется, нужно поискать…

– Где, как?! Окна заложены, двери…

– Для начала успокойся. Сейчас тобою управляет страх. А он плохой советчик.

Девушка не услышала его – поднялась и давай ломиться в двери, налегая плечом, пиная с разбега.

– Яна перестань, – попытался вразумить ее парень, но та опять не услышала. В уме ее творился кавардак, и достучаться было очень сложно.

Авилорн прислонился плечом к стене, сложил руки на груди и, внимательно наблюдая за действиями жены, принялся ждать, надеясь, что рано или поздно она очнется и начнет работать мозгами, а не ногами и руками.

– Ну, что ты встал?! Помоги!! – возмутилась она.

– Чем? – не понял.

– Сказала б я тебе! Двери нужно выбить!!

– Яна, двери нарисованы, – с участием заглядывая ей в глаза, ответил. – Ты как? Не повредилась?

Девушка недоверчиво посмотрела на него, потом, чуть не ткнувшись носом в дверь, начала изучать ее. Послюнявила палец, провела и поняла, что выглядит дура дурой, а вот `портрет' двери наоборот. Акварель или гуашь, не суть. Смывается легко. Но как изобразили мастера – не отличишь от настоящей двери!

А эльф знал, видел и…

У девушки начался нервный тик:

– Ты хочешь сказать, что я билась в стену как последний олигофрен?! – с милейшим шипением и грозным видом пошла на него Яна. – А ты смотрел и молчал?!

– Не хотел мешать…

– Ах! Ах!… – задохнулась от злости девушка. Посопела и, качнувшись к эльфу с устрашающей физиономией, процедила. – Слушай меня внимательно, внук Абракадабры и Бармалея, когда я чего-то пугаюсь, выхожу из себя настолько, что себя не помню, и таких чудес натворить могу, что твои рукодельники тьму циклов не разгребут! Сейчас именно такой случай!! Понял?! – рявкнула сжав кулаки, вытянувшись и встав нос к носу глаза в глаза эльфу. Авилорн моргнул, и честно ответил:

– Нет.

У Яны задергалось веко. Она напыжилась, пытаясь доходчиво разжевать сказанное, но смогла лишь прошипеть:

– Я девушка нервная!

– Угу, – а взгляд спокойный и чуть сонный. Авилорн прекрасно понимал, что Яна вне себя от страха, а он прекрасный экспонат, чтоб выместить на нем и панику, и ужас, все те эмоции, что ее переполняют. Заранее ведь знает, что эльф ей все простит, поймет, потом еще и успокоит.

– Амеба! – крикнула в лицо, но дрогнул голос.

– Извиняться потом будешь?

– Что?! – перекосило Яну. – Да ты что себе возомнил?! У меня стресс был! А в таком состоянии кому только, что не скажешь! Я была неадекватна!…

– А сейчас? – улыбнулся парень и очень выражением лица и насмешливым взглядом напомнил девушке одну темную личность. На душе и без того было хмуро и зябко, а стало еще хуже – закралось одно очень нехорошее подозрение, в свете которого многое, если не все, менялось в отвратительную сторону, а Сурикова выглядела простофилей. Хотя если подумать, то отвратительней было уже некуда, и то, что Яна простофиля – мягко сказано.

Девушка скривилась, обдумывая мысль, прошлась придирчиво-изучающим взглядом по фигуре Авилорна: может быть – не может?

Геустис – Аустель. Аустель – Геустис… Что интуиция говорит? Да. Значит – да.

– Геустис… Кто такой Геустис? – спросила с шипением, подозрительно ощупывая взглядом эльфа. Тот подобрался, выпрямился и начал косить в сторону. – Та-а-ак.

– Главный жрец Хаоса и…

– Тебе кто он?!

Эльф вздохнул:

– Своевременный вопрос. Я хотел сказать тебе еще до того…

– Как мы двинулись в путь?

– Нет…Да…

– Не виляй, – приказным тоном заметила Яна. – Я не в том душевном состоянии, чтоб слушать, как ты мямлишь!

– Не думаю…

– Не надо думать, просто ответь, – процедила, еле сдержавшись, чтоб не добавить что-нибудь едкое. Страх еще мутил разум, но уже отпускал, отпуская здравомыслие из своих тисков.

– Хорошо, – Авилорн посмотрел девушке в глаза. – Геустис мой отец. Аустель.

Яна крякнула:

– Значит, интуиция меня не подвела, – протянула.

– Не подвела. А меня – да. Я помнил его совсем другим и не узнал. Он сильно изменился…

– В смысле, это оправдывает? Вопрос кого: тебя или его? – невесело усмехнулась Яна.

Это, что получается? Ее используют, по ушам трактором ездят, а она смолчит в ответ, оставит все, как есть, простит? Всем призы: Авилорну, значит, Фея (чтоб ее Зяма съела!), корона лейсела и долгое правление. Аморисорну (еще один обед для Зямы!) радость победы и свершения его геополитических планов. Геустису (на десерт, чтоб пантера заработала несварение желудка!) тоже кусочек сладкий – сынок в союзниках, на троне Эльфии, и равновесие сил, а, возможно, расширение своих границ, влияния ада

А ей? Счастье лицезреть семейную идиллию сестры и кусать локти оттого, что связалась с изысканно-утонченным девственником пикантно-обворожительной наружности и не вкусила сладости растления пуританина-эльфа? И это в лучшем случае. А в худшем, что в принципе и наступил, она умрет очаровательной лопушкой в камере свалившейся ей на голову. Здесь!

Он достанется Эстарне, не запомнив Яну. А что ему запоминать? Как шла, дерзила и ругалась… не любила. Нужно показать и доказать, и в памяти оставить себя ему, чтоб даже с Эстарной помнил о ней и разницу ощутил между феей продажной и верной человеческой женщиной.

Потом можно спокойно умирать.

– Раздевайся, – проворковала ласково.

– Что? – переспросил Авилорн. Он явно считал ощущения Яны и почувствовал неладное: смутился, покраснел, зрачки расширились, а взгляд стал растерянным.

– Раздевайся, – повторила девушка громче и принялась расстегивать свою рубашку. – Сейчас будем супружеский долг исполнять. Закрепим наши отношения в твоей памяти.

– Здесь?

– Здесь! Оставайся со мной, говорил? Говорил. Про любовь говорил? Говорил! Очаровывал, обольщал, влюблял! Я влюбилась. Ты достиг своей цели: люблю, хочу деточков!

– Сейчас? – прошептал недоверчиво эльф.

– Нет! Лет через пятьдесят! – рявкнула.

Авилорн вздохнул:

– Я, в смысле, что не время и не место. Сейчас нужно думать о другом…

`Я и думаю', – прищурилась Яна: `о твоем папе! Пускай беременную невестку попытается убрать. Наверняка рука дрогнет родного-то внука в зачатке удавить'.

– Потому, что: первое – больше негде и вряд ли будет. Второе – потом – в моем случае понятие призрачное. Я это `потом' пила и ела, мама дорогая, сколько дней! А сейчас – вот оно, – откинула рубашку и кулаки в бока уперла: попробуй отказаться! Авилорн замер, искоса разглядывая ее. Он явно хотел бы отвернуться, но так же явно и прикоснуться, обнять, и гори весь Хаос разом! – И третье! – возвестила девушка. – Вы замутили крутую аферу, все рассчитали чародеи-мастера, только со мной промахнулись! Я твоя жена, не забыл?

– И не собирался забывать.

– Вот и подтверди свои слова.

– Может, для начала выберемся?

– Уже. Это финиш. Не понял еще?

Эльф поднял рубашку Яны, и, накинув на ее плечи, прошептал:

– Все будет хорошо, не бойся. Я тебя не брошу, не предам, а отца боишься зря: хотел бы он тебя убрать, до Хаоса бы не дошла. Он не вмешивался и не вмешивается – верь.

Яна хотела возразить, но успела только рот открыть, и вновь закрыла: а что скажешь?

Да и успокоилась уже: пропало желание нападать, спорить, что-то доказывать. Н-да.

– Прошу, один лишь раз поверь, безоговорочно, мне.

Девушка внимательно смотрела ему в глаза и видела лишь искренность, любовь и чистоту. Вздохнула, прошептав, сдаваясь:

– Ладно, что с тобой поделаешь, поверю.

Он улыбнулся, не скрывая радости: какой прогресс! Яна ему доверилась!

А та натянула нехотя рубашку, подумав с огорченьем: все, как всегда! Вот не везет!

– Авилорн, а ты не это?… – подозрительно прищурилась.

– Чего?

– Ну-у-у, не больной? Нет, с головой-то я поняла, мы оба не здоровы, и родитель у тебя неоднозначен, я о другом. Ты…э-э, способен как мужчина?

У эльфа брови вверх ушли:

– Что это?

– О, как все запущенно, – запечалилась Яна, застегнула рубашку. – Я поняла: ты девственник и извращенец. И мы с тобой одной крови. Вопрос: кому неповезло больше?

Авилорн с минуту думал, разглядывая искоса жену: что она сказала? Так и не понял, но переспрашивать не стал, к стене пошел, понимая лишь одно – девушка созрела для более крепких отношений. Влюблена, и не скрывает, уже и доверяет… Ну, наконец-то, он дождался! Пора!

– Пошли, – пнул стену со всей силой. Кладка треснула и развалилась, открывая проем.

Сурикова крякнула: как после этого назвать эльфа? А еще и верить ему?!…

Нахал!

– Ты знал, что мы выберемся!

– Я и не скрывал, – пожал плечами. Вылез из проема и девушке помог.

– Сразу бы сказал, что нужно ломать стену, а не биться в дверь! Ты знаешь, что я пережила?!

– Догадался. Могли разобрать и окно. Вскрыть потолок, сделать подкоп. Есть масса способов выбраться из тупика.

– Все, оставим тему. Я устала от всего, и слушать ничего не хочу. Вот где мне все разом! – ребром ладони рубанула по воздуху у шеи. – Хватит с меня.

Встала, обозревая неоднозначную местность: песок и чернозем, лужа воды и тут же растрескавшаяся от засухи земля. Стоял столетний дуб, зеленый. Его обвила лоза, висели гроздья винограда, и одуванчик цвел внизу. За ним секвойя, кактус ростом с человека, сосна и баобаб.

Справа вдалеке шла туча, поливая дождем землю, слева, ей на встречу двигалась другая и сыпала снегом. А посередине, между ними, столб радуги.

– Винегрет, – хмыкнула Яна. Посмотрела в небо и замерла. – Какая красота!

Низкое ночное небо в звездах: туманность Андромеды, млечный путь, ковш Большой медведицы, Персей.

– Как такое может быть? – уставилась на Авилорна. – Здесь день, там ночь… Мы где?

– Нам, как обычно, прямо, – пошел вперед. Яна следом поплелась, оглядываясь, в небо поглядывая.

– Ты не ответил на вопрос.

– Отец ответит.

– Не хочешь ли сказать, что мы его еще увидим?

– Да, предчувствую.

– Радость… Ох, и папаша! Он же тебе меч в спину всадил.

– И этим посвятил. Он знал, я не умру, и потому убил.

– Бр-рр, – тряхнула головой Яна на манер собаки. – Хор-роший папа, заботливый…Ты сам-то понял, что сказал?

– Да. Я ни жив, ни мертв. Я знаю, что за гранью смерти и чего стоит жизнь. Ради этого стоило получить клинок в спину. Темно, светло, добро и зло, ад, рай – теперь одно, я между ними и им равен.

– Ну и традиции, добрые такие… Ты теперь как сфинкс, да? Хитер же твой отец.

– Он мудр. Непосвященный судит его злом, а посвященный знает, он служитель, верный страж гармонии. Порядка во всех мирах. Он знает, сколько зерен нужно положить на ту или другую сторону весов, чтоб не нарушить ход времен и мира. Да, порой, приходится и жертвовать…

– Не пробовал собой?

– А что он сделал? – покосился на Яну Авилорн.

– Не знаю, – честно та сказала.

– Он пожертвовал. Ты думаешь легко ему смотреть за всем и, служа гармонии, считаться злобным стражем хаоса и ада? Семью оставить, Родину, себя забыть – служить лишь высшей цели, оберегая мир, а значит нас, любимых, любящих, семью, друзей и незнакомцев. Он отважный эльф и был всегда им. Пройдя за братом, постиг он многое, как мы, и здесь остался.

– Я бы не смогла, – призналась честно Яна. Авилорн ей нежно улыбнулся и обнял:

– У нас путь иной и место в мире.

– Быстрей бы финиш, место это самое, – хмыкнула.

– Смотри, – эльф остановился. От радуги прямо к ним стройной колонной двигались скелеты в истлевших саваннах. Яна фыркнула: ей уже не страшно было. Казались мумии всего лишь пустяком, картинкой виртуальной.

– Иллюзия.

Эльф меч свой вынул, девушка взяла второй:

– Знаешь, чего я больше всего боялась?

– Нет.

– Смерти, насекомых и за Алю. А остальное бред. Смешно.

– Тогда мечи на изготовку?

– Угу.

Приготовились встретить армию мертвецов. Они пошли, но даже не задели. Первый ряд, второй, скользил по воздуху, по эльфу, девушке, но, как мираж, не трогая не задевая. Яна смотрела, как вьется ткань истлевшая, как кости, черепа проплывают мимо, и ничего не чувствовала – пустота. Идут, ну и идут, подумаешь.

– Игра.

– Почти.

За спиною взвыло. Яна с Авилорном не успели оглянуться, как их подхватило смерчем и закружило в вихре вверх, во тьму и пыль. А после бросило на край оврага.

Девушка поднялась, отплевываясь и чертыхаясь. Удивленно уставилась на стену гуляющих в хаотичном порядке частиц, но не впереди, а за спиной, на другой стороне оврага. Там по-прежнему шла борьба, пурга кружилась, а здесь стояла тишина, разбавленная шелестом травы с которой играл ветер, журчанье ручейка по дну оврага. Поляна, дальше лес просвеченный солнцем.

– Остался Хаос позади, – рассмеялся Авилорн и растянулся на траве. – Ура!

– Все? Прошли? – не верила девушка. Оглядывалась. – А где столица-то?… Как красиво.

Она словно первый раз видела яркую зелень, волны травы, ветки деревьев, и небо голубое с барашками веселых облаков.

– Иди сюда, – позвал ее эльф, приподнявшись на локте.

– Куда? – не поняла. Да и зачем? Вокруг такая прелесть!

– Ко мне.

Яна покосилась: игривый взгляд, призывный, видна литая грудь в разрез рубахи. И весь он очень даже ничего, красавец…

Н-да, но папа подкачал.

– Причем тут мой отец? – выгнул бровь эльф.

– Подумалось. Вы оба хороши, но как картинки для души. А похожи, да. Один в один. Ну, правда, он весь черный, а ты светлый, но толк и смысл один. Между прочим, папочка твой меня соблазнял, не забыл? Испытывал… А если б я сдалась? А?! В том ты бы был виновен! – ткнула в его сторону пальцем, уличая. – Ты тоже много говоришь, а толк? Где доказательства? Болтун!

– Ты говорила – изменилась и даже в Геустиса влюблена.

– В Геустиса?! Я пошутила.

– Я так и понял, – усмехнулся эльф.

– Ты тоже, между прочим, многое мне говорил. Пересказать?

– Я пошутил. Затмение, – он улыбался. – Иди сюда, я на ушко тебе еще кое что шепну в добавок.

– На что намек? – присела рядом. Авилорн обнял ее и на траву уложил, начал целовать.

– Ты вообще, нормален? Ты что делаешь? – зрачки Яны расширились: неужели созрел?

Эльф рубашку Яны расстегнул:

– Не догадалась? – улыбнулся ей, заглядывая с нежностью глаза.

– Ага! – и хохотнула, еще не веря. Но по взгляду было видно, что в голове девушки идет бурная работа мысли. – Не хочешь ли сказать, что ад мы протопали, чтоб на краю Хаоса любовью заняться? Ну, извращенцы! Таких и свет, пожалуй, не видал! Что неформалы? Ерунда! – бухтела Яна, поспешно избавляясь от одежды, пока эльф не передумал. Авилорн так сильно рассмеялся, что вторили ему и небеса. – Ну, хватит гоготать, иди сюда! – и обняла, довольно улыбнувшись, и чувствуя лишь нежность, легкость, тихо прошептала. – А и, правда, какая разница? Ты рядом, что еще желать?

Эльф поцелуем губы ей накрыл.

Что это было, девушка не знала, она пропала, растворилась в нем. И где она, и кто – забыла.

Яна на траве лежала, смотрела в небо, не в силах и рукой пошевелить. Парень же продолжал ее ласкать, нежил в своих объятьях и никак не мог насытиться:

– Я не поняла. Мы сколько вместе? – спросила девушка, чуть отстранившись от него. В глазах было неподдельное удивление наравне с осуждением.

Авилорн перестал ее ласкать, задумался, насторожившись:

– Не знаю точно.

– Зато я посчитала: как минимум дней сорок! – ужаснулась. – Представляешь, сколько мы пропустили?! На что мы время тратили?

Эльф рассмеялся и прижал ее к себе:

– У нас немало впереди.

– Могло быть больше.

– И есть сейчас, – шепнул, целуя пальцы девушки, висок.

– Как скажешь, – хитро улыбнулась, любви своей и счастья не тая, по волосам, груди Авилорна провела: хорош! И весь ее!

– В Эльфию вернемся.

Яна замерла, вдруг вспомнив то, что впервые за весь путь забыла. Да и до этого ли было?…

– А Аля? Ее мы так и не нашли.

– А мы ее искали? Себя. Друг друга. И нашли.

– Угу? Конец пути? – улыбнулась, любуясь Авилорном. Нет, все-таки как ни смотри, ни

Авилорн, а Аполлон! По груди, животу ладонью провела.

– Мы достигли цели. Мы в раю.

– Это рай? – удивилась Яна. – Ад много больше.

– Рай мал и в этом его прелесть, – улыбнулся эльф, сильнее обнимая жену. – Рай вот он – ты и я.

– Почему я раньше этого не поняла? – прижалось крепко девушка к нему и, чувствуя лишь нежность, словно пух волной окутывающую тело, душу, соединяя двух в одно.

Она отчетливо осознала, что действительно в раю и вот он – Авилорн.

– Блаженство вместе быть. Рая мне другого и не надо. Ты, я – наш мир и мы вдвоем.

– Да, нет его прекрасней, – целуя девушку, выдохнул эльф. – По-прежнему ты хочешь, встать, идти, искать?

– О нет! Пожалуйста, не надо! – Яна рассмеялась. – Если честно, я никуда не хочу идти, тем более из рая – рук твоих, глаз – твоей любви! Вообще, вставать и что-то делать, кроме, как смотреть вокруг и слушать ветер… тебя любить. Мне от тебя уйти, что от себя сбежать. Я век бы так лежала в твоих объятьях, прямо на траве, то в небо, то в твои глаза смотрела. И если очень, очень честно, то больше ничего не надо… только ты.

– Мне тоже, – прошептала, склоняясь на ней для поцелуя. Она в лицо его смотрела и чувствовала радость и тепло, и что-то большее, чем мимолетное влеченье, желанье плотское, сама любовь. Нет, много, много больше: из сердца, из души шли токи обожанья, неги. И ничего, и никого вокруг, вне и внутри, и ничего не надо, не жжет, не тянет, не мучит, не свербит. Ни злости, ни печали, ни сожалений, ни горечи обид. Все в неизвестность кануло, пропало, и, словно, не было вообще.

– Есть я, и ветерка прохлада, журчание ручья и зелень сочная полей и облака, и небо… ты и я. Не знаю, что же приключилось со мной, и не могу я объяснить, что чувствую. Слов нет таких.

– Любовь здесь властвует везде и всюду. Она одна, мы в ней, а в нас она.

– И это в центре ада? – счастливо улыбнулась Яна, любуясь эльфом.

– Да, – рассмеялся он в ответ. – И в этом истина, дойдя до пика ада, ты попадаешь в мир единственной и вечной красоты, гармонии любви огромной, как мир, как мы. Она и правит здесь и принимает безоглядно любого, кто придет.

– Она что Бог, – согласилась Яны. – Теперь я много понимаю…

– Например, что ад, всего лишь кузница кадров для рая? – раздался голос бархатный, знакомый – тесть собственной персоной. Стоял у дерева и мило улыбался, во все глаза разглядывая молодых.

– О-о! – девушка рукой нащупала рубашку и поспешила накинуть на себя, хоть так прикрыв сверкающую наготу. А Авилорн смеялся. Сел ни капли не стесняясь, спиной прикрыл жену, в глаза уставился отцу.

– Ну, здравствуй, сын.

– Приветствую тебя, отец.

– Хм. Я тоже очень рада видеть вас… и все такое, – выглянула из-за плеча эльфа Яна, и обняла его, желая одного, вот так сидеть и чувствовать его не только кожей, но душою и радоваться, растворяясь в нем, и ощущать в ответ, как радуется он, и каждой клеткой счастлив. И нет смущения, стыда – одна любовь. Она и в ней, и в нем, и даже в глазах отца Авилорна, великого жреца и хитреца.

– Довольна? – он улыбнулся ласково, и Яна не сдержала улыбки благодарной, ласковой в ответ. Он – ад, и в этом спору нет, но если бы не он, они бы рай свой так и не познали, не нашли, и все во тьме блуждали, веря искренне, что на свету.

– Да.

– Что ж, я вас поздравляю. Надеюсь, на рожденье сына пригласите?… Да, и не рассказывайте никому, что славная, но очень грозная столица ада, всего лишь рай, наполненный любовью. Здесь властвует она, здесь нет границ, как нет порока, нет суеты, тревог, забот, печали, здесь каждый счастлив, но… лишь тот, кто ад пройдет, свой собственный, а он бывает разный.

– Как рай, – Яна с пониманьем улыбнулась, не чувствуя к Геустису и доли неприязни, несмотря на то, что ей и Авилорну довелось пройти. – Но людям нужно знать про рай и ад.

– Зачем? Ты не докажешь ничего и никому, воспримут все как сказку, не поймут, поверь. Я знаю то, что говорю.

– И что же дальше?

– Ничего. Жизнь долгая и в счастье. Вы погостите, отдохнете, потом вас в Эльфию доставят без помех. Тебе, сынок, придется встать на страже мира, пост лейсела занять, ну, а тебе невестка дорогая, ему в правлении том помогать. Мы часто будем видеться…

– А Аля?

– Аля? – он засмеялся. – Твоя сестра мила. И счастлива. Она жена, любимая и любящая… моего родного брата. Она из рая не уйдет, ей путь домой заказан. А! Кстати, слышишь? – он палец выставил. – Слышишь? Твоя сестра резвится, как дитя. Итак, уж цикла два. Счастливей пары я не видел. Удостоверьтесь сами, убедитесь. Бегите им навстречу. Я думаю, вам есть о чем поговорить.

Звонкий смех, как песня вереска раздавался со стороны леса. Яна с Авилорном переглянулись.

– Аля?

– Да, – натянул он брюки. Яну за руку схватил, и побежали оба мимо Геустиса навстречу смеху, и сами не сдержали смех. И радостью лучились лица, и поступь невесомою была. Трава ступни ласкала, ветер помогал бежать, было так легко, свободно, словно они и есть – трава, земля, леса, поля. И небо было столь же бездонно, как их любовь. И улыбались облака, и ветер, обгоняя, целовал влюбленных лица, их плечи нежно обнимал.

– Мы вместе, – взгляд Авилорна говорил.

– Спасибо, милый, – Янин отвечал…

А за спиной остался Геустис и с доброю улыбкой наблюдал за бегом беззаботным двух влюбленных, что больше не разлучит ни беда, ни всяческих ненужных мыслей, забот, беспечный и бездумный хоровод.

И ерунда, что он дитя иного мира, чем она. `Так получилось', – пожал плечами, усмехнувшись: `но исправилось и хорошо'. Пошел в клубящийся водоворот частиц, в родной уже, понятный Хаос, чтоб в нем опять двоих в мирах различных отыскать, соединить, и через ад, пустив, в раю их встретить. Все, как всегда. Водоворот всемирный и вселенский, гармонии закон…Так было, есть и будет.

А мир их, в приграничье ада, сын побережет. Невестка тоже. Славная она.

Ну, что же, пара получилась хоть куда. Добавить ко второй и вот тебе награда: две сестры родных, племянник, дядя. Закон гармонии и равновесия миров тем сохранен, но мало, мир объединен, как два в одно, она и он, и подстрахован от покушения добра Аморисорна. Стерты глупые границы. `И пусть один, и пусть в уме одном', познает тайны мирозданья.