Текст книги "Гедеон"

Автор книги: Рассел Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

14

– Ну же, Карл, думай! – настаивала Аманда.

– Еще немного, и у меня произойдет размягчение мозга! – возразил Карл.

Аманда кивнула, уступая:

– Ладно, давай устроим перерыв.

Она подошла к холодильнику и достала оттуда бутылку «Будвайзера-лайт».

– Я купила тебе пива, – сказала она.

– Это не пиво, Аманда, а скорее ослиная моча.

– Ну, извини, – отозвалась девушка сердито. – В следующий раз, когда будешь у меня прятаться от полиции, я постараюсь обеспечить достойный выбор отборных напитков специального разлива.

Они ели приготовленную Амандой говядину с капустой и пытались восстановить как можно больше подробностей. Карл старался вспомнить все, что касалось заказанной ему книги, информации, которой его снабжали, материалов, которые он читал. Даты. Любые узнаваемые места. Все подробности разговоров с Мэгги и Гарри Вагнером. Любую мелочь, которая помогла бы узнать, кто такой этот таинственный Гедеон. Сейчас Карл, с зачесанными назад волосами, был чисто выбрит и одет в майку любимой команды и спортивные штаны. Как же хорошо быть снова чистым! А еще лучше сидеть рядом с Амандой, наблюдая за тем, как она собирается запустить зубки в проблему, которую им предстоит решить. Он словно снова стал прежним Грэнни. Вот только это ощущение было обманчивым. Того Карла уже не вернуть. Он навсегда остался в прошлом.

Между перекусами Аманда делала записи, сортируя все имеющиеся сведения и пытаясь упорядочить информацию, учитывая при этом время, место и действующих лиц. Правда, достоверных данных было не слишком много.

Настоящих имен главных героев событий, которые произошли много лет назад, Карл не знал. Он сам придумал имя для мальчика – Дэнни, а его мать окрестил Райетт. И точных географических названий тоже не знал. Он прочитал описание всех этих городков на юге страны и так хорошо впитал их колорит, что, казалось, когда-то там жил. Однако Карл не знал ни одного подлинного географического названия – кто-то тщательно убрал их из всех предоставленных ему писем и дневников. Это могло случиться где угодно – в Луизиане, Теннесси, Арканзасе, Алабаме. Кто теперь скажет? Многие детали стерлись в памяти Карла – ему пришлось изучать слишком много материала за короткий промежуток времени, – но Аманда была просто потрясающим репортером. Она заставила Карла трижды повторить рассказ, задавая вопросы, помогая ему заглянуть в самые отдаленные уголки памяти. Каждый раз всплывали все новые и новые детали. Каждый раз возникало ощущение, что они хоть на шажок, но продвигаются дальше. Вот только куда?

– Ну хорошо, – сказала Аманда, – расскажи мне о Райетт.

– Бедная, необразованная. Почти профессиональная шлюха. Любительница поддать. Несколько раз выходила замуж…

– А конкретно?

– Не знаю. Три, может, четыре… три. Да, три. Нет, все-таки четыре.

– За кого?

Грэнвилл перечислил всех мужей Райетт. И обрисовал несколько маленьких, задрипанных городков на юге страны, где она жила. Он вспомнил, что Дэнни родился в 1945 году. Вскоре после его появления на свет они начали переезжать с места на место. Карлу показалось, что они кочевали из штата в штат, а не колесили по одному. Младший брат – Карл так и не удосужился придумать ему имя – родился в пятьдесят четвертом году. В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году Дэнни совершил убийство, задушив полуторагодовалого малыша. В каком бы захудалом городишке это ни случилось, воняло там действительно невыносимо. Какое-то предприятие – фабрика? химзавод? бойня? – отравляло воздух. Наверное, фабрика. Определенно фабрика. А еще там была повитуха. С родимым пятном на лице.

– Что за фабрика?

– Не знаю.

– Думай.

– В бумагах ничего не говорилось об этом. Мне пришлось самому придумать. По-моему, я написал «фабрика по производству аккумуляторов». Да, точно. Я кое-что разузнал, и мне показалось, что это подойдет. Такие фабрики обычно сбрасывали токсичные отходы в реки. Кобальт, кадмий…

– Да, золотые деньки для американской промышленности, тогда можно было сливать любую дрянь безнаказанно. Неудивительно, что у Райетт родился умственно отсталый ребенок.

– Думаешь, эта история связана с экологией? Я имею в виду, с точки зрения Гедеона?

– Не знаю, вполне возможно, – согласилась Аманда. – Но у нас слишком мало информации. Ты должен вспомнить еще что-нибудь.

– Да я сейчас даже свое имя не помню, – ответил Грэнвилл.

– Ну давай, Карл, должно быть еще что-нибудь!

– Понятия не имею.

– Может, школа, – подсказала Аманда, – или церковь. Что-нибудь запоминающееся. Магазин…

– Элвис, – произнес Грэнвилл.

– Что?

– Элвис! – повторил Карл. Его глаза воодушевленно загорелись. – В этом городе выступал Элвис Пресли! На небольшой сцене, может, в школьном зале или вроде того. Для полутора тысяч человек.

– Когда? – спросила девушка.

– В день убийства. В тысяча девятьсот пятьдесят пятом.

– Отлично, – радостно воскликнула Аманда. – Просто замечательно!

На миг лицо Карла озарила победная улыбка, но тотчас исчезла. Он покачал головой и понуро ссутулился.

– Не слишком много, да?

– Не много, – подтвердила Аманда, – но хоть что-то.

Спустя два с половиной часа информации больше не стало. Карл изо всех сил боролся со сном, а Аманда никак не могла придумать очередной вопрос. Они все подробно обсудили еще три раза, но никаких новых деталей не появилось. Карл и Аманда вернулись к тому, с чего начинали, – кем бы ни был Дэнни в реальности, во взрослой жизни он достиг высокого положения. И кто-то, а именно Гедеон, пытается лишить его власти при помощи книги, которую заказали Карлу. Дэнни каким-то образом узнал о коварном замысле. В итоге двух женщин убили, а Грэнвиллу пришлось удариться в бега. И вот теперь он сидит с Амандой в ее уютном жилище, они доедают остывшую капусту с мясом и пытаются понять, что происходит.

– У нас теперь есть кое-какие детали, – сказала Аманда. – Значит, нужно определиться, как их использовать, чтобы узнать, кто такой Дэнни на самом деле.

– И Гедеон.

– И почему он пытается уничтожить Дэнни.

– Дэнни явно есть что терять, – пробормотал Карл.

– И не только деньги, – добавила Аманда. – Иначе это был бы заурядный шантаж. Дэнни наверняка стал очень могущественным человеком. С положением в обществе. Известным…

– Как насчет нового типа, который только что возглавил ту правохристианскую группировку?

– «Объединенные в союзе с Христом»?

– На его место было немало претендентов, так ведь?

– Этот тип не убивает маленьких мальчиков, – возразила Аманда. – А всего лишь развращает.

Карл наклонил голову и вопросительно посмотрел на нее.

– Что, правда?

Она кивнула.

– Да в городе все об этом знают. Если бы кто-то на самом деле решил с ним разделаться, это было бы легче легкого. И не стоило бы затевать канитель с книгой. Еще предложения?

Карл допил пиво и откинулся на спинку стула, задумчиво глядя в потолок.

– Губернатор Алабамы вроде толковый малый. Он еще окончил Принстонский университет.

– Эл Брэди.

– Он прогрессивно мыслит. Вкладывает деньги в школы и в систему профессионального обучения. «Нью-Йорк таймс» постоянно пишет о нем как о национальном…

– С ним тоже не стоит возиться, – сказала Аманда, небрежным взмахом руки отметая и эту кандидатуру. – Дважды лечился в психушке от депрессии. Первая жена ушла из-за того, что он мочится в постель. А когда Брэди учился на юридическом факультете, то делил комнату с парнем, который приторговывал наркотиками.

Карл посмотрел на Аманду долгим, испытующим взглядом.

– Хорошая у тебя компания!

– Кто бы говорил! Кроме того, людям хочется знать, что они покупают. А пресса следит, чтобы приобретение не оказалось котом в мешке. Кто еще?

Карл назвал имя всеми любимого ведущего программы новостей на самом популярном канале.

– По возрасту подходит. И он вырос в Арканзасе. Но…

– Правильно, – закончила Аманда его мысль – И что? Ну, выгонят его с работы. Он тогда напишет откровенные мемуары, которые наверняка попадут в список бестселлеров. Выступит в телевизионной передаче «Шестьдесят минут» и разрыдается в прямом эфире. А потом, скорее всего, найдет работу на другом канале. Его уход не изменит ход истории. Никто даже на другой телеканал не переключится.

– И где мы теперь? – спросил Карл. Аманда не ответила, и он продолжил: – Нигде. В тупике.

Силы Карла были на исходе. Умственное и физическое напряжение последних дней в конце концов дало о себе знать. Карл даже не добрался до свободной кровати, а просто прилег на диване в гостиной и моментально заснул. Пока он спал, Аманда сидела на кухне, курила, пила диетическую кока-колу и безуспешно пыталась что-нибудь придумать. Через час во рту у нее стоял противный вкус от бесчисленных сигарет, кола казалась водянистой, а мысли пребывали в еще большем беспорядке, чем раньше. Девушка потушила окурок, вернулась в гостиную и встала рядом с диваном, наблюдая за спящим Карлом. Даже во сне ему не хватало покоя. Грэнвилл вертелся с боку на бок, тяжело дышал, а когда Аманда была на кухне, то слышала, как он стонет и бормочет что-то. Несомненно, пережитый ужас проник в его сновидения. Аманда погладила Карла по волосам, и он заворочался. Черты лица на миг стали мягче, он ухмыльнулся, и девушка увидела прежнего Грэнни. Затем Карл открыл глаза. Какое-то время он в недоумении смотрел на нее, словно не понимая, что здесь делает. Постепенно взгляд Карла прояснился, и он сел. Сделал глубокий вдох и потер кулаками глаза. Пришло время вновь приниматься за работу.

Аманда сказала, что после короткого сна мозг человека способен на чудеса. Появляются новые мысли, возникают забытые образы. И потому они еще дважды прошлись по всей истории. В первый раз Аманда заставила Грэнвилла рассказать все, что он помнил о Гарри Вагнере. Когда он пришел, что именно сказал, что готовил. Во второй раз они сосредоточились на Мэгги Петерсон. В памяти Карла всплывали все новые подробности. Он почти дословно вспомнил разговор в квартире редактора. Карл рассказал о «Квадрангле», дочернем предприятии «Апекса», которое должно было издать книгу «Гедеон».

– Кто подписал чек? – осведомилась Аманда. – Тот, который тебе дала Аманда?

– Понятия не имею.

– Это был чек компании?

– Конечно.

– Какой компании?

– Полагаю, «Апекса».

– Бартоломью это отрицает, да?

– Точно.

– Может, это был «Квадрангл»? – настаивала Аманда.

– Может быть, – неуверенно ответил Карл и пожал плечами.

– В твоем банке наверняка знают, чей это чек.

– К сожалению, если я попытаюсь это выяснить, меня арестуют, – напомнил ей Карл.

– Ладно, что-нибудь придумаем. Еще что?

– Ничего, – покачал головой Карл. – Правда, это все. Мэгги сказала, почему предложила написать книгу «Гедеон» именно мне. Ей понравилось, что я умею держать язык за зубами, и она знала, что я быстро пишу…

– Это так важно?

– Очень. Мне дали всего три недели. Она хотела, чтобы через шесть книгу уже напечатали.

– Так спешно?

– Она сама сказала.

– Это обычная практика?

– Конечно нет. Трехмесячный срок до выхода книги в свет уже считается сверхбыстрым.

– Когда ты начал работу? – спросила Аманда.

– Ты знаешь когда. На другой день после похорон Бетти.

Аманда взяла календарь.

– Восемнадцатого июня, – сказала она. – Дата похорон.

– Тогда все и началось. Ночью.

– А через три недели от того числа наступит… Вернее, уже наступило. Начало июля.

– Именно, – согласился Карл. – И что это нам дает?

– Не знаю. Но если Мэгги собиралась опубликовать книгу через три недели после того, как ты ее закончишь, значит, «Гедеон» вышел бы в конце месяца. Почему?

– Кто его знает. Может, к чьему-то дню рождения.

– Или выход книги приурочили к чему-то, что должно произойти в июле, – заметила Аманда. – Какому-то событию. Может, что-то должно открыться, не знаю. Что у нас будет в июле?

– Четвертое, День независимости, – ответил Карл. – Знаменательная дата.

– Весьма патриотично, но слишком расплывчато. Вряд ли. Что еще?

– Бейсбольный матч всех звезд. Правда, вряд ли он имеет отношение ко всей этой заварухе.

Аманда не удостоила реплику Карла ответом. Несколько секунд они просто сидели молча. Вдруг рот Аманды слегка приоткрылся от изумления, и она повернулась к Карлу. Их глаза встретились, и он кивнул.

– Кажется, мы думаем об одном и том же, – сказал Грэнвилл. – Только вот как это связано с Гедеоном?

– Внутрипартийные выборы кандидата на пост президента, – ошеломленно выдохнула Аманда.

– Будут проходить в Новом Орлеане. Через три недели.

– Чертовски важное событие.

– Не думаю, – Карл покачал головой. – Адамсон стал самым популярным президентом со времен Рейгана. Даже тебе он нравится, а ты политиканов не любишь.

– Да, мне он нравится, – согласилась Аманда. – Адамсон способен вспомнить свое имя, не заглядывая в памятку. Может говорить связными предложениями без помощи спичрайтеров. А главное, сумел продержаться на президентском посту почти четыре года, и за это время ни одна девица не подала на него в суд, утверждая, что он принудил ее к половой близости. В общем, у него значительное преимущество перед предшественниками. А то, что ему удается удерживать страну от распада, – дополнительный бонус.

– А еще он женат на Святой Лиззи.

– Терпеть не могу это прозвище! Такое унизительное! Только потому, что она умная и самостоятельная, ее поливают грязью.

– Я бы не сказал, что ее поливают грязью. Пресса в ней души не чает.

– Она заслуживает такого отношения. Столько сил тратит на благотворительность! Строит в городах больницы и оздоровительные центры. А сколько сделала для образования! И для защиты прав беременных женщин тоже.

– Да я и не спорю. Я голосовал за Адамсона и прекрасно отношусь к его супруге. Почему мы вообще о них говорим?

Аманда пожала плечами.

– Просто рассматриваем ситуацию под различными углами. К чему еще мог бы быть приурочен выход книги?

– Знаешь, – медленно произнес Карл, – раз уж мы так тщательно все изучаем… В одном отношении Адамсон подходит. Ему действительно есть что терять. Его наверняка переизберут на второй срок, кто бы ни оказался его противником.

– Особенно если им будет Уолтер Чалмерс. Старший сенатор из великого штата Вайоминг отстает от Адамсона голосов на двадцать на каждом избирательном участке.

– Потому что Чалмерс – помешанный на оружии ультраправый расист, который до сих пор живет в девятнадцатом веке и наводит ужас на всех, кто хоть раз его слышал. Он сумасшедший.

Фраза повисла в воздухе, затем Карл медленно продолжил:

– Вопрос в том: насколько?

– Ты имеешь в виду, настолько ли он безумен, чтобы убить маленького ребенка?

Карл с силой выдохнул воздух.

– Точно, именно это я и спрашиваю, – сказал он.

– Даже если и так, вряд ли Адамсон затеял бы все это. Думаю, его победа на выборах будет самой впечатляющей со времен…

– Со времен Никсона и Макговерна?[9]9
  Макговерн Джордж – политический деятель, сенатор от штата Южная Дакота. Проиграл президентские выборы в 1972 году Ричарду Никсону, одержав победу только в штате Массачусетс и в Вашингтоне.


[Закрыть] – закончил Грэнвилл. – Когда Никсон опережал соперника почти на всех избирательных участках, даже после «Уотергейта»?

– Согласна, Чалмерс действительно мерзкий тип, но представить его в роли Дэнни?

А президента Адамсона в качестве Гедеона? Слишком маловероятно.

– Может, Адамсон и не подозревает об этом. Может, это кто-нибудь из его помощников. А возможно, все наоборот. Чалмерс и есть Гедеон.

– А президент тогда Дэнни? – Аманда посмотрела на Карла как на полоумного.

– Эй, мы просто рассматриваем ситуацию с разных сторон, помнишь? И кое-что подходит. Адамсон с Юга, да и возраст…

– Ты помнишь избирательную кампанию? – спросила Аманда, недоверчиво усмехнувшись. – Еще ни одного президента за всю историю Соединенных Штатов не изучали так досконально. Сколько его биографий было издано? В прошлом Тома Адамсона нет ни малейшего эпизода, который бы не рассмотрели под микроскопом. Если бы у него когда-либо существовал брат – единоутробный, единокровный, сводный, рожденный в браке или вне его, любого цвета кожи, обезьяноподобный, инопланетянин, – неужели ты думаешь, пресса ничего бы про него не разнюхала?

– Как насчет Бикфорда?

– А он здесь при чем?

– Он вице-президент. Рукой подать до президентства. Может, он хочет стать самым главным.

– Прежде всего, если бы Джерри Бикфорд захотел бы стать президентом, он бы выдвинул свою кандидатуру. Нет, он не король, только создает королей. Кроме того, Бикфорд самый честный политик со времен… возможно, со времен самого Джорджа Вашингтона.

Карл выпятил нижнюю губу, обдумывая слова Аманды.

– Наверное, ты права.

– Поговаривают, что он сейчас не совсем здоров. Микроинсульт или что-то вроде того. На несколько дней он исчез из поля зрения, и никто не знает, что произошло. Но я головой ручаюсь, что Джерри Бикфорд не имеет никакого отношения ко всей этой истории. Это невозможно, Карл. Глупо даже предполагать такое.

– Согласен, – медленно произнес Карл. – Глупо.

Не говоря больше ни слова, он неожиданно шагнул вперед и осторожно поцеловал Аманду в макушку. А затем твердыми, уверенными шагами направился к двери.

– Подожди-ка, – сказала девушка. – Куда это ты собрался?

– Хочу сделать то, что должен был в самом начале, – уйти. Пока все не стало еще хуже. Пока не случилось чего-нибудь ужасного.

Аманда почти улыбнулась.

– Что может быть еще хуже?

Без тени улыбки Карл тихо произнес:

– Они могут начать тебя преследовать. Больше всего я боюсь именно этого.

Аманда подошла к Грэнвиллу и ласково провела рукой по его щеке. Их тела были так близко друг от друга, что почти соприкасались.

– Я с тобой, – понизив голос, сказала она уверенно. – И не хочу, чтобы ты уходил.

Карл поднял руку, чтобы коснуться ее ладони. Их пальцы переплелись.

– Аманда…

Осторожно, но настойчиво девушка высвободилась.

– Обойдемся без сантиментов, – предупредила она, – это не касается наших отношений.

Пальцы их рук уже не были сплетены, хотя Аманда не отодвинулась от Карла.

– У меня чисто профессиональный интерес, – пояснила она.

Грэнвилл, нахмурившись, посмотрел на нее, не веря своим ушам.

– Профессиональный?

– Конечно. Неужели ты думаешь, что я упущу такую историю?

Прежде чем он успел ответить, она добавила:

– Я журналистка, значит, предполагается, что я умею искать нужных людей.

Она шагнула назад и кивнула Карлу.

– Так что хватит рассусоливать, пора найти Гарри Вагнера.

15

Когда Гарри Вагнер тыкал в кнопки мобильного телефона, чтобы сделать звонок, который, вне сомнения, должен был изменить всю его жизнь, он боялся.

На звонок ответил голос с сильным английским акцентом, Гарри назвал свое имя, и последовало молчание. Именно тогда Вагнер понял, что на его стороне элемент неожиданности. А неожиданность помогает контролировать ситуацию. Что, в свою очередь, означает победу. Даже над таким человеком, как Линдсей Огмон. Вот только, ожидая, пока Огмон заговорит, Гарри не чувствовал себя победителем. Кровь застыла у него в жилах, холодок пробежал по телу, и Гарри подумал: «Повесь трубку. Повесь трубку и забудь обо всех хорошо продуманных планах! Беги! Как можно быстрее и дальше отсюда». Но затем человек на другом конце провода вновь обрел самообладание. В его голосе не было удивления, когда он тихо произнес:

– Как вы узнали мой номер телефона?

– Вы забыли, на кого я работаю? – спросил Гарри.

– Нет, – вздохнул Огмон, – я не забыл.

– Тогда не задавайте глупых вопросов, – сказал Гарри. Он радовался – его голос не выдал ни беспокойства, ни страха. – Вы получили мои сообщения?

Огмон чуть помедлил, затем ответил:

– Да, конечно.

Он говорил с ноткой покорности в голосе, словно понимая, что неприятного разговора не избежать. Словно все, о чем бы Гарри ни попросил или ни сделал, было предопределено заранее. Речь англичанина звучала устало и слегка нетерпеливо.

– Я все знаю, – сообщил Гарри.

– Вам известно многое, – признал голос на другом конце провода, – но не все.

– Достаточно, чтобы осложнить тебе жизнь, приятель, – заметил Вагнер, – и серьезно!

– Я уже осведомлен о ваших угрозах, они приняты во внимание, – сказал Огмон. – Нет необходимости их повторять. Специалисты не вам чета пытались меня запугать, и, поверьте, вы зря тратите свои силы и мое время.

– Отлично. Оставим угрозы. Давайте перейдем к делу. Запишите этот номер, – сказал Гарри и громко отчеканил девятизначную цифру.

– Это номер вашего банковского счета?

– Угадали, – ответил Гарри. – Я впечатлен.

– Каймановы острова?

– Отлично.

– И какую сумму, по вашему мнению, я должен туда перевести? – осведомился Огмон.

– Для вас это мелочь, а для меня – пенсионный фонд. Пять миллионов долларов.

– Можно спросить, как вы пришли к такой цифре?

– Я не жадный, – сказал Гарри, – и рассчитал, что сумма достаточно велика для меня, но слишком мала для того, чтобы вы стали меня преследовать.

– Жаль, что вы решили перейти на другую сторону, – произнес Линдсей. – Вы могли бы быть весьма полезны.

– Я не переходил на другую сторону, – возразил Гарри. – Есть только одна сторона. И всегда была. Моя. Деньги нужны к завтрашнему дню.

– Вы их получите минут через тридцать. Через час точно. Если дадите свой номер телефона, я позвоню, как только все будет сделано.

– Я сам позвоню, – ответил Гарри. – Через час.

Не сказав больше ни слова, он повесил трубку.

Гарри думал, что страх исчезнет, как только разговор закончится. Но он ошибся. Страх поселился внутри его, сжимая внутренности мертвой хваткой. Гарри никак не удавалось избавиться от страха, и это было странным. Он не привык бояться. Вообще-то, насколько Гарри помнил, он боялся всего лишь три раза в жизни.

Впервые Гарри узнал, что такое страх, когда ему было девять лет. Он тогда жил в городе Буффало, штат Нью-Йорк, и его лучший друг, Тимми Макгирк, со своей семьей переезжал на Гавайи. Отца Тимми, кадрового офицера, перевели туда служить. Все в школе страшно завидовали Тимми. Все, кроме Гарри. Гарри был в отчаянии. Он расплакался, когда друг сообщил ему о том, что скоро уедет. Тимми утешал его как мог, приглашал погостить, обещая, что они вместе будут заниматься серфингом. «Послушай, может, ты даже научишься танцевать хула!» – сказал он, ткнув Гарри кулаком в грудь, и рассмеялся.

Маленький Гарри Вагнер так и не смог попасть на Гавайи. И Тимоти Макгирк тоже. Самолет, в котором летел Тим со своей младшей сестрой и родителями, потерпел крушение и упал в Тихий океан примерно за полчаса до приземления в Гонолулу. В хвосте самолета произошло короткое замыкание, и в считанные секунды воздушное судно превратилось в огненный ад. В газетах писали, что к моменту, когда пылающая громадина рухнула в воду, никого из пассажиров не осталось в живых. Все задохнулись и сгорели.

После этого Гарри начал бояться летать. Боялся упасть. Жил в постоянном страхе. Когда он смотрел вниз с верхнего этажа здания, то обливался холодным потом и у него дрожали колени. Если его семья проезжала через мост, он крепко зажмуривал глаза, скорчившись на полу машины. Иногда на уроках он не слышал голоса учителя, потому что его воображение рисовало картину – огромный реактивный самолет, который падает все быстрее и быстрее, а затем…

А затем ничего.

Со временем Гарри научился преодолевать страх, но не полностью. И тогда он заставил себя записаться в летную школу. Вагнер тогда учился в университете штата Нью-Йорк в городе Бингемтон. Он нашел подработку в круглосуточной закусочной, чтобы платить за летные уроки, – бросал замороженный картофель в котлы с кипящим жиром. Хотя в воздухе Гарри действовал технически безукоризненно, каждый раз, когда он садился за рычаги управления двухмоторной «сессны», его охватывал ужас. Его инструктор, мужчина лет тридцати пяти по имени Ригни, был потрясающе красив. Всегда загорелый, даже среди зимы, с ослепительной белизны зубами, он улыбался дерзко и одновременно чарующе. Гарри благоговел перед летчиком, который во время полетов щедро потчевал юношу рассказами о своей зимней работе. Каждый год в декабре Ригни паковал вещи, отправлялся на Карибы, где занимался чартерными перевозками, доставляя кого угодно и что угодно с острова на остров. Он говорил, что эти четыре месяца полны полетов, солнца и секса, а что может быть лучше этих радостей жизни? Гарри слушал истории инструктора, вцепившись потными ладонями в рычаги управления, отчаянно желая, чтобы Ригни заметил его и сказал, что у него получается. Гарри мечтал понравиться Ригни, но еще больше ему хотелось вернуться вниз, в безопасность, выбраться, к чертовой матери, из проклятых облаков и почувствовать твердую почву под ватными от страха ногами. Ригни уловил боязнь ученика и всегда сопровождал его, даже когда тот налетал положенное число часов. Но Гарри настаивал, а у инструктора не было других причин запрещать Вагнеру одиночные полеты, кроме собственного чутья.

Гарри считал, что Ригни уловил не только его страх. Он полагал, что в глубине души, под маской дерзкой улыбки и циничного взгляда, инструктор знает про него все. Гарри думал, что Ригни обладает способностью проникать взглядом в его душу и видеть его насквозь. Понимать, что на самом деле нужно Гарри. Знать, кто он такой.

Гарри начал следить за инструктором в свободные от работы дни. Осторожно, наблюдая за Ригни только издали. Будучи уверенным, что инструктор ничего не заподозрит, Гарри наловчился ходить за ним почти незаметно. Он следовал за Ригни квартал за кварталом, ныряя в подъезды и прячась за прохожими, когда тот оборачивался. Вагнер сумел узнать даже адрес инструктора и иногда приходил к его дому по ночам. Он сидел, затаившись, в кустах и глядел в освещенные окна. Иногда Гарри влезал на огромный клен, росший перед домом, и прятался в ветвях, подсматривая. В квартире всегда были женщины, молодые и красивые, которые с готовностью смеялись над каждой репликой Ригни и стонали от удовольствия, когда тот их целовал. Иногда инструктор подходил к окну, и тогда очередная подружка просила его вернуться в постель. Но Ригни стоял, пристально всматриваясь во двор, и Гарри замирал от страха, что инструктор вот-вот его заметит. Однажды Ригни простоял так целых пятнадцать минут, его обнаженное тело четко вырисовывалось в свете ночной лампы. Юноша съежился за ветками дерева, взмокнув от страха и мечтая исчезнуть, слиться с камуфляжем листвы. Потом Ригни, рассмеявшись, отошел от окна и прыгнул обратно в постель к обиженно надувшей губы партнерше.

За день до первого самостоятельного полета Гарри инструктор решил в последний раз подняться вместе с ним в небо. Гарри неделю не спал и почти столько же не ел. Уже больше месяца перед каждым занятием Вагнер шел в мужской туалет в маленьком аэропорту, и там его тело сотрясали позывы рвоты, такие сильные, что казалось, еще немного, и из горла в проржавевшую раковину хлынет кровь.

Когда они поднялись вместе в последний раз, Ригни вел себя непривычно тихо. Ни скабрезной болтовни о красотках в бикини, ни веселых историй про полеты после трех мартини и про отсосы прямо в пилотском кресле. Он сказал ученику, что хочет сымитировать завтрашний одиночный полет, хочет, чтобы Гарри почувствовал себя так, словно в кабине никого больше нет. Совсем немного, и самолет набрал высоту, внутри был слышен только ровный, успокаивающий гул двигателей. Как обычно, мысли Гарри вернулись в прошлое, картина горящего лайнера вновь предстала перед его мысленным взором. Пробираясь между пушистых облаков, глядя вниз на дома, дороги и мосты, такие неправдоподобно крошечные, Гарри стискивал рычаги управления и мечтал о том, чтобы пытка закончилась и он снова ступил на твердую почву.

Только в этот раз все оказалось не так просто.

На высоте три тысячи метров, когда до конца двухчасового полета оставалось не более получаса, Ригни протянул руку и стал уменьшать обороты правого двигателя.

– Что вы делаете? – выдавил Гарри сквозь стиснутые зубы.

– Хочу, чтобы ты показал, как нужно действовать при аварийной ситуации, когда один из двигателей вышел из строя.

– Мы уже это делали, – возразил Гарри.

– Точно. А сейчас повторим.

Самолет неожиданно нырнул вниз, потеряв метров тридцать высоты, и Гарри почувствовал, как сердце чуть было не выпрыгнуло у него из груди. По лицу Гарри текли струйки пота, он в недоумении повернулся к инструктору, хватая ртом воздух. Но Ригни только взглянул на него и тихо произнес:

– Посмотрим, что ты будешь делать в случае опасности.

Гарри с трудом сдержал приступ паники. Он ощутил, как желчь поднимается к горлу, но подавил приступ рвоты и попытался сосредоточиться. Это всего лишь проверка, сказал он сам себе. Ригни только чуть убавил мощность, а не отключил двигатель полностью.

«Выровняй самолет, поднимись на нужную высоту, покажи, что знаешь, как поступить, и он снова включит двигатель».

Вагнер посмотрел вправо. Ригни сидел не шевелясь.

– Вы зашли слишком далеко, – сказал Гарри.

– Возможно, – ответил инструктор. – В этой жизни дерьма не избежать.

Вагнер услышал, как чихает карбюратор. «Господи, мотор не работает!»

– Включите двигатель! – закричал Гарри. – Немедленно включите чертов двигатель!

– Я бы и рад, сынок, – сообщил Ригни, его тихий, ровный голос взбесил Гарри еще больше. – Но если бы ты слушал хоть что-нибудь из той дребедени, что я пытался запихнуть в твою башку, то вспомнил бы, что тепло в карбюратор поступает через коллектор. А что произойдет, если остановить двигатель?

– Не будет искры, – выдохнул Гарри. – Ах ты сукин сын! Ты заморозил карбюратор! Дебильный ублюдок!

– Можешь ругаться, сколько влезет, – заметил инструктор. – Вот только попасть домой нам это не поможет.

– Ах ты кусок дерьма! – заорал Вагнер. – Мы ведь погибнем!

– Нет, если ты сделаешь все как надо.

«Думай, – сказал себе Гарри. – Этот ненормальный готов разбиться вместе с тобой, так что думай, думай, думай!» Но у него не получалось. Он был не в силах даже шелохнуться. Гарри только видел, как он падает, падает с огромной высоты на землю, как пылающий огненный шар несется навстречу гибели…

– Мы теряем скорость, – пролепетал Гарри. – Если она будет меньше шестидесяти пяти узлов, нам крышка. Откажет второй двигатель.

Ригни ничего не ответил.

– Помогите, – взмолился Гарри. – Пожалуйста, помогите!

Ригни спокойно сложил руки на груди.

– Меня здесь нет, – сказал он.

Гарри парализовало от ужаса. За те несколько мгновений, пока он медлил, самолет почти потерял управление и завертелся.

И тогда Гарри обделался.

Раздался громкий звук, вонь наполнила маленькую кабину, и Гарри заметил, что Ригни презрительно усмехнулся. Гарри не знал, куда деваться от стыда и унижения. Но странным образом, унижение помогло преодолеть страх, Гарри смог сосредоточиться и начал действовать.

«Хорошо, – словно говорил внутренний голос. – Полет на одном двигателе. Для начала нужно опустить нос самолета, чтобы набрать скорость. Нельзя, чтобы она была меньше шестидесяти пяти узлов».

Скорость уже упала до восьмидесяти узлов. Семидесяти пяти…