Текст книги "По следам снежного человека"
Автор книги: Ральф Иззард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Очерк Тома Стобарта, напечатанный в «Дейли мейл» 9 июля, был целиком посвящен достижениям экспедиции, не связанным с поисками йети. Я привожу его ниже:
«Высокие Гималаи вдоль южной границы Тибета все еще являются одним из наименее изученных районов Земного шара, изобилующим эффектными цветами, редкими птицами и животными. В частности Непал, всего лишь пять лет назад открывший свои границы для иностранцев, представляет сокровищницу, где можно еще в наши дни обнаружить неизвестное зоологам животное или новый вид рододендронов, который станет украшением садов.
Все пять месяцев, пока мы занимались поисками снежного человека, доктор Бисуас из Индийского управления по изучению и охране животных и его помощник, специалист по выделке шкур бутанец Ахкей Бхутиа собирали коллекцию птиц и млекопитающих, главным образом в малоизученных местах выше границы лесов. Эти образцы животных высочайшего в мире района представляют особый интерес. Доктору Бисуасу придется несколько месяцев обрабатывать огромный собранный им материал у себя в музее, прежде чем выяснится полный объем наших достижений, но мы думаем, что нами открыт по крайней мере один вид, не известный науке. Коллекция птиц охватывает как огромных орлов и грифов, так и снежных куропаток, уток и фазанов и, наконец, маленьких ярких вьюрков и столь любезных сердцу специалистов мелких пташек, которых я называю „бурыми птичками“.
К числу млекопитающих относятся дикие козлы, олени, лисицы, ласки, куницы, пищухи, крысы и мыши-полевки; все эти создания хорошо приспособлены к жизни в неприветливых, напоминающих тундру краях под самым Эверестом.
Должен признаться, что лично меня больше интересовали живые звери. Мы собрали множество данных об их привычках, и нам удалось некоторых привезти живыми в Англию, хотя тащить их 270 километров по гималайским тропам было делом нелегким.
Наиболее интересны из этих животных, находящихся теперь в Лондонском зоосаде, – горная индейка, птица, которую очень редко можно увидеть в неволе, и три волчонка чрезвычайно крупной породы тибетских снежных волков. Самый младший волчонок – мы назвали малыша Тенсингом – родился в верховье долины Дуд-Коси, местах, наиболее часто посещаемых снежным человеком, и был выкормлен при помощи рожка. Он обладал феноменальной прожорливостью, превосходившей все, что мне приходилось когда-нибудь видеть, и напоминал меховой пылесос, всасывающий молоко.
Среди самых интересных животных, изучавшихся нами, можно назвать тибетских пищух. Они были для нас важны не только потому, что относятся к числу животных, встречающихся на наибольшей в мире высоте, но и потому, что их считают основной пищей снежного человека. К несчастью, наши старания привезти несколько пищух живыми в Англию не увенчались успехом, так как они не выдерживают условий существования в более низких местах. Они живут среди камней на высоте от 4500 до 6000 метров и по виду в точности напоминают морских свинок, одетых в мех дикого кролика. Бесхвостые, со спрятанными в длинной шерсти лапами, они скачут по камням, как шарики серого пуха, и не боятся людей. Питаются травой, корнями и лишайниками.
Птичьи перелеты всегда являются чарующим зрелищем; здесь мы наблюдали почти неизученный весенний перелет из равнин Индии прямо через главные цепи Гималайских гор. Мы видели коршунов, журавлей, уток, гусей, стрижей, щевриц; все они двигались на север через окружающие Эверест хребты, и им приходилось подниматься до высоты по меньшей мере в 6000 метров, прежде чем они попадали на плоскогорья Тибета. Мы видели даже удода, пролетавшего над ледопадом на высоте свыше 5700 метров.
Не менее важное значение имел сбор растений и семян, которым занимался Чарлз Стонор, хотя, к сожалению, наша работа протекала главным образом зимой и нам пришлось пуститься в обратный путь как раз тогда, когда цветы стали распускаться во всей красе. Около ста видов, начиная от гигантских рододендронов и до маленьких травинок, было высушено и передается в национальную коллекцию ботанического сада Кью-Гарденс. Наш гербарий невелик, но мы надеемся, что в нем найдется несколько новых растений.
Мы сделали несметное количество цветных снимков распустившихся цветов и тех мест, где они растут. Это будет чрезвычайно ценным современным дополнением к гербарию высушенных образцов.
Ралф Иззард имел обыкновение с величайшим упорством соскабливать со скал лишайники – преимущественно в холодные дни, когда мы стремились побольше двигаться. В конце концов он собрал большую коллекцию, хотя, говоря по правде, сам он в них ничего не смыслит. Впрочем, за свою настойчивость он, вероятно, будет вознагражден большим количеством новых видов, чем удалось бы собрать специалистам. Лишайники мало изучены, и ими занимаются лишь немногие ботаники, но они самые выносливые растения в мире, забираются в горах выше всех остальных, и им даже удается укорениться на материке Антарктиды.
Наконец, в области этнографии мы собрали множество данных об образе жизни, сельском хозяйстве и кустарных промыслах шерпов. В частности, мы изучали движение стад яков и их переходы на летние пастбища в надежде, что это даст нам понятие о тех местах, где скрывается йети, так как с наступлением весны он, по-видимому, идет как раз впереди человека.
Основные наши усилия были, конечно, сконцентрированы на решении чудесной тайны снежного человека, или йети, но о нем мы накопили такие подробные сведения, что эта тема требует отдельной статьи».
Окончательно подытожить наши выводы в отношении йети было предоставлено Чарлзу Стонору. Он оказался в очень невыгодном положении, так как вынужден был уложиться примерно в тысячу слов – максимум того, что может напечатать ежедневная газета в нашу эпоху лимитирования бумаги. Однако он проявил исключительную любезность, написав свои выводы в более подробном виде специально для этой книги.
Проблема Йети
Перед тем как в начале текущего года покинуть Англию, мы, естественно, изучили и проанализировали всевозможные данные относительно «снежного человека»; результат оказался следующим: эти данные скудны, слегка противоречивы и в значительной мере основаны на сложившемся у большинства путешественников по Гималаям общем впечатлении о существовании в отдаленных неприступных убежищах какого-то неизвестного животного. Единственным бесспорно реальным фактом были фотографии следов на снегу; вопрос, кому они принадлежали, вызвал большие разногласия. На основании этих неопределенных слухов и полученных из вторых рук сведений были созданы фантастические теории.
По причинам, для некоторых из нас мало понятным, авторитетные ученые мужи позволили себе категорически утверждать, что поводом для всех этих россказней послужила обыкновенная гималайская обезьяна лангур; в то же время другие специалисты столь же решительно заявляли, что так называемый снежный человек является несомненно не кем иным, как крупным красным медведем. Если анализ одного и того же ряда фактов мог привести зоологов к таким различным выводам – пусть даже кое-кто из нас испытывал искушение считать подобные догматические положения несколько ненаучными, – то, конечно, стоило сделать попытку разобраться в создавшейся странной, запутанной ситуации.
Итак, участники экспедиции пустились в путь, исполненные духа беспристрастного исследования, не имея никакого предвзятого мнения относительно возможного результата. Действительно ли существует какой-то неизвестный зверь в неисследованных твердынях Непала и Тибета? А может быть, это миф? Или же, как считают специалисты, все основано на искаженных сообщениях о каком-то обычном и давно известном животном? Каждое из этих предположений казалось одинаково вероятным.
Мы прибыли в страну шерпов, имея в своем распоряжении перед началом поисков лишь очень туманные рассказы и мало убедительные слухи. План наших ближайших действий ставил перед нами две задачи: как можно скорее приступить к поискам и выяснить все, что удастся у местного населения. На первых порах возникло некоторое затруднение; многие авторитетные ученые в Англии взяли на себя труд разъяснить нам, что расспрашивать шерпов совершенно бесполезно, «ибо туземец всегда скажет вам то, что вы хотите услышать».
Лично я не собирался отказываться от своих планов из-за подобного избитого утверждения. Предположим, например, шерпы не знают, что мы хотим знать, да и мы сами не знаем. Кто такой или что такое «туземец»? В конечном счете, вероятно, все, кто не является профессиональным ученым. Основываясь на моем довольно обширном опыте общения с народами Азии, я со своей стороны готов утверждать – и я уверен, всякий путешественник по Гималаям безусловно согласится со мною, – что шерпы столь же понятливы, как и мы, обладают таким же логическим и, возможно, даже более трезвым умом. Конечно, это должно быть так, ибо они населяют один из самых неприспособленных для жизни районов Земного шара, где им с трудом приходится добывать средства к существованию. По образу жизни они главным образом скотоводы, пастухи, с очень сильной склонностью к торговле. Многие из них грамотны; все шерпы – буддисты, они вовсе не примитивны и не дикари.
Многие из этих людей проводят большую часть жизни в горах, с детских лет присматривая за своими стадами, бродящими по отдаленным долинам и склонам; если принять также во внимание их очень мало эмоциональный характер, то должно быть ясно, что пренебрегать сведениями, которые можно получить от них, было бы совершенно так же глупо и вредно, как сомневаться в рассказах лесничего из Северной Шотландии о благородном олене или суссекского пастуха о повадках зайцев.
Расспрашивая шерпов, мы принимали все меры предосторожности и просто ставили прямые вопросы, как, например: «Мы слышали, что в вашей стране имеется животное, называющееся йети. Что это за существо?» С самого начала стало ясно, что рассказы о сверхъестественном получеловекообразном чудовище, живущем на снежных полях и ледниках, совершенно неизвестны шерпам. Существование йети было для всех бесспорным фактом, многие видели его и считают самым обыкновенным животным, наряду с волками, барсами, дикими козлами и другими зверями, живущими в здешних горах. Когда мы выражали сомнение в существовании йети, на нас смотрели с сожалением. Не следует забывать также, что, по мнению местных жителей, йети водятся в изобилии во всех странах мира.
Пытаясь воссоздать по рассказам внешний вид животного, мы отбрасывали все сведения, полученные нами из вторых или третьих рук, и принимали во внимание только описания людей, утверждавших, что они видели его сами. Не прошло и нескольких недель, как выяснился поразительный факт: независимо от того, где, когда и при каких обстоятельствах шерп, по его утверждению, видел йети, все описания давали в точности одну и ту же картину.
Йети – небольшое коренастое животное ростом с четырнадцатилетнего мальчика, покрытое жесткой щетинистой шерстью рыжевато-бурого и черного цвета, с плоским, как у обезьяны, лицом, несколько заостренной головой и без хвоста. По рассказам, обычно оно, подобно человеку, ходит на двух ногах, но, испугавшись или двигаясь по каменистой местности, бегает на всех четырех, йети издает характерный крик – громкие пронзительные звуки, по всей вероятности, похожие на заунывные стоны чайки, который чаще всего слышали в конце дня или в начале вечера. Мы усиленно расспрашивали жителей десятка деревень, расположенных в разных концах страны шерпов, а также тибетцев, приходивших зимой из-за гор для торговли. Их рассказы были логичны и лишены всяких противоречий.
Пока все хорошо. Но где эти существа жили, и, что еще важнее, чем они могли там питаться? Йети не были обитателями лесов, так как в здешнем районе лесов очень мало; конечно, ни одно млекопитающее не может постоянно жить на высочайших хребтах и вершинах с их совершенно пустынными ледниками, снежными полями и скалами. Остается область или зона – дело не в названии – между границей лесов и вершинами, огромный район, расположенный на высоте примерно от 4000 до 5500 метров и охватывающий в сущности большую часть Высоких Гималаев. Это не пустынная зона, а альпийская страна с карликовыми кустарниками, цветами и травами; и населена она немалым количеством птиц и млекопитающих. Если где-нибудь удастся обнаружить йети, то только там; и именно там, по единодушному мнению шерпов, и находится его убежище.
Отклонюсь немного в сторону. Изумительные достижения чисто альпинистских экспедиций на протяжении последних лет приковывали наше внимание к горным хребтам и вершинам порядка 6000 метров и больше, и в результате почти все мы со словом Гималаи непроизвольно ассоциируем высочайшую в мире область и забываем о расположенной непосредственно под ней другой зоне – значительно превосходящей первую по площади и состоящей из горных пастбищ, полупустынных долин и многих квадратных километров каменных россыпей.
Резюмирую наши исходные позиции. Мы установили, что среди местных жителей ходят весьма правдоподобные рассказы о неизвестном животном, что существует большой неисследованный район, где оно могло бы жить, и что там имеется растительная и животная пища. Так или иначе вся проблема стала приобретать реальные очертания; и следующий шаг должен был заключаться в том, чтобы приступить к делу, иначе говоря, к поискам в подходящих местах. С самого начала было совершенно ясно, что задача окажется нелегкой: перед нами лежало огромное пространство пересеченной, трудно проходимой местности с бесчисленными убежищами, где робкое умное животное могло бы избежать встречи с нами и отсиживаться столько времени, сколько пожелает. К этому следует добавить неустойчивую погоду; морозный туман, метели и глубокий снежный покров могли приковать и действительно приковывали нас к месту на целую неделю; мы имели в своем распоряжении очень ограниченное время, так как должны были вернуться до наступления периода муссонов.
Стало вполне очевидно, что и другое заблуждение в отношении йети начинало рассеиваться. Одним из главных доказательств его существования являлись загадочные следы, виденные на снегу в нескольких районах Гималаев; отсюда возникло совершенно ошибочное представление об этом животном как об обитателе зоны вечного снега. В действительности дело заключается попросту в том, что в течение всей зимы в тех районах регулярно выпадает снег, а человек, звери и птицы, как и в любом другом месте с холодным климатом, оставляют на снегу следы, если им приходится ходить по нему. Все шерпы единодушно считают, что йети живет среди камней, как это ясно из происхождения его названия («йе» означает каменистая местность). Мы находили следы волков, барсов, оленей, туров (диких козлов) и лисиц почти повсюду, где снег был достаточно глубок, а несколько раз – следы, похожие на человеческие, которые трудно было признать за следы какого-нибудь известного науке животного и которые многие из нас с достаточным основанием считали принадлежавшими йети. Наши спутники-шерпы всегда относились к этим следам очень объективно; как и мы, они сильно склонялись в пользу такого предположения, но придерживались мнения, что при отождествлении следов на снегу лишь в редких случаях можно делать категорические выводы.
Примерно пятнадцать недель мы провели в маршрутах или рекогносцировках, взбираясь, скатываясь и карабкаясь, обойдя за это время, пожалуй, свыше 1000 квадратных километров горной области, расположенной на высотах от 4000 до 5500 метров. Мы не прочесывали ее; это было немыслимо, и кто знает, может быть, сотня йети притаилась в этом районе. По всем данным, они встречаются редко и, как категорически настаивают местные жители, ведут бродячий образ жизни – сегодня здесь, а завтра там; они не имеют определенного логова или берлоги, до которых их можно было бы проследить; встреча с ними могла произойти в любом месте. Все это сильно осложняло поиски.
К величайшему нашему удовлетворению, мы во всяком случае доказали полное отсутствие каких-либо теоретических возражений против возможности существования в Гималаях не известного науке животного. Климат там не препятствует жизни других крупных млекопитающих; пища имеется в изобилии; значительная часть этой области кишит пищухами, маленькими животными, несколько похожими на морских свинок; как шерпы, так и тибетцы считают пищух основной пищей йети, пополняемой насекомыми (летом) и, вероятно, корнями, побегами и листьями альпийских растений.
Другая линия исследований была связана с так называемыми скальпами, хранящимися в храмах некоторых деревень, и, по преданию, принадлежавшими йети; эти скальпы (как доказало произведенное в Англии тщательное изучение волос) были очень древними – порядка трехсот лет или даже больше. Вопрос, какому животному они принадлежат, до сих пор не решен. Мнение английских ученых склоняется к тому, что это не настоящие скальпы, а кожа со спины или плеча, которой искусно придали форму скальпа заостренной головы; их происхождение остается тайной; волосы жесткие и щетинистые, как у свиньи, но рыжеватые и черные, и не похожи на волосы ни одного из известных нам зверей. Когда и откуда появились скальпы, шерпы не знают.
Таковы итоги наших поисков йети. Насколько собранные нами данные – результаты первой серьезной попытки разрешить тайну на месте – совпадают с теориями, принятыми в мире ортодоксальной науки?
1) Иети и обезьяна лангур. Лангуры – чисто лесные животные; летом они поднимаются до высоты 3600 метров – границы лесов на пороге собственно страны шерпов – и хорошо известны всем шерпам, которые постоянно встречают их (как встречали и мы), когда спускаются в долины для торговли. Гималайские лангуры – большие серовато-бурые животные с очень характерным темным лицом, окаймленным серебристым мехом, и с очень длинным бросающимся в глаза хвостом. Они всегда держатся маленькими стадами и никогда не уходят далеко от леса. По земле они двигаются легко, на четырех ногах, задрав кверху длинный хвост; даже на расстоянии нескольких сот шагов их нельзя не узнать. Трудно представить себе животное, которое давало бы так мало поводов для недоразумения, для того, чтобы можно было спутать его с кем-то другим и наделить чертами, совершенно не соответствующими его действительному виду. Все шерпы без исключения решительно не верят, чтобы можно было не отличить йети от лангура.
2) Иети и красный медведь. В этом вопросе необходимо уяснить себе следующее. Как упоминалось раньше, шерпы и тибетцы считают красного медведя одной из разновидностей йети, совершенно, однако, отличной от маленького йети-человека страны шерпов. Для ее жителей красный медведь также привычный зверь, ибо многие из них регулярно посещают Тибет по торговым делам и довольно часто видят медведей на пути через северные цепи Большого Гималайского хребта. Они категорически утверждают, что красные медведи никогда или почти никогда не заходят в их страну; в подтверждение этому они очень логично указывают на то обстоятельство, что в Тибете медведи представляют реальную опасность для домашнего скота, задирая яков и овец, между тем как маленького йети-человека никто не считает угрозой для своих стад. Если бы маленький йети-человек и красный медведь были одно и то же животное, то пришлось бы признать, что шерпы могут отличить красного медведя в Тибете, но не могут сделать этого у себя на родине и что этот зверь, опасный для людей и стад по ту сторону границы, меняет свой нрав, попадая в страну шерпов. К тому же и сами тибетцы совершенно отчетливо различают эти две разновидности йети.
В общем все говорит за то, что в этой отдаленной обширной и неисследованной горной области обитает какое-то животное, до сих пор не известное науке. Может быть, оно окажется каким-нибудь видом человекоподобных обезьян или просто обезьян, а может быть, какой-то новой разновидностью семейства медведей. Лично мы рассматриваем свое путешествие в качестве рекогносцировки, имевшей целью попытаться выяснить эту проблему. То обстоятельство, что нам не удалось увидеть йети, не исключает возможности его существования. Поясню свою мысль: барсы в этой области широко распространены, но ни один участник экспедиции не видел ни одного из них во время маршрутов; волков видели только некоторые из нас, а между тем они постоянно нападали на стада в течение всего нашего пребывания в горах; лисиц мы видели всего два или три раза, хотя они принадлежат к числу самых распространенных животных альпийской зоны. Если бы мы имели в своем распоряжении для непрерывных поисков год или два, мы, конечно, получили бы несомненные доказательства существования йети.
На этом я заканчиваю свой рассказ. Я предоставляю читателю решить, стоило ли совершать нашу необычную экспедицию, надеясь при этом, что он примет во внимание почти полное отсутствие каких-либо реальных данных, на которые мы могли бы опереться, приступая к исследованиям. Многие, я знаю, будут радоваться нашей неудаче в достижении основной цели – тому, что одна из последних великих тайн в нашем слишком хорошо изученном мире остается нераскрытой и по-прежнему бросает вызов любителям приключений. Это чувство в какой-то степени разделяю и я сам, ибо жизнь на нашей планете не будет более привлекательной после того, как на ней не останется ничего неизведанного. Но я радуюсь также и полученному мной в то время, пока я писал эту книгу, известию, что другие люди, не менее квалифицированные и опытные, чем мы, собираются продолжить начатые нами поиски. Надеюсь, они будут проводить свои исследования на строго научной основе, с соблюдением принципов гуманности, и желаю им «ни пуха, ни пера!»
