Текст книги "По следам снежного человека"
Автор книги: Ральф Иззард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Вскоре после появления статьи в «Дейли мейл» со всех концов света посыпались газетные заметки и сообщения телеграфных агентств, посвященные снежному человеку. Это было обычное для газетного мира явление. Материал, который могли бы «положить под сукно», если бы он был единичным и ничем не подкрепленным, сразу же становится достойным опубликования, как только для этого появится злободневный повод. Я привожу на выборку несколько таких корреспонденций [23]23
Большая часть этих корреспонденций содержит явно фантастические сведения, а последние два сообщения не имеют отношения к гималайским йети. Почти во всех странах мира существуют поверья о диких людях, водящихся в том или ином недоступном районе (Прим. ред.).
[Закрыть].
Три сообщения касались гималайского снежного человека. «Окленд (дата) (Бритиш юнайтед-пресс).
Хемиш Мак-Иннес, молодой шотландский альпинист, сегодня прибывший в Новую Зеландию, убежден, что „снежный человек“ проходил мимо его палатки в базовом лагере в Гималаях на высоте 5500 метров.
Мак-Иннес и Джон Каннингхем путешествовали в Гималаях без носильщиков, питаясь местными продуктами. Они побывали в том же районе, что и последняя английская Эверестская экспедиция, и совершили восхождение на Пингеро, опасную скальную вершину в двадцати километрах от Эвереста.
Мак-Иннес рассказал, как однажды рано утром они услышали тяжелые шаги вблизи от палатки. Шаги были очень медленные и осторожные. Оба альпиниста не сомневались, что их посетил „снежный человек“. Они не решились выйти из палатки, пока существо не удалилось, и не смогли его выследить из-за каменистого характера местности.
Мак-Иннес говорит, что по описанию шерпов снежный человек примерно в 165 сантиметров, у него рыжевато-бурая шерсть и белое лицо. Они утверждают, что он ходит на двух ногах и не имеет хвоста».
«Калимпонг, 30 декабря 1953 г. (Рейтер).
По словам одного тибетского ламы, „снежный человек“ является человекоподобной обезьяной ростом в 2,5 метра, которая живет не только в Гималаях, но и в джунглях на северо-восточной границе Индии и в горах Чари в Ассаме.
Лама Чемед Ригдзин утверждает, что видел два сохранившихся трупа „снежного человека“ в „Божьем зоологическом саду“ в монастырях Рибоче и Сакья, где хранятся трупы всех существ от человека до мухи, служащие предметом мистического поклонения.
Как говорит лама, „йети представляет собой могучую человекоподобную обезьяну ростом в 1,5 метра; у нее толстый плоский череп, темно-бурое лицо, туловище, покрытое шерстью длиною в 4 сантиметра, и короткий хвост“. Он утверждает также, что это животное ведет себя не агрессивно и нападает только в том случае, если его спровоцируют. Доказательством тому служит его учитель, лама Тсултунг Зангбу, один из величайших современных монахов в Тибете, который однажды встретился с йети лицом к лицу, когда молился в горах Чари, йети, тащивший под мышками два больших камня, прошел, не причинив учителю никакого вреда».
«Калькутта (дата) (Бритиш юнайтед-пресс).
Тибетский лама Чемед Рагджиу Дордже Лопу сообщил калькуттской газете „Зугантар“, что лама их монастыря провел некоторое время в благочестивых размышлениях у вершины одного гималайского пика в обществе снежного человека ростом 2,5 метра.
По словам Чемед Рагджиу, лама их монастыря Тсултун Замбо, один из величайших тибетских ученых монахов, рассказал ему, что встретил снежного человека во время паломничества в горы у восточной границы Тибета. Миргу (тибетское слово, означающее „снежный человек“) прошел в то время, когда Тсултунг Зангбу предавался размышлениям; Чемед Рагджиу приводит сказанные им слова:
„Он не только не причинил мне вреда, но определенно помог в моих размышлениях. Он не умел разговаривать, но отличался большим умом“.
Сообщается также, что, по его описанию, „снежный человек является обезьяноподобным существом с туловищем, покрытым шерстью длиной в 4 сантиметра, и смуглым лицом“».
Внимание от Гималаев было отвлечено, когда таинственные существа, очень похожие на снежных людей, неожиданно вынырнули в Малайе.
«Куала-Лумпур, 31 декабря 1953 г.
Как сообщило сегодня вечером малайское радио, волосатые существа с клыками, по-видимому, являющиеся полулюдьми и полуобезьянами, появились из густых джунглей в северной Малайе и напугали деревенских жителей.
Мистер Тони Бимиш, заместитель директора Радиослужбы, который вел передачу, сказал, что эти существа не известны малайским ученым и, по его мнению, „одно из самых ценных антропологических открытий за последние годы“. Неизвестные существа рылись в земле в поисках пиши на краю огромного Тролакского лесного заповедника в Пераке. Одна из самок обняла сборщика каучука, и ее спутники смеялись при виде того, как тот в ужасе вырывался.
Мистер Бимиш связался по радио с двумя сборщиками каучука, ребенком-малайцем и капралом малайской милиции.
Все они подтвердили, что видели эти существа. По их словам, они были высокие, могучего телосложения, покрыты лохматыми волосами, свисавшими с головы до пояса. У всех были длинные, как у собак, клыки, выступавшие наружу даже при закрытом рте. И у самцов, и у самок имелись усы, от тех и других исходил „звериный запах“. Описания свидетелей полностью совпадали, за исключением одежды, по утверждениям одних, состоявшей из шкур, а других – из набедренной повязки.
Впервые „обезьян-людей“ увидели на рождестве. Они испугали девочку-китаянку на краю каучуковой плантации; та с истерическим плачем убежала к себе в деревню. Капрал малайской милиции Уашиб отправился выяснить в чем дело и обнаружил на берегу реки трех „обезьян-людей“ выкапывавших руками клубни маниока. Таинственные существа нырнули в реку и спрятались в кустах.
На следующий день малайская девочка, игравшая у реки, прибежала к себе в деревню, плача от страха. Она сказала, что видела плававших „обезьян-людей“.
В воскресенье один тамил (южный индиец), рабочий плантации, нагнулся над пнем каучукового дерева, как вдруг „почувствовал, что его обхватили женские руки“. Он обернулся и увидел отвратительное лицо „обезьяны-женщины“, от которого пахло, как от зверя. Рабочий с трудом высвободился, при этом его рубашка разорвалась, а он сам свалился в воду. Когда он убегал, ему казалось, что „обезьяны-люди“ смеются над ним.
Местные жители и европейские поселенцы здешнего района уверены, что сообщения об „обезьянах-людях“ соответствуют действительности. По их мнению, в почти непроходимых джунглях могут существовать целые колонии этих созданий.
В сегодняшней вечерней передаче мистер Бимиш высказал предположение, что колония таинственных существ была вынуждена покинуть джунгли из-за наводнений, вызванных недавно прошедшими в Пераке сильными ливнями.
„Не думаю, чтобы эти существа могли представлять опасность, и их следует объявить под охраной закона, – добавил он. – В настоящее время в Малайе имеется слишком много быстрых на расправу людей. Необходимо что-то сделать для спасения неизвестных созданий“.
Кем они являются, пока никто из авторитетных специалистов в Куала-Лумпуре и Сингапуре определить не в состоянии. В Малайе существуют, впрочем, старинные предания, в которых рассказывается о таинственных волосатых аборигенах, когда-то населявших джунгли в горах».
Это сообщение заставило сотрудников калькуттских газет обратиться к доктору Бисуасу и задать ему вопрос, как бы он поступил, если бы его неожиданно обняла снежная женщина. Бис дал типичный для него шутливый ответ: «Я был бы в Восторге».
Затем снежный человек покинул Малайю, чтобы столь же внезапно появиться на далеком западе Канады.
Ванкувер (дата), «Дейли мейл».
«В то время как экспедиция „Дейли мейл“ отправляется на поиски снежного человека в Гималаи, мной получены сведения, что такого же крупного зверя видели в высоких покрытых снегом горах каньона Фрейзер-Валли, а также за Китиматом на побережье в северной части Британской Колумбии.
В тех местах алюминиевая компания заканчивает строительство плавильного завода, который будет обслуживаться гидроэлектрической станцией мощностью в 2000 л. с.
Прежде Китимат был индейской деревней; ее жители утверждали, что старики их племени давно знали о существовании каких-то известных под названием саскаче создании вышиной в 2,5 метра, по виду напоминавших людей, но по крытых лохматой шерстью и издававших отвратительный запах.
Служащие алюминиевой компании сообщили мне, что более молодые индейцы племени хайсла неохотно разговаривают на эту тему, но пожилые люди утверждают, будто упомянутые первобытные человеческие существа принадлежат к расе, которая была вынуждена искать убежища высоко в горах еще в те времена, когда 300 лет назад испанцы вторглись в Центральную Америку.
Индейское название заокеанских йети – каракавас.
Приведенные сведения я получил в день моего отъезда в Китимат, но администрация алюминиевой компании считает мало вероятным, чтобы мне удалось увидеть эти таинственные существа».
В Голландии доктор К. Виссер, бывший нидерландский посол в Индии, высказал мнение, что предметом наших поисков, возможно, является «летающий снежный человек», иначе говоря, что загадочные следы на снегу вполне могут принадлежать гигантскому орлу. Ветеран пяти научных экспедиций в Гималаи, совершенных в период между 1925 г. и 1935 г., доктор Виссер сообщил о следующем происшествии: «Как-то утром в 1925 г., когда мы собирались сняться с лагеря на леднике Батура в Каракоруме после того как уже прошли Гималаи, мы все с изумлением увидели на снегу шедшие от лагеря огромные следы как бы человеческих ног. Убедившись, что следы не могли принадлежать ни одному из участников нашей партии, мы пошли по ним. Они привели нас к трещине, достаточно узкой, чтобы мы смогли через нее перепрыгнуть, и продолжались по ту сторону ее на большое расстояние. Пройдя километра три, мы внезапно увидели какое-то темное существо, припавшее к земле как раз там, где следы кончались. Оно не делало никаких попыток убежать; только тогда, когда мы приблизились почти вплотную, отковыляло в сторону, но осталось так близко от нас, что мы могли бы дотронуться до него ледорубами. Это был большой гималайский орел, самая крупная из всех известных птиц, оставляющая следы, которые мы сначала приняли за человеческие».
Люди, проведшие много лет в Гималаях, писали о страхе перед йети, несомненно, распространенном среди местных жителей. Один вспоминал, как проводник уговаривал его не рисковать и не отходить по ночам от лагеря из-за опасности встречи с «громадным животным».
Мы благодарны авторам всех этих писем, ибо, как это обычно бывает, разрозненные факты, взятые по отдельности, не представляющие никакого интереса, в своей совокупности начинают приобретать существенное значение. Приятно было также узнать, что столько здравомыслящих и опытных людей не сомневалось в существовании в Гималаях каких-то таинственных существ, которых стоит попытаться отыскать.
Но вернемся к нашим приготовлениям. Прошло немного времени, и Том нашел двух человек, которые должны были ему помогать при киносъемках. Один из них, Стенли Дживс, специально изучал фотографирование животных и обладал еще тем преимуществом, что сопровождал Джона Джексона при многих восхождениях в Англии и Шотландии.
Вторым был Чарлз Лагус (в дальнейшем мы будем его называть данным ему прозвищем «Чанк» [24]24
Chunk – по-английски коренастый полный человек. (Прим. ред.).
[Закрыть], чтобы отличить от Чарлза Стонора). Чанк являлся не только первоклассным кинооператором, но и универсальным техником, прекрасно справлявшимся с нашими сложными переносными радиотелефонными аппаратами. Чанк раньше никогда не бывал в Гималаях, но в Европе он когда-то завоевал звание чемпиона по лыжам среди юношей. Стен не только никогда не бывал в Гималаях, но даже не покидал Англии. Путешествие, которое ему предстояло проделать на «Стратерде», было его первым морским плаванием; перелет через предгорья к Катманду должен был стать его первым знакомством с самолетом. Его юмористические безыскусственные комментарии к собственным переживаниям, как и замечания по поводу всего виденного им впоследствии, высказывавшиеся на сочном ланкаширском диалекте, были для всех нас постоянным источником развлечения. Я редко встречал более добродушного человека.
10 декабря Чарлз Стонор выехал в Катманду. Остальная часть авангарда экспедиции начала уже приобретать определенные очертания. Джералд Рассел встретился в Калькутте с Бисуасом, и вдвоем они взялись за дела, незаконченные Чарлзом.
В Катманду Чарлз застал все в порядке. Своего решения приехать в декабре швейцарцы не осуществили. Насколько удалось узнать Чарлзу, наши соперники вернулись к первоначальному плану – начать свою экспедицию в середине февраля.
Поэтому Чарлз телеграфировал нам о намерении двинуться в Намче-Базар в качестве «передовой партии» из одного человека. Для такого шага были очень веские причины. Мы не имели данных о тех условиях, какие могут встретиться нам во время двухсотсемидесятикилометрового перехода к Намче в середине зимы. Нам предстояло перебраться по меньшей мере через один перевал высотой в 4000 метров – Ламджуру. Возможно, он окажется занесенным снегом; я знавал более низкие перевалы, которые были занесены снегом уже в конце сентября.
Если через Ламджуру нельзя будет пройти, то лучше, чтобы это заранее установил Чарлз с небольшой группой шерпов, и тогда главным силам экспедиции с ее огромным обозом из трехсот носильщиков не пришлось бы неожиданно застрять в диких горах. Если Чарлзу удастся добраться до Намче, он сможет сэкономить ценное для нас время, произведя рекогносцировку района и наметив те долины, где имеется больше всего шансов обнаружить йети. Из-за вынужденных задержек основная партия сможет прибыть в Намче с опозданием недели на три. Мы смогли бы наверстать потерянное время, если бы к моменту нашего прибытия вся предварительная работа была уже проделана. Итак, мы ответили Чарлзу, чтобы он действовал.
Чарлз блестяще выполнил свою задачу. Как читатель увидит из трех отчетов, помещенных в конце первой части нашей книги, трудно было переоценить значение проделанной им работы. Благодаря изощренному уму ученого, он смог уяснить себе то, о чем люди, думавшие исключительно о восхождениях, лишь смутно догадывались.
До прибытия Чарлза в Намче-Базар многочисленные данные, имевшиеся у шерпов относительно, йети, оставались почти неизвестными. Когда основная группа участников добралась до места, для нас уже был готов подробный план действий. Мы не только в точности знали, кого мы ищем; мы имели совершенно ясное представление о внешнем виде животного, о его привычках и о том, где его вероятней всего можно обнаружить.
Глава 6
Мы двигаемся в Непал
Так как Чарлз отправился вперед, то мы сочли необходимым возможно скорей послать в Катманду другого участника экспедиции. Его задача должна была состоять в том, чтобы завершить приготовления, в частности нанять отряд носильщиков и организовать вспомогательную партию, на случай если Чарлз попадет в затруднительное положение. Я живо помнил, как в прошлом году на обратном пути с Эвереста мне пришлось одному, тяжело больному преодолевать возникшие передо мной препятствия. Такого испытания я никому не пожелал бы.
Кроме меня, никто не мог выехать немедленно, и было решено, что поеду я. Мне предстояло увязать концы с концами в Дели и в Калькутте, а затем сразу двинуться в столицу Непала. Билет был заказан на 20 декабря. Преждевременный отъезд явился для меня большим огорчением, так как раньше я надеялся провести рождество с женой и нашими четырьмя малышами, но при создавшихся обстоятельствах другого выхода не оставалось. Мое настроение не улучшилось, когда в воскресенье вечером наш самолет покинул площадку перед ангаром и стал подруливать к взлетной дорожке. Едва мы заняли место на старте, как пелена густого тумана заволокла аэродром. В течение часа мы безуспешно ждали, не рассеется ли туман: вылет был отложен на завтра; первую ночь своего путешествия мне пришлось провести в холодном номере гостиницы в Ричмонде. В Дели я прибыл вечером 22 декабря – единственный «сухой» день недели.
Всего двое суток оставалось до рождественских праздников; они совпали с концом недели, и это означало, что следующие три дня окажутся полностью потерянными. А работы было по горло. Предстояло оформить в непальском посольстве визы, в частности для тех, кто прибудет позже; выяснить возможности транспортировки наших грузов по Индии и освобождения их от таможенных пошлин; получить от министра почты и телеграфа разрешение пользоваться системой связи индийского посольства в Катманду для отправки корреспонденций в газету с оплатой на месте получения. Следовало сделать множество покупок, в том числе ряда научных справочных изданий, которые в другом месте достать было не так просто. Во всей этой работе мне оказал очень ценную помощь Прем Бхатия, сотрудник журнала «Стейтсмен»; ему предстояло быть нашим «связным» в Дели, подобно тому, как Саксена являлся нашим «связным» в Катманду.
Итак, покончить с делами до рождества мы не могли. Это означало, что мне не удастся выехать в Калькутту раньше вторника 29 декабря. С одной стороны, задержка оказалась к лучшему, так как Тенцинг находился тогда в столице в качестве гостя премьер-министра Неру. Нам надо было еще обсудить с Тенцингом вопросы, касавшиеся оплаты шерпов, их питания, выдачи денег на дорогу и т. д., и, таким образом, я избавился от дополнительной поездки в Дарджилинг. В доме премьер-министра – последний раз я был в нем, когда там находилась резиденция генерала сэра Клода Окинлека, занимавшего должность главнокомандующего индийской армией, – Тенцинг встретил меня со своей характерной сияющей улыбкой. Я нашел его очень сильно похудевшим со времени нашей последней встречи; он сообщил мне, что все еще не восстановил веса после тяжелых испытаний на Эвересте, и ему не хватает десяти килограммов до нормы. Быстро покончив с деловой частью, мы затем долго и с удовольствием беседовали о людях и горах. Тенцинг с энтузиазмом относился к поискам йети, и одно время мне даже казалось, что он искренне готов отказаться от многочисленных скучных дел, которыми собирался заняться, и принять участие в нашей экспедиции.
Прилетев в следующий вторник на Калькуттский аэродром, я снова встретился с Тенцингом. На этот раз с ним была и его супруга, остальные члены семьи и все обычное окружение. Теперь он уже знал, что не сможет отправиться с нами, но в знак дружбы обещал прислать к нам своего зятя Неми, мужа Пем Пем. Неми оказался великолепным приобретением. Он был одним из немногих шерпов, служивших в армии. Он вступил в первый полк гурков, а затем по собственному желанию был переведен в парашютные части и совершил восемнадцать прыжков с парашютом. После демобилизации он служил в Калькуттской военизированной полиции. На него полностью можно было положиться, и мы без малейших колебаний оставляли на его попечение базовый лагерь с мешками, набитыми серебряной монетой, а сами отправлялись в окрестные горы.
С калькуттского аэродрома я проехал в отель Спенса, куда вскоре прибыли Джералд и Бисуас. Следующим явился из Катманду Саксена. Чарлз и он советовали нам купить подержанный «джип»; это дало бы нам возможность легче справиться с делами в Катманду и в Большой Непальской долине. Предполагалось, что нарочные, которые будут курсировать между Катманду и Намче-Базаром, смогут на пути туда и обратно экономить по меньшей мере три дня, если вначале там, где дорога пригодна для автомобиля, их будут подвозить. Экономия времени часто имеет очень важное значение в случаях, когда дело идет о газетных корреспонденциях. Поэтому Саксене поручили купить в Калькутте машину. Лично я был против того, чтобы покупать в Калькутте подержанную машину с сомнительным прошлым, в особенности потому, что Саксена намеревался перегнать ее в Катманду своим ходом по горной дороге, недавно проложенной саперными частями индийской армии. В Индии редко продают автомобили, пока они окончательно не выбывают из строя, и несколько машин, осмотренных нами, все, по-видимому, были собраны из кое-как пригнанных запасных частей, приобретенных, вероятно, по дешевке на армейских складах излишнего оборудования.
В конце концов владелец гаражей Джон Дьюар великодушно предложил новехонький «лендровер» на весьма выгодных условиях.
Рано утром 7 января я и Саксена пустились в путь. В тот же вечер мы прибыли в Патну, покрыв за день 600 километров. Это было чрезвычайно приятное путешествие; мы сменяли друг друга у руля каждые полтораста километров. Часть трассы проходила по создававшемуся тогда в штате Бихар новому обширному индустриальному району, предприятия которого вступят в строй по окончании плотины в Дамодарской долине. Следующий участок пересекал часть огромного охотничьего заповедника, представлявшего собой непроходимые джунгли и прекрасные, на взгляд нас обоих, тигровые места. Там мы заглянули мимоходом в Индию прошлого – громадный охотничий слон с бивнями, обвитыми серебряными полосами, тяжело шагал по дороге, повинуясь своему махауту. Фиолетовые сумерки медленно сгустились задолго до того, как мы достигли Патны, и когда мы проезжали одну деревню за другой, до нашего слуха из крошечных домиков доносился оживленный гул голосов, а розовато-лиловый дым от костров из коровьего навоза, подобно завесе тумана, окутывал дорогу.
Начиная от Патны, наше путешествие стало само по себе чем-то вроде экспедиции. «Лендровер» был совершенно новый, и поэтому мы договорились, что в Патне будут подтянуты все крепления и произведена полная профилактика, так как в дальнейшем никто больше не сможет обслуживать нашу машину. Эта работа была закончена на следующий день слишком поздно, и мы не захотели начать переправу через Ганг. Ганг грандиозная река, а моста через него близ Патны не существует. Переправа на обычном пароме – длительное дело, требовавшее двух дней. Поэтому назавтра мы решили воспользоваться более опасным, но зато более быстрым средством сообщения и перевезти автомобиль через реку на местной лодке. Эти лодки едва ли превосходят по величине спасательный бот, но ни в коей мере не обладают его устойчивостью.
Вверху (слева направо) Билл Эдгар; Чарлз Стонор; Том Стобарт; д-р Бисуамой Бисуас; Джералд Рассел; Джои Анджело Джексон Внизу (слева направо) шерп-сирдар Анг Тсеринг. Он начал работу на Эвересте в 1924 г.; шерп Дану; шерп Неми муж сестры «эверестского» Тенцинга; шерп Анг Дава; шерп Норбу; шерп Да Темба
Экспедиция в базовом лагере. Сидят впереди (слева направо): Джексон, Стобарт, автор, Стонор, Эдгар, Дживс. Во втором ряду Бисуас держит талисман, справа от него Рассел. Позади Рассела стоит Ахкей Бхутиа. Лагус снимал.
Носильщики переходят мост через реку Бхоте близ Чарикота.
Низовья реки Дуд-Коси.
Носильщики в низовьях реки Дуд-Коси.
Большая позолоченная ступа перед монастырем Тхьянгбоче. На заднем плане Кангтега.
Базовый лагерь ниже монастыря Тхьянгбоче.
Около получаса ушло на то, чтобы установить «лендровер» в не слишком надежном равновесии поперек лодки. Наконец, мы оттолкнулись от берега. Машина выступала за оба борта. Возможное присутствие в реке крокодилов несколько усиливало трепет, который мы испытывали, но вскоре выяснилось, что наши полуголые гребцы привыкли к такого рода работе и чувствовали себя хозяевами положения. Как только страх прошел, мы уселись и стали наслаждаться переправой, оказавшейся очень приятной. Некоторое представление о ширине Ганга в этом месте можно себе составить по тому факту, что мы потратили на переезд три часа, высадившись в конце концов на противоположном берегу в двадцати пяти километрах ниже по течению. Затем, проехав пятнадцать километров по глубокому песку, мы достигли Хаджипура, откуда по хорошему шоссе добрались до Муззаффарпура. Там мы позавтракали на железнодорожном вокзале.
Вечером мы прибыли в Раксаул на границе Непала, задержавшись до темноты из-за последнего отвратительного участка дороги с многочисленными бродами, которые в дождливое время года, вероятно, непроходимы. Из-за небольшого упущения со стороны Саксены мы явились в гостиницу индийского посольства без всякого предупреждения, но сторож сжалился над нами и поместил нас в переполненном бунгало. На следующий день мы выехали в Бхимпеди, городок, расположенный высоко в предгорьях Гималаев, всего в пятидесяти пяти километрах по прямой от Катманду. От Бхимпеди начинается новая автомобильная дорога, построенная индийскими саперными войсками. Она – замечательное достижение техники, но из-за множества извилин, обусловленных тяжелым профилем дороги, по ней до Катманду свыше ста десяти километров расстояния.
Первый двадцатипятикилометровый участок дороги от Раксаула неописуемо ужасен, и часто, желая избежать переправ через более глубокие потоки, мы сворачивали на однопутную узкоколейную железную дорогу и тряслись по шпалам, горячо моля бога, чтобы нам не попался навстречу или не догнал нас поезд, идущий один раз в день. Этот отрезок пути привел нас к тераям[25]25
Тераи (или терай) – полоса джунглей, окаймляющая предгорья Гималаев.
[Закрыть], полосе джунглей, опоясывающей предгорья Гималаев на всем их протяжении и знаменитой тем, что в летние месяцы исключительно вирулентная форма церебральной малярии[26]26
Вирулентная форма церебральной малярии – разновидность тропической малярии, характеризующаяся поражением головного мозга.
[Закрыть] повсюду грозит вам смертью. В зимнее время, когда мы путешествовали, эти джунгли, вероятно, представляют наилучшее в мире место для охоты на тигров. Дорога через тераи ненамного улучшилась с тех дней, когда по ней двигались только на слонах, но «лендровер» преодолел ее очень легко, и я с удовольствием отмечаю этот факт. Тигров мы не видели, хотя следы на песке указывали, что по меньшей мере один пробежал прошлой ночью по нашей дороге. Как-то великолепный индийский лось-самец невозмутимо пересек нам путь. Часто мы проезжали мимо резвившихся под высокими деревьями стай обезьян лангуров с плоскими черными лицами, обрамленными бакенбардами в боцманском стиле. В Бхимпеди мы приехали к пяти часам дня, и в столовой индийской саперной части нас приветствовал ее командир полковник Грант. Теперь мы столкнулись с серьезным препятствием; Новая автомобильная трасса, торжественное открытие которой состоялось месяц назад, оказалась снова закрытой. В этом не было никаких сомнений; в ряде мест ее намеренно разрыли, чтобы подвергнуть реконструкции и сделать совершенно «безопасной от муссонов». Полковник Грант очень любезно предложил нам удобное помещение для ночлега. Он указал также, что перед нами имеются два выхода. Мы можем вернуться на аэродром Симра в тераи и переправить «лендровер» на самолете через горы в Катманду или же можно разобрать машину и с помощью носильщиков перетащить ее в Большую Непальскую долину. Так как мы торопились, то решили воспользоваться воздушным сообщением. Следует также отметить, что носильщики, как это ни парадоксально, представляют самый дорогой вид транспорта. Чтобы перенести «лендровер», нам понадобилось бы до ста человек; так как каждому из них в день по крайней мере в течение двух недель пришлось бы платить по 3 шиллинга 6 пенсов или по полдоллара, то было бы дешевле доставить машину самолетом прямо из Калькутты.
Итак, назавтра рано утром Саксена и я повернули вспять и двинулись к Симре в тераи. Когда мы прибыли туда, аэродром оказался окутанным густым туманом, и только под вечер видимость настолько улучшилась, что стала возможна посадка самолетов. Тут Саксена допустил второе упущение, хотя, пожалуй, его и не следует за это ругать. Было бы слишком лестным называть почти недействующую телефонную линию связью между Симрой и Катманду. После того как несчастный Саксена в течение получаса орал в трубку допотопного образца, линия совершенно умолкла – вероятно, по той причине, что какие-нибудь лангуры принялись раскачиваться на проводах. Еле слышный шепот, достигший аэродрома в Катманду, был неправильно истолкован двумя местными конкурирующими компаниями воздушных сообщений. Каждая из них посчитала нашу просьбу адресованной ей. Дело было выгодное, и два самолета выстроились у начала взлетной дорожки, ожидая прояснения погоды. Как только с контрольной вышки раздалась команда «Вперед!», они одновременно поднялись в воздух и крыло к крылу приземлились в Симре. Хотя я не желал зла ни одной из компаний, все же, когда во время возникшей суматохи один из самолетов повредил руль, я счел это большой удачей, избавившей меня от необходимости уплатить за два воздушных рейса. Однако надежды добраться до Катманду в тот же вечер рухнули, так как конкурирующей компании не удалось при помощи находившегося в ее распоряжении оборудования погрузить наш «лендровер» в свою «дакоту». Нам предложили приехать завтра, и, не желая проводить ночь в плетеной хижине, представлявшей одновременно контору аэродрома, зал ожидания и склад, мы вернулись в Раксаул.
На этот раз мы устроились в значительно менее изысканном помещении, чем то, которое было предоставлено нам индийским посольством. Вместе с другими мы ночевали в маленькой хижине с зияющей дырой в потолке, вызывавшей неприятные воспоминания о рассказах путешественников насчет кобр, иногда ютящихся среди стропил. Впрочем, когда наступило утро, мы оказались искусанными лишь бесчисленными москитами. В 8 часов мы опять отправились в Симру. Нас уже хорошо знали вдоль всей дороги, но это не объясняет, почему нас постоянно останавливали и требовали платы за проезд до следующей деревни. Решение этой загадки нашел Саксена. В гараже Дьюара в Бомбее на радиаторе и по бокам «лендровера» написали «Дейли мейл». Мы носили имя, на которое в сущности не имели права.
В кузов машины мы посадили множество бесплатных пассажиров, что оказалось весьма кстати, так как, переправляясь через один из потоков, мы отклонились в сторону и прочно завязли. Пассажиры бодро выгрузились, подтянули набедренные повязки и, поднатужившись, вывели нас из затруднительного положения. Персонал компании, уверявший, что сможет погрузить «лендровер» в «дакоту», провозился весь день, но так ничего и не сделал. Представители конкурирующей компании, от услуг которой мы отказались (а только у нее имелось необходимое для погрузки оборудование), стояли, ничего не делая, и на их лицах было написано: «Мы же вам говорили». Мне было необходимо как можно скорее добраться до Катманду, и мы решили полететь вдвоем на «дакоте», предоставив конкурирующей компании попытаться на следующий день что-либо предпринять с «лендровером». Как только мы поднялись над зелеными лесами тераев, перед нами показались во всем своем блистательном великолепии вечные снега Гималайских вершин; на западе виднелась Аннапурна, а далеко на востоке возвышался мрачный Эверест. При мысли об ожидавших нас приключениях мы не могли сдержать волнения.
Прибыв в Катманду, мы нашли его великолепно разукрашенным в честь благополучного возвращения короля Трибху-вана из Швейцарии, где он проделал курс лечения. С триумфальных арок свисали приношения из фруктов и свежих овощей, которые, как я с удовольствием отметил, имелись уже в изобилии. Жизнь на узких улицах среди причудливых многоярусных пагод и храмов, украшенных изображениями драконов-хранителей, гриффонов и, других мифических животных, осталась в общем такой, какой она сохранилась у меня в памяти. Впрочем, теперь город казался еще более оживленным, так как множество тибетцев, спасаясь от зимних холодов, толпами спустилось с гор и занималось торговлей. Я обратил внимание, что двуспальное одеяло из чистой ячьей шерсти отдавали всего за 15 шиллингов.
