Текст книги "Если нет выбора или Герцог требует сатисфакции (СИ)"

Автор книги: Раиса Свижакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Раиса Свижакова
ЕСЛИ НЕТ ВЫБОРА ИЛИ ГЕРЦОГ ТРЕБУЕТ САТИСФАКЦИИ

ГЛАВА 1

– Сесиль, Сесиль, – раздался прямо у меня около уха плачущий детский голос, – не оставляй нас и ты, Сесиль.

Я с трудом открыла глаза. Возле меня сидела и рыдала девочка лет семи. Все ее личико было покрыто красными пятнами от слез. Я подняла руку и погладила ее русую головку в кудряшках. Рядом с ней стоял мальчик лет десяти, упрямо сжимал побелевшие губы, вытянутые в ниточку. Еле слышно сказала:

– Не плачь, – и удивилась собственному голосу, он был не мой! В голове тяжело зашевелились воспоминания, но не мои! Проморгалась, и пелена с глаз немного спала. Чьи это дети? Мозг четко ответствовал: мои брат и сестра, родные. У меня нет младших братьев и сестер, только две старших сестры, возразила я своему невидимому оппоненту. Но он только констатировал факты. А девочка тем временем вытерла слезы и теперь только изредка судорожно и глубоко вздыхала. Посмотрела на мальчика, силясь вспомнить имя. В голове опять всплыло – Жан Рен. Перекинула взгляд на девочку – Эленор. Все втроем молчали. Я пыталась сладить с дополнительными знаниями, взявшимися ниоткуда, а дети были погружены в свои думы.

Заглянула женщина средних лет. Мозг услужливо подсказал – служанка Жанна. Удивилась до немоты. У меня никогда не было слуг. Она спросила:

– Мадемуазель Сесиль, прикажите подавать ужин? – Взяла себя в руки. Рядом дети.

– Подавай. Я сейчас встану, – обратилась к детям, – бегите, помойте руки. Эленор, умойся, милая.

Ребята вышли. Я с трудом поднялась и на дрожащих ногах подошла к зеркалу. В зеркале отразилась юная девушка не старше семнадцати лет, со скорбным выражением лица, в строгом, даже сказала бы, монашеском одеянии – глухое платье, черного цвета, четки с крупным деревянным крестом, вместо украшения, гладко зачесанные светлые, почти что белые волосы. У детей волос русый. Ну, и кто это? Кто-то четко ответил: леди Сесиль Анна-Мария Морансье графиня де Лариаль шестнадцати с половиной лет.

– А где я, то бишь мое тридцатилетнее тело?

– Не существует.

– Почему я здесь?

– Нужна. – Я разозлилась на информатора:

– Для начала покажись, и разъясни все толком, ничего не понимаю. – Дальше – хуже. В зеркале отразилась вторая «я» с планшетом и, кривя лицо, сообщила:

– Память умершей души осталась в этом теле. Поскольку в результате автокатастрофы твое тело пришло в негодность, а твоя душа просила спасти, тебя перекинули в это время и в это тело. Разумеется, не просто так. Твоя задача: выжить и спасти невинные души от гибели.

– Ерунда какая-то! Я не помню никакой катастрофы! – ой, лучше бы я это не говорила. Моя собеседница показала мне все, правда, со стороны, но мне и этого хватило – чуть не стошнило. Все всмятку, на асфальте лужи крови, разбитая черепная коробка.

– Все, что знала твоя душа и душа этого тела, теперь знаешь и ты. Как ты проживешь отведенную тебе жизнь, решай сама, но поставленную задачу тебе предстоит выполнить. Вся нужная информация, связанная с этим телом, будет автоматически вплывать. В остальном разберись сама, – после инструктажа зеркальная «наставница» испарилась. Ну и ну, вот же я влипла! Тихий стук в дверь и девичий голос:

– Ужин подан, мадемуазель!

– Спускаюсь! – на вялых, слабогнущихся ногах спустилась на первый этаж, растерянно посмотрела по сторонам, мозг «указал» маршрут. Пошла.

Дети уже сидели за столом, чинно положив руки на коленки, прикрытые салфетками. Я кивнула и села. Служанка тотчас принесла луковый суп, потом немного жаркого с картофелем, затем детям молока с теплым яблочным пирогом, а мне травяной отвар. После ужина дети, пожелав спокойной ночи, поднялись в свои спальни, а я вышла в фойе, ноги понесли меня по коридору и остановились перед дверью. В памяти всплыло: кабинет отца. Открыла, зашла. Темно. Тело само подошло к столу, взяло что-то похожее на кремневую зажигалку и зажгло свечи в трехрожковом канделябре. И я уселась в удобном глубоком кресле за столом. Сцепила руки и положила на них подбородок.

Так, меня поставили перед фактом. Я принимаю это тело, так как в свое тело и в свое время никогда не вернусь, отрицать это бессмысленно. Хозяйка тела уже никогда не потребует его обратно, так как ушла в небытие. Задача условия моей жизни предельно понятна. Мне нужно выудить как можно больше информации, тем более, что доступ обещали неограниченный. Во-первых, мне нужно все знать о родителях, где они, почему дети остались одни. Во-вторых, почему дети считаются в опасности, кто им угрожает.

Передо мной будто включили телевизор, и я стала смотреть, но не фильм, а эпизоды из жизни. Красивая женщина, моя мать, играет со мной. Жанна ей приносит на кормление младенца, как понимаю, это Жан Рен. Я лащусь к матери, она одной рукой гладит меня по голове, другой держит и кормит брата. Эта картинка тает и на ее место появляется другая. Мать, бледная, с уже наметившимся животом, держит в дрожащих руках письмо. Я заглянула в него ее глазами. Это письмо от любовницы отца, которая сообщила ей об отношениях. На миг меня захлестнули ее эмоции – безнадежность, злость, обида и глубокая любовь к детям. Слезы текли по ее щекам, а она гладила живот. Вот и эта картинка растаяла. Пришла следующая. Мать лежит в постели. Она прогнала прочь отца и призвала нас, своих детей. Жанна передала ей в руки маленькую Эленор, которой около двух лет. Трепетно прижимает правой рукой ребенка к худой груди, другой – Жан Рена. Ввалившиеся с огромными синими кругами глаза умоляюще смотрят на меня. Я теряюсь от ее слов.

– Сесиль, не оставь их. На отца не надейся. Малышка, тебе придется повзрослеть и самой воспитывать малюток. Маленькая моя, прости меня, прости, что забираю детство.

Эта картинка тоже растаяла. Следующая уже показывает мать в гробу и в церкви, где ее тихо отпевают. Потом я, прижимая к груди сестру и ведя за руку брата, иду вслед за гробом. С нами только слуги и пара-тройка знакомых. Откуда-то знаю, что отец уже напился.

Вот еще картинка. Отца приносят мертвецки пьяным, бросают на пол и сверху кладут бумагу. Дождавшись, пока они выйдут, спускаюсь, кутаясь в старую шаль, и поднимаю бумагу. Это предупреждение о необходимости выплаты долга. Боги! Как он мог столько проиграть? Если даже мы все продадим не покроем всю сумму. Я забрала бумагу и ушла наверх.

Еще картинка. Я ругаю отца, обвиняя в смерти матери, кидая ему в лицо письма, которые она регулярно получала, показывая долговое письмо. Злость на его безответственность, беспечность. Он еле сидит. Я хватаю его руками за плечи и резко встряхиваю, заставляя смотреть на себя, требую все бумаги на собственность и денежные вклады. Он безропотно все отдает. Я просматриваю и спрашиваю о долге. Оказалось, что должен только одному – герцогу де Арвиаль. Но какую сумму!

Следующая картинка. Визг горничной. Я забегаю в спальню отца. Он повесился на крюке люстры. На туалетном столике письмо для меня. В нем он винится за свое поведение и смерть нашей матери. Письмо лежало на его дневнике, который он просил прочесть. Также именно на меня оставлял опекунство младших и заботу о графстве. Позже все юридически оформленные бумаги нашла в ящике стола.

Откинулась в кресло. Сегодня я похоронила отца. Мне нет семнадцати лет, а я уже приемная мать двух детей и имею право распоряжаться имуществом. Конечно, корона может назначить опекуна, но навряд ли к нам кто-то согласиться прийти, слишком большие долги, а денег нет. Только на это и уповаю. Бедная Сесиль. Немудрено, что ей совсем не хотелось жить. Родители заделали детей, долги и бросили на руки маленькой девочки. Открыла нижний ящик стола и вытащила бумаги на поместье. Завтра прибудет герцог и потребует от меня долг отца, мне нужно будет что-то предъявить. Скорее всего, он потребует залог. Необходимо продумать линию поведения. С этими мыслями я поднялась в свою спальню. Сейчас вот лягу и подумаю, хорошо подумаю…

ГЛАВА 2

Герцог прибыл ближе к обеду. Я успела просмотреть бумаги на дом и небольшое поместье за городом, проконсультироваться у старого юриста, хорошего друга моей матери. Она когда-то встречалась с его сыном, но вышла замуж за моего отца, на свою беду. Покинутый жених через год удачно женился и сейчас благоденствует с семьей. Старый юрист, несмотря на размолвку сына и моей матери, продолжал отечески к ней относиться. Вот и сейчас, осмотрев бумаги, предложил более подходящий вариант, а так же путь, если вдруг герцог откажется.

Еще до того, как герцог вошел в дом, Жанна предупредила меня о его приезде. Я спешно спустилась в холл, но он уже вошел. Это был очень красивый мужчина лет 30 – 33-х. Черные вьющиеся волосы были распущены и ниспадали до лопаток. Огромные острые черные глаза пронизывали как шпага хорошего воина. При этом длиннющие черные ресницы вызвали бы зависть у любой современной модницы с таким наращенным добром. Самое удивительное было то, что обычно люди с черным цветом глаз и волос имеют смуглую кожу, но герцог обладал безупречной белой кожей, хотя, по словам юриста, он был тот еще вояка. Просто удивительно.

Я не успела даже открыть рот, чтобы поприветствовать гостя, как забежали дети, бегавшие в саду, и, испуганно воззрившись на него, прижались с обеих сторон ко мне. Положила руки на их спинки, прижимая детей к себе и, слегка поклонившись, любезно приветствовала:

– Доброе утро, Ваша Светлость.

Герцог внимательно с брезгливостью осмотрел наш холл. Недостаток виднелся на всем: старые потертые оттоманки и напольные ковры, выцветшие портьеры, поцарапанный пол и скрипучие двери. Сколько не мой, а старое оно и есть старое. Он сморщил нос и посмотрел на нас со смесью жалости и пренебрежения. Да, мы птицы не его полета. Я осторожно шепнула детям поклониться и бежать в сад. Они беспрекословно выполнили мою просьбу и оставили нас вдвоем. Герцог, наконец, ответил сквозь зубы:

– Доброе утро, мадемуазель. Мы можем поговорить?

Я согласно кивнула головой и жестом попросила его следовать за мной, направляясь к кабинету:

– Прошу Вас, Ваша Светлость, за мной. – По дороге попросила принести бокал и лучшее вино с фруктами.

Удобно расположившись в кресле напротив моего стола, герцог вначале насмешливо рассматривал обстановку, потом его взгляд переключился на меня, усевшуюся в кресло за рабочим столом. Ничего плохого он не делал, просто молча и в упор наблюдал за мной – эмоциями, движениями, тихими приказами, которые я отдавала лакею, пока последний ставил на стол графин с вином и фрукты. От его взгляда я не находила себе места, хоть внешне это никак и не показывала. Как только дверь захлопнулась за слугой, герцог отпил из бокала и спросил:

– Мадемуазель Сесиль, как Вы собираетесь оплачивать долг отца?

– Также, Ваша Светлость, как и весь прошлый год. – Брови мужчины от удивления поползли вверх. Для меня это стало поистине наградой за все эти разглядывания. Глазками-то основное не увидеть, Ваше Напыщенное Индюшество!

– Не говорите только, что это Вы оплачивали долг все это время! – Пожала плечами:

– Хорошо, не буду об этом говорить, но этого факта не отменить.

– Хм-м, интересно! – он отпил из бокала, склонил голову набок и стал вновь сканировать меня, но уже с интересом, а не с прежним презрением, барабаня тонкими пальцами по деревянному подлокотнику кресла, потом вдруг выдал. – Никогда бы не подумал, что ребенок, тем более девочка, может работать со счетами, знает приход-расход и ведет дом.

На его слова ответила вежливой улыбкой, хотя хотелось рыкнуть от души:

– Знаете, не я такая, жизнь такая, всему научишься, а не захочешь, она же заставит. Меня всему научила мама. Она сама занималась домом и бумагами, когда выгнала экономку за воровство (о связи последней с отцом умолчала, но мне казалось, об этом герцог был осведомлен не хуже нас, семьи). Во время болезни она вынужденно передала дела дома мне, а потом и финансовую отчетность поместья, – холодно ответствовала я. Герцог понял по моему голосу, что мне неприятно вспоминать прошедшее, тем более неприятности связанные с отцом. Поэтому он удовлетворенно качнул головой, допил бокал вина, отставил его и, вставая с кресла, заявил:

– Хорошо. Если Вы поручаетесь, что и дальше будете выплачивать долг без задержки, то вопросов у меня к Вам не возникнет. А сейчас позвольте, графиня, откланяться.

О-оо, ко мне впервые обратились не как к ребенку, а как к взрослой, это прогресс! Я кивнула и тоже встала, чтобы проводить гостя к выходу.

Только после ухода Его Светлости я поняла, насколько была напряжена. От этого мышцы сводило судорогой. Еле дошла в свою спальню и рухнула в кресло. Меня начала бить нервная дрожь. Еле-еле стала успокаиваться. Мой взгляд упал на небольшое трюмо. Из него выглядывал краешек яркой тряпочки или бумаги. Удивилась. За последние сутки я успела осмотреть гардероб и все принадлежащее Сесиль, но у нее ничего яркого отродясь не водилось. По словам слуг (подслушала), она отказалась от детства с тех пор как умерла мать. Все вещи были практичных недетских цветов: серого, черного, темно-синего, темно-зеленого. Все платья однотонные, глухие, без украшений, сказала бы даже монашеские. Странные вещи для молодой девушки. И наконец я нахожу что-то яркое. С любопытством наклонилась, чтобы рассмотреть. Из щели выглядывал маленький кончик ярко-красной ленты. Потянула за него, но он не поддался, прищемленный дверцей. Пощупала замок. В голове мелькнула картинка: ваза на туалетном столике, в ней ключ. Достала и вновь полезла под трюмо. Ключик с легкостью открыл потайную дверцу. В небольшой нише своеобразного сейфа лежал тетрадь в твердом переплете. Подхватив ее, я вновь заперла потайное местечко и села кровать. Почему-то с дрожью в сердце открыла первую страницу, и по распределению на месяцы поняла, что это дневник Сесиль. Не в моем обычае совать нос в чужую жизнь, но не зря же мне показали этого «свидетеля» жизни девушки. Решила дождаться вечера, чтобы спокойно все прочесть.

Положила дневник под матрас, чтобы никто не нашел его. Спустилась вниз. День прошел в обычных хлопотах домочадцев – для них, а для меня – в знакомстве с новой семьей. Обедала и ужинала с братом и сестрой. От них и слуг узнала о существовании дедушки с новой бабушкой, по возрасту чуть старше меня, о семье родного дяди, про семью матери ничего не говорили, и это было странно, хотя любили и боготворили ее все.

Вечером, отпустив отдыхать горничную, легла на кровать, оставив в канделябре гореть одну свечу, достала дневник и открыла первую страницу. Мне было немного стыдно. Ну не имею я право читать чужие тайны. А с другой стороны, мне нужно знать о бывшей хозяйке все, потому как это тело сейчас принадлежит мне и сбежать с него я не смогу, только на тот свет, куда совсем не тянет. Плюнула на сомнения, стала читать историю жизни юной девушки, написанную твердым, хоть и не совсем ровным почерком. Хвала Богам, Сесиль не была глупой курицей, даже напротив, была очень умной, не по годам серьезной девочкой, на которую свалилось много горя и неприятностей. Ее дневник – это краткий информационный курс ее жизни. Она не писала все подряд, а только те события, которые по ее мнению имели важность для нее самой. То, что я хотела, в принципе и получила – краткие сведения в сжатом виде, хотя и были они приправлены достаточно большой порцией эмоций. Дат, как таковых, не было. Только месяцы, а дни отмечены звездочками.

ГЛАВА 3

Дневник Сесиль

Больше не могу все держать в себе. Экономка бабушки – Анна посоветовала завести тетрадь, в которую буду записывать то, что меня будет волновать. Легче переносить волнения. Решила последовать ее совету.

Июнь

Сегодня вечером в библиотеке папа поругался с мамой, требуя вернуть экономку Женевьеву. Но мама категорически заявила, что его подстилки в доме не будет, пока она хозяйка дома. Он вышел и в гневе громко захлопнул дверь. Меня не заметил, промчавшись к выходу из дома. Я осторожно заглянула в библиотеку. Мама сидела спиной к двери и тихо плакала. Это была первая открытая ссора родителей.

Жан Рен слег. Заболел. Большая температура. Приезжал лекарь. Впервые мне как взрослой, разрешили ухаживать за братом, помогая маме и служанке.

Мама учит меня работать со счетами. До обеда ко мне ходят учителя, после обеда занимается мама. Она говорит, что мне, как будущей хозяйке дома обязательно надо знать, как вести домашнее хозяйство, чтобы потом могла контролировать бюджет дома. Странные слова, но, кажется, полезные.

Июль

Мама сегодня особенно счастлива. Услышала от слуг, что папа с ней помирился. На душе радость, но чувствую, что это ненадолго. Жан Рен смешно разговаривает.

Всего прошло десять дней перемирия, как родители вновь в ссоре. Папа напился и пришел весь в губной помаде, мама мне велела идти в спальню, чтобы я не смотрела на этот позор.

Принесли письмо-извещение. Мама и все домашние в шоке. Папа стал играть в карты и проиграл немыслимую сумму – 10 000 золотых. Дома страшный скандал. Папа поклялся, что больше не будет играть. Счет оплатили, но теперь мы на «мели», как говорит наш садовник и кучер Поль, бывший матрос.

Август

Папа принялся за старое – стал гулять. Это я узнала, подслушав разговор двух служанок. Все слуги сговорились не говорить матери, оберегать. Зачем? Чем раньше узнает, тем меньше будет разочарования.

О Боги! За что? Самое счастливое событие в нашем доме и одновременно грустное. Мама опять ждет ребенка. Она не знает еще об изменах. У меня даже язык не поворачивается назвать его папа. Теперь он для меня просто отец, безликое существо, давшее мне жизнь, но отнявшее радость и беззаботность.

Сентябрь

Мама тяжело переносит эту беременность. Меня об этом просветила Эжель. Она же уговорила ничего не говорить о загулах отца. Как будто от этого он перестанет гулять. Но служанка заявила, что лучше шаткий мир, чем добрая ссора. Согласилась.

Ноябрь

День рождения мамы отметить большим праздником не могли. Бабушка с дедушкой прислали ей небольшой подарок. Даже слугам стало смешно при виде его. Мама ходила очень грустная.

Отец забрал нас в поместье на празднование дня рождения брата. Мама веселилась с нами, играя в прятки. Жан Рен радовался больше всех. Поль катал его на настоящей лошади. Отец оставил нас на второй день. Его вызвали срочные дела.

Декабрь

В королевском дворце бал. Маме удалось выкроить небольшую сумму на наряд. Как бы ей не хотелось, однако ехать пришлось. Она была такая красивая в новом наряде и драгоценностях.

Ура, завтра для нас будет зимний бал у тети Мари и дяди Эльена, брата мамы. Они нас не особо жалуют, но мне все равно. Зато там будет куча всяких пирожных, от которых нам в последнее время пришлось отказаться, и много музыки. Мама сказала, что в четырнадцать лет я смогу посетить настоящий бал, а сейчас слишком мала.

Январь

Мама плакала в кабинете. Просто гладила живот и плакала, читая какое-то письмо. Я скоро возненавижу отца за такое обращение с ней.

Март

Мама хотела отметить с размахом мое одиннадцатилетие, но я отказалась. Слишком хорошо знаю финансовую сторону нашей семьи (стала часто просматривать отчеты по расходам и доходам). Сказала, что у меня нет настоящих друзей, а просто гостей в свой праздник видеть не хочу. Мама очень удивилась, но согласилась.

Мама чувствует себя все хуже, все время лежит. Стала часто прибегать экономка бабушки – Анна. Она искренне переживает за маму. Нас любит до беспамятства. С глубокой нежностью и любовью ухаживает за мамой. Даже мамины родные родители заехали и уехали, будто отметились. А на нас не обращали никакого внимания, обидно.

Апрель

У меня родилась сестренка, слабенькая, синенькая, крикливая. Отец напился, а мама слабо улыбается, радуется. Мне тоже приятно, что теперь есть младшая сестра. Мама сказала, что позволит мне ее обучать и ухаживать, но только когда Эленор подрастет.

Мама почти поправилась. Сама кормит Эленор. Мне поручила вести финансовую отчетность дома. Я с гордостью показывала результаты проверки. Она даже немного прослезилась и сказала, что я ее опора. Мне так приятно.

Май

У нас небольшой праздник в честь рождения Эленор. Приехали родственники и какие-то важные гости. Я с братом и сестрой немного побыла на празднике, вечером нас отправили наверх. Я сидела на балконе и наблюдала за гостями. Мне очень понравился красивый молодой мужчина с черными волосами, отец его называл Ален. Чтобы его разглядеть получше, я даже перевесилась через перила. Он это увидел, подмигнул мне и приветливо махнул рукой. Я поскорее забежала в комнату, мама будет очень сердита, если узнает, что я ослушалась.

* * *

Отец отвез нас в загородное поместье, чтобы мы отдыхали на природе. Но мне не верится, чтобы он заботился о нас, тут что-то другое.

Весенний королевский бал мама пропустила из-за подлости отца, который сам явился на него, заявив, что супруга больна и уехала лечиться. Мама негодовала. А с другой стороны после празднования рождения сестры у нас нет денег на новый наряд мамы для королевского бала.

Июнь

Очередное письмо и опять скандал. Мама выгнала отца из спальни, заявив, что он недостоин находится рядом с ней, пусть отправляется к любовнице.

Меня пригласила бабушка Энель. Вначале я удивилась, так как меня она не жаловала. Оказалось, что она практически при смерти, и при встрече подарила мне красивый бриллиантовый набор. Я поблагодарила, но не прониклась. Лучше бы относилась ко мне как к внучке, а не как отбросу. Не моя вина, что мама вышла не за того, кого указали.

Июль

Бабушка умерла. По-настоящему плакали только двое мама и экономка Анна. Отпевание было в лучшем храме, пришла куча народа, но фальши было больше, чем еды после похорон. Противно.

Впервые на меня обратил внимание дядя Эльен. Он посоветовал маме послать меня учиться. Она отнекалась. Какое учиться, если денег едва хватает на простых учителей, обучающих танцам и иностранным языкам, а этикет, экономику и математику мама давно уже ведет для меня сама?! Историю, литературу и философию изучаю по книгам из нашей библиотеки.

После всех последних событий мы поехали в поместье. Маме нужно больше отдыхать. Сестра начала ползать. Жан Рен ревнует ее к маме. Смешно.

Сентябрь

Нервничаю с утра, у меня никак не ладится с иностранным языком. Мой язык отказывается выговаривать такие сложные для произношения слова. Учитель едва не лопается. Вначале он злился, сейчас смеется, зато злюсь я. О Боги! Мне намного легче работать на родном языке и с цифрами.

Дядя Эльен устраивает праздник в честь дня рождения моей кузины Валейны. Ей девять лет. Он ей подарил сапфировый набор. Мама расстроилась и в очередной раз поругалась с отцом. Дались маме эти побрякушки, все равно Вайлена не наденет их раньше четырнадцати лет.

Ноябрь

День рождения мамы отметили скромно в кругу домочадцев. Отец уехал на охоту, на которой не был лет шесть. Конечно, мама расстроилась, но зато посидели без скандалов и пьяных дебошей отца.

День Ангела Жан Рена отмечали в новой ресторации папиного друга, и опять в семейном кругу. Просмотрела счет за праздник, лучше бы мы дома сделали маленький бал. Вышло бы также, но зато солидности было бы больше. Не понимаю отца, он хочет разориться, что ли?

Декабрь

На улице очень красиво. Снег замел дорожку, которую накануне очистил Поль. Отпросилась у мамы погулять в парке. Меня сопровождала Жанна. Мы так весело поиграли с ней в снежки, что я на некоторое время забыла о ссоре родителей.

На традиционный бал в королевский дворец по приглашению вице-короля мама поехать не сможет. Папа проявил очередную изобретательность в просаживании денег – проиграл в каком-то пари 100 золотых. «Это ведь не такая большая сумма, Мари», – так сказал он маме. Если бы у него были золотые прииски, мне кажется, что он бы и их просадил.

Январь

Случайно подслушала разговор мамы и дяди. Последний упрекал сестру в том, что она вышла замуж за пьяницу и мота, который только просадил ее приданное. Мама даже и не пыталась оправдываться. С дядей Эльеном я согласна. Не понимаю отца, почему он не хочет заняться чем-то полезным?

Февраль

Отец сильно рассорился с мамой по пустяку, собрался и куда-то уехал, забрав некоторые вещи. Все в недоумении, что с ним твориться. Услышала разговор Жанна и Эмиль, что отец влюбился в какую-то женщину и перебрался к ней. Мама очень грустная.

Март

На мой день рождение отец не приехал. Он отсутствует уже больше месяца. По городу гуляют слухи о его другой женщине. Мне все равно, только бы мама так не переживала.

Апрель

Моей сестре сегодня год. С большим трудом, но мы смогли устроить ей праздник, правда, только для родственников. Зато они надарили ей кучу подарков. Отец не вернулся.

Май

Неделю отдыхали в загородном доме. Я познакомилась с деревенскими ребятами. Мне с ними запрещали играть, но я все равно тайком сбегала и играла. Очень весело провела все эти дни. Я даже с девушками ходила купаться на запруду. Жанна долго ругала, что я могу подхватить болезнь, но маме ничего не сказала.

Июнь

Заболела мама. Пришла экономка бабушки Анна, следит за ее здоровьем, но, похоже, это не простая простуда. Веду счета дома и поместья. Заставила старосту вернуть незаконно потраченные деньги. Мамин друг – старенький юрист – долго над этим потешался и предложил мне несколько книг по юриспруденции. Взяла одну о законах, попробую между учебой и работой почитать.

Август

Маме легче, хотя она по-прежнему слаба. Зато поднялась с постели.

С загула вернулся отец. Дома никто с ним не разговаривает. Слуги отвечают на вопросы и выполняют его указания. Я лишь вежливо говорю да и нет, а мама не видит его в упор. Младших детей он вообще не замечает. Сегодня он меня выставил за дверь кабинета, сказав, что сам будет вести дела своей семьи. За время своего «управления» подсобирала деньги и запрятала у себя в комнате. Ну, ну, посмотрю, как он будет управлять счетами. Я иронически хмыкнула, покидая кабинет. Очевидно, настолько громко, что он услышал и заскрежетал зубами.

Сентябрь

Мама заболела вновь. Лекарь сказал, что у нее неизлечимая болезнь. Она еще может продержаться несколько лет, главное, спокойствие и хорошая еда. Ни того, ни другого у нас нет. Анну отец грубо выставил за дверь, сказав, что в нее услугах мы не нуждаемся.

Ноябрь

Мама слегла окончательно. Если до этого, она еще хоть как-то ходила, то сейчас только лежит. Она сильно похудела. Отец опять сбегает из дома, иногда его нет дня по три. На нас, детей и слуг, только ругается.

Декабрь

Дедушка женился на молодой девушке, ей около девятнадцати лет. Говорят, она из несостоятельной семьи, раз решилась выйти замуж за старика. Вся семья и весь город в глубоком удивлении. Особенно из-за того, что все знают о болезни моей мамы. Новоиспеченную бабушку еще не видела, и видеть особого желания нет.

Тайком просматривала документы по счетам дома. Отец все бросил на самотек, а деньги проматывает.

Пришло очередное приглашение на зимний бал в королевский дворец. Отец уехал. На нас и маму он "плевал с высокой башни", так сказал дядя Эльен, жутко разозлившийся на отца. Служанки шептались, что он уже ищет замену хозяйке.

Январь

Маме стало хуже. Она с большим трудом встала, чтобы пройтись, и услышала, как служанки, убиравшие спальню отца, говорили об очередной его пассии, которую он задаривает драгоценностями и платьями. Сильно расстроилась и окончательно слегла. Анна добилась разрешения посещать нас и маму.

Февраль

Лекари у нас стали завсегдатаями. Мамина спальня теперь постоянно погружена в полумрак и сильно пахнет лекарствами. Достаточно войти в ее спальню на пару минут, как этот въедливый запах впитывается в волосы и одежду. Мама просит приводить к ней младших раз в день с утра, когда чувствует себя лучше.

Последние дни февраля. Вчера вечером разыгралась метель, которая не успокоилась и до сегодняшнего дня. Поль уже три раза очищал дорожку к дому. Такая же буря и у меня в душе. Мама показала сейф в своей спальне, заставила заучить код к нему и сняла с груди ключ от него. Потом заставила его отпереть. Там лежал ее бриллиантовый гарнитур, сапфировые подвески и другие драгоценности, которые я особо не рассматривала, а также пару увесистых мешочков золота. Слабым голосом она велела:

– Все, что есть, это только ваше, но не вашего отца. Ему ни в коем случае не говори, что у тебя есть деньги или драгоценности. Сегодня же перенеси их в свою спальню и спрячь в тайном месте, которое тебе сделал мой друг. Обещаешь? – Я поклялась, что сегодня же перепрячу драгоценности и деньги.

Март

Маме хуже с каждым днем. Если утром и днем держится, то ночью ей становиться настолько плохо, что даже теряет сознание и почти все время стонет.

Мой день рождения пролетел в хлопотах о маме и малышах. Даже больная, она не забыла меня поздравить с тринадцатилетием. Слуги приготовили небольшой праздничный стол специально для меня. Они мне ближе, чем родственники, которые даже не вспомнили обо мне. Отец в том числе. Его нет уже четыре дня.

Приезжал дедушка. Я очень вежливо попросила его не приводить свою супругу к маме. Странно, но мы поняли друг друга, и он не обиделся. Только на пару минут зашел к маме. Когда вышел, сообщил, что собирался уехать, но из-за тяжелого состояния мамы отложит поездку.

Отец заходил к маме утром. Я стала невольным свидетелем их разговора, так как давала ей в это время лекарство. Отец пришел покаяться и даже что-то стал говорить, но мама прервала ненужное извинение тремя словами:

– Ты меня убил. – После его ухода она положила руку на мою руку и сказала. – Не обижайся за отца. Я не хочу слушать его ложь. Нет, он никогда не раскается, Сесиль, но я его давно простила.

Апрель

Мама стала часто терять сознание. Лекари говорят готовиться к ее близкой кончине. Анна тайком плачет. Я же стараюсь держаться.

Сегодня мама позвала нас, своих детей. Она держала и обнимала младших, и просила о них позаботиться. Отец вновь заходил к ней. Она сухо сказала ему, что простила его, и попросила удалиться.

Мамы больше нет. Умерла рано утром. Анна отправила меня спать этой ночью, сама ночевала возле больной. Перед рассветом во сне увидела маму, такую красивую, молодую. Она нежно поцеловала меня и ушла. Проснулась и побежала к ней в спальню, даже не переодевшись. Анна и служанка плакали. Мама скончалась несколько минут назад. Отца дома не было. Дождались утра и отправили весточки всем знакомым и родственникам.

Сегодня маму проводили в последний путь. Лишь несколько десятков пришли принести соболезнование, проводили несколько человек. До сих пор в голове звучит похоронный набат. Отец напился.

День рождение сестры отметили исключительно в кругу близких – слуг, Анны и нас троих. Жаль, что мамы нет среди нас. Мы все скучаем по ней.