Текст книги "Прикосновение звёзд"
Автор книги: Раиса Крапп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
– Мы почти у цели, Гретхен, – с улыбкой повернулся к ней Ларт. – Вы не рады?
– Я рада, – выдавила она ответную улыбку. – Просто... наверно, я устала.
Он взял ее руку, успокаивающе погладил.
– Не бойтесь ничего, Гретти, вас никто не обидит. Вы сами будете решать свою судьбу.
Глава одиннадцатая
Гретхен с сердечной смутой ступает на землю Ларта
Гретхен стояла наверху, всматриваясь в берег, который становился все ближе. Вот уже корабли, стоящие на рейде, стало возможно рассмотреть в мельчайших деталях и прочитать названия на бортах. Некоторое время судно шло вдоль берега, и среди изобильной зелени Гретхен различала красивые дома с колоннами и балконами, пестрые цветники и лужайки. Потом судно обогнуло береговой выступ и вошло в просторную бухту. Как на ладони стал виден порт с длинным пирсом. Вдоль него стояло несколько парусников, в порту было довольно людно и оживленно, но это была не праздность, а налаженная суета рабочих буден.
На судне убирали паруса. Каждый человек из команды находился там, где ему надлежало быть, и делал свое дело. Все приказы исполнялись с привычной сноровкой и точностью. Но достаточно было взглянуть в лицо любого из них, и без переводчика становилось ясно, что у этих людей сегодня праздник, и настроение такое приподнятое, что не физическое усилие мускулистых рук и ног носит их по вантам и шкотам, а будто крылья выросли за спиной, и не требуется никаких усилий. И оттого, что сама она ничего подобного не испытывает, Гретхен чувствовала себя растеряно и неловко, будто явилась чужая, незваная на их праздник.
– Ох, ведь я должна уложить вещи! – спохватилась она, когда матросы уже готовились бросать причальные концы.
– Вам не надо думать об этом, Грет, – удержал ее Ларт. – Все ваши вещи доставят вслед за вами. Взгляните лучше туда – нас ждут. Даже моего коня привели!
Гретхен и в самом деле увидела белоснежного, высокого скакуна под седлом. Как раз в это время какой-то человек подвел его к самому краю пирса.
– Урс, посмотри-ка! – указал Ларт в сторону берега.
Пес поставил передние лапы на борт, отчего стал выше Гретхен. Сейчас же хвост его выразил высшую степень радости, и Урс дважды громко гавкнул.
Конь на берегу заволновался, вскинул голову и заржал.
– Приятели обменялись приветствиями! – рассмеялся Ларт.
С удивлением наблюдая эту сцену, Гретхен тоже не удержалась от смеха, изумляясь богатой гамме чувств, демонстрируемых Урсом. Пес в нетерпении повизгивал и перебирал передними лапами, вероятно, борясь с искушением немедленно прыгнуть за борт, и недоумевая, отчего именно в последние минуты этой посудине вздумалось перейти на черепашью скорость. Однако, вопреки ожиданиям, когда был опущен трап, Урс не метнулся стрелой на берег. Вспомнив, что он не щенок какой-нибудь, а солидный взрослый пес, он степенно ступил на трап вслед за хозяином и Гретхен.
А вот Гретхен была не так солидна. Первые слова, которые она произнесла на новом берегу, были такими:
– Ларт! Отчего земля здесь качается?! – она впервые ступила на землю после длительного морского путешествия. Впрочем, нет – второй. Но выход на испанский берег был сопряжен с такими обстоятельствами, что тогда Гретхен было не до подобных ощущений.
– Не пугайтесь, – рассмеялся Ларт. – Земная твердь здесь так же прочна, как и всюду. А ее качание – лишь иллюзия, после того, как столько времени под вам колебалась корабельная палуба. Это скоро пройдет.
Он подошел к своему коню, а Гретхен подумала о том, что ни вдвоем же они поедут на одном коне. Вероятно, для нее должны подать коляску. Ларт с улыбкой обернулся к ней.
– Гретхен, я сердечно рад приветствовать вас на земле своей родине! он склонил голову.
Одновременно с ним глубоко поклонился человек, державший под уздцы коня, и... еще четверо мужчин, стоявших здесь же, в нескольких шагах от прибывших. А рядом с ними на земле Гретхен увидела... неужели это для нее?..
– Прошу вас, Грет, – Ларт взял ее за руку и повел к портшезу, на который Гретхен только что обратила внимание.
Перед ней откинули занавески и с почтительным поклоном ожидали, когда она удобно расположится на уютном, мягком диванчике. Оказавшись в прохладном, затененном пространстве, Гретхен вдруг забеспокоилась, что пути ее и Ларта вот здесь и разойдутся. Она торопливо отодвинула штору и увидела, как Ларт садится в седло. Он улыбнулся Гретхен, и она выругала себя за мнительность и глупейшие мысли.
Глава двенадцатая
первые впечатления
Такой, необычный довольно способ передвижения, забавлял и развлекал Гретхен. А потом она и вовсе забыла обо всяких досадных, беспокоящих мыслях, когда глазам ее предстали просторные и чистые улицы города, напоенные свежим запахом моря и благоуханием цветов – их было в изобилии вокруг. Цветущая, яркая зелень густо заплетала стены каменных домов, свешивалась с балконов и крыш. Даже над улицами были перекинуты висячие сады, осеняющие прохожих своей благоуханной тенью. Множество фонтанов привносили дополнительную свежесть, и Гретхен видела мужчин и женщин, отдыхающих вблизи них. По обеим сторонам улиц располагались дома, но они не теснились друг к другу, а привольно раскинулись в глубине садов и были похожи на дворцы. Причудливая архитектура создавала удивительную иллюзию превращения тяжеловесного камня в легкое, прозрачное кружево, гармонично вписывающееся в ажур зеленых крон, лазурную синеву небес и всеобщее состояние приподнятости духа. Глаза Гретхен то устремлялись в глубину садов, где ни одно здание не повторяло другое, и они не переставали удивлять ее изысканностью своих линий. То взгляд ее останавливался на горожанах, вызывавших еще большее изумление.
Уже платья их были достойны пристального внимания. Женщины носили свободные одежды из тонких, невесомых тканей, а ветер, забавляясь, дыханием своим обнимал скрытые под ними формы. И тогда ничто не мешало любоваться стройностью ножек, изящной тонкой талией или высокой грудью.
У Гретхен создалось впечатление, что на платьях не было ни одного шва. Причудливо заложенные складки и драпировки закреплялись браслетами и застежками. Фасоны их были чрезвычайно далеки от европейских. Гретхен затруднилась бы определить, одеждам какого народа они наиболее соответствовали. Было здесь что-то от восточных летящих одежд, столь тщательно укрывающих женщину, но одновременно делающих ее соблазнительной и манящей; и от греческих туник, свободных и торжественных, и от нарядов римских танцовщиц, вызывающе открытых и не стесняющих движений. Было абсолютно ясно, что в этих нарядах не использовалось никаких ухищрений для создания иллюзий – сделать талию тоньше, чем она есть на самом деле, или придать формам несуществующую пышность. Гретхен взглянула на свое платье, и оно – простое и легкое, показалось ей тяжеловесными латами.
Одежда мужчин была выдержана в тех же расцветках спокойных, мягких тонов, что и женские платья. И здесь Гретхен не увидела никаких сюртуков или подпирающих подбородки жестких воротников. Свободные рубашки, широкие воротники, облегающие брюки и мягкие сапожки или туфли. На некоторых мужчинах были плащи – короткие или длинные, закрепленные на плечах красивыми застежками. Ни у одного из них Гретхен не увидела какого-либо оружия, в отличие от традиции ее мира, где шпага стала как бы частью гардероба.
Гретхен нашла, что платья мужчин и женщин необычайно гармонируют с окружением, а приглушенные тона расцветок давали ощущение отдыха после яркой зелени, пестроты цветников и искрящихся на солнце стен зданий. Гретхен вдруг захотелось примерить на себя такое же платье. Она подумала, что в нем, должно быть, очень удобно, оно не стесняло движений, и Гретхен не могла не заметить в походке и жестах встречных какой-то особой грации, очарования естественного, свободного движения.
И еще на одно обстоятельство Гретхен не могла не обратить внимания: никогда еще она не видела столько красивых лиц одновременно, лиц, которыми хотелось любоваться. Она подумала, что не могут ведь все люди без исключения быть прекрасны, скорее всего, они кажутся такими. Может быть, от того, что лица их открыты и ясны, они часто улыбаются, и от улыбки глаза светятся особым светом. Может быть, они прекрасны в своей гармонии физического и душевного благополучия – но это само по себе вызывало вопрос: а почему они так благополучны?
В красивые прически женщин были вплетены цветы и украшения. Когда портшез миновал несколько молодых женщин, стоявших у фонтана и оживленно щебечущих на незнакомом языке, Гретхен подумала, что они сами похожи на дивный цветник.
Путь был недолог, но Гретхен успела увидеть много любопытного, многое восхитило и озадачило ее, к примеру сказать, такое: едва горожане замечали портшез, сопровождаемый Лартом, они немедленно прерывали свои дела, разговоры, останавливали и склонялись в почтительном поклоне.
Глава тринадцатая
Гретхен хочет остаться в доме, хозяев которого не знает,
и в очередной раз удивляется наблюдательности Ларта
Выяснилось вскоре, что для Гретхен и Ларта приготовлен небольшой уютный домик, расположенный в самом конце тихой улочки. Огромный сад окружал его, скрывая ото всех взоров, и у обитателей дома возникало ощущение полной уединенности в этом райском, спокойном уголке.
Четверо носильщиков опустили портшез перед входом в дом, один из них принял уздечку из рук Ларта, и они исчезли. Вслед за Лартом Гретхен вошла в дом, ожидая встретить там хозяев, и удивилась, не обнаружив никого. Выяснилось, что дом в полном распоряжении их двоих, и Гретхен испытала облегчение – не хотелось ей сейчас знакомиться с новыми людьми, вести светские беседы, а хотелось простого домашнего уюта и покоя. К тому же убранство этого маленького домика достойно было восхищения: все устроено было с большим вкусом и изобретательностью, к тому же, "устроитель" явно не испытывал стеснения в средствах.
– Чему вы улыбаетесь? – спросил Ларт, в то время как Гретхен осматривалась в гостиной.
– Я улыбаюсь? – переспросила Гретхен. – Ах... не знаю... Вероятно, своим мыслям.
– И о чем же вы подумали? – настаивал на ответе Ларт.
Гретхен приподняла бровь, помедлив, сказала:
– Мне вдруг пришло в голову: как было бы замечательно превратить этот дом в свою раковину, захлопнуть ее и остаться внутри.
– Драгоценной жемчужиной? – улыбнулся Ларт. – Завтра мы уедем отсюда, Гретти.
– О! Как жаль... Мне показалось, что в этом доме невозможно не быть счастливыми. Он такой солнечный, ясный.
– Ваша новая "раковина" будет ничуть не хуже, поверьте мне. А теперь, позвольте, я покажу вам ваши комнаты.
И снова Гретхен настигло сожаление, что всего чуть более полусуток в ее распоряжении эти великолепные комнаты. Воображение ее поразила роскошная ванная, такая просторная, что ее хотелось назвать маленьким бассейном. И даже не было никакой необходимости греть котлы с водой – едва Гретхен, движимая любопытством, повернула ручку на кране, выступавшем прямо из стены, как из него хлынул поток горячей воды. Во втором, рядом, Гретхен обнаружила холодную воду. Ну как было не удивляться?! Да Гретхен просто ради забавы провела бы здесь часок, пуская, или легким движением руки пресекая поток воды. Разумеется, она слышала о водопроводе, но ей никогда не довелось ни то что пользоваться, но даже увидеть это полезнейшее устройство. В древнем замке Ланнигана большие деревянные лохани для мытья слуги наполняли, ведрами таская горячую воду из кухни. А потом, в слишком просторной комнате со сквозняками вода быстро остывала, надо было поскорее вылезть из нее, пока нос не посинел от холода. Но вставать из лохани тоже было сущим наказанием, так как никакая простыня не спасала от промозглого холода, и кожа покрывалась мурашками. А здесь!.. Да ведь тут можно сидеть часами! И будь воля Гретхен, она бы так и сделала.
А большущие пушистые полотенца, стопкой лежащие рядом с ванной?! А потрясающая ясность отражения в зеркалах! О! Еще бесчисленные разноцветные флаконы с непонятными жидкостями, источающими изумительные запахи! И сияние чистоты!.. Гретхен никогда в жизни не доводилось видеть ничего подобного. Тут она подумала: "Неужели в распоряжении Ларта имеется подобная же туалетная комната? Но кто может позволить себе такую роскошь? Кто владелец дома и где он сейчас?"
В спальной Гретхен уже перестала удивляться. Она прямо у дверей сняла туфли и, закрыв глаза, медленно прошла по белому пушистому ковру, которым был застлан весь пол от стены до стены. Посередине спальной комнаты стояла кровать под балдахином, и Гретхен вдруг почувствовала себя девочкой, которой хочется озорно прыгнуть сверху на покрывало и утонуть в этой пышности... Она только провела ладонью по атласу, расшитому тончайшим узором, похожим на тот, что проступает на стеклах морозным зимним утром... Потом она услышала шаги Ларта – он шел из своей комнаты, расположенной дальше по коридору, и через несколько секунд постучал в двери.
– Гретхен, вы готовы? Я ужасно голоден! Надеюсь, вы тоже.
Она только теперь почувствовала, что и впрямь – очень хочет есть. На судне им подали завтрак, но наскоро чего-то перекусив, Гретхен опять заторопилась на палубу, – берег неизвестной ей земли и страшил, и притягивал к себе. Разумеется, Ларт последовал за нею, и тоже почти ничего не съел.
Теперь они спустились вниз, оказались в столовой зале, и... Гретхен отказалась верить своим глазам, обнаружив накрытый стол, сервированный с парадным великолепием. Гретхен могла бы поклясться, что за все время, пока она была наверху, до нее не доносилось ни звука.
– Ларт! – обернулась она. – Так ведь можно поверить в существование волшебной палочки!..
– Для этого надо, по меньшей мере, проверить качество волшебства, рассмеялся он и приподнял крышку большой супницы.
Из-под нее вырвался пар, и Гретхен склонилась, стараясь уловить его аромат.
– О-о-о! – простонала она. – Ларт! Это искушение!
– Поддайтесь ему, – улыбнулся Ларт, отодвигая для Гретхен один из двух стульев, стоявших по обеим сторонам стола напротив друг друга.
– Так в доме есть люди? – вопросительно посмотрела она на Ларта
– Сейчас – нет.
– Они только что ушли?
– Вероятно.
– Почему? Вы не хотите, чтобы меня видели? Как в том доме? – Гретхен чуть сдвинула брови. – Но почему теперь?
– Отнюдь. Разве вас доставили сюда, упрятав в закрытый портшез? Если вы хотите, мы можем сразу после обеда выйти в город. А что касается этого... Ларт сделал широкий жест. – Мне показалось, что так хотите вы. – Он виновато улыбнулся: – Простите, если я оказался неправ. Это легко исправить.
Гретхен вспомнила, какое испытала облегчение, войдя в дом и не встретив никого... Но каким образом это мог понять он?! Не находя слов, и не особенно стараясь отыскать их, Гретхен молча смотрела на Ларта. Слова были не нужны, когда он с такой легкостью понимал об ней даже то, что было не явно для самой Гретхен.
Глава четырнадцатая
Гретхен узнает о предстоящей встрече с людьми Круга
– Итак, Гретхен, – заговорил Ларт, когда чувство голода отступило. Нам осталось совсем немного – короткая завтрашняя поездка. Это будет, скорее, прогулка. Завтра утром мы с вами едем в столицу. Вас ждут там.
– Кто может ждать меня? – с удивлением спросила Гретхен.
– Ну, хотя бы люди Круга. Завтра мы узнаем, когда они захотят с вами встретиться.
– Круг Семи?! Люди, олицетворяющие высшую власть в стране?! О, Ларт, зачем я им?! – с трепетом выговорила Гретхен
Он протянул руку через стол и накрыл ее ладонь.
– Гретти-Гретти, – укоризненно покачал головой Ларт. – С какой готовностью вы пугаетесь своего будущего! Меня же беспокоит совсем другое.
– Что? – тревожно спросила Гретхен.
– Ваша болезнь. Удалось ли вам совсем избавиться от нее или она все еще напоминает о себе?
– Ах, это... Я о ней и думать забыла.
– Правда? Когда в последний раз вас мучили головные боли?
– Я даже не враз припомню... А, ну конечно, это было в Тополиной Обители, как я могла забыть! Сэр Тимотей позвал доктора Джоберти и тогда впервые узнал о моей болезни. Я не знаю, что ему сказал Джоберти, но в гациенду вскоре понаехали доктора и жили там несколько дней. Потом оставили меня на попечение Джоберти, и он неукоснительно соблюдал все их рекомендации.
– В тот раз у вас случился приступ?
– О, нет, я поняла вскоре, что напрасно переполошила всех. Хотя, сказать по правде, я и сама испугалась вначале – были все признаки приближения приступа, но на этом все и кончилось.
– И это было единственный раз за все время, пока меня не было с вами?
– Да, Ларт.
– Это радостное обстоятельство. Думаю, что болезнь отступила, и я могу быть спокоен за вас.
Гретхен благодарно улыбнулась ему. Несколько минут прошли в молчании, но сообщение, с которого начался разговор, не давало Гретхен покоя.
– Ларт... зачем эта встреча? – решилась спросить она.
– Вы думаете, каждый день моя страна обогащается жемчужиной, подобной вам? – улыбнулся Ларт.
– Ах, никакая я не жемчужина! – с досадой проговорила Гретхен. – Почему вы не хотите ответить мне серьезно?
– Я говорю абсолютно серьезно. Люди Круга хотят увидеть вас, убедиться, что вы благополучны, что ступили на наши берега добровольно и ждете здесь не потерь, а обретений. Вам зададут несколько вопросов, но не бойтесь их, это ни в коей мере не испытание вам. – Ларт снова улыбнулся: – Возможно, они просто захотят лишний раз насладиться чарующей музыкой вашего голоса.
Гретхен даже не нашла нужным что-то сказать на это. Она лишь посмотрела, укоризненно и горестно сдвинув брови. Но через некоторое время спросила опять:
– А что будет потом, Ларт?
– Вы будете узнавать мою страну, привыкать к ней, заводить знакомства, находить друзей, путешествовать по нашим многочисленным островам, устраивать свой дом – да просто жить, Гретти.
– Вернитесь в действительность, Ларт. О каком "моем" доме ведете вы речь? Какие путешествия? Ведь я нищая! Вам ли не знать, что у меня нет ни гроша!
– Вы не нищая, Грет. Уже завтра вы можете получить ваши деньги и распоряжаться ими по своему усмотрению. Государство передаст вам в дар некоторую сумму, не слишком большую, но достаточную, чтобы вы чувствовали себя вполне обеспеченной. Я не думаю, что вам стоит самой заниматься своими финансовыми делами, лучше доверить это знающему человеку. Он устроит так, чтобы ваш первоначальный капитал сам позаботился о хорошем приросте.
– За какие заслуги, Ларт?..
– Мы с вами приехали в богатую, благополучную страну, Гретхен. Она богата недрами – у нас собственное золото и серебро. К побережьям прилегают обширные отмели, и наш жемчуг известен во всем мире. Граждане моей страны богаты талантами, у нас процветают художественные ремесла, и изделия мастеров пользуются успехом на крупнейших мировых рынках, и ценятся чрезвычайно высоко. У нас нет нищих, Гретхен.
– Может быть, в этой стране и несчастных нет?
– Увы, существуют болезни, смерть и много еще способно ввергнуть человека в черную пропасть несчастья. Каждый обречен испить чашу судьбы до дна, и никому не под силу пронести ее мимо уст, не пригубив. Но немаловажно другое: каждый знает, что никогда его не оставят с горем наедине.
Гретхен промолчала, хотя она, как никто знала, насколько это немаловажно в действительности.
Глава пятнадцатая
Гретхен думает, что получила ответ
на самый тревожный вопрос
Обед подходил к концу, когда Гретхен решилась заговорить о том, что давно ее мучило.
– Позвольте вас спросить, Ларт...
– Разумеется, Гретти.
– Вы никогда об этом не говорили... но я могу предположить, что я далеко не первая, кого вам приходилось вырвать из ужасных обстоятельств их жизни и потом сопровождать к этим берегам?
– Да, Гретхен, это так.
– Что сталось с ними? Вы знаете о них?
– Мне было не безразлично, как смогут они принять новую жизнь, и некоторое время я был осведомлен обо всем, что с ними происходило. Затем, убедившись, что они вполне счастливы, я становился спокойным за их будущее, видел, что оно не требует ничьего вмешательства. Я мог только порадоваться за них, а моя озабоченность становилась лишней.
– Вероятно вы и этого не обязаны были делать... Вы слишком добросердечны, Ларт. – Безмятежно улыбнувшись, Гретхен сказала: – Но я поймала вас на противоречии. Вы только что говорили о том, что человек не способен изменить начертанное судьбой. Но вы вмешивались в эти начертания и успешно прокладывали новые линии.
– Возможно я тоже, только рука судьбы?
Гретхен взяла бокал с розовым виноградным вином и выпила глоток. И обнаружила, что пальцы ее дрожат. Гретхен заторопилась поставить бокал назад и опрокинула его, вино разлилось по белоснежной скатерти, с края стола потекло на платье. Жалобно вскрикнув, Гретхен вскочила.
– О! Какая я неловкая! – в отчаянии проговорила она.
– Гретти, такой пустяк не стоит вашего огорчения! – Ларт уже стоял рядом с нею. Взглянув ей в лицо, он обнаружил, что глаза ее полны слез. Гретхен, ведь это только бокал вина...
– Простите, Ларт... Обед... был великолепен!.. Теперь мне нужно сменить платье, но мои вещи... они остались на судне.
– Я думаю, вы найдете все необходимое в вашей комнате.
Гретхен поднялась наверх, но теперь настроение ее было отнюдь не так радужно, как совсем недавно. В большом гардеробе она, в самом деле, обнаружила все, что нужно. И даже более. Кроме платья привычного Гретхен фасона, она увидела несколько, подобных тем, в которые были одеты горожанки на улицах. И какая женщина могла бы оставить такое без внимания? Гретхен хоть и не с большим энтузиазмом отдалась своему любопытству, но сняла-таки с вешалки одно из них, рассматривала ткань, приложила его к себе и посмотрела в зеркало на то, что из этого получилось. Потом она убрала платье на место и сняла первое попавшееся из других, более привычных. Оно было из легкого голубого батиста, расцвеченного мелкими букетиками цветов.
Переодевшись, Гретхен спустилась вниз, но никого не встретила ни в гостиной, ни в столовой. Она вышла из дому и остановилась у подножия лестницы, щурясь от яркого солнца. Ей почудилось, будто кто-то невидимый наблюдает за нею. Было ли это действительно так, или растревоженные чувства порождали иллюзии, – у Гретхен не было никакого желания это выяснять. Вот избегнуть чьего бы то ни было взгляда – да. Больше всего она хотела бы вернуться в свою комнату и остаться там. Но Гретхен ступила на дорожку, посыпанную плотным красноватым песком, и медленно пошла по ней, позволяя ей увлечь себя в густые заросли сада и упрятать там.
Тягостные мысли опять подступили к ней, и, погруженная в невеселые раздумья, Гретхен не замечала ничего вокруг себя. Когда тропинка привела ее к маленькому декоративному пруду, она бесцельно стояла на берегу некоторое время и равнодушно глядела на крупные цветы лотосов. Если бы Гретхен спросили потом, понравился ли ей пруд, она бы удивилась: "Разве он там есть? Я не заметила".
Ларт отправился искать ее, и обнаружил в одном из самых укромных местечек. Гретхен стояла на коленях спиной к нему, облокотившись на каменную скамью без спинки. Голова ее была склонена к молитвенно сложенным рукам. Ларт бесшумно отступил назад, не желая прерывать моление Гретхен, и когда цветущий кустарник заслонил его, он сошел с тропинки на траву, снял сюртук и бросил его к подножию старого дерева с такой широкой кроной, что она одна укрывала от солнца всю лужайку. Ларт сел, прислонившись к мощному стволу, закрыл глаза. Он сидел так долго, и можно было подумать, что он задремал, убаюканный лепетом листьев в кроне, жужжанием пчел, что без устали вились над цветочными чашами... Но едва заскрипел песок под туфельками Гретхен, Ларт сейчас же открыл глаза. Она стояла в нескольких шагах и недоуменно смотрела на него.
– Что вы здесь делаете, Ларт?
– Я не хотел мешать вам, – он поднялся, отряхнул рубашку от слетевших на него лепестков.
Помедлив, Гретхен молча пошла вперед.
Глава шестнадцатая
на лужайке с видом на бухту
Гретхен впервые слышит об эттейри
Дорожка нырнула в тесно сгрудившиеся заросли, провела сквозь зеленый тоннель и закончилась на лужайке с двумя белыми тростниковыми креслами. Лужайку окружал дико разросшийся кустарник, но одна ее сторона была открыта, и как на ладони лежала перед ними бухта с судами, стоящими на рейде и в порту.
Гретхен остановилась, молча глядя на синие океанские просторы.
– Гретхен, – позвал Ларт, стоя чуть позади нее. – Вам тягостно мое присутствие?
Гретхен медленно обернулась, с невеселой улыбкой подняла на него глаза:
– Нет, Ларт... разумеется, нет. Мне печально оттого, что я скоро лишусь его, я пытаюсь приучить себя к мысли об этом. Пришло время нам расстаться. Вероятно, вам невозможно понять мое состояние, потому что ваши чувства и мои очень разные... Я должна остаться в чужом, непонятном мне мире... одна... без вас. А вам он представляется самым прекрасным из всех, и вам непонятно, как можно не любить его. Меня пугает минута, когда вы уйдете... совсем... А вас она должна радовать – ведь это окончание ужасного пути. Я могу только искренне сожалеть, что стала для вас таким бременем. Надеюсь, ваша работа не всегда обходится вам так дорого.
Усмехнувшись, Ларт тронул ее за локоть и подвел к креслам. Гретхен опустилась в одно из них, но он не занял второе, сел на траву. Некоторое время Ларт смотрел вниз, на открывающийся перед их глазами вид, и вдруг сказал:
– Я чем-то обидел вас?
Изумленно взглянув на него, Гретхен поспешно замотала головой, готовая опровергать его слова, но Ларт снова заговорил неторопливо:
– Вам стало досадно за тех женщин, к которым я не прикипел сердцем, и вы почувствовали себя одной из них.
Гретхен сникла, потому что действительно, именно в этом заключалась причина ее состояния, и она горько проговорила:
– О, Ларт... Простите меня... Мне стыдно... В моих словах вы услышали упрек себе...
– Упрек? О, нет. Помните, Гретхен, в один из первых дней, когда вы еще не знали меня, вы сказали, что я – только исполнитель чьей-то чужой воли, слепой инструмент.
– Тогда я не знала вас... – эхом повторила Гретхен слова Ларта.
– А теперь?
– Зачем вы спрашиваете?
– Сейчас вы снова повторили те слова, – все так же глядя вдаль, сказал Ларт.
– Нет! – протестующе воскликнула Гретхен. И умолкла. Возразить было нечего: хотя она произнесла совсем другие слова, но смысл их был тот же самый: Ларт – только исполнитель, который сделал порученное ему и больше никому ничем не обязан.
– Вам угодно говорить о том, какой ценой удалось мне вырвать вас из вашего прошлого, – усмехнулся Ларт. – Вы правы, никогда раньше она не была столь высока. Но с вами все было по-другому... и плата соразмерна обретенному... Мои слова для вас смутны, и я знаю, вы истолкуете их превратно. Но я не хочу их разъяснять. И я отдал бы любую цену за возможность вернуться к началу и исправить многие свои ошибки, избавить вас от несчастий, выпавших вам в эти месяцы. Неужели я остался для вас лишь сопровождающим, Гретти?
Гретхен сидела, опершись на подлокотник и прикрыв глаза рукой. Ларт тихо отнял ее руку и прикоснулся к ней щекой.
– Я надеялся стать вам другом. Я всегда буду неподалеку, Гретти. Если стану нужен – только позовите. И завтра я тоже буду с вами, даже людям Круга я не позволю вас обидеть, – улыбнулся он.
– Правда? – прошептала Гретхен. – Завтра вы будете со мной?
– Непременно. Они осведомлены о том, как тяжел был путь, сколько бед выпало на вашу долю, и полны сострадания к вам. Перед лицом Семи вы менее всего нуждаетесь в защитнике. Но коль скоро вы не желаете поверить в их доброту и справедливость, я буду с вами.
Какое-то время Гретхен молчала, глядя на него, и, не имея слов, которые хотела бы сказать, только сжимала его руку. Потом прошептала только:
– Не сердитесь на меня... Я не хотела вас обидеть...
– Я знаю.
– Вы не знаете, как мне страшно остаться одной...
– Вы не останетесь одна. На протяжении нескольких месяцев с вами постоянно будет человек, который станет вам и другом, и учителем, и первым советчиком, и помощником. Эттейри, называем мы такого человека, – Учитель. И до тех пор, пока хоть в какой-то мере эта страна останется для вас незнакомой, пугающей, он будет рядом.
– Но... кто этот человек?.. Его назначат? Разве можно назначить быть другом?..
– Поэтому лучше, чтобы вы сами выбрали его. Это должен быть мужчина, и единственное условие – он не должен быть сейчас ничьим эттейри.
– Сама?! Но ведь кроме вас, Ларт, все одинаково чужды мне! Как я могу выбрать?!
– Вы можете. Следуйте не разуму, а чувству. Оно подскажет правильное решение.
– Нет. – Не глядя на Ларта, Гретхен потеряно молчала. Потом подняла глаза, медленно проговорила: – Если это возможно, выполните мою последнюю просьбу... Сделайте выбор вместо меня...
– Вы не хотите последовать моему совету?
– Нет, – снова коротко обронила Гретхен.
– Хорошо, – помедлив, сказал Ларт. – Я сделаю это.
– Только одно... пусть мой эттейри... пусть это будет старик.
Глава семнадцатая
встреча с Кругом Вершителей
Ларт провел ее через анфиладу залов. Великолепие их убранства могло бы соперничать с изысканной роскошью дворца французских королей. Но взгляд Гретхен был рассеян и скользил поверх чудных росписей и драгоценных мозаик. Все в ней дрожало в ожидании высокого представления, и сердце сжималось от тревоги: что жизнь маленькой иностранки для тех, кто вершит судьбу государства?
Ларт остановился перед высокими дверями, и створки их начали медленно расходиться сами собой. Гретхен подумала, что стоит ей заговорить, дрожащий голос немедленно выдаст ее. В эту минуту Ларт обернулся и ободряюще улыбнулся ей. Не смея раскрыть рот, она с огромной признательностью взглянула на него, и глаза сказали больше, чем хотела того Гретхен. Ларт протянул к ней руку, и стараясь ни о чем не думать, Гретхен вложила в нее свои пальцы. Она тщетно гнала мысль о том, что пред всесильным Кругом Семи он – величина слишком незначительная чтобы противостоять их воле, – так чем же Ларт может помочь ей? Сделав над собой усилие, Гретхен решительно шагнула навстречу судьбе.
Едва она ступила через порог, на нее обрушился солнечный водопад. Солнце лилось сквозь большое круглое отверстие в центре куполообразного потолка. Вероятно, там было какое-то устройство, потому солнце не просто светило – лучи врывались яростно, потоком, и Гретхен шла, облитая ими, как золотом.
Впереди на возвышении сидели люди, как показалось Гретхен – одинаковые, будто близнецы. На всех было надето что-то ослепительно белое, головы венчали сияющие диадемы.
– Подойди ближе, дитя мое, – услышала Гретхен голос. К ней обратился старец, сидевший в середине, и голос его был звучен, без всяких признаков старческой немощи. Его красивые седые волосы спускались на плечи. – Ты видишь звезду впереди. Встань в центре ее.
