Текст книги "Прикосновение звёзд"
Автор книги: Раиса Крапп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
– Спать!
– Ох, ну разумеется! ...и самую мягкую перину из всех, имеющихся в доме.
– Вы настоящий друг, Кренстон! Что ещё нужно человеку? Со мною рядом мой друг и прекраснейшая из женщин – я счастлив.
– Что ваш больной, господин доктор? – спросила Гретхен, когда они уже сидели за столом.
– Больной? Ах, тот бедолага, у чьей постели я провел бессонную ночь! Он был ранен ножом. Какие-то негодяи напали на него, когда он возвращался с рынка. Ограбили и едва не отправили на тот свет.
От внимания Кренстона не ушло то, как Гретхен опустила нож и вилку, и сидела выпрямившись, не поднимая глаз. Сэр Тимотей заговорил с доктором на какую-то отвлечённую тему, и это дало Гретхен возможность прийти в себя. Рука её ещё дрожала, когда она взяла бокал с водой.
– Кстати, друзья мои, сейчас стоит прекрасная погода, и я подумал, что для мисс Ларт будут очень полезны поездки к морю и купания. Воздух, напоённый запахом моря и морская вода чрезвычайно целительны, я настоятельно рекомендую, – заявил доктор Джоберти в конце завтрака.
Проводив гостя в отведённую ему комнату, сэр Кренстон вернулся в столовую, где оставил Гретхен. Она стояла, глядя в окно, и, помедлив, он окликнул её:
– Гретхен...
Она не обернулась, лишь чуть повернула голову, но так, что Кренстон по-прежнему не видел её лица. Он остановился за её спиной, неуверенно спросил:
– Вы испуганы?
Гретхен поспешно покачала головой.
– Вы не хотите сказать мне?
– Я... я боюсь моря... – дрогнувшим голосом нервно проговорила она.
Кренстон взял её за плечи и повернул к себе, взглянул в бледное лицо. И ей вдруг показалось, что он с лёгкостью разгадает то, о чём она думает на самом деле: о негодяях, ограбивших крестьянина, о той паре, что на её глазах попалась в руки разбойникам, и о том, что теперь на их месте могут оказаться она и Кренстон, это ли не прекрасный случай отплатить ей за побег, а сэру Кренстону за убежище, предоставленное беглянке... И ещё о том, почему же она не может преодолеть себя и рассказать о встрече с Пастором?
– Мы не поедем к морю, – сказал Кренстон. – Что может быть проще?
– "И я не хочу никаких верховых прогулок! – едва не закричала Гретхен. – Я хочу сидеть здесь, за этими стенами! Мне страшно! Страшно!"
– Мы никуда не поедем, если вы не захотите, – будто услышал её не прозвучавший крик Кренстон. – Но вы держите свои страхи в себе и молчите. Не молчите, Гретхен. Как я могу защитить вас, когда не знаю от чего? Я не прошу много, мне не нужно никаких объяснений, я готов понимать вас с полуслова... но вы молчите.
Гретхен отступила от него, закрыла лицо руками:
– Простите меня, – еле слышно выговорила она.
Кренстон смотрел на её поникшие, дрожащие плечи, сокрушенно покачав головой, сказал:
– Может быть, я не должен был ничего этого говорить... Вы услышали упрёк, а я только хотел лучше понимать ваши желания... Разумеется, я хотел бы большего доверия... Но его бессмысленно выпрашивать... Да я и не хотел ни о чём просить... Я не хотел ни о чём просить вас и тем более, упрекать в чём-либо – Гретхен, поверьте, я не кривлю душой... – Кренстон замолчал, боясь окончательно всё испортить. Помедлив, он виновато позвал: – Гретхен...
Она опустила руки, стояла, не поднимая головы.
– Простите... Боюсь, я сделал что-то ужасное... побежал по недостроенному мосту и обрушил его... Простите меня, Гретхен.
Она медленно подняла глаза, но так и не смогла произнести ни слова.
Глава двадцать девятая
Джоберти зовут на помощь, и он делает печальное открытие
Сидя за столом, накрытым к обеду, Кренстон тщетно дожидался, когда выйдет Гретхен. Ему доложили, что мисс Ларт два часа назад вошла в свою комнату и больше оттуда не выходила. Когда прошло полчаса, а Гретхен так и не появилась, Кренстон резко поднялся из-за стола.
Дважды постучав, отклика он не услышал и отворил двери.
– Мисс Ларт? – слегка недоуменно позвал Кренстон, шагнув в сумеречный полумрак комнаты. Окна были задёрнуты плотными шторами, сквозь которые свет дня едва-едва просеивался. – Неужели вы решили наказать меня за утренний проступок и подвергнуть обструкции? Или объявили голодовку? – Он подошел к окну, отодвинул тяжёлую штору, впустив яркий солнечный свет. – Если и вправду причина в утренней размолвке, то я... – он обернулся в комнату и тревожно спросил: – Что с вами, Гретхен?
– Уберите... – еле слышно проговорила она, заслоняясь рукой.
Кренстон поспешно задёрнул штору, потом быстро подошёл к Гретхен, сидящей в кресле.
– Боже мой, что с вами?! – он отнял от побелевшего лица её безвольную руку и увидел, что глаза полны слёз.
На трезвон колокольчика прибежал слуга.
– Немедленно пошлите за доктором Джоберти! Скажи Рамиресу, что чрезвычайно срочно, пусть даст самых быстрых лошадей. Ступай же! Бегом!
Всё же это был ещё не сам приступ, и было мучительно именно ожидание его – Гретхен оцепенела в напряжении и страхе чем-либо его спровоцировать движением, усилием разговора. Она вся была захвачена теми ощущениями и изменениями, которые происходили в ней, не в силах отвлечься от них, потому что слишком хорошо знала, к чему они ведут. Разумеется, она знала так же, что в боль нельзя вслушиваться, но теперь, потрясённая возвращением почти забытых страданий, захваченная ими врасплох, она не могла думать ни о чём другом.
– Наконец-то! – Кренстон встретил доктора на лестнице.
– Я уж, было, подумал, что меня опять зовут к вам...
– Что-то случилось с мисс Ларт!
– То есть? Что с ней случилось?
– Она говорит, что болит голова... но вы увидите и поймёте лучше. Меня же её состояние просто пугает. Я знаю, что Гретхен очень мужественная женщина. Но теперь с нею происходит что-то... Да, сюда, прошу вас.
Доктор скрылся за дверью комнаты Гретхен.
Он оставался там долго, и нетерпение Кренстона растянуло это время в бесконечность. Он мрачно мерил шагами соседнюю комнату. Заслышав звук открываемой двери, он поспешил к доктору.
– Я дал мисс Ларт сильное успокоительное средство, и теперь она уснула. Поэтому так же успокойтесь – нам есть о чём поговорить.
– Прошу вас, Джоберти, – Кренстон жестом пригласил доктора садиться в кресло, и сам занял соседнее.
Вошел слуга, сэр Тимотей рассеянно махнул ему:
– Принеси что-нибудь... Что хотите выпить, Джоберти?
– Всё равно.
– Джоберти, вы выглядите обеспокоенным, – тревожно заговорил сэр Тимотей. – Говорите же, что с нею?
– Я не успокою вас. Здоровье мисс Ларт расстроено в гораздо большей степени, чем я предполагал. Она долгое время была больна, потом болезнь отступила, и вот – рецидив. Если бы я знал, что она была больна, я бы ждал возобновления болезни со дня на день.
– Ждали? Почему?
– В последнее время здоровье мисс Ларт неоднократно подвергалось тяжёлым испытаниям. И в особенности – её психика, её рассудок. Заболевание же как раз и связано с мозговой деятельностью. Теперь вы сами можете понять, что для здоровья мисс Гретхен, подточенного болезнью, пережитые потрясения не могли пройти бесследно. Недавно вы говорили мне, что мисс Ларт становится более нервной, тревожной, но я не обратил на это должного внимания, мы с вами попытались найти этому убедительные причины. Знай я тогда о её заболевании, я бы понял, что это уже и были симптомы приближающейся вспышки болезни.
– Джоберти!.. Скажите лишь одно, прежде всего... Вы поможете ей?
– Мисс Ларт на протяжении нескольких лет страдала... впрочем, латынь вам ничего не скажет. Это мучительное и тяжёлое заболевание кровеносных сосудов, питающих мозг. В следствие болезни сосуды претерпевают изменения... со временем изменения становятся необратимыми. Я не могу вам ничего обещать, должно пройти какое-то время, чтобы я увидел – какой результат даст моё лечение. И я думаю, необходимо собрать консилиум – я ни разу не сталкивался с этим заболеванием, мне необходим совет более опытных коллег.
– Назовите мне имена, и я немедленно отправлю за ними.
– Я должен посмотреть свои записи – я делаю для себя памятные записки о всевозможных событиях медицинского характера. Пошлите прежде за этой книгой, пусть спросят у мисс Джоберти, она знает.
– Как проявляется болезнь? – отдав распоряжение, сэр Тимотей в тревожном возбуждении снова повернулся к доктору. – Это что-то подобное заболеванию сына моего садовника?
– Вы имеете в виду эпилептические припадки? Нет, это другое... Джоберти вздохнул, помолчав несколько секунд, сказал: – А проявляется болезнь в сильных головных болях. Если болезнь не удаётся захватить на ранней стадии или она пущена на самотёк, эти страдания столь непереносимы, что... либо приводят к смерти, любо от них сходят с ума.
– Но это... невозможно... – сдавленно проговорил Кренстон.
Глава тридцатая
доктор Джоберти впервые слышит
о встрече Гретхен с разбойниками,
а Кренстон – о Ларте
– Есть одна странность, – Джоберти поморщился, недовольный собой, обстоятельствами... – Мисс Ларт говорит, что в последние несколько месяцев она принимала некое снадобье, оно не только с лёгкостью снимало приступы, но исчезли все признаки самой болезни! Увы... Я не знаю, о каком лекарстве идёт речь, мне ничего подобного не известно.
– Джоберти, – Кренстон ухватился за эту новость, – вы расспросили мисс Ларт? Кто давал ей это чудодейственное лекарство? Надо немедленно послать к этому человеку! Джоберти, ну же! Вы узнали?!
– Лекарством располагал некий господин Ларт. К сожалению, самой Гретхен об этом снадобьи ничего не известно – ни состав микстуры, ни того, где лекарство можно добыть.
– Но кто такой этот господин Ларт? Что сказала о нём Гретхен?
Джоберти пожал плечами, невесело сообщил:
– Она называет его Ларт, просто Ларт – и всё. И когда мисс говорила о нём, это было слишком... невразумительно. Я даже не смог понять, был ли это муж или брат мисс Ларт, другой ли родственник. Кренстон, – Джоберти говорил всё медленнее, – я не уверен, что могу говорить вам о том, что услышал сейчас... Вернее, я знаю, что не должен, но случай мисс Ларт особый...
– Джоберти, говорите, я умоляю вас... Вы знаете, что для меня эта женщина...
Помедлив, доктор заговорил опять.
– Отвечая на мой вопрос, мисс Гретхен заговорила об Ларте... и всё, что она сдерживала в себе, вдруг выплеснулось. Видимо, этот приступ был последней каплей в испытании её мужества. Она так долго была одна лицом к лицу со своей трагедией. К тому же её состояние... страх перед страданием сделал её слабой. Знаете, Кренстон, на моем месте должны были оказаться вы, это был бы перелом в ваших отношениях. Я сожалею, что вместо вас в этот момент рядом с мисс Ларт оказался я. Впрочем, – вздохнул он удручённо, докторам исповедуются чаще, чем вы можете представить.
– Довольно предисловия, Джоберти!
– Помните недавнюю бурю? На море тогда был сущий ад, в этот шторм и попало судно, на котором путешествовала мисс Ларт. Видимо, в самом начале шторма оно стало неуправляемо, его понесло на берег. Близи берега его швырнуло на рифы и вскоре судно пошло на дно. Мисс Ларт уверена, что спаслась только она одна, все остальные погибли, в том числе и Ларт. Из её слов... Нет, более – из того, как она говорила, я понял, это был очень близкий ей человек. Мисс Ларт спаслась благодаря тому, что её успели посадить в шлюпку, потом море вынесло шлюпку на берег. Но это был ещё не конец трагедии. В один из дней скитания по побережью она встретила рыбака...
– Погодите, Джоберти... Кажется, я могу назвать его имя... Рыжий Михель?
– Именно. Значит, до вас тоже дошли слухи, что в рыбацком сарае обнаружили тело его владельца?
– Да... Я слышал... Я связал обстоятельства его смерти и... Вы, конечно, обратили внимание, что запястья Гретхен были изранены. Такие раны можно получить, лишь пытаясь высвободить связанные руки... Не так ли?
Джоберти кивнул, мрачно усмехнулся:
– Мисс Ларт не догадывается о вашей проницательности, Кренстон.
– О чём ещё вы услышали?
– Больше ничего. Моя микстура заставила Гретхен уснуть на полуфразе.
Откинувшись на спинку кресла, сэр Кренстон мрачно взглянул на доктора.
– Кажется, я могу дополнить рассказ мисс Ларт. В благодарность, что вы не утаили от меня эту историю.
– Ещё один пример наблюдательности и логики?
Не ответив на улыбку Джоберти, сэр Тимотей сказал:
– У Гретхен была ещё одна встреча... Едва ли она посчитала её менее ужасной, чем та, о которой сказала вам.
– Что вы имеете в виду? Встреча с кем?
– С Немым Пастором.
– Что? – вырвалось у доктора ошеломленно. – О нет, Кренстон! Только не это! – сэр Тимотей не отвечал, и, помедлив, доктор добавил уже тише: – Вот оно что... Какая злая ирония...
Глава тридцать первая
счастливо избегнутая опасность
и обещание, данное Кренстону
Собирая консилиум, сэр Кренстон разослал посыльных, не считаясь ни с расстояниями, ни с затратами. Среди медицинских светил, которых рекомендовал Джоберти, было имя одного из докторов, лечивших в своё время баронессу Ланниган. Можно только гадать, к чему привела бы новая встреча доктора и его пациентки, но случаю было угодно, чтобы они не встретились: жажда исследования увлекла учёного аж в Индию. К нему ушло письмо доктора Джоберти с описанием заболевания и просьбой дать рекомендации о лекарственных составах и по стратегии лечения, если таковые имеются. Но Джоберти ни разу не упомянул имени своей пациентки. Так никто и не узнал, что только случайность уберегла Гретхен от нового потрясения и нового поворота судьбы ведь сложись обстоятельства по-дугому, и как знать, не ушло бы письмо к барону Ланнигану с сообщением о месте пребывания потерянной супруги барона. К счастью, эта беда миновала Гретхен. Из всего перечня медицинских светил лишь один не отозвался – именно тот, с кем встречаться и не надо было, а все другие отозвались на отчаянный зов сэра Кренстона о помощи и лично прибыли в Тополиную Обитель.
Крайне встревоженный рецидивом болезни, Джоберти строжайше потребовал, чтобы Гретхен оставалась в постели вплоть до прибытия приглашённых светил. Но их приезд никак не ослабил этого режима, и Гретхен пришлось ещё некоторое время провести в постели при постоянных врачебных наблюдениях, в компании с бесчисленными микстурами, примочками, компрессами согревающими, охлаждающими, отвлекающими... Столь интенсивная терапия утомила её больше, чем сама болезнь, и она вздохнула с большим облегчением, когда доктора закончили свои исследования. Согласившись об общих рекомендациях, они покинули Тополиную Обитель, оставив Гретхен на попечение и заботы хозяина поместья сэра Кренстона и доктора Джоберти.
Теперь Гретхен окружали лишь те люди, кто уже стал ей близок, и у неё возникло странное ощущение, что она оказалась сосредоточием забот любящей, доброй семьи. Это ощущение было столь приятно, что Гретхен не противилась ему, наслаждаясь искренним участием. Вероятно, сыграло роль то, что несколько дней вокруг неё толпились незнакомые мужи, которые знали о ней что-то такое, чего не знала про себя она сама, и вне её желания учёные мужи решали, что с нею делать.
Благодаря всеобщим стараниям, предпринятым многочисленным мерам и неустанной опёке доктора Джоберти, Гретхен чувствовала себя не так уж плохо. Она повеселела, и даже глаза начали снова лучиться их непостижимым чарующим светом. А глядя на неё, повеселели и Дороти, и Габи, не говоря уже о сэре Кренстоне и докторе. На радостях Джоберти уступил её мольбам и позволил выйти в сад в сопровождении Кренстона.
Опираясь на его руку, Гретхен медленно шла по дорожке.
– Давайте посидим здесь, – указала она на скамью, окружённую розовыми кустами. – Как дивно пахнут розы.
Она притянула к себе ветку с крупными цветами и вдохнула их тонкий аромат. Потом провела пальцем по стеблю с длинными зелёными шипами, невольно вспоминая, как вогнала такой же шип себе в ладонь, и как сердит был Ларт...
– Вы устали? – услышала она и заставила себя улыбнуться.
– Господин Кренстон, не смотрите на меня так... будто хотите увидеть, что у меня под кожей.
– Я боюсь за вас.
Гретхен посмотрела на него долго, задумчиво.
– Не надо. Видите – я не боюсь. Я знаю про своё заболевание достаточно, я столько лет жила с ним. И знаю, что нет никаких оснований ежечасно помнить о нём. Оно напомнит, когда захочет, – она лучезарно улыбнулась.
– Я восхищаюсь вашей отвагой, Гретхен.
– Моя отвага? – рассмеялась она. – Ах, оставьте.
– Гретхен, я хотел просить вас об одном одолжении.
– Что я могу? – пожала Гретхен плечами.
– Я прошу вас оставаться в моём доме до тех пор, пока я не увижу, что у вас есть иное пристанище, где вам будет хорошо и безопасно. Обещайте, что позволите мне и впредь заботиться о вас и благосклонно примите любую мою помощь.
Гретхен молчала, глядя перед собой, потом подняла глаза на Кренстона.
– Обещаю, – коротко сказала она.
Глава тридцать вторая
сон переходит в реальность,
а реальность становится подобна ночному кошмару
Опершись ладонями о перила беседки, Гретхен смотрела на пруд. Беседка была устроена так, что одна лишь её сторона опиралась о берег, а вся она располагалась над водой. Под неё заплывали лебеди, и имелся ступенчатый сход к воде, к дощатому помосту, около которого была причалена лодка.
В воздухе разливался такой покой и тишина, что даже вода зеркально застыла, и в этом зеркале столь ясно отражались прибрежные заросли и высокое небо, что у Гретхен закружилась голова от бездонности, раскрывшейся перед ней. И она вспомнила, что уже испытывала подобное чувство, когда белокрылое судно летело в ночи между звёзд... Ощущение потери бритвой полоснуло по сердцу, и Гретхен сжала зубы, боясь, что сию минуту из глаз хлынут слёзы.
Сзади зашелестели шаги, Гретхен знала, что это Габи несет её накидку, но не обернулась – она ещё не совладала со своими чувствами.
Лёгкая пуховая накидка легла мягко, нежно, объяла теплом. Но руки, что укрыли ею Гретхен, вдруг чуть сжали плечи. Неприятно удивлённая, она обернулась. И в ужасе отпрянула назад, вскидывая руки перед собой. В глазах у неё потемнело, будто чёрная сутана закрыла от Гретхен весь мир. Она замотала головой, не желая верить, что этот человек каким-то образом снова появился в её жизни.
Он отступил на шаг и почтительно склонился перед ней. Но Гретхен это было всё равно – лишь один безумный страх владел ею.
– Сударыня, – снова этот глухой, насмешливый голос, он вонзался в мозг Гретхен, – я не ожидал, что вы будете так неприветливы. Я только хотел убедиться, что с вами всё в порядке.
– Вы лжёте, – она судорожно переглотнула. – Вы замышляете что-то... против господина Кренстона... Обещайте, что не причините ему зла!
Голос её дрожал, она судорожно вцепилась в перила беседки позади себя, будто в них было её спасение.
– Уверяю, что никакого зла я не замышляю! Я уже сказал, почему я здесь.
– Тогда уходите... Уходите! – пролепетала она дрожащими губами
– Ваш страх как будто возрос с тех пор, как мы расстались... Я не вижу причины... Я же отпустил вас, когда вы захотели уйти. Но вам плохо здесь? Причина в Кренстоне?
– Нет! – отчаянно вскрикнула Гретхен. – Нет! Нет!
Разбойник отступил назад, потом перепрыгнул через перила и исчез в зарослях. Оцепенев, Гретхен не могла пошевелиться, но, вдруг сломав это оцепенение, она бросилась бежать к дому. За крутым поворотом тропинки она налетела на человека и закричала от ужаса. Но в следующее мгновение прижалась к нему, вцепилась руками, бессвязно бормоча:
– Вы... Это вы... Боже!..
– Гретхен, дорогая, что с вами? Что случилось? Вы чего-то испугались? Ну, успокойтесь, всё в порядке. – Обнимая, он гладил её плечи и волосы. Всё прошло, Гретхен... Я услышал ваш крик, вы звали меня. Чего вы испугались?
Когда безумный страх отступил, и рассудок возобладал над чувствами, она отстранилась, отступила на шаг. Кренстон разжал руки, выпуская её.
– Простите, – прошептала она и подняла голову.
Гретхен молчала, поражённая чувствами, читаемыми на его лице – они выдавали смятение. И вдруг она ужаснулась – как она могла разглядеть что-то в его глазах, в губах, в надломе бровей? Как?! когда они скрыты чёрной маской!
В панике отпихивая от себя Кренстона-оборотня, Гретхен вырвалась... из сна и увидела, что боролась с обернувшим её одеялом. Переведя дыхание, она поняла: "Сон!" Но облегчения, которое приходит от осознания, что кошмар случился только во сне, не приходило. Ночная грёза была настолько яркая, что Гретхен и сейчас помнила всё с необычайной ясностью. И связность, логика событий была так нехарактерна для сюрреалистической событийности сновидения. Ирреальность сна как будто нашла брешь в разуме Гретхен и странным образом перетекала в настоящее – Гретхен поймала себя на том, что мучительно пытается вспомнить, есть ли в саду пруд, который она видела сейчас во сне. А беседка? Ей казалось теперь, что она была в этой беседке, и действительно смотрела в воду. "Или я ещё не проснулась и продолжаю видеть сон, или схожу с ума", – подумала Гретхен, не в силах разделить сон и явь. Батистовая рубашка липла к телу, и Гретхен захотела подойти к окну, чтобы движение ночного воздуха освежило и привело в чувство. И вдруг поняла, что ни за что не подойдёт к окну, потому что боится тёмных зарослей сада, а сильному мужчине так легко взобраться на террасу по прочным стеблям плюща, густо оплетающего стены. Гретхен испуганно посмотрела в окно, думая, что надо немедленно закрыть его... и не удержалась от крика ужаса – там возник человек, – большой тёмный силуэт, облитый молочным светом луны.
Глава тридцать третья
сэр Кренстон застаёт "улитку" вне убежища,
и Гретхен рассказывает ему о нелепом наваждении
Человек перемахнул через подоконник, и встревожено позвал:
– Гретхен?
– Господин Кренстон! Это вы!.. – выдохнула она.
– Проклятая птица разбудила-таки вас.
– Какая...птица?..
– Филин прилетел и расшумелся в саду, вот я и хотел закрыть ваше окно, чтобы вас не потревожило его уханье.
– Ох... нет... я и не слышала никакого филина.
– Но что-то вас испугало? Вы белее простыней.
– Ваш силуэт... Мне показалось... – она судорожно потянула на себя одеяло и торопливо закуталась в него, как будто её знобило.
– Вы всё еще боитесь? Хотите, я зажгу свечи?
– Д-да, прошу вас...
Подсвечник с тремя свечами осветил его склоненное лицо, а Гретхен казалось, что она еще не до конца освободилась ото сна, потому что его фантомы всё ещё жили в её сознании, наваждение застилало глаза.
– Гретхен, друг мой, – помедлив, заговорил сэр Кренстон, – соблюдая приличия, я обязан сейчас же покинуть вашу спальню. Но как могу я оставить вас, видя, что вы так взволнованы. Вы испуганы, встревожены – как же могу я оставить вас наедине с вашими страхами? Я знаю, вы предпочли бы, чтобы я именно так и поступил. Порой я вижу в ваших глазах едва ли не враждебность и тщетно пытаюсь найти этому причину. Чем я вызываю в вас такие чувства?
– О, сэр Кренстон!.. – едва выговорила Гретхен, в отчаянии глядя на него.
– Отчего вы не хотите довериться мне? Что вас останавливает?
Он умолк, но теперь и Гретхен молчала. Кренстон ждал, и она подняла голову, тихо проговорила:
– Я и сама упрекаю себя в неблагодарности, – Гретхен поспешно подняла руку, останавливая его, – Вам не нравится слово, так ведь суть не в нём. Пусть будет – несправедлива. Я спрашиваю себе – почему?
– И не находите ответа?
– В том-то и дело, что нахожу... Но это ещё бОльшая несправедливость по отношению к вам... если не сказать безумие...
Гретхен в самом деле знала теперь причину того внутреннего барьера, который вставал перед нею всякий раз, даже если она хотела что-то рассказать сэру Кренстону. Сон будто разогнал туман смутных, неосознаваемых разумом ощущений. И то, что она поняла теперь, было столь бессмысленно, настолько не имело к нему отношения, что она должна была рассказать о них Кренстону умолчать было бы ещё несправедливее. Но поймёт ли он, что она не виновата, что вопреки её воле из страха, бессилия, несчастий и болезни так причудливо перекинулись мостики, соединив несоединимое...
– Скажите мне, Гретхен, как бы странно это вам не казалось. Я знаю, сегодня я непозволительно настойчив, но простите мне это... И вы нездоровы, я это тоже помню, но... Маленькая улитка как будто покинула свой домик, – он чуть улыбнулся, – может быть, я застал её врасплох. И боюсь, что утром снова найду её замкнувшейся на все запоры.
– Я скажу вам... Но пожалуйста, не сердитесь на меня, я заранее прошу у вас прощения – наверное, разум изменяет мне. – На губах Гретхен появилась тень виноватой улыбки – она отвлеклась от своих страхов, бледность стала сходить с лица. Она собралась с мыслями и заговорила: – Однажды мне встретился человек... Одно его присутствие внушало мне страх.
– Он обошёлся с вами жестоко? – не сразу спросил Кренстон.
– Нет, – Гретхен медленно покачала головой. – И хотя в минуту встречи с ним я не искала помощи, и не просила о том Бога... но Господь свёл нас на одной дороге. И тот человек заставил смерть отступиться от меня – я жива теперь благодаря ему. Со мной он был неизменно дружелюбен... Но я стала свидетельницей... жуткого события, – голос Гретхен пресёкся. – Я видела, как жесток он может быть...
– И вы ожидали, что с вами он обойдётся так же?
– Не знаю... – Гретхен болезненно свела брови. – Я не могу объяснить своего страха перед ним... Страх набрасывается на меня, как... огромная штормовая волна... и оглушает, парализует, просто отнимает возможность дышать... Её ведь не остановишь усилием разума...
"Я знаю, что такое жестокость, я не понаслышке знаю о побоях и издевательствах...Может потому мне не переносимо видеть истязание других и быть рядом с тем, кто на это способен..." – мелькнуло в мыслях Гретхен, но ничего этого она не собиралась говорить сэру Тимотею.
– Вы и теперь боитесь того человека? Вы ещё не говорите о нём в прошедшем времени? Почему?
– Пожалуйста, не осуждайте, не браните меня за глупость, но... Гретхен замолчала, преодолевая себя, и – как в ледяную воду прыгнула: Иногда в вас я вижу его...
– О, Господи, Гретхен!..
– Простите мне, ради Бога простите!.. Я понимаю, что, должно быть, я не в своём уме... Но вдруг мелькает он в каком-то повороте головы, в движении руки, в осанке. Особенно, когда я не вижу вашего лица. Вот как теперь – я увидела только силуэт... Я была уверена, что это он... Наверное, виноват сон...
– Сон?
– Да. Мне снился сейчас страшный сон. Будто этот человек явился сюда... в сад. Я бежала от него и нашла убежище... в ваших объятиях. А потом увидела, что вы – это он... То есть, ваше лицо оказалось скрыто чёрной маской, как у него...
– Немой Пастор.
– Да...
– Когда вы появились в моём доме, первые ночи были очень неспокойны. Вы разговаривали во сне.
– И – что?..
– Вы называли это имя, и я понял, что вам довелось с ним познакомиться.
– Выходит... вы знали?!
– Да, знал.
Глава тридцать четвертая
Гретхен рассказывает о своих ценностях,
а Кренстон демонстрирует самодурство
Некоторое время Кренстон молчал, потом проговорил:
– Гретти, – от сэра Кренстона не укрылось, как Гретхен вздрогнула, и глаза её метнулись к нему, будто взмолились. Но она не проронила ни слова. Я хочу, чтоб вы знали, как много значит для меня ваше доверие. Вы решились отдать мне кусочек вашего прошлого, и я очень благодарен вам.
– Не торопите меня... Прошлое ещё так близко, ещё слишком болит.
– Вы думаете, что одна справитесь успешнее? Простите мне моё нетерпение, оно от желания помочь вам, облегчить ваше состояние, быть хоть чем-то, хоть в самом малом полезным вам...
– Хоть чем-то?! Господин Кренстон, теперь я слишком хорошо знаю цену этой малости! В дни, когда судьба ожесточается к тебе как к нелюбимой падчерице, всё занимает своё истинное место в ценностях жизни. Когда от голода и холода никак не заснуть, а наместо подушки камень придорожный тогда высшей ценностью становится простая человечность, кусок хлеба, протянутый от чистой души, и самый примитивный кров, лишь бы под ним было тёпло и сухо. Среди злобы, жестокости, бесчеловечности я нашла сосредоточие милосердия и доброты – ваш дом. И обрела много больше, чем кусок хлеба и крышу над головой. Вы приютили нищую и позволили жить, как принцессе.
– Вы и есть принцесса, – как будто через силу улыбнулся Кренстон, разве по вас не видно... А что касается того немого... В наших местах личность известная. И довольно противоречивая. Жестокий, недобрый... да, это всё о нём. Но есть люди, которые вместо слова "справедливость", произносят его имя.
– Я уже слышала подобное мнение. – Гретхен вдруг рассмеялась.
– Я сказал смешное?
– О, нет, простите мне мой смех. Не ваши слова его вызвали... это мои мысли, – запнувшись, Гретхен всё же призналась: – Я подумала, почему разбойнику не быть справедливым и честным, если "принцессе" случается быть нищей и безродной.
– "Нищая и безродная", – усмехнулся Кренстон. – Вы верите хотя бы, что находитесь среди бескорыстных друзей?
– Я чем-то обидела вас? – испуганно проговорила Гретхен, и улыбка исчезла с её губ.
– Разумеется, нет. Я только прошу вас помнить – вы в безопасности. Здесь есть кому позаботиться об этом. А теперь вы должны немедленно забыть все ваши страхи и крепко уснуть. Джоберти поколотит меня своей палкой, если узнает, что я не давал вам спать, занимая разговорами. И единственное, чем я смогу перед ним оправдаться, так если скажу, будто своим разговором утомил вас настолько, что вы мгновенно заснули.
– Я готова помочь вам, – улыбнулась Гретхен. – Но... можно вас попросить? Прежде чем уйти, закройте всё же окно.
– Но филина теперь не слышно, наверное, он улетел. А больше никто не помешает вам, я прогоню всех, кто надумает прятаться за вашим окном.
С этими словами Кренстон через окно выбрался на террасу.
– Что вы делаете? – в замешательстве спросила Гретхен.
– Я буду сторожить ваш сон.
– Господин Кренстон, я даю вам слово, что ничего не стану бояться. Пожалуйста, идите спать.
– Друг мой, иногда я становлюсь самодуром и вытворяю всё, что взбредёт мне в голову. Вы ещё не видели меня в таком качестве? Можете смотреть.
Гретхен было видно, как Кренстон устроился в кресле-качалке спиной к ней. Изумленно приподняв брови, Гретхен сидела, глядя на неподвижную фигуру на террасе, потом тихонько легла, закуталась в одеяло, собралась подумать о том, что сказала Кренстону и услышала от него, – но не успела, так как неожиданно для себя заснула на второй минуте.
Глава тридцать пятая
в жизни Гретхен начинается светлая полоса,
а Джоберти протестует против эксплуатации своей подопечной
Так уж устроено в жизни – чёрная полоса чередуется с белой. Как бы ни казалось беспросветно, а время проходит, и опять забрезжил впереди просвет, и вот уже покатилось колесо жизни по ровной, гладкой дороге – не колыхнёт, не возмутит покоя. Вперёд и вперёд – к новым испытаниям, дебрям и бездорожью. Но, впрочем, никому знать не дано, что там, впереди, и каждый живёт надеждами, что там – лучше, светлее, теплее и красивее, чем было. Ведь если нет надежды в душе, как жить?
