Текст книги "Артефакты древних могильников (СИ)"

Автор книги: Раиса Николаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава 16

Слова Даххарста прозвучали так, словно он был твердо уверен, что драгоценная пропажа найдется.

– Ты уверен, что сможешь их найти? – не удержался от вопроса Ранхгарт, удивленный такой его самонадеянностью. – Может, они уже давно в Хранилище Светлых Древнего леса?

– Это вряд ли, – покачал Даххарст головой. – Если бы это было так, то Эллентиэль никогда не женился бы на Исилите, поскольку сразу становилось ясно, что мы вместе собирали артефакты и изучали их. К тому же в дневниках говорилось о многих интересных магических вещицах. И почти прямым текстом, хоть и в зашифрованном виде, там указано, где они находятся. И ни разу никто не пытался их оттуда похитить. Я намеренно оставил тайники там, где они были, в надежде, что если за ними придут, я сразу найду вора. За восемьдесят лет таких попыток не было. Нет, укравший дневники украл их исключительно для себя, вот только не воспользовался ими, поскольку не смог разгадать шифр.

– И все-таки ты кого-то подозреваешь! – не унимался Ранхгарт.

– Да, подозреваю. Нашего четвертого компаньона.

Эти слова были полной неожиданностью для Ранхгарта и Саннаэтеля.

– Ализе, рассказывая о вашем разговоре, ни словом не упомянула о четвертом, – удивился Саннаэтель.

– Потому что и я ей не сказал о нем ни слова, – отрезал Даххарст.

– Но почему?

– Да потому что четвертым, вернее, четвертой была женщина, – губы Даххарста непроизвольно чуть брезгливо скривились, стало понятно, что ему очень неприятно говорить о ней. Но делать было нечего. – Она училась одновременно с нашими отцами, в одной группе. Из кожи вон лезла, чтобы попасть в их компанию. Этакая девушка-рубаха-парень, вот только искренности в ней не было ни на грош.

– Она была твоей любовницей? – неуверенно предположил Саннаэтель. Он решил, что Даххарст так плохо говорит об этой особе, потому что она ему изменила.

– И моей, и моего отца, и твоего, – спокойно ответил Даххарст. – В собачьей или волчьей стае, где есть достаточное количество самок, и самцам нет необходимости драться друг с другом за внимание одной, обязательно есть такая сука, которая буквально выстилается перед вожаком или его приближенными. Ползает перед ними на животе с задранным хвостом, желая привлечь внимание, она готовая принять любого, только бы он помог ей занять положение повыше на иерархической лестнице. Вот точно такой же с-кой была и Миранэль.

– Миранэль? – переспросил Ранхгарт, вспомнив, что в рассказе Ализе все-таки это имя встречалось не один раз.

– Миранэль? – переспросил и Саннаэтель, который с ней тоже встречался, только в далеком детстве.

– Да, Миранэль, похоже, вы знаете ее? Миранэль… – медленно повторил он, и вновь гримаса брезгливости исказила его лицо. – Знаете, бывает, налетают такие шквалистые волны страсти, что не только напрочь сносит «крышу», но и полностью блокируются все чувства, посылающие в мозг команды об опасности или сохранении благоразумия. Никакие правила, никакие угрызения совести не могут сдержать эту затмевающую рассудок страсть. Я могу понять такие чувства, возможно, смогу даже простить, но Миранэль… Было такое ощущение, что внутри нее живет холодная лягушка, прикрывшаяся накидкой, на которой нарисована страсть и чувственность. А рядом с этой лягушкой, крепко держа ее за лапу, сидит деляга-купец, до грамма отмеривающий чувства и до копейки высчитывающий выгоду от их вложения. И еще. Она страстно жаждала родить ребенка, но только от моего отца или от меня. Думаю, она, как и мы, пришла к выводу, что в таком ребенке темная и светлая магия смогут слиться и позволяя ему стать более могущественным.

– Миранэль владеет родовой магией Светлых? – удивился Саннаэтель.

– Владеет, – подтвердил Даххарст. – Правда, у нее нет таких сил, как у тебя или Ализе, но ее это не останавливало.

– А, что остановило тебя и твоего отца? – не удержался Саннаэтель от вопроса. – Насколько я понял, рождение такого ребенка являлось вашей мечтой.

– Мой ребенок заслуживает, чтобы его вынашивала женщина, достойная уважения, – сквозь зубы прошипел Даххарст. – А лоно этой… этой… – он не мог подобрать подходящего слова, – словно клоака. Я никогда не допустил бы, чтобы она носила моего ребенка.

– А ты не пытался забрать у нее дневники? – Ранхгарт решил увести разговор в сторону от этой очень неприятной темы.

– Конечно, пытался! Но у меня не было доказательств, что это сделала она. Миранэль предоставила свидетельства, что в те дни, когда их похитили, она была далеко-далеко. Я ей не верил, поэтому раза три обыскивал ее дом, но дневников не нашел, что и не удивительно. Тайники можно сделать где угодно. Меня беспокоит, что она, отчаявшись разгадать наш шифр, могла найти себе подельника.

– Советник Лаэдель? – догадался Ранхгарт.

– Да, именно он. Что-то слишком часто он стал попадаться мне на дороге.

– А что если Миранэль ему передала дневники, и теперь они находятся в его доме? – предположил Светлый.

– Ни-за-что! – по слогам отчеканил Даххарст. – Она никогда не выпустит добычу из рук, и никогда ни с кем с нею не поделится, разве что под страхом смерти. Нет, дневники она ему не отдала, но, возможно, в доказательство показала один из них, намекнув, какие тайны они в себе хранят, и какие возможности откроются перед расшифровавшими, их.

– Подождите! – закричал Ранхгарт. – А если Ализе похитили они? И вернут ее только в обмен на информацию?

Мысль Ранхгарта была дельной. Такое вполне могло произойти.

– Нет, – глухо сказал Даххарст. – Ализе похитили Светлые Древнего леса.

– Почему ты так уверен?

Даххарст помолчал, а потом неохотно ответил, обращаясь, в основном, к Саннаэтелю:

– Третьей женщиной в доме, который мы уничтожили, была ваша мать. У меня осталось несколько ее вещей, и сыскарь сказал, что ее запах был там.

– Моя мама? – поразился Саннаэтель, потом его глаза блеснули надеждой. – Но ведь это хорошо? Значит, она не допустит, чтобы с сестрой что-то случилось, ведь так?

Даххарст не отвечал, только продолжал на него смотреть, и тогда Саннаэтель сам вспомнил о той боли, что причиняли Ализе, и которую они оба на мгновение почувствовали.

– Но… как мама могла ее не защитить? – голос Саннаэтеля внезапно сел. – Она что, совсем не считает нас своими детьми?

– Вот сам у нее при встрече об этом и спросишь! – жестко оборвал его Даххарст, – Сейчас надо думать, как найти дневники. Я могу перенести нас в дом Миранэль, я там бывал несколько раз, и с обысками, в том числе. Она потом поставила защиту. Но мне плевать. Я смогу пройти сквозь нее, и мы ее дом перевернем снизу доверху.

– А если она окажется дома? – спросил Ранхгарт.

– Если она окажется в доме, то я ей сверну шею, – сквозь зубы пообещал Даххарст.

– Нет, – не согласился с его замыслом Ранхгарт, – это плохой план. Надо заставить Миранэль, чтобы она сама пригласила нас в дом. И я, кажется, знаю, как этого добиться. Ты Даххарст занимайся своими делами, а Миранэль оставь на нас с Саннаэтелем. Если она, действительно, такая сучка, как ты ее описал, то к ней в дом мы прорвемся, обещаю! – и он исчез, прихватив с собой Саннаэтеля.

Глава 17

Миранэль сидела за стойкой трактира, готовясь упиться вусмерть. Она была зла, как черт, нет, как сто чертей! Сегодня она поняла, что Лаэдель выкинул ее из игры, очень красиво, тактично и деликатно, но выкинул. Сначала она этого не осознала. Но теперь догадка настолько бесила, что только страх потерять жизнь мешал рассказать кое-кому о темных делишках этой твари, которые он проделывал за спиной королевы с помощью Миранэль.

«Советник! – с презрительной усмешкой, думала она про себя. – Да имея такого „советника“, и врагов не надо, он с лихвой заменит их всех! – но злорадства хватило ненадолго, было горько, и снова жалость к себе затопила ее с головой. – Как же мне не везет! Доверила такой секрет такому уроду, и вот как он мне за это отплатил. Как помогать, так он ко мне, а как делить награду – меня в сторону. Ничего, – угрожающе подумала она, – я найду способ тебе ответить. Ты тысячу раз пожалеешь, что обидел меня. Пожалеешь, как и все до тебя, кому я смогла отплатить за обиды сторицей!»

Но мысль о мщении неожиданно испортила настроение еще больше. Сразу в памяти всплыл Эллентиэль. Миранэль раздраженно передернула плечами. Она ненавидела такие моменты, когда хоть в чем-то чувствовала себя виноватой. Случай с Эллентиэлем был как раз из разряда именно таких. Она не ожидала, что для него все так страшно закончится, она всего лишь хотела поставить на место эту высокомерную, заносчивую дрянь Исилите. Эта с-а, видите ли, решила высказаться, да еще с таким пафосом, что считает поведение Мираэль безнравственным! А потом предложила ей брать пример с нее и ее семьи. Мараэль довольно улыбнулась. Ох, и ответила она тогда этой твари. Вывалила ей на голову столько всего о ее муженьке, и, в первую очередь, о том, что он совсем не был монахом, даже после свадьбы. Но Исилите по-настоящему задел только рассказ о дружбе Эллентиэля с Темными. Она тогда отказалась в это поверить, но Мираэль знала, чем ее убедить. Жаль только, она не знала, что вместо домашней трепки Эллентиэль получит застенки Жрецов. А самое скверное, что он узнал о ее участии во всем том кошмаре, что на него обрушился, Исилите с удовольствием ему сообщила. Тварь!

А еще дневники. Они просто ей жгли руки. Несколько тетрадей, исписанных закорючками. Она могла только рассматривать рисунки, пытаясь по ним определить, что же зашифровано в записях. Она понимала, что там описывались артефакты, найденные Эллентиэлем и Темными во время раскопок древних гробниц. Один раз они и ее взяли с собой, вернее, ее взял с собой Эллентиэль. Тогда она считалась его девушкой, и он даже вроде бы немного был влюблен в нее.

Мираэль тяжко вздохнула, вспомнив о той поездке. С какой радостью она ехала с ними, и с каким позором вернулась! А все из-за этого мерзкого Темного, отца Даххарста.

Она училась с ним в одной группе, но близко не общалась никогда. И вот в этой поездке, узнав его поближе, она влюбилась в него без памяти. Темный был таким веселым, таким страстным… и таким неуступчивым. Если бы он тогда согласился переспать с ней, пока Эллентиэль отсутствовал два дня, последующего позора и не было бы. Что ему стоило ответить на ее ласки? Она знала, что он женат, знала, что никакого будущего у этого романа быть не может, но пару ночей страсти он мог ей подарить? Так нет же, уперся. Конечно, его отказ взбесил и обидел. Обидел настолько, что в гневе она не придумала ничего другого, как только со слезами на глазах, делая вид, что едва сдерживает рвущиеся рыдания, рассказать Эллентиэлю, что Темный хотел ее… изнасиловать.

Ну откуда она могла знать, что у Темного есть артефакт, заставляющий говорить правду? И откуда она могла знать, что Эллентиэль настолько доверял своему другу, что, несмотря на ее активное сопротивление, заставил ее активировать, этот чертов кристалл. Конечно, правда вылезла наружу. Эллентиэль отправил ее обратно, и хоть она потом кое-как с ним помирилась, былого доверия больше не было и в помине. Но это было даже хорошо, особенно, когда она без малейших угрызений совести воровала эти самые дневники.

Она снова вспомнила: сначала свою радость, насколько ловко ей удалось осуществить задуманное, а потом бешенство и злость, когда увидела, что записи зашифрованы, и она не имеет ни малейшего понятия, как их прочитать. Она билась над расшифровкой не день, и не два, и когда ее терпение совершенно иссякло, нелегкая принесла в ее дом Лаэделя. Он и раньше к ней захаживал. Нельзя сказать, чтобы она пылала к нему какими-то особыми чувствами, но он обладал властью, а значит, мог быть ей полезен. Так что симбиоз от такого взаимодействия был налицо. Разумеется, она никогда не посвящала его в свои дела и тайны, особенно те, что касались Темных отца и сына, но в тот день ей было как-то особенно хреново. Что ее тогда дернуло за язык, она не понимала до сих пор.

Хорошо, что у нее хватило ума показать только одну тетрадь. Она помнила, как вытянулась морда у гостя, когда тот стал листать страницы. Поскольку сама она не могла понять, на каких рисунках изображены просто магические вещи, а на каких – уникальные, она, не отрываясь, следила за выражением глаз Лаэделя, надеясь по его реакции хоть что-то выяснить. Увы. Кроме беспредельного изумления его глаза ничего не выражали. Она только потом догадалась – Лаэдель точно так же, как и она, не смог прочитать записи.

– Откуда это у тебя? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Достала по случаю, – быстро соврала она, надеясь, что он решит, что дневник она где-то перекупила.

Поначалу ей, вроде бы, это удалось. Но вот только Лаэдель был намного внимательнее ее, а может, ее внимательность ослабела от долгого и частого просматривания страниц, и она не заметила, что тот, кто рисовал, иногда вписывал рядом с рисунком свои инициалы. Эллентиэль. Она грязно выругалась про себя: «Вот дура! Так глупо попасться!»

Отпираться было бессмысленно, Лаэдель по долгу службы знал, что Миранэль очень близко сошлась со своим бывшим одногруппником, одно время даже ходили слухи, что они вот-вот поженятся.

– Значит, этот дневник вел Эллентиэль, – Лаэдель не собирался скрывать, что он заметил эти крошечные росчерки пера. – И что же он здесь записывал? – поинтересовался Советник.

– В том-то и дело, что я не знаю! – в отчаянии закричала Миранэль, прекратив притворяться ничего не понимающей. – Если бы я смогла его прочитать, думаешь, я стала бы тебе его показывать? – Миранэль была цинична и откровенна.

– Ты хочешь, чтобы я нашел способ прочитать это? – на всякий случай уточнил Лаэдель.

– Помог и прочитать, и достать, а потом и реализовать то, что мы из этого дневника узнаем. И, разумеется, – тут же добавила она, – чтобы объяснил мне, как его расшифровывать.

А вот эта фраза была уже лишней. Миранэль поняла это сразу, как только ее сказала. Она практически открыто сообщила Лаэделю, что эта тетрадь не единственная. По сверкнувшим победой глазам стало понятно, что Лаэдель сделал именно такие выводы. Более того, он решил, что эти записи содержит незначительные, ничего не стоящие сведения, что в других тетрадях хранится по-настоящему важная информация.

Вот таким случайным образом Миранэль приобрела еще одного, помимо Эллентиэля и Даххарста, охотника за ее дневниками.

Миранэль на секунду нахмурилась, но вновь ехидная улыбка расцвела на ее лице.

Лаэдель решил, что она полная дурочка, раз не смогла расшифровать записи, а вот он умный, и поэтому сделает это мигом. Не тут-то было. У него тоже ничего не получилось. Он, конечно, продвинулся намного дальше нее, и некоторые слова и знаки языка Светлых эльфов смог прочитать, но символы, зашифрованные на языке Темных, поставили и его в тупик.

Нужен был Темный, чтобы помочь им. Не просто Темный, а Темный из Высших. Но пойти на это Лаэдель не мог, это означало бы потерю дневников, возможно, даже жизни, причем, после предварительных пыток. Впрочем, был один Темный, который им мог бы в этом помочь… сам Даххарст, вот только надо было придумать способ заставить его это сделать.

Подумав о Даххарсте, Миранэль снова фыркнула, воспоминание было не из приятных.

…Едва она увидела Даххарста в первый раз, как тут же решила соблазнить его, во, что бы то ни стало. Это оказалось очень легко и просто. Ни отец Даххарста, ни Эллентиэль не удосужились ему рассказать об отношениях, что связывали их с Миранэлью, на что она, впрочем, и рассчитывала. И вот, встретив его на какой-то вечеринке, решила воспользоваться подвернувшимся моментом. Ей даже не пришлось особенно стараться. Чуть растерянной невинности во взгляде, а потом стеснительного восхищения, и вот они уже вместе. Она и сейчас не жалела о своем тогдашнем поступке, те несколько ночей остались самыми яркими в ее памяти. Такого любовника, как Даххарст, у нее не было ни до него, ни после.

А вот он… Какие бы ласки и подарки он ей ни дарил, выше статуса временной любовницы в его глазах ей не удалось подняться. А потом, когда он узнал об отце и Эллентиэле, сразу бросил ее, несмотря на мольбы и слезы. Козел!

Миранэль, с неослабевающим вниманием следила за его жизнью. Она всей душой возненавидела Ализе, когда узнала об их свадьбе. Искренне радовалась, когда этот брак не продержался и одной ночи. Ходила злая и раздраженная, когда поползли слухи, что Даххарст теперь без ума от своей жены, что не может надышаться ею.

«Ничего, – с бешенством думала она, – жизнь очень длинная, не может такого быть, чтобы глупенькая, пугливая, неуверенная в себе Ализе смогла удержать рядом с собой такого мужчину. И как только он заведет себе новую пассию, эта маленькая дура первой об этом узнает, уж я постараюсь», – часто мечтала она.

Но то, что случилось, не входило ни в ее планы, ни в мечты.

Когда Ализе вернулась в общежитие, уйдя от своего мужа, Миранэль узнала об этом одной из первых. Как же ей хотелось знать подробности! Она не удержалась и лично приехала посмотреть и удостовериться, что Ализе глубоко несчастна и очень страдает от разлуки с мужем. Это зрелище доставило ей истинную радость. И ее не обманули ни фальшивый смех Ализе, ни притворный интерес к учебе, ни ее нелепые попытки казаться спокойной и уверенной в себе. Эх, если бы знать, что между ними произошло! Судя по поведению Ализе, Даххарст бросил ее, а не наоборот. Конечно Даххарст! Ни одна женщина от него не ушла бы добровольно – в этом Миранэль была твердо уверена. И вот тогда она и подумала о том, что неплохо было бы подослать к Ализе какую-нибудь девушку, чтобы та попробовала с ней подружиться, вызвать на откровенность, выпытать все секреты.

Девушек, подходящих для такой роли, в ее окружении не было. С ней вообще никаких девушек рядом не было. Волей-неволей пришлось поделиться своим планом с Ладиэлем, и это оказалось страшной ошибкой.

Глава 18

Миранэль запрокинула голову и лихо влила в себя содержимое рюмки. Алкоголь приятным теплом разлился по желудку.

«Какая же я бедная и несчастная, – слезливо посетовала на судьбу Миранэль, – всеми моими задумками, всеми планами пользуются другие, оставляя меня несолоно хлебавши!»

Она облокотилась на стойку, подперла рукой щеку и подумала о последней нанесенной ей обиде, еще больше растравив душу.

…Как же эта скотина Лаэдель хвалил ее за эту мысль – подослать к Ализе в качестве душевной подруги свое доверенное лицо. Он значительно улучшил и усложнил ее план, посчитав, что Ализе не станет раскрывать душу случайной собеседнице на улице, не такое у нее воспитание, а вот соученице – совсем другое дело. Она тогда еще восхитилась, до чего же он ловко пристроил в Академию ту девицу. Миранэль ждала, когда же ту начнут посвящать в выведанные секреты. Но Лаэдель все отнекивался и отнекивался – то тем, что к Ализе так просто не подойти, надо выжидать удобный момент, то тем, что так просто о муже ее не порасспрашивать, эта тема слишком личная, чтобы Ализе быстро о ней заговорила. Миранэль ждала-ждала, и дождалась… Ализе похитили. И весь город, и вся Академия только и говорили о пропаже Ализе и о доме, на месте которого теперь зияла глубокая яма.

Миранэль кинулась к Лаэделю. Тот нагло в лицо сообщил ей, что Ализе они больше не увидят, что Светлые Древнего леса забрали ее, и что им с Миранэль лучше забыть и об Ализе, и о том плане, который они провернули, подсунув подружку-предательницу. Миранэль хотела возмутиться, но Лаэдель тихим голосом объяснил ей, что Ализе была для Светлых подсадной уткой, наживкой на крючке, чтобы поймать добычу покрупнее, а именно – Лорда Даххарста. Но тот каким-то невероятным образом спасся, и теперь…

Он не стал объяснять, что «теперь», Миранэль это и сама поняла. Разъяренный Темный, у которого башку снесло от страха за жизнь жены – это страшно.

Сейчас, вспоминая разговор с Лаэделем, Миранэль не смогла сдержать улыбки. Да, ее отодвинули в сторону, забрав себе все лавры, сняв все пенки и сливки с ее плана, зато и об ее участии во всей этой авантюре никто не знает и не догадывается. Лаэдель – да! Наследил, где только возможно, а вот она – нет! Чиста и невинна, словно ангел. Хоть какое-то утешение.

Лаэдель забился в какую-то нору и трясется от страха. Пусть трясется! Пока его не найдет Даххарст и не вытрясет признаний, что косвенно в похищении Ализе виновата и она, можно считать себя в безопасности.

…Логически дойдя до этой мысли, Миранэль снова горестно скривилась. Быть жертвой ей не нравилось, другое дело – охотником, преследующим добычу. Еще раз посетовав на несправедливость мира, она опрокинула в рот очередную рюмку.

– Что, такая невероятно красивая и привлекательная девушка делает в этом убогом заведении? – раздался у нее над ухом до того соблазнительный и сексуальный мужской голос, что у нее по спине побежали мурашки.

Миранэль оглянулась и увидела рядом с собой… Темного. Поскольку Темные были очень редкими гостями в городе, она на секунду онемела от удивления, что впрочем, не помешало ей жадно рассмотреть парня.

Он был хорош. Высок, отлично сложен, красив. Нет, до Даххарста он чуть-чуть не дотягивал, хотя и был близок к этому. Ее губы помимо воли сложились в улыбку.

– Я могу задать точно такой же вопрос, – проворковала, явно флиртуя, Миранэль.

Парень кивнул трактирщику, и перед ними появились еще две рюмки с алкоголем. Миранэль на секунду засомневалась: для того, чтобы напиться в стельку, не хватало лишь пары рюмок, но вот для того, чтобы продолжить случайно завязавшееся знакомство, эта рюмка была уже лишней. Но мужчина не оставил ей выбора. Подняв свою рюмку, он призвал ее сделать то же самое.

– Тогда выпьем на брудершафт! – громко провозгласила уже опьяневшая Миранэль и с готовностью переплела с Темным руки.

Ей вроде показалось, что мужчина на секунду замешкался, впрочем, в том своем состоянии она могла и ошибиться. Когда алкоголь покинул рюмку и потек по пищеводу, она потянулась с поцелуем к незнакомцу.

«До чего же он неловкий», – с пьяной нежностью подумала она, когда незнакомец неуклюже дернулся и ее губы попали вместо губ в шею. Она тут же в нее впилась, как ей казалось, в страстном поцелуе. Мужчина как-то странно задергался, словно отчаянно пытался вырваться. Но Миранэль, уверенная в собственной неотразимости, посчитала это свидетельством его дикого возбуждения.