Текст книги "Артефакты древних могильников (СИ)"
Автор книги: Раиса Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
Глава 23
Рассказ Саннаэтеля и Ализе не удовлетворил Ранхгарта, он чувствовал – было что-то еще, что-то такое, чего Ализе не заметила или на что не обратила внимания, и произошло это до того, как они с Даххарсттом стали убивать друг друга. Поэтому он решил поговорить с Ализе с глазу на глаз, без присутствия брата.
– Ализе, – мягко начал Ранхгарт, – то, что у тебя случилось с твоим мужем, как-то неправильно. Может, ты не все нам рассказала? Клянусь, что я никогда не воспользуюсь твоей откровенностью, никогда не обращу ее тебе во вред. Я очень тебя прошу, расскажи о своей свадьбе с самого начала.
– Да я ничего не утаиваю, – искренне воскликнула Ализе. – Эта свадьба казалась мне каким-то кошмаром, и в памяти осталась только кусками. Сначала – долгая церемония венчания. Мне было страшно и невесело. Вокруг ни одного доброжелательного лица. Мужчины смотрели на меня оценивающе, а женщины – с откровенной враждебностью. Саннаэтеля оттеснили куда-то в задние ряды, и я чувствовала себя, словно в окружении стаи волков. Потом эти браслеты… было так больно! Они выжигали кожу, хотя, когда боль прошла, никаких следов не осталось. Я едва держалась на ногах, и Даххарстт позволил мне уйти в мои комнаты.
– Так, – быстро сказал Ранхгарт, слушавший внимательно и сочувственно, – теперь рассказывай очень подробно, не опуская ни одной мелочи.
– Ну, я зашла в комнату и стояла, не зная, что делать дальше. Свадебное платье мне шили эльфийки, специально присланные моей тетей. Они говорили, что снимать платье мне будет помогать муж. На рукавах, на запястьях, было по восемнадцать пуговок, и пятьдесят четыре – на спине. Швеи объясняли, что так задумано специально. Муж, расстегивая каждую пуговку, целует открывающееся место. Поцелуй за поцелуем. Сначала одну руку, потом другую, потом пуговки на спине. Сама, без помощи, я не смогла бы переодеться, а никаких служанок мне не выделили. Тут в комнату зашел Даххарстт. Он за секунду изорвал платье в клочья, а потом зубами впился в шею, – при этих словах Ализе заплакала.
Женских слез Ранхгарт не выносил категорически, особенно таких, без рыданий, истерик, но от этого еще более горьких и безутешных. Как ни хотелось ему потрясти Ализе, вытягивая из нее дополнительные подробности о такой неудачной первой брачной ночи, пришлось оставить ее в покое.
Этот рассказ не выходил у него из головы, особенно на него произвели впечатление эти пуговицы. Чем больше он о них думал, тем большее негодование его охватывало. «Это же надо до такого садизма додуматься! – возмущался он. – По очереди расстегивать каждую пуговичку, зная, что под одеждой прячется жаркое женское тело, изнывающее в ожидании ласк. Хотя, конечно, если и до церемонии была возможность заниматься любовью, то можно и порасстегивать. А если нет? Да если бы такое случилось со мной, эти пуговицы посыпались бы, словно горох, разлетаясь в неизвестных направлениях!»
Хотя представить Ализе подобной «горячей штучкой» он не смог бы при всем своем воображении. Определение «отмороженная», причем, в самой крайней степени отмороженности, ей больше подходило. То, с каким благоговением она рассказывала об этих проклятых пуговицах, наводило на мысль, что она всерьез ожидала подобных действий от Даххарстта.
Ранхгарт вдруг перестал смотреть на рассказ Ализе глазами девушки, он представил себя на месте Даххарстта и постарался с этой точки зрения оценить все его поступки.
В то, то Даххарстт преодолел столько препонов на пути свадьбы со Светлой, вплоть до лишения права Престолонаследия, лишь для того, чтобы иметь удовольствие убить ее, Ранхгарт отказывался верить категорически.
В то, что Даххарстт захотел бы убить Ализе из ревности, он тоже не верил. Даххарстт, как и всякий Темный, нашел бы много более приятных способов для себя и неприятных для изменщицы, чтобы ей отомстить, не прибегая к убийству.
«Так, начнем все сначала, – пытался рассуждать Ранхгарт. – Даххарстт встречает на балу этого полумертвого задохлика Ализе и влюбляется в нее до такой степени, что предлагает выйти за него замуж. Здесь все понятно, – удовлетворенно констатировал он. – Дальше. За месяц, пока шла подготовка к свадьбе, он к ней не притронулся. Да что там не притронулся, он даже не поцеловал ее ни разу по-настоящему!» – поразился такому вопиющему факту Ранхгарт. Сам он на подобный подвиг ни за что бы не отважился.
Ранхгарт густо покраснел, вспомнив, как стырил из дедовой сокровищницы кольцо-артефакт, чтобы подарить его этому ублюдку – брехуну Саннаэтелю-Севилии. Кольцо должно было бы переносить «девушку» прямо в его «келью», и там…
«Э-эх! Что вспоминать? – горестно вздохнул Ранхгарт и снова переключился на историю Ализе. – В течение предсвадебного месяца у Даххарстта было столько проблем, требующих решения и его вмешательства, что такое целомудрие и воздержание не были чем-то сверхобременительным, – Ранхгарт довольно хмыкнул, картинка вырисовывалась вполне такая себе реальная. – И что же случилось потом? Допустим, когда все проблемы остались позади, и невеста стояла рядом с ним, он, наконец, смог осознать, что его мечта сбылась, и его любимая теперь принадлежит ему целиком и полностью. Наверняка Ализе была восхитительна, пленительна, прекрасна, желанна и так далее. Наверняка Даххарстт, так усиленно добивавшийся ее, дрожал от счастья в предвкушении близости со своей юной женой…»
Глава 24
«…А что испытывала Ализе в тот момент к жениху? – вдруг спросил самого себя Ранхгарт. – Позже, когда ей удалось вырваться из дворца, и все десять лет, пока она скрывалась – понятно. Они с Саннаэтелем ненавидели Даххарстта. А вот как Ализе относилась к будущему мужу перед свадьбой? Что она к нему испытывала до того, как все случилось?»
Ранхгарт снова отправился к Ализе:
– Я слышал, как Саннаэтель проклинал тот бал Весеннего Равноденствия, случившийся десять лет назад. Тогда ты встретила Даххарса. Но десять лет назад ты, наверняка, так не считала, правда? В тот момент ты была счастлива и горда, что Лорд Даххарс стал ухаживать за тобой и пренебрег всеми женщинами, которые добивались его внимания, а таких, наверняка, было немало. Расскажи, как произошла встреча, и как он проявлял свое внимание, – мягко и осторожно попросил Ранхгарт, понимая, насколько личный вопрос задает, вопрос, на который она не обязана отвечать.
Но Аизе ответила. Честно и бесхитростно.
– Я боялась его до дрожи в коленях.
– Боялась?! – поразился Ранхгарт. – Зачем же тогда ты согласилась выйти за него замуж? Знаешь что? Давай рассказывай с самого начала. Как он посмотрел, как ты посмотрела, что он сказал, что ты ответила… И так далее, как вы, девушки, любите рассказывать. Кто на кого смотрел, и какое у него при этом было выражение глаз. И каким был голос, когда он обратился с вопросом. Ты же помнишь? Девушки почему-то такие несущественные мелочи не забывают, – с нескрываемым сожалением добавил Ранхгарт, которого девушки не раз приперали к стенке, воспоминаниями о подобных мелочах, заставляя признаться, что именно он, сам, с мастерством профессионального обольстителя соблазнил их, невинных овечек.
– Все началось за день до бала, – немного подумав, начала рассказывать Ализе. – Ко мне подошел ректор Академии и попросил разрешения представить мне на этом балу своего племянника Ариниэлля, уверяя, что это в высшей степени достойный молодой человек, и что знакомство с ним ни в коем случае не уронит чести и достоинства моей семьи. Я согласилась.
– Ты согласилась познакомиться с каким-то зачуханым племянником ректора, в то время как вы с Саннаэтелем принадлежите к королевскому роду?! – возмутился Ранхгарт такой легкомысленности со стороны Ализе.
Ализе сжала губы и опустила голову. Весь ее внешний вид говорил, что больше Ранхгарт не выдавит из нее ни слова. Ранхгарт быстро понял, что совершил непростительную ошибку, и тут же извинился, просительно заглядывая девушке в глаза. Обычно такой молящий взгляд ни одно девичье сердце не оставлял безучастным, Ализе тоже сдалась.
– Ранхгарт, – тихо сказала она, – ты, наверное, не знаешь, хотя это и не тайна… мы с Саннаэтелем дети государственного преступника, совершившего попытку переворота в нашем королевстве. Отец погиб, мать ушла за ним, а нас с Саннаэтелем… как это сказать, – замялась она, – нас держали изолированно не только от других детей, но вообще ото всех.
– И насколько изолированно? – очень осторожно спросил Ранхгарт, поняв, наконец, где находится ключ, или откуда растут ноги всего того, что случилось после.
– Я встречалась с Саннаэтелем только один час, раз в две недели. Своих сверстников впервые увидела только в Академии.
– И сколько времени вы провели с Саннаэтелем в такой изоляции?
– Я – с двух лет, Саннаэтель – с четырех, вплоть до поступления в Академию.
– Удивляюсь, что вам с Саннаэтелем разрешили в нее поступить, – искренне сказал Ранхгарт, – Судя по всему, вас из этой… изоляции выпускать не собирались.
– Это из-за Дара. Дар родовой магии настолько редок, что не передать. Он проявился даже не у всех детей короля. Но этот дар надо учиться контролировать, поэтому сначала Саннаэтелю, а потом и мне разрешили поступить в Академию. Мне было так тяжело сблизиться хоть с кем-нибудь. Хорошо, что и Саннаэтелю, и мне тогда предоставили по отдельной комнате. Я могла находиться в уединении после занятий.
Ранхгарт быстро в уме перебрал все полученные сведения. Девочка живет с рождения в обстановке, которая должна была сломать ее психологически. Полная изоляция, никакого общения, никаких девчачьих секретов, тайн, разговоров, ссор. Потом она попадает в Академию, где находится почти в такой же информационной изоляции. Интересно, что она тогда могла знать об отношениях между мужчинами и женщинами? Ранхгарт с сомнением посмотрел на Ализе и тут же перефразировал вопрос: «Что она знает СЕЙЧАС об отношениях между мужчинами и женщинами? Весь ее вид, все ее поведение просто кричат: „НИЧЕГО!“
– Ты начала рассказывать, как состоялось знакомство с Даххарсом, – напомнил Ранхгарт, – Это произошло на балу?
– Когда я согласилась познакомиться с племянником ректора, он мне прямо сказал, что его племянник Ариниэлль очень робок, поэтому я должна взять инициативу на себя и пригласить его погулять по парку, чтобы хоть немного узнать друг друга. Я согласилась. Меня растрогали слова о его робости, поскольку я и сама была очень стеснительна, такой общий для нас недостаток расположил меня к нему. И вот я стою на балконе, лестница с которого ведет прямо в сад, и тут из зальной двери выходит мужчина в карнавальном костюме и маске, скрывающей лицо почти до самых губ. В первую секунду мне это показалось весьма невежливым, я ведь была без маски. Я считала, что серьезное знакомство лучше начинать, глядя в глаза, а не прячась. Помня, насколько он стеснителен, я решила чуть отступить от этикета, поэтому сделала ему книксен и представилась первая: „Меня зовут Ализе. А, Вы Ариниэль? Ваш дядя рассказал о вас. Если хотите, мы можем погулять по саду“. Мужчина молчал, и мне стало неловко – возможно, для него были неприемлемы подобные нарушения этикета. Я стушевалась и растерялась, тогда он ответил, и в его голосе звучал смех: „Должен вас огорчить, милая леди. Я не Ариниэлль, и даже не знаю, кто это такой, и мой дядя вряд ли мог вас просить о знакомстве со мной. Но если вы хотите, я с радостью погуляю с вами, например, вон до той беседки“. Он указал рукой в глубину сада. Беседка едва виднелась в темноте, идти туда с ним мне ни за что бы не захотелось, даже если бы он был Ариниэллем».
Ранхгарт чуть не засмеялся в голос: «Ну, Даххарст, ну, жук! Как быстро сориентировался! Прогуляться до беседки. Как же!»
Глава 25
– Разговаривать с незнакомыми мужчинами было недопустимо, я, снова сделав книксен, хотела вернуться в зал, но он меня остановил. Снял маску и вежливо, но с нажимом в голосе, представился: «Лорд Даххарст». Так как мне его имя ничего не говорило, я вновь чуть поклонилась, но свое полное имя называть не стала, этикет не допускает подобного личного представления. Нас друг другу должны были представить. Он понял, почему я молчу, понял, что я его имя не слышала ни разу. На его лице отразилось удивление, даже потрясение, мне показалось, что он считал, что и его имя, и его самого должны были знать все.
– Именно так. В нашей империи излишней скромностью никто из Высших Темных не страдает, – подтвердил Ранхгарт, и тут же спросил: – А тебе Даххарст понравился? Каким было первое впечатление, когда ты увидела его лицо? – с неподдельным интересом продолжил он.
Ализе чуть задумалась.
– Он, конечно, очень красивый, но его красота настолько необычна, что видеть его рядом с собой мне бы не хотелось. Глаза, постоянно меняющие цвет: то в них отражается пламя, то тьма, то холодный блеск звезд. Нет, его внешность не вызвала у меня ни восторга, ни восхищения, думаю, это его немного даже задело, – неуверенно добавила Ализе.
– Немного?! – засмеялся Ранхгарт. – Да ты его ранила в самое сердце! Скажу тебе по секрету, – Ранхгарт доверительно наклонился к девушке, – хоть я и сам даже очень ничего, но когда речь идет о внешности Даххарста и его мужской привлекательности, мне прямо говорят, что я и в подметки ему не гожусь.
– Я не знаю, – пожала плечами Ализе, – меня его красота напугала, я чувствовала себя неловко и неуверенно. И как раз в этот момент подошел Ариниэлль.
– А Ариниэлль тебе понравился? – с таким же интересом спросил Ранхгарт.
– Не то, чтобы он мне понравился, – задумалась Ализе, – но он был таким, каким я его себе приблизительно и представляла. Не слишком красивый, но и не урод, в общем, обычный. Единственное, что мне сразу в нем не понравилось – это поведение. Он совершенно не был похож на робкого и скромного молодого человека, каким его обрисовал ректор, и первые же его слова целиком подтвердили мое мнение. Он неприязненно посмотрел на Даххарста и спросил высокомерно: «С кем имею честь разговаривать?» А тот еще более вызывающе ответил: «А я с кем?» Я еще тогда подумала, что отвечать вопросом на вопрос крайне невежливо. И хоть Ариниэлль первым повел себя неучтиво, когда начал задавать вопросы, не представившись, уподобляться ему тоже было неправильно, – Ализе на секунду замолчала, недовольно глядя, на умирающего от смеха, Ранхгарта.
А Ранхгарт, действительно, смеялся, он уже примерно представлял, чем должен был закончиться для Ариниэлля спор с Даххарстом.
Ализе продолжила:
– Ариниэлль поджал губы и нехотя выдавил: «Ариниэлль де Шаатэраль». Даххарст переспросил: «Шаатэраль? А не родственник ли вы достопочтенного ректора?» Тот важно и напыщенно ответил: «Да, я его единственный племянник, – а потом учтиво обратился уже ко мне: – А сейчас я прошу разрешения у леди Ализе пригласить ее на прогулку по саду». Даххарст его бесцеремонно перебил: «Боюсь, это совершенно невозможно, леди Ализе уже обещала подобную прогулку мне». Когда я услышала столь откровенную ложь, я от возмущения и негодования на минуту потеряла дар речи. Конечно, мои первые слова можно было бы трактовать, как предложение о прогулке. Но ведь он понял, что я ошиблась, приняв его за другого мужчину, и значит, мое предложение становилось недействительным! Мой гнев был вполне оправдан, так же, как и негодующий взгляд, каким я посмотрела на Даххарста. Но ему было все, как с гуся вода. В это время Ариниэлль как-то неуверенно попробовал не согласиться со словами Дааххарста. Он, словно спохватившись, достаточно раздраженным тоном сказал: «Но как, же так? Мне дядя сказал… А, Вы, собственно, кто?» Даххарст заговорил мягким, убаюкивающим, журчащим, словно ручей, голосом, а сам приобнял Ариниэлля за плечи и стал подпихивать его к двери, ведущей не в зал, а к лестнице: «Ах, господин де Шаатэраль, думаю, не очень красиво равняться перед леди Ализе именами и титулами. Давайте выйдем и поговорим наедине». Он распахнул дверь и почти вытолкнул Ариниэля, потом вышел сам и захлопнул двери.
Ранхгарт, уже догадавшись, что случится за дверью, заржал, как ненормальный.
– Даххарст вернулся через минуту и сообщил мне довольным тоном, что недоразумение с Ариниэллем улажено. И тот просил извиниться и сказать, что вспомнил об очень важном деле, поэтому не сможет сопровождать меня на прогулке. Я чувствовала, что Даххарст врет. Тут же, подтверждая мои подозрения, дверь на лестницу распахнулась, впуская ректора с Ариниэллем. Ректор был возмущен, а его племянник залит кровью из распухшего носа. Ректор обратился ко мне: «Ализе, что здесь происходит?» А Даххарст вышел вперед, прикрывая меня собой: «Абсолютно ничего, этот молодой человек споткнулся и ударился носом о перила. Ведь так?» Пока Даххарт рассказывал свою версию происшедшего, он не смотрел на собеседников, отряхивая с рукава камзола невидимые пылинки, но фразу «Ведь так?» он произнес, глядя в глаза Ариниэллю. И тон, и взгляд Дахарста были такими, что Ариниэлль стушевавшись, покорно кивнул головой. Мне кажется, – добавила Ализе, – что Даххарст имел прямое отношение к разбитому носу Ариниэлля, может, даже толкнул его.
– Под словом «толкнул» ты имеешь в виду, что он схватил противника за шиворот и основательно приложил головой о первую подвернувшуюся под руку выступающую поверхность? – невинно поинтересовался Ранхгарт. – Если «да», то, действительно, толкнул. А что было потом?
Глава 26
– До поступления в Академию я почти ни с кем не общалась, – продолжила рассказ Ализе. – Я не знала и не понимала, как надо себя вести в ситуациях, подобной этой, поэтому, как и всегда в таких случаях, ментально вызвала на помощь брата. Он подошел очень быстро, поскольку был недалеко. Увидев меня в окружении троих мужчин, двое из которых были ему неизвестны, Саннаэтель очень удивился. Вероятно, Лорд Даххарст сразу понял, что мы брат и сестра, поскольку мгновенно, воспользовавшись моментом, обратился к ректору: «Представьте нас». Тот недовольно скривился, но просьбу выполнил: «Саннаэтель Эллентиэль Корвэлль, Ализе Эллентиэль Корвэлль». «Эллентиэль» – это имя нашего отца, «Корвэлль» – королевская фамилия, – пояснила Ализе. – Мы носили ее, потому что она принадлежала отцу, но нас лишили всех приставок, означающих род и титулы. Впрочем, Даххарста это не ввело в заблуждение. «Дети мятежного принца», – неожиданно протянул он. При этих словах ректор чуть не грохнулся в обморок от страха, и быстро пролепетав: «Лорд Даххарст», схватил своего племянника за руку и утащил прочь. Мы остались втроем. Отношение Даххарста неуловимо изменилось, совершенно исчезла фамильярность, которая до этого нет-нет, да и проскакивала. Он был учтив, вежлив, внимателен и даже заботлив. А мы с братом во все глаза смотрели на него. Впервые кто-то что-то говорил о нашем отце, тем более, с нотками уважения и восхищения в голосе.
– Лорд Даххарст знал вашего отца? – уточнил Ранхгарт.
– Ну, прямо он об этом не говорил, но мы с Саннаэтелем так решили. И это также было одной из причин, по которой я согласилась на замужество. С этого дня Даххарст стал ухаживать за мной.
– Только не говори, – перебил Ранхгарт, – что его ухаживания были тебе неприятны. Лорд Даххарст, если хотел, мог покорить своим обхождением любую, даже самую недоступную женщину. Так, во всяком случае, у нас говорят, – тут же, добавил он.
– Знаешь, Ранхгарт, дни его ухаживаний промелькнули так быстро. И запомнились каким-то шквальным напором, – грустно объяснила Ализе. – Не успела я прийти в себя от букета цветов, в котором каждый живой цветок был инкрустирован драгоценными камнями или перевит нитками жемчуга, как он уже не только сделал мне предложение, но и устроил званый вечер в честь нашей помолвки. На помолвку были приглашены самые влиятельных особы нашего королевства. Кстати, на этом ужине произошел один очень важный разговор, касающийся меня, я его услышала случайно.
– Сначала расскажи, как Даххарст сделал тебе предложение, – попросил Ранхгарт.
– Даххарст просил моей руки у Саннаэтеля, поскольку тот был моим единственным совершеннолетним родственником мужского пола. Он неожиданно поставил брата перед этим фактом. Разумеется, и Саннаэтель, и я очень растерялись. Брат первым пришел в себя и твердо ему заявил, что такой важный вопрос так быстро нельзя решать, что нам надо обдумать это предложение как следует, прежде чем его принять. Но Лорду Даххарсту такой ответ не понравился, и он использовал все свое красноречие, чтобы заставить нас немедленно согласиться на его предложение.
– И что же он приводил в качестве аргументов? – не скрывая любопытства, спросил Ранхгарт.
– Главное – наш страх. Он уверял нас, что в нашем королевстве нас никогда не оставят в покое, что всегда мы будем находиться под пристальным вниманием. А потом меня принудят выйти замуж за того, кого выберет мне в мужья король. А Саннаэтеля ушлют, куда подальше нести службу на благо королевства.
– Знаешь, а Даххарст был прав, такое развитие событий было вполне реальным.
– Мы тоже так решили… и я дала согласие на этот брак.
