Текст книги "Тайна постоялого двора «Нью-Инн»"

Автор книги: Р. Остин Фримен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава IX. Таинственный дом

В половине девятого утра следующего дня мы ехали по набережной Альберта под мелодичное позвякивание конского колокольчика. Торндайк, похоже, был в приподнятом настроении, хотя его утренняя трубка во рту препятствовала живой беседе. Он на всякий случай при выходе положил мои записи в карман и раз или два вынимал их из кармана и просматривал без комментариев. Редкие замечания, которые он произнес за всю дорогу, свидетельствовали о том, что его мысли были заняты другими делами.

Прибыв на станцию Воксхолл, мы вышли из экипажа и сразу же направились к мосту, перекинутому через верхнюю часть Кеннингтон-Лейн недалеко от пересечения с Харлифорд-Роуд.

– Здесь наша отправная точка, – сказал Торндайк, – от этого места до дома около трехсот ярдов. Скажем, четыреста двадцать шагов и примерно через двести шагов мы должны достичь нашего участка с новым покрытием из щебня. Ну что, вы готовы?

Мы начали движение в хорошем темпе, вышагивая, как военные на плацу. Когда отсчитали сто девяносто четвертый шаг, я заметил, что Торндайк кивнул в сторону проезжей части. Там начинался участок с более светлым щебнем, да и сама поверхность выглядела более ровно, что означало, что эта часть была вымощена заново совсем недавно.

Отсчитав четыреста двадцать шагов, мы остановились, и с триумфальной улыбкой Торндайк повернулся ко мне:

– Неплохая точность, Джервис, – сказал он, – где-то здесь должен быть дом, если я не сильно ошибаюсь. Здесь нет ни одного другого дома или частной дороги.

Он указал на узкий поворот в дюжине ярдов впереди, очевидно, вход в дом или двор, закрытый парой массивных деревянных ворот.

– Да, – ответил я, – нет никаких сомнений, что это то самое место. Боже правый! – добавил я, когда мы приблизились. – Птички упорхнули! Видите?

Я указал на приколоченную к воротам доску с надписью «Сдается».

– Вот новое и поразительное, но не совсем неожиданное развитие событий, – сказал Торндайк, когда мы стояли и смотрели на объявление.

Оно гласило:

Помещения, включая конюшню и мастерские, сдаются в аренду. Обращаться к братьям Райбоди, агентам и оценщикам домов, Верхний Кеннингтон-Лейн.

– Вопрос в том, стоит ли нам навести справки у агента, – продолжил Торндайк, – или лучше взять ключи и осмотреть дом изнутри? Я склонен сделать и то и другое, причем сначала последнее, если господа Райбоди доверят нам ключи.

Мы направились вверх по дороге, чтобы найти указанный адрес. Войдя в контору, Торндайк изложил свою просьбу, чем вызвал удивление клерка, ведь Торндайк был не похож на человека, могущего интересоваться конюшнями или мастерскими. Однако трудностей не возникло, клерк взял ключи из связки, висевшей на крючке.

– Полагаю, вы найдете это место в довольно грязном и запущенном состоянии, – заметил он, – в доме еще не наводили порядок. Все осталось так, как было, когда маклеры забирали мебель.

– Значит, возникли проблемы с последним арендатором? – спросил Торндайк.

– О, нет. Ему неожиданно пришлось уехать по делам в Германию.

– Надеюсь, он заплатил за квартиру, – сказал Торндайк.

– О, да. Я бы сказал, что мистер Вайс, так его звали, был человеком состоятельным. Похоже, у него было много денег, хотя он всегда платил наличными. Не думаю, что у него был банковский счет в этой стране. Он пробыл здесь не более шести или семи месяцев, и я полагаю, что у него было мало знакомых в Англии, так как он заплатил нам депозит наличными из-за отсутствия рекомендаций.

– Кажется, вы сказали, что его фамилия Вайс. Это случайно не мистер Г. Вайс?

– Думаю, что да. Минуту, – он открыл ящик и просмотрел то, что выглядело как книга с бланками квитанций, – да, точно, Г. Вайс. Вы его знаете, сэр?

– Я знал мистера Г. Вайса несколько лет назад. Он приехал из Бремена, если память мне не изменяет.

– Этот мистер Вайс уехал в Гамбург, – заметил клерк.

– А, – произнес Торндайк, – возможно это другой человек. Мой знакомый был светловолосым джентльменом с бородой и выразительным красным носом, еще он носил очки.

– Это он и есть. Вы совершенно точно его описали, – сказал клерк, которого это описание вполне удовлетворило.

– Боже мой, – удивился Торндайк, – как тесен мир. У вас случайно не сохранился его адрес в Гамбурге?

– Нет, – ответил клерк, – видите ли, дела с ним были закончены, аренда оплачена, хотя дом еще не сдан новому хозяину. Ключ от входной двери все еще у экономки господина Вайса. Она уезжает в Гамбург только через неделю или около того, а пока она каждый день приходит проверять почту.

– Действительно, – задумчиво произнес Торндайк, – интересно, у него все та же экономка?

– Эта дама – немка, – пояснил клерк, – с необычным именем, от которого сводит челюсть. Звучит как «Шаллибанг».

– Шаллибаум. Это та самая дама. Красивая женщина, почти без бровей и с выраженным косоглазием.

– Это очень любопытно, сэр, – сказал клерк, – имя вы назвали совершенно верно, она светловолосая, у женщины удивительно тонкие брови, я вспомнил сразу, как вы упомянули об этом. Но это не может быть один и тот же человек. Я видел ее всего несколько раз, и то всего на минуту или около того, но я совершенно уверен, что у нее не было косоглазия. Так что, видите, сэр, это другая дама. Можно покрасить волосы, надеть парик, накрасить лицо, но косоглазие трудно скрыть.

– Думаю, вы правы, – с улыбкой заметил Торндайк, – разве что кто-нибудь изобретет регулируемый стеклянный глаз. Это ключи от дома?

– Да, сэр. Большой от калитки в главных воротах, другой ключ от боковой двери. Ключ от парадной двери у миссис Шаллибанг.

– Спасибо, – сказал Торндайк.

Он взял ключи, к которым была прикреплена деревянная бирка, и мы пошли обратно к таинственному дому, обсуждая на ходу заявления клерка.

– Очень общительный молодой джентльмен, – заметил Торндайк, – похоже, он был очень рад разбавить монотонность конторской работы небольшой беседой. И я был очень поговорить с ним.

– В любом случае, ему было особо нечего рассказать, – сказал я.

Торндайк удивленно посмотрел на меня.

– Не знаю, Джервис, что вы ожидали? Что случайные незнакомцы представят вам готовые доказательства, полностью разложенными по полочкам, со всеми выводами и следствиями? Мне показалось, что беседа с этим молодым человеком была весьма познавательна.

– Разве он сказал что-то полезное? – спросил я.

– Ну что вы, Джервис, – запротестовал Торндайк, – как вы можете так говорить? Тем не менее, я упомяну несколько моментов. Мы узнали, что шесть или семь месяцев назад мистер Вайс спустился с небес на Кеннингтон-Лейн, затем поднялся опять на облака. Это полезная информация. Затем мы узнали, что миссис Шаллибаум осталась в Англии. Это было бы незначительным моментом, если бы не тот интересный факт, который из него следует.

– Какой?

– Я должен оставить вас анализировать факты на досуге, но вы наверняка заметили очевидную причину, по которой миссис Шаллибаум осталась здесь. Она занята тем, что заделывает зияющую дыру в их броне. Кто-то из них имел неосторожность дать адрес какому-то корреспонденту, вероятно, иностранному. Теперь, они явно не хотят оставлять следов и не могут сообщить свой новый адрес на почте, чтобы пересылать свои письма. С другой стороны, оставленное в ящике письмо может установить такую связь, которая при желании позволит обнаружить преступников. Более того, письмо может быть такого рода, что они не хотели бы, чтобы оно попало в чужие руки. Они бы не дали этот адрес, разве что возникли особые обстоятельства.

– Да, конечно, если они сняли этот дом только для того, чтобы совершить в нём преступление.

– Именно. И еще один момент, на который вы, возможно, обратили внимание, слушая рассказ молодого клерка.

– Какой?

– Женщина может контролировать свое косоглазие и это, безусловно, ценная способность, учитывая что она хочет остаться неузнанной.

– Да, я это заметил. Парень был убежден, что с глазами у экономки все в порядке.

– Наличие расходящегося косоглазия, думаю, очень запоминающаяся особенность. Но вот мы и пришли.

Торндайк вставил ключ в калитку больших ворот, а после того как мы оказались на крытой дороге, мой друг запер их.

– Почему вы нас заперли ключом? – спросил я, увидев, что на калитке есть задвижка.

– Потому что, – ответил он, – если мы услышим, что здесь кто-то ещё, мы будем знать, кто это. Ключ есть только у одного человека, кроме нас.

Его ответ несколько удивил меня. Я остановился и посмотрел на него.

– Это разумно. Я об этом не подумал. Экономка может прийти в дом, пока мы здесь или она может быть в доме в данный момент.

– Надеюсь, что нет. Мы не хотим, чтобы мистер Вайс был настороже, ведь, как я понимаю, он довольно бдительный джентльмен. Если эта женщина придет, нам лучше держаться подальше от ее глаз. Думаю, сначала мы просто осмотрим дом. Если экономка появится, пока мы здесь, она может задержаться, чтобы показать нам дом и присмотреть за нами. Так что конюшни мы оставим напоследок.

Мы прошли по коридору к боковой двери, в которую меня впускала миссис Шаллибаум во время моих предыдущих визитов. Торндайк вставил ключ в замочную скважину и, как только мы оказались внутри, закрыл дверь и быстро прошел в холл, куда я последовал за ним. Он направился прямо к входной двери, где, поддев защелку замка, стал внимательно изучать почтовый ящик. Это был массивный деревянный ящик с прочным замком и проволочной решеткой, через которую можно было видеть содержимое.

– Нам повезло, Джервис, – заметил Торндайк, – мы оказались тут в нужное время. В ящике лежит письмо.

– Ну, – сказал я, – мы не можем его достать, а если бы и могли, это вряд ли было бы оправдано.

– Не знаю, – ответил он, – готов ли я согласиться с любым из этих предложений. Но я бы не стал читать чужое письмо, даже если этот человек окажется убийцей. Возможно, мы сможем получить нужную нам информацию с внешней стороны конверта.

Торндайк достал из кармана маленькую электрическую лампу с выпуклой линзой и, нажав на кнопку, направил луч света через решетку. Письмо лежало на дне ящика лицевой стороной вверх так, что адрес было легко прочитать.

– «Герру доктору Г. Вайсу», – прочитал Торндайк вслух, – немецкая марка, почтовый штемпель, по-видимому, Дармштадт. Вы заметили, что «герру доктору» напечатано, а остальное написано от руки. Что вы думаете об этом?

– Я не знаю. Как вы думаете, он действительно медик?

– Возможно, нам лучше закончить наше расследование, пока нас не прервали, а уже потом обсудить все факты. Имя отправителя может быть на конверте с обратной стороны. Если нет, нам придется взломать замок и достать письмо. У вас есть при себе зонд?

– Да! Я всегда по привычке ношу с собой карманный футляр с инструментами.

Достав из кармана маленькую коробочку, я извлек разобранный зонд из толстой серебряной проволоки, соединил его части и передал готовый инструмент Торндайку. Он пропустил тонкий стержень через решетку и ловко перевернул письмо.

– Ха! – воскликнул он с глубоким удовлетворением, когда свет упал на оборотную сторону конверта. – Мы избавлены от необходимости кражи или, скорее, несанкционированного взлома. Имя отправителя: «Иоганн Шницлер, Дармштадт». Это все, что нам, собственно, нужно. Остальное сделает при необходимости немецкая полиция.

Он вернул мне зонд, положил в карман фонарик, отпустил защелку замка на двери и двинулся по темному, пахнущему затхлостью коридору.

– Вам случайно не известно имя Иоганна Шницлера? – спросил он.

Я ответил, что не помню, чтобы когда-либо слышал это имя раньше.

– Я тоже, – сказал он, – но, думаю, мы можем предположить сферу его занятий. Как вы видели, на конверте было напечатано: «герру доктору», остальная же часть адреса была написана от руки. Из этого можно сделать вывод, что отправитель – человек, который обычно адресует письма медикам, а поскольку стиль конверта и напечатанной надписи – коммерческий, мы можем предположить, что он занимается какой-то торговлей. Итак, что же это за торговля?

– Он может быть изготовителем инструментов или лекарств. Более вероятно последнее, так как в Германии развита фармацевтическая и химическая промышленность, а мистер Вайс, похоже, предпочитал инструментам лекарства.

– Да, я думаю, вы правы. Но мы поищем информацию о нем, когда вернемся домой. А сейчас нам лучше взглянуть на спальню, если вы помните, где была эта комната.

– Она была на втором этаже, – сказал я, – и дверь, через которую я входил, находилась у самого начала лестничной площадки.

Мы поднялись на два пролета, и я остановился.

– Это та самая дверь, – сказал я и уже собирался повернуть ручку, как Торндайк схватил меня за руку.

– Минутку, Джервис, – сказал он, – что вы думаете об этом?

Он указал на место в нижней части двери, где присмотревшись можно было различить четыре просверленных отверстия. Они были аккуратно заполнены шпаклевкой и заткнуты деревянными сучками, так что почти сливались с цветом лакированного дерева, и их почти не было видно.

– Очевидно, – предположил я, – здесь была задвижка, хотя это место кажется странным для ее крепления.

– Вовсе нет. Если вы посмотрите вверх, то увидите, что в верхней части двери раньше была еще одна задвижка, а поскольку обычный замок находится посередине, то вход и выход запирался очень надёжно. Но, есть еще кое-что, что сразу бросается в глаза. Во-первых, вы заметили, что засовы были установлены совсем недавно, так как под ними старая краска. Затем их сняли, потому что тот, кто их ставил, посчитал, что их наличие будет слишком заметным, а отверстия просто замаскировал, чтобы они не бросались в глаза. Кроме того, они находятся на внешней стороне двери спальни, а это странно. Что касается размеров задвижек, то они были длинные и толстые.

– Да, – заметил я, – судя по расположению отверстий, очевидно что засовы были длинными, но как вы определили толщину?

– По размеру ответных отверстий в косяке двери, – сказал Торндайк, – эти отверстия были очень тщательно заполнены шпаклевкой. Вы можете видеть их диаметр – засов явно не похож на те, которые устанавливают на обычной комнатной двери. Позвольте мне показать вам.

Он посветил фонариком в темный угол, и я смог отчетливо увидеть зловеще большие отверстия для засовов, а также отметить удивительную аккуратность, с которой они были замаскированы.

– Там была вторая дверь, – вспомнил я, – давайте посмотрим, стояли ли на ней дополнительные запоры.

Мы прошли через пустую комнату. Шагая по голым доскам пола, мы пробудили мрачное эхо и распахнули вторую дверь. Сверху и снизу похожие группы отверстий показывали, что она тоже была оснащена надежными запорами.

Торндайк отвернулся от двери, слегка нахмурившись:

– Если бы у нас и были какие-то сомнения относительно того, что происходило в этом доме, то следов от этих запоров хватило бы, чтобы их развеять.

– Они могли быть установлены там до приезда Вайса, – предположил я, – ведь, он приехал всего семь месяцев назад, а на отверстиях нет даты.

– Это совершенно верно. Но когда вы сложите все факты – ликвидация засовов, тщательность маскировки их следов и то, что они были необходимы для совершения преступления, которое, как мы уверены, было здесь совершено, не оставляют другого толкования.

– Но, – возразил я, – если мой пациент был заперт, разве он не мог разбить окно и позвать на помощь?

– Окно выходит во двор, как вы видите. Думаю, что оно тоже было заперто.

Торндайк вытащил массивные старомодные ставни из специальной ниши и закрыл ими окна.

– Да, теперь все понятно.

Он указал на четыре группы отверстий для винтов по углам ставен и, снова взяв фонарик, внимательно осмотрел внутренности углублений, в которые складывались ставни.

– Характер крепления совершенно очевиден, – сказал он, – железный прут проходил прямо поперек сверху и снизу и был закреплен скобой и висячим замком. Вы можете видеть след, который брусок оставил в нише, когда ставни сложены. При использовании этих предосторожностей эта комната для заключенного, не имеющего в своём распоряжении каких-либо инструментов, была так же надежна, как камера в Ньюгейтской тюрьме.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Я думаю, что если бы мистер Вайс увидел наши лица, то он бы предпочел поискать какое-нибудь убежище еще более отдаленное, чем Гамбург.

– Это было дьявольское преступление, Джервис, – сказал Торндайк зловеще тихим голосом, – гнусное, бессердечное и хладнокровное. Конечно, оно могло потерпеть фиаско. Мистер Грейвс может быть жив даже сейчас. Я почту своим важнейшим долгом выяснить, так это или нет. А если нет, я возьму на себя священную обязанность найти человека, который обрек его на смерть.

Я с благоговением смотрел на Торндайка. В спокойном, лишенном эмоций голосе, в невозмутимых манерах и каменном спокойствии лица было что-то более внушительное, более роковое, чем в самых яростных угрозах или самых страстных обличениях. Мне показалось, что в этих мягко произнесенных словах прозвучала неизбежность возмездия беглому злодею.

Он отвернулся от окна и обвел взглядом пустую комнату. Казалось, что находка засовов на ставнях была единственным, что мы могли здесь узнать.

– Как жаль, – заметил я, – что мы не смогли осмотреться, пока они не вынесли мебель. Мы могли бы найти ключ к разгадке личности злодея.

– Да, – ответил Торндайк, – боюсь, здесь не так много информации. Я вижу, они подмели с пола весь мелкий мусор и затолкали его под каминную решетку. Мы исследуем его, поскольку, похоже, тут больше ничего нет, а потом осмотрим другие комнаты.

Тростью он разгреб небольшую кучу мусора и разложил ее на полу. Выглядело это, конечно, не слишком привлекательно. Торндайк методично перебирал ее, внимательно изучая каждый предмет, вплоть до счетов местных торговцев и пустых бумажных пакетов, а затем откладывал изученное в сторону. Еще один взмах трости разбросал объемные массы скомканной бумаги и привлек внимание к предмету, который он с нетерпением поднял. Это были очки, на которые, очевидно, наступили – боковая дужка была вывернута и погнута, а стекло разлетелось на части.

– Это должно дать нам подсказку, – сказал он, – вероятно, очки принадлежал либо Вайсу, либо Грейвсу, поскольку миссис Шаллибаум, очевидно, не носила очков. Давайте посмотрим, сможем ли мы найти недостающие части.

Мы оба осторожно пошарили палками среди мусора, убрав многочисленные клочки скомканной бумаги. Наши поиски были вознаграждены находкой второго стекла очков, оно было сильно треснуто, но не разбито. Я также подобрал две маленькие палочки, на которые Торндайк обратил особое внимание, прежде чем положить их на каминную полку.

– Мы рассмотрим их позже, – сказал он, – давайте сначала закончим с очками. Вы видите, что левое стекло представляет собой вогнутую цилиндрическую линзу. Мы можем определить это по оставшимся фрагментам и измерить кривизну, когда принесем их домой, хотя это будет проще, если мы сможем собрать еще несколько фрагментов и склеить их вместе. Правый глаз – обычное стекло, это совершенно очевидно. Значит, они принадлежали вашему пациенту, Джервис. Вы рассказывали, что волнообразно колеблющаяся радужка была на правом глазу?

– Да, – ответил я. – Это, без сомнения, его очки.

– Необычная оправа, – продолжил он, – если бы они были сделаны в этой стране, мы могли бы узнать их изготовителя. Необходимо собрать как можно больше осколков стекла.

Повторно исследовав мусор, мы, в конце концов, нашли семь или восемь маленьких осколков от разбитых очков, которые Торндайк разложил на каминной полке рядом с маленькими палочками.

– Кстати, Торндайк, – сказал я, взяв их в руки, чтобы рассмотреть заново, – что это за штуки? Для чего они?

Он несколько мгновений задумчиво смотрел на них, а затем ответил:

– Мне бы не хотелось это объяснять. Попробуйте выяснить это сами, и результат вас очень порадует. В данных обстоятельствах эти маленькие палочки наводят на определенные размышления. Обратите внимание на их особенности. Обе представляют собой кусочки гладкого, крепкого тростника. Длинная тонкая палочка в шесть дюймов, а вторая – длиной всего три дюйма, но она толще. На конце длинной части приклеен маленький клочок красной бумаги, очевидно, это часть какой-то этикетки. Другой конец палочки отломан. У короткой внутренняя полость была искусственно увеличена, чтобы была возможность вставить в нее первую палочку. Внимательно запишите все это, и попытайтесь понять, что это значит и для чего это может быть использовано. Выяснив это, вы узнаете нечто важное об этом деле. А теперь продолжим наше расследование. Вот еще один предмет, наводящий на размышления.

Он поднял маленькую бутылочку с широким горлышком.

– Обратите внимание на наклейку, – продолжил Торндайк, поднеся находку к моему лицу, – на этикетке написано: «Фокс, Рассел-стрит, Ковент-Гарден».

– Я не знаю мистера Фокса.

– Тогда я сообщу вам, что он продает все необходимое для грима – театрального или любого другого и оставлю вас размышлять о том, какое отношение эта бутылочка имеет к нашему нынешнему расследованию. Похоже, что в этом мусоре больше нет ничего интересного, кроме, пожалуй, этого болта, который, как вы заметили, примерно такого же размера, как те, которыми были прикручены запоры на дверях. Я не думаю, что стоит вкручивать его в какие-либо отверстия, это не даст нам никакой новой информации.

Торндайк поднялся и смел мусор обратно под решетку. Собрав свои находки с каминной полки, он аккуратно положил очки и осколки стекла в жестяную коробку, которую всегда носил с собой, а более крупные предметы завернул в носовой платок.

– Скудная коллекция, – прокомментировал он, возвращая коробку и платок в карман, – и все же не такая бедная, как я опасался. Возможно, при более тщательном рассмотрении, наши находки смогут рассказать что-то еще. Осмотрим другую комнату?

Мы вышли на лестничную площадку и прошли в переднюю комнату, где, руководствуясь опытом, направились прямо к камину. Но в небольшой куче мусора не было ничего, что могло бы заинтересовать даже пытливый глаз Торндайка. Мы уныло бродили по комнате, заглядывая в пустые шкафы, осматривая пол и углы плинтуса, но не обнаружили ни одного предмета, оставшегося от прежних обитателей. В ходе своих блужданий я остановился у окна и посмотрел вниз на улицу.

– Отойдите от окна, Джервис! – резко окликнул меня Торндайк. – Вы забыли, что миссис Шаллибаум может быть поблизости?

Я действительно совершенно забыл об этом и возразил, что встреча с ней маловероятна.

– Я с вами не согласен, – возразил Торндайк, – мы слышали, что она приходит сюда за письмами. Возможно, она приходит раз в день, а то и чаще. На карту поставлено очень многое, не забывайте, они не могут чувствовать себя в полной безопасности, как им хотелось бы. Вайс, должно быть, видел, как вы смотрите на происходящее, и пережил несколько тревожных минут, думая о том, что вы можете предпринять. В самом деле, мы можем считать, что страх перед вами заставил их покинуть этот дом, и что они очень хотят получить это письмо и обрубить последнюю связь с этим домом.

– Полагаю, вы правы, – согласился я, – и если леди будет проходить мимо, увидит меня у окна и узнает, то она, конечно, почувствует опасность.

Мы поднялись на следующий этаж и обнаружили следы недавнего пребывания только в одной комнате. Чердаки, очевидно, не использовались, а в кухне и комнатах первого этажа не было ничего, что показалось бы Торндайку достойным внимания. Затем мы вышли через боковую дверь и спустились по крытой дорожке во двор с задней стороны. Мастерские были заперты на ржавые висячие замки, которые выглядели так, словно их не трогали месяцами. Конюшни были пусты и немного прибраны, каретный сарай пустовал и не имел следов недавнего использования, за исключением полуоблысевшей щетки для спиц. Мы вернулись по крытому проезду, и я уже собирался закрыть боковую дверь, которую Торндайк оставил приоткрытой, как он остановил меня.

– Мы еще раз осмотрим холл, прежде чем уйдем, – сказал он и, мягко ступая впереди меня, направился к входной двери, затем, достав свой фонарик, направил луч света в почтовый ящик.

– Есть еще письма? – спросил я.

– Еще! – повторил он. – Полюбуйтесь сами.

Я наклонился, заглянул сквозь сетку и ахнул. Ящик был пуст.

Торндайк посмотрел на меня с мрачной улыбкой.

– Я подозреваю, что мы попались, – произнес он.

– Странно, – ответил я, – не было слышно ни звука, может быть, вы слышали, как открывалась или закрывалась дверь?

– Нет, я не слышал никаких звуков, что заставляет меня подозревать – тут была экономка. Она должна была услышать наши голоса и, вероятно, в данный момент внимательно наблюдает за домом. Интересно, видела ли она вас у окна? Но так или иначе, мы должны быть очень осторожны. Не стоит возвращаться прямиком в Темпл и нам лучше разделиться после возвращения ключей. Я понаблюдаю, чтобы убедиться, нет ли за вами слежки. Какие у вас планы на сегодня?

– Если я вам не нужен, я сбегаю в Кенсингтон и зайду пообедать к Хорнби. Я сказал, что зайду к ним, как только у меня будет свободный час или больше.

– Очень хорошо. Так и сделайте, но будьте начеку, если за вами будут следить. Сегодня днем я должен ехать в Гилдфорд. В сложившихся обстоятельствах я не буду возвращаться домой, а пошлю Полтону телеграмму, сяду на поезд в Воксхолле и пересяду на какой-нибудь небольшой станции, где смогу наблюдать за платформой. Будьте как можно осторожнее. Помните, что вы должны избегать слежки, особенно в тех местах, где вас знают, и, прежде всего, раскрытия вашей связи с Кингс-Бенч-Уок, 5А.

Продумав наши ближайшие действия, мы вышли из калитки и, закрыв ее за собой, быстро прошли к дому агентов, где вовремя подоспевший клерк принял ключи. Выйдя из конторы, я в нерешительности остановился, и мы оба осмотрели всю улицу.

– В настоящее время в поле зрения нет ни одного подозрительного человека, – сказал Торндайк, – в какую сторону думаете идти?

– Мне кажется, – ответил я, – лучшим планом будет взять экипаж или омнибус[39]39
  Многоместная повозка, вид городского общественного транспорта в то время.


[Закрыть], чтобы как можно быстрее убраться из этого района. Если я выйду через Рейвенсден-стрит на Кеннингтон-Парк-Роуд, то смогу поймать омнибус, который довезет меня до Мэншн-Хаус, где я смогу пересесть на Кенсингтон. Я поеду сверху, чтобы иметь возможность следить за экипажами, которые могут следовать за мной.

– Да, – сказал Торндайк, – это хороший план. Я провожу вас и прослежу, чтобы не было проблем в начале пути.

Мы бодро зашагали по переулку и через Рейвенсден вышли на Кеннингтон-Парк-Роуд. Омнибус приближался, мы остановились на углу, чтобы подождать его. Несколько человек прошли мимо нас в разных направлениях, но никто, казалось, не обратил на нас особого внимания, хотя мы довольно пристально наблюдали за ними, особенно за женщинами. Затем подполз омнибус. Я вскочил на подножку и взобрался на крышу, где уселся и стал рассматривать вид сзади. Никто больше не сел в него, а в поле зрения не было ни кэба, ни другого транспорта. Я наблюдал за Торндайком, который нес стражу на углу, но не видел никого, кто пытался бы нагнать омнибус. Вскоре мой коллега махнул мне рукой и повернул обратно в сторону Воксхолла, а я, еще раз убедившись, что ни преследующего кэба, ни спешащего пешехода не видно, решил, что наши меры предосторожности были излишними, и устроился поудобнее.