Текст книги "Тайна постоялого двора «Нью-Инн»"

Автор книги: Р. Остин Фримен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Я и есть мистер Полтон, – произнес наш смущенный помощник.

–Мне нужен другой мистер Полтон, – сказал извозчик, не сводя глаз с выдающегося носа собеседника.

– Нет никакого другого мистера Полтона, – раздраженно ответил наш подчиненный, – я тот самый человек, который разговаривал с вами.

– Правда? – недоверчиво спросил мужчина. – Я бы не подумал, но вам лучше знать. Что вам от меня нужно?

– Мы хотим, чтобы вы, – сказал Торндайк, – ответили на несколько вопросов. И первый из них: вы не трезвенник?

Вопрос сопровождался появлением графина, и напряжение, исходящее от извозчика, несколько ослабло.

– Я не фанатик, – добавил он.

– Тогда садитесь и смешайте себе стаканчик грога[52]52
  Ром, разбавленный водой или содовой.


[Закрыть]. Содовая или простая вода?

– Можно и то, и другое, – ответил кэбмен, берясь за графин с деловым видом. – Если вы не возражаете, добавьте соды, у вас лучше получится.

Пока шли эти предварительные приготовления, Полтон бесшумно выскользнул из комнаты. Когда наш посетитель подкрепился глотком необычайно крепкого напитка, допрос начался.

– Вас, кажется, зовут Уилкинс?

– Да, сэр. Меня зовут Сэмюэль Уилкинс.

– Чем вы занимаетесь?

– Это очень трудное занятие, за него не платят так, как оно того заслуживает. Я вожу кэб, сэр, четырехколесный кэб. И это очень неблагодарная работа.

– Вы случайно не помните день с поразительно густым туманом около месяца назад?

– Как я могу забыть этот день! Сэр! Это была среда, четырнадцатое марта. Я запомнил дату, потому что в то утро мой кредитный союз потребовал просроченные взносы.

– Можете рассказать, что произошло с вами между шестью и семью часами вечера того дня?

– Хорошо, сэр, – ответил кэбмен, опустошая стакан, чтобы набраться сил, – перед шестью я стоял у платформы прибытий Большой Северной станции линии Кингс-Кросс, когда увидел джентльмена и даму, выходящих из вагона. Джентльмен посмотрел по сторонам, увидел меня, подошел к кэбу, открыл дверь и помог даме войти. Затем он спросил меня, знаю ли я, где находится «Нью-Инн». И это он спрашивал у меня, человека, который родился и вырос на улице Белой Лошади в Друри-Лэйн! «Садитесь», – говорю я. «Ладно», – говорит он, – езжайте через ворота на Уайч -стрит, как будто он ожидал, что я поеду по Хоутон-стрит и спущусь там по ступенькам. Потом джентльмен уточнил, что ему нужен дом в самом конце улицы, с большой латунной табличкой на углу. Нам потребовалось целых полчаса, чтобы добраться до «Нью-Инн» сквозь туман. Мне даже пришлось сойти и вести лошадь часть пути. Когда я въехал под арку, то увидел, что на часах в домике привратника было полседьмого. Проехав почти до конца постоялого двора я остановился напротив дома, на дверях которого висела большая медная табличка. Это был номер тридцать один. Потом вылез джентльмен и протянул мне пять шиллингов – две полукроны. Затем он помог даме выйти из кэба и они побрели к дверям, и я увидел, как они очень медленно поднимаются по лестнице, прямо как в «Пути Пилигрима» И это было последнее, что я видел.

Торндайк дословно записал показания извозчика вместе со своими вопросами, а затем спросил:

– Вы можете дать нам какое-нибудь описание джентльмена?

– Он выглядел очень респектабельно, – сказал Уилкинс, – еще мне показалось, что он был слегка навеселе, да в такую погоду это и не грех. Но он был полностью в себе, прекрасно знал, сколько стоит поездка в такой туман, намного лучше, чем многие другие. Это был пожилой джентльмен, лет шестидесяти, он носил очки, но похоже, не очень хорошо в них видел. На него было смешно смотреть, сзади он был круглый, как черепаха, а ходил с головой, вытянутой вперед, как гусь.

– Почему вы решили, что он пил?

– Он не шагал ровно, немного покачивался из стороны в сторону. Но он не был пьян, знаете ли, в полном смысле этого слова.

– А леди как выглядела?

– Я не смог толком разглядеть, потому что ее голова была укутана плотной вуалью. Возможно, она была примерно того же возраста, что и джентльмен, но я не могу поклясться в этом. Она тоже казалась немного шатавшейся на каблуках, в общем, они были похожи на слегка подвыпившую пару. Я видел, как они ковыляют по тротуару, а потом вверх по лестнице, держась друг за друга, и пытаясь не споткнуться. Джентльмен все пытался разглядеть дорогу через очки, а женщина сквозь плотную вуаль. А я подумал, как хорошо, что у них был такой надежный кэбмен, как я, и добротный кэб, чтобы доставить их домой в целости и сохранности.

– Как была одета леди?

– Не могу сказать точно, я в этом не разбираюсь. Вся ее голова была замотана в вуаль как пудинг, и еще на ней была маленькая шляпка. Из одежды я запомнил темно-коричневую мантилью с бахромой из бисера и черное платье. Да! Я обратил внимание, что когда она садилась в кэб на вокзале, что ее чулок был похож на гармошку. Вот и все, что я могу вам сказать.

Торндайк записал последний ответ и, прочитав все показания вслух, передал ручку нашему посетителю.

– Если все верно, – сказал он, – я попрошу вас подписаться внизу.

– Вы хотите, чтобы я поклялся под присягой, что все это правда?

– Возможно, нам придется вызвать вас для дачи показаний в суд, – объяснил Торндайк, – тогда вы будете приведены к присяге, кроме того, вам заплатят за присутствие. Пока же я хочу, чтобы вы держались в стороне и никому не говорили о том, что были здесь. Нам нужно провести еще кое-какие расследования, и мы не хотим, чтобы об этом деле пошли какие-то слухи.

– Понятно, сэр, – сказал Уилкинс, старательно выводя свою подпись в конце заявления, – вы не хотите, чтобы другие подсматривали. Можете на меня положиться. Я – могила.

– Спасибо, Уилкинс, – поблагодарил Торндайк, – сколько мы вам должны за хлопоты?

– Я попрошу только плату за проезд сюда, сэр. Вам лучше знать… чего стоит эта информация, а немного денег мне бы не помешало.

Торндайк положил на стол пару монет, при виде которых глаза извозчика заблестели.

– У нас есть ваш адрес, Уилкинс, – сказал он, – если вы нам понадобитесь в качестве свидетеля, мы вам сообщим, а если нет, то через две недели вы получите еще два фунта, если не проболтаетесь об этом небольшом интервью.

Уилкинс радостно подхватил свои трофеи.

– Вы можете мне доверять, сэр! Я буду держать рот на замке, я знаю, в чём моя выгода. Спокойной ночи, господа.

С этими словами он направился к двери и вышел.

– Ну, Джервис, что вы об этом думаете? – спросил Торндайк, когда шаги кэбмена затихли в скрипучем диминуэндо[53]53
  Музыкальный термин, обозначающий постепенное уменьшение силы звука.


[Закрыть].

– Не знаю, что и думать. Эта женщина – новый фактор в деле, и я не знаю, куда её поместить.

– Не совсем новый, – сказал Торндайк, – вы ведь не забыли о тех бусинах, которые мы нашли в спальне Джеффри?

– Нет, не забыл. Но они говорят нам только о том, что какая-то женщина, очевидно, когда-то была в его спальне.

– Но теперь они говорят нам, что конкретная женщина была в его спальне в определенное время, что гораздо более важно.

– Да. Такое впечатление, что она присутствовала при его самоубийстве.

– Очень похоже на это.

– Кстати, вы были правы насчет цвета этих бус, а также насчет их происхождения.

– Что касается их происхождения, это была всего лишь догадка, но она оказалась верной. Хорошо, что мы нашли эти бусины, потому что, как ни мала информация, которую они дают, ее все же достаточно, чтобы продвинуть нас на шаг вперед.

– Каким образом?

– Я имею в виду, что показания кэбмена говорят нам только о том, что эта женщина входила в дом. Бусины говорят нам, что она была в спальне. А это, как вы сами сказали, связывает ее со смертью Джеффри. Не обязательно, конечно. Это всего лишь предположение, но довольно правдоподобное в данных обстоятельствах.

– Несмотря на это, – сказал я, – этот новый факт, как мне кажется, не проясняет загадку, а лишь запутывает её. Показания привратника не оставляют сомнений в том, что Джеффри замышлял самоубийство, а его приготовления явно указывают на то, что он избрал для этого именно ту ночь. Не так ли?

– Безусловно.

– Тогда я не понимаю, к чему здесь эта женщина. Очевидно, что ее присутствие в квартире, и особенно в спальне, по такому случаю и при таких странных и таинственных обстоятельствах, выглядит зловеще, но я все ещё не вижу, каким образом она может быть связана с трагедией. Не исключено, что она не имеет к ней никакого отношения. Вы помните, что Джеффри зашел в домик около восьми часов, чтобы заплатить за квартиру, и некоторое время болтал с привратником. Похоже, что леди уже ушла.

– Да, – согласился Торндайк, – но, с другой стороны, фраза Джеффри по поводу экипажа не совсем согласуется с рассказом, который мы только что услышали от Уилкинса. Это, как и весь рассказ Уилкинса, наводит на мысль о желании скрыть визит дамы в его покои.

– Вы уже догадались, кто эта женщина? – спросил я.

– Пока нет. Есть у меня определённые подозрения, но для раскрытия ее личности мне необходимы еще кое-какие факты.

– Ваши подозрения основаны на чем-то новом, что вы обнаружили, или они вытекают из того, что мне известно?

– Мне кажется, Джервис, что в ваших руках есть практически все, что известно мне, за исключением одного момента, который я превратил из сильного подозрения в уверенность при помощи некоторого расследования. Но вы вполне можете догадаться кем была эта дама.

– Но в деле вообще не упоминалась женщина.

– Нет, но тем не менее я думаю, что вы сможете назвать имя этой дамы.

– Смогу ли я? Начинаю подозревать, что я не создан для медико-юридической практики, поскольку не вижу ни малейшего проблеска.

Торндайк доброжелательно улыбнулся.

– Не отчаивайтесь, Джервис, – сказал он, – полагаю, что когда вы только начали обход первых пациентов, вы сомневались в том, что созданы для медицинской практики. Со мной было то же самое. Для особой работы нужны особые знания и приобретенный навык их использования. Что может сделать студент второго курса с маленькой грудной аневризмой? Он знает анатомию грудной клетки, начинает разбираться в нормальных сердечных шумах и зоне сердечной тупости[54]54
  В медицине – участок стенки грудной клетки, на котором при перкуссии по притуплению звука определяют область сердца.


[Закрыть], но он еще не может связать свои знания воедино. Затем приходит опытный врач и, возможно, ставит полный диагноз без всякого обследования, просто услышав, как пациент говорит или кашляет. Он располагает теми же фактами, что и студент, но он приобрел навык мгновенно анализировать и связывать симптомы с определенной болезнью. Это вопрос опыта. И, благодаря своей предыдущей подготовке, вы скоро приобретете этот навык. Старайтесь наблюдать за всем. Пусть ничто не ускользает от вас. И постоянно пытайтесь найти какую-то связь между фактами и событиями, которые кажутся не связанными. Это мой вам совет, и на этом мы пока отложим дело Блэкмора и будем считать наш день законченным.

Глава XIV. Торндайк закладывает бомбу

Как мне показалось, предоставленная мистером Сэмюэлем Уилкинсом информация, вместо того, чтобы рассеять тайну, покрывавшую дело Блэкмора, лишь сгустила её. Новая загадка, которую предложил решить Торндайк, была сложнее всех остальных. Мне необходимо узнать, кто эта загадочная женщина. Но как я мог это сделать? В связи с этим делом не упоминалась ни одна женщина, кроме сестры покойного – миссис Уилсон. Новое действующее лицо появилось внезапно из ниоткуда и тут же бесследно исчезло, оставив лишь несколько бусин, которые мы подобрали в комнате Джеффри.

Не было ни малейшей ясности и в том, какую роль она сыграла в трагедии, если вообще сыграла. Факты так же ясно указывали на самоубийство, как и до ее появления. Все приготовления, которые Джеффри сделал в тот день, явно отвергают любую мысль о нечестной игре. И все же присутствие женщины в спальне в то время, её скрытное появление и меры предосторожности, принятые ею, чтобы не быть узнанной, наводили на мысль о каком-то соучастии в последовавшем страшном событии.

Но какое соучастие возможно в случае самоубийства? Женщина могла снабдить его шприцем и ядом, но для этого ей вовсе не обязательно было приходить в его дом. У меня пронеслись смутные мысли о внушении и гипнозе, но эти объяснения не подходили к данному случаю, а самоубийство под гипнозом выглядит не очень убедительно для медицинского ума. Затем я подумал о шантаже в связи с каким-то грязным секретом, но и это было маловероятное предположение, учитывая возраст и характер Джеффри.

И все эти предположения не могли пролить ни малейшего света на личность женщины.

Прошло почти два дня, в течение которых Торндайк больше не упоминал об этом деле. Большую часть времени его не было дома – чем он занимался, я понятия не имел. Более необычным было то, что Полтон покинул лабораторию и проводил много времени вне дома. Я предположил, что он воспользовался возможностью оставить меня за старшего, но смутно догадывался, что, скорее всего, он помогает Торндайку в расследованиях, как это было в случае с Сэмюэлем Уилкинсом.

Вечером второго дня Торндайк вернулся домой в явно хорошем расположении духа и его действия вызвали мое любопытство. Он подошел к шкафу и взял оттуда коробку с индийскими трихинопольскими[55]55
  Особый вид сигар, производимый в Индии.


[Закрыть] сигарами. Теперь эти сигары были единственным развлечением Торндайка, которым он пользовался только в редких и особо торжественных случаях, – добившись важного результата или решив необычайно сложную проблему. Поэтому я наблюдал за ним с живым интересом.

– Жаль, что Тричи[56]56
  Короткое название трихинопольских индийских сигар.


[Закрыть] – такой ядовитый зверь, – заметил Торндайк, взяв в руки одну из сигар и осторожно понюхав ее, – для заядлого курильщика нет другой такой сигары, как эта.

Он положил сигару обратно в коробку.

– Думаю, я угощусь одной после ужина, чтобы отметить это событие, – продолжил он.

– Какое событие? – полюбопытствовал я.

– Завершение дела Блэкмора. Я как раз собираюсь написать Марчмонту, чтобы он опротестовал завещание.

– Вы хотите сказать, что все-таки обнаружили изъян в завещании?

– Изъян! – воскликнул Торндайк, – мой дорогой Джервис, второе завещание – подделка.

Я уставился на него в изумлении, потому что его утверждение звучало как полный нонсенс.

– Но это невозможно, Торндайк, – запротестовал я, – свидетели не только узнали свои собственные подписи и жирные следы пальцев маляра, но и прочитали завещание, запомнив его содержание.

– Да, это интересная особенность дела. Это очень изящная комбинация и я дам вам последний шанс решить ее. Завтра вечером мы должны дать полное объяснение, так что у вас есть еще двадцать четыре часа, чтобы все обдумать. А пока я приглашаю вас на обед в свой клуб. Думаю, там мы будем в полной безопасности от миссис Шаллибаум.

Он сел за стол и написал короткое письмо, поставил на нем печать, указал адрес и направился к выходу.

– Пойдемте, – сказал он, – в «чертог, веселья полный, и залы, залитые светом»[57]57
  Строка из романа Чарльза Диккенса «Наш общий друг».


[Закрыть]. Мы заложим бомбу в почтовый ящик на Флит-стрит. Хотел бы я быть в кабинете Марчмонта, когда она взорвется.

– Я ожидаю, если уж на то пошло, – заметил я, – что взрывная волна дойдёт и до нас.

– Я тоже так думаю, – ответил Торндайк, – и это напомнило мне, что завтра меня не будет весь день, так что, если появится Марчмонт, вы должны сделать все возможное, чтобы убедить его придти после ужина и привести Стивена Блэкмора. Я очень хочу, чтобы Стивен был здесь, поскольку он сможет дать нам дополнительную информацию и подтвердить некоторые факты.

Я пообещал применить к мистеру Марчмонту все свои силы убеждения. Изнемогая от любопытства, мне не терпелось услышать от Торндайка его объяснение невероятного вывода, к которому он пришёл – но, увы, в течение всего вечера я не смог побудить своего коллегу вновь затронуть эту тему.

Наши предположения относительно мистера Марчмонта полностью оправдались. На следующее утро не прошло и часа после ухода Торндайка из дома, как в дверь постучали чуть настойчивее, чем обычно. Открыв дверь, я обнаружил адвоката в компании с пожилым джентльменом. Мистер Марчмонт выглядел немного не в духе, а его собеседник, очевидно, находился в состоянии крайнего раздражения.

– Как поживаете, доктор Джервис? – спросил Марчмонт, входя в дом, – ваш друг, я полагаю, пока не пришел?

– Нет, и он не вернется до вечера.

– Хм… Мне очень жаль. Мы бы хотели его видеть. Это мой партнер, мистер Уинвуд.

Пожилой джентльмен чопорно поклонился, и Марчмонт продолжил:

– Мы получили письмо от доктора Торндайка, и это, я могу сказать, довольно любопытное письмо, точнее, необычное.

– Это письмо сумасшедшего! – прорычал мистер Уинвуд.

– Нет, нет! Уинвуд, ничего подобного. Держите себя в руках, умоляю вас. Но, действительно, письмо не очень понятное. Оно касается завещания покойного Джеффри Блэкмора, – вы же знакомы с основными фактами этого дела, но оно полностью им противоречит.

– Вот оно, письмо, – воскликнул мистер Уинвуд, доставая документ из бумажника и бросая его на стол, – если вы знакомы с делом, сэр, просто прочтите его и скажите, что думаете вы.

Я взял письмо и прочитал вслух:

О деле покойного ДЖЕФФРИ БЛЭКМОРА

УВАЖАЕМЫЙ МИСТЕР МАРЧМОНТ,

Я изучил дело с особой тщательностью и теперь не сомневаюсь, что второе завещание – подделка. Уголовное преследование, я думаю, будет неизбежным, но тем временем было бы разумно подать протест.

Если бы вы могли заглянуть ко мне в кабинет завтра вечером, мы могли бы обсудить это дело. И я буду рад, если вы пригласите мистера Стивена Блэкмора, чьё личное знакомство с событиями и заинтересованными сторонами поможет нам прояснить некоторые детали.

Искренне Ваш, ДЖОН ИВЛИН ТОРНДАЙК.

– Ну! – воскликнул мистер Уинвуд, свирепо глядя на меня, – что вы думаете о мнении ученого адвоката?

– Я знаю, что Торндайк писал вам, но должен откровенно признаться, что пока ничем не могу вам помочь. Последовали ли вы его совету?

– Конечно, нет! –яростно воскликнул юрист, – неужели вы полагаете, что мы хотим выставить себя на посмешище в суде? Это невозможно, категорически невозможно!

– Вы же знаете, – сказал я резковато, поскольку меня начали раздражать манеры мистера Уинвуда, – что иначе Торндайк не написал бы это письмо. Вывод мне кажется таким же невероятным, как и вам, но я полностью доверяю Торндайку. Если он говорит, что завещание – подделка, я не сомневаюсь, что это подделка.

– Но как, черт возьми, это может быть? – прорычал Уинвуд, – вы же знаете обстоятельства, при которых было составлено завещание.

– Да, но и Торндайк тоже знает. А он не из тех, кто пренебрегает важными фактами. Со мной спорить бесполезно. Я и сам не знаю, что думать об этом деле. Вам лучше прийти сегодня вечером и обсудить его с ним, как он и предлагает.

– Это очень неудобно, – проворчал мистер Уинвуд, – нам придется обедать в городе.

– Да, но у нас нет другого выхода, – поддержал меня Марчмонт. – Как говорит доктор Джервис, мы должны признать, что у Торндайка действительно есть серьёзные основания для своего заявления. Он не делает элементарных ошибок. И, конечно, если то, что он говорит – верно, положение мистера Стивена полностью меняется.

– Ну да, – воскликнул Уинвуд, – он думает, что нашел горшок с золотом. Тем не менее, я согласен, что объяснение стоит выслушать.

– Вы не должны обращать внимания на Уинвуда, – сказал Марчмонт извиняющимся тоном, – он старый остряк, любящий просторечные выражения, но он не желает ничего плохого.

Это заявление Уинвуд встретил протяжным рыком, который можно было трактовать и как согласие, и как возражение.

– Тогда мы будем ждать вас, – произнес я, – около восьми вечера. Постарайтесь взять с собой мистера Стивена.

– Хорошо, – ответил Марчмонт, – думаю, мы можем обещать, что он приедет с нами. Я послал ему телеграмму с просьбой приехать.

С этим два адвоката удалились, оставив меня размышлять над поразительным заявлением моего коллеги, что я и сделал, к вящему ущербу для других занятий. В том, что Торндайк сможет обосновать высказанное им мнение, я нисколько не сомневался, но все же нельзя было отрицать, что его предложение было, как выразился бы Дик Свивеллер, «сшибающим с ног».

Когда Торндайк вернулся, я сообщил ему о визите двух наших друзей и поведал ему об их эмоциональной реакции на его письмо. Торндайк выслушал меня с улыбкой.

– Я предполагал, – заметил он, – что это письмо быстро приведет к нам Марчмонта. Что касается Уинвуда, я никогда с ним не встречался, но думаю, он один из тех, на кого не стоит обращать внимания. Мне не очень нравятся люди, которые пренебрегают правилами приличия, но непременно требуют этого от других. И поскольку он обещал предоставить нам то, что артисты варьете называют «выходом на бис», мы сделаем все возможное и дадим ему шанс поиграть.

Тут Торндайк озорно улыбнулся, значение этой улыбки я понял позднее этим вечером.

– А что вы сами думаете об этом деле? – задал он мне вопрос.

– Я отказался от размышлений. Для моего парализованного мозга дело Блэкмора похоже на бесконечную алгебраическую задачу, решенную безумным математиком.

Торндайк рассмеялся над моим сравнением, которое лично мне показалось довольно точным.

– Пойдемте ужинать, – сказал он, – и давайте выпьем где-нибудь, чтобы выдержать хмурый взгляд Уинвуда. Я думаю, что старый «Белл» в Холборне будет отвечать нашим нынешним требованиям лучше, чем клуб. В старинной таверне есть что-то веселое и игривое, но мы должны внимательно следить, не появится ли миссис Шаллибаум.

После этого мы отправились в путь, и, после недельного заточения, я снова взглянул на приветливые лондонские улицы, на весело освещенные витрины магазинов и толпы дружелюбных незнакомцев, непрерывно движущихся по тротуарам.