Текст книги "Спасти принцессу (СИ)"

Автор книги: Полночь Просто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Колдун щелкнул замком.

– Заходи.

И Дитц, трясясь с головы до ног, зашел следом.

– Рокамора! – испуганно шарахнулся он.

– Это камень.

Дитц сунулся обратно... При самом входе лежал причудливо выглядящий валун. Теперь, присмотревшись, мальчик видел, что это просто камень, но колеблющийся факельный свет...

– Рокамора! – прохрипел Дитц.

– Это сталагмит, – с легким раздражением откликнулся Манфридус. – Нельзя быть таким трусом.

Колеблющийся свет факела оживлял мертвые камни. Все, больше он на это не купится!

Дитц плюхнулся на большой, покрытый мхом валун, утирая холодный пот.

– А вот это – Рокамора.

На валуне, под самыми ногами Дитриха, раскрылся огромный красный глаз!

Дитц с визгом свалился вниз.

Моховые валуны двигались! Всего их было три и какие-то гибкие шланги, отливающие металлом в свете факела, соединяли их между собой.

Дитц сам не понял, как уполз в угол, он так испугался, что полностью потерял способность соображать.

– Вылезай оттуда! – раздраженно окрикнул его Манфридус. – Как ты собираешься укрощать чудовище, если убегаешь, едва увидев его?

Смертоносные глаза Рокаморы были закрыты чем-то вроде здоровущих медных заслонок – разглядев это, Дитц вылез и бочком, прижимаясь к стенке, дошел до колдуна.

– Что... что я должен сделать? – прошептал он.

– Заставь Рокамору выйти отсюда и превратить в камень кого-либо из заключенных, – скучающим тоном откликнулся Манфридус. – Постарайся не попасть под ее взгляд – у меня мало пыльцы фей. Ты же не хочешь каменные ноги?

Дитц сам чуть в камень не превратился, безо всякой помощи Рокаморы! Первое мгновение он хотел броситься Манфридусу в ноги и начать умолять не заставлять его делать это!

«Но Манфридус только что сам назвал способ обратить окаменение вспять».

Мысль прозвучала в голове, как сказанная чужим голосом.

– Читай заклинание! – приказал колдун и Дитц начал произносить волшебные слова:

– ... воля твоя – навек моя, сделаешь то, что скажу тебе я...

И с каждым словом он словно бы... погружался в монстра, ощущая его голод, его лень и его скуку, а самое главное – его ярость.

Рокамора хотела поесть и снова заснуть. Она не хотела ничего делать, не хотела никуда идти. Но Манфридус заставлял ее – и за это она его ненавидела. Она съела бы его, но яд заклинаний струился у колдуна под кожей. Она бы убила Дитриха, обратила в лед, в камень, испепелила – но на ее головы надеты тяжелые шоры...

– Идем за мной, – сказал Дитц и попытался придавить волю чудовища. Заклятие не давало Рокаморе его сожрать, но сдвинуть ее с места оказалось сложнее. Как будто пытаешься столкнуть трамвай!

– Без дрессировки ничего не выйдет, – усмехнулся Манфридус. – Возьми.

В руку Дитриха ткнулся кнут. Он несмело взял. Затем, колдун протянул ему клетку с живой крысой.

Ну что же, если Рокамора разумна...

– Ты можешь получить либо это, – Дитц поднял руку с клеткой, – либо это, – с этими словами Дитц показал монстру кнут.

– Выбор за тобой.

Рокамора злобно посмотрела на него алым глазом и сделала шаг вперед. Еще один... Как ей хотелось на Дитриха кинуться! Он весь взмок от усилий удержать эту скотину. Но все-таки Рокамора была монстром, а он – человеком, его воля и его разум оказались сильней.

За решетку Дитц старался не смотреть. Люди с воплями шарахнулись к концу пещеры, увидев Рокамору и слышать их крики было невыносимо. Дитц знает, что они станут камнем не навсегда, что он расколдует их, когда падет колдун – но ведь они-то этого не знают!

«Может Манфридус сейчас скажет, все хватит, я увидел, что у тебя получилось?» – понадеялся Дитц. Но он уже знал, что так не будет.

– Вот здесь, – негромко сказал колдун. – Потяни за ручку.

И Дитц ухватился за большую медную петлю над склоненной правой головой монстра. Пластина неожиданно легко скользнула по пазу.

Дитц не видел второго глаза Рокаморы, благоразумно встав сзади, но он знал, что происходит, чувствовал, как радостно чудище распахнуло веко...

Крики смолкли. Колдун поднял факел...

В глубине пещеры к камням жались статуи. Кто-то бесполезно закрывался рукой, лица тех, кто не прикрылся, были искажены ужасом.

Дитц потерял концентрацию совсем ненадолго – но Рокаморе хватило. Чешуйчатая шея гибко извернулась... и тяжелая медная пластина упала на место. Монстр открыл клыкастую пасть...

– Фу! – Дитрих с силой полоснул кнутом по свалявшейся шерсти. Больно Рокаморе не было – колтуны ее защитили, но Дитц снова ухватил контроль:

– Это была вкусная крыса, – сказал он, откидывая задвижку. Зверек шустро выпрыгнул на волю. Сунувшейся было Рокаморе Дитц снова врезал. Совсем легонько. Он вдруг понял... как надо ее держать.

Кнуты и подачки это... просто... подтолкнуть монстра туда, куда надо, но не главное. Главное происходит в твоей собственной голове.

– Неплохо ученик, неплохо, – снисходительно похвалил его Манфридус. – Место!

У колдуна оказался второй кнут, длинная железная пластинчатая полоса... Рокамора взвыла, а Дитц чуть не закричал, внезапно ощутив ее боль.

Зачем Манфридус это делает?! Он же может просто приказать, без удара!

– Я сказал – место!

Плеть взвилась вверх, но монстр ловко ускользнул и тремя клубками в путанице шлангов, вкатился в раскрытую дверь. Манфридус воздел руку, опуская засовы.

Дитц стоял, тяжело дыша. Он вдруг кое-что понял.

Манфридус использовал заклинание, которое показал ему, не полностью. «Просто помешает тебя сожрать». Оно только не дает Рокаморе его укусить – и все. Иначе бы не были нужны медные заслонки над глазами, кнуты и крысы.

Но почему? Почему Дитц вдруг ощутил, что справится с монстром без этого, тогда как опытный взрослый колдун...

И вдруг Дитрих понял.

Манфридус не ощущал боль Рокаморы, когда бил ее кнутом. Колдун просто не умел думать о ком-то кроме себя.

– Спасибо за урок, величайший, – низко поклонился Дитц, старательно подпустив дрожи в голос.

– Надеюсь, ты меня не опозоришь, – сухо прошуршал колдун.

– А что если... если другой колдун натравит на меня монстра?

– Победит более искусный, – в голосе Манфридуса послышалась мрачная насмешка. – Тот, кто окажется сильнее. А теперь – мой последний урок.

Тон его Дитриху не понравился совсем.

Манфридус воткнул факел в держатель и шагнул в центр построения вылитого на пещерном полу золотым металлом. Дитц только сейчас его увидел.

– Выберись отсюда.

Линии внезапно налились ослепительным светом, а когда Дитц открыл глаза – колдуна уже не было.

А держатель оказался слишком высоко. И нет, волшебным телекинезом Дитц не владел. Зато у него голова с языком быстро работают. Особенно голова.

Сегодня Манфридус наконец дал Дитриху оружие против себя самого.

Дитц подведет его под взгляд Рокаморы. А потом, пусть его в королевском дворце посыпают феечной пыльцой и судят, как им заблагорассудится!

Только сперва надо отсюда выбраться. Дитц подозревал, что на лабиринт минотавра подземные пещеры не тянут – а значит, если он все время будет поворачивать налево, то рано или поздно выйдет. Но сперва... зажечь волшебный огонек. В темноте блуждать совершенно не хотелось.

– Кто ты? – спросил человек за очередной решеткой, когда Дитц прошел мимо, но Дитрих смолчал.

– Мальчик, ты кто?

– Ты тут откуда?

– Как ты сюда попал?

– Я знаю, кто он. Это ученик Манфридуса!

В камерах воцарилась тишина. Дитц поежился, кожей ощущая недружелюбные взгляды.

К концу путешествия это перестало его трогать. Он выбрался наружу только к закату!

– О, – поприветствовал его Ларс, – Выбрался. Нам было велено вывести тебя, когда стемнеет.

– Благодарю, – фыркнул Дитц. – Без вас обошелся.

Он снял метлу со стойки, ощущая себя совершенно разбитым. Одно дело – знать, что пока ты гуляешь наверху, кто-то томится в сырой камере, другое – увидеть это.

Юлиус за ужином его просто достал. Юлиус никогда не видел Рокамору и не бывал под замком и теперь без конца расспрашивал Дитриха.

– Тебя там что, в кипятке варили?

– Манфридус меня там бросил, – мрачно ответил Дитц. – Я еле выбрался.

Колдуна на ужине не было, так что общались они свободно.

– Ты заслужил это, – любезно сообщила Дитриху Ольгерда.

– Не лезь в мужской разговор, – отмахнулся от нее Юлиус. – А-а-а-а-а!

Ольгерда ухватила братца за ухо, тот с силой ее оттолкнул:

– Дура!

– Сам такой! Где бы ты был, если бы не я!

– Это твой долг по отношению к наследнику рода, – надменно сообщил Юлиус.

– Когда-нибудь я велю тебя выпороть. На правах старшей сестры, – не менее надменно откликнулась Ольгерда.

До чего же они все-таки похожи! Дитцу надоело на это смотреть, да и особого аппетита после всего не было. Он поднялся из-за стола.

– Ты куда? – дернул головой Юлиус.

– Манфридус велел мне явиться в лабораторию после ужина. Проводишь?

– Идем.

 

 

Колдун задумчиво переливал разноцветные жидкости из больших банок в маленькие пробирки:

– Садись сюда и снимай рубашку.

И Дитриху очень, очень не понравился разложенный на столе набор скальпелей.

– А... а...

– Есть заклятья, которые врезаются под кожу, – Манфридус несколько мгновений любовался испугом Дитца, а затем продолжил: – Раньше считалось, что боль усиливает магию... но на твое счастье мы живем в более просвещенное время. Юлиус, раз ты все равно здесь – возьми вот это и натри Дитриху руки, живот и грудь. Перестань дышать так, словно ты собрался упасть в обморок, ученик – это обезболивающее.

Дитц нервно сглотнул, слова Манфридуса успокоили его мало. Он глубоко вздохнул и, чувствуя себя юным разведчиком, пойманным фашистами, стянул с себя рубаху и уселся на табуретку. Стол перед ним был застелен куском полотна.

Юлиус, которого сейчас не выгнала бы отсюда никакая сила, начал натирать Дитриха прозрачным, резко пахнущим гелем из банки. У него только что нос от любопытства не шевелился. Гель мгновенно высыхал на коже.

– Сядь прямо, – потребовал Манфридус, когда Юлиус закончил. Колдун взял остроконечную кисть и макнул в красную жидкость.

– Не шевелись, – приказал он, когда Дитц попробовал опустить голову, чтобы увидеть, что на нем рисуют. Работал Манфридус совсем как настоящий художник – такая точная рука! Каждую линию он проводил только один раз и, когда кисть переместилась на живот, а Дитц смог опустить подбородок – мальчик увидел, как колдун без линейки и циркуля вырисовывает сложный геометрический узор. Странно, было совершенно не щекотно... но скальпели, разложенные по столу приковывали к себе взгляд.

«Да, не щекотно. А как насчет боли?»

Юлиус, открыв рот, наблюдал. Похоже он ни разу не жалел об ужине – такое зрелище!

Пару знаков нарисованных Манфридусом на руках Дитц опознал. «Воля», «подчинение» – на правой руке, «защита» – на левой. Узор на животе внезапно напомнил оленью голову с рогами.

Дитц аккуратно дотронулся до одного из значков и, пользуясь тем, что колдун отвлекся, смешивая жидкости в плошке, послюнил палец и стер краску. Он тут уже успел налистаться разных книг из колдуновой библиотеки (Манфридус не запрещал брать книги при визитах, но и не объяснял ничего, если только не хотел взвалить на Дитца работы).

«Проклятая рука», вот что нарисовал ему колдун. Нет, Дитриху совсем не надо, чтобы Манфридус управлял его руками, как вздумается!

Юлиус все прохлопал, глядя как Манфридус перебирает скальпели. Дитц его хорошо знал – если бы Юлиус заметил, как Дитц стирает краску, донес бы немедленно.

А затем Манфридус выбрал скальпель, и больше ни о чем Дитрих думать уже не мог.

– Клади руку.

Дитц поставил локоть на ткань и зажмурился. Что-то прохладное коснулось кожи, протянуло полосу... по полосе немного холодило, но и все.

Юлиус со свистом втянул воздух и Дитц открыл глаза. И тут же выдохнул еще громче.

– Не шевелись.

Скальпель оставлял на коже линии, прохладные, как намазанные мятной пастой – это то, что Дитц чувствовал.

Разрезы, залитые кровью – вот что он увидел, открыв глаза. Белое полотно на столе стремительно алело.

– Синюю.

Юлиус с готовностью подсунул Манфридусу плошку с краской. Тот снова взялся за кисть – и провел ей прямо поверх ран, а раны заживали под кистью, оставляя после себя только тонкие синие линии!

И Дитц и Юлиус, смотрели на это, одинаково пооткрывав рты.

Колдун работал скальпелем так же стремительно, как до этого – кистью. Буквально за пять минут вся рука Дитриха была покрыта черно-сине-зелеными знаками. В своем сосредоточении, Манфридус похоже и не заметил, что одного не хватает.

– Обвяжи его полотенцем, – скомандовал колдун Юлиусу. – Иначе пол мыть будешь сам.

Мыть пол Юлиусу явно не хотелось – Дитца он обвязывал очень старательно.

В этот раз Манфридус возился дольше. Линий было много, и много мелких деталей. Когда он закончил, красным было и полотенце и тряпка, постеленная на колени. Дитц начинал как-то нехорошо себя чувствовать.

– Все! – колдун кинул инструменты в лоток и подпихнул Дитриху таз, куда тот посбрасывал окровавленные тряпки. – И приведи сюда Ленору. А ты – иди мойся.

Дитц встал и его шатнуло.

– Ой, не трогай меня, – с отвращением сказал Юлиус, на которого мальчик попытался опереться. – Испачкаешь.

Никогда путь по лестнице не казался Дитриху таким длинным. Во дворе он налетел на Августу, та ахнула и разоралась, заставив одного из прислужников помочь Дитцу спуститься.

– Куда пошел? Он же сейчас шайку поднять не сможет! Ну-ка живо вымыл мальчика!

– Слугами командуй! – огрызнулся тот. – Мой командир – Гарт!

– Поговори мне еще, поговори. Вылетишь обратно в свою деревню, за поросятами навоз убирать. То-то обрадуются тебе все соседи!

Прислужник нахмурился, но спорить все же не стал. Завел Дитца в баню и облил из шайки леденющей водой.

– Вот вам ваш мальчик...

– А наверх его по-твоему я вести должна?

Кастелянше было пятьдесят и бегать по лестницам она не любила.

– Спасибо, госпожа Августа, – подал голос Дитц.

Августа только отмахнулась.

К завтраку он едва-едва проснулся. Его ждали – пожилой слуга поставил перед ним тарелку с печенкой и налил полный кубок вина. Печенка была жесткая, а вино сладкое и достаточно вкусное – только алкогольный привкус все портил. Голова внезапно стала какой-то легкой, а мысли сделалось невозможно собрать в кучу – стоило сосредоточиться на чем-либо, как оно тут же ускользало.

Это было неприятно, и в обед от вина Дитц отказался.

– Это поможет тебе восстановить кровь, – сообщил Манфридус.

– Я плохо себя от него чувствую...

– Какой же ты еще мелкий, – покровительственно сообщил Юлиус. – Вот я...

– Такой же алкаш, как и папаша, – шепотом процедила Ольгерда.

Брат с сестрой свирепо друг на друга уставились, но сидящий между ними колдун явно мешал им поругаться, как вчера.

Может Юлиус и хотел наговорить Ольгерде гадостей в ответ, но... не при Манфридусе же!

– В седле удержаться сможешь? – поинтересовался Юлиус.

– Я даже на метле сегодня не удержусь, – честно ответил Дитц. – А что?

– Надо на примерку съездить.

– Опять?!

– Последняя.

Юлиус своими тряпками уже достал! Дитрих уже привычным усилием удержался от того, чтобы огрызнуться.

По счастью, больше его никто в этот день не трогал и никуда не звал.

Назавтра Юлиус потащил-таки Дитца в город и теперь все вертелся перед зеркалом. На Юлиусе был камзол из того самого синего бархата с золотым шитьем, под камзолом серебрилась шелковая рубаха. Довершали наряд узкие штаны в цвет и высокие сапоги с вышивкой. Нет, выглядело правда клево. Прям сказочный принц, только короны не хватает.

Если бы Юлиус в таком виде появился у них на улице, в него бы сразу повлюблялись все девчонки... до тех пор, пока Юлиус не открыл бы рот.

Сам Юлиус, как всегда, был недоволен. Сейчас предметом его страданий был пояс из позолоченных блях – Юлиус хотел золотые. И чтобы с сапфирами.

– У-у-у! – сказал Дитц, помахав руками перед зеркалом.

Портной подавился смешком.

Черный бархатный балахон делал Дитриха особенно бледным и похожим на привидение. В таком виде хотелось бегать по темным переходам, греметь цепями и завывать. Цепей и темного коридора у него не было, а вот повыть он мог и сейчас...

– Аууууу, – воздел он руки вверх. Широченные рукава падали крыльями. – Я ууужас летящий на крыльях ночи, я привиде...

– Ведешь себя, как ребенок, – с отвращением фыркнул Юлиус. – Медь! Понимаешь, это обычная медь! «Твоя сестра мне и без того дорого обходится», – передразнил он.

Дитц резко посерьезнел:

– Знаешь Юлиус, если ты не хочешь продолжать ждать у моря погоды, тебе придется помочь мне в состязаниях.

– Каким образом? Я же не волшебник!

– Держи уши широко открытыми, – посоветовал Дитц. – Вдруг услышишь что-то интересное... о ком-либо из моих соперников, к примеру.

Портной бросил на них очень внимательный взгляд и Дитц умолк. Кто знает, не свистит ли Квист в ухо... да хоть тому же Гарту. Или экономке. В этом милом месте черт ногу сломит, кто кому доносит...

 

***

 

Гарт подсадил Ольгерду в карету, Юлиус было сунулся следом, но Манфридус остановил его:

– Тебе – на козлы.

– Это место кучера! – возмутился тот.

– Ты сам напросился лететь с нами... и осмелился подделать мою подпись. Залезай.

– Но...

Манфридус нахмурился и Юлиус, побледнев, полез куда сказано. Знает ли колдун, что Юлиус боится высоты?

Дитц молча встал на подножку, ухватился за поручень и закинул себя следом. Колдун не возражал:

– Мне указана дорога, небесами, до порога, – принялся читать он нараспев.

Под копытами лошадей зазолотилось, заблестело... И вдруг, от двора, небо пересекла широкая полоса мерцающих искр!

Народ, наблюдающий за волшебством, заахал. Вечером бы это вообще невероятно смотрелось, но и сейчас было очень красиво, хотя стояло раннее утро.

Дитц предусмотрительно сразу нацепил на себя теплый плащ, висящий на крючке слева и настоятельно посоветовал Юлиусу сделать то же самое.

Юлиус взял плащ и запахнулся им, с видом оскорбленной невинности.

Трогать вожжи Дитц не стал. Он и без того чуял нетерпение коней, которым хотелось взвиться в небо и не сомневался, что сумеет направить их по золотой дорожке.

– Поехали!

Юлиус закрыл глаза и вжался в спинку, лошади начали разбегаться, раскрыв крылья... Первая пара взлетела, за ней – вторая, и, наконец, сама карета поплыла по воздуху.

«Выше», – мысленно потянул коней Дитц и те замахали крыльями сильнее. Двор провалился, вниз, из кузницы и плотницкой высовывались любопытные лица... карета пронеслась над надвратными зубцами, заставив испуганно пригнуться латников и вылетела на простор. Лес под скалой был похож отсюда на моховую подушку, а город – на причудливую бляшку, надетую на тесемочки дорог. Воздух был холоден и свеж и Дитриху захотелось смеяться и болтать ногами – здорово! А под ногами – такая высь, дух захватывает!

Копыта коней легли на искристую дорогу; теперь они наполовину летели, а наполовину бежали. Это было очень красиво – небеса, золотая дорожка, крылатые кони... если забыть о... некоторых обстоятельствах, можно почувствовать себя в сказке. Кто бы не мечтал о таком?

– Мы очень высоко? – умирающим голосом спросил Юлиус.

Да, вот кто о таком совершенно не мечтал!

– Ну... до облаков отсюда ближе, чем до земли, – честно ответил Дитц.

Юлиус замолк надолго, могло бы показаться, что он спит, если бы его пальцы не впивались в поручни так сильно.

Через пятнадцать минут золотая дорожка добежала до разрыва в горном хребте, обогнула гору Западный Шип и пошла на снижение. На плоском участке склона высился деревянный терем, окруженный частоколом.

Ну Дитц не знал, как еще можно назвать бревенчатый дом с башенками и острыми крышами, многочисленными балкончиками и галереями, в кружеве резьбы.

На шпиле развевалось алое полотнище с золотым пауком.

Копыта процокали по брусчатке.

«Да неужели Баумгартнер с нами полетит, – удивился Дитц, – тогда карету даже тяжеловозы с места не стронут!»

Толстяка пришлось подождать, нескоро он выкатился из дому. Видимо двигаться ему было непросто, но Манфридус, разумеется, не пошел к нему сам, величественно ожидая в карете.

– Здравствуйте! – в один голос прозвучало снизу. Дитц опустил взгляд и увидел двоих пацанов, чуть старше Юлиуса, с совершенно одинаковыми лицами, в одинаковых алых рубахах.

– Мы будем править конями, – снова в один голос заявили они.

Юлиус тут же резво спрыгнул на землю, будто его сзади поджарили, небрежно накинул плащ одному из парней прямо на голову. Неподалеку, Манфридус беседовал с Баумгартнером, утренний ветер с порывом донес слова:

– ...донесли...

– ...проверю.

Хотел бы Дитц послушать, о чем идет речь! Но Манфридус с Баумгартнером вряд ли оценят его любознательность.

 

 

В карете были широкие мягкие диваны темно-красного цвета и недовольная рожа Ольгерды.

– Проветрился, братец? – снисходительно спросила она.

Юлиус бросил на сестру злой взгляд. А Дитц, раскрыв рот, разглядывал закрепленную над сиденьем карту, метр на два.

На карте был изображен материк Сантри-Тэль со всеми десятью королевствами. По морю бежали крошечные белые барашки, вдоль Амы туда-сюда скользили белые паруса, над королевским дворцом трепетал двухмиллиметровый флажок. Золотая линия пересекала королевство поперек, с севера на юг, загибаясь над Чародейским озером, а потом начинала забирать на северо-восток, пересекая по длине почти всю Чародию.

– Зачем такой крюк? – возмутился Юлиус, тоже увидевший карту.

– То есть горы не смущают тебя, Юлиус? – приподнял бровь колдун.

– Но мы же летим по воздуху! Дорога через Ниман – короче в два раза!

– Какой же ты все-таки невежда, – задумчиво произнес Манфридус.

– Я тоже не понимаю, чем плохи горы, – надула губки Ольгерда.

Колдун тяжело вздохнул:

– Между Ниманом и Чародией – самая высокая часть Срединного Хребта. Впрочем, я не удивлен, что вы этого не знаете...

– А сколько он над уровнем моря? – заинтересовался Дитц.

– От трех до пяти тысяч.

– Ого-го! Юлиус, ты что, мы там задохнемся!

– Почему это? – не понял тот.

Ну и как объяснить человеку, который никогда не мечтал стать космонавтом, что такое земное притяжение и рассеяние атмосферы?

– Потому что чем выше – тем холодней и меньше воздуха.

– Дурак ты, – снисходительно посмотрел Юлиус. – Чем выше, тем ближе к солнцу и теплее.

– То-то я гляжу, ты на козлах совсем упрел...

Юлиус зло засопел – крыть было нечем.

– Запомни, – снисходительно сказал Дитц, – ты старше, но я-то умнее. Ой, гляди, карета поехала!

Точка на карте сдвинулась.

– Без твоего гения, я бы это, конечно же, не заметил, – едко отозвался Юлиус, держась за стол.

Они сидели против хода движения – а новые возчики крутовато забрали в небо.

«Да-а, – подумал Дитц, разглядывая карту, – так мы долго ехать будем...»

Он четыреста километров на метле четыре дня летел – а тут не меньше тысячи будет!

Правда летел-то он... ну скажем так, если бы Дитц не собирал по пути все неприятности, какие только мог – добрался бы куда быстрей.

– Руки со стола, – скомандовал Манфридус, как только карета выровнялась. Затем он достал из кармашка на стенке большое золотое блюдо, велел мальчикам подняться и добыть ему из-под лавки серебряный кувшин с залитой воском горловиной.

Колдун распечатал кувшин и вылил воду на блюдо, а затем – точным движением запустил на ободок блюда маленький хрустальный шарик. Дитц невольно ожидал, что тот, прокатившись по причудливым знакам, просто свалится с другой стороны блюда, но этого не произошло.

Шарик начал кататься по кругу, а вода вдруг засияла. Манфридус что-то пробормотал, проводя рукой над блюдом и вдруг...

Дитц не сумел сдержать вскрик. Король и дядя Витлиц были так близко, что казалось – можно дотронуться. К горлу неожиданно подкатила тоска – заберите меня отсюда!

Он прикусил губу и принялся глубоко дышать, пытаясь успокоиться. По счастью, никто не заметил его реакции. Все таращились в блюдо – Манфридус хмуро, Ольгерда – удивленно, а Юлиус – любопытно.

– ...приглашения – двести восемьдесят монет, музыка – тысяча двести шестьдесят, украшение зала – тысяча восемьсот двадцать... – перечислял Витлиц. – Как видите, никаких излишеств.

– А общая сумма почему-то – восемь с половиной тысяч «яблок», – хмуро заметил король. – Пересчитывайте. У меня дочь в плену, а вы... устроили праздник.

– Но ведь это королевский бал, ваше величество, – возразил третий собеседник. – Будут послы из Мариенталя и Шерла, княжна Литанская и Лоренсийские маркизы – и мы не можем ударить в грязь лицом!

– А это что? – король тыкает в свиток. – Костюм за три тысячи? Вычеркивайте. Я пойду... в своей обычной одежде.

– Живут же люди! – стонет Дитцу на ухо Юлиус.

– Ваше величество, – вздыхает Витлиц. – Я понимаю ваши чувства... но... явиться на бал в трауре... не очень вежливо по отношению к потенциальным невестам.

– Вычеркивайте, – глухо говорит король.

Изображение начинает меркнуть и расплываться. Колдун ловит помутневший шарик.

– Что это значит? – спрашивает Ольгерда.

– Это значит... – колдун в задумчивости щиплет ус. – Это значит, что Рагнборг решил обзавестись новым наследником. Ну ничего. Будет им бал. Вовек не забудут.

– А у нас будет бал? – Ольгерду интересовало только одно. – Подумай только, милый, ты так велик и так богат, но кто знает об этом? Болотные лягушки? Эрих Баумгартнер? Пригласи хотя бы других колдунов...

– Я подумаю над этим, – вздыхает Манфридус. – А теперь помолчи – ты меня утомляешь.

Хмурая складка залегает у колдуна на лбу. Он смотрит в окно невидящим взглядом, напряженно о чем-то размышляя.

Дитц снова кидает взгляд на карту и удивленно ахает – они уже над слиянием Ветши и Ливы!

– А-а-а...

– Мы едем по волшебной дороге, Дитрих, – раздраженно откликнулся Манфридус. – Я еще могу простить этот открытый рот Юлиусу, но ты! Ты волшебник – а как будто волшебства никогда в жизни не видел!

Дитц покраснел и немного испугался. То, что он не из этого мира, все-таки проступает – и хорошо еще, Манфридусу такой изворот просто не приходит в голову!

– Я жил в глуши...

– В Чародии все мухи будут твои, – не выдержал Юлиус. – Говорят, там волшебство на каждом шагу! Почему тамошние колдуны еще не завоевали все десять королевств, я не понимаю...

– Потому что им интереснее воевать между собой, – пояснил Манфридус. – Чародия наполнена магией... но это худшее место для волшебника.

– Потому что там волшебники все, да? – догадался Дитц. – И магия не дает тебе преимущества!

На него покосились все – колдун задумчиво, Юлиус – раздраженно, Ольгерда – удивленно.

– Именно так, – наконец сказал колдун. – Именно так. Но многих это место слишком очаровывает... приезжая учиться, они остаются навсегда.

– Юлиус, подними зад, – приказала Ольгерда. – Под тобой должна быть вазочка с орехами и черносливом.

Похоже, чернослив интересовал Ольгерду сильнее Чародии. А вот Дитц бы послушал... Он посмотрел на карту. Горы окружали Чародию со всех сторон, словно бы отрезая от всего остального материка. Как страна Оз.

Дитц открыл было рот, чтобы поспрашивать еще – но Манфридус снова начал колдовать, а значит, стоило замолчать.

Манфридус перекатывал потемневший шарик по ладоням и тот становился все прозрачней.

– А вы можете увидеть кого угодно где угодно? – старательно подпустил в голос восхищения Дитц, когда колдун закончил, а шарик – просветлел.

– Да, – величаво кивнул головой Манфридус. – Но чем тщательнее защищено место, тем быстрее тратится магия... смотри.

Шарик снова покатился по кругу и в воде появилась рожа Баумгартнера – прямо ровнехонько во все блюдо. Затем картинка отодвинулась.

Толстяк полулежал на застланной мехами кушетке, перед столиком с фруктами и кушал персик, утирая подбородок платком. У него в гостях внезапно обнаружился Гарт.

– Не волнуйся, – прочавкал Баумгартнер. – Под моим чутким руководством... все пройдет без сучка и задоринки. Жаль только, я сам не умею колдовать! У нашего Великого – слишком узкий кругозор, пока ему что-либо втолкуешь...

Колдун резким движением сцапал шарик с блюда:

– И эти два дурака искренне думают, что я ничего не знаю, – густым голосом с дрожащей нотой гнева, произнес он. – Если они вдруг узнают – я очень разозлюсь. Надеюсь, это понятно всем.

Все молча отвели глаза.

Елки зеленые, Дитца же спасло только то, что... Манфридус не интересовался смотреть, о чем они с Юлиусом болтают! Юлиус, до которого тоже дошло, смотрел на Дитриха широко раскрытыми глазами.

Дитц протянул ладонь к вазочке и спокойно забросил в рот пару орешков. Ну да, они могли попасться. Дитц вообще мог быть разоблачен еще до отправки «на задание», и что?

Он сейчас здесь, в карете, а не в подземелье и не стоит рядом со статуями героев – значит, Манфридус ничего не знает. А смысл тогда переживать о том, что могло произойти?