Текст книги "Пушистая катастрофа для ректора (СИ)"

Автор книги: Полли Нария

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Но она не просила. А я своих услуг предлагать не стал. Это точно было неуместно.

‒ Это все?

‒ Нет, ‒ мотнул головой и обвел наших пушистых друзей задумчивым взглядом. ‒ Нужно поставить их в самый центр.

С горем пополам нам удалось согнать мохнатые шарики посередине комнаты. И я даже смог объяснить им, что они должны сделать.

‒ Поняли?

‒ Да…

‒ Силу…

‒ Отдать…

‒ Мы мочь!

Прекрасно!

Я вышел из круга рун и махнул пушистикам рукой. Уловив мой сигнал, существа напряглись, запищали сильнее обычного, и руны, горевшие красным, оторвались от пола, взмыли вверх и по спирали стали сближаться друг с другом. Пока в какой-то момент не столкнулись, образовывая плотную алую сферу. Она зависла прямо над головами котоптичек, а затем взорвалась на тысячи мелких искорок.

Первый этап подготовки был завершен.

‒ Фух, ‒ я смахнул со лба капли пота. ‒ Завтра займемся крышей… Там уже за один день не управимся. А сейчас… ‒ мой взгляд уцепился за лицо Карделии. ‒ Ко мне?

Секунда тишины и тихий ответ:

‒ Нет, Кэлвин. Я устала. Увидимся завтра…

Глава 22 На крыше дома твоего

Карделия

Он не пошел за мной. Не остановил. Не задержал.

Он не сделал ничего. Ни-че-го!

И я уже не плакать хотела, а взять в руки метлу и пару раз заехать по зад… По мягкому месту этого балбеса.

‒ Ко мне? ‒ перековеркала я слова мужчины и высунула язык своему отражению в зеркале. Я уже битый час стояла в ванной комнате и пялилась на свое лицо, пытаясь понять, что именно со мной не так.

Может, я преувеличиваю значимость слов?

Ну не признается он мне в любви до гроба. И что? Митя вон, наоборот, твердил о наших связанных в один узел судьбах. А потом решил вплести в него еще одну ниточку. Так, чтобы нескучно было. Ему.

Может, и не стоит ждать пафосных речей, а все расценивать действиями? Кэлвин вывел Эйвери и Эльзу на чистую воду. Спас меня, проведя ритуал. Он многое делал именно во благо мне. Так зачем обижаться?

Вот вроде логичная мысль, адекватная, равная уровню моих умственных способностей, но... Душа требует! Все внутри бурлит, крутит, сжимается от мысли, что мной просто пользуются.

Мне пришлось ополоснуть лицо холодной водой, и не один раз, прежде чем меня немного отпустило. Все-таки не обошлось без молодых гормонов, я была в этом уверена. Разум разумом, а про тело Карделии не стоило забывать. Новый опыт. Привязанность. Влечение. Все не могло пройти мимо, не затронув сердце и душу.

Только что мне теперь со всем этим делать?

Тяжело вздохнув, вытерла лицо полотенчиком и вышла в комнату. Взглянула на часы и зашипела сквозь сжатые зубы... Позавтракать я уже точно не успевала. Все время ушло на душевные терзания.

Фиг с ним. Я бы все равно вряд ли смогла бы впихнуть в себя хотя бы крошку от корочки хлеба. Так даже к лучше. Зато никто не видел моего опухшего лица.

На уроках я активничала. Не пряталась за спинами ребят, а наоборот, пыталась как можно сильнее погрузиться в процесс изучения магии. Занята голова ‒ нет дурацких мыслей о Кэлвине. Да и вообще о нем.

День двигался резво. Уроки пролетали, словно миг, приближая меня к встрече с ректором. Я решила для себя, что не стану вести себя скованно или тихо. Просто не буду касаться темы личных отношений. И все. По сути, мы ведь были коллегами. А смешивать работу с любовью как-то по-детски. Ведь так?

Видимо, гес де ла Шер был того же мнения. А я, как обычно, себя только зря накрутила.

Или нет?

Вдруг мужчина, наоборот, считал все ошибкой и просто не знал, как мне об этом сказать? А звал к себе, чтобы в спокойной обстановке все обсудить. И по той же причине не остановил, когда я ушла. Потому что и не хотел держать.

Черт! Надо с этим что-то делать! Таблеточек каких-нибудь попить. Травок успокоительных, например, у Меники выпросить.

Урок по артефакторике, значившийся сегодня последним, подошел к концу. Гес Найтс, на удивление, не терроризировал меня многочисленными вопросами. Отдувались другие. Кто-то более удачно, кто-то менее. Кого-то преподаватель даже выгнал из кабинета из-за неподготовленного домашнего задания. Привычное веселое настроение к нему так и не вернулось после прошлого раза.

‒ И где же ваша сестра?

Я собиралась уходить, когда меня окликнул Лаклан. Замерев, я судорожно стала думать, как правильно ответить на этот вопрос. Мы как-то не успели с Кэлвином это обсудить. Были слишком заняты друг другом. Но с другой стороны, вряд ли это был секрет. Рано или поздно Эльза вернется и сама все расскажет. Ну не все, конечно, а какую-то свою версию событий, без подробностей, где она пыталась отравить собственную сестру из-за ее новых успехов в учебе.

‒ Эльзу отстранили от занятий.

Брови мужчины удивленно изогнулись:

‒ Неужели? И почему же, разрешите полюбопытствовать?

А что я могла сказать?

‒ Знаете, ‒ я отступила от мужчины, который уже почти нависал надо мной. ‒ Вам лучше спросить у геса де ла Шера. Уверена, он вам все расскажет. Вы же друзья...

Тут я осеклась и дала себе мысленную затрещину. Откуда простая ученица могла знать, с кем дружит ректор?

‒ По крайней мере, так говорят, ‒ вывернулась я и, криво улыбнувшись, попрощалась. ‒ До следующего занятия.

‒ Очень жаль… ‒ Лаклан протянул задумчиво. ‒ Вам теперь не с кем соперничать. До свидания, гесса Грей.

Кивнув напоследок, я пулей вылетела из кабинета. Да уж, как бы я не бежала от странностей, они все равно меня догоняли.

Глава 22.2

Карделия

До своей комнаты не шла ‒ бежала. Как будто кто-то гнался за мной и мог вот-вот настигнуть. Уже за закрытой дверью я выдохнула и съехала на пол по стеночке. Просто чтобы перевести дыхание.

Не знаю, что именно на меня нашло, но мне хотелось поскорее укрыться от посторонних глаз. Как будто все вокруг только и делали, что пялились на меня и тыкали пальцем. Хотя такого не было. Жизнь в Дифирене продолжалась своим чередом, и на самом деле почти никому не было дело до меня и до того, что творилась вокруг. Ученики учились. Преподаватели преподавали.

Но стены академии давили. Может, сказывалась усталость, потому что передохнуть и перевести дыхание не получалось. Сегодня я еще и плохо спала. Голова полнилась мыслями и обидами. А я пыталась уговорить себя забить на эту ситуацию и плыть по течению. Стать равнодушнее, нарастить невидимую броню.

Тщетно.

Горестно вздохнув, я встала с пола и подошла к столу, чтобы снять жакет и повесить его на спинку рядом стоящего стула. Однако сделать этого не успела. Глаза мои зацепились за столешницу, на которой лежал сложенный пополам лист бумаги. Я нахмурилась, потому что утром ничего на столе не оставляла. И если так, то это значит, что кто-то пробирался в мою комнату, пока меня не было.

Я развернула лист и пробежалась глазами по тексту.

«Жду тебя на крыше к шести. Оденься потеплее. К.».

Да уж… Решил напомнить, что нам нужно продолжить подготовку к ритуалу. Конечно, нет ничего важнее дела.

‒ Я вроде не страдаю склерозом, ‒ буркнула себе под нос и направилась к шкафу. В самом дальнем углу висел длинный вязанный черный кардиган. Если все остальные вещи я успела немного преобразить, добавить в них красок, то до этой вещицы я так и не добралась. Накинув верхний элемент одежды на плечи, взглянула на себя в длинное зеркало, крепившееся к дверце шкафчика. Сейчас я больше, чем когда-либо походила на ту самую Карделию, в тело которой попала как будто целую вечность назад.

Бледное лицо, темная одежда, круги под глазами в тон. Замухрышка.

Может, Кэлвин видит меня именно такой? Я с силой закрыла шкаф.

Плевать. Меня не должно это так трогать. И не трогает!

Все мое раздражение лишь из-за того, что я была невероятно голодна. А время, указанное в записки, неумолимо приближалось, и я никак не успевала забежать в столовую. Можно было, конечно, опоздать. Из вредности.

Но я не хотела. Потому что это повлекло бы за собой разбирательства. А я безмерно устала за последнее время. Так что, похлопав себя по взбунтовавшемуся животу, покинула комнату и направилась на крышу.

Поднимаясь по винтовой лестнице, считала каждую ступеньку, приближающую меня к Кэлвину. Сто тридцать пять каменных плит разделяли меня от встречи с ректором. Я остановилась на последней и все никак не решалась пихнуть массивную дверь.

Черт! Да почему же все так сложно?

Собравшись с духом, я-таки открыла дверь и вышла на круглую площадку. Ветер ударил мне в лицо, растрепав волосы своими шаловливыми потоками. Вдалеке замелькали огоньки Торема, словно звезды, спрятанные в земных недрах. Я ощутила, как сердце забилось быстрее, волнение и тревога смешивались внутри меня в дрожащий комок.

Кэлвин стоял у перил, устремив взгляд вдаль. А прямо посередине площадки был расстелен мягкий прямоугольный плед, сшитый разноцветными квадратами. На нем стояла корзинка, а возле расположились две тарелки с двумя пока еще пустыми бокалами.

Из груди вырвался удивленный вздох и гес де ла Шер обернулся на этот звук. Улыбнулся мне и с каким-то волнением произнес:

‒ Я решил, что ты проголодалась после учебы. Поужинаешь со мной?

Глава 22.3

Карделия

Кэлвин помог мне расположиться на пледе, а сам достал из корзины бутерброды и аккуратно положил их на тарелки. Следом он достал глиняный горшочек и, сняв крышку, втянул в себя аромат тушеного картофеля. Рот наполнился слюной, а живот начал ворчать от недовольства, что эта пища богов до сих пор не оказалась внутри него.

Видимо, ректор все прочел по моим голодным глазам или услышал возмущения желудка, потому что каким-то невообразимым образом мягкая пряная картошка оказалась у меня во рту, а я чуть ли не испытала экстаз от насыщенного вкуса. Запах блюда будоражил всевозможные рецепторы, и я только и могла открывать рот, позволяя Кэлвину меня кормить.

‒ Не подавись, ‒ хохотнул мужчина, не успевающий накалывать картофель из горшочка. Он смотрел на меня с такой нежностью, с такой открытой улыбкой, что сердце мое затрепетало в груди.

‒ А ты? ‒ спросила, проглотив кусочек мягкого картофеля.

И пока мужчина не успел ответить, я перехватила вилочку, наколола запеченный овощ и поднесла к его губам. Кэлвин замер. Но лишь на миг. А потом позволил мне себя накормить. Так мы и сидели, поочередно передавая друг другу столовый прибор с едой. Запивали все вишневым соком, который я изначально приняла за вино. Однако де ла Шер все продумал.

‒ Нам нужно открыто поговорить и лучше это делать на легкую и трезвую голову. Согласна?

Я же была согласна лишь с тем, что и без хмеля голова кружилась в подобии опьянения. Но что касалось разговора… Я понимала, что он необходим. Но мне так не хотелось портить всю эту идиллию, что Кэлвину удалось создать.

‒ Может, просто посидим?

Ректор снова улыбнулся. И снова так, что в животе ожили бабочки, которые еще пару часов назад уверяли меня, что им пришел конец. А может это все еда. Я подкрепилась, мне хорошо, и потому сам момент наполнен непередаваемым теплом и уютом.

Мужчина наклонился ближе, и одним очень ловким движением он просунул руку под мои ноги, а затем усадил между своих коленей, заставляя почти лечь ему на грудь. Где-то на задворках сознания мелькнуло недовольство. Мелькнуло и кануло в лету, стоило Кэлвину опустить руки мне на живот и крепче притянуть к себе.

Сразу стало очень комфортно. Правильно, я бы даже сказала.

‒ Когда я только получил должность ректора в академии, первым делом я отправился искать место, где смогу прятаться от учеников и суматохи. Мне необходимо было найти умиротворение, способное отключать разум на некоторое время.

‒ И ты нашел его здесь, ‒ догадалась я.

Я ощутила, что мужчина кивнул, а затем он наклонил голову и очень быстро, почти невесомо поцеловал меня в висок. Невзначай, будто совершенно случайно, его губы оказались на моей коже.

‒ Но в последнее время я был слишком занят, чтобы сюда приходить.

Кэлвин явно на что-то намекал. Но я пока не понимала, на что именно. Поэтому даже не думала его перебивать.

‒ Навалилось много дел. Я постоянно думал о том, как снять проклятье. Затем появилась ты и… Мне необходимо было спасти тебя, обезопасить от растущей магии. Потом ты рассказала мне об отравлении. Эйвери. Эльза. Решение этой проблемы встало на первое место. А следом ритуал. На мне ведь лежит огромная ответственность по защите академии, ‒ мужчина вздохнул и положил подбородок на мою макушку.

‒ И ты со всем справляешься, ‒ уверила я его, найдя рукой его ладонь и переплетя наши пальцы в крепкий замок. ‒ И с ритуалом мы разберемся.

‒ Я и не сомневаюсь, Делли. Но когда я сегодня сюда поднялся утром, понял: есть все же кое-что, о чем я совершенно забыл… Кое-что важное. Может даже важнее всего остального.

Убрав свободную руку с моего живота, Кэлвин легким движением провел ею по моим волосам, смахивая их в сторону. Оголив шею сзади, ректор провел по гладкой чувствительной коже носом, а потом прикусил ее. От неожиданного импульса, пробежавшего по позвоночнику, я закусила нижнюю губу и еле сдержала стон. Грудь стала вздыматься в ускоренном темпе.

‒ Я забыл признаться тебе в любви, Карделия…

Дальше я ему говорить не позволила: провернулась в руках, обвила шею, и сама поцеловала своего мужчину. И стонов больше не сдерживала.

Может, Кэлвин и не сказал мне о своих чувствах сразу, упустил момент, но сейчас возместил его сполна. А еще… Я просто не могла обижаться на него долго. Если любишь, то все остальное отходит на задний план.

Попаданка поневоле, или спасти сердце дракона

Виктория ЯценкоПопала в мир своих предков? Не проблема. Оказалась носительницей великой силы? Не беда! На меня открыта охота? Ой.Что, он ещё и дракон?! Два дракона? Нет, так мы не договаривались.Одного тянет ко мне, другой хочет посадить на цепь. А я... Просто хотела лечить людей и не красть ничье сердце...

Глава 22.4

Карделия

‒ Делия, если ты продолжишь в том же духе, то я потом не смогу остановиться, ‒ с хрипотцой в голосе заявил Кэлвин, разрывая поцелуй.

Я широко улыбнулась и с задором уточнила:

‒ Точно не сможешь?

Наклонившись вперед, потерлась щекой о щеку своего мужчины, издав характерный игривый стон. Мол, продолжишь, и этих звуков станет больше.

Ответом мне был рык. Больше мужчина глупостей не говорил, зато многообещающе действовал. Медленно, стараясь как можно нежнее, он обнял меня за талию, слегка притянув к себе. Наши лица прижались вплотную друг к другу. Горячее дыхание Кэлвина чувствовалось на моей коже, и я приоткрыла губы, маня его окончательно капитулировать.

Мужчина, поддавшись этому соблазну, коснулся их. Не почувствовав сопротивления, углубил поцелуй, словно ставя на мне клеймо. Яростно и ненасытно. Так, что дышать становилось тяжело. Но я была готова с радостью задохнуться от этой тяжести. Правда, у де ла Шера были совершенно другие планы.

Его горячее дыхание коснулось моего уха, после чего язык мягко пощекотал ушную раковину. Такая нехитрая ласка будоражила похлеще поцелуев. Аккуратно прикусив напоследок мочку, Кэлвин опрокинул меня на спину. В игру вступили руки. Указательный палец по-хозяйски приподнял подбородок, а затем стал медленно спускаться вниз по шее. По телу пробежала волна предвкушения. Отдавшись моменту, я закрыла глаза. Откидывая голову назад, снова ощутив теплое дыхание на своей коже. И вновь меня накрыла дрожь вожделения.

Это «исследование» оказалось настолько приятным, что я продолжала блаженствовать, предоставляя мужчине полную свободу действий.

Пуговки ворота моего платья давно были расстегнуты. А пальцы Кэлвина бродили по оголенным участкам кожи, заставляя меня с шумом втягивать воздух.

А он все продолжал играть, целовать, теребить языком и едва ощутимо покусывать те две части моего тела, что налились и откликались на ласки охотнее всех остальных. В этот момент я была чрезвычайно близка к тому, чтобы перехватить инициативу. Но все же сдержалась.

Затем руки Кэлвина принялись нежно и мучительно медленно поглаживать низ живота. По телу побежали волны жара. Но нам мешала ткань. Раздевать меня полностью ректор не решился. Несмотря на теплую ночную погоду, он предпочел пойти более простым путем ‒ и задрал подол моей юбки. Тем самым, наконец, добравшись пальцами до самого сокровенного.

Да! Я зажмурилась и сжала зубы, отдаваясь всепоглощающему ощущению. Оно охватило все мое сознание, погружая разум в пелену тумана. Терпеть эту сладкую тягучую пытку не было сил. Я горела и злилась, что де ла Шер играет на мне, словно на скрипке, но не позволяет получить тот самый последний, решающий аккорд, после которого мир перестают существовать.

Оторвав голову от пледа, не сдержала возмущенного рыка, на которое Кэлвин отозвался хриплым смехом. Его глаза блестели в свете луны как обсидианы, и в этом омуте я была готова утонуть.

‒ Нетерпели-и-и-вая, ‒ прошептал он, и его руки переместились на мои бедра, раздвигая их в стороны.

‒ Я терпела достаточно.

Мне хотелось хныкать и молить о более активных действиях. Благо мужчина больше не был намерен надо мной издеваться. Легкий напор и… Блаженство. Я откинула голову обратно на плед и выгнула спину. Чувства наполненности переполняло меня до краев. Затуманенным взглядом я провела по дверям крыши, и на долю секунды мне показалось, что деревянная створка приоткрыта. Сердце пропустило удар. Вдруг за нами кто-то следил. Моргнув, я попыталась присмотреться…

Показалось. Дверь была закрыта.

Почувствовав облегчение, я больше не отвлекалась и полностью отдалась процессу, вбирая в себя все то, что Кэлвин мне давал.

Драконья няня

Наталья ФирстСбежав от нелюбимого жениха, я попала в земли драконов. Тут я смогу не только работать няней для маленьких шкодников, но и раскрыть свой дар. Вот только сначала надо справиться с одним заносчивым драконом, который столь же невыносим, сколь притягателен. Я могу излечить его от проклятия, но времени катастрофически мало, ведь жених объявил охоту на меня...

Глава 23 Да будет бал!

Карделия

Следующий месяц полностью ушел на подготовку ритуала. Верхнюю точку напитывали около двух недель и столько же сердцевину, расположенную в бальной зале. В основном делали все это ночью, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов. Да и не стоило забывать про пушистиков. Их мы таскали за собой по всем точкам. Чему мохнатые существа были только рады. Сидеть в подземелье заключенными в клетке им совершенно не нравилось. О чем говорили пищащие протесты по возвращению обратно.

Пуфетта вопросов не задавала. Просто выдавала и забирала котоптичек из наших рук, показывала в спину ректора язык и лучезарно мне улыбалась. Догадывалась ли сестра о наших отношениях? Сложно сказать. Но чувствую, что скоро плотину прорвет, и мне придется хоть что-нибудь рассказать. И вряд ли я упомяну проклятие и другой мир. Пусть лучше думает, что я безрассудная глупая девчонка, до беспамятства влюбленная в ректора. Это ведь было правдой. А на правду никто не обижается.

Между тем мы работали и работали над ритуалом, не покладая рук и не жалея моих сил. Пушистики тоже старались. Существа очень быстро смекнули, что от них требуется, и без проказ завершали каждый проделанный нами штриф.

Несмотря на то, что Кэлвин так и не потеплел к ним внешне, я все же заметила его едва заметную улыбку, когда ласковая Апельсинка, мурлыча, терлась ему о ноги. Эта рыжая прелесть, подобно хитрой лисичке, могла растопить даже самое холодное сердце.

Пару раз я видела, как де ла Шер даже гладил ее за ушком, чем окончательно покорил Апельсинку.

Месяц пробежал очень быстро. Учеба, ритуал, любовь, сон. Правда, с третьим было сложнее. Мы очень уставали, но все равно находили время именно друг для друга. Иногда Кэлвин заходил в мою комнату и просто час лежал рядом, обнимая меня. И эти моменты были куда интимнее тех, где дело доходила до раздевания. Потому что лежа в объятиях любимого мужчины, я, наконец, чувствовала себя цельной. А еще нужной и любимой. Больше в мою голову дурных мыслей не лезло.

После того как Эйвери и Эльза перестали по известным причинам докучать, я как будто дышать стала глубже. Теперь учеба в Дифирене казалась сказкой. Меня даже усталость не напрягала. Она была приятной. Я ощущала себя на своем месте, чего со мной раньше никогда не случалось.

И теперь я благодарила судьбу за тот шанс, что она мне даровала. Нет, я не забыла про ту жертву, которую понесла сама Карделия, однако не винила себя в ее смерти. Вина всецело лежала на Эйвери, решившем таким своеобразным образом отомстить. Я же хранила внутри своей души маленькое пространство, в котором думала о бедной Делии с теплом и благодарностью.

‒ О чем задумалась? ‒ вырвал меня из размышлений голос Кэлвина. ‒ Или просто устала?

Мы сидели в его кабинете и ужинали. Хотя тут бы подошло другое слово. Например, ночничали. Сегодня мы окончательно закончили с подготовкой к балу и могли, наконец, расслабиться в тихой, спокойно обстановке.

‒ Просто осознала, что мне здесь хорошо. В этом мире. В этом месте. Рядом с тобой.

По лицу де ла Шера расползлась счастливая довольная улыбка. В последнее время он чаще улыбался, и я очень хотела верить, что это благодаря моему влиянию. Моей любви.

‒ А мне хорошо с тобой, ‒ ответил Кэлвин искренне и преподнес к губам чашку с чаем.

Я тяжело вздохнула. Отдавшись приятным моментам, я совершенно забыла про то, что моему любимому мужчине все еще угрожает опасность. А виновник так и не найден.

‒ Ты никогда не думал, что это мог сделать кто-то близкий?

Эта мысль мучила меня давно, но я не решалась ее озвучивать.

‒ Сделать что?

‒ Проклятие.

Ректор нахмурился, и чашка опустилась на блюдце со звоном.

‒ Близкие люди потому и близкие. Они не всадят нож в спину, не подставят подножку перед бездной. Наоборот, они протянут руку и помогут...

Я же на его заявление покачала головой, вспомнив Митю и Светку, ближе которых у меня не было тогда никого. Вот уж кто активно помогал друг другу достичь блаженства за моей спиной.

‒ И все же? ‒ настаивала я. ‒ Если откинуть здравые мысли и просто предположить?

‒ Ответ останется тем же. Моим друзьям и знакомым незачем этого делать.

‒ А вдруг это Холли? ‒ вырвалось у меня спонтанно. И хотя предположение было диким, однако логику я в этом видела. ‒ Она была влюблена в тебя все эти годы. А ты не замечал ее чувств. Игнорировал их.

‒ Даже если так, то я все равно не вижу в этом смысла. Думаешь, она мне так мстит? Это ведь глупо.

‒ Женщины часто делают глупости.

Кэлвин чему-то усмехнулся, хотя разговор был достаточно серьезным. Встав из соседнего кресла, он сделал шаг ко мне и опустился на колени. Так, чтобы быть ближе ко мне.

‒ Холли не делала этого. Просто потому, что сила проклятия отразилась бы на ней. Ее внешность изменилась бы. Пострадало бы здоровье. Ведь ничего не дается бесплатно, ‒ просветил меня Кэлвин, и я припомнила урок Лаклана по арефакторике, где он рассказывал о последствиях подобных проклятий. И та девушка, которую я видела в проеме стеллажной, действительно не выглядела больной. ‒ Это кто-то другой, и я обязательно с этим разберусь. Позже. Сейчас важнее всего провести бал и зимний ритуал.

‒ Зимний... Где же снег, гес де ла Шер? У вас здесь вечное лето, ‒ я картинно надула губки, потому что действительно скучала по настоящей зиме.

‒ О-о-о, ‒ протянул мужчина мечтательно. ‒ Снег обязательно будет. Вот увидишь. Тебе понравится. И, между прочим, одну снежинку кое-что ждет в ее комнате.

У меня от удивления распахнулись глаза.

‒ И что же там?

‒ Сюрприз! ‒ Кэлвин чмокнул меня в нос и, поднявшись с колен, подал мне руку. ‒ Идем, я тебя провожу.

Аика. Песня о любви

Божена БогинскаКогда я потеряла маму, меня спас и взял под опеку настоящий Демон. Он учил меня всему и ограждал от бед, но из-за моего взрывного характера я все равно наворотила дел. И теперь...работаю на него.Казалось бы, мне всегда удавалось выбраться из любых передряг. Но любому везению приходит конец. Особенно это становится понятно, когда в богом забытом месте я случайно проклинаю Дракона...

Глава 23.2

Карделия

Открыв дверь в свою комнату. Я сразу же наткнулась на огромную белую квадратную коробку с серебристым бантом.

‒ У Карделии сегодня день рождения? ‒ задумчиво спросила я у Кэлвина, пытаясь припомнить эту небольшую деталь. Но воспоминания убедили меня, что день рождения девушки летом. Да и смешок ректора подтвердил все мои догадки.

‒ Ты просто открой.

Противиться не стала. Стоило двери закрыться за нашими спинами, как я подхватила коробку и перетащила ее на кровать. Быстро развязав бант, скинула крышку и заглянула внутрь.

‒ О-о-о-о… ‒ вырвалось у меня восхищенное.

Это было платье. Платье на бал. А я ведь действительно совершенно забыла о том, что оно необходимо для праздника. Девочки на уроках шептались, делясь тонкостями подготовки к зимнему балу. Но я настолько была увлечена учебой, Кэлвином и ритуалом, что пропускала все это мимо ушей, как белый шум.

А мой мужчина не забыл. Искренне улыбнувшись де ла Шеру, я кинулась ему на шею, попутно оставляя на доступных участках кожи легкие поцелуи. Кэлвин тут же сжал меня в своих объятиях и закружил, вырывая тем самым у меня из груди счастливый писк.

‒ Спасибо! ‒ в который раз произнесла я, стоило мужчине поставить меня на пол.

‒ Ты сначала посмотри поближе, вдруг не понравится!

‒ Не говори глупостей! ‒ пожурила я его. ‒ Мне просто не может не понравиться!

И действительно, стоило мне опустить пальцы в коробку и поднять оттуда невесомую ткань, как у меня отвисла челюсть. Платье было невероятное. Темно-синий шелк подробно ночному небу был расшит серебристой вязью созвездий. Каждая звездочка переливалась на свету. Узоры россыпью заполонили все пространство. Они тянулись к подолу, где количество вышитых звезд не поддавалось подсчету.

Я перевела затуманенных взгляд на ректора и ощутила, как по щеке скатилась слеза.

‒ Тебе не нравится?

Мужчина ожидаемо сделал совершенно неверные выводы.

‒ Оно… Оно прекрасно, ‒ просипела я и прижала платье к груди, которую распирало от нахлынувших чувств.

‒ Тогда почему же ты плачешь? ‒ Кэлвин сделал шаг ко мне и большим пальцем аккуратно утер одинокую слезинку. И столько в этом жесте было нежности, что на смену одной из глаз полились целые ручьи.

‒ Мне… Мне никогда еще никто не дарил ничего подобного.

Сквозь пелену я увидела, как де ла Шер покачал головой и улыбнулся. Глаза его сияли, как те самые звезды, вышитые на платье.

‒ Делли, девочка моя!

Кэлвин отложил платье на кровать и крепкие мужские руки сомкнулись вокруг моих плеч. Уткнувшись носом в грудь ректора, я пару раз всхлипнула и начала успокаиваться. В объятиях было тепло и уютно.

‒ Ты невероятный, ‒ прошептала я, нарушая приятную тишину.

‒ Посмотрим, что ты скажешь, когда достанешь из коробки все, ‒ хохотнул мужчина, и я почувствовала вибрацию в его груди. ‒ Боюсь, что тогда нам понадобится целый плот.

Вот же клоун!

Но шутку я оценила. Да и бороться с любопытством было выше моих сил.

На дне коробки лежала маскарадная маска. Синяя, в тон платью, она была разрисована серебристой краской, а вместо звезд к ней были приклеены сверкающие бусины.

‒ Завтра ты будешь самой красивой, Карделия! И среди всей толпы я обязательно буду тебя видеть, моя путеводная звездочка! Только тебя, любимая…

Надо ли говорить, что этот мужчина и сам стал для меня целой планетой? Нет, даже не так. Он стал моим миром. Моим сердцем. И этой ночью я не отпустила его к себе. Да и Кэлвин не пытался уйти.

Сбежавшая истинная дракона

Екатерина Гераскина– Эвелина! – вскрикнул мой жених и развернулся. – Ты что тут делаешь?– Я? Приехала к тебе… – растерянно произнесла я, не такую реакцию ожидала.– Почему не сообщила?– Ты… ты… изменяешь мне? – непроизвольно ответила вопросом на вопрос. – У нас же… свадьба.– Первое не мешает второму, – резко отозвался жених.– Как это?– Ну и дура же ты! – он скинул ноги девицы.Девица же только прикрыла колени и свела ноги вместе, кокетливо наблюдая за нами.– Здесь люди занимаются любовью, – вставила она капризно и облизнула свои алые губы.– Занимаются… любовью? – оторопело повторила я. – А… как же… я?

Глава 23.3

Кэлвин

Утро началось в суматохе. Мы чуть не проспали. Поэтому, пока Карделия была в душе, я быстренько оглядел шкаф и довольно ухмыльнулся. Подаренное мной платье предполагало наличие у его носительницы туфель. И их ожидаемо не оказалось. Поэтому, отыскав в дальнем углу один ненужный ботинок, я спрятал его у себя под мантией и, крикнув Делии, что ухожу, вышел из ее комнаты.

Коридор, хвала Манааре, оказался пуст. Сегодня ученики отсыпались до победного. В честь праздника в академии Дифирен были отменены все занятия. Именно поэтому я не особо переживал, что встречу кого-то на своем пути.

Однако меня окликнули:

‒ Кэл! И куда же ты в такую рань?

Тяжело вздохнув, обернулся к Лаклану. Его я уж точно сегодня не ожидал здесь увидеть.

‒ Лакки, ‒ пожав другу руку, я окинул его внимательным взглядом. ‒ Сегодня же не рабочий день.

Мужчина увел взгляд в сторону, словно ему стало жутко стыдно, а потом все же признался:

‒ Я прячусь от Холли.

‒ Ты? ‒ я действительно удивился. Лаклан был единственным из нас, кто никогда ни от кого не бегал. И говорил все прямо в лоб, если его что-то не устраивало. Лиам, несмотря на свой несносный характер, все же имел чувство такта. Поэтому новость удивила.

‒ Да она обезумела, Кэлвин, ‒ пожаловался мне друг и стиснул пальцами переносицу. Да с такой силой, что впору было ее сломать. ‒ После наших посиделок, когда она сбежала... Я просто не знаю, что с ней происходит.

А я, наоборот, догадывался. Высказав ей все в резком тоне и оттолкнув в тот вечер я подорвал всю нашу дружбу. Все те годы общения, которые провел в неведении. И вполне возможно, что из-за этого Холли почувствовала себя одинокой и брошенной.

‒ Что же она делает такого?

‒ Слушай, ‒ Лакки потер рукой затылок и чуть скривился. ‒ Я ведь попытался разорвать с ней полностью все отношения. Сам понимаешь, одна женщина на столь долгий срок... Мне необходимо разнообразие. И я правда думал, что мы все решили...

Друг мялся. Говорить о столь интимных моментах ему точно было не очень приятно. Да что уж там, слушать это я тоже особым желанием не горел. Я вообще хотел провести это утро в спокойной обстановке: купить Делии туфли и морально настроиться на представление для элитной верхушки магов. Но, как говорится, мы предполагаем, а Манаара нашей судьбой распоряжается.

‒ Но она вернулась. Выгнала из моей постели девушку и заявила, что больше такого не потерпит.

‒ И что дальше?

‒ Да выгнал я ее... Сказал, чтобы шла к тебе.

Я чуть не поперхнулся своей же слюной. Вот это поворот. Вот эта драма.

‒ Ты с дуба рухнул?

Но, по правде говоря, я на Лаклана не то чтобы сильно злился. Ведь сам отослал Холли к нему. По сути, поступил точно так же. Но возмущение я высказать должен был.