Текст книги "Сестры Ингерд"
Автор книги: Полина Ром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Ему принесли горячую воду и полотенце, которое он намочил в кипятке и некоторое время прижимал к щекам. Потом, смешной кисточкой вспенив немного душистого мыла, он нанес белую дедморозовскую бороду на лицо и открыл непонятную кривую штуку, которая лежала рядом с зеркалом. Упоминание о таких бритвах я раньше встречала только в старых книгах. Чуть изогнутое, хищно поблескивающее лезвие немного пугало меня. Однако Рольф управлялся с ним на удивление ловко.
Надо сказать, что побрившись, он стал выглядеть прямо красавчиком. Да и в целом три спокойных дня под крышей графского дома дали нам возможность отдохнуть, выспаться и даже немного отъесться. Я нашла время немного выщипать слишком широкие брови и, с помощью маленьких ножниц, привести руки в порядок. Благодаря совету служанки в церковь я отправилась в том же платье, в котором выходила замуж.
– Оно, госпожа баронесса, вона какое богатое! Зато никаких на нем новомодных декольтей и прочих глупостей нету. Для храма-то желательно скромность. А уж к самому пиру можно и другое показать.
Привычки ходить в храм у меня не было, поэтому песнопение местного батюшки были мне слегка скучноваты. Тем не менее, под бдительным оком графини мы с Рольфом расположились на той же скамье, где сидела она сама, а также граф с моей сестрицей и его младший брат виконт Лукас Свейн, живущий в землях своей жены. Виконтесса, кстати, на свадебный пир не приехала: беременность помешала. Виконт уже был счастливым обладателем двоих дочерей и теперь надеялся получить сына.
Надо сказать, что разница у братьев была всего около двух лет, но выглядели они совершенно по-разному. Если муж Ангелы был высокого роста, массивный и довольно статный, то виконт Лукас оказался добродушным толстяком с приличной лысиной на макушке. Впрочем, эта лысина его ничуть не огорчала. Он охотно познакомился с Рольфом и заявил мне, что просто счастлив принять в семью таких красавиц, как Ангела и я. Был виконт не только любезен, но и немного болтлив. Как следующий в очереди на графский титул, сидел по правую руку от графа.
Мне пришлось улыбаться Ангеле и даже выдавить из себя пару любезных слов. Но поскольку я точно знала, что все это ненадолго, то держалась достаточно спокойно.
Свадебный пир начался часа через два после того, как графская семья, к которой теперь присоединились и мы с Рольфом, а также все съехавшиеся соседи вернулись в замок. На пир я надела доставшееся в подарок от графини Роттерхан платье из бордового атласа и бархата, отороченное белоснежным мехом. Прическу сделала простую, сколов волосы на макушке небольшой серебряной диадемой и сплетя остальное в косу. Рольф выбрал рубашку с забавным гофрированным воротником и простой синий колет. Мне кажется, мы совсем не плохо смотрелись рядом.
Трапезная к нашему появлению изрядно преобразилась. Если до этого мы все ели за одним длинным столом, стоящим на помосте, то сейчас внизу двумя ровными линиями были выставлены столы для гостей. Таким образом, перед сидящим в центре графом и его женой была достаточно обширная пустая площадка, куда в процессе пира гости выходили показывать подарок.
Меня радовало то, что за высоким столом мне не пришлось сидеть бок о бок с сестрой. Между нами было место графини-матери, и поскольку единственный, на кого обращала внимание Ангела, был ее муж, то после положенных традиционных тостов мы с госпожой графиней охотно поболтали о всяких там домашних делах. Даже Рольфу, чтобы он не чувствовал себя исключенным из беседы, графиня дала несколько рекомендаций. Пара из них показались мне достаточно толковым, да и муж, кажется, по достоинству оценил советы.
На мой взгляд, еда было достаточно тяжелой. Очень небольшое количество овощей, на гарнир отварной рис, привозной и потому дорогой. Зато мясо было представлено во всевозможных вариантах. И копченое, и отварное с разными соусами, и даже целиком зажаренная туша барана, рога которого покрыли золотой краской.
Подарки дарили самые разнообразные: от серебряной посуды до весьма внушительного рулона золотой парчи: тяжелой, плохо гнущейся, но с роскошным рисунком. Наша ваза вызвала одобрительные возгласы, и я успокоилась.
Присутствовала на этом пиру и госпожа Люге. Заметила я Кларимонду уже ближе к концу бесконечной трапезы. Она сидела почти в самом конце гостевого стола и мило беседовала с одетым в черную одежду мужчиной. Он возвышался над компаньонкой почти на голову и, как мне показалось, с удовольствием заглядывал в ее декольте.
– Кто это, ваше сиятельство? – спросила я у графини.
– Это барон Жиль де Динан, – пояснила графиня. Он вдов и подыскивает себе новую супругу.
– А что случилось со старой?
– Пока барон был на войне, Агнесса попала в плен и не пережила насилия и позора. Она выкинулась из окна башни.
– Господи, Боже мой, какой ужас!
– Все так, милая баронесса, – согласно покивала головой графиня. – Война – это всегда смерть и насилие. Но не будем сегодня о грустном…
Часа через три, когда я уже окончательно отсидела попу после четвертой или пятой перемены блюд, наконец-то появились музыканты. Внизу слуги торопливо утаскивали столы для гостей, расчищая место. В углу трапезной басовито ухнула начищенная в жар медная труба…
Разумеется, в танцах снова блистала молодая графиня, сорвав аплодисменты гостей. Потом, любезно кланяясь моему мужу, меня утащил в некое подобие хоровода виконт Лукас. Добродушный толстяк без всякой зависти рассуждал о том, какую красавицу захватил в жены его брат.
Сам танец предполагал смену партнеров. Дамы, стоящие во внутреннем круге, останавливались, а мужчины делали два шага в сторону, становясь напротив новой девушки. Следующим моим партнером оказался мой собственный муж.
– Как ты думаешь, Рольф, когда прилично будет уйти?
– Ты устала? По традиции, первыми покинуть зал должны молодые. Но если ты плохо себя чувствуешь…
– Нет-нет, я вполне способна еще подождать.
Лакеи разносили по залу подносы с мороженым. И я с удовольствием съела потрясающе вкусный десерт. Мы с мужем еще немного побродили между гостей. Некоторых Рольф знал лично: они были и его соседями. Я почти никого не запомнила, хотя меня знакомили со всеми. Слава всем богам, графиня наконец-то объявила:
– Дорогие гости, пусть молодожены идут отдыхать, а для вашего увеселения сейчас выступит фокусник!
Подвыпившие гости встали коридором, через который граф с женой уходили, и засыпали супругов пьяными пожеланиями поскорей завести ребенка. И горстями разных круп. Кидали кто во что горазд: я видела и пшеницу, и гречку, и даже пшено, а какая-то женщина лет тридцати сыпанула горсть мака.
После молодых мы задержались совсем ненадолго. Только так, чтобы посмотреть на фокусы. Пожалуй, эти фокусы и были одним из приятнейших моментов свадебного пира. После этого мы подошли поблагодарить графиню, распрощались с виконтом и наконец-то ушли в свою комнату.
***
В замке нам пришлось задержаться еще на один день: мы снова посетили торжище и докупили то, что мне посоветовала графиня. Вернулись мы засветло и видели, как Ангела с мужем провожают соседей. Гости разъезжались по домам. Каждой семье преподносился небольшой сувенир от молодых.
Например, ближайшим соседям, которые привозили с собой не только сына, но и двоих дочерей на выданье, граф подарил по золотой монете девушкам, басовито добавив: «Это, красавицы, вам в приданое!». Сыну и наследнику досталась медная фляжка с красивой чеканкой, а пожилым супругам – по меховой пушистой шкурке. Заметив мой взгляд, Рольф прокомментировал:
– Да, Ольга, графский свадебный пир – очень расходное дело.
– Рольф, мы приехали не к самому началу. Мы должны будем еще что-то подарить?
– Нет, моя экономная малышка. Больше от нас не требуется никаких подарков, – с улыбкой сказал муж.
На следующее утро, когда мы собрались уезжать, провожать нас вышла целая компания. Граф с молодой женой и ее компаньонкой, графиня-мать и, разумеется, добродушный виконт Лукас, который собирался еще погостить несколько дней в родительском замке. Самое удивительное, что подарки нам преподнесли все. Граф басовито и несколько смущенно сказал:
– Это мне матушка посоветовала… Я хотел было торанский нож, а она отговорила…
С боку от нас стояли двое слуг, один из которых придерживал за загривок довольно косматого барана. Возле барана, совершенно равнодушные к собственной судьбе, стояли две овечки. Шерсть у всех была густо-черного цвета.
Рольф благодарил графа со словами:
– Вы же знаете, ваше сиятельство, что земли мои разорены. Так что ваш подарок – лучшее, что вы могли бы придумать!
Следующий подарок должна была вручить мне Ангела. И она вручила мне нечто прямоугольное, завернутое в кусок льняной ткани.
– Надеюсь, этот подарок пригодится такой неопытной хозяйке, как ты, баронесса, – довольно насмешливо сказала она.
Я откинула ткать и с удивлением увидела ту самую книгу, которую мне показывала графиня. Растерянно взглянула на хозяйку и поняла, как сильно оскорбила свою свекровь сестрица: её сиятельство побледнела и сжала губы, а я, совершенно не представляя, что делать или сказать, замерла на секунду.
Никто из мужчин не догадался, в чем заминка. Они стояли и неловко молчали, не понимая сути.
Я прижала книгу к груди, чуть неловко поклонилась графине, но не Ангеле, а настоящей хозяйке дома и сказала:
– Ваше сиятельство, одно ваше слово, и я верну…
– Нет-нет, баронесса. Раз уж моя невестка так решила: пусть так и будет.
Я передала сверток Рольфу. И максимально низко поклонилась графине,сказав:
– Я от всего сердца благодарна вам, ваше сиятельство. И за теплый прием, и за этот бесценный подарок. Поверьте, для меня он дороже любых денег.
Я видела, с каким трудом графиня сдерживает обиду. Но она натянуто улыбнулась и ответила мне:
– Вы, баронесса, мудры не по годам. Но у меня есть для вас еще один подарок. Вот… – и графиня протянула мне почти такой же по размеру сверток. Предмет внутри оказался неожиданно тяжелым.
Откинув ткань, я увидела плоскую резную деревянную шкатулку, где на куске темно-синего бархата были уложены столовые приборы на пять персон. Столовое серебро было довольно изящным, хоть и без герба. Я растерянно глянула на графиню: это был очень дорогой подарок. И первая мысль была – отказаться.
– Не вздумайте отказываться, баронесса! – строго сказала графиня. – Подарки от родственников нельзя отвергать.
Ангела закусила губу, и голубые глаза ее налились слезами: она прекрасно представляла себе цену этого набора. А я в который раз поразилась ее всеобъемлющей жадности. Ведь за столом приборы были богаче, и сервировка изобиловала вазами и кубками из серебра. Неужели ей все мало?!
Неожиданно в этот внутренний женский конфликт вмешался виконт Лукас, который объявил, что рад появлению новой родни и потому просит у моего мужа позволения сделать мне подарок. Рольф кивнул, разрешая, и я стала обладательницей еще двух золотых монет.
***
Уже сидя в своем протопленном домике, я вспоминала графиню и думала о том, сколько еще гадостей успеет ей сделать Ангела. До баронского замка, где я теперь буду хозяйкой, оставалось четыре дня пути.
Глава 35
К замку барона мы подъехали уже в сгущающихся сумерках. Массивный серый камень. Ощущение заброшенности и не прибранности. Даже снег на лестнице, ведущей в башню, был не счищен. Тем более, что и часть перил на этой лестнице обломана. Замок не напоминал снаружи солидный и строгий дом графини Роттерхан. Напротив, производил впечатление чего-то неуклюжего, нуждающегося в ремонте.
Состоял он из двух очень разных частей. Довольно высокая трехэтажная круглая башня с окнами на разных уровнях и с конической крышей, увенчанной флагштоком. Вторая часть представляла собой узкую прямоугольную пристройку. Там тоже было три этажа, но подозреваю, что потолки были гораздо ниже. А на третьем, верхнем этаже пристройки крепился нелепый балкончик, точнее, длинная узкая галерея, занесенная сейчас снегом.
Рольф помог мне выйти из домика и чуть смущенно сказал:
– Я попросил протопить для нас эту часть, когда из столицы выезжал один из бойцов. Не знаю, кто там сейчас в доме и есть. Раньше здесь жила прислуга, ну а теперь…
Чуть в стороне от замка лежал небольшой городок. Увы, он выглядел далеко не так нарядно и сказочно, как город графа Паткуля. Среди целых домов, как вырванные зубы, виднелись обгорелые руины, сейчас аккуратно припорошенные снегом. Конечно, видно было не так хорошо, но мне показалось, что часть деревьев не просто сбросили листву на зиму, а обгорели. Похоже, здесь были пожары.
Просто из любопытства и желая размяться, я обошла замок и увидела, что на заднем дворе стоят какие-то мрачные каменные пристройки, почти без окон и печных труб. В одну из них возчики сейчас заталкивали телегу и сгружали часть багажа. Двери второй были распахнуты: судя по запаху, там была конюшня. У нее отсутствовала часть крыши, и я понимала, что все здесь нуждается в ремонте. Пока Рольф командовал во дворе, из дома, высоко поднимая над головой фонарь, вышел плотный здоровяк, который тут же забасил:
– Ваша милость? Вы ли приехали? Это я тут, Густав Шустер, значится…
– Я это, Густав, я. Сам приехал, жену привез. Встречай…
Мы стояли слишком далеко от мужчины. Он явно не мог разглядеть копошащихся у сарая людей. Но голос был такой зычный, что прекрасно долетал и сюда:
– Женууу? Жена, ваша милость, дело доброе. Так что от поздравляю вас с законным браком!
Вещи сгрузили. Часть в сарай, часть снесли к дому. Барон расплачивался с возчиками. Некоторые уже пристраивались на телеги к обладателям повозок, чтобы доехать до города. Заметила, что в сарае осталось только две повозки и домик графини.
Пусть и чувствовала некоторую растерянность, но точно знала, что ночлег лучше организовать самой. Рольф предупреждал, что замок маленький, и прислуга за время войны разбежалась. Так что начинать придется с чистого листа. Все же хорошая память меня спасла: я правильно указала сундуки, которые требовалось прямо сейчас перенести в дом. Перина, подушки и одеяла, а также чистое белье нужны мне уже сегодня ночью. Даже если в замке что-то уцелело, и оно в хорошем состоянии.
Небольшая прямоугольная комната без окна, что-то вроде прихожей. Темно и свет идут из арочного проема в другую комнату. Здоровяк, который вышел нас встречать с фонарем, тот самый Густав, как выяснилось, довольно сильно прихрамывает. Меня удивило, что Рольф обнялся со слугой, как со старым другом. Они говорили, чуть перебивая друг друга, и из этой бессвязной речи я поняла следующее: Густав был ранен на поле боя и отправлен домой вместе с прочими покалеченными. К тому времени земли барон уже были свободны от захватчиков, но у Густава дом сгорел, а баронский был разорен почти полностью.
– Даже худой деревяшки, ваша милость, не осталось. Все в печах пожгли ироды. Только в родителев спальне мебель уцелела, та, вашсветлость, что дубовая. Оно б, может, и ее поганцы попалили, да сказывают, там какой-то офицеришка жил. Ну, я что смог, починил, где смог, прибрался да мусор вынес. А так, – здоровяк развел лапищами в стороны, – не обессудьте. Не ждал я сегодня никого. Вы бы, ваша светлость, хучь бы гонца прислали, – укоризненно добавил он.
– Брось, Густав, какого гонца и к кому отправлять? Я знать не знал, что ты здесь. Просто надеялся, что сержант найдет кого-то из старых слуг.
– Ежли не погоните, туточки и останусь. Старуха моя с мамашей своей, моей, стало быть, тещей, меня не дождались. Соседи сказывают, что конька запрягли, телегу добра навалили, да и подались к столице поближе. Завсегда она недовольна была здешними местами. Эта мамка ее пришлая сманила, не иначе.
Весь этот сумбурный разговор происходил, пока мы раздевались, и Рольф развешивал на гнутых кованых крючках нашу одежду. Тяжелую деревянную дверь заложили изнутри массивным засовом, и Густав, посторонившись, пропустил нас на кухню.
Помещение выглядело даже больше, чем я могла ожидать. Конечно, набор существующей посуды был весьма жалким. Да и большая часть ее стояла пустой. Но когда-то эта кухня была по-своему очень симпатичной. В стену, идущую в соседнюю комнату, был встроен небольшой камин, где над огнем дымила и пригорала каша.
– Ах ты ж Господи! Совсем я о ней забыл!
Густав поставил фонарь на полуразломанный стол: вместо одной из ножек столешницу подпирал массивный кусок ствола. Схватил грязную засаленную тряпку и, обжигая пальцы, выхватил месиво из огня. От резкого движения крышка свалилась на каменный пол, жалобно брякнув. А серая масса щедро плеснула через край и грязными потеками украсила прокопченный бок котелка.
Больше всего в кухне мне понравилось огромная плита, в которую вмурован был котел. Сейчас пустой, наполовину заваленный дровами, он явно предназначался для того, чтобы можно было нагреть много воды.
– От, ваша милость… – растерянно протянул котелок с подгоревшей кашей Густав. – Оно точно, что малость подгорела… А только другого все равно ничего нет.
– Брось эту гадость, – поморщился Рольф. – Мы кур с собой привезли, вот завтра им и вывалишь с утра. Найдем мы сейчас, чем перекусить с дороги. Давай в холл выйдем, посвети мне.
Они вернулись буквально через минуту. Рольф тащил большую корзину с крышкой, где лежали остатки дорожных припасов. Я все еще несколько растерянно стояла столбом посреди кухни, не слишком понимая, куда можно сесть: один единственный стул с красивой резной спинкой был просто приколочен к толстому полену, поставленному вертикально и служившему ему единственной ножкой.
Рольф водрузил корзину на стол и сноровисто начал доставать остатки продуктов: вареные яйца, завернутый в холстину подмерзший каравай хлеба, тряпочку с солью и солидный кусок сала, которое купили на предыдущем месте ночлега. Никаких особых деликатесов или пирожков от графини Паткуль у нас давно уже не было. Немного подумав, я забрала у мужа нож, точнее довольно острый кинжал, который он носил на поясе, и сказала:
– Я сама все нарежу, а ты лучше придумай, на чем мы будем сидеть. И еще хорошо бы найти чистый котелок. Я бы сделала на ночь горячий взвар. У меня в домике, там на столе глиняная коробочка с крышкой, а в ней мед. Принеси, пожалуйста.
Хлеб я несколько минут подержала над огнем, тонкими ломтиками напластала сало. Плюнув на предполагаемую ночь любви, очистила полголовки ядреного чеснока и крупными кольцами порубила последнюю луковицу. Все это аккуратно выложила на куске тряпки, в которой везли сало. Тарелок все равно не было. Точнее, где-то там, в багаже, хранились купленные мной миски и чугунки. Но рыться сейчас, ночью, впотьмах, смысла не было. Главное – плотно закусить и придумать, где и как мы будем ночевать.
– Давай за стол, Густав.
– Да ить как бы и не к месту я... ежли с господами за столом... – коротко глянув на меня смущено пробасил здоровяк.
– Садись. Сегодня – по-простому. Как в походе ели из одного котелка, помнишь? Ну, вот и усвтаивайся. – приказал мой муж.
Сидеть мужчинам пришлось на толстых спилах дерева, которые Рольф приволок лично. Мне же, как даме, уступили тот самый стул. Мужчины тихо переговаривались, муж выспрашивал последние новости. Многие люди, кого он знал лично, эту войну не пережили. Так что беседа была не слишком радостной. Кружка у Густав была только одна, потому, напоив его чаем, мы с Рольфом прихлебывали из неё по очереди.
– Помыться бы с дороги. Ну, или хотя бы обтереться горячим полотенцем.
– Сейчас, малышка. Надо только воды достать.
Я посмотрела на небольшой пузатый бочонок, откуда Густав черпал воду на взвар, и спросила:
– А за водой далеко идти?
Рольф усмехнулся и поманил меня пальцем. В дальнем, самом темной углу кухни обнаружилось совершенно фантастическое сооружение – насос. Да, ручной, а не электрический. Но даже это по местным меркам было восхитительно. С минуту Рольф любовно поглаживал старую рукоятку, а потом вдруг сообразил:
– Боюсь, плиту мы сегодня не растопим, – смущенно улыбнувшись, пояснил: – У нас, малышка, даже ведер нет, чтобы воды набрать.
Мы вернулись к столу, и я тихо спросила:
– Где мы будем ночевать?
Ответил мне не Рольф, а Густав:
– Вам, госпожа, больно-то выбирать не придется. Оно, конечно, в башне кровать уцелела. Но там с самой прошлой зимы ни разу печи не топили. Как иродов прогнали, так и стоит она пустая. А вот тут, за стенкой, – он кивнул на камин, – туточки две комнаты для прислуги. И до утра там оченно даже тепло будет. А утречком я встану поране и снова камин растоплю.
Укладывать новую перину на грязный пол я отказалась наотрез. Рольф вздохнул, хмыкнул и вышел на улицу. Ходить ему пришлось несколько раз, но в результате весь пол крошечной комнаты был устлан толстым слоем соломы. Вот на ней, на этой соломе, с помощью мужа я расстелила перину и чуть не со слезами на глазах воспользовалась подарком графини – вышитыми белоснежным бельем.
Остатки чая выплеснули их котелка, нагрели немного воды, и я, смочив одно из полотенец, смогла обтереться с помощью Рольфа. Потом точно так же обмыла его и, вздыхая о несовершенстве мира, устроилась спать.
«Завтра будет день. В окна попадет свет, и я посмотрю, что и как можно поправить на кухне. Печь в башне нужно топить тоже. Но не вечером, а сразу, как проснемся: тогда за день помещение прогреется. Надо съездить в город и посмотреть, чем торгуют на местном рынке... Ах да… у меня же теперь есть куры! Им нужно будет насыпать зерна и налить воды», – эти мысли меня убаюкали.
Глава 36
С утра Рольф повел меня по дому, показывая пустые и ободранные помещения. Я машинально отмечала то, что можно исправить в ближайшем будущем: «Сюда печника пригласить… Вот зачем этим уродам понадобилось из печки дверцу выламывать?! Тут, пожалуй, всю штукатурку менять придется. Интересно, это чем они в стены кидали, что до самого камня пробили?».
В трехэтажной пристройке, которую мы обошли первой, располагались кладовые, спальни для прислуги и настоящая мыльня с еще одной колонкой. Я посматривала на мужа, жалея его. Видно было, что смотреть на развалины собственного дома ему тяжело. Периодами он оживлялся и начинал объяснять:
– А вот тут, малышка, мама хранила запасы мыла и простыней. Как здорово было после купания, завернувшись в сухое полотно, посидеть за столиком с горячим взваром… Отец еще и пива кружку всегда требовал… Да, вот тут раньше стоял стол и рядом с ним две лавки… А в шкафчике наверху хранился мед и белые сухарики. Для меня…
Кроме внешней лестницы к башне, той самой, с обломанными перилами, был еще и переход из служебной части дома: небольшая галерея с двумя узкими окошками. Рольф принес из холла мою шубку и свой плащ, и мы вышли в промороженное нутро короткого каменного туннеля. Окна были разбиты, и снег плотным слоем лежал по одной из сторон коридора.
Башня показалась мне гулкой, пустой и какой-то пугающей. Здесь действительно были очень высокие потолки и непривычные полукруглые комнаты. Почти нигде не осталось дверей: все сгорело в печах. Завоеватели ленились пилить и колоть дрова. В центре башни, между трапезной и холлом, находилась монументальная каменная колонна, уходящая в потолок. Холл башни отличался не только большими размерами, но и полом, усыпанным коричневато-розовой щепой.
– Здесь стояли два резных шкафа под одежду, – печально пояснил Рольф.
Лестница вела на второй этаж, но сперва мы заглянули в трапезную: пустота, холод, наметенный через разбитое окно снег и странные обломки какого-то колеса:
– Эту люстру отец привез маме в подарок из Кинсбурга.
Второй этаж был разделен на четыре комнаты не слишком привычной формы, в четверть круга.
– Это гостевые комнаты. Но пользовались ими редко, только в дни церковных праздников, когда к нам приезжали соседи. В обычное время одну из комнат использовали под столовую, во второй стоял ткацкий станок и работали две мастерицы. Не на продажу, но для своих нужд ткали.
Здесь все окна были целы, а печь была только одна, довольно странной формы, восьмигранная. Огромная колонна уходила вверх, а топка располагалась в общем для всех комнат коридорчике.
– Башня отапливалась этой печью вся целиком. Каменный фундамент под печь закладывали еще во время строительства. Слава Богу, что эти идиоты хотели спать в тепле и не додумались сломать ее, – Муж погладил красно-коричневый кирпичный бок монументального сооружения.
– Подожди, Рольф, я не поняла… а как же отапливается первый этаж? Топка ведь только здесь, а там, – я указала пальцем в пол, – просто камень.
– Когда делали пристройку, под полом галереи мастера оставили в камне специальные проходы. Когда топят кухонную плиту, теплый воздух поднимается из пристройки по трубам и согревает пол первого этажа башни. Ты же заметила, что башня расположена выше пристройки?
Я подивилась про себя хитрому способу. Признаться, такого не было даже во дворце графини Паткуль. Хотя… может быть, я еще много не знаю об этом мире?
На третьем этаже располагались комнаты семьи.
– Здесь был кабинет отца и рядом мамина светелка. В третьей комнате когда-то спал я…
– А четвертая?
– Четвертая предназначалась для девочек. Когда-то давно там жили папины сестры. Но у моих родителей был только я.
Самой сохранной оказалась именно спальня родителей. Здесь уцелели даже позеленевшие медные крепления на стене, куда вставляли свечи. Более того, на трех из них уцелели защитные стекла. Меблировка была почти стандартной: массивная кровать со столбиками и перекладинами для полога. У окна два стула с прямой неудобной спинкой и небольшой стол между ними. Два кресла у аккуратного зева камина.
– Рольф, если топили печь внизу, то зачем здесь камин?
Муж как-то грустно улыбнулся и ответил:
– Матушка была довольно прижимистой хозяйкой, и ее возмущали расходы на дрова. По ее просьбе отец и согласился на эту блажь. Он ворчал и говорил, что за десять лет не сожгут столько дров, чтобы окупить все эти камины, но хотел порадовать маму… – тихо закончил Рольф.
Я осталась ждать в пустой выстуженной комнате, где не осталось ни штор, ни коврика, ни полога – ни единого клочка ткани. Села в широкое кресло у мертвого камина и начала думать о том, за что браться в первую очередь. Честно говоря, представляла я это очень слабо. Наверное, эти земли приносят какие-то деньги? Ну, есть же всякие налоги и прочее… Однако вроде бы и само баронство должно платить налоги. Кому, как, а главное, сколько? Похоже, назревала еще одна беседа с мужем.
По лестнице затопали, и в приоткрытую дверь ворвались голоса:
– …так что, господин барон, надобно еще людей нанимать. Я бы, ежли позволите, при конях и курах остался. И хорошо бы еще корову прикупить. А по лестнице, сами изволите видеть, бегать мне не сподручно.
– Не переживай, Густав, найдешь себе работу по силам и останешься здесь.
Пыхтя и сильно прихрамывая, Густав внес небольшую охапку очень толстых поленьев, которые и принялся складывать в камин. Следом зашел Рольф, неся на вытянутых руках старую драную корзину, аккуратно забитую дровами.
– Знаешь, малышка, – сказал он, отдышавшись, – я думаю, нам следует съездить на городской рынок и присмотреть тебе помощницу. Пусть на первое время хотя бы одну.
***
На рынок мы отправились на телеге. Рольф сперва возражал и пытался уговорить меня поехать в домике, но у я уперлась:
– Какой смысл сидеть в студеной коробке? Даже если мы сейчас растопим печурку, прогреться до рынка домик не успеет. Тут ехать-то всего ничего.
– Ты хозяйка этих земель!
– Рольф, домик все равно придется вскоре отдать, и другого не будет. А в телегу гораздо проще будет сложить то, что нам понадобится. И потом, прислугу я тоже в графском домике повезу? И мешки с картошкой?
Муж еще поспорил некоторое время, но без особого энтузиазма. Потом они вдвоем с Густавом выкатили одну из телег и принялись запрягать коней. Я же тем временем вернулась в дом и торопливо утеплялась всем, что попадалось под руку. Даже не побрезговала взять огромный овчинный тулуп, который еле дотащила до телеги, такой уж он был неподъемный. Густав в почти таком же тулупе сел за возчика, а Рольф поехал на своем вороном красавце.
Этот рынок разительно отличался от того, что мы видели в графском городе. Даже сейчас, спустя год после пожара, в воздухе стоял легкий запах гари. Торговых рядов как таковых не существовало. От них осталась только пустая площадка и заметенные снегом обгорелые столбики. Все продажи велись прямо с выстроенных в кривую линию телег. И покупателей, да и продавцов было совсем не много.
Первое, на что я нацелилась – жестяные ведра. Они понадобятся даже для того, чтобы наполнить котел горячей водой и натаскать воды в мыльню. Отмыться с дороги я хотела больше всего. Да и стирать одежду тоже где-то надо. Так что за ведра Рольф расплатился, не торгуясь. Остальные изделия жестянщика мне не приглянулись: грубовато сделано.
Некоторые жители узнавали своего барона и кланялись. И уже после первой покупки на нас аккуратно, стараясь не показывать любопытства, глазели и покупатели, и торговцы. Телега наша осталась в стороне от торгового ряда, и Густав медленно, чуть прихрамывая, стаскивал туда все, что мы приобретали. Никаких особых изысков здесь не продавалось. Не было ни стекла, ни роскошных тканей, ни даже глиняной посуды.
– Рольф, а посуду вообще здесь не делают?
Он чуть растерянно пожал плечами и ответил:
– Раньше вроде торговали. Я помню, как в детстве свистульки покупал.
Свистульки – это не совсем то, что я хотела бы купить. Но, понимая, что муж сейчас знает о своих землях примерно столько же, сколько и я, со следующим вопросом я обратилась к Густаву.
– Мне нужно купить еще посуды, чтобы готовить. Хорошо, еще хотя бы картошки и капусты. И подскажи, где можно поискать служанку?
Отвечал мне Густав неторопливо, делая паузы и как бы соображая: как лучше-то.
– У медника мастерская уцелела. Оно, конечно, подороже глиняной будет, но всякие этакие штуки для кухни у него есть. Ежли еды какой купить надо, так это прямо торговцам и говорите. Морозы сейчас, а овощ всякая – штука нежная. Потому на телегу не вытаскивают, а в сене хранят, чтобы не померзло. А ежли насчет прислуги, это бы вам к святому отцу сходить. Он завсегда всё про всех знает. Кто, может, вдовой остался, а кто, может, и без дома. Ну и чтобы хозяйка ладная была, он вам все и обскажет.
К моей радости, овощей на рынке оказалось довольно много. В нашу телегу перекочевали большой мешок картофеля, корзина лука и корзина моркови, а также шесть больших кочанов капусты, которые продавали поштучно. Все это богатство Густав тщательно укрыл толстым слоем соломы и даже накинул сверху не слишком хорошо пахнущую конскую попону.
