Текст книги "Сестры Ингерд"
Автор книги: Полина Ром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
– Нет! Вместе с ней я не поеду.
– Тогда только телега. Обычная крестьянская телега, госпожа баронетта. Больше я вам на первое время предложить ничего не смогу, – довольно сухо ответил барон.
Возможно, по местным меркам такой разговор был не слишком приличен, потому графиня хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание, и заметила:
– Юная баронетта, в вашей ситуации отвергать такой дар судьбы неосмотрительно. Пусть и нет вашей вины, но даже приличное приданое не всегда помогает, поверьте мне. Сплетни летят быстрее стрелы. Решайтесь…
Я мысленно фыркнула: «Тоже мне, решайтесь! Можно подумать, у меня до фига выбора есть! Этот парень, по крайней мере, не врет и не хвастается… И от него, если что, пожалуй, сбежать будет легче, чем от графа… А может быть, мы еще и уживемся?».
Впрочем, как мы уживемся, я представляла себе очень слабо. Однако и провести жизнь, как монашка я не хотела. Поэтому закрыла глаза, вздохнула и сказала:
– Хорошо, барон… Я стану вашей женой.
Глава 25
После того, как я сказала “да”, жизнь вокруг меня стремительно набрала обороты. Если до этого все было медленно, размеренно и немного сонно, то дальше я попала в эпицентр урагана.
Насколько я поняла, все свадьбы проводились в один день, двумя или тремя заходами в огромном столичном храмовом комплексе. Почему-то графиня Роттерхан очень настаивала на том, чтобы и меня с бароном обвенчали вместе со всеми:
– Поймите, баронетта, вы еще слишком молоды и наивны. Никакими силами даже я не смогу удержать вашу историю в тайне. У нас есть всего несколько дней, а потом она волной пробежится по всему городу и пойдет гулять дальше. Такие сплетни – законная добыча плебса и нищего дворянства. К моменту, когда разговоры поползут, вы уже должны прочно быть замужем! Иначе скандальная слава испортит вам настроение и даже жизнь. К замужней женщине никто не посмеет обратиться вольно.
Произнеся эту речь, графиня значительно посмотрела на меня и, очевидно, совершенно неудовлетворенная выражением моего лица, несколько раздраженно махнула рукой и заявила:
– Бегом замуж, дурында! Иначе каждый поддатый баронишко в этом королевстве и даже любой нетитулованный балбес решат, что вы нуждаетесь в их обществе. Судьба отвергнутых невест зачастую печальна.
В общем-то, дальше меня и не спрашивали. Срочно была нагрета вода, и служанки потащили меня мыться. В этот раз вся деревянная кадка была в моем полном распоряжении. Ангелы рядом не было. В этот раз меня закутывали в подогретые мягкие простыни, а в воду для ополаскивания добавили какое-то душистое вещество. Теперь мои волосы пахли сладковатым запахом липового цвета.
Под спальню мне тоже отвели отдельную комнату, а вместо монахини, оставшейся следить за остальными девушками, графиня приставила ко мне Линду, крепкую немногословную горничную средних лет. Женщина даже ночевала в моей комнате, закрыв дверь изнутри на тяжелый засов.
Разбудили меня ни свет ни заря. Заставили плотно позавтракать. А после этого принесли свадебное платье, тонкую новую сорочку и очаровательные туфельки и принялись готовить к предстоящему событию.
Волосы уложили в сложную, но довольно красивую прическу, использовав примерно миллион шпилек. Потом в комнату вошла сама графиня, посмотрела на меня, слегка вздохнула и протянула ларчик, который держала в руках.
Не знаю, как назывались эти удивительные камни. Чем-то они были похожи на аквамарины, но оттенок голубого был ярче и сочнее. Девять шпилек, которые графиня сама аккуратно вколола мне в прическу, образовали что-то вроде крошечного невысокого венца. Серьги на тонких золотых цепочках казались капельками росы, отражающими весеннее небо. В вырез сорочки лег кулон с самым крупным камнем из всей этой коллекции. Девушка в зеркале теперь казалась повзрослевшей незнакомкой, слишком красивой и сказочной.
– Платье! – скомандовала графиня.
Платье было просто потрясающим. Очевидно, что оно было приготовлено для той самой умершей дочери графини. Я до сих пор не знала, как и что случилось с девушкой. Но, судя по платью, замуж она выйти так и не успела: абсолютно новый туалет из небесно-голубого шелка, отделанного узкими серебряными лентами. Плотный шелк и сам по себе был прекрасен, а еще и выткан так, что при малейшем движении возникал муаровый рисунок. Пожалуй, обычные кружева показались бы излишне грубыми на такой удивительной ткани.
Платье на меня надевали две горничные очень аккуратно и согласованно, не потревожив ни одного волоска в прическе. Хорошенькие балетки были изготовлены из той же самой ткани, что и платье. Фаты в этом мире еще не придумали, да и она была бы здесь лишней.
Пожалуй, я первый раз улыбалась, совершенно искренне, рассматривая себя в зеркале. Именно так, по моему мнению, и должна выглядеть невеста: обворожительной, юной и нежной.
За всей этой суматохой даже терялся тот факт, что я выходила замуж за совершенно незнакомого мужчину и должна буду прожить с ним всю жизнь. Когда я вспоминала об этом, мне становилось страшно. Но суматоха вокруг, организованная графиней, не оставляла мне времени на размышления.
Перед выездом из дома мне принесли горячий и довольно странный напиток. Не скажу, что противный, но очень необычный. Горячее молоко с медом, сливочным маслом и хорошей долей то ли коньяка, то ли рома: я не слишком разбиралась в крепких спиртных напитках.
– Пей, это поддержит тебя во время церемонии, – приказала графиня.
Пусть госпожа Роттерхан и была излишне авторитарна, но она гораздо лучше меня знала реалии жизни. Помогла мне выпутаться из отвратительной ситуации, способной закончиться монастырем, и в целом помогала мне совершенно бескорыстно. Так что спорить с ней я не стала.
Горничная накинула на меня огромную простынь, не давая возможности запачкать платье. Когда я допила, принесли очаровательную бархатную синюю шубку, отороченную белоснежным пушистым мехом. В этой самой шубке, ступая по широкой тканевой дорожке, я прошла в сопровождении графини к её карете.
Я видела, как в соседние экипажи и повозки садятся остальные девушки. Они тоже блистали разнообразными прическами, и видно было, что над их бальными туалетами потрудились горничные. У многих были свежие кружевные воротнички и накидки. У толстушки Гертруды появился очень красивый новый капюшон: похоже, ради наших свадеб графиня щедро тратила приданое собственной дочери. Но, думаю, я была одета роскошнее всех.
Самое забавное, что в этой разноцветной кучке взволнованных девиц не было моей сестры. Правда, я не рискнула спросить у графини, куда она дела Ангелу.
Сам процесс бракосочетания был длительным, утомительным и довольно скучным. Представьте себе огромное помещение храма: величественное, с яркими роскошными витражами и отвратительно протопленное. От самого входа до места, где стоит священник, тянулись три широких дороги, отмеченные по краям какой-то светлой краской. Именно по этим трем путям и выстраивались пары жених-невеста.
Впереди и сбоку от брачующейся толпы было резное кресло для короля. За его спиной стояло два или три десятка людей, в том числе несколько военных. Графиня Роттерхан проследовала туда, в эту толпу, и встала за спиной короля. Похоже, дама пользовалась благоволением его величества.
Больше гостей на свадьбе не было, хотя двери храма оставались распахнутыми. Не полностью, просто между створками осталась щель, но дуло оттуда изрядно, и по полу пробирались мерзкие сквозняки. Если вспомнить о том, что на улице была зима, то становится понятно, как я продрогла к концу церемонии. И это еще при том, что стояли мы с бароном всего через два ряда от священника.
Если первое время я еще с любопытством разглядывала девушек, их туалеты, их мужей, то, слегка успокоившись, обратила внимание на мужчину, стоявшего со мной: на барона Рольфа Нордмана.
Мне показалось, что он был в той же самой одежде, в которой и ходил по городу. Только кружево белой рубашки, видимое в вырезе колета, говорило о том, что он тоже слегка принарядился. Да еще в левом его ухе я заметила необычную золотую серьгу с черным граненым камнем.
Сперва была общая молитва, и даже король встал на одно колено, преклонив голову. Девушки остались стоять, склонив головы и молитвенно сложив руки на груди. Потом священник долго говорил о любви к Господу и призывал молить его о даровании мира и лада в семье, говорил о покорности “жен праведных” и прочую муть…
Затем по команде все женихи полезли в карманы, достали кольца и надели своим невестам. Следующие речи священник говорил впустую: почти все девушки рассматривали вновь полученное украшение. Мое кольцо было с таким же черным камнем, как у барона в серьге. Только окружен кристалл было очень мелкими красными искорками. Помня слова барона о его бедности, я удивилась. Обручальное кольцо вовсе не выглядело скромным. Это было роскошное и дорогое украшение, а не тонкий ободок с мутным камушком, которое получила стоявшая рядом со мной Ансельма. Она разочарованно надула губы и недовольно отвернулась от мужа.
Потом минут десять заунывно пел церковный хор, и, наконец, прозвучало ожидаемое: “Волей Божьей объявляю вас супругами!”. Меня удивило, что ни женихов, ни невест никто и не спрашивал, согласны ли они.
Сложно сказать, сколько именно пар объявили женатыми одномоментно. Думаю, в храме находилось не менее двух, а то и трех сотен людей. Однако, наконец, церемония закончилась, и медленно начался разъезд новых семей. Первым собор покинул король со свитой.
В доме графини накрыт был стол, где все это великолепие отметили хорошим плотным обедом. Надо сказать, что и здесь граф с Ангелой отсутствовали. Гости с любопытством оглядывали друг друга, хотя многие мужчины были знакомы и раньше. Пара тостов с пожеланиями прозвучали только от хозяйки дома.
Сразу после обеда большая часть супружеских пар покинула столицу. Уехали с мужьями Ансельма и Гертруда, уехали средняя и младшая сестры Мирбах, чуть позже невысокий улыбающийся мужчина увез юную Лизелотту. Из гостей в доме графини остались я с мужем, и госпожа Кларимонда Люге. Даже монашки уехали ближе к вечеру: их обитель находилась недалеко. С собой они увезли на санях три больших дубовых сундука – дар графини монастырю.
С мужем мы за все это время не перекинулись и десятком слов и почти не виделись. Он провожал гостей и прощался со своими знакомыми. Я сидела в комнате, где провела ночь, и рассматривала обозы в окно. Иногда он заходил погреться, но говорил все какие-то пустяки о погоде или об уехавших знакомых, уточняя почти про каждого, что он хороший боец и отлично показал себя на войне. В какой-то момент я осмелилась и спросила его:
– – Когда мы тронемся в путь?
– Ольга, мы пробудем в доме графини с ее любезного разрешения еще три или четыре дня. Как я вам уже и говорил, до родных мест мы будем добираться вместе с графом Паткулем. Люди, которых я брал с собой на войну, уже давно дома, а собственной охраны у меня пока нет. Скоро я вернусь сюда, и мы сможем подробно поговорить.
Мысль о приближающейся брачной ночи заставила меня заметно напрячься. Я вздрогнула и зябко передернула плечами. А барон с удивлением спросил:
– Вам холодно?
– Нет-нет, все нормально…
Как бы я ни желала задержать день, но наступил вечер, прошел спокойный ужин, и время пришло…
Глава 26
В этот раз большую деревянную кадку притащили прямо в ту комнату, где я спала. Постель перестелили и сменили белье. Сейчас кровать выглядела как разубранная к свадьбе невеста: по белоснежному полотну, по кокетливо выпущенному краю простыни, по углам и середине пододеяльника и по наволочкам струились нежные бело-розовые шелковые узоры, вышитые искусной мастерицей.
А меня возле жарко натопленной печки душистыми травами намывали две горничные. Волосы подобрали высоко вверх, чтобы не мочить. И полоскали в трех различных травах, по очереди, обливая из огромных кувшинов и наговаривая какие-то рифмованные присказки. Что-то вроде:
Заварили медуницу Замуж выдали девицу. Льем полынь до полночи Чтоб жила без горечи.
Поливаем святкой Ночка будет сладкой…
Затем протерли большой, согретой у печи простыней, распустили и расчесали волосы. И только потом подали ночную рубаху: тончайший батист с такой же роскошной вышивкой, как и на постельном белье.
В общем-то, девушка я уже достаточно взрослая и чем занимаются в кровати мужчина и женщина, знала прекрасно. Однако по местным меркам я была невинная, бестолковая девица, которая нуждалась в подробном наставлении от матери или близкой родственницы. Поскольку никаких матерей у меня не наблюдалось, напутствовать меня пришла графиня.
Думаю, ей было нелегко смотреть на меня: живую и здоровую девицу, которая сегодня вышла замуж, безусловно, переживет брачную ночь и, скорее всего, вскорости родит ребенка. Я так и не знала, что случилось с ее дочерью, но заслезившиеся глаза госпожи Роттерхан говорили мне о том, насколько ей тяжело проводить этот обряд. Тем не менее, она сочла необходимым появиться в моей спальне и исполнить свой долг: так, как она его понимала. Очень достойная женщина. Думаю, ее уважают даже враги.
Я потупилась, изображая бедную овечку, и покорно выслушала все, что графиня сочла мне нужным сообщить. Разумеется, в ее речи не было никаких анатомических подробностей, а только деликатное напоминание о том, что первая ночь для женщины – это испытание тяжелое и часто неприятное, но за это Господь дарует детей. Ну и, разумеется, основное темой было: «Будь покорна своему мужу». Графиня перекрестила меня и ушла.
Сегодня вечером у меня было ощущение, что я героиня какого-то кукольного театра. Особого страха я не испытывала, но понимала, что от этой ночи очень многое зависит. Я смогу понять хотя бы частично, что из себя представляет мой новоиспеченный муж. Насколько он груб и жесток, насколько он умен и даже насколько хорошо он относится к людям. Конечно, согласно местному социальному строю, женщина как бы и не совсем человек…
Показывать полное отсутствие страха перед сексом было бы неправильно. Но и напрашиваться на удивленный вопрос: «А откуда, собственно, вы столько знаете, баронетта Ольга?» тоже не слишком правильно. Поэтому я просто села за стол, на котором горели свечи. Здесь оставили небольшой перекус для новобрачных и графин легкого вина. Вино я трогать не стала, а вот красивое, с лаковым розовым бочком яблоко из вазы утащила и с удовольствием хрустела им.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел мой муж. Кажется, он довольно сильно удивился, увидев меня у стола. Во всяком случае, он помялся в центре комнаты, а потом уселся на стул рядом со мной.
– Вы не хотите лечь в постель, Ольга?
Все переживания последних дней, все страхи предстоящего брака с графом, ожидаемое предательство Анжелки и даже само его сватовство, когда я сказала «да» совершенно не имея выбора, слились сейчас в некоторое раздражение и нежелание подчиняться правилам. Именно поэтому я нервно дернула плечом и буркнула:
– Не хочу… Здесь такие яблоки вкусные… – с этими словами я внимательно выбрала из вазы еще один плод и смачно откусила большой кусок, брызнувший соком.
Левая бровь моего мужа удивленно поползла вверх, и некоторое время он молчал, «переваривая» мой ответ. Потом несколько растерянно сказал:
– Я хотел бы раздеться и лечь.
Я с удивлением воззрилась на него, не понимая, зачем он мне сообщает это и спросила:
– Я что, вам мешаю?
– Не то чтобы мешали… Просто мне кажется, что приличнее будет, если вы ляжете и отвернетесь к стенке.
До меня дошло! И мысль эта было совершенно восхитительной! Мой новоявленный муж стеснялся раздеться у меня на глазах! «Ух ты, батюшки, какие мы нежные и трепетные! Я, может быть, перед брачной ночью мечтаю мужской стриптиз посмотреть! Не все же мне одной мучиться и с незнакомым мужиком в койку укладываться. Должно же быть и для меня что-то приятное!», – подумала я ехидно. Однако и мысли эти, и ироничную улыбку удержала: все же этот барон не был конченным хамом и не пытался мне приказывать. А ведь мог бы… Немного подумав, предложила компромисс:
– Спать я еще не хочу, но могу отвернуться. А вы если стесняетесь, то вон… – я кивнула на крюк на стене, где висели два теплых шерстяных халата – мужской и женский. Кажется, барона я слегка задела.
– Вы казались мне более робкой.
– Это еще почему?
Казалось, барон слегка смутился от моего вопроса и заговорил медленно, аккуратно подбирая слова:
– Тогда, в спальне графа… Вы даже не пытались оспорить эту ситуацию. Вы не потребовали поднять записи мессира Шапо. Я понимаю, в вас говорила сестринская любовь, но все же…
В ответ я только фыркнула, чуть не подавившись при этом кусочком яблока, торопливо дожевала и заявила:
– А вам не приходит в голову, что я вовсе не хотела выходить замуж за графа?
Барон смотрел на меня с удивлением, которое постепенно сменилось на его лице ироничной ухмылкой. Он кивнул и мягко завил:
– Простите, Ольга, я не хотел вас расстраивать воспоминаниями.
Почему-то его недоверие сильно зацепило меня, и я с раздражением повторила:
– Я не хотела выходить замуж за графа. Он мне не понравился.
Ухмылка барона стала совсем уж неприятной:
– Можно подумать, баронетта, к вам ежедневно сватались богатые графы, и вы привыкли им без конца отказывать.
Он разозлил меня. Очень сильно разозлил! Я вскочила со своего стула и, опираясь на стол, приблизила свое лицо к нему так, чтобы смотреть глаза в глаза:
– Я не хотела выходить замуж за графа, – между словами я делала паузы, чтобы речь казалась более основательной. – Не одними богатствами измеряется счастье в жизни, господин барон. А в графе я не видела тех черт характера, за которые могла бы если не любить, то хотя бы уважать мужа.
Барон откинулся на спинку стула, поднял перед собой руки открытыми ладонями ко мне, в извечном жесте мира:
– Успокойтесь, Ольга. Если честно, я не понимаю, что именно вам не понравилось в графе. Мы воевали вместе. Он отменный воин и прекрасный командир. Он храбр на поле боя, и его солдаты были обучены чуть ли не лучше всех в армии!
Я вздохнула, успокоилась и, придя в себя, села на место и ответила:
– Господин барон, мне с мужем на поле боя не ходить. Охотно верю, что он замечательный воин и распрекрасный командир, но жить-то мне с мужчиной.
– И чем же он не устроил вас как мужчина? – сейчас в этом цыганистом парне говорило искреннее любопытство.
Он разглядывал меня, но уже без ехидной усмешки, а вполне доброжелательно, поэтому я спокойно ответила:
– Граф хвастался. И хвастался не достойными делами, а именно, что своими богатствами. Граф мало что может решить сам в собственном доме, без позволения матери. Он взрослый человек и даже командир отряда, но при этом он маменькин сынок. С моей точки зрения, это не самое достойное качество у мужчины. Я не знаю, почему граф изначально выбрал меня, а не Ангелу. Но я рада, что он не стал моим мужем, – произнося этот монолог, я окончательно остыла и тихо закончила: – Вы можете мне не верить, господин барон, но замужество с графом Паткулем казалось мне почти равноценным монастырской жизни.
Некоторое время в комнате стояла тишина, а потом барон ответил:
– Рольф… После свадьбы жена может звать мужа по имени. Вы же позволите звать мне вас просто Ольгой?
Я молча кивнула, и Рольф, взяв со стола кувшин с вином, налил два бокала.
– Выпейте, Ольга. Пара глотков вина перед сном снимет раздражение, и вы лучше отдохнете.
Я машинально отпила из бокала. Вино было полусухим, достаточно легким, прохладным и приятным. На закуску я снова хрумкнула яблоком: потрясающий сорт, который я раньше никогда не пробовала.
– Почему вы не ложитесь, Ольга, вы меня боитесь?
От неожиданности я подняла глаза: он не улыбался и смотрел на меня вполне серьезно. А вино, которое я с удовольствием отхлебнула еще раз, снимало внутренние барьеры. Потому мой ответ был достаточно честен:
– Я совершенно не знаю вас, Рольф, мне кажется очень неправильным, даже противным спать с незнакомым мужчиной. Какого-то страха у меня нет, но пока также совершенно нет желания.
Двигался мой муж удивительно быстро и ловко для такого громилы. Вот только что он сидел, а вот он уже стоит передо мной, положив крупные ладони мне на плечи и не давая встать.
– Посмотрите мне в глаза, Ольга.
В данный момент я могла видеть только завязки колета у него на животе и потому послушно задрала голову. Барон чуть склонился ко мне так, что мы снова смотрели друг другу в глаза:
– Я никогда не насиловал даже крестьянок на войне. И уж тем более я не собираюсь насиловать собственную жену. Вы мне верите?
Я кивнула: я ему поверила, бог знает почему…
– Тогда ложитесь уже отдыхать, баронесса Ольга Нордман. Завтра будет тяжелый день, а вечером королевский бал.
Барон сел на свое место и, подперев правую щеку кулаком, внимательно рассматривал меня.
– А как же… Ну, это… – я смущенно отвела глаза, но все же уточнила: – Ну, пятна на простыни? Утром же прислуга узнает…
Пауза была такой длинной, что я оторвала взгляд от столешницы и огрызка яблока и посмотрела на Рольфа.
– Где вы слышали об этой глупости, Ольга?! Мне кажется, что этот древний обычай остался только в самых глухих деревнях. Я дворянин, барон Рольф Нордман, и никто не осмелится задавать мне дурацкие вопросы об этой ночи. Так же, как не рискнут спрашивать вас. Ложитесь спать.
Спорить я не стала. Нервное напряжение уже отпускало меня. Молча забралась на взбитый пуховик, натянула на себя пахнущее травами одеяло и почти сразу провалилась в сон.
Глава 27
С утра меня разбудили шум и чужие голоса в комнате. Я испуганно повернулась к дверям, опасливо натягивая одеяло повыше на себя: в комнате топтались два мужика в огромных тулупах и хриплым шепотом спорили:
– Ось сюды ставим…
– Сюдой нельзя! Ежли сюдой поставить, дверя не закроется.
– Мабуть, и закроется? – неуверенно прохрипел первый тулуп.
– Поставьте сундуки рядом со столом, – этот голос раздался прямо из кровати, в которой я спала.
Ложе слегка вздрогнуло, и барон, который, похоже, проспал всю ночь рядом, уселся на постели, свесив ноги, и беззлобно ругнулся:
– Обормоты… Жену разбудили… Не могли багаж за дверями оставить!
– Так ты, господин хороший, больно-то не серчай, – прогудел один из тулупов: – Мы же это… Ить как лучше хотели…
Когда дверь за грузчиками захлопнулась, барон легко соскочил с постели и принялся одеваться. Я стеснительно отвернулась к стенке, не желая смущать его, и потому речь мужа выслушала спиной.
– Ольга, сейчас я пришлю горничную, и она поможет тебе собраться. Графиня вчера говорила, что ждет нас к завтраку. Желательно не опаздывать, – шаги по комнате двинулись к двери, скрипнули петли, и все стихло.
Я неуверенно села, глядя в темное окно и не понимая, как барон определил время. Впрочем, слишком долго размышлять у меня не получилось: пришла горничная, которая принесла теплую воду и помогла мне собраться. Не выдержав, я спросила:
– А что, барон? Он вообще не умывался?
– Как же это не умывался, госпожа баронесса? – женщина даже всплеснула руками от удивления: – Они как проснулись, сразу на поварню пошли, там ихний солдатик ждал, так он самолично господину слил. Опосля муж ваш во двор выскочил, да еще снега набрал и как давай по себе тереть! Я этакой страсти еще и не видела!
К завтраку я почти не опоздала. За столом, кроме меня, мужа и хозяйки дома, скромно сидела еще и Кларимонда Люге. Признаться, я опасалась каких-нибудь вопросов или шуточек по поводу брачной ночи, но ничего такого не было. Графиня с Кларимондой обсуждали предстоящий бал. Таких праздников, оказывается, его величество не устраивал уже давно.
– Признаться, мне не слишком хочется идти, но, увы, долг требует, – голос графини, как всегда, был сух.
– А мне такое развлечение в диковинку. Я с большим удовольствием появлюсь там, – заявила Кларимонда.
Графиня посмотрела на нее с некоторым удивлением, слегка нахмурилась и спросила:
– Госпожа Люге, разве вы выбрали себе мужа? Похоже, я что-то пропустила. Что ж, в таком случае, поздравляю вас…
– Нет, госпожа Роттерхан, замуж я не вышла, – как-то нагловато усмехнулась Кларимонда.
– Тогда простите, я не понимаю... Если не ваш муж получил приглашение на бал, то кто пригласил вас? – графиня смотрела на Кларимонду с интересом. Похоже, ситуация была несколько необычная.
– Я приглашена на бал в качестве личной компаньонки графини Паткуль, – ответила госпожа Люге.
С минуту длилось молчание. Я поняла, что только сейчас до графини дошла роль Кларимонды во всей этой истории. Можно было ожидать от хозяйки гнева, того, что она выгонит Кларимонду из-за стола и собственного дома. Но, похоже, выдержка графини не знала предела. Она лишь слегка раздула от гнева ноздри, любезно кивнув Люге и добавив:
– Надеюсь, ваше новое место службы вам понравится.
Мы с мужем во время завтрака не проронили ни слова. И только когда хозяйка отодвинула от себя тарелку, барон встал, поклонился и поблагодарил ее за гостеприимство. Графиня оглядела гостя, перевела взгляд на меня и спросила:
– Господин барон, вы позволите вашей жене провести время до бала со мной? Я думаю, мы должны позаботиться о туалете баронессы.
– Я буду крайне признателен вам, ваша светлость. А сейчас прошу прощения, но меня ждут дела, – он поклонился хозяйке, взял меня за руку, аккуратно поцеловал пальцы и быстро вышел.
После завтрака графиня лично увела меня в кладовую. Нас сопровождала только Алоисия.
– Последний раз такие свадьбы проводились много-много лет назад, по окончании Винжурской войны. Тогда воевали больше десяти лет, и отец нашего милостивого короля Эдгар Восьмой возродил старинный обычай победных свадеб. По традиции, на бал после бракосочетания молодая жена должна явиться в том же самом платье. Но те, кто удачно вышел замуж и могут поменять туалет, обязательно делают это, Ольга. Поэтому сейчас мы выберем для вас новую одежду.
Платье было теплого розового цвета, обильно расшитое по подолу и рукавам мелким жемчугом. Цвет был настолько нежный, что подошел бы любому цвету кожи. На мне туалет сидел просто восхитительно. К нему также прилагались туфельки.
Конечно, он нуждался в глажке. И графиня, взглянув на горничную, сказала:
– Займешься платьем баронессы, Алоисия. И вечером поможешь ей собраться.
Горничная покорно кивнула, не возражая.
***
Днем я немного полистала старые газеты, выяснив для себя кое-какие забавные детали. Например, узнала, что только в двух лавках во всей столице можно купить готовое платье. Это преподносилось в рекламных объявлениях как зарубежная новинка. Узнала, что осень этого года дала прекрасный урожай, и зиму ожидали сытую, хотя и снежную. Узнала, что существует такой человек, как королевский астролог, который вовсе не предсказывал судьбу по звездам, а делал прогноз погоды по сезонам.
Потом меня уложили спать, а проснувшись, я обнаружила в комнате собственного мужа, фыркающего и вытирающего мокрые волосы большим льняным полотенцем. Он был укутан в теплый халат и оставлял на темном полу влажные следы босых ног: явно только что мылся. Похоже, я его тоже слегка смущала, потому просто отвернулась к стене, дав ему возможность одеться. Минут через пятнадцать все стихло. Барон ушел.
Дальше все шло по стандартной схеме: пришла Алоисия и принесла мне плотный ужин. Потом она лично уложила мои волосы в затейливую причёску. На мой взгляд, излишне сложную, но, безусловно, элегантную и идущую мне. Мне помогли одеться, и вместо голубых камней, которые были на свадьбе, Алосися лично надела на меня роскошный комплект розового жемчуга, строго предупредив:
– Вы, госпожа баронесса, с каменьями поаккуратней. Графиня этот жемчуг ценит больше других украшений. Не дай Бог, что: очень она расстроится.
Крупные жемчужины, казалось, переливались собственным нежным светом. Ажурные серьги из трех бусин каждая слегка покачивались в ушах. Пять самых крупных перлов, окруженных мелкими черными камушками, были вправлены в гребень, которым горничная заколола мне волосы. Пожалуй, мое обручальное кольцо, хоть и очень необычное, идеально вписывалось в этот комплект.
Сегодня мой муж изрядно удивил меня. Вместо привычного колета на нем был тяжелый златотканый камзол, вместо мягких удобных брюк – короткие бриджи, застегивающиеся под коленями, а вместо сапог с бряцающими шпорами – белые чулки и бальные туфли. От неожиданности я даже улыбнулась: барон походил сейчас на принца с картинки. На бал мы отправлялись в карете графини, и именно там она сказала:
– Сегодня госпожа Кларимонда Люге покинула мой дом.
Сказано это было в воздух и не обращалось конкретно ни ко мне, ни к барону. Да, похоже, графиня и не ждала ответа. Она просто сделала сообщение. Зато в холле королевского дворца графиня, строго оглядев меня, удовлетворенно кивнула:
– Вы выглядите очень достойно, баронесса.
– Только благодаря вашей помощи, ваше сиятельство. И поверьте, я очень благодарна вам.
Графиня сухо кивнула и, поманив пальцем лакея, исчезла в каком-то незаметном боковом коридоре. А муж предложил мне руку, и мы заняли место в небольшой очереди перед входом в бальный зал.
В это раз уже на входе нас встречала легкая музыка. В этот раз зал был освещен ярко и равномерно. В этот раз король, встречающий гостей на троне, выглядел значительно более любезным. Муж вел меня по широкой ковровой дорожке с небольшими паузами. Четыре шага – остановка, снова четыре шага. Таким образом, перед его величеством проходила вереница супружеских пар, каждая из которых на мгновение останавливалась, кланялась и, повинуясь жесту стоящего за креслом короля придворного, отходила влево или вправо.
Когда очередь дошла до нас с бароном, его королевское величество неожиданно спросил:
– Мне следует и вас поздравить с бракосочетанием, барон Нордман? Говорят, в вашу судьбу вмешался случай?
– Так и есть, ваше королевское величество, – мой муж еще раз поклонился. А король тем временем с любопытством оглядывал меня.
– Надеюсь, барон, что судьба не обманула вас, – задумчиво произнес король.
– Я думаю, ваше величество, что судьба была со мной честна, – без улыбки ответил мой муж.
Король кивнул, отпуская нас, и мы, повинуясь знаку человека за троном, отступили влево от сидящего короля. Практически сразу, не успев еще даже сойти с ковра, я увидела графа Паткуля, который стоял у одной из колонн и бережно придерживал за локоть недовольную Ангелу. С другой стороны от графини, на шаг позади, стояла разодетая в пух и прах Кларимонда Люге, совершенно довольная всем на свете. Это был тот момент, когда провинциалка, вырываясь на светскую вечеринку, надевает на себя все лучшее сразу.
Кларимонда блистала серым полутраурным платьем из шелка, обильно расшитого золотом. Пухлую шею стягивало тугим воротничком пятирядное жемчужное ожерелье. Но этого ей показалось мало, и по декольте была пущена массивная золотая цепь с шестью крупными рубинами-кабошонами. Центр выдающегося бюста украшала разлапистая крупная брошь с янтарем и сапфирами. Колец на ее пальцах было даже больше, чем у графа Паткуля. А завершало все это великолепие довольно громоздкое украшение для волос в виде овального медальона, выложенного какими-то желтыми камнями и увенчанного розовыми перьями. У меня ее вид вызвал только улыбку: смотрелась она весьма забавно.
