Текст книги "Смеющаяся Тьма. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Полина Громова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Как ты думаешь, почему мы все сюда попали?

Джен посмотрел на меня с удивлением. Я восстановил свою маскировочную ауру, теперь он мог смотреть на меня, ничего не опасаясь.

– Мы… – начал он и вдруг кривовато усмехнулся. – Мы сделали глупость, Рик. Мы сами во всем виноваты. Ты это хочешь сказать?

Я повернул голову, посмотрел на него и честно ответил.

– Нет.

Трое суток минуло с тех пор, как мы виделись в предыдущий раз. С тех пор, как я ушел от них. Все это время я провел с Бродячим городом. Я часами гулял по его странным улочкам, отдыхал в маленьких открытых кафе, где любезные хозяева попросту угощали меня, а порой и подсаживались, чтобы поболтать о всякой чепухе. Я ночевал в гостиницах и домах у местных обитальцев, и никто во всем городе не пытался причинить мне вред. Пытался ли я найти выход из города? Нет. Но, если бы мне захотелось уйти, он бы отпустил меня, потому что…

В легенде, рассказанной Дженом, говорилось, что Бродячий город – это пристанище потерянных душ. Сюда попадают никому не нужные люди, которых словно стирает из реальности. Но это не совсем так. Бродячий город не мираж и не просто живое существо, он осколок разрушившегося мира, который странствует по Вселенной. Город рассказал мне о том, каким сильным и прекрасным был его мир когда-то, и о том, как он начал угасать и в конце концов рассыпался на осколки – так неизбежно разрушаются все миры, но так же неизбежно и рождаются другие, ибо это один из законов существования и обновления Вселенной. Город рассказал, как долго он скитается и что успел повидать. Он принес с собой не только память ныне не существующего мира, но и память многих миров, в которых он успел побывать, – пустынных и густо заселенных, похожих на наш мир и таких, какие невозможно вообразить. А еще он рассказал, что такое бывает довольно часто: осколки одних миров попадают в другие и приживаются там. Даже в нашем мире он уже встречал такие… Я понял, о чем он говорил. Одним таким осколком была Цитадель. Вторым, как я узнал гораздо позже, было убежище Хельги. Но это было еще не все.

– Этот город содержит очень много информации, Джен. Такой, которую ты не получишь ни из какого бы то ни было другого источника. Для кого-то она может быть просто интересной, и тогда город позволит ее узнать, а потом отпустит. Но есть те, кому город по какой-то причине обязательно должен что-то сообщить. Я не совсем понимаю, как это работает, но такой человек не уйдет отсюда, пока не узнает что-то очень важное, хочет он этого или нет.

Джен усмехнулся.

– Рек был прав… А я не поверил ему. И тебя обманул, Рик.

– О чем ты?

– Они ушли. Они все уже ушли, Рик. Я остался один.

Я с удивлением уставился на него. Его лицо смеялось, а глаза – плакали.

– Рек сказал мне то же самое, что и ты сейчас. Перед тем, как уйти. Он сказал, что я остался последним. О тебе он не беспокоился, а все остальные уже ушли. Город позволил им войти и приобщиться к тем колоссальным запасам знаний, которые хранятся здесь. Чернолесские ведьмы воспользовались возможностью и исследовали город, но они уже покинули его, и он не стал их задерживать. Город ведь пришел не за ними… Он пришел за мной, Рик… Сам Рек, кстати, второй раз был здесь – забавно, да?.. Он сказал, что будет ждать меня. Там… За стенами. Рик… – голос его перешел на шепот. – Помоги мне вернуться. Пожалуйста…

Помочь тебе, Джен? Вот оно значит, как…

– Подумай. Может быть, это не та информация, которая тебе нужна. Ты правда хочешь знать это?

Джен не сводил с меня долгого, немигающего взгляда. От этого взгляда становилось жутко – так жутко иногда бывает, когда ты отворачиваешься от зеркала и вдруг понимаешь, что на этот раз твое отражение не повторило твоего движения.

– Да, – ответил он наконец. – Это именно то, что я хочу знать, Рик. Я уверен, что попал сюда из-за этого. Я… Я хочу знать, что со мной случилось, Рик. Это мой выбор и мое право – помнить… Хотя бы потому что теперь невозможно отличить реальность от вымысла и свой вымысел от чьего-то чужого.

– Хорошо, – я поднялся с лавки. – Идем, Джен.

Мы шли через город, а город шел через нас. Он ветром струился между наших пальцев, он расстилал перед нами наш путь… Джен шел навстречу своему самому сильному страху и исполнению самого сильного своего желания. К сожалению, очень не многие знают то, чего они хотят узнать. Интересно, зачем приходили остальные… Зачем сюда попал я сам? О, я улыбался, когда мысли об этом проносились в моей голове.

Мы вышли на центральную площадь. Тень от скульптуры, такая же яркая, как солнечный свет, привычно лежала на камнях.

– Мне с тобой сходить или ты один пойдешь? – спросил я.

– Пойдем вместе.

– Уверен?

– Да.

В легенде, рассказанной Дженом, говорилось, что Бродячий город – это пристанище потерянных душ. Сюда попадают никому не нужные люди, которых словно стирает из реальности. Но это не совсем так. Бродячий город – осколок разрушившегося мира, который странствует по вселенной. Он хранит колоссальные запасы информации… А еще он хранит забытые воспоминания. То, что потеряно, но все же может быть обретено вновь.

Я взял Джена за руку. Мы вошли в тень скульптуры, вокруг стало темно – и я мгновенно потерял ощущение его пальцев. Но вместо этого перед моими глазами замелькали яркие разноцветные картинки. Вот Джен в Цитадели – прячет крыло, на котором он сможет улететь… Дальше. Вот он кричит на Река – а тот молча слушает его и смотрит с сожалением и чувством вины во взгляде, вот только Джен этого не видит… Дальше, дальше. Вот он бежит по аллее, и на нем нет лица. Он входит в здание, поднимается в свою комнату, вытряхивает на пол сумку, в которой он хранил личные вещи: одежду, тетради, письма из дома… Вместо этого вываливается половинка цветочного горшка с зеленоватыми следами засохшей земли, велосипедный гудок и ржавая крышка от почтового ящика… Несколько сломанных карандашей, какая-то полысевшая от длительного использования щетка, капюшон от дождевика. Пачка высушенных кленовых листьев – это как раз вместо писем… Дальше. Вот он на занятии, ему скучно, его что-то тревожит, он смотрит в окно… Он еще ничего не помнит… Дальше, дальше! Вот он носится по лужайке, играет в мяч с другими мальчишками… Дальше!.. Вот откуда-то тянет запахом гари, становится жарко и страшно, очень страшно… Вот. Все. Стоп.

Большой старый деревянный дом, комната под самой крышей. Родителей дома нет. Джен склеивает макет крепости, его младший четырехлетний брат Тим сидит на полу и играет с латунными солдатиками, которых они потом вместе расставят в крепости – когда Джен закончит. Вообще-то он считает себя взрослым для таких игр. Но когда никто не видит – почему бы и нет?..

Поначалу на запах дыма он не обратил внимания. Сидели-то на полу, к тому же на кухне внизу вечно что-то пригорало… На этот раз не пригорело, а загорелось. Когда Джен вышел из комнаты, чтобы спуститься вниз и узнать, в чем дело, коридор уже был затянут дымом, а лестница полыхала. Деревянное здание загорелось моментально. Тим, детским чутьем угадав неладное, вцепился в брата, и, пока тот соображал, что делать, начал хлюпать носом.

Джен растерялся. Надо было как-то пробираться вниз – но путь вниз был отрезан. Он заметался по коридору, забежал в комнату – и понял, что старинные деревянные рамы с переплетом ему не выбить. Джен вдруг понял, что самое опасное – это не получить ожоги, а потерять сознание, надышавшись этим дымом. Тогда от огня их не спасет уже ничего. Наверное, Джен сдался бы – и, забившись в какой-нибудь угол, уткнулся бы лицом в колени и принялся бы реветь. Но он был обязан держаться, потому что сейчас он был не просто сильным и взрослым, но старшим. Старшим братом. Схватив хнычущего Тима подмышку, он потащил его в другой конец коридора, потом поставил на ноги, прикрыл своей курткой.

– Дыши реже, понял?.. И реветь не смей, маме расскажу!

Становилось горячо, помещение стремительно наполнялось дымом. Джен бросился к черной лестнице – ну и что, что ей много лет не пользовались, вдруг дверь все же не заперта… Дверь, разумеется, была заперта. Джен никогда не был сильным мальчишкой, он даже старался не вмешиваться в драки. Но выбить ногой фанерную дверь на замке-защелке он сумел. Втащил за собой Тима на лестницу, он стал спускаться на ощупь – и тут что-то затрещало – сверху, снизу, сразу со всех сторон – и оба они рухнули вниз.

Он успел увидеть огонь – потом перед глазами полыхнуло что-то черное, а когда он открыл их в следующий раз, то очень удивился этому. Еще ему было больно – это была сильная, отупляющая боль, но ощущалась она почему-то как чья-то чужая. Так же отстраненно Джен заметил, что ноги его больше не слушаются.

Кое-как он поднялся на руках, мутнеющим взглядом оглядел все вокруг. Повсюду были обвалившиеся балки, и пламя, пламя застилало все. Оно выло, оно ревело. Где-то впереди зиял белый, почти голубой свет – кажется, проломилась стена. Или это был дверной проем?.. Джен попытался проползти вперед – нужно было позвать на помощь, ведь где-то здесь был Тим… И тогда он увидел его. Тима. На руках молодого мужчины, одетого в шинель. Выкручиваясь и беснуясь, пламя трепало ее длинные серые полы.

Тим был живой, не раненый, перепуганный, но по-прежнему не плачущий – брат ведь пригрозил рассказать маме, если он будет реветь… Но брат уже никому ничего не расскажет.

Незнакомец тем временем немигающим взглядом смотрел на Джена – словно запоминал. Его лицо было почти неразличимо из-за застилающей глаза пелены, но Джен каким-то образом все же рассмотрел его… И узнал потом, много времени спустя.

– Ты пойдешь со мной? – спросил незнакомец. Голос его звучал отчетливо, перекрывая рев пламени, хотя он не повышал его.

Куда он звал? Зачем? Он же понимал: это конец. Не нужно было быть слишком умным для этого… И все же… Этот человек знает, что предлагает. Можно ли отказаться? Отказаться можно. Но тогда ты умрешь… навсегда. Никто и не узнает о том, что ты отказался.

– Я пойду, – прошептал Джен.

– Хорошо, – ответил магистр Рек.

Еще секунду он смотрел на Джена. Он заставлял себя уйти… Заставил… и ушел, не выпуская из рук Тима. А в следующий миг обвалились оставшиеся перекрытия.

Мир остановился.

Вы когда-нибудь видели остановившееся пламя, эти замершие иссиня-оранжевые язычки? А может быть, вам даже удалось потрогать их?

Джену удалось. Он протянул руку и погладил небольшой язычок, вылезший из пола почти у самого его лица и тут же остановившийся. На ощупь он был как лоскуточек шелка, только очень горячий. Правда, он быстро остывал. И исчезал. Таял прямо в ладони. Весь мир вокруг таял. Превращался в долгую темноту. Где-то за ее пределами послышались крики, но Джен уже не разбирал их. Он уснул. И ему приснился сон о том, что ничего не было… Он просто получил приглашение стать учеником Железной Цитадели. В темно-коричневом конверте с сургучовой печатью, на гербовой бумаге… Родители, конечно, согласились отпустить его…

Джен отшатнулся назад и вырвался на солнечный свет. Глаза его были почти закрыты, губы пересохли. Я вышел следом за ним и спросил:

– Как ты?

Он устало улыбнулся.

– Я понял, – прошептал он. – Это… Это магистр. Это он не дал мне вспомнить все… Он думал, я не прощу его… за то, что он не спас меня тогда. Но… Я не сержусь на него, Рик. Я не сержусь… – Джен открыл глаза и огляделся. – Спасибо…

Я кивнул. Странно это было и жутковато: переживать чужие воспоминания, тем более такие яркие. Словно человека перед тобой вывернули наизнанку. А ведь Бродячий город хранил множество таких воспоминаний – забытых, спрятанных в самые потаенные уголки души, скрытых от ежедневного сознания… для его же блага. Воспоминания – это изнанка человека. Но никто не должен видеть всей человеческой изнанки, даже собственной.

Порыв ветра налетел на ивы с листвою, будто бы сделанной из красного стекла. Низкие розоватые облака поплыли над городом.

– Нам пора? – спросил Джен.

Я покачал головой.

– Нет, это ему пора.

Словно в подтверждение моих слов, площадь под нашими ногами колыхнулась, зашевелила камнями и поползла в сторону, оставляя нас на месте. Бродячий город сдвинулся с места и пополз дальше, постепенно погружаясь в Поток, окутываясь его бледно-алым маревом. Сдвигались и таяли стены домов, исчезали очертания улиц. Город будто бы рассеивался – и все никак, никак не мог рассеяться до конца. Джен тронул меня за рукав; я обернулся и увидел, что на нас движется матовая красная стена. Я закрыл глаза – и она прошла сквозь меня, оставив ощущение шероховатости на коже.

Когда я открыл глаза, то увидел, что мы стоим на окраине леса, а Бродячий город удаляется. Двигаясь подобно огромному осьминогу, он переползал с одного холма на другой, спускался в низины. Его тело повторяло рельеф поверхности, по которой он двигался.

– Это Бродячий город! – воскликнуло какое-то существо, появившееся рядом со мной. Присмотревшись, я узнал Ушастика. – Эй, смотрите! Это же Бродячий город!

Тут же появился еще десяток таких же существ. Все они тыкали пальчиками по направлению к горизонту и голосили:

– Бродячий город! Смотрите! Это же Бродячий город!

А хребты обагренных вечным закатом улиц, удаляясь, то выгибались, то опадали, пока Бродяга наконец не скрылся из виду.

В Чернолесье снова было живо и шумно. Забросив куда-то свою шинель, Рек открыто рассекал по дому Агнессы, но на это никто не обращал внимания: оказывается, он приходился хозяйке Чернолесья родными братом. Когда мы вернулись, он встретил нас, и я чувствовал тревогу, с которой он нас ждал.

– Магистр Рек…

Он кивнул.

– Я знаю, о чем ты думаешь, Джен, – сказал он. – Я тоже об этом думаю. Ответов нет. Но если я что-то могу сделать для тебя…

Джен улыбнулся.

– Не сердитесь на меня, – ответил он.

Я улыбнулся тоже. Я был рад тому, что Джен был непривычно бодрым и спокойным, а отношения между ним и Реком налаживались.

Что касается остальных, Роксана ходила довольная, Эрик ходил за ней хвостом. А я… Я предвкушал возвращение домой.

Перед самым нашим отбытием во дворике госпожи Агнессы мы встретили того самого паренька, обитателя Бродячего города, который утверждал, будто бы он енот. Парень слонялся между обложенных кирпичиками клумб, понурив голову и заложив руки за спину, носками ботинок он изредка подбрасывал в воздух мелкие камушки. Всем своим видом он умолял обратить на себя внимание.

– Что у тебя опять случилось? – спросил его Джен.

Парень посмотрел на него, глубоко и печально вздохнул и ответил:

– Я. Больше. Не. Енот. – И тут же, весело блеснув глазами, он добавил: – Я теперь морская свинка! Госпожа Агнесса сказала, что, раз уж Бродяга оставил меня здесь, в этом есть какой-то смысл, и она обязательно должна это выяснить! Готовлюсь к ее экспериментам…

Я улыбнулся: парень был забавный… И любопытный, чего уж скрывать.

Дорога назад заняла у нас несколько дней. Эрик и Рек сразу отправились в Цитадель, Джен попросил разрешения проводить меня. Сойдя с поезда в глубоких сумерках, мы неторопливо пошли по пустынной улице. Воздух был прохладный и прозрачный; окна, в которых горел свет, попадались редко.

Джен остановился на перекрестке. Взглянул влево, на улицу, которая вела к Храму у Трех Дорог, потом повернул голову и с нескрываемой тревогой посмотрел в другую сторону.

– Рик, я хочу сходить кое-куда, – сказал он.

– Пошли.

– Вообще-то, я там бывал уже пару раз, но все равно… – говорил он, будто оправдываясь, пока мы шли по улице. – Это же моя жизнь, я ведь имею право… Здесь же вообще почти никого не осталось из тех, кого я знал и любил. А те, что остались, уже чужие, взрослые люди. Они меня не видят. Меня среди них нет. Так странно… – он бросил в мою сторону быстрый встревоженный взгляд. – Когда я сбежал из Цитадели первый раз, Рек сам прилетел за мной. Но он смог только увести меня из этого города, а не из моего прошлого. Наверное, я никогда не смогу вырваться из этого родного минувшего мира… пока он сам не рухнет. Но я не хочу, чтобы он исчезал, хотя он и мучает меня.

Вскоре мы остановились перед небольшим двухэтажным домом. На первом этаже размещалась часовая мастерская, второй этаж был жилым. Угловое окно с левой стороны неярко светилось.

– Пойдем, – сказал Джен. – Я хочу, чтобы ты увидел это. Только сделай так, чтобы тебя никто не заметил.

Джен зашел за угол дома, поднялся на крыльцо и, прошептав какие-то слова, открыл дверь. Обернувшись, он виновато улыбнулся.

– Это пока единственная дверь, которую я умею открывать. У Эрика это получается гораздо лучше…

Внутри было прохладно почти так же, как на улице. Пахло пылью. Дом был не новый, но какой-то неживой, словно люди оставляли его на много лет, а теперь вернулись, но еще не обжили его толком или… Я прислушался к Потоку. Он едва заметно колебался, и колебания эти были вполне определенной амплитуды – ни с чем не перепутаешь… Но Джен, кажется, ничего не замечал.

Следом за ним я поднялся по лестнице. Ни одна половица не скрипнула под нашими ногами. Незваные гости, мы шли по чужому дому, приобщаясь к чужой жизни.

– Здесь теперь живет моя семья, – едва слышно произнес Джен. – Родители и младший брат Тим.

Дверь в последнюю комнату на этаже была открыта. На полу лежал многоугольник тускло-желтого, почти коричневого света. Я заглянул в дверной проем и увидел мальчишку лет десяти, светловолосого, как Джен, и вообще очень похожего на Джена. В комнате, обустроенной специально для ребенка его лет, он сидел за столом и при свете лампы с догорающим фитилем перерисовывал что-то из большой книги в тетрадь.

– Я приходил сюда пару раз, – повторил Джен и тут же пояснил: – До того, как я все вспомнил… до Бродячего города, Рик, я не знал, почему они переехали и куда делать вся наша старая мебель. Я просто не нашел своего дома на прежнем месте. Там за семь лет успели построить новый дом, в котором живут уже другие люди… Но даже потом, когда я их нашел… Только когда увидел Тима, я понял, что время на самом деле прошло… и прошло его много.

Он коротко взглянул на меня и, переступая через порог, жестом позвал меня за собой. Мы вошли в комнату. Я смотрел на Джена, поглядывал на его брата, занимающегося своим делом, и молчал.

– Подумать только, Рик, я же мог увидеть, как он подрастает, – сказал Джен, наблюдая за мальчиком. – А вот сейчас я стою здесь и даже не могу прикоснуться к нему. Он меня не видит и не слышит. Он, как и мои родители, из моей прошлой, бывшей жизни. Интересно, Рик, бывают бывшие семьи? Бывшие матери? Бывшие братья?.. – он усмехнулся…

И произошло то, чего я ждал. Тим отложил перо, прикрыл глаза, медленно перевел дыхание и посмотрел прямо на Джена.

– Может быть, хватит уже? – тихо, но отчетливо произнес он. – Приятеля твоего я не вижу, а вот ты, братишка, как на ладони. И твоя скорбная физиономия меня уже порядком достала!

Джен побледнел, его глаза распахнулись так широко, что, казалось, его ударили под дых.

– Тим… Брат… Как…

– А почему бы и нет? – спросил мальчик с неожиданной для его возраста серьезностью. Я поднялся из Потока, проявился в комнате.

– Здравствуй, Тим, – сказал я.

– А, Рик, это ты. Привет. Не знал, что ты дружишь с моим братом. Мог бы и сказать.

– Извини, я не знал, что вы братья. Мы совсем недавно познакомились… – я подошел к столу, заглянул в его записи. – Тим, эта печать без второго круга работать не будет.

– Да? Хорошо, что ты сказал. Хочу завтра попробовать поставить на дом защиту. Фаза луны как раз подходящая…

– Что… Что здесь происходит? – взяв себя в руки, наконец воскликнул Джен.

Я только взглянул на него, улыбнулся – и вышел из комнаты.

Выйдя на улицу, я уселся на лавочке, привалился спиной к стене дома. Ночь стала еще тише и еще прозрачнее, дышалось легко. Я ждал Джена и думал о превратностях судьбы. В самом деле, бывает же такое: в семье обычных людей оба сына с магическим даром. Один ангел. Второй… Тима я несколько раз встречал во Дворце светлых, но дар у него был особый, не относящийся, в сущности, к светлой магии, просто еще не проснувшийся полностью. И я ему нравился, он ко мне тянулся, хотя и не понимал, почему… А я понимал. Тим мог стать отличным некромантом.

Джен появился примерно через час. В расстроенный чувствах, с натертыми глазами и красноватыми пятнами на лице, он смог только хрипло пошептать:

– Извини.

Обратно мы шли молча. Джен постепенно успокаивался, а когда впереди поднялась темная громада Храма у Трех Дорог, предложил:

– Зайдем?

Он, конечно, говорил не о храме. Не сговариваясь, мы обогнули его и зашагали по голени в густой, влажной кладбищенской траве. Через какое-то время Джен остановился около одной могилы. На сером камне можно было разобрать надпись: Джейсон Стивенс, годы жизни… Шестнадцать лет.

– Я не просто так сбегал из Цитадели, – сказал Джен. – Конечно, я хотел вернуться к своей семье. Но это не все, Рик. Я… Я хотел понять, моя ли это могила. Моя смерть оттого, что я увидел свою могилу, не стала для меня реальнее. Она моя? Там ведь, под слоем земли и дерна, есть что-то. Это я или нет? Ты можешь сказать, Рик?

– Боюсь, что нет. Здесь слишком много останков, Джен.

– Понятно… Что ж, – Джен повернулся и пошел обратно, к храму. – В конечном итоге, у меня теперь другая жизнь… Что-то вроде жизни. Но, если вдуматься, все не так уж плохо.

Мы вышли на двор перед храмом.

– Меня ведь и зовут теперь иначе, Рик, – сказал Джен. – Так что, если захочешь увидеться, призывай ангела Евгениэля.

Я улыбнулся.

– И Эркиэля, я понял. Ну, а со мной проще – мне можно отправить обычный зов.

Джен улыбнулся.

– Значит, мы еще увидимся?

– Обязательно! Чего тут до вас лету-то – часа два всего. Дорогу я знаю.

– У тебя же нет крыльев.

– Ради таких встреч – отращу. А пока вы с Эриком прилетайте. Буду рад вас видеть.

Насчет крыльев я пошутил. Правда, пошутил…

Мы попрощались. На колокольне для Джена было припрятано крыло – Эрик позаботился – и он возвращался в Цитадель. Я же возвращался к Хельге. У меня был для нее подарок: шагая через затихающий город, я зажимал в ладони теплый красноватый камушек, и он пульсировал, как маленькое птичье сердечко.