Текст книги "Исгерд. Ледяная жрица (СИ)"
Автор книги: Полина Грийе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Легким движением, ни на секунду не разрывая зрительный контакт с мужчиной, она метнула кинжал, вонзившийся в горло темноволосой женщины. Та захрипела и обмякла, закатив глаза. Маленький мальчишка, сжимающий худенькой ручонкой ладонь матери, испуганно заорал.
Вирнан, выпавший из поле зрения матери, потихоньку подкрадывался к ней со спины, намереваясь помешать.
– Я все вижу, Вир. Стой, где стоишь, – резко, не оборачиваясь бросила мать, метнув в сына обездвиживающее заклинание.
Вир замер, не в силах пошевелиться, испуганно хлопая глазами и с ужасом наблюдая за разворачивающимся действием.
Вот Ирве, некогда первая красавица, любимая жена и мать, с долей брезгливости выдернула из мертвой женщины кинжал и замахнулась на беззвучно рыдающего ребенка, закрывшего от страха глаза ладошками.
Вот Варриан, еще вчера любимый и любящий муж, заботливый отец, заслонил малыша, принимая удар на себя, падая к ногам бывшей жены.
Вот Ирве склоняется к мальчишке, вынуждая убрать руки и посмотреть на нее…
Боль, страх, отчаяние… И первое превращение, слишком раннее для подростка.
– Оставь его, мама! Что они тебе сделали? – маленький, нескладный кьерр, покрытый еще совсем прозрачными чешуйками, храбро встал перед матерью, гневно сжимая кулаки.
– Они посмели меня убить… Твой отец и эта его… Меня и мою дочь… Убили своим предательством. А я убью их… Отойди, Вир.
– Мама… Нет. Мальчик ни в чем не виноват. Пощади, он ведь совсем кроха.
– Возможно ты и прав. Дети Ульны умеют ждать. У нас впереди вечность. Я дам ему время. До совершеннолетия. А потом я приду и за ним. Его род не должен существовать. Ты – единственный потомок своего отца, запомни это.
Тряхнув белоснежными волосами, Ирве скрылась в вечерних сумерках.
– Отец! – Вир с громким всхлипом подскочил к еще живому мужчине.
– Надо же… ты все-таки смог обернуться… А я вот не смог, не защитил… – с тихой грустью произнес отец, пытаясь коснуться лица сына.
Вир, рыдая, прижался щекой к крупной ладони мужчины.
– Прости, сын, я виноват… Арвиан – это условие Совета старейшин, откуп за возможность жить с тобой и твоей матерью… Прошу, позаботься о нем. Он твой брат, – мужчина хрипел и цеплялся за сына, с надеждой заглядывая в глаза. – Пообещай, что позаботишься… Пообещай…
– Я… я обещаю, – размазывая по лицу слезы, сдавленно пообещал Вирнан.
– Спасибо, – с облегчением выдохнул Варриан, обмякая. – И помни, я всегда любил твою мать… всегда… даже сейчас…
Еще раз вздохнув, мужчина затих уже навсегда.
– Мама! Папа! – маленький черноволосый мальчуган кидался то к одному, то к другому, пытаясь растормошить и совершенно не понимая, что происходит. – Проснись, мама.
– Пойдем, мелкий. Они уже не проснутся. А нам надо уходить…
… – Посторонись, сын человеческой шлюхи, ты недостоин жить в нашей деревне. Скажи спасибо своему мелкому братцу, только благодаря ему ты здесь находишься!
– Эй, полукровка! Как тебе живется, зная, что твоя чокнутая мамаша перерезала всю вашу семейку?
– Полукровка! Сын чокнутой человеческой шлюхи! Так твоему отцу и надо! Болезненный тычок и черноволосый подросток летит в лужу.
Легко вспыхивая, обрастая чешуйками брони, он кидается в гущу обидчиков.
– Не трогайте его! – мальчишка лет десяти с ненавистью врубается в толпу забивающую подростка. Растолкав всех, он накрывает брата собой, защищая от ударов.
Вошедшие в раж подростки, остервенело бьют обоих…
– Когда-нибудь я найду Ирве и отомщу за каждый наш день унижения, брат. – сплевывая кровь из разбитых губ, обещает мальчишка, когда толпа, насытившись и устав, расходится.
– Когда-нибудь, совсем скоро, Арви, я сделаю это сам…
– Пообещай. Пообещай, Вир, что отомстишь за нас, за отца, за мою маму…
– Обещаю, Арви…
… – Арви! Арви! Совет признал меня равным! Я обошел всех по силе и получил от богов сразу двух хранителей! Представляешь? Даже у Вождя нет сразу двух, а ведь он самый сильный! – радостный Вирнан ворвался в маленький домик, где жил с братом вдвоем. – Теперь я смогу жениться на любой девушке из деревни, никто не посмеет мне отказать… И я выберу самую красивую!… Может даже Ясану, дочь вождя. И она не посмеет мне отказать. Я теперь равный! …
… – Арвиан, брат, сегодня волны подарили мне незнакомку… Кажется, я выбрал самую красивую. Но, она человек…
– Вирнан, ты с ума сошел? Совет не позволит тебе, вспомни, кем была твоя мать и чем все закончилось! А как же дочь Китара, ты же обещал ей семью? И совет не разрешит занять тебе одно из кресел, если ты выберешь человечку. Вспомни, Вир, как долго мы доказывали, что достойны быть равными.
– Поздно. Я уже выбрал, Арви… Она… Ты поймешь, когда увидишь. Ее зовут Инга…
…
– Доброе утро, Вирнан, сын Варриана. Ты стал завидным парнем, достойным любой кьерры. Каждая будет счастлива обрести такого мужа.
– Здравствуй Стейра. Благодарю, я уже выбрал, – Вирнан в приподнятом настроении торопился на площадь. Сегодня он при совете официально сделает Инге предложение и назовет своей невестой. Она не откажет ему. Он видел, он чувствовал, он знал.
– Ей предназначен тот, в чьих венах бушует темное пламя, лишь оно способно удержать ее холодную душу. В тебе же – лишь отголоски тьмы. Не удержишь. Сломаешь. Отпусти.
– Спасибо, Стейра, за рекомендацию, но я уже решил. Позволь хотя бы попробовать.
– Попробуй. Иная ушла поутру на скалу Откровений. Поторопись, еще можешь успеть…
Он развернулся и побежал к выходу, но у самых ворот столкнулся с Китаром, одним из патрульных.
– Вирнан, стой. Я должен тебе кое-что сказать. Инга только что сбежала с острова на грифоне. Она может рассказать о нас на материке, нужно срочно ее остановить.
– Ты лжешь, Кит. Инга не могла улететь, – отмахнулся от кьерра Вирнан. – Грифоны не подпускают к себе никого, кроме ааш-ту, и сами выбирают наездников. Как могла человеческая девчонка вот так запросто улететь на грифоне, если даже нам приходится каждый год договариваться о перевозке с этими строптивыми птичками?
– Кьерры не лгут! Вот, она отдала мне это сама, – разозленный Китар сунул под нос парню ладонь с лежащей на ней Радужной Слезой – жемчужиной, что Вирнан подарил Инге. – Сказала, что она человек и не готова связать себя узами с кьеррами, что хочет свободы.
Зажав в руке медальон, он несся через всю деревню к домику Тайры, надеясь, что все это окажется шуткой.
– Тайра, где Инга? – запыхавшийся вломился он в дом кьерры, заглядывая по очереди во все комнаты.
– Она ушла, Вир. Еще на рассвете. Мы… Мы вчера поговорили с ней, а утром она ушла…
– Что, что ты ей сказала, глупая старуха? – затряс он в бессильной злости женщину.
– Руки убери, щенок, – оскалилась Тайра в ответ. – Ничего я ей не говорила. Только правду, о твоем предложении сегодня на совете. А она вдруг начала выпытывать у меня: можно ли не выходить замуж, говорить что-то о свободе…
Ушла… маленький полевой букет так и остался лежать на пороге, растоптанный мужским ботинком. Глухая обида клокотала в груди…
… “Вир, где ты, мне так плохо…Помоги!” – он ловит отголосок почти позабытых эмоций. Так долго пытался почувствовать, найти, узнать, бился сквозь возведенную стену, слушая лишь тишину. Почти отчаялся и вот…
Смена ипостаси происходит сама собой, но он почти не замечает направленных на него взглядов. Кто-то хватает за шкирку и тянет в темный угол, подальше от любопытных. Ренар. Мальчишка-одногруппник. Уже не знакомый, но еще не друг.
– Вирнан, я не знаю, что у тебя случилось, но держи себя в руках. Целее будешь.
– Ты знаешь кто я… – не спрашивает, констатирует Вир, усилием воли возвращая привычный облик. Такое с ним впервые. Кьерры умеют хранить свои тайны.
– Народ ицури еще помнит четвертую расу, исчезнувшую бесследно в смутные дни. Мы надежно храним секреты ушедших братьев.
– Меньше пафоса. Достаточно просто кивнуть, – сбрасывает он руку с плеча. – Продолжай хранить дальше, или на одного любопытного ицури станет меньше.
Он шел, искал, ведомый тоненькой, едва ощутимой ниточкой ее эмоций. Ошибался, сбивался и снова искал, прибиваясь к караванам, наемникам, идя с попутчиком или бредя один… И наконец нашел. Почувствовал, но подойти ближе не рискнул – слишком много свидетелей, слишком неравные силы.
Он почувствовал ее приближение. Ну же. Еще шаг, еще чуть-чуть, и он сможет похитить ее, забрать, увести в безопасное место, спрятать от целого мира
– Замерзнешь, маленькая вейта, – хриплый мужской голос. Теплая куртка с чужого плеча ложится на маленькие хрупкие плечи, чужие руки натягивают капюшон на шелк светлых волос. И чужое лицо склоняется так низко-низко, что ошибиться в намерении невозможно. Она молчит. Не сопротивляется, значит знает, не против. Чужие губы сейчас ласкают его девочку, чужие руки обнимают ее нежное тело, касаются гладкой кожи…
Злость, брезгливость, ярость, ненависть, горечь, тоска, боль, отвращение… Эмоции накатывали как волны в бушующем океане, усиливаясь, нарастая, грозя раздавить.
Тайра была права. И Стейра. И даже Кит. Ей не нужен кьерр. Она счастлива со своим человеком.
Бежать. Бежать как можно дальше. Закрыться, оборвать все связи, не чувствовать, забыть, вырвать с корнем из сердца…
Люди такие одинаковые.
Бежать. Бежать пока хватает сил. Бежать, пока не остановится ненужное больше сердце. Бежать, чтобы забыть, чтобы не чувствовать.
И вдруг боль. Яростная, беспощадная, выворачивающая душу, выжигающая сердце. Боль и тишина. Его девочки больше нет…
Найти. Найти и убедиться. Вернуться к поляне, почувствовать отголоски ее души. И умереть самому. Застыть навечно тьмой. Смысла больше нет… Любимые покинули навсегда.
… – Ты слишком рано перешел Грань, и напрасно штурмуешь мои чертоги. Я верну тебе возможность жить и не чувствовать, наделю силой…
– Мне не нужна жизнь. В ней нет смысла. Я хочу покой.
– Ты сможешь отомстить.
– Я не хочу. Зачем?
– У тебя есть брат. Когда-нибудь за ним придут, отнимут последнее… А ведь ты можешь его спасти… Сможешь наказать Её обидчиков.
– Я согласен. Можешь забрать мою душу.
– Зачем мне мертвая душа? Я попрошу другое… Готов ли ты отказаться от прошлой жизни, и всего, что в ней было, проснуться обновленным?
– Готов.
– Меня зовут Аманда… Отныне я твоя покровительница…
… Четвертая жрица окропила алтарь своей кровью во славу Аманды. Больше дочерей в Нёттере не осталось. Следует посетить Хийтолу, там скоро выпуск новых жриц, но вредный и подозрительный ректор наложил запрет на выезд из города. Надо разобраться с причиной запрета.
– Вирнан, это же я… Инга…
Мертвое сердце робко толкнулось о ребра, огненным фениксом возродилась надежда. Она! Живая!
Нет. Не она. Всего лишь одна из ненавистных жриц, решившая с ним поиграть. Но ее слова, они ранят хуже самых острых лезвий. И эти глаза. Эти губы. Нет. Нет. Не может быть. Будь ты проклята Ульна! Как ты посмела ее отобрать у меня?
Уйти. Уйти и не слышать, сохранить девчонке жизнь, вопреки требованиям Аманды. Но ведь она предала. Убить. Убить, без сомнения и сожаления, как ту жрицу, что когда-то была его матерью.
– Ты опоздала с разговором на целый год. Мне все равно, кто такая Инга, и что с ней стало. Прощай, маленькая жрица, и постарайся больше не попадаться мне на глаза. В следующий раз я не буду таким добрым.
Уйти, уйти, чтоб не видеть этих глаз.
Мимо проносится Рыжий. И чувствуются отголоски запретной магии, сладкой патокой растекаясь по языку.
Все-таки не она. Очередная безумная кукла, слетевшая с катушек, а значит можно убить…
Сильная. Отчаянная. Другая. И все-таки не она. Убить. Стереть из памяти. Отомстить за боль и предательство…
– Что же с тобой стало, Вирнан? Где тот мальчишка, что целовал меня у дома Тайры? Где тот, кому я собиралась ответить «да»?
Нет. Нет. Она не может быть ею. Нет. Только не она!
– Замолчи! Ты – не она, не можешь быть ею. Ты просто украла ее воспоминания.
– Почему ты мне не веришь?
Она предала, бросила, ушла. Она такая же как мать, холодная мертвая и бездушная. Не смотри. Не слушай. Убей! Убей ее. Ты должен.
– Если это действительно ты – лучшего наказания для тебя не придумать. Ты бросила меня, сбежав с острова. Настолько противен тебе был союз… В любом случае, уже слишком поздно…
Убить. Убить. Не чувствовать. Это она виновата в том, что он стал таким. Она предала.
Лезвие кинжала вонзается раз за разом в податливую плоть. Уходит свет из серых глаз. А в груди снова просыпается старуха-тоска.
Нет. Нет. Только не она. Неужели все так, как она говорила? Что же мы наделали…
Боги, помогите сделать правильный выбор, защитить девчонку от всех.
Но ведь должен убить. Такова плата за дар.
“Живая. Мертвая, но живая. Горячая, дурная, сладкая. Моя. Но что, если просто игра? Способ отомстить?”
Ворочается в груди обугленное сердце, тлеют угли прежних чувств, крепнет вновь возродившаяся связь.
Как? Как спасти дурную и не вызвать подозрений? Как защитить от Аманды и от Ульны, что не задумываясь бросят ее на жернова взаимной ненависти? Умершую однажды девчонку со все еще живым сердцем. Девчонку, что однажды подарила надежду и желание жить.
… Как пройти мимо и не коснуться, удержать сжигающую, разъедающую нутро кислотой ревность, когда она улыбается своему ааш-ту, когда обнимается с рыжим? Как не подать вида, не навлечь гнев богинь?
Не выдерживая, срываться, мешая ласку с болью, пытаясь доказать себе, что все еще ненавидит, обещать себе, что это прикосновение в последний раз, убеждать, что это уже не она, вспоминать бездушную марионетку, в которую превратилась его мать, хладнокровно зарезавшая собственного мужа в диком желании отомстить. И все безуспешно… Она не такая. Но чертов Рыжий ей станет лучшей парой. В нем бушует такое нужное ей пламя, способное растопить замерзшее сердце, вернуть прежнюю. Зачем ей пустой некромант с тьмой вместо сердца?
Надо только придумать способ ее спасти…
– Глупая жрица, что же ты натворила, что сделала с нами…
С огромным трудом я вынырнула из воспоминаний Вира, теперь зная, что он задумал и злясь, за то, что решил все за меня.
– Давай, Исса. Ты сможешь… Только ты, родная… – тихо прошипел Вир, прикрывая глаза.
– Пообещай, что однажды вернешься, – нависла я над ним, не обращая внимание на оживающих некромантов, медленно выходящих из плена ритуала. – Пообещай, или я лягу и умру здесь, рядом с тобой и Рэном, и все будет напрасно! Ну! Обещай, что не оставишь меня!
– Обещаю, – на грани слышимости выдавил он устало. – А теперь – давай!
Он так резко это сказал, что я невольно вздрогнула.
– До встречи, – помедлив еще секунду, я, произнеся финальную фразу-связку, что подсказал мне Вир, и закусив до крови губу, чтобы не закричать, с силой вогнала кинжал в грудь кьерра, завершая ритуал. А затем, вытянув энергию уходящей души, как учила Ульна, загнала Гретхен и стилет Вира в чашу, запирая Аманду силой добровольной смерти. С тихим всплеском утонул в чаше с кровью расколотый напополам амулет Рэна, выпуская его магию, усиливая чары…
Закрыло небо черным куполом, хлынул темный, как ночь дождь, раскололся надвое ритуальный сосуд, смачивая ноги статуи богини, замерли потрясенные некроманты, не ожидавшие подобного.
С трудом вытащив свою Гретхен, я кинулась к Рэну, лежавшему в шаге от теперь уже мертвого Вирнана.
– Рэн, милый, пожалуйста… – упала я перед Рыжиком. – Пожалуйста…
Он лежал в луже собственной крови, с трудом дыша, зажимая горло, бледный, но еще живой.
– Рэн, все будет хорошо, вот увидишь. Вир нас спас. Он все это специально устроил: и метку, и ритуал… Он специально пожертвовал собой… Рэн…
Глаза горели огнем, словно в них сыпанули стекла и натянули сверху мутную пленку, мешая разглядеть окружающее.
Неожиданно он дернул меня свободной рукой, привлекая внимание и махнул куда-то мне за спину. Я стремительно обернулась. У рассыпавшейся осколками статуи стояла Аманда собственной персоной, пытаясь преодолеть границы барьера, очерченного кровью из расколотой чаши.
Еще раз дернув меня, он показал на свое сердце и кивнул, видя, что я поняла его правильно.
– Нет, Рэн. Нет! Только не ты. Мне хватило Вира. Если еще и ты уйдешь… Зачем тогда мне жить?
Я искоса наблюдала за засуетившимися некромантами, совершенно забывшими про меня и помогающими своей покровительнице преодолеть черту плена.
Он снова дернул меня за руку и сердито посмотрел.
– Я верну вас, даже если мне придется перешагнуть Грань и спуститься к берегам Ульны, – сквозь зубы выдавила я, понимая, что он прав и второй добровольной жертвы не избежать. Что-то Вир упустил.
Мимо уха просвистело первое заклинание. Вот и вспомнили про меня очухавшиеся адепты. Медлить больше нельзя, или жертва Вирнана будет напрасной…
На секунду прижавшись к его губам в прощальном поцелуе, попыталась высказать этим прикосновением все то, что так и не решилась произнести раньше. Резко, пока не передумала, полоснула кинжалом по ладони Рэна, и тут же коснулась своей, переплетая пальцы, смешивая кровь, зашептала снова заклинание, пробуждая дар.
Потянулась тонкой струйкой к Гретхен жертвенная сила, заструилась по телу магия огненного ицури, снова выжигая меня до тла… Но боль от потери была сильней.
Я опоздала всего на мгновение.
С трудом преодолев пробитый барьер, вытянув со своих адептов данную им силу, она устремилась ко мне, легко перешагивая через неподвижные тела в черных балахонах.
– Какую интересную игрушку создала Ула, – склонив голову набок и расплывшись в безумной улыбке, разглядывала меня женщина. – Неужели равная?
На первый взгляд в ней не было ничего божественного. Совершенно обычный человек, лишь одаренный чуть больше, чем остальные.
– Ты забрала двух близких мне друзей… – боль лишила чувства самосохранения. Преклоняться и общаться согласно статусу совершенно не хотелось.
– Они могли бы выжить, отдай тебя добровольно. Но да, от Видара не ожидала. Он был сильным и перспективным, одним из сильнейших… а променял все ради девчонки и друга, предал собственную богиню, наглец…Но хитер, этого не отнимешь. Я до последнего не верила, что он это все специально. Впрочем, как видишь, все зря… Силы вы меня лишили, но с тобой я справлюсь и без этого, маленькая марионетка… Жрица с эмоциями. Ну надо же… Скажи, ты очень расстроишься, если я уничтожу все, что так дорого тебе: твоих друзей, знакомых, привычный тебе мирок?
– Вы… Что вам от меня надо? Зачем вот это все? – я махнула рукой, окидывая взмахом печальную картину, разбрызгивая капли крови.
– Мне нужна ты. С самого начала – только ты, девочка, сумевшая удержать силу и не потерять при этом себя. А твой Видар пронюхал, и попытался спасти.
– Я принадлежу Ульне, а жрицы не меняют покровителей.
– Нет, не принадлежишь. Ты просто так думаешь.
На секунду я растерялась от таких уверенных слов. Аманда, почувствовав мое сомнение, продолжила заманивать в свои сети красивыми обещающими речами.
– Твоя сила уникальна. Ты способна забрать магию любого, пропустить через себя, и обернуть против него самого, усилив в десятки раз. Но не Ула подарила тебе эту способность. Ты уже пришла с ней. Если пойдешь со мной – я смогу увеличить твою силу в десятки и сотни раз.
– А что взамен?
– Ты поможешь мне попасть в пантеон. Когда-то меня изгнали, пришло время поквитаться с обидчиками. Ты только представь – равной тебе никого не будет. Любой правитель будет с тобой считаться, склоняя почтительно голову, ища твоей благосклонности. Ты станешь моим гласом и волей, когда я взойду на вершину. Весь мир будет у твоих ног.
– Верни мне прежнего Вирнана и Рэна, и я подумаю, а свои королевства можешь оставить себе.
– Увы, твой мальчишка обхитрил меня даже здесь. Он сейчас на пути к другим берегам. Его уже не достать. Да и ицури уходят к своим богам, я не властна над его жизнью.
– Тогда мой ответ – нет!
– Подумай хорошенько, – вдруг ощерилась Аманда. – я могу убеждать по-другому.
Она сделала быстрое, смазанное движение, в один миг оказавшись у Рэна и отшвырнув меня в сторону. Я лишь успела заметить, как она с силой вонзает пальцы с длинными ногтями в живот рыжему и рывком вытаскивает руку. Тот выгнулся и обмяк. Оборвалась нитка силы, что я потихоньку тащила с огненного, боясь переборщить.
– Кто следующий? Она? Как ее, Тея, да? Или прекрасный синеволосый красавчик Кириан? – Аманда щелкнула пальцами, и в центре огненной пентаграммы неожиданно возникли два силуэта.
Еще одно смазанное движение, и Тея падает у моих ног, а Аманда сжимает в руках еще теплое сердце моей подруги, вырванное из груди.
– Нет! Тея…
– Думай жрица, думай, или твой красавчик станет следующим. Я уничтожу всех, кто тебе дорог, и буду уничтожать до тех пор, пока ты сама ко мне не приползешь, – Аманда сверкнула глазами, чиркнув длинным ногтем по щеке Кириана, оставляя на ней алый след, и медленно провела рукой вниз, от шеи к пупку, вспарывая, ногтями, словно остро заточенными лезвиями рубашку парня. – Ну же! Я жду твой ответ. Соглашайся, или его сердце станет следующим.
– Почему именно сейчас? Почему не раньше, когда я только покинула стены храма? Ведь тогда меня стоило только поманить, и я бы с радостью побежала, – я старалась тянуть время, лихорадочно соображая, что делать дальше. Сила Рэна, разгоралась во мне все сильнее, мешая сосредоточиться, грозя вот-вот вырваться из-под контроля.
– Потому что, до этого ты была бесполезной куклой, одной из многих. Разве ты не почувствовала себя сильнее, когда отведала крови кьерра и ицури? Не задумалась, почему так легко удалось прервать ритуал и перекрыть мне доступ? Вижу, что не задумывалась… Потому что в тебе проснулись чувства, они и сделали тебя сильнее…
– Боль – это тоже чувство, – я постаралась сделать голос максимально равнодушным, перехватив Гретхен в другую руку и делая глубокий надрез на второй ладони, вдоль линии жизни, за запястье, на треть предплечья. – Ты не подумала о том, что причиняя себе боль, я смогу стать сильнее?
– Не-е-ет, – звонко рассмеялась она, прочертив еще один алый след по груди обездвиженного Кириана. – Только стимуляция из вне. Никак иначе. Так что, прекрати себя увечить.
– Боль – это тоже чувство, – упрямо повторила я, опуская раненые ладони вдоль тела, позволяя крови спокойно стекать на землю, и сделала шаг к Аманде, подходя почти вплотную, глядя ей прямо в глаза. – А сейчас мне больно, как никогда…
У меня был лишь один шанс из миллиона. И я все-таки решилась.
Я резко подскочила к Аманде, схватив ее за запястья и оттолкнув бедром Кириана, повалившегося к нашим ногам бесформенным кулем. Богиня оказалась на удивление материальной. И сейчас мы с ней застыли в глупой позе: я не могла выпустить ее руки, чтобы ударить кинжалом, она же не могла в ответ поранить меня своими длинными когтями. И тогда я сделала то, что сама от себя не ожидала. Подавшись вперед я впилась в ее шею зубами, словно самый настоящий вампир, параллельно, выпустив одну руку и чиркнув лезвием по бледной коже богини.
Солоноваты привкус чужой крови опалил горло, выбил дыхание, едва не лишив сознания. Этот дар мне был явно не по зубам, и справиться с ним и выжить я уже не смогу. Она сильнее ицури.
Плевать. Зато смерть друзей будет отомщена.
Аманда дернулась, откидывая меня. Вот только поздно, Гретхен и я вкусили крови.
Развернулись за спиной пламенные крылья, подернулось все вокруг тьмой. Заплескалась вокруг сила – чужая, смертельная, опасная…
На миг в глазах Аманды проскользнул страх, стряхнув маску показного сумасшествия, приоткрыв лицо обычной испуганной девчонки, столкнувшейся с чем-то неведомым, но почти тут же она снова стала собой – циничной бесстрашной богиней, покровительницей некромантов, перешедших под ее крыло.
– Забрать легко, а удержать трудно? – усмехнулась она, кивая на мои ладони.
Почти перестав что-либо еще чувствовать от нестерпимой боли, я с удивлением уставилась на свои руки, с которых обугленной плотью, вперемешку с кровью, стекала кожа, оставляя вместо пальцев обрубки чудом удерживающихся на месте костей.
Размахнулись, раскрываясь и увеличиваясь крылья, оттягивая тело назад, хриплый крик вырвался из горла, выжигая связки.
Медленно я двинулась к Аманде, роняя окровавленный пепел собственного тела, продолжая вытягивать с нее силу, умоляя себя потерпеть. Она слабела. Слабела с каждой каплей уходящей силы, стремительно старея, теряя былую красоту.
Шаг, еще шаг. Мы обе падаем на колени, замирая друг перед другом, не в силах пошевелиться.
– Зря я не убила твоего мальчишку сразу, – сипит Аманда, харкая кровью. – Но я еще отомщу. Ты не сможешь меня убить, только сгоришь сама.
Сейчас, еще чуть-чуть. Надо потерпеть совсем немного.
Мутными волнами на меня накатывает тьма. Еще мгновение и я совсем отключусь, а Сол все еще рядом с Муной, никак не расстанутся, дают возможность своей Темной дочери подольше побыть среди смертных.
Сейчас или никогда. Больше мне не выдержать.
Подавшись вперед, придавая непослушному телу ускорение, я упала на Аманду, подцепляя брошь с вырезанным символом, которую давно заприметила. Точно такой символ носил Вир на своем плече.
Аманда прыгнула, стремясь отнять дорогую ей вещицу. Но едва она коснулась меня, тут же одернула руку – дар огненного ицури оказался болезненен даже для богини.
Еще одна попытка. Ей почти удалось выхватить брошь обратно. Я из последних сил удерживала себя вертикально, продолжая вытягивать силу. Но в этот счастливы момент Сол наконец-то выпустила Муну из своих объятий, и два диска лун снова засияли на небосводе, а Аманда исчезла, вернувшись в свои чертоги.
Сжимая брошь обугленными костяшками, я плашмя рухнула на землю. Стоит мне сейчас отключиться – и многократно усиленный дар вырвется на свободу, уничтожая все на своем пути, превратив Нёттере и окружающие его горы в выжженную пустыню.
– Амулет, родная. Амулет Аманды, – зазвенел где-то глубоко внутри меня знакомый голос, прорываясь через боль. – Ты сможешь, Исса…
Окинув напоследок лежащие неподалеку тела Вира и Рэна, отдавшие за меня свои жизни и даже сейчас, словно в насмешку, оказавшиеся рядом, прощаясь, втянула обжигающий воздух и, собрав остатки сил, вогнала кинжал в свою обугленную ладонь, на которой лежала брошь, выдохнув последние четыре руны – руны наших имен, запирая силу, отдавая дар вместе с жизнью, которой никогда не было. Живые не становятся жрицами…
Близился вечер. Промозглый осенний ветер трепал остатки листвы на деревьях, задувал в окна, забирался под одежду, Три всадника, верхом на гайрах подъехали к небольшому постоялому двору. Они заметили его совершенно случайно, когда объезжали город. Табличка у самых ворот гласила, что заведение закрыто на неопределенный срок.
Других гостиниц поблизости не было, а ехать в таверну, стоявшую в центре города, обессилившим путникам не хотелось, они слишком устали и проголодались. Всадники провели почти трое суток в седле, и все, чего им сейчас хотелось – это нормальной еды и возможности отдохнуть. Спешившись, двое из них направились в таверну. Третий же, заметив конюшню, направился к ней, дабы позаботиться о животных.
Глава 13
Несколько лет спустя…
Я стояла у стойки. Ночь выдалась трудной, и поспать не удалось. Голова была тяжелой, клонило в сон, да еще и этот жуткий холод.
Тихо звякнул колокольчик над входом, и в помещение вошли двое. На мгновение они остановились, привыкая к полумраку таверны, а затем двинулись по направлению ко мне. Девушки, работавшие в дальнем углу зала, замерли, восхищенно уставившись на вошедших: высокие, подтянутые, красивые, капюшоны теплых курток скрывают лица, в движениях грация, пластичность, четкость. Так ходят хищники.
– Добрый день, – обратился один из них ко мне, сверкнув из под капюшона глазами. – Мне нужны комнаты на несколько дней. Для меня и моих спутников.
– Мы закрыты. Разве вы не видели на дверях табличку о том, что постоялый двор не работает?
– Видел. Но не могли бы вы нам немного еды, у нас закончились припасы.
Я пригляделась. Мои глаза встретились с глазами посетителя. И я почувствовала, что тону. Взгляд незнакомца обволакивал, утягивал на дно, убаюкивал и призывал расслабиться.
И я вспомнила…
– Кириан?
Мужчина, стоявший напротив меня, напрягся. Его спутник, почувствовав перемену обстановки, тут же встал рядом, готовый броситься на любого, совершившего неосторожное действие.
Меня еще раз осмотрели, цепко отмечая детали. Желая облегчить процесс узнавания, я чуть сдвинула платок, скрывавший волосы и часть лица и повернулась к скудному свету свечи, стоявшей рядом.
– Инга!
– Я думала, не вспомнишь, – улыбнулась я, – только здесь я – Леда. Инга осталась там…в прошлом.
Я чуть запнулась, усилием воли подавляя воспоминания и удерживая на лице радушную улыбку. Не сейчас. Я не буду вспоминать о прошлом сейчас.
Кириан расслабился и кивнул стоявшему рядом мужчине. Тот, мельком взглянув на меня, сел за стойку.
Я заметила, что девушки с нездоровым интересом так и продолжали таращиться на моих посетителей.
Дверь снова тихонько звякнула, и в помещение вошел еще один посетитель. Лицо его так же скрывал капюшон. В зале сразу стало тесно и жарко. Я услышала ничем не прикрытый вздох восхищения Раньи.
– Инга…э-э-э… то есть Леда, нам нужны комнаты на несколько дней, – Кириан вновь обратился ко мне, отвлекая от разглядывания нового посетителя.
– Вы голодны? Пойдемте, накормлю вас.
Я попросила Хеб принести ужин на троих и вина, а затем, пригласила Кириана и его спутников следовать за собой. Выйдя из зала и пройдя по коридору, я остановилась у двери. Отстегнув с пояса связку ключей, нашла нужный ключ и открыла дверь.
– Ну вот. Располагайтесь, – кивнула я, пропуская их в комнату. – Здесь вы будете избавлены от нездорового внимания моих работников и сможете нормально поесть.
Комната была небольшой: у окна стол на шесть человек, накрытый скатертью, простые деревянные стулья, у стен два небольших диванчика и два кресла, справа камин и книжный шкаф. Все просто и лаконично. Этот зал был сделан специально для меня. В основном там я обедала со своими гостями или же с особыми клиентами, когда мне хотелось избавиться от назойливого внимания.
Кириан скинул плащ, бросив его на диван. Он ничуть не изменился за это время. Все те же ярко-синие стриженные неровными прядями волосы, бледная, отдающая голубоватым оттенком кожа, хитрые глаза и очаровательная улыбка. Вот только в этот раз одет он был во все черное, что еще больше усиливало бледность кожи.
Его примеру последовали остальные. Внешность их оказалась не менее экзотичной для меня, но вполне обычной для ааш-ту. Высокий и худощавый блондин на вид лет двадцати пяти, так же одетый во все черное, с длинными, до плеч пепельно-серыми волосами и глазами цвета расплавленного серебра оказался очень похож на Кириана.
