Текст книги "Падение титанов. Сага о ««Форде», «Крайслере», «Дженерал моторс» и упущенных возможностях"
Автор книги: Пол Инграссия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
ГЛАВА 5
«ХОНДА» НА КУКУРУЗНЫХ ПОЛЯХ
Губернатор Джеймс Э. Роудс, видная политическая фигура штата Огайо, был политиком старой закалки и любил масштабные проекты. Однажды он предложил построить мост через реку Эри от Кливленда до Канады, чтобы подтолкнуть торговлю – это была одна из немногих его идей, не воплотившихся в жизнь. Вся его политическая карьера прошла под одним девизом: «Рабочие места и прогресс».
11 октября 1977 года Роудс устроил в капитолии штата пресс-конференцию, на которой объявил, что в Огайо будет построен новый завод зарубежной компании, который создаст новые рабочие места (хотя на начальном этапе их будет менее сотни). Японская «Хонда мотор компани», сказал губернатор, откроет мотоциклетный завод под Мэрисвейлом, примерно в 35 милях к северо-западу от Колумбуса. Роудса, стоявшего рядом с улыбающимися представителями «Хонды», спросили, не планирует ли «Хонда» расширить производство и начать производить в Огайо и автомобили. «Ну, меня бы это не удивило, – ответил словоохотливый губернатор. – Сами знаете, япошки не дураки». Все напряженно замерли, но Роудс, сообразив, что сказал не то, добавил: «Вы, конечно, поняли, что, говоря „япошки“, я имел в виду „рабочие места и прогресс!“» Публика облегченно рассмеялась. [34]34
Губернатор на ходу расшифровывает «jap» (япошка) как собственный лозунг «Jobs and Progress».
[Закрыть]
Изначально заманить «Хонду» в Огайо было не такой уж и крупной победой для Роудса. Мотоциклетный завод стал лишь утешительным призом в борьбе за новый автосборочный завод «Фольксвагена», который отошел Пенсильвании и был выстроен в Нью-Стэнтоне, под Питтсбургом. Завод обеспечил штату 2500 рабочих мест, когда стал производить «фольксваген-рэббит», преемника всеми любимого, но несколько устаревшего «жука».
Между тем «Хонда» успешно экспортировала машины из Японии в США, где продажи ее миниатюрных субкомпактов с 1972 по 1977 год взлетели более чем в 10 раз: с 20 до 220 тысяч. Пока компания обдумывала дальнейшие шаги на американском рынке, у нее неожиданно появились новые возможности: «Форд» выразил заинтересованность в том, чтобы закупать четырехцилиндровые двигатели «Хонды» для нового поколения своих малолитражек. В 1974 году, когда начались переговоры между корпорациями, Ли Якокка в качестве жеста доброй воли даже подарил основателю и президенту потенциального партнера Соичиро Хонде новый «форд-мустанг».
Однако когда американская сторона стала требовать детальных технических описаний двигателей, при этом уходя от окончательного заключения договора о поставке, делегация «Хонды» заподозрила неладное. Кроме того, о планах «Форда» прознали в СРА, и профсоюз активно выступил против сделки, считая ее угрозой для рабочих мест в цехах по сборке двигателей самого «Форда». В конечном итоге стало ясно, что в двигателях «Хонды» больше заинтересован Якокка, чем тот человек, от которого все зависело, – то есть Генри Форд II. После пары лет периодически возобновлявшихся переговоров Генри II объявил: «Ни в одной машине с моим именем на капоте не будет стоять японский двигатель». Это его решение было почти таким же судьбоносным – и почти таким же катастрофичным, – как отказ от «фольксвагена» почти тридцать лет назад.
Согласись Форд закупать двигатели «Хонды», эта маленькая тогда компания, возможно, никогда и не решилась бы производить мотоциклы, машины и вообще что-либо в Америке. Японские автопроизводители увеличили бы экспорт на американский рынок, но тем самым почти наверняка спровоцировали бы политиков на ограничение их продаж в США – если не бессрочно, то, во всяком случае, на долгие годы. Однако провал переговоров с «Фордом» убедил руководство «Хонды» в том, что стоило рискнуть и начать производить автомобили в Америке. Ведь «Хонда» опасалась не только реакции США на увеличение импорта: на собственном, японском рынке ее теснили такие старожилы, как «Тойота» и «Ниссан».
История «Хонды» как первой японской компании, которая начала производить машины в США, очень важна для понимания причин краха Детройта. Эта компания успешно управляла американской рабочей силой и мотивировала американских рабочих, демонстрируя несостоятельность любых оправданий застойным детройтским методам. Мотоциклетный завод «Хонды» в Огайо, а также автомобильный завод, открытый пять лет спустя, прорвали плотину власти «Большой тройки» и СРА. Отправляясь в рискованное путешествие на новый рынок, «Хонда» действовала осторожно и консервативно. И все равно путь компании оказался тернист и извилист. Периодические кризисы чередовались с неожиданными и все более впечатляющими успехами. Двойственная, как инь-ян, стратегия компании определялась двумя разными характерами людей, создавших компанию «Хонда мотор» на руинах послевоенной Японии.
Соичиро Хонда, основавший «Хонда мотор» в 1948-м, когда ему было 42 года, был невероятно целеустремленным инженером-самоучкой. Деловой же стороной молодой компании заведовал Такео Фудзисава. Хонда был японским гулякой, а Фудзисава предпочитал тихие вечера дома, под звуки опер Вагнера – у него даже не было водительских прав. А вот что у них было общего, так это скверный характер. Фудзисаву подчиненные даже прозвали Годзиллой, а Хонду – Мистером Громом. В концу 1954-го бесконтрольное расширение компании привело к ухудшению качества продукции, падению продаж и оскудению средств «Хонды». Только связи Фудзисавы с японскими банками помогли удержать компанию на плаву. Однако уже в 1961-м «Хонда» удивила мотогоночное сообщество, завоевав со своей командой пять верхних строчек в результатах самой тяжелой и престижной ТТ мотогонки в мире на острове Мэн. Репутация мотоциклов «Хонда» резко повысилась. Пошли вверх и продажи.
Что же до автомобилей «Хонды», то в 1961-м их еще не существовало. «Хонда» выйдет на автомобильный рынок лишь два года спустя, и то в знак протеста против действий своего правительства. В начале 60-х мощный бюрократический аппарат Японии решил, что в стране уже достаточно автопроизводителей, и вознамерился запретить вход на рынок новым. Чтобы успеть до установления запрета, в октябре 1963-го «Хонда» наскоро выпустила дрянной автомобильчик под названием S500, который насмешливые японские журналисты тут же прозвали «просто четырехколесным мотоциклом». Они были, конечно, правы – однако S500 выполнил свою миссию простым появлением на свет: «Хонда» вступила в игру.
А между тем еще в 1959-м, налаживая автомобильное производство в Японии, компания начала экспортировать маленький мотоцикл «Суперкаб 50» в США. «Суперкаб» имел открытый, мопедообразный корпус, так что на него было просто садиться и с него легко было сходить, даже женщинам. На нем стоял резвый четырехтактный двигатель полного сгорания, не требовавший смешивания бензина с маслом, как шумные двухтактные моторы других мотоциклов.
Чтобы нейтрализовать существовавшую тогда сильную ассоциацию мотоциклов с «Ангелами ада», [35]35
Старейшая в мире группировка байкеров.
[Закрыть]компания запустила рекламный слоган «На „Хонде“ ездят милейшие люди», – и продажи пошли. В 1964-м имидж «суперкаба» стал еще лучше благодаря песне «Малышка Хонда», написанной «Бич Бойз», но ставшей популярной благодаря соответствующе названной группе «Хонделлз». Песни о «корветах» и маслкарах никого уже не удивляли, но гимн славному мотороллеру вновь доказывал глубину американской привязанности к моторам на колесах.
Однако мотоциклы склонны выходить из моды, и через пару лет «Хонда» снова оказалась на мели. В 1966-м бум на ее мотоциклы вдруг пропал, и продажи мгновенно упали почти на 30 %. Японским банкам пришлось выводить компанию из кризиса второй раз за 12 лет.
Несмотря на финансовые проблемы, одно подразделение компании работало стабильно, и это был инженерный центр «Хонда рисерч энд девелопмент». Это дочернее предприятие «Хонда мотор» имело в качестве капитала долю ее прибыли, а потому не сокращало своих расходов в кризис. Ее молодая инженерная элита гордилась тем, что работает под началом самого вспыльчивого босса Соичиро – а иногда и получает от него лично головомойки.
Избранные работники «Хонда Ар-энд-Ди» наслаждались своей элитарностью, порой называя остальных сотрудников «Хонды» «штатскими». Их снобизм был небезоснователен. Наведя страх на соперников «Хонды» по мотогонкам, в 1972-м они явили миру революционный автомобильный двигатель, потрясший воображение конкурентов. Система CVCC (аббревиатура, расшифровывающаяся как «горение при регулируемом завихрении смеси воздуха с топливом») пропускала воздух через двигатель так, что бензин сгорал чище – и только этот двигатель соответствовал новым экологическим стандартам США без применения каталитического конвертера. Японцы вчистую обошли Детройт на инженерном фронте.
Благодаря CVCC продажи субкомпакта «хонда-сивик» пошли вверх, а «Хонда Ар-энд-Ди» укрепился в статусе центра власти всей «Хонда мотор». Так же как представители финансовых управлений возглавляли «Дженерал моторс», «Хонду» с тех пор всегда возглавляли инженеры (всегда выходцы из «Хонда Ар-энд-Ди»). Иными словами, Джи-эм правили бухгалтеры, а «Хондой» – механики. Это и станет причиной успеха «Хонды» и краха Джи-эм.
После ухода на пенсию Хонды-сан и Фудзисавы в 1973-м их преемники спорили по поводу того, производить ли машины в Америке, и если да, то где именно. Для проработки насущных деталей идеи им пришлось прибегнуть к помощи «штатских». Один из них к тому времени уже несколько лет проработал в отделе американских продаж.
Шиге Йошида поступил на работу в «Хонда мотор» в 1962-м году, в возрасте 30 лет. Он работал в маленькой фирме по производству автозапчастей, когда мотоциклетный бум и автомобильные амбиции «Хонды» привлекли его внимание. Методичный по природе Йошида расспросил поставщиков «Хонды» о компании, и ответы его не особо воодушевили. Большинство поставщиков считали «Хонду» трудным и требовательным заказчиком, постоянно меняющим технические требования и накручивающим издержки. Однако один из собеседников заметил, что, хоть «Хонда» и привередлива, у нее всегда есть чему поучиться. И этот ответ убедил Йошиду поработать с «Хондой».
В январе 1973-го, после 11 лет в компании, Йошиду попросили помочь в создании «Хонда мотор Америка» – молодого филиала по автопродажам.
Йошида быстро определил одну из проблем нового бизнеса: «Хонда» отправляла из Японии машины, а обратно корабли шли через весь Тихий океан пустыми, что было нецелесообразно и затратно. Поэтому Йошида открыл «Хонда интернешнл трейдинг компани» для экспорта сельскохозяйственной продукции США в Японию. Однажды несколько «сивиков» по ошибке остались на борту судна – и уехали обратно в Японию уже сплющенными под тоннами зерна. Тем не менее филиал Йошиды вскоре стал для «Хонды» прибыльным делом и обеспечил карьерный рост самому Йошиде. Простой японский парень, выросший во Вторую мировую, становился успешным бизнесменом в Америке.
В 1975-м, когда объемы американских продаж «сивика» достигли новых высот, «Хонду мотор» особенно волновала одна проблема: руководство компании опасалось, что нарастание протекционистских настроений в Америке приведет к ограничениям импорта и поставит тем самым под угрозу весь американский бизнес «Хонды». Поэтому Йошиде, во главе небольшой группы экспертов, было поручено изучить, возможно ли запустить производство непосредственно в Америке. Задача эта поначалу казалась невыполнимой, по крайней мере самому Йошиде.
Никакие другие японские автопроизводители – даже такие гиганты, как «Тойота» и «Ниссан», – не собирали свои автомобили в Америке. «Хонда» же, несмотря на свои скромные успехи на американском рынке, до сих пор была относительно маленькой компанией, не способной выдержать потенциальный кризис в результате такого провального вложения, каким мог стать нерентабельный завод. И одним из многих подводных камней, которые легко могли бы потопить производство в США, был выбор места расположения завода.
Америка была огромной, и здесь, в отличие от однородной Японии, на каждом шагу были свои местные уклады и обычаи, озадачивавшие японцев. Йошиде и его коллегам нужно было найти место в разумной близости от американских производителей автозапчастей, по большей части сосредоточенных на Среднем Западе США. Расположение завода рядом с крупным населенным пунктом помогло бы нанять местную рабочую силу и уменьшило бы затраты на отправку автомобилей и мотоциклов дилерам. Но важнее всего, решили они, будет найти местность, где усердие и трудолюбие являются важными культурными ценностями.
Одним из мест, отброшенных на ранних этапах, стал Лас-Вегас, сам предложивший свой пригород «Хонде». А вот Калифорнию «Хонда» исключать не торопилась. Несмотря на всю удаленность от поставщиков Среднего Запада, Калифорния была серьезным кандидатом, как штат с самым большим числом жителей и как эпицентр рынка японских машин в Америке. Репутация «Хонды» в этом штате была крайне важна для компании.
Поэтому в начале 1976 года Йошида и его коллеги встретились с губернатором Джерри Брауном, которого за приверженность контркультуре и склонность к публичным обсуждениям философии экзистенциализма давно прозвали «губернатор Лунный Свет».
«Поясните нам, пожалуйста, господин губернатор, – попросил Йошида, – почему мы должны рассмотреть возможность строительства нашего завода в Калифорнии».
Последовала минутная пауза, а затем губернатор Лунный Свет ответил. «Хиппи, – сказал он. – Синие джинсы. Любая мода начинается в Калифорнии». Удивленный Йошида поблагодарил губернатора за эти крайне полезные соображения и вскоре вычеркнул Калифорнию из списка.
Тщательно оберегая свои намерения от внимания прессы, команда Йошиды в итоге, сосредоточила свое внимание на четырех штатах: Теннесси, Индиане, Иллинойсе – и Огайо, в котором никто не называл республиканца и члена ротари-клуба Джима Роудса «губернатором Лунный Свет». Зато заманивание новых компаний в штат было ядром его политики «рабочих мест и прогресса».
В апреле 1976-го директор по развитию бизнеса администрации Роудса, Джим Дуэрк, показал Роудсу статью в одной из газет Колумбуса, в которой говорилось, что некая японская автомобильная компания ищет место, под производственные помещения в США. Роудс предложил Дуэрку слетать вместе в Японию, чтобы разузнать побольше. Дуэрк ответил, что на организацию визита ему потребуется 2–3 недели. «Нет, – ответил Роудс, – мы летим завтра же».
Лететь без назначения встречи было безумной затеей – протокол в Японии был превыше всего, – но Роудса было не остановить. Уже утром они с Дуэрком сели в самолет до Токио. Прибыли они на место ближе к вечеру, и выяснилось, что завтра день рождения императора, который считается общегосударственным праздником. Поэтому на следующий день им удалось провести всего одну встречу с представителем «Тойоты», совершенно случайно оказавшимся на месте. Он уверил их, что «Тойота» не планирует строить заводов в США. На следующий день они встретились с представителем «Ниссана» – и снова мимо. Лишь в последний день пребывания в Японии им удалось встретиться с руководством «Хонды», они подтвердили свое намерение строить в США, но только небольшой мотоциклетный завод. К облегчению Дуэрка, вся поездка заняла только четыре с половиной дня, и обратный рейс приземлился в Колумбусе как раз за два с половиной часа до начала свадебной церемонии его дочери.
Специалисты «Хонды» окончательно утвердили штат Роудса в качестве места для нового завода только через 15 месяцев, и еще три потребовалось на приобретение участков, прокладку дорог и систем канализации. Однако к октябрю 1977-го все было согласовано. Начав с производства мотоциклов, «Хонда» ограничила риски, поскольку оно требовало гораздо меньших вложений, чем автомобильный завод. Начать с малого было сутью ее дерзкой стратегии при консервативной тактике. Поскольку американские рабочие в средствах массовой информации представлялись вечно недовольными прогульщиками, многие члены руководства «Хонды» в Токио сомневались, что компании удастся производить качественную продукцию в США. Для «Хонды» это был, по сути, тест-драйв. Но некоторым американцам все-таки не терпелось прокатиться.
Одним из первых подавших заявление в штат нового завода был 37-летний Эл Кинзер, менеджер дизельного завода в городе Кантон, Огайо. Этот южанин с типично мягкой и слегка протяжной речью два раза приезжал в Колумбус на собеседование с несколькими японскими менеджерами, после чего Йошида позвонил ему и сказал, что они с коллегой хотят сами приехать в Кантон и поужинать с Кинзером и его супругой. Кинзер подумал, что странновато проводить собеседование еще и для жены, однако оба они проверку прошли, и Эл стал первым американским технологом, нанятым «Хондой». До этого в штат были приняты двое американских секретарей, а затем на мотоциклетный завод был набран еще 61 сотрудник. В истории «Хонды» эта группа стала известна как «Первые 64».
Супружеское интервью Кинзеров было лишь одним примером того, как тщательно «Хонда» выбирала своих сотрудников. Йошида устраивал кандидатам по нескольку часовых собеседований, расспрашивал об их жизненных целях и устремлениях, а также давал им задачки, чтобы оценить внимательность кандидатов к деталям (которую считал залогом успеха любого производства). Он, к примеру, неизменно просил кандидата написать свое имя на бедже и прикрепить бедж на левое плечо. И кто-то прикреплял бедж на правое плечо, а кто-то вообще забывал надеть – таких людей из списка вычеркивали. Вновь нанятые сотрудники зачастую были из небольших городков под Колумбусом. Имея трудовой опыт в сельском хозяйстве или на неквалифицированных промышленных работах, они были рады найти место, поскольку в те времена фермы укрупнялись, а многие заводы закрывались.
Последовательность методов Йошиды впечатляла Кинзера – но от остальных его идей он был в меньшем восторге. После поступления на работу в «Хонду» Йошида сообщил ему, что сотрудники завода будут именоваться не рабочими, а «специалистами». Менеджерам полагалось носить не привычные на американских заводах рубашки и галстуки, а такие же белые форменные комбинезоны, что и этим… хмм… «специалистам». Менеджерам не полагалось не то что отапливаемых парковочных гаражей (где машины к тому же еще ежедневно мыли и заправляли), но даже и специальных парковочных мест около завода. В «Хонде» парковочные места доставались тому, кто приехал раньше – без всякого учета должностей.
Дальше больше: у менеджеров завода не было своей столовой, не было отдельных туалетов, и переодеваться в униформу они тоже должны были в общей раздевалке – ничего общего с детройтской системой. Кинзер пытался было сказать, что «Хонда» игнорирует американские традиции, – но Йошида именно этого и добивался. Он пояснил Кинзеру, что все это символическое устройство должно было помочь менеджерам и специалистам понять, что они делают общее дело. Так что менеджерам полагалось переодеваться бок о бок со специалистами. Кроме того, обязанность начальства – пояснять подчиненным управленческие решения и по возможности достигать взаимопонимания, добавил Йошида.
Первые несколько недель «Первые 64» в Огайо по большей части мели полы и наносили на них желтую разметку. Потом они начали собирать мотоциклы, но всего по 3–5 штук в день. И в конце каждого дня каждый мотоцикл разбирался обратно на части для оценки качества. Делалось это с целью развития старательности и трудовой дисциплины, которых, увы, так не хватало на большинстве детройтских заводов. Один из специалистов, только окончивший школу, ненавидел это. К тому же старший брат вечно выговаривал ему за то, что он работает на японцев. «Я считал, что работать там было ошибкой, – вспоминал он десятилетия спустя. – Постоянно спрашивал себя, какого ляда я тут делаю». Но парень не уволился. (И через тридцать лет встал во главе нового завода «Хонды» в Индиане.)
10 сентября 1979 года, после нескольких месяцев постоянного обучения, начал производство мотоциклов небольшой завод в Моррисвилле. Всего через несколько дней после его запуска Йошида неожиданно получил факс из головного офиса в Токио. Сотрудники «Хонды» в Огайо, гласило послание, должны незамедлительно начать планировать постройку автомобильного завода рядом с мотоциклетным.
Йошида был в шоке. «Хонда» только-только начала выпускать в Америке мотоциклы, и приказ о строительстве автозавода казался ему слишком уж поспешным. Тем не менее уже к середине 1980-го одному из его коллег, Тоши Амино, пришлось вести переговоры с американской строительной компанией по поводу постройки этого нового завода. Застройщик – «Лэнтроп компани» из Толедо – подробно изложил свои планы и графики на картонном плакате почти 10 ярдов [36]36
Около 9 метров.
[Закрыть]длиной.
Презентация проекта была расписана подетально и произвела на заказчиков хорошее впечатление. Была только одна загвоздка: представители «Лэнтропа» сказали, что реализация проекта займет три года. Амино ответил, что весьма доволен их работой, однако завод должен быть построен за 18 месяцев. Делегация «Лэнтропа» запротестовала, говоря, что это невозможно. И небезосновательно, ведь автомобильные заводы – это огромные комплексы, по размерам сравнимые с большими торговыми центрами, и к тому же требуют установки электронных роботов, многотонных штамповочных прессов и покрасочных цехов.
Однако «Хонда» не могла себе позволить растянуть строительство на три года. Чем раньше открывался завод, тем скорее он начинал производить машины и приносить прибыль. Не зная, как быть, Амино взял плакат проекта домой, разложил на полу и долго смотрел на него, надеясь найти решение. Наконец он взял ножницы и вырезал середину графика застройки. «Главное тогда были сроки – безумно короткие сроки, – вспоминал Амино почти тридцать лет спустя. – Я совершенно не знал, что делаю, но у японцев есть поговорка „слепой змей не боится“».
Построить в рекордные сроки завод – одно дело. Подготовить же сотрудников к производству машин, соответствующих стандартам качества и производительности труда, – совсем другое. Весной 1982-го, когда компания готовилась к запуску автомобильного производства в Огайо, «Хонда» решила отправить несколько десятков американских работников с мотоциклетного завода в Мэрисвейле для стажировки на японские заводы.
Когда один из сотрудников спросил: «А где в Колумбусе аэропорт?» – а вслед за ним другой поинтересовался: «И как туда добраться?» – Йошиде пришлось вспомнить, как молод и зелен еще новый огайский коллектив. Для многих из них предстоящая командировка была не только первой поездкой в Японию, но и первым полетом в жизни.
10 ноября 1982 года с конвейера в Мэрисвейле сошла первая «хонда-аккорд» (серый четырехдверный седан). К тому времени завод «Фольсквагена» в Пенсильвании, на котором хозяйничал СРА, страдал от низкого качества, рабочих волнений, а также конфликта между немцами и американцами – поэтому многие в Детройте сомневались, что «Хонде» удастся то, в чем «Фольксваген», похоже, терпел неудачу. (И действительно: в 1988 году «Фольксваген» закрыл пенсильванский завод.) Скептически настроены были даже те, кому полагалось гореть энтузиазмом, – американские дилеры «Хонды». Многие из них не заказывали «аккорды» местного производства, опасаясь, что по качеству они будут уступать собранным в Японии.
Некоторые покупатели «Хонды» считали так же. Искушенные автолюбители искали крошечный серийный номер машины около замка на водительской дверце. Номера машин американского производства начинались с буквы V, а у авто японской сборки – с J. Более чем немногие искали «Хонду» на V. Однако все изменилось, когда выяснилось, что «аккорды» из Огайо ничем не хуже японских. Американские работники «Хонды» показали, что при хорошем руководстве и уважительном отношении они могут собирать машины не хуже японцев.
Поначалу Детройт не понял этой тонкой стратегии и расширению «Хонды» в Огайо только радовался. Глава «Крайслера» Ли Якокка даже заявил, что этот ход «выровняет счет» между Детройтом и Японией, поскольку «Хонде» наконец-то придется работать с американскими кадрами. СРА тоже был доволен: его лидеры знали, что им никогда не завербовать работников японской автопромышленности (там были свои профсоюзы) – а вот мэрисвейлские работники «Хонды», стоит только штату завода достигнуть критической массы, уж точно попадут в ряды СРА. Собственно говоря, руководство «Хонды» в Токио считало так же. Верхи компании сразу поняли, что для «Хонды», как для добропорядочного «корпоративного гражданина» Америки, признание СРА будет неизбежно.
В 1983 году президентом «Хонды» стал очередной выпускник ее конструкторского бюро, Тадаши Куме. Это стало поворотным моментом в истории компании: ее основным рынком теперь стала Америка, а не Япония, хотя ее первый успех в Огайо мог и не продержаться долго. Человек, которого Куме назначил президентом «Хонда Американ маньюфекчуринг», – Соичиро Иримаджири – объяснял подчиненным, что «Хонда» сейчас как муха, жужжащая вокруг головы льва (то есть автомобильных титанов Детройта, особенно Джи-эм). Если льва слишком разозлить, он прибьет муху с одного шлепка. В действительности же разозленным львом для «Хонды» была не «Дженерал моторс», а СРА.
Профсоюз вполне обоснованно считал мэрисвейлский завод угрозой своей деятельности и намеревался принять срочные меры. Уже вскоре Дуглас Фрейзер, сменивший Леонарда Вудкока на посту президента СРА, вел личные беседы с Куме. Фрейзер был не слишком образован, однако исключительно умен и харизматичен, чем заслужил уважение и даже симпатию большинства управленцев автомобильных компаний – особенно тех, кому не приходилось каждый день иметь дело с трудовыми правилами в цехах. Переговоры с Куме прошли успешно, и Фрейзер считал, что установление СРА на заводе в Мэрисвейле – только вопрос времени.
Однако Иримаджири и других руководителей «Хонды» в Огайо, особенно Йошиду, не покидали опасения. И дело было даже не в деньгах: «Хонда» и так платила своим работникам зарплату и пособия почти на профсоюзном уровне – иначе она давно дала бы СРА все карты в руки. Йошида просто считал, что между профсоюзом и детройтскими компаниями слишком много вражды – в чем, по его мнению, виноваты были обе стороны. Да и когда между ними все шло гладко, считал он, профсоюзный контракт практически связывал руки руководству «Большой тройки». Ему, как стороннему наблюдателю, казалось бы, неизбежная сделка с профсоюзом не должна была представляться такой уж неизбежной. Собственно, так же считали и многие детройтские руководители, но не осмеливались возразить. Они не знали, как улучшить отношения с СРА, но и изгнать его со своих заводов было немыслимо.
И Детройт мирился с профсоюзным контрактом, в котором к 1980 году было уже 20 страниц. Контракт не только обязывал компании оплачивать работу группы профсоюзных работников в комитете на каждом заводе, но и ограничивал количество деталей, которые компания могла приобретать у поставщика, на заводе которого не было профсоюзного комитета. В результате зачастую автодетали приобретались по завышенным ценам, а качество их было не лучшим. В контракте также подробно регламентировались правила подачи трудовых жалоб и четырехэтапного процесса апелляции. Помимо национального контракта, на каждом заводе был заключен местный контракт, устанавливавший еще больше правил относительно того, кто что и когда мог и не мог делать.
Японские менеджеры, назначенные управлять американским подразделением «Хонды», не понимали всего этого юридического крючкотворства. Они считали, что рабочие места гарантирует успех на рынке, а не строка в контракте. Они определенно ожидали от своих «специалистов» упорного труда: работа на сборочной линии «Хонды» больше напоминала интенсивную гимнастику, и некоторые работники уже за первые несколько месяцев на заводе сбрасывали до 20 фунтов. [37]37
Около 9 килограммов.
[Закрыть]Трудовая дисциплина предполагала, что на рабочем месте нельзя, как на детройтских заводах, попивать газировку, есть и курить.
Однако у этой системы были свои преимущества: работникам «Хонды» не полагалось оставлять мозги на входе, кроме ручного труда, поощрялись и новые производственные идеи. Если чье-то рационализаторское предложение приводило к упразднению рабочих мест (в том числе и места рационализатора), людей переводили на другие работы, а не сокращали. Работникам говорили, что сокращения будут проводиться лишь в самом крайнем случае – а рост американских продаж «Хонды» (почти на 50 % с 1980 по 1985 год) означал, что таких случаев не было.
Не слишком сложная, но эффективная тактика. Сотрудники компании были единой командой, а не разбивались на группировки, напряженно стремящиеся обойти друг друга. Йошида это различие понимал, поскольку провел в Америке, пожалуй, больше времени, чем любой другой управленец «Хонды». Он считал, что японские боссы не сознают, чем чревато признание СРА, и старался его избегать – пока мог.
В декабре 1985-го СРА направил руководству мэрисвейлского завода сотни ходатайств работников «Хонды», требовавших немедленного признания СРА их представителем на коллективных переговорах. Руководству оставалось либо сразу признать СРА, либо требовать выборов представителей работников путем тайного голосования. Профсоюз перешел в наступление, и «Хонде» нужно было отвечать.
Как начальник Йошиды и глава производственного подразделения «Хонды» в США, Иримаджири отвечал за принятие решений на месте. Как только к нему на стол попали ходатайства СРА, он созвал своих менеджеров, как японских, так и американских, на субботнее совещание в Дублине, элитном пригороде Колумбуса (штат Огайо). Целый день в конференц-зале одного из местных отелей они обсуждали плюсы и минусы признания СРА и пришли к выводу, что единственным плюсом было бы предотвращение потенциального конфликта с профсоюзом. В итоге Иримаджири просто сказал: «Значит, мы будем бороться». В понедельник «Хонда» провела опрос своих сотрудников и выяснила, что 78 % были за тайное голосование.
У СРА уже был опыт подобных событий, и его лидеры знали, что делать. Агенты профсоюза подали на компанию три жалобы на нарушение трудовых прав. Обоснованные или нет, эти жалобы могли дискредитировать руководство «Хонды» и свести на нет все усилия по созданию хорошей репутации компании как автопроизводителя в США. Президент Куме, разумеется, вскоре вызвал Иримаджири и Йошиду в Токио и потребовал объяснить ему, почему огайский завод не признал СРА.
Главный удар принял на себя Йошида, и он был достаточно умен, чтобы не пытаться сразу возражать президенту. Однако и сдаваться он не собирался. Он избегал прямых ответов и обещаний, хотя было ясно, что встреча затягивается, Куме откровенно раздражается, а Иримаджири чувствует себя неловко. Наконец, к облегчению Йошиды, Куме пришлось уйти на другую встречу. Уже позднее, на обратном рейсе в США, Йошида понял, что играл с огнем. Сидевший рядом Иримаджири признался, что всю встречу пытался пнуть Йошиду под столом, чтобы тот согласился выполнить приказ Куме, – но Йошида сидел слишком далеко. Годы спустя в личной беседе Куме поблагодарит Йошиду за правильное решение.
