Текст книги "Военно-морской шпионаж. История противостояния"

Автор книги: Питер Хухтхаузен

Соавторы: Александр Шелдон-Дюпле
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)

ПОЕЗДКИ

 Если атташе хотели получить разведывательную информацию из первых рук, то совершали поездки по Советскому Союзу. Подобная информация включала в себя сведения о настроениях людей и условиях их жизни и, порой, подробности о тех военных объектах, которые можно было увидеть. Однако, как несколько грубо заметил Райан, передвижения иностранцев были строго ограничены. Обычным делом для Советов, хотевших ограничить поездку, были установка блоков на дорогах и создание таких ситуаций, при которых было невозможно достать бензин для автомобиля или снять номер в гостинице. Военные и военно-морские атташе должны были получить разрешение на любую поездку далее 100 километров от центра Москвы. Зачастую разрешение не предоставлялось, а атташе говорили, что его просьба «рассматривается». Для сравнения скажем, что советским военно-морским атташе в Вашингтоне надо было за три дня до поездки из Вашингтона просто поставить в известность начальника военно-морской разведки. Сотрудники протокольного отдела и отдела связи жаловались, что аппарат советских военно-морских атташе «небрежен» в подаче таких уведомлений и часто вручает их буквально перед самой поездкой, а иногда и после. Поскольку гражданским служащим атташата не требовалось разрешения на поездку, считалось, что имеют место «частые неучтенные поездки», и что некоторые из «гражданских служащих» являются офицерами Красного флота. Инструкция подводила итог: «В то время как в Москве военно-морской атташе США получает отказ в разрешении на поездку, в Соединенных Штатах нет ограничений на поездки советского военно-морского атташе и его помощников».

Обычно, чтобы установить контакт и посмотреть на реакцию людей, атташе раздавали своим попутчикам американские журналы и газеты. Один раз в поезде на Одессу атташе Мэйплз, желая пообщаться, показал своим случайным попутчикам американские журналы. Как он докладывал, «журнал, который их действительно заинтересовал, был журналом "Лайф", который им понравился». Когда они увидели в журнале фотографию Ф.Д. Рузвельта, то ткнули в нее пальцем и сказали, что русский народ любит Рузвельта. От Украины он вынес впечатление того, что там выполнено очень мало восстановительных работ, хотя недостатка в продуктах не ощущалось. В Одессе Мэйплз был поражен отношением к немецким военнопленным: «Они имели превосходный вид, здоровые, с хорошим питанием... Такое впечатление, что к ним относятся лучше, чем к самим русским».

Другим внимательным наблюдателем был кэптен С.Б. Френкель, которому в 1947 г. посчастливилось сделать две поездки. В марте он организовал поездку в Ригу вместе с дипломатом из Швеции и вернулся оттуда в Москву через Таллин и Ленинград. Он обратил внимание на две сотни советских граждан, стоявших на перроне без билетов и с признаками недоедания; скорей всего, они искали продукты. Живший в Риге с 1936 г. по 1938 г. Френкель отметил, что главным изменением в городе стало перемещение населения и что русские составляют от шестидесяти до семидесяти процентов населения. Латыши, оставшись очень малой частью горожан, не имели надежды на будущее, за исключением «аккуратной борьбы за освобождение». Новый класс советских граждан свысока поглядывал на латышей, не принимавших «гораздо более передовую советскую культуру». Продолжительность пребывания Френкеля в Риге была урезана НКВД. Как он объяснял, «мне не удалось найти в номере записывающего устройства, но я дважды ловил горничную, которая подслушивала за дверью». Четыре раза его фотоаппарат, спрятанный в пакете, фотографировал пару незнакомцев, которые дважды приходили в его гостиничный номер. Случайная встреча с переводчиком «Интуриста», с которым он был ранее знаком, дала Френкелю возможность загодя узнать, что его заявка на последующую поездку в Таллин и Ленинград отклонена. Получив от НКВД разрешите на съемку, он два дня фотографировал виды города и разрушения времен войны, после чего милиционер конфисковал фотопленку. Городские власти формально извинились за милиционера, пообещали вернуть пленку, но так и не вернули.

В том же году Френкель уезжал из Советского Союза. Вместо того чтобы сразу отправиться в США, Френкель предпочел покинуть СССР через советско-турецкую границу, глянув по пути на советскую республику Армения. Там, недалеко от границы с Турцией, он видел две группы военнопленных, немцев и японцев, и заметил, что «обе группы хорошо кормят и у них замечательно хорошее чувство юмора». Потом Френкель перешел в Турцию. Он докладывал, что советская граница представляет собой высокую ограду, опутанную колючей проволокой; эта ограда уходит в обе стороны за горизонт. Между советской оградой и такой же оградой с турецкой стороны была ничейная земля, которая – чтобы отчетливо видеть следы возможных нарушителей – была свежевспаханной.

Глава 4
ВОЙНА В КОРЕЕ, 1950-1953 гг.

Вторжение коммунистической Северной Кореи в Южную Корею воскресным утром двадцать пятого июня 1950 г. явилось тактическим и стратегическим сюрпризом для американцев. Оно произошло всего через год после испытания первой советской атомной бомбы. Последовавшая за испытаниями война в Корее резко меняла динамику отношений между Востоком и Западом, и многие опасались, что она может перерасти в Третью мировую войну.

Внезапное нападение явилось ударом и по первому директору ЦРУ контр-адмиралу Роско Хилленкоттеру, который за девять лет до этого уже пережил одну неожиданную атаку, которой была атака японцами Перл-Харбора. Вскоре после нападения северных корейцев адмирала сняли с должности и сделали козлом отпущения из-за ошибочной оценки обстановки высшим руководством. В действительности же агенты ЦРУ в Северной Корее докладывали об имевшем там место усиленном перемещении войск и наращивании танковой группировки, что дало ЦРУ основания предупредить сотрудников аппарата президента Г. Трумэна за пять дней до наступления северных корейцев. Однако тогдашние усилия американской разведки в Азии фокусировались на Советском Союзе, поэтому предупреждение ЦРУ просто проигнорировали.

Недоверие к предупреждению недавно образованного ЦРУ было вызвано, в какой-то мере, высокомерием генерала Д. Макартура, верховного Союзного командующего в зоне Тихого океана. Макартур вместе со своим штабом находился в Японии и в вопросах разведки надеялся исключительно на свои силы. С выводом американских войск из Южной Кореи в 1949 г. радиотехническая и радиоразведка американцев против Северной Кореи прекратилась. Впоследствии ЦРУ в своей работе использовало преимущественно агентов бывшего американского Управления стратегических служб (УСС), которые уцелели после поражения националистического Китая. Макартура в то время занимали, в основном, японские коммунисты, и он не испытывал желания поддерживать ЦРУ, которое управляло деятельностью остатков разведывательной сети УСС, все еще посылающей из Китая разведывательную информацию. Седьмой флот США, несмотря на неодобрительное отношение со стороны Макартура, продолжал оказывать поддержку тому, что осталось от разведывательной сети бывшего УСС в Китае.

Сеул, столица Южной Кореи, быстро пал, и Вашингтон, естественно, предположил, что за нападением стоит Москва. После окончания Второй мировой войны Сталин пугал западных союзников в Греции, Турции, Иране, Чехословакии и Берлине. В 1950 г. президент Г. Трумэн сравнил наступление северных корейцев в южном направлении с военной агрессией, напоминающей действия А. Гитлера перед Второй мировой войной. Убежденный в том, что это вторжение может быть начальной кампанией Третьей мировой войны, Трумэн бросил на защиту Южной Кореи и Тайваня сухопутные и морские силы США. При полной поддержке ООН Седьмой флот наносил удары по северокорейским частям, двигавшимся по побережью или по внутренним дорогам, и помогал быстро отступавшим войскам ООН удерживать позиции вокруг порта Пусан, находящегося на юге. Быстрая реакция Трумэна и Седьмого флота, несомненно, удержала китайских коммунистов от давно планировавшегося нападения и высадки десанта на Тайвань, который был убежищем Чан Кайши.

ЧЕРНАЯ БОРОДА НА ПУТИ В ИНЧХОН

 Неоспоримая свобода действий Седьмого флота США в Тихом океане позволила генералу Макартуру задержать наступление северных корейцев под Пусаном. В середине сентября он начал смелую десантную операцию на западном фланге северокорейских войск – в порту Инчхон. Громоздкую службу разведки и спецопераций Макартура, которая была известна как Командование по разведывательной деятельности в Корее, пополнили английские силы – добровольцы от королевских ВМС и коммандос от королевских морских пехотинцев. Потом к ним присоединились 320 добровольцев от сухопутных войск и ВМС СШЛ и 300 южных корейцев, из которых была сформирована Группа специальных действий. На борту американской подводной лодки «Перч» («SS-313») и английского фрегата «Уайтеэнд бей» их перебросили в район Кусана, где они совершили рейд, отвлекавший внимание противника от планируемой высадки в Инчхоне. Одновременно, в результате непрерывных полетов на фото– и радиотехническую разведку в район Инчхона было вскрыто местоположение РЛС противника, которые были уничтожены ударами авиации и кораблей.

Однако самая ответственная операция по добыванию информации для ВМС выполнялась на суше лейтенантом ВМС США Э.Ф. Кларком, добровольцем из аппарата разведки генерала Макартура. Вскоре за вылазку на вражеский берег с группой из 150 южных корейцев ему дадут прозвище «Черная борода». Старший историк ВМС США Э Маролда так описывает действия Кларка во время той решающей десантной операции:

«Лишь только эта армада кораблей ранним утром пятнадцатого сентября приблизилась к узкому проливу, ведущему в Инчхон, на верхушке маяка, который до этого бездействовал, блеснул огонек. В здании маяка находился лейтенант Э.Ф. Кларк, с начала месяца действовавший в тылу противника и выполнявший рискованную разведывательную задачу. Смелый и находчивый морской офицер вместе с еще одним американцем и небольшой группой южных корейцев был высажен на соседний остров Йонхындо для разведки местных приливов, течений и сбора другой информации, могущей быть полезной для планируемой десантной операции. Кларк и его подчиненные занимались сбором требуемой информации, выдержали небольшой морской бой с коммунистами, в ходе которого две лодки противника были уничтожены точным огнем пулеметов, и отремонтировали маяк. Противник захватил Йонхындо, пленил и казнил пятьдесят жителей деревни, которые оказали помощь американцам и южным корейцам. Но «Черная борода из Йонхындо», как вскоре прозвали Кларка, отомстил врагу, выполнив свою очень важную задачу».

После нескольких дней кровопролитных боев союзные войска быстро взяли Инчхон, стали продвигаться вглубь страны и отбили у противника Сеул. В результате инчхонской десантной операции войска северокорейской армии были большей частью уничтожены, Южная Корея была освобождена, а войска ООН вступили на территорию Северной Кореи и заняли се столицу Пхеньян. В этом городе на территории советского посольства и на аэродроме были найдены несколько предметов, относящихся к имуществу ВМС США, – радио– и электроприборы а также находящийся в деревянной таре реактивный двигатель самолета «Ф-80». Это имущество было подготовлено к отправке в СССР. Советская разведка оказалась застигнутой врасплох фланговым маневром союзных войск. В плен к американцам попали несколько северокорейских чиновников, в числе которых были сотрудники корейско-советской судоходной компании «Мортранс».Эти сотрудники компании несколько раз посещали Дайрен и Владивосток и могли дать ценную информацию на случай вероятного распространения боевых действий на территорию, контролируемую Советами.

Генерал Макартур спланировал еще одну десантную операцию, на этот раз в Вонсане, который находится па побережье Японского моря. Однако северные корейцы на входе в гавань сумели установить от двух до четырех тысяч магнитных и контактных мин советского производства, на которых подорвались и затонули несколько минных тральщиков союзников. И все-таки американская 1-я дивизия морской пехоты 25.10.1950 г. высадилась на берег и стала выдвигаться к реке Ялуцзян. Через две недели она столкнулась с силами китайских так называемых добровольцев, которые вынудили растянувшиеся части сухопутных войск, морской пехоты и южных корейцев отступить к побережью и, под прикрытием авиации Седьмого флота, начать грузиться на корабли. К сочельнику (24.12) 1950 г. ВМС США завершили операцию по вывозу из Хынгнама 105 000 военнослужащих, 91 000 гражданских беженцев, 350 000 тонн грузов и 17 500 военных автомобилей. Эти части, эвакуированные с побережья Северной Кореи, будут воевать еще два года, стремясь восстановить линию фронта вблизи прежней демилитаризованной зоны и защищая независимость Южной Кореи. В этот период военно-морская разведка сыграет решающую роль в трех сферах деятельности: воздушной и надводной разведке, противоминной борьбе и войне на побережье, а также в противолодочной обороне.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЦЕЛЕЙ, ОЦЕНКА НАНЕСЕННОГО УЩЕРБА И БОЕВОЙ ДУХ ЛЕТЧИКОВ

 Хотя американские войска после капитуляции Японии несколько лет находились в оккупированной Южной Корее и произвели там масштабное картографирование, офис военно-морской разведки считал, что на конец 1950 г. знание американскими военными местности было неадекватным:

«Начиная с капитуляции Японии и до вывода наших оккупационных войск и передачи власти корейцам, что составляет примерно сорок пять месяцев, в этом районе побывали тысячи американцев, что, наверное, превышает число всех западных путешественников, когда-либо приезжавших сюда ранее. Имея прекрасные возможности для наблюдения, описания и фотографирования, ни один офицер разведки, служивший в том или ином штабе или командовании, не сделал даже формальной попытки увеличить полезное для нас знание этого района. Как результат, когда северокорейские войска пересекли 38-ю параллель, противостоящие им силы были вынуждены обратиться к старым выпускам журнала «Нэшнл джиогрэфик» – для изучения местности, к фотографиям, заимствованным у путешественников, побывавших здесь до войны, – для определения целей, и лоцманским книгам девятнадцатого века – для поиска информации о побережье».

Из-за оттока квалифицированного персонала после окончания войны в 1945 г. ВМС США испытывали недостаток в офицерах воздушной разведки. Флот был вынужден тесно сотрудничать с ВВС для получения разведданных для бомбардировки железных и автомобильных дорог, туннелей и мостов. Для полетов на фоторазведку ВВС США применяли самолеты «RB-45C», которые базировались в Японии. На самолете стояли четыре реактивных двигателя «J-47A» фирмы «Дженерал электрик», которые давали самолету максимальную скорость 550 миль в час[10]10
  Одна миля (морская) составляет 1853 метра. (Примеч. перевод.)


[Закрыть] – достаточную, чтобы уклониться от реактивных перехватчиков «МиГ-15» советского производства и зачатую пилотируемых советскими же летчиками. Вот рассказ офицера связи ВМС о разведывательном полете над Северной Кореей 26.11.1950 г. на самолете «RB-45C»:

«Он легко, словно чайка, набирает высоту на первом участке маршрута полета на фоторазведку, которая будет выполняться по всей длине реки Ялуцзян... Мы продолжаем набор высоты со скоростью 2000 футов[11]11
  Один фут составляет 30,5 см. (Примеч. перевод.)


[Закрыть] в минуту... и над западным побережьем Японии занимаем высоту 30 000 футов, совершая полет на экономичной скорости 493 мили в час... летчик объявляет, что топливо из баков на законцовках крыльев выработано, баки пусты, и крылья теперь точно не просядут! Позади нас на несколько миль тянется инверсионный след, давая истребителям и зенитным батареям противника безошибочную подсказку о нашем самолете... мы входим в туманную облачность, которая скрывает от нас Желтое море... Нам придется сбросить 20 000 футов высоты, если мы хотим сфотографировать аэродром в китайском Аньдуне, который является нашей первой целью. Очевидно, мы представляем не очень важную цель для первого «МиГ-15», поскольку мы пролетаем мимо, а он еще только выполняет взлет. Мы не беспокоимся... Он нас никогда не поймает, и удачливым будет тот летчик «МиГ-15», который сможет увидеть нас в свой прицел, заняв выгодное положение для атаки. Огневые средства противника тоже подвели – зенитных батарей не видно. Северо-восточнее реки Ялуцзян мы выполняем разворот и кружим под бдительным наблюдением оператора нашей РЛС, все время держась нашего берега извилистой реки и делая почти под прямым углом снимки мостов через пограничную реку и маньчжурских аэродромов, которые буквально под рукой... На часах 13:10, прошло ровно 3 часа после взлета. Указатель остатка топлива подсказывает нам, что если мы не предпримем срочных мер, то на подлете к своему аэродрому у нас закончится топливо. Мы поднимаемся на 12 000 футов, занимаем свой эшелон и снижаем скорость до 475 миль в час... Под нами лежит Каназава, это 150 миль к западу от Токио, мы приступаем к снижению и выполняем его со скоростью 2000 футов в минуту. Маленьким белым холмиком далеко позади нас остается Фудзияма, а мы бесшумной молнией на скорости почти 600 миль в час несемся вниз... Время 14:20. Расстояние в 600 морских миль от корейского Чонгипа мы преодолели за 70 минут, из них всего 15 минут было потрачено на последние 150 миль. Стандартный заход на посадку на скорости 140 миль в час и касание – наш полет дальностью 1630 морских миль и общей продолжительностью четыре с половиной часа завершен... Мы почти готовы поверить словам летчика о том, что его остроглазая машина способна, несмотря на самое мощное противодействие противника, сфотографировать все, что угодно, на участке местности длиной 1000 миль».

 На второй год войны ударное авианосное соединение ВМС США, УС-77, стало рассчитывать на воздушную фоторазведку, выполняемую, по преимуществу, своими средствами. План фоторазведки командующего УС-77 от 02.05.1951 г. предусматривал фотографирование наиболее важных мостов и аэродромом раз в четыре дня, городов – раз в неделю, и фотографирование с целью оценки ущерба – по возможности, в день нанесения удара. Установка превосходного комплекта фотоаппаратуры «К-25» на четыре винтовых самолета «АД Скайрейдер», входящих в состав авиационной группы каждого авианосца, привела к улучшению качества фоторазведки и фотографирования с целью оценки ущерба. На подробных панорамных снимках были видны орудия береговой артиллерии и деятельность небольших катеров, что помогало кораблям огневой поддержки в контрбатарейной борьбе с береговой артиллерией противника. Вскоре на карту была нанесена вся северокорейская железнодорожная линия от Вонсана до китайской границы. Памятки по изучению маршрута, в свою очередь, помогали летчикам определять местоположение мостов и избегать огня зенитной артиллерии. Фоторазведка также была инструментом проверки сообщений агентов о целях на территории противника. Фоторазведка, в конце концов, повысила эффективность наступательной тактики авиации и способствовала подъему боевого духа летчиков.

ТАЙНЫЕ, ПОДПОЛЬНЫЕ И СВЯЗАННЫЕ С НИМИ ОПЕРАЦИИ ВОЕННО-МОРСКОЙ РАЗВЕДКИ В КОРЕЕ

 В начальные месяцы корейской войны координация действий между морскими силами ООН и секретными группами, действовавшими в тылу противника на западном и восточном побережье, была слабой. Имели место несколько случаев обстрела своими кораблями агентов ООН или коммандос. По ходу войны, для поддержки двух партизанских групп – центра сбора разведывательной информации на острове Йо До и оперативной группы «Кирклэнд» сухопутных войск на острове Нандо – действовавших вдоль восточного побережья Кореи, были разработаны порядок опознавания и графики движения малых плавсредств. Сеть агентов этих групп обеспечивала флот ценной информацией о местных целях, а сами агенты часто действовали как береговые артиллерийские наводчики. Однако одна из самых успешных операций радиоразведки была проведена тайной группой ЦРУ на западном побережье Кореи. В мае 1951 г. переоборудованная и вооруженная джонка, которой командовал бывший мастер-сержант ВВС, перерезала связной кабель, который был проложен из Северной Кореи в Китай. Китайцам пришлось перейти на радиосвязь, которая до конца боевых действий представляла для американцев богатый источник разведывательной информации. В начале 1952 г. другие подпольные группы, действовавшие на западном побережье, были переподчинены начальнику тайных, подпольных и связанных с ними операций в Корее, штаб которого находился в Сеуле.

Захваченные документы северных корейцев свидетельствуют о моральном эффекте, который давали обстрелы Седьмым флотом США побережья Кореи, и подчеркивают значение минной войны против морских сил союзников:

«День за днем жестокие империалисты-черти нарушают территориальные воды нашей страны своим хорошо подготовленным флотом и жестоко терроризируют мирные города и порты бомбардировками с моря. Проявляя массовый героизм, морские части наших доблестных народных вооруженных сил на морских просторах ведут жестокое сражение, равного которому не было в мировой истории. Автор подготовил эту небольшую статью с намерением дать читателям общие сведения о минах, которые широко применяются нашими морскими частями против морских частей противника и которые нанесли большой урон его судам». (Ким Вон My. О морских минах. «Военные знания», июнь 1951 г. Управление военной печати министерства национальной обороны, Северная Корея).

Допросы военнопленных давали отрывочную информацию тактического значения о северокорейском флоте. Но допросы, которые проводились преимущественно офицерами разведки сухопутных войск, имели неудовлетворительную перспективу для ВМС. К маю 1951 г. были обработаны материалы допросов двухсот военнопленных, но в них не было ничего такого, что могло бы представлять интерес для ВМС США, а ведь некоторые военнопленные когда-то проживали в портовых городах Северной Кореи или проезжали их. В октябре того же года офис военно-морской разведки организовал проведение допросов на суше, и командующий ВМС США на Дальнем Востоке начал получать конкретные результаты. К тому времени северные корейцы установили в водах Южной Кореи более тысячи мин советского производства; мины ставились с джонок, которые были оборудованы специальными стойками для их транспортировки. На установленных минных полях находились преимущественно советские якорные контактные мины типа «М-26» и «М-КБ». Из допросов военнопленных выяснилось, что эти мины доставлялись в порты Северной Кореи на джонках, каждая из которых могла перевозить десять мин.

И все-таки большинство материалов по допросам военнопленных были, по сути, пустышками. К таким случаям относится допрос лейтенанта Хан Хо, старшего штурмана 1-й флотилии северокорейского флота, воинская часть № 599. На самом деле он оказался офицером медицинской службы и показал – или сумел показать – очень слабое знание организации и вооружения своей части, которая была вооружена бывшими советскими охотниками за подводными лодками класса «МО». Захваченные в качестве трофеев документы той же части содержали гораздо больше информации, чем материалы допроса Хан Хо. В них было полное описание и технические характеристики торпедных катеров класса «Г-5» советского производства, а также приводились данные о потерях, понесенных в предшествующих боях. В них также была интересная (с точки зрения разведки) хроника прошлых боевых действий части при ее базировании в Вонсане, и даже советское наставление по тактике действий торпедных катеров. Офицеры разведки сухопутных войск США, производившие допросы пленных, упустили реальную возможность предупредить о минной угрозе, не сообщив действующим силам американского флота координаты минного поля, о которых стало известно в результате допроса.