Текст книги "Военно-морской шпионаж. История противостояния"

Автор книги: Питер Хухтхаузен

Соавторы: Александр Шелдон-Дюпле
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)

НАДВОДНАЯ И ПОДВОДНАЯ РАЗВЕДКА

 Вскоре после окончания Второй мировой войны американская военно-морская разведка обратилась с просьбой к командирам военных кораблей и капитанам торговых судов, включая суда под иностранным флагом, вести разведку на море, которая заключалась бы в опознавании проходящих советских и китайских военных кораблей и докладе о них.

На этих торговых судах имелись особо подготовленные люди, которые следили за специфической деятельностью в портах стоянки и впоследствии докладывали об этом. Офис военно-морской разведки снабдил некоторые торговые суда фотокамерами и организовал тщательно разработанную систему опросов, которые за рубежом проводились военно-морскими атташе, а на континентальной части США – региональными офицерами разведки. Специально составленные кодовые обозначения скрывали подлинные имена «наблюдателей» с торговых судов. В то время эти доклады были просто бесценным материалом и одним из немногих источников информации о перемещениях советских кораблей.

Центр обработки фотоматериалов ВМС США, расположенный на реке Потомак, близ Вашингтона, анализировал и накапливал важные снимки, которые пригодились позднее, в 1962 г., во время кубинского ракетного кризиса, когда советский торговый флот участвовал в масштабных морских перевозках. Помимо задач РТР и сбора информации, которыми в Средиземном море в период 1949—1951 гг. занимались специально оборудованные эсминцы, к разведке подключились и подводные лодки, которые стали патрулировать советское побережье. В мае 1948 г. первой подобную задачу выполнила ПЛ ВМС США «Си дог» («SS-401»), которая прошла вдоль побережья Сибири. На борту лодки находился офицер разведки из объединенного штаба на Аляске; для обеспечения ведения радиоперехвата он сообщил последнюю разведывательную информацию по позывным советских радиостанций, их рабочим частотам, а также предполагаемым пунктам нахождения баз советских ВВС.

В августе 1949 г. две подводные лодки ВМС США – «Таск» и «Кочино» – начали первые операции вдоль Кольского полуострова, целью которых являлся поиск доказательств проведения испытания атомной бомбы в СССР. Члены команды «Кочино» наверняка не имели никакого желания относительно того, чтобы про их лодку сообщалось в заголовках центрального органа Министерства обороны СССР газеты «Красная звезда», однако в ходе операции их лодка затонула из-за взрыва аккумуляторной батареи. Экипаж лодки был спасен шедшей поблизости ПЛ «Таск». Именно в этом месяце Советский Союз запустил растянувшуюся на многие годы цепочку пресс-релизов, осуждающих «подозрительную учебную» деятельность американских подводных лодок у советского побережья.

В тот самый напряженный послевоенный период гонки за информацией британская разведка начала серию разведывательных акций вдоль советского побережья. Операция «Хорнбим» – слежка британского рыболовного флота за советским Северным флотом – организовывалась при активном участии коммандера Д.Г. Брукса, старшего офицера разведки британских королевских ВМС. Если считать правдой слухи о том, что экипажам траулеров из Гулля и Гримсби за каждую ходку к советским берегам выдавали награду в 10 000 фунтов, то рыбацкая разведка деятельности советского военного флота в Баренцевом море становилась и его персональным бизнесом. В течение пяти лет, начиная с лета 1949 г., траулер «Лэнсер» совершал в общей сложности сорок пять шпионских походов к советским берегам. Во время первого плавания к полярному кругу траулер поднял фюзеляж, неповрежденные фотоаппараты и пленку с разбившегося американского самолета-разведчика. В июне 1950 г. траулер выловил советскую боевую торпеду длиной 7,3 м и доставил в Англию.

Траулеры вели запись передач корабельных и авиационных средств связи и фотографировали военные корабли советского Северного флота, зачастую с близкого расстояния. Один раз траулеры, находясь на границе трехмильной зоны советских территориальных вод, высадили несколько групп британских морских разведчиков, которые на каяках добрались до берега и спрятали там приемники радиосигналов. Эти приемники были размещены в нескольких местах на советском Кольском полуострове, начиная с точки к западу от мурманского фьорда и заканчивая входом в Белое море. Приемники должны были записывать сигналы местных радиосредств, после чего пленка изымалась и передавалась в разведывательный центр в Питриви (Шотландия). В октябре 1950 г. капитан второго ранга Бахмутов, начальник разведки Северного флота советского ВМФ, так характеризовал британскую деятельность:

«В октябре 1950 г. в водах Баренцева моря отмечено 65 английских рыболовных траулеров, которые периодически приближались к берегу и несколько раз находились в наших территориальных водах. Так, например, 26 сентября, в наших территориальных водах был арестован траулер «Н-42» «Свонелла». Капитан судна, предположительно, говорящий по-русски, вел систематическую регистрацию советских торговых судов и военных кораблей, входящих в Кольский залив и покидающих его.

ВЫВОДЫ:

1. Визиты английских военных кораблей в Баренцево море и проходы рыболовных судов вдоль мурманского побережья производятся, преимущественно, с целью изучения оперативного района, условий моря и метеообстановки.

2.  Систематические визиты в Баренцево морс английских военных кораблей, их проходы вдоль мурманского побережья и частые нарушения наших территориальных вод английскими рыболовными траулерами свидетельствуют об активном сборе разведывательной информации па этом театре действий.

3. Предположительно, на некоторых английских траулерах находятся офицеры разведки британских королевских ВМС».

НАЦИСТСКИЕ ПИРАТЫ И БОРЦЫ ЗА СВОБОДУ

 На Балтике, помимо решения других задач, английские военно-морская разведка и секретная служба СИС (МИ-6) руководили также деятельностью агентов, используя для этого суда бывших подразделений немецких кригсмарине (ВМС) времен Второй мировой войны, действовавших в новой обстановке под «крышей» «Британской службы защиты рыболовства в Балтийском море». Первым послевоенным координатором северо-европейского управления МИ-6 являлся Г.Л. Карр, которому подчинялся Балтийский отдел во главе с А. МакКиббином. Организационно отдел состоял из трех секций – эстонской, которую возглавлял бывший полковник СС Альфонс Ребане, латвийской, во главе которой стоял бывший офицер люфтваффе Рудольф Силярис, и литовской, начальником которой был профессор истории Стасис Змантас. В 1946 г. три секции начали операцию «Джунгли», в ходе которой производилось внедрение агентов в каждую из названных республик и в Польшу, где они устанавливали связь с антисоветскими элементами. В Эстонии сотрудничавших с западной агентурой местных жителей называли «лесными братьями». Вышеназванные секции МИ-6 совместно с секретными службами Скандинавских стран, включая шведское «Бюро Си», организовывали в этих республиках антисоветски настроенных граждан на ведение наблюдения и сбора разведывательной информации и выполнение особых актов саботажа против коммунистической номенклатуры. Для переброски этих агентов сотрудник МИ-6 коммандер Энтони Кортни завербовал в мае 1948 г. бывшего офицера кригсмарине, который превосходно знал побережье балтийских государств. Этим офицером был бывший капитан-лейтенант нацистского флота Ганс-Гельмут Клозе, который в последние месяцы войны командовал на Балтике Второй флотилией торпедных катеров и занимался эвакуацией высокопоставленных немецких офицеров из латвийской Лиепаи. Клозе до своей вербовки британской военно-морской разведкой и МИ-6 уже успел поработать на англичан в 1946—1947 гг., занимаясь разминированием в проливе Скагеррак и Норвежском море.

В октябре 1966 г. в серии газетных статей, опубликованных в ГДР, было впервые рассказано о британских операциях, в ходе которых для перевозки пассажиров и наблюдения за деятельностью советского флота на Балтике использовались быстроходные торпедные катера бывшего нацистского кригсмарине постройки компании «Лурссен» («катера «S»). Это было правдой. Задача Клозе заключалась в доставке агентов на побережье Польши, Литвы, Латвии и Эстонии вблизи Штольпмюнде, Паланги, Узавы, Вентспилса и Сааремаа. Агенты проходили подготовку в Англии и доставлялись оттуда на континент самолетом. Потом они занимали свои места на двух торпедных катерах Клозе («S-130» и «S-208»), которые брали курс на датский остров Борнхольм. После получения сигнала из Лондона катера уходили в территориальные воды Польши или СССР, где агентов высаживали на берег с резиновых лодок. Начиная с 1954 г. американское ЦРУ и подчиненная ему западногерманская «Организация Гелена» присоединились к МИ-6 и стали переправлять своих людей через Клозе в рамках операций «ЭйИСиЭйчЭйЭмПи» и «Ред Фокс». Потом к катерам добавились два бывших корабля западногерманской пограничной службы, получившие новые названия «Штормовая чайка» и «Серебряная чайка», которые после 1955 г. были заменены на новые конструкции производства компании «Лурссен». Подобная деятельность не считалась нарушением международного права, поскольку Запад не признавал советской оккупации Эстонии, Литвы и Латвии. Этим тайным операциям войны, ведшейся за кулисами, активно противодействовали советские разведывательные службы. Начиная с 1951 г. советская разведка добилась ряда успехов в своей контроперации «Лypcceн»-«S», названной так по типу катеров, которые использовал Клозе, и арестовала 42 британских агента. Великобритания заплатила свою цену за предательство Кима Филби и четверых его коллег, двое из которых – Гай Берджес и Дональд Маклин – только что сбежали в Москву. Эта секретная война вызвала в государствах Балтии и Польше смерть 75 000 гражданских лиц, 30 000 бойцов подполья и примерно 80 000 советских солдат – преимущественно в государствах Балтии, Восточной Германии и Польше.

Глава 3
ОТ СОЮЗНИКОВ – К ПРОТИВНИКАМ, 1945-1952 гг.

За пять лет до начала Второй мировой войны советский руководитель И.В. Сталин начал несколько важных мероприятий, направленных на превращение его тогдашнего флота обороны побережья во флот открытого моря. По мнению Сталина, политические союзы 1930-х годов создали новую угрозу СССР. Эти группировки выявили реальную стратегическую немощь Советского Союза, ведь он оказался не в состоянии послать флот на поддержку республиканской Испании, а нацистские правительства быстро сумели прийти на помощь силам Франко. 24 декабря 1935 г. передовая статья партийной газеты «Правда» предупредила «врагов пролетарского государства», что «временная слабость советского ВМФ вскоре будет преодолена». Тогда же Сталин назначил А. Жданова, своего самого безжалостного помощника по промышленности, уже являвшегося одной из ключевых фигур комитета по ВМФ при Верховном Совете СССР, руководить ударным развитием военно-морского судостроения и приобретать крайне необходимую западную военно-морскую технологию.

Сталин снял главкома ВМФ М.М. Орлова, который отказался направить эскадру в Средиземное море для противостояния Гитлеру и Муссолини и поддержки республиканской Испании, и назначил вместо него командующего Тихоокеанским флотом молодого и энергичного Н.Г. Кузнецова, который проявит себя как выдающийся военный руководитель. К 1939 г. расходы на ВМФ составили 18% советского военного бюджета. Война, однако, положила конец планам «Большого флота» в составе 699 боевых кораблей, как предусматривалось десятилетней программой развития военно-морского флота 1938 года. С поражением Германии во Второй мировой войне и продолжающимся англо-саксонским господством на океанах, окружавших Советский Союз, Сталин опять стал размышлять над строительством мощного флота, способного противостоять бывшим союзникам, продолжавшим оставаться морскими сверхдержавами, – Соединенным Штатам и Великобритании.

МЕЧТЫ СТАЛИНА ОБ ОТКРЫТОМ МОРЕ

 В ходе визита У. Черчилля в Москву в октябре 1944 г. Сталин обмолвился ему, что самой серьезной ошибкой Гитлера было то, что он стремился завоевать Европу с флотом, который всегда уступал объединенным военно-морским силам его противников. В том же месяце Сталин распорядился подготовить новый десятилетний план военно-морского судостроения в развитие первоначального плана 1938 года.

С целью создания флота мирового класса СССР перестраивал свою промышленную базу, делая особый упор на научно-технический прогресс, хотя он тяжелым бременем ложился на уже разоренное население страны. В результате этих усилий появилось ядро быстро расширяющихся верфей, на которых опробовались новые материалы и технологии, доставшиеся в качестве военных трофеев. Тем временем институты и конструкторские бюро страны напряженно трудились над созданием новых вооружений, в том числе ракет, которые должны были использоваться для нанесения главного удара по противнику. Изучение ленд-лизовских и трофейных технологий выявило слабость советских военных и военно-морских исследовательских работ. Сталин лично установил приоритет ракетного оружия. Девятнадцатого мая 1946 г. советский руководитель подписал указ Совета министров СССР о создании Особого комитета по ракетной технике. Стиль формулировок текста показывает полную зависимость СССР от немецкой техники и воздает должное советской разведке:

«В качестве основной задачи воспроизвести, используя национальные ресурсы, «Фау-2» (управляемую ракету большой дальности) и «Вассерфаль» (противосамолетную управляемую ракету) ...считать основными задачами по ракетной технике следующие работы: а) восстановление технической документации для «Фау-2», «Вассерфаль», «Рейнтохтер», «Шметгерлинг»; б) восстановление лабораторий и испытательных сооружений со всем оборудованием и приборами, необходимыми для проведения исследований и испытаний...; в) обучение советских специалистов, досконально знающих конструкцию ракет «Фау-2» и управляемых противосамолетных ракет и методы проверки, производству деталей для сборки ракет... подготовку помещений для размещения немецких конструкторских бюро и специалистов... Разрешить Особому комитету по ракетной технике и министерствам заказывать, по военным репарациям, различное оборудование и системы из лабораторий научно-исследовательских институтов и государственных полигонов испытания ракетного оружия в Германии... обязать Особый комитет представить Совету министров предложения по отправке комиссии по закупке в Соединенные Штаты для приобретения оборудования и приборов для лабораторий ракетной техники научно-исследовательских институтов... установить, как государственный приоритет, развитие ракетной техники, и указать всем министерствам на выполнение задач, относящихся к ракетной технике, как на их основную задачу».

В 1947 г. Сталин снял Кузнецова с должности главнокомандующего ВМФ, потому что он выступил против некоторых сталинских реформ. Кузнецова понизили в звании до вице-адмирала, а годом позже его судили за то, что поделился секретом немецкой акустической торпеды «Т-5» с англичанами. Это было явной уловкой, поскольку Сталин сам подписал письмо, которое разрешало британским техникам ознакомиться с этим оружием. И все же Сталин достаточно хорошо относился к Кузнецову, поэтому к февралю 1950 г. вице-адмиралу доверили командовать 5-м флотом на Тихом океане; бывшие заместители Кузнецова, однако, все еще оставались кто в тюрьме, а кто в опале.

Сталин был недоволен ходом развития своих реформ. Как оп и опасался, сухопутные войска продолжали считать флот вспомогательной силой. Это было не тем направлением развития флота, считал советский руководитель. Чтобы установить равные отношения между сухопутными войсками и флотом, 26 февраля 1950 г. Сталин создал Министерство военно-морского флота и Главный штаб ВМФ. В июле 1951 г. он окончательно простил Кузнецова, который тут же был назначен военно-морским министром. Выбор Сталина отразил как его любовь к Кузнецову, так и его непреходящее стремление иметь самостоятельно принимающий решения океанский флот, основу которого составили бы легкие линкоры и крейсеры.

Генералиссимус планировал иметь флот, который смог бы доминировать в водах, омывающих Советский Союз, и который бы стал учебной базой для офицеров будущего флота открытого моря. «На этом этапе я советую вам иметь несколько больше легких крейсеров и эсминцев, – говорил Кузнецову Сталин. – У вас плохи дела с кадрами. Крейсеры и эсминцы дадут вам возможность подготовить хорошие кадры». Однако, как отмечала историк Наталья Егорова, несмотря на невероятные усилия, реализация десятилетней программы строительства военных кораблей шла с большим трудом, и к концу 1949 г. выяснилось, что Министерство судостроения план не выполнило. В случае новой большой войны сталинский флот опять бы ограничился поддержкой наземных сил на побережье. В этом контексте три легких линкора, заложенные в 1951 г., стали бы предвестниками планируемого на 1956 г. второго десятилетнего плана развития кораблестроения и инструментами престижа для Советского Союза, подтверждающими его статус сверхдержавы.

Помимо этого, Сталин и Кузнецов были еще и «отцами» будущего «крупного боевого корабля» времен «холодной войны» – абсолютно новой платформы, которая одним ударом могла выиграть войну. Речь идет об атомной подводной лодке.

Из Соединенных Штатов поступали тревожные сообщения разведки о том, что там идет строительство подводной платформы, не нуждающейся в пополнении запасов воздуха извне: действительно подводной лодки, использующей для работы силовой установки атомную энергию, и способной вырабатывать кислород и воду. После принятия 09.09.1952 г. ЦК КПСС специального постановления, в СССР ударными темпами начались работы по созданию атомной подводной лодки. Советская подводная лодка «Проект 627» была не просто копией американской ударной подводной лодки «Наутилус». Первоначально она задумывалась как стратегическая платформа для пуска одиночной атомной торпеды длиной 27 метров по главному городу вероятного противника, по Нью-Йорку.

ОЦЕНКА НАМЕРЕНИЙ СТАЛИНА

 Если бы в начале 1950-х годов какой-нибудь западной спецслужбе удалось каким-то образом проведать тогдашние военно-морские планы Кремля, то подобное проникновение в замыслы советского руководства стало бы бесценным подарком для иностранных военных атташе в Москве. Но в теперешние времена нам известно, что тогда в советском ВМФ не нашлось предателя, знавшего так много, поэтому западным разведывательным службам оставалось максимально использовать те обрывки и кусочки информации, которые они могли собрать в закрытом обществе. В отличие от англичан, американский офис военно-морской разведки отнюдь не недооценивал советские планы относительно советского флота открытого моря. В начале 1946 г. он рассматривал СССР как потенциального соперника на просторах океанов:

«Говоря о силе флота Советской России, необходимо учитывать военно-морские позиции России в прошлом, сегодняшнее стремление стать морской державой, выраженное руководителем России, и будущий военно-морской потенциал Советского Союза. Все имеющиеся свидетельства говорят о том, что сегодняшний советский ВМФ унаследовал традиции «Большого флота» от его предшественников в императорской России. Географическое положение, промышленная мощь и престиж Советского Союза являются серьезной базой для становления в будущем морской державы. В связи с этим нынешний состав советского ВМФ следует оценивать как промежуточный этап в восстановлении военно-морской мощи России».

Для того чтобы отслеживать развитие обстановки в Советском Союзе, западные союзники использовали аналитические группы, укомплектованные из специалистов в разных областях науки и техники, персонал, производивший допросы, и данные агентурной разведки. В конце Второй мировой войны Соединенным Штатам и Великобритании досталась почти не пострадавшая разведывательная организация бывшего вермахта, которая действовала на Восточном фронте. Это была эффективная сеть, которую возглавлял немецкий генерал Рейнхарт Гелен. По мере усиления расхождения между Западом и Востоком значение «Организации Гелена» многократно возрастало, и вскоре она была реанимирована. Она стала активной разведывательной службой, руководимой первоначально ЦРУ и позднее, после подписания мирного договора, Федеративной Республикой Германией. Штаб-квартира организации находилась около Мюнхена, а сама организация вскоре стала называться «Бундеснахрихтендинст», «БНД». И все-таки основной объем информации шел от западных военных и военно-морских атташе, аккредитованных в Москве. Эти шпионы в военной форме входили в штат дипломатических миссий, посольств и консульств, разбросанных по всему миру, и занимались проверенной практикой, которую большинство стран использовали с девятнадцатого века.

Дополнительно к своим обязанностям дипломатического и связного характера, военные и военно-морские атташе есть глаза и уши разведывательных служб своей страны. Работа атташе – как и у журналиста – сообщать. Первый американский военно-морской атташе был отправлен за границу в 1882 г., когда был образован офис военно-морской разведки. Приказ тогдашнего министра ВМС США Уильяма Э. Чэндлера гласил: «Для того, чтобы собирать информацию... будет организован корпус корреспондентов в лице военно-морских атташе в наших дипломатических миссиях».

Работа атташе в сфере агентурной разведки защищена его дипломатическим статусом. Методы, которые атташе используют для ведения разведки, напрямую зависят от доступности важной информации в принимающей стране. В открытом обществе атташе пополняет свой багаж знаний чтением открытой литературы или же запрашивает военных принимающей стороны по тому или другому интересующему его вопросу. В закрытых обществах атташе опускаются до кражи информации; либо, не привлекая внимания, фотографируя, либо выуживая по крохам информацию из местных офицеров, либо просто оплачивая информаторов или применяя современные технические средства типа «черных ящиков» с дистанционным управлением, которые прячутся в укромном месте для сбора нужной информации и потом изымаются.

Стародавняя русская традиция набрасывать пелену секретности на все, что касается информации по вооруженным силам, вынуждала военных и военно-морских атташе в СССР идти на крайние меры для незаметного сбора разведывательной информации. Когда и крайние меры не помогали, атташе, чтобы доложить о выполнении поставленной задачи, был вынужден прибегать к еще большей изобретательности. Для получения информации атташе путешествовал и, когда требовалось, находил какие-то укромные места, откуда своими глазами мог наблюдать за строительством или ремонтом военных кораблей. В задачу атташе входило обнаружение и доклад о тех или иных изменениях и новых военных разработках: к примеру, отыскать закамуфлированный прототип нового класса подводных лодок. В таких случаях на атташе оказывался сильный нажим, поскольку выполнение поставленной задачи диктовалось напряженным соревнованием в противолодочных исследованиях и разработках как в СССР, так и в США. Так, новое устройство, замеченное на советской подводной лодке во время ее строительства или спуска на воду, могло указывать на новейшую систему оружия, что, в свою очередь, требовало организации контрмер на строящемся в данный момент западном корабле – такое вот было теснейшее соперничество.

В период советской военно-морской экспансии основная задача атташе заключалась в отслеживании развития советского ВМФ и последующих докладах о результатах своей работы. Шансы на успех широко варьировались в зависимости от местонахождения интересующего разведку объекта и политической ситуации, а сидевшие в Москве атташе представляли собой виртуальных пленных в контролируемом информационном пространстве СССР.