Текст книги "По звёздам Пса (ЛП)"

Автор книги: Питер Хеллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

И поужинаем. Я хотел прокричать об этом Джасперу но он спал и он знает это слово и сразу заведется поэтому я не закричу ему пока не поймаю рыбу. Первая всегда достается ему.

***

Я рыбачил несколько часов. Забрасывал и забрасывал снова и снова. Я прошел к началу изгиба и попытался там в мелкой воде которая стала серебряной от солнца ушедшего к началу ручья. Течение было серебряным с черными прядями, как ртуть и нефть. Затем солнце перешло за хребет и поместило нас в холодную тень и вода отражала только чистое небо и я снова мог видеть камни в мелководье. Зеленые камни и вода голубые там где пробегали морщины у рифов. Каким-то образом Джаспер знает даже в своем сне когда я прохожу больше чем нужно шагов и тогда он встает и следует за мной и сворачивается клубком на песке между камнями в пятидесяти ярдах впереди меня. Я добавил шнура с крючком и подвесил к нему фазанье перо с бусинками и поймал четырех больших карпов за несколько минут. Я прошелся по воде нахлыстом, верхние прилипалы проплывали мимо, и вдруг удочка встала, едва вздрогнула, едва-едва, даже не тычок, и тут я понял карп ощупывал губами мою нимфу и я дернул и зацепил его. Они сражались не так доблестно как форель а с угрюмым упорством словно мул упершись всеми копытами. Они не уходили вверх по течению или забирались под ветки упавшего дерева, они просто отказывались поддаваться и надо было попотеть что никак не назовешь весельем, но теперь трудно было найти где-нибудь веселье и я стал уважать их за их стоицизм. Бесстрастное сопротивление перед поглощаемой их вселенной.

Как мы.

И когда я взял толстяка двумя руками и треснул его головой о камень я сказал Спасибо приятель зная как должно быть чувствуется когда совсем не готов к такому.

Я свистнул. Джаспер может почти глухой но что-то в свисте щекочет его голову глубже чем просто звук и он выпрямился и встал слегка качаясь и встряхнулся и побежал довольный вверх по течению и я дал ему первую рыбу которая весила почти семь фунтов. Я отделил филе, дал ему две полосы серого мяса, голову и хвост, и выбросил кости назад в ручей. Следующую пойманную мной я разделал и промыл и в желудке ее было полно мух и парочка мелких рачков.

Уже поздно. Я рыбачил весь полдень и течение было холодным где оно толкалось о мои колени и бедра да только мои ноги давно стали бесчувственными от такого вида мертвенной теплоты. Начинало холодать. Я поймал пятую рыбу, поменьше, вычистил ее и провел палку с крюком сквозь живот и прицепил ее вместе с остальными на бечевку. Повесить их потом в сарае. Размял мои ноги чтобы разогналась в них кровь. Солнце ушло, ручей начал светиться в ранних сумерках. Каким я почувствовал себя? Счастливым. Мы не думали ни о чем да только о ручье, да только об ужине, да только о лагере на ночь чуть повыше по ручью у песчаной отмели где мне нравилось останавливаться. Я натянул мои штаны, сел на камень и одел ботинки. Джаспер ожил после рыбы, следил за мной с открытой пастью, улыбаясь потому что он знал мы не шли никуда далеко и будет еще парочка рыб, в этот раз сваренные и посоленные.

Окей, тронулись.

Мы обошли заросли ивы и ольхи еще не покрывшиеся листвой и нашли тропу сквозь зеленые живые почтенного возраста ели, кора почти становится оранжевого цвета когда они стареют, и мы нашли наше кострище в песке в нескольких ярдах от воды и ровное место для сна под одним из старых деревьев.

Я принес несколько сухих сучьев из леса поблизости за нашим лагерем и разбил их и положил на постель сухого испанского мха и быстро зажег костер. Чтобы мы согрелись. Сучья были сухими и полными смолы и начали шипеть и стрелять искрами похоже на местную песню подпевая ровному бормотанию ручья и ветру в высоких кронах. Темнота уже пришла в лес, она заполнила маленький каньон словно медленный прилив, и языки пламени делали ее глубже а небо все еще было светлым от прозрачной синевы и я увидел две звезды.

Джаспер был тоже счастлив. Он свернулся поближе к огню против ветра и против дыма и положил свою голову на лапы и смотрел как готовилась наша рыба на легкой с длинной ручкой сковородке которая похоже была сделана сотню лет тому назад. Ручка была обернута в слой блестящей жести чтобы распределять жар и на ней стоял штамп Симпсон и Сыновья Полевая Утварь. Сто лет тому назад когда пастухи гнали свои стада вверх в горы на лето покупая у Лесной Службы сезонный пропуск и обустраивали свои походные лагеря, возвращаясь назад под осень как поется в ковбойских песнях. Те обветренные всадники так же проводили свое время у таких же костров. Чего они никак не могли представить себе. Нас, как мы жарим нашу рыбу здесь с карпом и разбрызгивая во все стороны масло. Брызги и шипение, треск сучьев, языки пламени в колеблющемся ветре, тот же самый ветер несет холод с высоких склонов и проскальзывает сквозь ветки деревьев будто привидение давних спусков серферов.

Джаспер садится в позу сфинкса и смотрит на меня очень близко. Его момент. Я солю самую большую рыбу, кладу ее на гладкий камень и выдергиваю скелет с хвоста, открываю застежкой костей.

Provecho.

Он вскакивает, виляет хвостом, впервые за весь день, и поглощает свой ужин издавая тихий рокот.

Я протягиваю шнур от большого дерева стоящего на страже нашего лагеря к молодой ольхе и вывешиваю поверх нейлоновое покрывало чтобы укрыться от росы.

Я готовлю рыбу для себя и потом наклоняюсь к воде у камней и пью воду и обмываю мое лицо. В гладкой темноте между камнями с еле заметным течением пробегает водомерка и дрожат несколько звезд.

Я раскладываю нашу постель под деревом и ложусь. Вновь встаю, развязываю два угла покрывала и закладываю их под дерево. Нас немного оросит росой да только мне все равно, мы можем высушить что-угодно утром у костра. Сегодня ночью я хочу видеть небо. Вновь ложусь и Джаспер шатаясь подходит ко мне словно на ходулях, как во время похода днем, и вылизывает все мое лицо пока я не начинаю смеяться и отворачиваюсь от него. Затем он устраивается у моей спины в его любимую позу и вздыхает. Мы слушаем ветер в вышине, воду в низине. Я кладу руки под голову и смотрю как наливается светом Ковш. Я чувствую себя чище. Чище и лучше.

***

Наутро я просыпаюсь замерзшим. Спальный мешок и Джаспер покрыты инеем. И моя шерстяная шапка. Может и не самая лучшая идея была спать без покрывала. Ничего, мы зажжем огонь через минуту.

Ты должно быть совсем состарился, парень. Иди-ка. Я взялся за конец его одеяла чтобы окутать его поплотнее. Он тяжелый, недвижный. Застывает, с каждым утром.

Давай, приятель, так лучше. Пока не зажгу костер. Давай.

Он игнорирует меня. Я натягиваю на него одеяло глажу его ухо. Рука останавливается. Его ухо холодно. Я провожу рукой по его морде, тру его глаза.

Джаспер, что с тобой? Тру и тру. Тру и тяну за загривок.

Эй, эй.

Тяну за шерсть на шее. Эй, проснись.

Я толкаю его чтобы сел и накрываю его, грудью на его спину, и покрываю собой.

Эй, он в порядке. Просто еще спит.

Спит.

Я прижал его, замершего в спящей позе, поближе к себе и положил одеяло на него и сам лег на спину. Я дышу. Я должен был заметить. Как тяжело было ему когда он шел. Слезы которых не было вчера полилилсь. Прорвали дамбу и полились.

И что я теперь буду делать? Зажгу костер через несколько минут.

Джаспер. Братишка. Сердце мое.

Я зажгу костер. Положу дрова на мох и зажгу. Я приготовлю последние две рыбы. Я съем одну. Я.

*

Мы шли вместе.

А теперь ты будешь тропой

Я пойду я пойду

По тебе.

***

Целый день я не делал ничего. Я лишь добавлял дров костру. Я оставил его в его одеяле завернутый и удобно устроенный один лишь нос торчит наружу. Этот его вид там я не хочу потерять для себя.

Он лишь один такой. Этот его вид. Который. Завтра я. Я не знаю.

КНИГА  ВТОРАЯ

I

Я ничего. Ничего не делаю весь день. Не зажигаю костер. Не готовлю пойманных рыб. Они висят на крючках на ветке. Для медведя и пумы. Все равно. Встаю помочиться, отпиваю немного воды из ручья холоднее от заморозков ночи. Накренившись от корней, упавшее дерево лежит на камнях поверх течения над водой. Вот так. Возвращаюсь. Сердце как течение тоже сузилось.

Иду к спальному мешку и ложусь рядом с ним. Дремлю. Толкаю его моими ногами чтобы почувствовать его вес. Теперь другой, одервеневший, да только это он. Пью в полдень. Прохладный день. Солнце над ручьем, над нами двумя, может три четыре часа потом уходит. Чувствую запах от рыбы. Вот так.

Все так же не натягиваю покрывало и жду ночи. Что это была за песня? Если я умру, перед поминками, накормите Джэка, он был добрым псом... Может и лучше. Тогда он бы умер от одиночества разлуки. Лучше уж так. Словно темнота вливается в каньон накрывая течение накрывает нас черным покрывалом. Медленно. Нет спасения. Никому. Ничто не разрешается ответом, ничто не заканчивается. Ковш возвращается на свое место в небесах. Лишь один поворот. Один поворот колеса и мы стали другими, никогда не прежними. Никогда никогда. Даже те звезды. Даже они, они распадаются, взрываются, соединяются, расходятся. Закрываю мои глаза. Это внутри. То что двигается внутри, плывет в боли как слепая рыба вечно плывущая. То что живет что остается. Возрождает, обновляет любовь и боль. Любовь это русло а боль заполняет его. Заполняет каждый день слезами.

Где-то в ночи, где-то когда Близнецы над каньоном, я размышляю о санях и винтовке в ней. Что делать с ней. Я ощущаю вес Джаспера на моем колене где я протолкнул мою ногу под него и я думаю: Он не одобрил бы, нет. Он бы сказал: что? Он не сказал бы ничего. Он никогда не оставлял своего поста, он всегда поддерживал меня в этом. Мы никогда не оставим наши посты так ведь? Потому что мы такие.

И под Близнецами я засыпаю.

***

Третий день. После рассвета я двигаюсь, ощущаю его под пледом и наступает момент. Момент когда я забываю и затем я вспоминаю и все равно ожидаю что он зашевелится. Очень очень ожидаю что он зашевелится. Потому что он мог бы. Мы же все преодолели так ведь? Почему бы и это?

И затем я плачу. Плачу и плачу. И поднимаю себя и несу его свернувшегося в пледе, отношу его к деревьям и начинаю копать. Палкой, плоским камнем, моими пальцами.

***

Почти все утро пока не становится достаточно глубоко для медведя. Выравниваю. Здесь было нашим любимым местом для походов. Год за годом. Если его дух сможет видеть. Меняющийся ручей, сезон за сезоном. Я кладу его завернутого в плед и я говорю

Прощай, дружище. Ты Джаспер. Сердце мое. Мы никогда не расстанемся, ни здесь, ни там.

Затем я сгребаю назад землю.

Я провожу остаток дня собирая камни. Булыжники, валуны. Гладкие и отшлифованные течением. Я строю надгробие вышиной мне по грудь. На вершине я не знаю что положить. Я снимаю мой старый шерстяной свитер. С его запахом и моим. Я кладу его поверх и накладываю сверху еще камни. Чтобы растворились там его запах и мой смываясь сезонами года. Как будто покрываю его.

Потом я нагружаю сани и иду вверх по течению.

***

Двадцать раз в день я останавливался и поворачивался словно хотел крикнуть. Эй давай давай. Двадцать раз я вновь возвращался поворотом плеч к холмам. Опускал мою голову, ноги к тропе.

Остановился однажды, повернулся всем лицом к солнцу, глаза закрыты, пусть свет выжгет мои слезы. Опрокинул мою голову еще дальше назад, койотом во весь голос.

Ручей справа от меня спадает порогом. Солнце пробивается сквозь веки, льется как тяжелая вода.

Если ничего более не осталось тогда лишь: наполниться этим, поглотиться.

***

Это не так что ничего не осталось. Осталось все что было, минус пес. Минус жена. Минус шум, звук.

Нам кажется что словами и разговорами мы можем удержать что-то. А. Я не смог. Ты не смог. Ты пошел со мной потому что думал это твоя работа. Я глупец? Мы оба? Любить это принять одну сторону и держаться ее и держаться до самой смерти. Приземлиться на нее обеими ногами. Или на все четыре, да, дружище?

Мы глупцы идем вверх по тропе, два глупца, а теперь один.

***

Есть боль от которой не найдешь спасения. Ты не можешь от нее отговориться. Если бы было с кем поговорить. Ты можешь лишь идти. Один шаг другой шаг. Вдыхаешь выдыхаешь. Пьешь из ручья. Мочишься. Ешь сушеную оленину. Оставляешь оленину на тропе для койотов для птиц. И. Ты не можешь переварить потерю. Она в клетках твоего лица, твоей груди, в изгибах твоих кишок. Мускулов сухожилий костей. Во всем тебе.

Когда ты идешь и выталкиваешь себя вперед. Когда оставляешь сани и садишься на упавший ствол и. Ты представляешь себе как скручивается он клубком рядом с тобой на каком-нибудь солнечном месте может скрутившись у твоих ног. Чувствуя себя плохо. Затем садится с тобой, Боль кладет свои руки на твои плечи. Это твой самый близкий друг. Преданный. А ночью ты едва-едва терпишь свое дыхание одинокое не аккомпанирующее другому и под тяжестью огромного покоя похожего на музыку внезапного ослепления от того что все все вырвано у тебя. Потом. Боль лежит рядом с тобой, близко. Не издает никакого звука даже дыхания.

***

Вот такая тяжелая херня, да, Джаспер? Поэзия какая-то когда я просто просто тоскую по тебе. Я на самом деле просто ***** тоскую по тебе.

***

Я шел три дня. Едва ел и спал. Ложиться на спальный мешок был какой-то проформой. Я вообще не чувствовал чтобы разводить огонь или сидеть у него, я не чувствовал чтобы спать или не спать, я не знал что делать. Иногда становился на колени и пил из ручья. Шел на восток и затем на север. Прямиком к Индейским Пикам. Когда я охочусь я оставляю сани и вещи в базовом лагере или на заметном месте и иду дальше без шума. Я беру рюкзак поменьше на день с пуховым свитером, бутыль воды чтобы я мог забраться поглубже к хребтам или просидеть весь день на каком-нибудь склоне вдалеке от воды. Спички, пилу, куртку. А теперь не взял. Я тащил сани со скрипом и шумом и не увидел никакой живности, лишь бурундуки, поползень, вороны, встревоженные белки переговаривающиеся друг с дружкой на деревьях, отчего все вокруг знали: Вот идет Хиг. Хиг со своим ружьем. Да только он какой-то несерьезный, он гремит своими вещами, он не похож на себя. Где его кобелина? Белка на ветке, беспокойная, хвост крючком вверх позади спины, живая и стремительная, громко переговаривается пронзительно словно горном. Ты еще засвисти. Олли Олли тут и я. Не поймали вы меня. Даже вороны просто сидят, вертят своими головами, наблюдают, за мной, блестящим глазом, открытый клюв, вытягивают шею и кудахчат недовольно. Из-за меня. Наливаются злостью. Этот охотник совсем неосторожный. Он тащится вверх по тропе. Он небрежный, громкий, невнимательный, весь в вещах. Он нарушает Порядок. Правила. Кто охотится и на кого охотятся. Никакого уважения. Что-то с ним не так. КААРИИИЧ.

Скорбь часть природы. У нее есть цикл как цикл у углерода, у водорода. Никогда не уменьшается. Она приходит и уходит.

В третий вечер выпал снег. Снег поздней весны да только не тяжелый, не мокрый. Температура упала внезапно как проходящее облако, холодно, холодно словно в середине зимы и ветер стих. Мы были на краю небольшой впадины выше леса и на дне ее были сугробы старого снега и небольшое озеро только что освободившееся от льда. Мы. Я. Мы можем все еще быть вместе. Говорите что хотите но чувствуется так же. Будто идет позади, перебегает с одного края на другой, так же да только его не видно. Не видно. Озеро словно россыпь драгоценностей в оправе всклокоченной тундры и осыпавшихся обломков, вода зелена от светящейся вызывающей зелени полудрагоценных камней и ежится от ветра. Затем спокойна. Поверхность застывает и превращается в стекло, отполировавшись в одно мгновение, вода отражает темные облака которые накапливаются вместе и упираются в хребты как нечто текучее и внезапно становится очень холодно и снежинки начинают касаться поверхности. Овальные, молчаливые, исчезающие. Я отпустил поводья саней. Я был в пятидесяти ярдах от воды. Снег тяжелел. Белая озимь затемнила воздух, та что ускоряет приход сумерков точно так же как огонь делает ночь темнее. Я стоял прикованный к месту. Слишком холодно для непокрытых кистей да только мои кисти были такими. Снежинки застревали в моих ресницах. Они сыпались на мои рукава. Огромные. Цветами и звездами. Они сыпались одна на другую, не теряя своей формы, становились небольшими кучками совершенных видом звездочек и бутонов собиравшимися вместе в уникальные геометрические фигуры словно детские конструкторские блоки.

Что-то вроде смеха. От того что цветок может быть таким маленьким, таким невесомым, от того что снежинка может быть такой большой, такой настойчивой. Невероятная простота. Я застонал. Почему у нас нет слова для описания нечто между смехом и плачем?

И неожиданно я почувствовал голод. Отвел глаза от моего левого рукава и посмотрел вокруг себя. Каменистый хребет и пик надо мной были невидны. Какого ***** ты тут делаешь? Хиг, о чем ***** ты думал? Зачем ты здесь так высоко, так поздно для дня?

Не должен был. Ночевать выше леса. Штормы сейчас в это время года двигаются очень быстро как и все остальное. Холод. Видимый для всех. Паника начала расти в моей груди. Паника от приближения ночи, от непогоды, от того что буду один на открытой земле. Напугала меня до самой усрачки.

Должен быть внизу, там.

Я хочу сказать что паника была знакома мне как тоскливая тошнота или похмелье знакомы но не чувствовались очень давно что мне казалось они покинули меня. Как если бы застряв между жизнью и смертью нет никакой нужды в панике. Не случилось. В смысле не покинули. Совсем. Паника знакома своим особым запахом, своим собственным способом сжиматься. Я взялся за санную упряжь. Посмотрел на мои следы по полю застывших остатков снега. На темноту сгущавшуюся снежинками. Слишком поздно. *****.

Джаспер всегда мог успокоить меня. Он никогда так не взбудораживался за исключением может волчьих следов, и я с ним.

Да только было спокойно. Без ветра не было опасности. Я бы мог уложить покрывало рядом с валуном и залезть в спальный мешок и заснуть. Завтра утром если бы снег не был слишком глубоким я бы мог спуститься и найти убежище между деревьев без никаких проблем, я бы легко наловил рыб за полдня. За несколько часов внизу.

Я съел всю сушеную оленину. Голод рос, ширился, жил. Если бы я не выбросил все остальное мясо, Джаспера, я бы съел его сейчас. Кто был бы мне судьей сейчас? Какая разница он или я, мы оба как одно. Да только я опустошил этот груз по дороге.

Ладно. Есть вода. Есть куча валунов на другой стороне, на покатой стороне у озера. Я взялся за сани и шагнул и остановился.

Тень у хребта. Все стало очень близко: озеро, склон, скатившиеся валуны, острая линия хребта позади всего спускающаяся из снегопада и прямая под низкой крышкой облаков. Как раз там где в уключине хребта, как раз там где склон скрывался в облаке, большая темная фигура. Я стряхнул лед с моих ресниц обратной стороной руки и когда я снова посмотрел на хребет ничего не было.

Сделал косую крышу из голубого покрывала рядом с камнем, очистил место под ней от мелких камней для сна, и укутался и заснул. Спал без сна, без тяжелого чувства горечи, спал чтобы проснуться в почти абсолютной темноте чтобы услышать постукивание снега по пластиковому покрытию чтобы вновь заснуть. Проснулся думая тень была как раз достаточно большой для лося. Думая что я не видел следов и спрашивая себя хорошо ли это или плохо желать увидеть нечто чего там нет.

***

На десятый день я послал сигнал Бангли по переговорнику. Рано утром. Я почти не волновался о том чтобы кто-то прикрыл меня на несколько миль, о том что в меня стрельнут или что за мной шли еще с леса, просто это был наш ритуал. Также дало ему немного времени приготовиться к моему возвращению в его мир, может пару часов чтобы вспомнить что такое быть человеком. Может. К тому же он проглядывал периметр в прицел с окна своего дома чем он занимался каждый день, могло спасти меня от дружественного щелчка. Я никогда не волновался когда приходилось выбирать, я всегда лишь сопротивлялся одному выбору. Просто послушай как звучит: ошибка Бангли. Или нет. Даже пол-ошибки, а того ему не понять бедное создание. Вот так. Не хотелось бы жить им в Короткой Счастливой Жизни. Я достал уоки-токи и нажал микрофонную кнопку дважды.

Два оленя лежало в санях. Они были маленькими самочками, но их было две, вполне достаточно оправдать мое отсутствие, да может и нет. Да и хер с ним. Он может сказать все что ему угодно. Больше не его шоу, хотя и не мое тоже, когда я стал об этом размышлять я стал понимать все меньше и меньше. Совсем перестал понимать.

Одна минута, меньше, затем шорох, и

Ну-ну. Блудный Хиг. Решил что отбросил копыта. Я точно так подумал.

Привет Брюс.

Значительная пауза, довольно длинная. Останавливает его всегда. Рефлексивно как кнопку нажать. Может это была только его мать кто называла его так. Когда злилась.

Что-то там?

Нет иронии уже. Удивило меня. Бангли почти что был озабоченым. Трудно сказать, однако, по уоки-токи.

Немного.

Окей. Рад что вернулся невредимым.

Пауза.

Так ведь? Невредимым?

Я отвел переговорник от лица и посмотрел на него. Бангли звучал как блин нормальный человек. Должно быть прием, статика, что-то изменило радиоволны, что-то вроде солнечного излучения, искажает. Что он хотел сказать: Тебе помочь с переходом?

Угу целым. Руки ноги, все такое.

Окей через девяносто минут.

Понял, прием.

Хиг?

А?

Получил свой ***** отпуск?

А-а, прежний Бангли.

Я нажал на микрофонную кнопку. Девяносто минут. Конец.

Уже было светло. Я был чуть ниже склона где начинался лес – заросли ивы и тополя у основания первых холмов где ручей сворачивал к югу а наша тропа продолжалась все так же на восток. Вокруг открытое пространство. Если бы я все делал как надо я закончил бы все задолго до рассвета и не заставил бы Бангли идти к башне средь бела дня. Он притащил бы CheyTac.408 свое легкое снайперское ружье легкое настолько каким может быть подобное оружие. Его гордость и радость, сделано удобным для переноски если надо идти куда-нибудь и легким для настройки стрельбы чтобы попасть кому-то в грудь с расстояния в одну милю.

Я подождал девяносто минут под солнцем прямиком в мое лицо, что честно сказать не было замечательным решением, идти наполовину ослепшим, и я был рад что он был бы там в своей башне, солнце за спиной с ясным видом до самых первых деревьев в прекрасном освещении. Три раза были трудности с моим переходом к башне. Тот один раз с девушкой и ножом хотя не было ничего опасного. Я подумал как опасность была самым последним что я мог ожидать, как тепло было на рассвете, свежо от запаха новой травы и ранних цветов, когда я пошел. Я прошел больше часа с тяжелой ношей позади, обе оленихи лежали грудой в санях, и я был на половине пути к башне, тянул упряжь, тянул сильно, когда радио пристегнутое к моей груди заговорило.

Хиг рядом компания. Внезапно. Черезвычайно редко.

Окей. Компания.

Я бросил поводья и повернулся. Позади на моих следах ничего. Высокий шалфей, пучки травы уже до колена. Желтые и белые астры цветут, жирные пчелы уже начали кормиться, тропа гладкая и пустая позади меня. Сердце стучит молотом.

Хиг, они следят за тобой. В четверти мили позади. Слышал? Четверть мили, чуть дальше.

Окей. Окей. Слышал.

Скажи понял. Повтори прием. Ты же пилот.

Бог ты мой Бангли.

Пытаюсь успокоить тебя. Сосредоточься на деталях. Потихоньку.

Матерьбожья. Откуда выродился этот человек?

Пауза.

Понял ***** отлично. Четверть мили. Сосредоточился.

Хорошо. Окей, повернись обратно. Давай. Повернись обратно! Посмотри в мою сторону. Возьми бутылку воды. Потянись. Будто ты отдыхаешь. ДАВАЙ!

Окей, окей, даю.

Они нас не могут слышать, Хиг. Ветер от них к тебе. Они по ветру. Выгляди как ни в чем не бывало. Потянись. Выпей. Нажми на кнопку словно ты чешешь грудь. Ты же ведь совсем один там. Как им кажется. Хиг, ты же один. Легкая добыча.

***** замечательно.

Где твой приятель?

Мой приятель? А, Джаспер. Долго рассказывать.

Короткая пауза. Почти что услышал как в его голове стало пощелкивать, легкая перестановка в стратегии.

Девятка. Понял? Число девять. У тебя девять преследователей.

Девятка? Срань господня.

Хиг они знают ты вооружен. Им нужно твое мясо им нужно твое оружие. Они невооружены. Нет винтовок. Не видел винтовок. Если бы у них были ты бы уже был мертвец. Прием?

Да, ***** прием. Девять?

Слушай Хиг. У них мачете. Похоже на мачете или мечи.

Мечи? ***** мечи?

Хиг, успокойся. Они готовы к потерям. Так мне кажется. Им очень нужно твое оружие.

***** Бангли. Он разглядывал все это с двух миль. Стоя на башне наклонившись над оптическим прицелом.

Отлично.

Готовы к потерям. Каждый думает что будет кто-то другой. Они хотят есть оленину и они хотят винтовку. Слышишь меня?

Да.

Скажи это Хиг. Сосредоточься.

Мое сердце стучало молотом. Я едва громко не засмеялся. Прямо там под солнцем мне в спину глядя на тропу сквозь высокую траву с блин, практически блин отряд гостей в четырестах ярдах позади.

Скажи это.

Понял, прием.

Хорошо. Успокой дыхание.

Бангли, да скажи ты мне ***** что ты хочешь чтобы я сделал? Что я должен сделать?

Дышать, я хочу чтобы ты дышал. Они следят за тобой Хиг. Они следили весь день. Так мне кажется. Не торопись. Ты двигаешься медленно, они приближаются. Потихоньку. Затем они набросятся на тебя. Они уже так делали раньше. Они двигаются будто уже так делали. Повтори, прием?

Да я ***** понял, прием.

Окей. У тебя есть преимущество. Преимущество Хиг. У тебя сейчас есть убежище.

Есть?

Да еще ***** какое Хиг. Слушай меня.

Мне показалось что его голос был озабоченым отчего не становилось спокойнее. Девять было слишком много ***** гостей которым хотелось тебя убить. Меня.

Слушай меня. Впереди, на восток, может в восьмистах ярдах, на тропе небольшая впадина. Неглубокая, но пойдет. Ты потянись и достань шнур будто ты очень устал и продолжай идти прямиком к той промоине.

Бангли я на самом деле очень устал.

Хорошо Хиг. Тогда ты не будешь дергаться. Никакого кофе для Хига, не сейчас. Руки не дрожат. Мы хотим чтобы руки не устали и не дрожали. А теперь иди. Там большой густой куст шалфея или что-то такое на северной стороне тропы. Пара кустов. Превосходно. Ты затащи сани позади этого куста и спрячь. Нарежь веток если надо. У тебя там два животных как мне видится. Правильно?

Ты здорово видишь Брюс. Ты удивительный.

Пауза после того как он услышал. Неуверен может я язвил или нет, да в общем какая разница.

Рад что до тебя наконец дошло, Хиг. Я такой. Сани, мясо будут твоим укрытием. Если только у них нет винтовок. Если только у них простое оружие. Лук или что-то вроде этого мне невидно. Если нет, тогда нам нужно чтобы у тебя было укрытие. На всякий случай.

Ему очень хотелось сказать такое. На всякий случай. Ну, поэтому он и был до сих пор жив. Я должен был, я сложил на него. На Бангли.

Ты спрячешь сани а сам за ними. Понял?

Понял, подтверждаю. Пауза. Бангли?

Чего Хиг.

В моем магазине пять выстрелов. Один в стволе. Шесть.

Пауза. Я почти слышал как дыхание пробиралось сквозь траву. Внезапно все стало очень тихо.

Как я смогу убрать все девять если они на меня бросятся? Шестью выстрелами?

Радио щелкнуло. Не помню когда я так радовался услышав это. Звук вмешательства, спокойствие перед перестрелкой, голос мастера тактики. Бангли.

Окей слушай, Хиг. Дыши и слушай. Потянись еще раз. Ты совсем ни о чем не подозреваешь, ни чуточки что эти ***** позади тебя. Не помешает если запоешь.

Запою?

Да, песню. Или засвистишь. Ничего нет успокаивающего чем свист. Теперь слушай, слушай меня, Хиг. Когда они подойдут к краю впадины где ты будешь. Спланируй свои выстрелы. Ты будешь стрелять справа налево. Легче для тебя. Понял?

Да.

Скажи это.

Справа налево. Понял, прием.

Окей. Даже если утро сегодня не твое ты все равно уронишь двоих может и троих. По крайней мере. Ты к тому же будешь стрелять из укрытия. Те первые выстрелы будут для них полным ***** сюрпризом, поверь мне. Полный шок. Они думали что взяли тебя. Они думали что ты какой-то бедняга охотник на оленей по дороге домой. Они не знали что входят в наш ***** периметр.

Он специально приободрял меня. Работало. Чертов Бангли.

Хиг?

А?

Ты там?

Окей. Что они сейчас делают?

Ты о них не беспокойся. У них целый день впереди, помнишь? Пока ты остановился, отдыхал, они не шевельнулись. Окей, Хиг, уронишь двоих троих вначале. Может и четверых если сегодня твой день рождения. Потом они ныряют и пытаются найти тебя. У них нет времени найти тебя. А у тебя еще патроны как раз выложены. Может и не все, может ты уронишь патроны. Выставишь в линию одиндватричетыре пять. Возьмешь десять. Двенадцать если захочешь быть щедрым. Там на санях. Десять.

Десять.

Хорошо. Магазин вставляется сбоку. Никогда не понимал как ***** работает эта твоя ностальгия по.308. Что там у тебя?.99 винчестер?

Он точно знал что там у меня.

А да,.99 винчестер. Чертов Хиг. Ну ладно я рад. Теперь я рад.

Правда что ль?

***** шик-блеск. Магазин сбоку. Быстрее чем сверху. Просто заталкиваешь их большим пальцем. Один за другим, не торопясь. Если есть время пользуй его медленно и тихо и загоняешь шестой. Тихо брат ты же не хочешь чтобы они тебя нашли. А они еще не нашли. Понял?

Я делаю глубокий вдох. Я был вымотан. Я внезапно очень очень обрадовался что Бангли был за моей спиной. Никогда не был так счастлив.

Понял. ***** прием.

Это мой дружище Хиг. Потом останется где-то семеро или пятеро. Ты укрыт, спрятан, и если они подумают что их дешевые жизни стоят того чтобы найти тебя, после того как ты уронил их приятелей, то они слишком крутые чем я думаю. Они скорее всего не решатся. Но они могут и разозлиться, тоже. Злость. Она дает сил. Отчаянная ты-только-что-убил-моего-тупого-близнеца. В этом случае ты в еще лучшей ситуации.

Я начал смеяться. Прямо там под солнцем в мое лицо, и ветер спускался с гор, неся, скорее всего, запах eau de marauder, а мой пес мертв, я начал смеяться.

Ты смеешься или плачешь?

Голос был очень озабоченный.

Смеюсь, я смеюсь. Джаспер умер. Во сне.

Жаль, Хиг. По-настоящему. Возьми себя в руки. Хиг!

Окей окей. Отчаянная-тупой-близнец. Я тут, Бангли.

Внимание Хиг. Не теряй внимания. У тебя останется четверо-семеро. Если они кинутся на тебя злые просто сними еще парочку, тут все и закончится. Оставшиеся отступят, гарантированно. Если они умнее чем выглядят, они рассредоточатся в стороны. Затем они попытаются зайти с флангов. Это будет серъезно но я помогу. Помнишь когда ты хотел построить башню двадцать футов высотой? Остановиться на двадцати? А я сказал тридцать и ты потом был недовольным пару недель? Помнишь? И площадка наверху? Моя усиленная опорами площадка? Вот поэтому. Я могу их видеть. Каждого. Они легли на землю сейчас, но когда они передвигаются, даже ползком, я их вижу. Так что не волнуйся. Если они рассредоточатся, просто перезаряди, и я займусь ими. Впереди тебя валун, к западу, на двенадцать часов и я оттуда ими займусь. Направление и дистанция. Будет как по спортивным тарелкам.