Текст книги "По звёздам Пса (ЛП)"

Автор книги: Питер Хеллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

IV

Быстро теплело. Весна ушла не сопротивляясь. На две недели раньше чем в прошлый раз по календарю на котором я делал свои пометки на стенной доске в ангаре. Я решил больше нет угрозы ночных заморозков и пробороздил и разметил ряды в огороде, и выкопал и рассадил под мягким солнцем согревшим мою шею и шерсть спины Джаспера отчего она стала приятно теплой под моими ладонями.

Я посадил что сажал каждый год: горох, картофель, кукурузу. Также шпинат в теплице вместе с маленькими помидорными ростками.

Когда в конце концов я решил что пора покидать город и очень быстро, вот что я взял с собой я из моего сарая во дворе. Покрытую пыльной коростой корзину с пакетиками семян и ведро с картофелем на рассаду. Все то же, сейчас десятый год посадок. Мне нужно скоро поменяться семенами с семьями чтобы растения оставались сильными, почему я не сделал этого раньше ума не приложу. Пару лет я использовал утепленную комнату зимнего сада в одной из усадьб для моих рассад но они каждый раз погибали от заморозков когда холод выстуживал тепло каменного пола. Я не стал высаживать их в печи и держать их поближе к теплу. Я сделал теплицу для шпината на весь год и для помидоров на весну. Работало. Я сажал картофель позже чем обычно чтобы мы собирали поздний урожай и его хватало на всю зиму. Что вырастало у нас, только для меня да Бангли, я хранил больше чем нам было нужно и хранил в банках и картофель в буртах в холодной комнате подвала моего дома, того с лампочкой. Я никогда не говорил Бангли но всегда привозил свежие овощи летом, и банки позже, семьям у которых тоже были огороды но им не везло из-за их болезни.

Днем 1 апреля я работал медленно, наслаждаясь теплом дня и впитывая солнце моими зимними костями. Я все это время болтал с Джаспером.

Нам надо вскопать, сказал я берясь за садовую лопату. Нам надо сделать две грядки под картошку.

Джаспер наморщил лохматые брови и согласился, довольно лежа на кучке теплой от солнца земли и наблюдая за мной.

Эй а где старые штыри для гороха? Куда мы их подевали?

Уши Джаспера поднялись и его пасть открылась в подобии улыбки. Он не знал. Ему было все до *****.

Была бы жизнь такой простой, подумалось мне, как и много раз до этого. Простая как жизнь пса.

Я вскопал грядки под картошку и посеял ее, каждую с глазком. Я нашел расщепленные деревяшки которые мы использовали под подпорочные штыри для гороха и вкопал их и связал их струнами и натянул три нити для того чтобы карабкались усы гороха ввысь на все шесть футов. Не было ничего радостнее на этой земле, ничего довольнее для меня чем стена гороха, листья трепещутся выше тебя.

Я не торопился. Что не посадили бы сегодня мы бы посадили завтра. Похоже было достаточно тепло и для посадки кукурузы. Наши тени растекались к северу в полдень и вытянулись по грядкам когда весеннее солнце перешло на северо-запад. Я монотонно мычал. Мелисса всегда пилила меня за бессознательное мычание мелодии которую я повторял и повторял когда был занят. Все время одну и ту же. Покой. Я сделал маленькую канавку для гороха, рассыпал семена, покрыл их землей. Грязь от копки запуталась в волосах моих рук и испачкала мое лицо когда я почесал свой нос тыльной стороной кулака. Из отгороженного пруда у ручья, я накачал воды в неглубокую канаву у начала огорода и развел ее концом лопаты на четыре стока в мои грядки. Серебряные струйки коснувшись вскопанной земли стали красно-коричневыми и заблестели от низкого солнца. Вымачивая землю по обеим сторонам канав. К полночи все грядки намокнут.

Я устал. Завтра я посажу все остальное, помидоры и кукурузу. А на следующий день если позволит погода Джаспер и я возьмем травяные сани, и в этот раз удочку, и пойдем в горы за весенним оленем.

Олени бывают на равнине но они каким-то образом чуют необходимость держаться подальше от аэропорта и у меня совсем не получалось подкрасться к ним на открытой прерии. Я был горным охотником и к тому же я хотел пойти туда пока не начали растекаться ручьи.

Бангли иногда устраивается на втором этаже своего дома на мешке с песком в открытом окне и ради спортивного интереса занимается стрельбой на дальность. Он убил двух серых волков с далекой дистанции но после этого они тоже стали держаться от нас подальше. Он пришил мех с их загривков себе на капюшон зимней куртки и одевает ее хвалясь трофеем.

Я остановился в конце моего нового огорода наблюдая как солнце касается гор и красит красным цветом и землю и потоки воды и я могу сказать определенно что внутри меня шевельнулось нечто похожее на счастье.

Я никогда не мог назвать это. Никогда. Чтобы не. А теперь назову.

П’шли, Джасп.

Я воткнул лопату в землю оставив ее на завтра и пошел к ангару и услышал глухое пошлепывание от того что Джаспер встрепенулся и потрусил за мной.

***

Пару дней, сказал я. Может и три.

Я затолкал двухгалонный пакет с сушеным мясом для Джаспера на дно моего рюкзака. Давно уже нет никакой тошноты. Мой Дядя Пит сказал мне, Ты сможешь переступить через тушу козла в двери. А с мертвым человеком?

Почему три? спросил Бангли.

Я засунул мой свитер, тяжелый запачканный коричневый я заказал его по каталогу когда мне было за двадцать и всегда брал его с собой в лес. На верх него я положил пакеты с моим сушеным мясом, оленина, и свернутый кусок нейлоновой материи для крыши над головой, и рулон парашютного шнура.

Почему пару, три? Там же снег Хиг. Олень должен быть внизу.

Я не смог придумать причину и просто ответил: В прошлый раз в ноябре я видел лосиные следы. Клянусь. Я знаю ты думаешь мне показалось но я видел их. Следы лосихи. Я хочу увидеть их еще. Бог ты мой, если бы нам попалась она.

Я не смотрел на него. Молчание.

Мы были как пара супругов больше неспособных на разговор друг с другом о самых важных вещах. Я никогда не врал Мелиссе за исключением попыток убедить ее в том что она выживет. Она знала это была ложь и не держала на меня зла за это. Она была просто слишком слаба для беспокойства о собственном выживании. У нее были похожая на дизентерию тошнота и понос а ее легкие были полны как при пневмонии, ужасно. В конце концов она просто захотела поскорее покончить со всем. Подушкой, прошептала она мне. Ее глаза были остекленевшими и безразличными, ее волосы мокрыми от пота, ее руки ужасно легкими, почти безжизненная. И холодная. Подушкой. Я заплакал. Я пытался как только смог чтобы не, чтобы не заплакать видя как весь мой мир, все самое важное, исчезало из моих объятий. Почти в панике, сейчас я могу так сказать, я поправил одну подушку позади ее головы на возвышении, точно не зная чтo она хотела поправить, просто взбить немного и поднять повыше ее голову.

Нет, выдохнула она. Еле-еле дыша. Ее рука царапнула обратную сторону моей руки, словно она хотела схватить но не могла.

Ею.

Я уставился на нее.

Хиг. Два, три коротких вздоха, неспособные дать ей побольше кислорода. Пожалуйста.

Ее глаза остекленевшие, все еще серо-голубые, я всегда считал их как чистое море в сумрачный день, темнели цветом, старались сфокусироваться на мне.

Пожалуйста.

Пожалуйста.

Я провел взглядом по коридору заполненному койками в поисках доктора или медобслуги, отчаянно желая хоть как-то отложить, но они все были больны, или их тошнило и рвало кашлем, как в аду, никого не было. Вонь, рев кашля и болезни.

Ее рука царапнула мою а ее глаза не покидали моего лица.

Я нежно поднял ее затылок с подушки и положил рядом на испачканную простынь и поднес подушку и сказал Я тебя люблю. Больше всего во всей вселенской вселенной. И ее глаза были в моих глазах и она не сказала ни слова и я закрыл ее лицо и все. Мою-премою жену.

Она тяжело вздохнула дважды, борясь, слегка царапнула, замерла. Рев в коридоре не прекратился стоны и кашель. Не прекратились.

Я любил ее.

Вот с этим я и живу.

Я поднимаю голову с подушки

Я вижу замерзшую луну.

Опуская мою голову, думаю я о доме.

Бангли спросил, Что с тобой Хиг? Выглядишь как ***** знает кто.

Я встряхнулся. Как делает Джаспер.

Ничего.

Может тебе отпуск нужен Хиг. Ты слишком тяжело работаешь в огороде. Мужики не были созданы для фермерства так я думаю. С самого начала все не в *****.

Он имел в виду отпуск лежа в гамаке я натянул в тени дома. Между двумя деревьями, норвежская пихта и осина которые вечно казались мне не на своем месте здесь, и они казалось качали своими ветвями тоскуя по своим горам.

Я вздохнул. Да, может ты и прав. Но прежде всего я хочу поднять туда. Если там есть лось. Бог ты мой. Мы же будем как короли.

Мы и так как короли Хиг. С самого конца света.

Он начал смеяться. Могильным хохотом, будто кашель. Неприятным.

С концом света мы стали королями. Да Хиг? Капитанам наших судеб. Ха!

А затем он по-настоящему закашлял. Отрывисто. Когда он закончил он сказал, Ну иди туда. Немного порыбачишь. На отдыхе. Развеешься. Притащишь нам этого якобы лося. Оленя давай, тоже, почему бы нет Хиг. Что-нибудь нам для еды.

Прямая улыбка на его лице, посмотрел на меня своими глазами, которые сверкнули как галька в ручье.

Не больше трех дней. Не шучу. В каждый день когда ты там занимаешься этой ***** мы будем уязвимы.

Я поднял взгляд и посмотрел на него. Это был первый раз когда он признал мою полезность.

Я не слишком хорошо сплю добавил он. Сказать правду.

Он кашлянул еще раз и выплюнул через ангарную дверь. Ну, удачи, сказал он, и ушел.

Он не спал хорошо когда меня не было. Как жена. ***** Бангли. Как раз когда так захотелось от него избавиться.

***

Мы бы отправились в темноте следущего утра. Я бы прошел восемь миль под холодными звездами и достиг бы деревьев когда воздух стал бы серее и зернистее. Я набрал вещей на три дня хотя я и думал если бы нам достался лось то было бы еще дольше. Бангли потерпел бы. Я бы мог привязать рюкзак к саням и протащить, но я решил держаться налегке и я предпочел держать вещи на своей спине а сани почти безвесными. Я знал где ручьи и я бы передвигался от одного к другому потому я взял с собой лишь две кварты воды.

Я решил слетать один раз. Чтобы разведать дорогу и чтобы дать Бангли уверенность на хотя бы один день в трех направлениях. Полдень как раз годился бы мне для этого с легким бризом слетавшим с гор, на солнце тепло но почти по-зимнему холодно в тени ангара. Я зажег печь и поставил чайник, закипел. Я заварил чай из летних цветов, листья я высушил: земляника, черника, мята и сел в раскладное кресло Вальдес которое я притащил из комнаты для кинопросмотров одного из поместьев. Назвал кресло так по имени танкера с нефтью компании Экссон разбившегося и разлившего нефть у Аляски.

Это было двойное кресло для мужа и жены скорее всего но здесь для меня и Джаспера, с раскладным рычагом на каждой стороне и обшиты тонкой выделки телячьей кожей. Было очень мягким. Я положил для него рукодельный плед, из кусков голубого и желтого, и с повторяющимся рисунком бревенчатого домика разрезанным на квадраты и треугольники, каждый кусок отличен от другого но все с тем же изгибом дыма из каждой трубы, с орнаментными огурцами или с горошком или с полосами цветами, отчего создавалось впечатление необычного поселка одинаково раскинутого по всей стране геометрических полей и цветущих посадок, и словно все отдыхали зайдя в свои домики наслаждаясь теплом очага. Как и мы. Было приятно смотреть на рисунок пледа и приятно сидеть в кресле под волнами тепла от печи, полулежа откинувшись назад попивая чай.

Мне почти казалось что так было раньше, что Джаспер и я жили где-то во временном пристанище и в один прекрасный день вернемся, что все вернется ко мне, что мы не жили в сумерках бедствия. Ничего не потеряли кроме своих жизней. Все так же как вчера стоял в огороде. Иногда мне казалось: все в порядке. Просто вот так. Та простая красота была все еще невыносимо прекрасна, и если я буду жить каждым днем, от огорода до печи и до простого полета, я буду жить в мире с самим собой.

Казалось что я жил в двойственности, и эта двойственность была разрушающей настойчивостью жизни в ее голубизне и зелени разошедшихся по сухой серости смерти, и я могу переключать одно на другое, шаг в одно и шаг наружу так же легко как я мог бы вступить и выйти из холодной тени снаружи ангара. Или я бы даже никуда не шагал, а тень прошлась бы по мне как тень облака покрыв мои руки гусиной кожей, и ушла.

Жизнь и смерть живут внутри друг друга. Так случилось и со мной. смерть была внутри всех нас, в ожидании теплых ночей, равновесия системы, жука, как в умирающих почерневших стволах у гор. А жизнь была внутри смерти, разрушающая и настойчивая как лихорадочная зараза. Так и должно быть.

Память вечно не давала мне покоя. Я все время пытался не вспоминать и я все время вспоминал.

Его звали бы Спенсер. В будущем. Софи если была бы девочка. Очень по-английски. Во вторую треть срока мы решили мы хотим знать. Семья Мелиссы была шотландских корней. Переехали из Мелроуза когда ей было семь лет, пошла в начальную школу в Западном Денвере и должна была стоять перед классом и повторять слова как арифметика пока другие дети хихикали а учителя расплывались в умилительной улыбке. Она говорила что потеряла акцент полностью за два месяца. Адаптировалась как только могут семилетние.

Как имя у ее отца.

Не болела, ни разу, все время. Никакой тошноты. Никогда не хотела никакого авокадо или мороженого.

Ей совсем не нравилась охота но она любила рыбалку. Она рыбачила со мной когда могла. Во многом она была лучше чем я. Она не могла забросить дальше или точнее но она могла понять форель лучше кого-угодно. Она обычно стояла на отмели ручья и просто дышала и смотрела на солнечный луч и насекомых влетающих в него и вылетающих.

Всякие профи, идиоты, делали так со своей первой пойманной рыбой, они выкачивали содержимое ее желудка чтобы увидеть что ели рыбы сейчас. Как будто поймать, вытянуть сетью, вытащить на обжигающий воздух от всего этого рыба не страдала. Они отпускали ее назад, но выживала ли она после такой операции? Говорили что выживают, я сомневаюсь. Она никогда не делала так. Она соединяла половинки своей удочки вместе, натягивала ее, выпускала леску трещоткой катушки и тонкими пальцами проходила по всей длине лески, шнура, и поворачивала назад козырек своей бейсболки Yankees, и затем она спрашивала меня.

Хиг что подвесить?

Я изучал стайку молодой форели поблескивающую от солнечного света или клубящуюся у поверхности, переворачивал пару камней в поисках личинок.

Восемнадцатый Медный Джон вниз, Рио Гранд Король, большой тот, наверх.

Она двигала губами глядя на меня так будто я заставлял ее. Затем она вытаскивала свой набор. Большой и малый как раз наоборот. Или вытаскивала фиолетового шерстяного дурачка, того с металлической рыбьей головой, имитация верховодки и совсем другая стратегия ловли.

Почему ты меня спрашиваешь? говорил я. Мне кажется ты спрашиваешь чтобы сделать все наоборот.

Ее улыбка, яркая и внезапная, была одной из моих самых любимых вещей на этом свете.

Я не назло тебе Хиг. Я решаю. Настраиваюсь когда против такого прекрасного рыболова как ты.

Ишь ты хвалит. Ну-ну. Вперед.

Она обычно выигрывала. За исключением больших рек, Ганнисон, Грин, Снэйк, где надо было забрасывать далеко. В последний раз когда мы пошли рыбачить вместе мы сильно поругались.

Я отпил чай. Выходило так что у Джаспера было больше всех пледов чем у какого-нибудь другого пса. У него был плед для раскладного кресла Вальдес, плед для полетов, плед для сна с цитатами из книг Доктора Сьюза. Он лежал на своей половине задом ко мне и его ноги свисали с сиденья и он к тому же еще храпел.

Возможно ли это любить так отчаянно что жизнь становится невыносимой? Не в смысле неразделенная, а в смысле быть в любви. В самой середине ее и быть отчаявшимся. Потому что знаешь что закончится, потому что все заканчивается. В конце.

Я пил в самом начале. И всякую еду, даже лошадей, мы съели все в первый год, а алкоголь был все еще в шкафах и в укромных местах, в подвалах. Бангли и я использовали его для обеззараживания порезов. Бангли никогда не пил потому что это было против его Кодекса. Я не уверен может он считает себя кем-то вроде солдата или воина, но он был настоящим Выжившим с заглавной буквой В. Все остальное, через что он прожил свою молодость, мне кажется он посчитал как какую-то тренировку для чего-то более важного и более чистого. Он ждал Конца всю свою жизнь. И если он не пил раньше то не будет пить сейчас. Он не делал ничего не связанного с выживанием. Я думаю если бы он вдруг умер от чего-то как ему кажется не связанного с Законами Жизни, и если бы у него был момент видения своей жизни перед уходом в темноту, он бы не так огорчился своей закончившейся жизнью чем от того что проиграл. Что не обращал внимания на мелочи. Что смерть перехитрила его, или хуже того, кто-то другой более крепкий в окружающем холокосте.

Иногда мне кажется единственная причина почему он держал меня рядом с собой чтобы кто-то мог засвидетельствовать его доблесть в победе над каждым днем. Полагаю что тот трюк ночью был просто затем чтобы я знал что это был он. Тот кто принял на себя долг охраны нашего выживания каждый день. Запомни это, Хиг.

Однажды я услышал шутку о кораблекрушении. Я услышал ее тогда когда модель по имени Триппа Сандс была самой желанной на всех плакатах тинейджеров. Самая желанная изо всех желанных девушек, образец совершенства сексуальности. Она плывет на большом круизном корабле и тот попадает на рифы и тонет в Карибском заливе. Она выплывает вместе с моим приятелем Джедом. Только два выживших. Они выплывают на пляж, волны омывают их пеной, одежда порвана, почти голышом, и они смотрят в глаза друг другу с нарастающей готовностью к их уникальному одиночеству, и любовь настигает их как упавший на голову кокос. Они влюбляются как сумасшедшие. К счастью, остров полон низко свисающих плодов и свежей воды, и устрицы и рыба просто запрыгивают сами в их плетеные корзины, и пропитание становится им легким и у них оказывается много времени для того чтобы проводить вместе и заниматься такой бурной любовью которую мне кажется встретишь только при приближении апокалипса. Через неделю после всего Джед говорит, Трипп?

Ааа. Хммм. Да, мой ароматный жеребчик.

Могу ли я попросить тебя.

Конечно, мой сверлильный станок. Что угодно. Для тебя.

Можешь поносить мою ковбойскую шляпу несколько дней?

О да, конечно же!

На следующий день он говорит, Триппа?

Да, Обнимашка?

Могу ли я попросить тебя.

Все что хочешь мое сладкое манго.

Можешь углем нарисовать себе усы?

Хммм. Для тебя, мой большой Спермяк, что угодно.

На следующий день они занимались любовью все время отлива. Они садятся на скамейку из черепаховых панцирей и смотрят на грозу проходящую над лазурной водой, Триппа все еще в шляпе и с усами, и Джед говорит, Милая?

Да Обняшка.

Ээ, можно я тебя назову Джо?

Ну, аа конечно, ты моя глубоководная акула.

Джед хватает ее и трясет за плечи.

Джо! орет он. Джо! Джо! Я ***** Триппу Сандс!

Все еще смеюсь от этой шутки. Не могу удержаться но приходят на ум я и Бангли хотя это совсем не забавно. Он хочет чтобы я был Джо и он смог бы показать другому как здорово он выживает. Якручу на ***** все это говно с выживанием, я же ведь, Хиг? Он никогда не рассказывал мне о своем воспитании за исключением того что это не то что ты думаешь, но я полагаю что на его мать, если у него она была, было тяжело произвести хоть какое-нибудь впечатление.

Ну. Похоже на то. Я говорю это Джасперу который сдвинулся так что его голова свесилась вниз с Вальдеса но все так же храпит. Я кладу мою ладонь на его ребра и чешу.

Ну что полетели.

***

День клонится к концу, мое самое любимое время после рассвета. Я заправляюсь топливом. Насос работает от солнечной батареи. Раньше пользовался аккумулятором и трансформатором но батарея сдохла потому я провел провод прямиком к трансформатору и теперь могу заправляться лишь когда сияет солнце. У меня есть ручной насос когда нужно, но легче по-другому. Я заполняю баки с лестницы, через отверстия отвинченных крышек на каждом крыле, и совсем нет никакого удовольствия стоять на земле и качать ручным и следить за уровнем топлива, и в то же время надо карабкаться вверх и смотреть вниз в отверстия. Я могу приблизительно посчитать и довольно точно, но всегда гораздо легче просто стоять там и нажимать на спусковой крючок насоса и слушать электрический гул и щелчки цифр крутящихся на счетчике как раньше было с автомобилями.

Раньше было. Еще много бензина в мире но проблема в том что автомобильное топливо испортилось через год-два после. 100LL, чем я заправляюсь, годен до десяти лет. Я ожидаю что скоро случится. Я могу долить PRI-добавок и протянуть возможно еще десять лет. Затем мне надо будет искать топливо для реактивных самолетов, керосин, практически не портится. Я знаю где есть, поближе. Я знаю что сейчас я только одна живая душа которая знает где его найти. Но каждый раз когда я сажусь в аэропорту Роки Маунтин я чувствую себя очень уязвимым что совсем непохоже на другие места. Он слишком большой. Большой старый аэропорт для реактивных самолетов с огромным количеством зданий, ангаров, складов и насосных станций и стальных выдвижных крышек для заправки на посадочной полосе.

Когда-нибудь, я и Бангли отправимся на наш пау-вау. Может и переночуем где-нибудь. Трудно представить. Или может я просто возьму его с собой чтобы он прикрывал меня каждый раз когда буду заправляться и это будет для него вроде вечеринки хотя и оставит наш аэропорт без охраны на полчаса.

Джаспер сидит на своем сиденье а я прокатываюсь мимо ряда самолетов связанных друг с другом. У всех них спустившиеся и сгнившие шины, у многих стекла разбиты от града. Некоторые, канат стерся и порвался от сильных ветров, и самолеты сели носом вверх или закатились в другие на противоположной стороне насыпи, или еще дальше. Прошлой весной у нас была буря и Супер Каб отцепился и закончил свое бегство носом в окне второго этажа дорогого дома на другой стороне полосы, на Пайпер Лэйн, удивительно точно. Зеленого цвета надпись с названием улицы была как специально напечатанный к такому случаю надгробный камень.

Почему я не летаю на каком-нибудь Супер Кабе или Хаски? Узкий тандем (одно сиденье впереди, другое позади), более подвижные, могут легко нырнуть вниз и быстро приземлиться, могут почти что сесть и взлететь с теннисного корта? Почему я летаю на восьмидесятилетней Сессне с четыремя сиденьями?

Потому что сиденья рядом друг с другом. И Джаспер может быть моим вторым пилотом. Самая настоящая причина. Все время полета я разговариваю с ним, и меня смешит бесконечно что он прикидывается все это время неслушающим меня.

Мы катимся между рядами. Там есть и очень красивые самолеты. Цветные полосы, голубые и золотые и красные выцветают. Номера. На одном я когда-то летал, небольшой самолет с откидывающимся плексиглассовым кабинным стеклом, уткнулся носом в землю как несчастная птица, звезды ВВС США нарисованы на фюзеляже разлетающимся веером. Он был построен моим давним другом, Майк Гаглер. Пилот с Аляски в конце карьеры пилотировал реактивные самолеты для авиалиний и делал самолеты на досуге. Никогда не делал ничего похожего ни на что из принципа. Он умер в начале со всей семьей в желтом доме я могу видеть его отсюда из открытой двери ангара. Он отказался пойти в больницу, сказал там правительство просто собирало мертвецов в одном месте. Он был последним кто умер в его семье, на одной силе воли, чтобы кто-то мог обнять жену и их двух дочерей перед смертью. Я похоронил их четверых, выкопал яму экскаватором когда он еще работал.

Вначале я полетал на нем, RV-8 Майка, и довольно много. Оставил Джаспера тот ждал напряженный и покинутый у насосных станций и поднялся прямиком к солнцу и все тянул на себя рукоятку пока небеса не простерлись внизу подо мной и горизонт упал на мою голову как забрало шлема. Большие, медленные, холодящие страхом петли и быстрые вращения бочки. Я делал так потому что я не знал что еще делать.

Когда я пролетел над посадочной на десяти футах и увидел Джаспера сидящего на своих задних провожал меня своими глазами, и даже на такой скорости я понял как он волновался, и переживал что я могу просто оставить его как все вокруг нас, и тогда я сел.

Ветроуказатель середины поля показывал северный, раздуваясь обычностью, поэтому мы повернули к югу на рулежной дорожке, и я дал газу и мы поднялись. Когда все мертвы необязательно взлетать где предписано.

Нет ничего предписанного сейчас. Если бы не было Бангли я бы забыл свое имя.

***

Я решил мы сделаем большой круг и потом остановимся за Кока-Колой. Разведаем луга у Нидерландов, у хребтов Водораздела, повернем спиралью, проверим дороги и две тропы пока видно, убедимся что у Бангли не будет гостей по крайней мере один день в трех направлениях, затем садимся за питьем и приносим пару коробок. Всего в восьми минутах к северо-востоку в направлении к Грили. Мирное угощение. Раздувшихся банок и пластиковых бутылок. Там есть поддон Доктора Пеппера я видел его позади в свете лампочки на моей кепке, может сейчас наступило время обрадовать его словно пришло Рождество. Бангли похож на любителя Доктора Пеппера. Одну со Спрайтом семьям, сяду еще там, прошло уже несколько недель. Наклонились влево, к северу, низкое солнце брызгает сквозь стекло расплавленным светом.

Взгляд вниз, линии домов к северу от аэропорта как леденцы тупиков с раздувшимися в конце разъездами, и если я прищурюсь, прячась от обжигающей плавки, я могу представить себе обычный поздний весенний вечер.

Продолжаю подниматься к западу и выравниваюсь на тысяче восемьсот футах и начинаю осматривать.

***

Ничего. Ничего везде. Дороги пусты. Слава Богу. Обычно так. Если бы были чужаки все планы порушились бы, нашу охоту отложили бы. Тогда бы я спустился ниже, выключил бы двигатель, включил бы музыку. У меня есть четыре песни на СиДи подключенном к усилителям и колонкам: их названия

Вернись на Север или Умрешь

Вернись на Юг или Умрешь

Вернись на Восток или Умрешь

Вернись на Запад или Умрешь

Слова очень легко запомнить: лишь одно название. И потом увещевание: Мы знаем ты здесь. Ты станешь собачьей едой как многие до тебя.

Бангли заставил меня так сделать.

*****, сказал я. Это ненужно и отвратительно.

Бангли в упор посмотрел на меня, ухмылка выросла лишь до половины.

Правда же? Скажи что нет Хиг?

Слова ударили меня.

Сделай, сказал он. Это не школьный бал.

Чаще всего срабатывало. Слишком много неизвестного, слишком много еще выживших отчего чужаки не могут быть уверены что в аэропорту их не ожидает жаждущая крови монгольская орда. Кто мы в общем-то и есть. орда из двух. Нет, трех. И они должно быть думают: У них есть самолеты, громкоговоритель, записи, что еще у них есть? У нас есть Бангли, вот так. Ты не знаешь еще ничего об этом. Ты лучше вернись ***** назад.

Если им нужно еще больше убедительности я научился здорово управлять Узи Бангли с левой руки. Я стараюсь не попадать ни в кого но иногда попадаю.

В меня стреляли четырнадцать раз. Три прошли сквозь фюзеляж. Большинство людей не знает как стрелять по самолетам. Никогда нас не учили этому.

Никто не знает. Скоростная 7 чиста, 287, между штатами. Дорога на запад. Солнце заливает Боулдер Каньон красит верхушки пиков Флатайрона. Когда-то было любимым местом для пеших походов, тропа по горным плитам, когда-то. На севере Маунт Эванс облит кровавым снегом. Просчитался со временем, нет времени проверить холмы если я лечу за питьем. По правде говоря я не должен их проверять. Я делаю так потому что так замечательно лететь низко у подножий и там могут быть олени. Если нам попадутся лосиные следы они будут на земле. Я ухожу на восток и прямиком до электростанции у Грили. Там грузовик с полуприцепом наполовину на шоссе поселка, наполовину на заезде на ферму. Я могу увидеть его отсюда с пяти миль. Грязные красные и белые стороны прицепа сияют на солнце как рекламный плакат. Был захвачен из-за питьевой воды, похоже, бутылированной воды и напитков. В первый раз когда я увидел грузовик я и не подумал о приземлении, но пять тел лежало вокруг него. И одно высунулось наполовину из водительского окна. Вид перестрелки заставил меня сбросить обороты и покружиться.

Я не очень быстро соображаю как когда-то, это точно. Словно в тумане тычусь. Да только тела о чем-то говорили и грузовик просто даже сиял. Думай, Хиг. Перестрелка из-за грузовика с Кокой.

Так появилось у нас месячное лакомство.

В тот раз, пруд фермы к востоку от грузовика растянулся полумесяцем черной жижы и вымочил все вокруг, тогда я покружился и сел на желтую прерывистую линию шоссе на север, против ветра. Я вылез и повернулся к Джасперу а тот съежился и закрутился на моем сиденье, и я спустил его на землю. Я оттащил тела в травяной откос дороги за их обувь чтобы Джаспер мог... Обнаружил что легче так чем за руки.

Дверь заднего прицепа была закрыта навесным замком, обычный металлический U-вида. Я пошел к ферме и дальше по утонувшему в грязи двору и нашел кусачки в тракторном сарае.

Сначала до меня не дошло что можно было привезти сюда Бангли и он мог бы отвезти грузовик к аэропорту. Тогда я наслаждался тем что привозил понемногу. Затем я понял оставить как есть. Понемногу чтобы наслаждаться праздником в наших жизнях.

Сначала также не дошло до меня лишь через какое-то время, может через несколько лет, банки могут быть полностью испорчены морозом и оттаиванием. Ну и пусть. Система работала.

В тот первый раз я загрузил три коробки в Зверушку и закрыл двери. Только я решил включить двигатель как я снова вылез наружу и привязал к знаку дорожного расстояния шоссе красную футболку с одного тела ветроуказателем. 4 миль. Я помню. С тремя дырами от.22 калибра в трех дюймах друг от друга на знаке. Довольно кучно. Скорее всего практиковался в стрельбе какой-нибудь деревенский парень.

Сегодня он снова с севера. Ветер. Сдвинулся на несколько румбов меньше чем за час и это довольно типично для такого времени года. В такое время года я видел как ветроуказатели на разных концах полосы у нас в Эри смотрели в разные стороны, посадка становится интересной тогда.

Линия телефонных столбов тянется по восточному краю шоссе. Не мешают, они установлены достаточно далеко. Небольшие отражательные столбики и указатели расстояния легко остаются ниже крыла. Мой первый инструктор рассказал мне что в случае аварийной посадки дороги почти всегда достаточно широки если садишься посередине, почти всегда не касаешься никаких знаков или столбов. Только обманчивы широкие грунтовые дороги. Какой-нибудь знак невидимый тебе схватится за крыло и крутанет тебя.